Торвальд Олафсен
НАУЧНЫЙ
МАТЕРИАЛИЗМ
Издательские решения
По лицензии Ridero
2021
УДК 1
ББК 87
О-53
Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»
О-53
Олафсен Торвальд
НАУЧНЫЙ МАТЕРИАЛИЗМ / Торвальд Олафсен. — [б. м.] :
Издательские решения, 2021. — 678 с.
ISBN 978-5-0055-0603-0
Научный материализм — это первая полноценная общественная теория, которая позволяет построить общество на принципах согласия, отбросив прежний
вездесущий принцип управления через насилие. В ней описывается природная
сила, которая движет всеми живыми существами, и объясняется принцип эффективного управления людьми. Книга содержит массу полезных отсылок и помогает сформировать ясную научную картину мира.
УДК 1
ББК 87
18+ В соответствии с ФЗ от 29.12.2010 №436-ФЗ
ISBN 978-5-0055-0603-0
© Торвальд Олафсен, 2021
3
Предисловие: как извлечь
пользу из этой книги
Дорогой читатель! Книга, которую вы сейчас открыли,
содержит в себе огромный потенциал для изменения вашей жизни и жизни всего общества. Верно поняв написанное в ней, вы имеете шанс обрести небывалые ранее возможности и стать гораздо более счастливым человеком.
И самое худшее, что вы можете сделать с этой книгой —
это прочесть её быстро и лишь единожды.
Основное знание, которое содержится в ней, было собрано из бесчисленного множества источников за много
лет и прошло множество проверок и исправлений ошибок.
Оно объёмное и местами сложное для неподготовленного
мозга, оно, вероятнее всего, непохоже на другие знания,
которые вам приходилось встречать, и оно требует умения
хорошо выстраивать рассуждения, чтобы ясно осмыслить
его положения. Это означает, что для сохранения целостности восприятия над некоторыми тезисами вам придётся
размышлять несколько секунд, над другими — несколько
минут, и, возможно, вы встретите тезисы, на осмысление
и проверку которых у вас уйдут дни или недели. Подобно
тому, как великая мудрость заключена в простых фразах
вроде «Все беды от излишеств» или «Путь длиной в тысячу
миль начинается с маленького шага», многие приведённые
здесь мысли будут крайне важны для формирования у вас
гармоничной картины мира. Именно поэтому данную книгу следует читать не спеша, вдумчиво, посвящая каждый
подход к ней освоению нескольких важных мыслей
и не перегружая мышление. Бегло пробежаться взглядом
по её строкам и удовлетвориться формальным фактом её
прочтения равносильно тому, что не читать её вовсе.
4
Эту книгу можно использовать и частями, если у вас
нет времени на тщательный и последовательный её разбор. Ключевое знание, которое задаёт приводимую здесь
теорию построения благополучного общества, заключено
в третьей главе — «Что есть благо». Если вы ознакомитесь
с главными её положениями, то после этого вы можете
сразу перейти к третьей части — «Научный материализм
и развитие общества» — и погрузиться в мир приятных
грёз, читая об устройстве развитого общества согласия,
хотя и не вполне понимая теоретическую основу этих рассуждений. Пусть это не приведёт ваше сознание в порядок, но изложенные там идеи могут сильно воодушевить
вас и дать вам мотивацию к дальнейшему обучению.
Первая глава — «Сознание и неопределённость» — также представляет собой особенный интерес, потому что
в ней задаются основные положения созидательной философской картины мира, основанной на активной жизненной позиции и берущей начало от самых истоков человеческого сознания. Главное понятие из первой главы
присутствует затем в теории повсюду.
Вторая часть — «Грамотное мышление» — наиболее
сложна из всех. Она направлена на создание ясной и эффективной картины мира, и совершенно невозможно,
чтобы вы смогли усвоить материал из неё при одном или
двух прочтениях — это потребует длительной работы. Если вы почувствуете, что она плохо вам даётся, не стоит
продолжать читать её всю подряд — гораздо полезнее для
вас будет, если вы ознакомитесь с её оглавлением, выберете для начала одно понятие, которое вас более всего
заинтересовало, и почитаете отдельно о нём. Смею вас
заверить, дорогой читатель, что в описании любого
из основных понятий второй части, будь то истина, материя или время, вы найдёте для себя много новой информации и поводов задуматься об имеющейся у вас картине
мира. Если вы к тому же не знакомы близко с научным
методом, приведённый здесь приблизительный список
5
его составных частей может стать для вас дверью в совершенно новый удивительный мир.
В конце второй части содержится наиболее простая
и ценная информация для тех, кто только начинает совершенствовать своё познание. В разделе «Первичный
подход к изучению явления» и в следующих пяти разделах простым языком изложено знание, которое поможет
вам обучаться и обмениваться информацией гораздо
быстрее и которое обычно нигде не встречается в концентрированном и компактном виде как здесь. Если основной материал второй части окажется вам не под силу,
то на эти разделы вам в любом случае имеет смысл обратить своё пристальное внимание.
Вторая часть этой книги послужит вам хорошим индикатором качества вашего мышления. До того, как вы её
полностью освоите, у вас могут быть затруднения с пониманием и применением изложенной здесь общественной
теории, но после любое знание будет даваться вам легко.
Возвращайтесь к этой части время от времени, изучайте
её положения одно за другим, и однажды вы убедитесь,
что это было самое ценное вложение сил в вашей жизни.
Наконец, если вы не чувствуете себя в настроении разбирать сложную теорию, но ищете источник разнообразных полезных знаний о мире, эта книга может сослужить
вам и такую службу. В ней приводится множество отсылок
к другим источникам и интересным фактам, которые вы
сможете обнаружить, даже читая её расслабленно. Если
всякий раз вы будете откладывать книгу и самостоятельно
искать более подробную информацию об этих вещах, это
значительно обогатит ваше представление о мире и принесёт вам массу впечатлений.
6
Введение
Сколько люди осознают себя, столько они стремятся
к благополучию и счастью. Ради этого они работают, женятся, путешествуют, отправляют своих детей учиться.
Кто-то успешен менее, а кто-то более, но даже те, кому
сиюминутно удаётся приблизиться к желаемому порядку
в собственной жизни, чувствуют себя беспомощными среди океана бед и неприятностей, которые таит в себе бытие. Богатые боятся высоких налогов и ограбления, правители боятся заговоров и восстаний, жёны боятся измен
своих мужей, а те боятся женских измен, жители бедных
районов городов боятся подвергнуться нападению и быть
убитыми.
К осознанию этой проблемы пришёл и я. Изучив в своё
время науки и общественное бытие в достаточной степени, чтобы наладить свой быт, сделать своё тело здоровым
и получить много свободного времени в распоряжение, я
обратил внимание, что никакая моя индивидуальная эффективность не помогает привести окружающий мир
в желаемое для меня состояние. Я всё ещё был вынужден
запирать жилище на замок, тщательно следить за наличными деньгами, государственные границы мешали мне
отправиться туда, куда хотелось, а кооперация с людьми
постоянно оборачивалась обманом и нарушением договорённостей. Я отчаянно пытался найти ответ, как прекратить этот бесконечный цикл неудобств и страданий,
но безрезультатно.
Посвящая своё время образованию, я всё более и более познавал бытие. Смиренно следуя заветам Миямото
Мусаси1, я изучал мир с разных сторон. Некогда тёмная
картина мира в моём сознании разбавлялась островными озарениями в разных областях, озарениями, которые
7
затем росли и встречались друг с другом краями. И когда полиномиальная аппроксимация математических
функций2, физический эффект Джанибекова3, сыновья
Элеоноры Аквитанской4, фаланга пальца из Денисовой
пещеры5, океанические хемотрофы6, электросхема Dтриггера7 и война остроконечников с тупоконечниками8 стали для меня плитками единой слитной мозаики,
каждая часть которой в равной степени подчиняется
нескольким всеобщим принципам, мне открылись неведомые ранее свойства бытия, свойства, которые дают
человечеству значительный шанс навсегда отказаться
от войн и вражды и процветать как никогда ранее.
Взволнованный своей находкой, я посчитал, что
не имею права умолчать о ней или оставить её человечеству в виде очередной загадки на полях книги9,
и спешу поделиться ею со всеми добрыми людьми.
Легендарный японский самурай-ронин 16—17 вв., автор «Книги пяти
колец» с наставлениями для воинов
2
Операция, позволяющая создать приближение для некоторой области
значений сложной функции при помощи более простой — многочленной (полиномиальной) функции
3
Частное проявление теоремы о неустойчивости вращения вокруг
промежуточной оси инерции, которое заключается в необычном поведении вращающихся в невесомости предметов определённой формы
4
Ричард I Львиное Сердце и Иоанн Безземельный
5
в которой содержалась человеческая ДНК, значительно отличающаяся от ДНК современных людей и неандертальцев
6
Микроорганизмы, которые живут в кромешной темноте под большим
давлением и получают энергию из окислительно-восстановительных
реакций, а не от фотосинтеза
7
Электрическая цепь, запоминающая и передающая один бит информации - краеугольный камень в архитектуре современных компьютеров
8
Война лилипутов в романе Дж. Свифта «Путешествия Гулливера»,
в которой решалось, с какой стороны надлежит разбивать яйца, и которая стала сатирой на религиозные войны
1
8
Система знаний, изложенная здесь, имеет два главных
образующих начала. С одной стороны, она предлагает
способ очень ясно упорядочить картину мира в сознании
и знакомит читателей с наиболее эффективными методами мышления, которые есть у человечества. С другой стороны, она связывает важнейшее свойство всех живых организмов с индивидуальным и общественным бытием,
позволяя хорошо прогнозировать будущее и побуждая людей добровольно обратиться к более разумному и продуктивному способу существования. Этот описанный принцип, будучи добавлен в различные области знания, также
раскрывает секреты искусственного интеллекта, идеальной любви, эффективного управления людьми и объясняет поражения революций.
Эта книга имеет целью решить важнейшую проблему
человечества, которая заключается в отсутствии ясной
компактно изложенной теории, которая помогла бы повысить качество общественных отношений и таким образом
значительно ускорила бы развитие общества. Последним
исторически значимым философским учением, которое
приблизилось к созданию такой теории, стал марксизмленинизм. Это учение подразумевает особый способ описания бытия, который назван диалектическим материализмом. Но если любознательный читатель пожелает
ознакомиться с этим описанием, он вскоре выяснит, что
сами авторы учения никогда не употребляли словосочетание «диалектический материализм», что у этой концепции нет компактного системного изложения и что её положения разбросаны многочисленными отрывками среди
тысяч страниц книг, которые были написаны авторами
в течение многих лет, в то время как их отношение к бы-
Речь идёт о теореме Ферма, которую автор записал на полях книги
и оставил без доказательства, чем лишил математиков покоя на три
с половиной столетия вперёд
9
9
тию претерпевало изменения. Помимо этого, читатель
сможет заметить, что этому учению недостаёт многих
определений, а некоторые даны слишком противоречиво
или расплывчато, что оно даёт почву для различных трактовок и философских споров. Даже более поздние учебники, специально составленные последователями марксизма-ленинизма и прямо называющиеся «Диалектический
материализм», скорее всего, разочаруют дотошного читателя, желающего воспринять объёмную отлаженную систему эффективного восприятия мира. На страницах таких учебников присутствует многократно больше критики
других философских учений, чем описания сущности самого диалектического материализма. Данная книга является воплощением совершенно иного подхода: она собрала в себе все необходимые понятия, связи и пояснения,
чтобы можно было осмыслить предлагаемый здесь способ
отношения к бытию без прибегания к дополнительным
источникам и применить его на практике.
Личность моя, как и моя биография, совершенно
неважны для рассмотрения представленных здесь идей. Я
есть случайный продукт своей эпохи, не лучше и не хуже
других людей, и, вероятно, у меня нет умений, в которых
множество людей не преуспели бы лучше меня. Положительное или отрицательное отношение ко мне как к автору может затуманить ясность ваших оценок, отчего вы можете пропустить мимо своего внимания важные связи
между частями излагаемой теории, положившись на простое доверие, или отвергнуть большинство приведённых
оснований, не разобравшись в вопросе надлежащим образом. Оба варианта означали бы для вас упущенную пользу,
поэтому при прочтении этой книги я рекомендовал бы
вам максимально отстраниться от связывания её содержания с личностью автора и рассмотреть освещаемую тему
как она есть.
Тем не менее, чтобы пояснить читателям, почему я
вообще возымел дерзновение поучать кого-либо
10
об устройстве бытия, я приведу некоторые избирательные сведения о себе. Активно увлёкшись чтением в возрасте трёх лет и окружённый развивающей научно-популярной литературой, до девяти лет я уже успел ознакомиться с теорией чёрных дыр, геометрией Лобачевского,
принципами шифрования и смыслом числа Эйлера. С шести лет я осваивал азы программирования и даже добился скромных успехов. В семь лет мне неплохо давалось
стихосложение, а школьные сочинения я мог писать
на любую тему и любой длины. В двенадцать лет я впервые заинтересовался психологией и был крайне возбуждён тем положительным результатом, который она давала при общении с людьми. Продолжив изучать книги
на эту тему, в двадцать лет я смог понять даже тех своих
ближних, которых не мог понять за всю жизнь до этого.
Одновременно с этим моя юность проходила в работах,
которые почти всегда требовали постоянного общения
с множеством людей. Теоретические знания о мышлении
человека прошли для меня проверку тысячами экспериментов, произошедших в разных условиях. Также в поисках лучшей жизни мне пришлось объездить множество
городов и стран, говорить на трёх языках кроме родного,
общаться с представителями более сотни различных этносов в их привычной среде обитания. Относительно
скоро я смог добиться состояния, когда я не был вынужден работать по найму и с тех пор, вот уже в течение
одиннадцати лет, непрерывно познавал мир сам и помогал другим разобраться в нём, углубляясь в темы здоровья, развития личности, финансов, политики, лингвистики, естественных наук, культуры и искусства. За это время посредством интернета ко мне обратились за помощью около 25 тысяч людей, и мне пришлось ознакомиться с их историями. Последние же семь лет я особенно активно посвящал себя совершенствованию логического
мышления, изучению истории, экономики и общественных процессов. Весь этот пережитый опыт и полученные
11
знания заставляют меня надеяться, что читатель великодушно позволит мне иметь голос в дискуссиях о проблемах бытия.
Я нижайше прошу читателей простить мне то обстоятельство, что в тексте моей книги довольно часто встречается местоимение «я». Такой мой подход к изложению
ни в коем случае не означает выражение личной позиции
«ego sum lux mundi»1. Напротив, осознавая, что я не ангел господень, но человек грешен и зело исполнен неведения, я постарался честно передать ход моей мысли
от первого лица, чтобы читатели могли проследить
за ней и, в случае допущения мной ошибки, увидеть, где
и почему она была совершена, и учесть это при восприятии оставшейся части материала, а возможно, и помочь
мне исправить её. Если бы вместо этого я начал излагать
разгадку секретов бытия, которая ещё не прошла историческую проверку, в стиле безапелляционной констатации,
это было бы с моей стороны в высшей степени самонадеянно и опрометчиво.
Также я приношу извинения, если вам покажется, что
стиль или оформление этой книги имеют недостатки. Дело в том, что я никогда не был писателем, а также не получал высшего образования. Мне не приходилось писать
курсовые и дипломные работы, публиковать научные статьи, защищать диссертации, и я не имею ни малейшего
представления, как должна выглядеть книга на философскую тему. Много лет проникая своей мыслью в сущность
предметов, я иногда пренебрегал изучением их формы.
Кроме того, вообще написание столь ответственного труда
без предварительного подобного опыта далось мне очень
непросто. Попытки создать систему сложных определений
таким образом, чтобы они безупречно сочетались друг
с другом, и непротиворечиво описать множество обще-
1
«Я есть свет мира» (лат.)
12
ственных явлений и процессов обернулись для меня семью месяцами тяжких интеллектуальных страданий, малоподвижности, нарушения сна и нездорового питания
в связи с постоянной повышенной потребностью мозга
в глюкозе. Если в итоге мне не удалось привести форму
моих мыслей к некому общепринятому стандарту, я прошу вас отнестись к этому с малой долей снисхождения.
Адресуя свою книгу вниманию не только седобородых
учёных мужей, но и простых честных тружеников, которым тяжело даётся новое сложное знание, я постарался
снабдить повествование увеличенным числом примеров,
позволил себе в ряде случаев повторить одну и ту же
мысль, иногда разными словами, а в конце каждой главы
я привёл её краткое содержание, где тезисно излагается
принципиальная суть заключённых в ней рассуждений.
Последнее сделано для того, чтобы люди, не имеющие
достаточно свободного времени и дисциплины мышления, чтобы кропотливо разобрать всю книгу от начала
до конца, могли быстро понять, в каких её частях освещаются наиболее интересные для них вопросы, и уделили ей внимание для начала хотя бы избирательно, вместо
того чтобы просто отложить книгу на неопределённый
срок. Кроме того, некоторые положения приведённой
здесь теории описаны мной слишком очевидным подробным языком, что может утомить образованного читателя.
Дело в том, что мой опыт обучения людей показал, что
четыре человека на вопрос «Что вы имеете в виду, когда
говорите слово „я“?» чаще всего дадут четыре разных ответа, среди которых необязательно найдётся хотя бы пара
подобных. Если даже в таких базовых понятиях у людей
бывают значительные расхождения, то что же тогда говорить о сложных терминах и объёмных теориях. Кроме того, я регулярно встречаю людей с высшим образованием,
которые не имеют представления, например, о природе
рефлексов у людей и животных, ничего не знают об исследованиях в этой области. Размышляя об этом, я при13
шёл к заключению, что для массового распространения
знания не существует такого понятия, как избыточная
очевидность изложения, и что длинные последовательные описания давно известных науке фактов и свойств
бытия, которые предшествуют важным выводам изложенной здесь теории и могут показаться некоторым читателям совершенно неуместными, для многих станут
полным откровением и стимулом для дальнейшего освоения научной картины мира. Если такой стиль написания
задевает чей-то интеллектуальный уровень, я прошу таких читателей проявить благородство и вспомнить о тех
наших братьях и сёстрах, которым, несмотря на их честную жизнь и праведные труды, судьба не подарила
столь же прекрасное образование.
Принимая решение, достойна ли эта книга вашего
внимания, вы можете быть уверены, что она не была написана мной с честолюбивой целью присвоить себе великое открытие и снискать славу. Настоящим я торжественно свидетельствую, что практически каждая изложенная
здесь важная идея встречалась мной в том или ином виде
во множестве источников, а многие из них старше меня
на сотни и даже тысячи лет. Если мне потребуется ответить, какая часть моей теории является исключительно
моим собственным достижением, мне придётся долго думать, прежде чем ответить на этот вопрос. Награждать
меня за то, что я смог увидеть связь между частями уже
имеющегося у человечества научного знания, было бы
равносильно награждению меня за то, что у меня было
достаточно свободного времени — очень многие люди,
оказавшись на моём месте, смогли бы увидеть то же самое. В связи с этим вам имеет смысл отнестись к этой
книге не как к способу реализации человеческих амбиций, а как к возможности взглянуть на мир под новым
необычным углом и узреть что-то ценное.
Бросая вызов множеству философских учений, эта книга, скорее всего, вызовет волну критики. Полагаю, что
14
на наибольшую её часть я никогда не смогу ответить
по простой причине её вероятного большого количества,
а на некоторую часть я при всём желании не смогу дать уверенный ответ в обозримый срок, потому что мне будут противостоять опытные книгочеи, которые подкрепят свои аргументы многочисленными ссылками на факты, которые
мне даже не знакомы и проверить которые достаточно
быстро будет для меня затруднительно. Уровень моей подготовки в некоторых вопросах может быть ничтожным
по сравнению с достижениями многих светил научной
и философской мысли, и многие учёные и писатели, на чей
авторитет посягнёт изложенная здесь теория, поспешат
указать мне тысячу мест, где, по их мнению, эта теория
не может быть состоятельной. Осознавая эти вероятные последствия публикации данной книги, я в своей решительности руководствуюсь простой формулой: не может быть
оправданий, если речь идёт о восстании против короля —
unless you win1. Эффективность — это единственный важный аргумент, который я могу противопоставить моим потенциальным многоуважаемым идеологическим оппонентам. Моя теория в течение некоторого времени показывает
себя на практике более эффективной для улучшения общественного бытия, чем все другие учения, и если она покажет
себя такой в течение исторически значимого временного
интервала, то, даже если в ней содержатся некоторые внутренние недочёты, человечеству придётся принять её, как
некогда учёным пришлось принять весьма странную и местами противоречивую теорию, при помощи которой теперь рассчитываются полёты искусственных спутников
Земли и движения небесных тел.
Теперь вы знаете всё, что предварительно требуется
знать, и пора перейти к сути предмета.
«если только ты не победишь» (англ.). Фраза использована в экранизации романа Джеймса Клавелла «Сёгун» 1980 года
1
15
ЧАСТЬ 1. АДАПТАЦИЯ
РАЗУМА К ПРОБЛЕМЕ
БЫТИЯ
Глава 1. Сознание
и неопределённость
«Je pense, donc je suis»1 — сказал классик. Осознание
себя есть начало разумной жизни, и оно есть начало особенного, небывалого ранее в природе страдания. Много
знания накоплено людьми за тысячелетия, много задач
решено. Обладая достаточным прилежанием, любому человеку доступно изучить, как быть здоровым, как построить благоприятные отношения с ближними, как играть в шахматы и как полететь к звёздам. Но есть целая
категория вопросов, к которым рано или поздно приходит каждый человек и которые никогда не имели надёжных ответов, при том, что они являются определяющими
для отношения ко всей жизни. Что это за мир, в котором
я нахожусь? Какова моя роль в нём? Каково устройство
того, что я воспринимаю? Для чего мне дана жизнь?
Есть ли правила, которым я должен следовать? Что ожидает меня после смерти?
Отсутствие ответов на эти вопросы вызывает внутреннее беспокойство, которое преследует нас всякий раз, когда мы мыслим о собственном бытии, и от которого мы
не можем избавиться. С множеством разочарований
и невзгод нам приходится иметь дело в течение жизни,
и почти любое из них преодолимо, но важнейшие, величайшие вопросы всегда остаются неотвеченными. Чувство
тревоги и растерянности от невозможности понять сущность бытия я назвал экзистенциальным страданием.
В отличие от страдания физического, его испытывают
только существа, способные к осмыслению вещей. Пре1
«Я мыслю, следовательно, я есть» (фр.)
19
одоление экзистенциального страдания есть нерешённая
задача человечества, и даже вопрос о принципиальной
возможности её решить пока не имеет твёрдого ответа.
История моей жизни есть лишь частный случай такого
положения вещей. Однажды я впервые осознал себя,
и очень скоро столкнулся с этими важнейшими вопросами. Я не понимал, что есть моё сознание, откуда оно возникло, что с ним происходит и есть ли у всего этого какаято причина. Я понимал, что я отличаюсь от полного небытия, но мне не было дано знать, что есть бытие. Попытки
понять, для чего мне дана жизнь и что я должен с ней делать, всегда заканчивались неудачей — мне предлагали
различные, часто противоречащие друг другу версии,
но ни за одной из них я не нашёл исчерпывающего безукоризненного объяснения, на которое я смог бы положиться. Я испытывал страдание от этого, и со временем я
узнал, что эта же беда преследует почти любого мыслящего человека с самого детства. Не имея возможности понять истинную природу своей сущности, люди снова
и снова переживают экзистенциальное страдание, причём
настолько сильно, что охотно принимают своим разумом
любое внешне стройное объяснение мира, не подвергая
его тщательному критическому анализу, только бы
не остаться наедине с бессилием своего невежества. Видимо, именно этим обусловлена массово распространённая
потребность людей верить в некую сверхсущность, которая является причиной всего сущего, объясняет связи всего сущего и не требует объяснений собственного бытия.
Это уловка сознания, которая позволяет избежать экзистенциального страдания через внушение себе, что мир
и место индивида в нём строго определены и понятны.
Шло время, и я значительно продвинулся в своём понимании бытия. В первую очередь я узнал, что представленный моему сознанию мир познаваем. Уже позднее я
столкнулся с учениями, которые толковали понятие «познание» по-разному, и тем не менее, я убедился, что могу
20
извлекать больше информации о воспринимаемых мной
предметах, чем её известно изначально. Изучая различные образы и происходящие с ними процессы, я получил
возможность рассчитывать, чем завершится тот или иной
процесс или какой образ я увижу через определённое время. Я узнал, что понимание некоторых правил и законов
может в значительной степени помочь мне постичь этот
мир, осмыслить его, познать устройство уже известной его
части и подготовиться к относительно комфортному познанию неизведанного. По мере своего развития, помимо
прямохождения, умения говорить и самостоятельно есть,
освоения правил поведения в обществе, чтения, письма,
устного счёта и основ некоторых наук, я также получил
нечто более важное — представление о логике и правилах
грамотного мышления. Попытки применить эти правила
к воспринимаемому мной миру показали, что скорость
и качество моего познания стали несоизмеримо выше относительно простого гадания. Убедившись в этом достаточно надёжно и добавив к своим новым навыкам изрядное количество книжной теории и практического опыта, я
почувствовал в себе смелость впервые противостоять той
неизвестности, от которой каждый стремится сбежать
и найти спасение; я впервые получил возможность продуктивно мыслить о главных вопросах бытия.
Повысив таким образом качество своих наблюдений
и изучая мир в течение долгого времени, я узнал, что влияние экзистенциального страдания на жизнь людей гораздо более значительно, чем я представлял поначалу,
и не ограничивается только лишь легкомысленным принятием случайных объяснений мира. В первую очередь
мне открылось, что большинство людей, встретив информацию, которая противоречит их картине мира, предпочитают отвергнуть её и не пересматривать свои воззрения. Поначалу это было для меня удивительно, ведь жизненный опыт показывает, что наиболее эффективна та система знаний, которая содержит меньше всего противоре21
чий, а правильнее всего, если она не содержит их совсем.
Когда человек покупает дорогой лекарственный препарат
и уверен, что он очень эффективен, а затем встречает информацию, что этот препарат не соответствует заявленным свойствам, обычно человек воздерживается от повторных его покупок до выяснения обстоятельств. Когда
электрик ремонтирует оборудование, которое использует
ток высокой мощности, и вдруг усомнится, что оно отключено от питания, обычно он сразу же прекращает работу.
Когда мать уверена, что её ребёнок здоров, но затем видит
у него необычный цвет лица или отклонение от нормальной температуры тела, она обычно откладывает все дела
и сразу же подвергает ребёнка дополнительному обследованию. Во всех этих случаях люди, встретив противоречие
имеющемуся у них знанию, подвергают своё знание переоценке. Это вполне разумное поведение и повседневная
привычка, которую можно встретить у миллиардов людей.
Но когда человек узнаёт, что его представление о мире
не имеет надёжного основания, что информация, которую
он принимает как данность, не может быть состоятельной,
то почти всегда он не ведёт себя в соответствии с привычным повседневным паттерном. Вместо этого человек отмахивается, а часто даже проявляет агрессию в сторону
того, кто указал на противоречие. Что же может побудить
людей к таким реакциям? Ведь с точки зрения здравого
смысла, когда человеку помогают увидеть его ошибку, ему
оказывают ценную услугу, которая тем более заслуживает
благодарности, если информация передаётся в мягкой дипломатичной форме. Но почему-то люди склонны считать
такую информацию нежелательной для себя и реагируют
на неё агрессивно.
Я стал искать разницу между вышеописанными случаями и постепенно нашёл её. В первых трёх примерах речь
шла об очень малых простых житейских знаниях. С таким
знанием очень легко управляться, в том числе внести
в него полезную правку. Что же касается индивидуальной
22
картины мира человека, это знание очень объёмно и затрагивает великое множество аспектов, от религии и гигиены до географии и семейного бюджета. В первую очередь
построение целостной картины мира вообще, пусть даже
и с некоторыми противоречиями — это работа, которая,
как правило, занимает у человека много лет, начиная
с раннего детства. Принятие информации, которая делает
несостоятельным фундамент этой системы знаний, означает признание самому себе, что всю её придётся пересматривать и выстраивать заново, а это, очевидно, потребует много времени и труда. На первый взгляд это может
показаться достаточным объяснением, чтобы оправдать
нежелание людей изменять свою картину мира, но это
не так. Мы ведь не отправляемся в дальнее путешествие
на сломанном автомобиле на основании лишь того, что
его починка займёт много времени, а остаёмся и ждём
окончания ремонта. Онкобольной также не игнорирует
прогрессирующую у него раковую опухоль только потому,
что её трудно вылечить, а прилагает все усилия, чтобы
от неё избавиться. То есть объём работы и большие временные затраты не останавливают людей, когда решить
задачу действительно важно или необходимо. Зная
об этом, я продолжил свои наблюдения и позднее выяснил, что основная проблема заключается в неспособности
людей грамотно мыслить, что приводит к невозможности
качественного пересмотра картины мира, независимо
от количества затраченного времени.
Увы, когда я имею в виду, что почти любой человек
не способен грамотно мыслить, это не предположение.
Подавляющее большинство людей никогда не знали даже
такой малости, как четыре закона логики, и не смогут объяснить их суть или хотя бы процитировать их наизусть.
Как правило, этого не могут сделать даже профессиональные юристы и, к сожалению, многие учёные. Частные
и рабочие разговоры повсеместно переполнены постоянными нарушениями этих законов — например, люди от23
стаивают некую точку зрения, не приводя достаточного
основания, а при выяснении неких обстоятельств хаотично подменяют в течение беседы одно понятие другим, что
нарушает четвёртый и первый законы логики соответственно. Но кроме этого люди также постоянно ошибаются в методах мышления — апеллируют к авторитету, определяют истину мнением большинства, полагаются
на неполную логическую индукцию как на совершенный
источник знания, игнорируют правило бремени доказательства и правило Оккама, и ещё многое-многое другое.
Я приношу извинения той части читателей, которым
эти законы и методы незнакомы, но мне хотелось конкретизировать свою мысль, чтобы она не осталась слишком общей. К грамотному мышлению мы подробно вернёмся в других главах, а сейчас я лишь имею в виду, что
подавляющее большинство людей неспособны выстраивать рассуждения, дающие с высокой вероятностью полезный результат. Как отражение частного проявления
этой проблемы, здесь уместно будет привести высказывание одного популяризатора математики:
«Проблема современной системы образования заключается в том, что подавляющее большинство выпускников
школ не могут отличить рассуждение, являющееся белибердой, набором символов, от строгого математического доказательства».
Из-за неумения мыслить правильно у людей годами
нарабатывается опыт, что рассуждение — крайне ненадёжный источник полезной информации, что в лучшем
случае он действует как подброшенная монетка, но при
выяснении неэлементарных вопросов результат рассуждения совсем редко совпадает с действительностью.
Вследствие такого опыта у людей вырабатывается устойчивое отторжение к выстраиванию цепочек последовательных рассуждений, ведь мозг должен затратить
24
на это много энергии, а результат будет случайным,
и руководствоваться им опасно. Вместо этого люди используют бессвязные шаблонные рассуждения и мнения,
ведь это требует во много раз меньше энергии и, пока
человек не поплатится дорого за свою ошибку, даёт
ощущение контроля, правоты и, следовательно, спокойствия. Таким образом, перед лицом серьёзных аргументов и логических противоречий, большинство людей
безоружны — они попросту не имеют опыта и привычки
мыслить на аналогичном уровне и потому не обладают
мыслительным аппаратом достаточного качества, чтобы
обрабатывать информацию надлежащим образом. И, поскольку люди сами это ощущают через личный опыт,
они чувствуют шаткость своей картины мира и из-за
этого постоянно испытывают экзистенциальное страдание, от которого не могут сбежать. Со временем у людей
формируется такая же реакция на это страдание, как
на ноющий больной зуб — они стараются не думать
об этом, отвлечься, забыть о боли, сосредоточиться
на чём-то другом. При этом стоит отметить, что периодически, когда человек слышит чьё-либо мнение или
бессвязное рассуждение о мире и жизни, которое кажется ему привлекательным либо правдивым (либо, что бывает чаще, привлекательным и потому правдивым), человек легко перенимает эти новые для него сторонние
взгляды. Но это всё же не помогает ему избавиться
от фоновой внутренней тревоги — он знает, что чужие
взгляды также часто бывают ошибочными, и даже если
они будут совершенны, он не сможет это твёрдо определить. Поэтому даже при принятии чьего-то внешне убедительного объяснения бытия, экзистенциальное страдание полностью не исчезает. Человек ощущает себя путником в ночи, который никогда не сможет узнать, правильную ли он выбрал дорогу. Неудивительно, что попытки указать ему на ущербность его картины мира вызывают в его сознании мучительную боль и раздражение
25
в ответ. Он ведь и так прилагает свои лучшие усилия
в попытках верно понять мир и всё ещё страдает.
Осознав эту проблему, я ужаснулся и обеспокоился.
Подумать только! Мало того, что все люди постоянно испытывают одно и то же страдание, так ещё и практически никто и никогда за всю жизнь не мог окончательно
избавиться от него. Это напомнило мне историю принца
Сиддхартхи Гаутамы, он же Будда Шакьямуни, который
покинул свой дворец, чтобы найти способ покончить
со страданиями на земле, но ни дальние странствия, ни
шесть лет изнурительной аскезы, от которой он был близок к смерти, ни даже достижение Просветления не помогли ему достичь этой благородной цели. Будда стал
проповедовать индивидуальное спасение через праведный образ жизни и отказ от желаний, но устранить нищету, голод и болезни было не в его силах. Стоит вам
проникнуться осознанием того, как миллиарды людей
ежедневно и неотвратимо подвержены экзистенциальному страданию, у вас есть шанс почувствовать то же, что,
согласно преданию, чувствовал Будда.
Итак, люди раздражаются, когда их мировоззрение
подвергают критике, а ещё они плохо приспособлены
к решению интеллектуальных задач. Это, безусловно, имеет гигантское отрицательное влияние на развитие общества, влияние, которое сложно представить. Сколько потенциальных гениев науки и искусства прожили свою
жизнь землепашцами, сколько безумцев вели за собой людей на гибель, не слыша голоса разума! В каком мире мы
жили бы теперь, будь всё иначе? Как выглядела бы история человеческого рода? Об этом можно только гадать.
И как же я был ошеломлён, когда узнал, что моё видение этой проблемы было лишь просветом за приподнятым
уголком занавеса! По мере дальнейшего изучения людей
мне стала открываться полная картина проблемы, которая
одновременно поражала, подавляла и при этом постоянно
неуклонно дополнялась. Трудоголики, ограждающие себя
26
от экзистенциального страдания постоянной работой. Родители, не имеющие собственной удовлетворительной
жизненной программы и живущие делами своих детей.
Алкоголики, нашедшие спасение в отключении своего сознания. Наркоманы, вытесняющие экзистенциальное
страдание захватывающими ощущениями. Шопоголики,
ищущие отвлечения сознания в новых и новых покупках.
Современные гедонисты, бегущие от вечных вопросов через путешествия и адреналиновые развлечения. Жёны,
нашедшие единственный смысл жизни в прислуживании
своему мужу. Дети богачей, погрязшие в наркотиках, преступном поведении и суицидальных мыслях из-за кризиса
целей и мотивации. Сами богачи, депрессивно проматывающие свои состояния в игорных домах после достижения желаемых вершин. Идеологические мигранты, годами
тратящие усилия на переезд в другую страну, где, по их
мнению, находится счастье. Матери-одиночки, родившие
детей «для себя», ради обретения смысла жизни. Миллиарды людей, утилизирующие всё своё свободное время
посредством телевидения. Миллиарды людей, использующие вместо телевидения интернет. Сотни миллионов
пользователей видеоигр, находящие виртуальную среду
более привлекательной, чем реальность. И даже ипотека,
как выяснилось, придаёт миллионам людей смысла жизни — пока человек тяжко работает ради погашения выплат
и благополучного будущего своих детей, он чувствует
за собой благородную миссию и гораздо меньше подвержен экзистенциальному страданию.
Отовсюду поступают сведения, свидетельствующие
о зависимости людей от внешнего потока информации,
занимающего их сознание. Бесчисленные пользователи
интернета делятся, что не могут нормально себя чувствовать без фоновой музыки. В социальных сетях и на интернет-форумах ходит множество историй, как, при аварийном отключении электроэнергии, люди, лишённые
доступа в интернет, начинают читать книги или зани27
маться рукоделием, а с наступлением тёмного времени
суток играют на музыкальных инструментах, звонят друзьям, пока хватает заряда батареи телефона, или ложатся
спать намного ранее обычного. Психологические исследования показывают, что большинство людей, выросших
в цифровую эпоху, будучи лишёнными электронных гаджетов, немедленно начинают испытывать тревогу, а перспектива провести несколько дней взаперти без доступа
к информации чаще всего расценивается такими людьми
как сильнейшая пытка.
Клиенты постоянно признаются психологам, что
не знают, для чего им жить, и страдают от этого. Даже
мне, хотя я не являюсь дипломированным психологом
с официальной практикой, за годы пришлось услышать
сотни таких признаний от тех, кто обращались ко мне
за советами. Также великое множество людей признаются,
что чувствуют фальшь навязанных им целей, что они
не хотят участвовать в бесконечной гонке потребления,
к которой их активно побуждают реклама, кино и СМИ,
но при этом не понимают, чем следует заняться вместо
этого, и испытывают экзистенциальный кризис.
Также довольно показательна ситуация, когда молодые
люди спрашивают, как избавиться от вредных привычек,
и получают встречный вопрос: «А для чего вам жить долго? Что вы планируете делать после 60 лет?». На моей памяти никто ещё не смог ответить на этот вопрос. У людей
полностью отсутствует разумная созидательная программа, которую можно выполнять всю жизнь, чувствуя нужность и осмысленность своих действий. С детства всех
приучают активно конкурировать с ближними в социальном статусе и качестве потребления до тех пор, пока у организма достаточно сил для борьбы, но в отношении того
возраста, когда сил уже не хватает, царит информационный вакуум. Поэтому пенсионеры часть своего внимания
уделяют детям и внукам, в остальное же время просто заполняют пустоту различными хобби и общением; моло28
дёжь при этом смотрит на них с полным непониманием
и не может представить себя на месте стариков. Вся жизнь
молодых людей проходит в отрицании старости, в отказе
от построения планов на свою жизнь после 50—60 лет.
Религиозные учения предлагают спасение от экзистенциального страдания через разнообразные объяснения
бытия, выражая при этом позицию, что вера во что-либо
является полноценным источником истины. Для многих
людей это действительно срабатывает, и они находят своё
умиротворение в вере. Но внимательное изучение общества показывает, что огромное количество верующих людей не удовлетворены в полной мере предложенной им
картиной мира, не считают её достаточно убедительной:
каждый день миллионы людей, относящих себя к верующим, осознанно и без боязни совершают действия, за которые их религия обещает вечные страшные мучения,
и каждый день можно наблюдать, как миллионы таких
людей испытывают кризис целей и смыслов. Это наводит
на мысль, что в среднем люди склонны более полагаться
на проверенное знание, а не на веру. По всей видимости,
вера только уменьшает экзистенциальное страдание,
но не способна избавить людей от него.
Познавая все эти проблемы постепенно, я всё глубже
понимал то катастрофическое положение, в котором находится человеческое общество. Неоднократно меня охватывали растерянность и отчаяние. Я пытался представить,
с какой скоростью развивалась бы наша цивилизация, если бы у всех людей в голове была ясная созидательная программа на всю жизнь, и не приходилось бы отключать сознание или отвлекать его от осознания вечных вопросов
бытия. Безусловно, это был бы космический феномен совершенно иного масштаба, чем наше сегодняшнее замкнутое существование на крохотном земном шаре. Но вместо
этого всё человечество безмерно страдает от тех же особенностей мышления, которые сделали нас доминирующим
животным видом на поздних этапах эволюции.
29
Расположение Земли посреди галактики Млечный Путь и Млечного Пути
среди видимой части Вселенной. Пропорции отличаются от реальных
К сожалению, для многих читателей не очевидно, что
описанные мной выше типы поведения имеют точно такие причины, поэтому мне остаётся лишь надеяться, что
здесь вы доверитесь моему слову. Во вступительной части книги я указал размер своего опыта в этой области
знаний, и у меня есть основания считать, что его достаточно, чтобы делать некоторые заключения о причинах
поведения людей. К тому же при случае я смогу привести
подробное разъяснение для каждого утверждённого мной
тезиса. И когда я говорю, что люди при помощи видеоигр
сбегают от реальности, я знаю, что эксперимент подтвердит мою правоту. Стоит вам поместить любителя видеоигр в условия, где ему заплатят большие деньги за выполнение некоего посильного для него, хотя и сложного
проекта, либо где достойная красивая женщина выберет
его своим мужчиной, если он отправится куда-то и совершит определённые действия, как вы убедитесь, что подавляющее большинство испытуемых бросят своё виртуальное занятие и поспешат заняться реальными вещами.
Правда, это всё ещё не будет противостоянием экзистенциальному страданию, поскольку их мозг будет занят решением задач и не будет мыслить о вечных вопросах. Но,
если вы пообщаетесь с моими учениками, которые роди30
лись и выросли в эпоху популярности видеоигр и которые уже переняли все основные идеи, заложенные в эту
книгу, вы убедитесь, что они очень уверенно себя чувствуют в отношении экзистенциального страдания, знают, по какому пути им следует развиваться, и используют
только некоторые видеоигры, только изредка и только
как средство для тренировки мозга, при этом психологическая зависимость от игр у них полностью отсутствует. Я
мог бы привести обширную лекцию о том, как это работает, а также по отдельной лекции о молодёжи, отрицающей старость, о наркоманах, жёнах-прислужницах и обо
всех остальных упомянутых мной категориях. И это
не было бы для меня впервые — за последние годы я записал сотни подобных лекций в формате видео. Однако
помещение этих материалов на страницы данной книги
означало бы неоправданное увеличение её объёма и локальную смену тематики — вам пришлось бы потратить
заметное время на чтение научно-популярных статей
по психологии. Поэтому я не вижу целесообразным помещать сюда подробные доказательства связи каждого упомянутого мной случая с экзистенциальным страданием.
Вместо этого я прошу читателей поверить сейчас моему
слову и при желании найти подробные объяснения в других изданных мной материалах или сторонних источниках. Со временем вы убедитесь, что предлагаемое здесь
знание не является выдумкой и не заведёт вас во тьму
невежества, а поможет прояснить ваше сознание и качественно улучшить ваше и всеобщее бытие.
Я выбрал экзистенциальное страдание отправной точкой своих философских изысканий, ибо ему подвержены
и старые, и молодые, и бедные, и богатые, женщины
и мужчины любых профессий и рода занятий, проживающие в джунглях1 и в мегаполисах. Голод, бедность и войны являются результатом неэффективной организации
общественной жизни; они являются технически устранимыми, и, теоретически, человечество может полностью
31
покончить с ними, придя к коллективному согласию и реорганизовав хозяйственную деятельность на планете;
к этому важнейшему вопросу мы обязательно подробно
вернёмся позднее. Болезни в подавляющем большинстве
случаев являются результатом нездорового образа жизни
и высокого уровня психологического стресса; они также
технически устранимы, и, при должной реорганизации
общественной жизни, не останется никаких болезней,
кроме крайне редких, вызванных случайными генетическими мутациями. Но никакая реорганизация экономики
или общественных отношений не позволит людям ликвидировать экзистенциальное страдание как явление, ибо
его причина — отсутствие у людей совершенного знания
о сущности бытия.
Итак, экзистенциальное страдание является вечным
воздействующим фактором для всех мыслящих существ,
оно угнетает сознание и заставляет направлять потенциально продуктивные силы общества на отупляющую и отвлекающую деятельность, делающую людей непригодными для развития и приносящую вред их физическому
и психическому здоровью. Масштабы этого воздействия
чудовищны — люди вынуждены проводить всю жизнь
в бегстве от мучительного страдания и не могут реализовать свой индивидуальный и коллективный творческий
потенциал, как если бы все разом были ограничены физически или интеллектуально в результате травмы или болезни. Фактически экзистенциальное страдание приводит
к тому, что, вместо скорейшего постижения законов природы и освоения Вселенной, люди на протяжении тысяч
лет остаются на уровне развития, близком к животному.
Вместо могучего быстро развивающегося коллективного
впрочем, некоторые наиболее примитивные народы имеют удовлетворительные объяснения бытия и не подвержены экзистенциальному
страданию
1
32
организма в космосе, человечество до сих пор представляет собой большое количество разрозненных враждующих
между собой групп, которые преследуют крайне примитивные интересы и в которых люди живут и умирают без
пользы. Нам всем следует осознавать это явление и стремиться скорее познать сущность бытия. Незнание сущности бытия преследует нас повсюду и заставляет сомневаться в личных целях, в оценках, в методах, в выборе,
в желаниях и ощущениях, в атеистических и религиозных
учениях. Незнание сущности бытия есть главный враг сознания, но одновременно это и указующий маяк, который
напоминает о нашем несовершенстве и призывает к действию; будучи осознаваемо нами, оно не даст нам отрешиться и сложить без дела руки, оно задаёт для всего общества направление развития на миллионы лет вперёд.
В свою очередь ясное и неизменное направление развития человечества, будучи сопоставлено с законами живой и неживой природы, задаст для нас ясную программу
действий и свод обоснованных правил общественной жизни — моральных норм, которые будут понятны каждому
человеку и которые сможет принять каждый, кто осознал
разрушительное воздействие экзистенциального страдания на наше бытие и встал на путь познания мира. Таким
образом, уже в процессе распространения этих идей, человеческое общество достигнет гораздо более высокого
уровня согласия, и страдания в нём значительно сократятся. Жизнь станет гораздо более спокойной, безопасной
и отлаженной, что позволит ещё быстрее продвигаться
в познании бытия. Воистину прекрасен тот путь, который
делает людей счастливее уже в движении к цели,
а не только при её достижении. И не следует бояться, что
в конце этого пути мы рискуем лишиться дальнейшего
смысла жизни, ибо смысл как раз и заключается в избавлении от экзистенциального страдания. К тому же, познав
весь мир до конца, мы обретём могущество, неотличимое
от божественного, и избавимся от всех прочих страданий.
33
Все мы, осознанно или неосознанно, хотим избавиться
от них и пребывать в гармонии с собой и миром. Сознанию, пребывающему в подлинной, абсолютной гармонии,
не потребуется более никаких смыслов. Останутся лишь
вечная мудрость, всесильное могущество и, вероятно, разгадки происхождения жизни и истинной сущности бытия.
Мы должны победить незнание. Мы должны познать Вселенную. Мы должны познать бытие.
Краткое содержание:
С осознанием себя в бытии, у людей возникает новое
страдание, которое не встречается у менее развитых существ. Мы не понимаем, что такое бытие, есть ли смысл
жизни и реален ли воспринимаемый нами мир. От этого
незнания мы испытываем тревогу, которая здесь названа
экзистенциальным страданием. Это страдание преследует
людей всю жизнь, заставляя отключать своё сознание химическими веществами или отвлекать его сомнительными занятиями. Такой способ жизни очень сильно тормозит развитие человечества, тысячелетиями удерживая нас
на уровне, близком к животному. Нам следует избавиться
от экзистенциального страдания через познание бытия.
Распространение этого учения позволит человечеству уже
в процессе активного познания прийти к согласию и благополучной общественной жизни.
34
Глава 2. Познание
и коллектив
К моей удаче, мне не пришлось придумывать, как начинать познание мира. Я был ещё ребёнком, когда меня
в общем порядке отправили учиться в начальную школу.
Там знания о мире предлагались мне независимо от моего
желания. Такое будущее было мне уготовано на одиннадцать лет вперёд, а далее виднелась перспектива поступления в высшее учебное заведение, где, как я представлял,
я смогу продолжить расширять свои познания о мире.
В течение первых девяти — десяти лет школы это представление оставалось неизменным, но позднее я всё более
осознавал, что получение высшего образования подразумевает лишь некоторое расширение общих познаний,
а более направлено на получение узкой специализации.
Графическое представление образования, которое предложил профессор
Мэтт Майт из Университета штата Юта
35
Это в первую очередь навело меня на мысль о том, что
для одного человека никак не возможно постичь всё знание, накопленное человечеством — если нужно потратить
несколько лет на изучение одной специальности, а всего
существуют тысячи специальностей, то для освоения их
всех или хотя бы только важнейших из них не хватит никакой человеческой жизни. Это могло бы являться причиной
большого огорчения, но в обществе с высокой степенью
разделения труда, коим является современное человечество, давно сложилась практика, когда учёные и инженеры
различных направлений интерпретируют сложнейшие результаты своей деятельности в популярную форму, доступную для понимания широкого круга лиц, и, таким образом,
облегчают хозяйственную деятельность человека без необходимости долго учиться. Так, например, можно вполне
успешно управлять воздушным судном, при этом плохо
разбираясь в химических аспектах горения нефтепродуктов в турбореактивном двигателе, а также конвертировать
музыкальные записи в компактный цифровой формат при
помощи программного приложения, при этом не имея ни
малейшего представления, как в этом участвуют математические преобразования Фурье1. Таким образом, для того, чтобы постичь сущность мира, данного нам в ощущениях, отдельно взятому человеку необязательно получать для
этого исчерпывающие знания о каждом его проявлении —
достаточно вместо этого собирать воедино и осмысливать
результаты труда множества учёных, изложенные доступным языком, и постепенно приближаться ко дню, когда все
области фундаментальной науки будут исследованы
Будучи применён к цифровой музыкальной записи, этот алгоритм
позволяет разложить каждый крохотный её кусочек с уникальным рисунком звуковых колебаний на сумму нескольких элементарных частот, которые можно легко зашифровать в уменьшенном объёме данных
1
36
до конца. Разумеется, это актуально при допущении, что
понять сущность мира окажется вообще возможным, что
полное знание его свойств позволит это сделать; это нам
и предстоит выяснить в конце нашего пути.
Как бы то ни было, пассивно ожидать, полагаясь только на результаты работы других людей, мне показалось
неразумным. В самом деле, мне пришлось бы занимать
свою жизнь малозначимыми делами, отвлекая себя, насколько это возможно, от экзистенциального страдания
и не предпринимая ничего, чтобы его преодолеть. Историческим опытом давно выявлено, что такое отношение
к миру крайне непродуктивно; общественное движение
по сохранению леса лучше распространяется в том случае, если его зачинщик и лидер сам никогда не срубает
деревья, а предложение очистить улицу от снега гораздо
чаще встретит поддержку, если сам предлагающий готов
первый начать работать лопатой. Великий Махатма Ганди дал известную рекомендацию на этот счёт: «Будь теми
изменениями, которые ты желаешь видеть в мире». И даже если все люди на планете будут усердно трудиться над
изучением мира, моё собственное участие ускорит этот
процесс.
В связи с этим я преисполнился решимости активно
участвовать в познании мира далеко за пределами собственного быта и с готовностью за это взялся. Оказавшись
вне стен учебных заведений, я столкнулся с тем, что научные знания о мире более не поступали ко мне самостоятельно извне, и отныне мне нужно было добывать их самому. Постепенно я узнал, что для разных стадий познания существуют разные методы, которые объясняются наличием или отсутствием необходимости изучать ранее накопленные другими людьми знания в конкретных областях. Когда нужно освоить нечто, уже известное человечеству, на помощь приходят устные, письменные, цифровые
источники, фото-, видео- и аудиоматериалы, рисунки,
чертежи и модели. Все эти инструменты лишь сохраняют
37
открытое кем-то знание, они являются вторичными, то
есть помогают получить информацию о мире опосредованно. Если же исследование ведётся на передовом рубеже
науки, то есть в той области, где знание у человечества пока отсутствует, на помощь приходят два метода, которые
показывают себя на этом поприще надёжнее всех других.
Первый из них — эмпирический, то есть получение опыта,
регистрируемого органами чувств, будь то наблюдение
природы в ее естественной форме или искусственно организованный эксперимент. Второй метод — логический, то
есть извлечение из имеющихся данных новой полезной
информации через совершение умозаключений, подчиняющихся строгим правилам. Будучи применёнными к уже
изученным явлениям, эти методы приведут к дублированию имеющихся о мире знаний, как, например, если бы
вы заново открыли, что Земля имеет форму, близкую
к шару; применённые же к неизведанному, эмпирический
и логический методы дадут совершенно новые знания.
При этом в обоих случаях полученные знания будут первичными, то есть будут напрямую отражать свойства мира, данного нам в ощущениях. Такой информации бесполезно возражать, её невозможно опровергнуть, не найдя
явную ошибку в эксперименте или построении логических
выводов; такая информация несоизмеримо надёжнее, чем
та, которая получена через веру, интуицию, родительское
чутьё, догадки, астрологию, нумерологию, гадание на картах, кофейной гуще, общение с душами умерших или любым другим методом. В противоположность этому, вторичные источники не воспроизводят процесс получения
излагаемых в них знаний, даже если описывают способы
их получения; они не позволяют проверить информацию
немедленно, а вместо этого требуют доверия к автору
и часто содержат ошибки. Но даже это лишь малая часть
проблемы, ибо в обществе, раздираемом конкуренцией
во всех сферах, вторичные источники информации очень
часто также содержат намеренную ложь, с целью напра38
вить людей в некую предпочтительную сторону и получить таким образом выгоду. Так, школьная история всегда
являлась предметом политических спекуляций и многократно переписывалась в разных странах в соответствии
с действующей политической повесткой, а СМИ всегда подают информацию предвзято, в пользу своего владельца,
будь то государство или частный собственник; даже если
в СМИ сообщают чистую правду, обычно это не вся правда, и при этом замалчиваются другие важные новости, которые могли бы повлиять на отношение людей к освещаемой ситуации.
Поскольку я пока находился на ранней стадии познания мира, для меня, прежде всего, было актуально получение вторичной информации, освоение накопленных человечеством знаний. В моём распоряжении были книги,
немного телевидения и позднее интернет. Вскоре я стал
встречать противоречия в различных текстах и телепередачах при освещении одинаковых тем и осознал описанную выше проблему ненадёжности вторичных источников. Я понял, что без специального набора эффективных
методов познания я не смогу понять, где сообщается истина, а где ложь, какая информация полезна для изучения,
а какая вредна. У меня начало складываться представление о том, что должна существовать система обработки
информации, которая лучше подходит для таких задач,
чем мои интуитивные потуги; в идеальном варианте мне
хотелось бы овладеть совершенной такой системой.
Встречая противоречия, я часто обращался за помощью к ближним, задавал им вопросы. Но, к сожалению,
мне пришлось убедиться, что общение с людьми слишком
редко помогает прояснить информационную путаницу,
а гораздо чаще только усиливает её. Я обнаружил, что качество представлений людей об устройстве мира в среднем очень и очень низко, что люди пребывают в иллюзиях
и в основном делятся необоснованными мнениями, причём не объявляют их таковыми, а произносят их как исти39
ну. Это сильно сбивало меня с толку и вынуждало тратить
много усилий на выяснения. При этом мне впервые открылось неудобное для меня свойство человеческого сознания, родственное защите привычной картины мира —
людям обычно не нравится, когда их идеи подробно рассматривают и подвергают прояснению и критике. Со временем я узнал, что признание человеком своей неправоты
понижает его значимость в глазах окружающих
и на уровне животных инстинктов делает его менее привлекательным для лиц противоположного пола и менее
серьёзным конкурентом среди представителей пола собственного; в конечном итоге это ведёт к ухудшению выбора партнёров для продления рода и к менее выгодному
для этого человека распределению материальных ресурсов среди группы, к которой он принадлежит. Отсюда легко понять, почему никто не спешит признавать себя
неправым, но в любом случае нежелание людей внимательно разбирать собственные идеи очень сильно препятствует распространению полезной информации в обществе. Люди годами регулярно ошибаются и поступают себе
во вред, но не желают пересмотреть свои представления
о мире и потому не могут стать эффективнее. Осознав это,
я понял, что, как и мне, большинству людей также пригодилась бы хорошая система методов для работы с информацией.
Одновременно с этим я всё более понимал, что для
успешного познания мира не годится действовать всегда
самостоятельно, что требуется кооперация между людьми.
Первая причина этому заключается в том, что общественный жизненный уклад не располагает к свободному познанию мира. Подавляющее большинство людей вынуждены постоянно работать, чтобы обеспечить себя едой,
одеждой и жильём. При этом экономические отношения
на планете не только далеки от идеальных, но и прямо
сейчас, пока я пишу эти строки, где-то взрываются бомбы
и гибнут люди, где-то десятки тысяч людей находятся
40
в лагерях для беженцев, в мирных городах процветают нищета и разбой на тёмных улицах, а где-то чиновников
приговаривают к смертной казни за коррупцию. Зная это,
стоит ли удивляться, что трудовые отношения в обществе
также не отлажены гармоничным образом, что наибольшая часть населения Земли вынуждена тратить почти всё
своё время, а часто также силы и здоровье, чтобы прожить
самим и вырастить детей. В связи с этим то небольшое количество свободного времени, которое остаётся у человека после рабочего дня, он вынужден тратить на физиологический отдых и реабилитацию от психологического
стресса; его творческие силы в это время находятся
в упадке. Выражаясь словами Леонардо да Винчи в одной
из экранизаций его жизни, «к сожалению, человек скован
рутиной и поиском пропитания, что уводит его от высшей
цели». При этом кооперация между людьми позволяет
лучше решать насущные проблемы и тем самым повышает качество жизни участников коллектива, кооперация
позволяет оплатить отдельным участникам более качественное образование, освободить их от необходимости
постоянно работать и позволяет предоставить им необходимые условия для творчества или исследований.
Вторая причина для объединения усилий людей ради
познания мира заключается в синергии, которая возникает в слаженном коллективе вообще и в коллективе исследователей в частности. Синергия — научное понятие, суть
которого заключается в том, что, при объединении
нескольких действующих элементов, итоговый производимый результат превосходит простую сумму эффективности каждого из них. Это можно проиллюстрировать
примером, когда есть тяжёлое бревно и шесть человек,
чтобы его нести. Каждый человек по отдельности не сможет поднять и нести бревно, результат его усилий при выполнении данной конкретной задачи равен нулю. Если же
они возьмутся за бревно все вместе, то результатом будет
являться не шесть раз по нулю, а успешная транспорти41
ровка бревна. Аналогично этому, случайно сложенные рядом кирпичи, цемент, щебень, песок, металлическая арматура, деревянные доски, стекло и металлочерепица
имеют слабое положительное воздействие на быт человека, но жилой дом, составленный из этих материалов, позволяет согреться, защититься от ветра, сырости и диких
зверей, спрятаться, обозревать местность дальше прежнего и многое другое. Среди исследователей синергия может
проявляться в различных аспектах. Например, двое учёных с разной специализацией могут консультировать друг
друга при изучении сложного явления и таким образом
получить более полное представление о его устройстве.
Синергия при слаженной работе пилота и штурмана позволяет провести
автомобиль по маршруту гораздо быстрее, чем это может сделать любой
одиночный водитель
Также кооперация очень актуальна для своевременного выявления ошибок в рассуждениях — почти любой оди42
ночный исследователь иногда ошибается в выводах
и не всегда способен обнаружить свою ошибку, но два
и более исследователей выявляют большинство случайных
ошибок друг друга, потому что разные люди мыслят поразному и редко ошибаются одновременно и одинаково.
Третий способ возникновения синергии при исследованиях — это одновременное участие нескольких людей в наблюдении эксперимента. Всемирно известно, что АндреМари Ампер, проводя электрические опыты с проводниковой катушкой и железным сердечником, не смог обнаружить явление электромагнитной индукции, потому что
поместил измеряющий силу тока прибор в другую комнату. После манипуляций с катушкой он переходил в эту
комнату, убеждался, что стрелка прибора находится на нуле, и не знал, что она показывала положительные значения тока всего несколько секунд назад. Майкл Фарадей
проводил аналогичные эксперименты на несколько лет
позднее, но при участии ассистента, и поэтому смог обнаружить ток индуктивности и сделать важное открытие
в физике. Наконец, кооперация избавляет от нужды каждому исследователю обзаводиться собственным набором
инструментов. Книги, оборудование и помещения для
обучения и экспериментов могут быть доступны для общего пользования, что снимает с участников значительные материальные заботы и упрощает активное познание
мира.
Исходя из всего этого, я заключил, что самый продуктивный подход к постижению тайн бытия — это активно
заниматься исследованиями в составе коллектива, и чем
больше этот коллектив, тем лучше. Я стал активно искать
единомышленников. И каково же было моё разочарование, когда за продолжительное время я не смог найти рядом никого, кто жаждал бы познать мир. Даже при наличии свободного времени, людей интересовало что угодно,
только не познание. Кто-то увлекался рыбалкой и охотой,
кто-то предпочитал творческие хобби, кто-то изменял
43
своё тело спортом и химическими препаратами, кто-то
отдавал всё своё внимание футбольным матчам или боксёрским поединкам. Люди настойчиво ограждали себя
от познания, но при этом было заметно, что они несчастливы, что они не умеют ладить с ближними, выстраивать
благополучные семьи, не умеют быть здоровыми и не знают, зачем живут. Было довольно явно заметно, что они испытывают экзистенциальное страдание, но не предпринимают усилий, чтобы его преодолеть. Меня заинтересовал
этот феномен, и я стал его исследовать. Постепенно стало
обнаруживаться, что знание в головах большинства людей
замещено примитивными установками, которые помогают сложить целостное, пусть и ложное, представление
о мире и отвращают от получения новых знаний. В спорах
об устройстве мира люди охотно делились этими установками, и вот некоторые из них:
— известно, что мир создан богом. Другие религии говорят, что другим богом, но это неважно
— известно, что человечество происходит от инопланетян. Откуда возникли инопланетяне, неважно
— известно, что человечество является останками
древней сверхразвитой цивилизации, и истинное знание
безвозвратно утрачено
— обществом управляет тайное правительство, которое определило роли всех людей, и изменить ничего
нельзя
— Вселенная непознаваема; сколько бы мы ни старались, всё равно не узнаем сущность и смысл бытия
— научных знаний слишком много, поэтому всю науку
нельзя понять, и нет смысла интересоваться ею
— есть много разных взглядов на мир, и они равноправны — если ты что-то называешь эффективным, это только
мнение, а истины нет, поэтому нет смысла в познании
— официальная наука обо всём лжёт, подчиняясь тайному правительству
44
— нужно жить сегодняшним днём, нет пользы от изучения неизведанного
— всё в мире неважно, и нужно отстраняться сознанием от реальности
Как вы сами можете заключить, такие установки блокируют тягу к познанию, они служат оправданием, чтобы
не учиться ничему новому. Вместо подробных применимых на практике знаний, люди хранят в памяти бесполезные лозунги и потому беззащитны перед насущными
проблемами. Не зная пока истоков этого явления, я лишь
отметил, что неумение людей мыслить грамотно не ограничивается их неспособностью пересобрать своё мировоззрение и качественно обмениваться информацией; я
понял также, что системы взглядов у большинства людей
настолько ущербны, что плохо обслуживают повседневные потребности их носителей и часто не позволяют выстраивать хотя бы среднесрочные планы развития. Вспоминаю, как я слышал от сотрудницы на работе, что выбраться из бедности невозможно, что для неё это неосуществимо никаким практическим способом, кроме чудесного выигрыша большой суммы денег; говоря это, она
одновременно отвергала любое предложенное ей знание.
Также я помню депрессивное измученное выражение лица одной моей знакомой с сомнительным образом жизни; она получала от мужчин по 30—80 минимальных размеров оплаты труда граждан в месяц и легкомысленно
проматывала эти деньги в увеселительных заведениях,
жалуясь при этом, что жизнь беспросветна, и неизвестно,
как жить завтра. Таких примеров в моей памяти наберутся сотни, и они показывают, что большинство людей нуждаются в более продуктивной системе мышления, чтобы
быть здоровыми, счастливыми и активно развиваться.
Другой помехой для объединения в коллектив оказалось преобладание в сознании разных людей разных ценностей; люди разделяются на закрытые группы согласно
45
своим ценностям и не любят общаться с чужаками. Так,
вегетарианцы предпочитают не общаться с мясоедами
и наоборот, аналогично курящие — с некурящими, любители алкоголя — с трезвенниками, националисты — с космополитами, сторонники традиционной семьи — с представителями сексуальных меньшинств, верующие —
с атеистами, и т. д. Например, совсем недавно я был приглашён в чужую компанию и встретил там молодого человека, который рассказал, что, по его мнению, мораль
полностью относительна и является чистой выдумкой
некой группы людей, что у других групп людей мораль
другая и нет никакого преимущества у одной системы
убеждений над другой. В продолжение своего рассуждения он выразил мнение, что убийство не является ни
добром ни злом, что можно осуждать убийство, но другие
люди, возможно, его одобрят, и нет никакой разницы. Заключил он тем, что мораль бессмысленна, что не нужно
давать оценки чему-либо, в том числе и убийствам, нужно лишь пассивно воспринимать происходящее в мире.
При всём моем стремлении к широте взглядов и приятии
чужой точки зрения, я в тот момент отчётливо почувствовал, что не желаю кооперироваться с этим человеком. Приблизительно то же испытывают и другие люди
по отношению к носителям чуждых им ценностей.
У этого явления есть один аспект, о котором я задавался
вопросами с детства. Как так выходит, что даже люди одного возраста, проживающие на одной территории, в одинаковых материальных условиях и с одинаковым образованием, могут иметь настолько разные мировоззрения?
Ведь, казалось бы, если у людей есть достаточно эффективное мышление и одинаковые условия существования, они
должны за некоторое время прийти к одинаковому способу
жизни, который максимально соответствует этим условиям; тем не менее, этого не происходит. Отсюда, независимо от других своих исследований, я сделал два основных
вывода:
46
1. Существующая государственная система образования имеет хоть и значительное, но не решающее влияние
на мировоззрение граждан. Важнейшие образующие основы мировоззрения более всего передаются от родителей
и иного окружения в раннем детстве и являются крайне
труднопреодолимыми.
2. Мышление людей в среднем недостаточно эффективно, чтобы максимально выгодно адаптироваться
к условиям окружающей среды. Как правило, люди останавливаются на возможности жить достаточно безопасно
и стабильно и не представляют, как и зачем развиваться
дальше.
Изучая вопрос внимательно, я заметил, что даже активное стремление к комфорту проявляется у людей лишь
до тех пор, пока не возникает необходимость повышать
качество своего мышления; ради улучшения качества жизни человек обычно готов изучить некоторый статичный
объём информации, как это делают на новой работе,
но не готов пересматривать свои методы работы с информацией и упражняться в этом направлении. Когда люди
оказываются в стабильных и безопасных, но дискомфортных условиях жизни, они не ищут развития, а лишь тихо
ропщут и дополняют это словами «так устроена жизнь»,
«а что я один могу сделать?», «я маленький человек»
и т. п. И даже нестабильность условий и постоянная опасность для жизни и здоровья толкают людей к протестам
и силовой борьбе за свои права и почти никогда к развитию мышления. По всей видимости, такая позиция объясняется устойчивым убеждением людей в своей полной интеллектуальной беспомощности, о чём говорилось ранее.
Кто-то, возможно, возразит, что разный способ жизни людей в одинаковых условиях может объясняться
разными целями, которых они хотят достичь, а вовсе
не плохим качеством мышления. Но исследования показывают, что у большинства людей главные жизненные
47
цели одинаковые; к этой теме я подробно вернусь позднее.
Читателям нетрудно будет догадаться, что мои попытки обсуждать с людьми основы их ценностей и причины
выбранного ими способа жизни снова столкнулись с нежеланием людей подвергать свои взгляды рассмотрению.
Как видите, с тех пор, как я встал на путь познания мира
и объединения с людьми, я регулярно встречал препятствия одного и того же рода, будто ходил по загадочному
замкнутому кругу.
Я всё более чувствовал, что я столкнулся с некой
огромной и важной проблемой, глобально влияющей
на судьбу всего человечества, что я, подобно слепцам в индийской притче1, ощупываю с разных сторон одного и того же слона. Но, в отличие от этих слепцов, я потратил
на это условное ощупывание очень долгое время, и из разрозненных деталей мне открылся целостный проект. Я понял, что для быстрого продвижения в познании мира всем
людям необходимо освоить единую эффективную систему
мышления, которая позволит наилучшим образом работать с информацией, выстраивая самое надёжное знание,
которая позволит людям беспрепятственно объединяться
в коллективы любого размера, грамотно разбирая любые
спорные явления и приходя к согласию; я понял, что создание такой системы может начать принципиально новую эру в истории человечества, оставив позади войны
и серость прошлых тысячелетий и превратив нас в истинно великий и мудрый коллективный организм.
Помимо очевидного ускорения познания, такая система мышления решит проблему разных ценностей — люди
отказываются пересматривать свои взгляды в ответ
Притча, в которой слепцы хотели узнать, как выглядит слон. Все они
ощупывали разные части тела слона, и у них складывались совершенно
непохожие друг на друга представления о его форме
1
48
на критику извне, но постепенно бесконфликтно изменят
их по собственной инициативе, если вооружить их новыми мыслительными методами. Дейл Карнеги, для раскрытия сути этого явления, цитировал книгу Джеймса Харви
Робинсона «Разум в процессе становления»: «Иногда мы
ловим себя на том, что меняем наши мнения без всякого
сопротивления и без каких-либо тяжёлых переживаний,
но если нам скажут, что мы не правы, мы приходим
в негодование от подобного обвинения и ожесточаемся
против обвинителей. Мы невероятно небрежно относимся
к формированию наших убеждений, но обнаруживаем, что
исполнены прямо-таки болезненным пристрастием к ним,
когда кто-нибудь даже из самых дружеских побуждений,
намеревается нас лишить их». В этом отрывке нам следует
обратить внимание на то, что люди не испытывают проблем с изменением своей картины мира, они только защищают своё право делать это самостоятельно, а не по чужой
воле. Приняв новый способ мышления, человек не только
будет
воспринимать
новую
информацию
иначе,
но и неизбежно за последующие несколько лет проведёт
переоценку всего своего прежнего опыта и изменит отношение к событиям в своём прошлом.
Будет ли вновь приобретённое людьми мировоззрение устойчивым, если такой проект удастся? Ответ — да,
ведь нет ничего естественнее и органичнее для человека, чем те взгляды, к которым он пришёл сам. Есть бесчисленное множество свидетельств того, как мировоззрение, навязанное людям без соблюдения очевидности
причинно-следственных связей, не приживается, и эти
люди, не находясь под сиюминутным давлением, ведут
себя иначе, сообразно собственному опыту и выводам.
Это можно заметить и в поведении детей, когда за ними
не присматривают родители, и среди подростков, прогуливающих школу, и среди взрослых, превышающих скорость на дороге. Ежедневно вокруг нас люди нарушают
общепринятые правила поведения, потому что самосто49
ятельно пришли к чему-то другому. Одним из ярких
примеров для меня стала ситуация с одним малым народом, имеющим строгие традиции; девушек там учат
носить длинные платья, прятать волосы под хиджаб или
платок и вести себя скромно. Я заметил, что многие их
девушки, уезжая из семей в крупные города или за границу, полностью преображаются и выглядят вопиюще
сексуально, часто гипертрофируя различные черты своей
внешности и доводя себя таким образом до обезображивания. Одна из таких девушек признавалась мне, что
каждая опубликованная ею собственная фотография заставляет её мать плакать, и та две недели после этого
не может общаться с дочерью, но дочь, тем не менее,
продолжала поддерживать тот же имидж и публиковала
аналогичные фото. У меня есть знакомая девушка
из этого же народа, которая осталась скромной даже после переезда в большой город. Она говорила мне, что
настолько привыкла скрывать прилюдно свои волосы,
что ей некомфортно будет выглядеть иначе. Я спросил
у неё, какое ей дали объяснение в детстве, почему женщина должна прятать волосы от посторонних. Я ожидал
услышать что-то о воле Аллаха или о морали, но ответ
последовал совсем другой: «Мне говорили, что отцу
не понравится, если я буду демонстрировать свои волосы». Как вы понимаете, это довольно слабое объяснение,
чтобы подчинять ему всю свою жизнь. Для этой девушки недоступно большое количество работ, потому что
общество ещё не достигло нужного уровня согласия
и толерантности и в городе её текущего проживания
на большинстве работ нельзя находиться в хиджабе без
ущерба бизнесу. Она терпит такое неудобство, потому
что верна своей семье и поддерживает с ней тесную
связь, но вполне ясно, что другие люди, для которых семейные узы не так важны, легко отвергают систему
взглядов, которая держится только на воле родителей,
которая не подкреплена никакими другими основания50
ми. Это только один из примеров, но подробные исследования показывают, что убеждения людей по тем или
иным вопросам вообще очень редко подкреплены надёжными аргументами, и люди легко отказываются
от своих убеждений, когда им открывается новое, более
эффективное или привлекательное знание.
К тому же здесь имеет место важное положительное
свойство человеческого мозга — мы не способны сознательно возвращаться к менее эффективным способам
мышления, после того как освоили более эффективные.
Часто случается, что люди заражаются чьими-то убеждениями, но никогда за всю мою жизнь я не встретил сам
и не слышал от других людей хотя бы об одном случае,
когда кто-то отметил несостоятельность способа мышления другого человека, а затем добровольно перенял этот
способ. Неграмотному человеку можно внушить, что
шесть умножить на восемь будет тридцать три, но если
показать ему рисунок из шести рядов по восемь предметов, предложить сосчитать общее их количество и пояснить ему, что это и есть умножение, то такому человеку
откроется новый мыслительный метод, и с тех пор он
не сможет принять никакой другой результат этого действия, кроме сорока восьми. Опыт показывает, что подкупом или угрозами можно заставить человека устно отказаться от своих убеждений, но внутри его отношение
к верности чего-либо остаётся неизменным, если только
он сам не найдёт ошибку в своих суждениях.
По всей видимости, это свойство разума было хорошо
известно в средние века: Галилео Галилей, даже после
своего официального отречения от гелиоцентрической
теории мироздания, всю жизнь провёл под строгим наблюдением и запретами, его публикации тщательно проверялись, и даже при его смерти присутствовали двое
представителей христианской инквизиции. Примечательно, что инквизиторы ничуть не ошиблись в своих подозрениях: уже через год после вынесения приговора Гали51
лей в письме к своему другу Элиа Диодати дал понять,
что не считает Землю центром Вселенной.
«Галилей перед судом инквизиции», Жозеф-Николя Робер-Флёри, 1847 г.
Среди других примеров устойчивости отношения человека к верному и неверному известна история Джордано Бруно, которому пришлось принять смерть на костре
за его идеи, объявленные еретическими. Согласно имеющимся источникам, описывающим его обвинение и допросы, Бруно встретил только сопротивление его идеям,
но не их убедительное развенчание, поэтому твёрдо стоял
на своём, уверенно отвечал на вопросы следствия и отказался признать свои взгляды ересью даже под страхом
смертной казни. Жизнь Блеза Паскаля, в свою очередь, является одной из наилучших демонстраций такого свойства
мышления: он с детства занимался математикой, потому
что искренне считал её полезной, затем обратился в религию и аскетизм, потому что был убеждён, что таким обра52
зом спасёт свою душу, позднее он вернулся к светской
жизни, потому что поверил словам врача, что это спасёт
его здоровье, и, наконец, столкнувшись с математико-философской задачей, известной теперь как «пари Паскаля»,
и рассчитав её результат (при этом произвольно завысив
исходную вероятность существования бога), он навсегда
отвратился от науки и всецело посвятил себя религии. Поразительно, что один и тот же человек, движимый силой
убеждения, способен многократно полностью изменять
свой быт и привычки, в том числе отказываясь от многочисленных повседневных удовольствий.
Ещё ранее, в античной истории, также есть свидетельства этого же явления. Первым приходит на ум Сократ: он
последовательно задавал вопросы своим собеседникам,
чтобы сделать явной несостоятельную часть их идей; когда собеседник давал ответ, который сам же считал противоречащим общеизвестному знанию, он признавал себя
неправым и уже не мог защищать свою изначальную
мысль. В «Тускуланских беседах» Марка Туллия Цицерона
также описывается множество подобных случаев; в книге
II «О преодолении боли» есть даже пример, где участник
беседы уже после одного заданного ему вопроса стыдится
своей прежней категоричной позиции — полный отказ
от занятой им философской позиции происходит
за несколько секунд.
Уместно будет предположить, что такое отношение людей к верным и неверным рассуждениям так же старо, как
понятие об истине и лжи вообще. С раннего детства у нас
формируется интуитивное представление, что выживание
требует постоянного анализа большого количества обстоятельств; чтобы добиться безопасности и комфорта, нужно
действовать сообразно им. Информацию, которая передаёт полезные сведения о действительности, мы интуитивно
воспринимаем положительно, потому что она помогает
или потенциально может помочь нам благоустроить нашу
жизнь; информацию, которая ухудшает наш контроль над
53
окружающим миром, мы воспринимаем негативно. Эта
концепция и положена в основу отношения к верному
и неверному, к истине и лжи, она пронизывает всё наше
естество. Поэтому мировоззрение, обретённое при помощи новых мыслительных методов, подтверждающих своё
лучшее качество, будет очень устойчиво; ни один человек
не откажется от него в пользу прежних взглядов, в которых
он теперь будет видеть противоречия.
Будет ли новое мировоззрение одинаковым у всех людей, чтобы способствовать максимальному согласию? Да,
пока оно касается той части мира, данного нам в ощущениях, которая воспринимается всеми людьми одинаково;
забегая вперёд, назовём это реальным миром. В том
и прелесть так называемой объективной реальности, что
её законы распространяются на все предметы и всех людей без исключения — дождь, ветер или горящий костёр
действуют на каждого человека одним и тем же способом,
независимо от его убеждений. Кто-то из великих сказал
по этому поводу: «Умные люди умны одинаково, дураков
есть миллион разновидностей». Имелось в виду, что любое
количество людей, имея достаточно эффективное мышление, выявят одни и те же свойства реальности и потому
будут соглашаться друг с другом при описании реальности; без такого мышления люди приходят к заблуждениям, коих есть бесчисленное множество, и между ними возникают бесконечные споры.
На самом деле, чтобы достичь полного согласия между
всеми людьми, требуется не только одинаковое представление о мире, данном нам в ощущениях, но и единая цель
у всех людей. Это подобно изображению кратчайшего пути
между двумя точками — чтобы изобразить такой отрезок,
требуется не только исходная точка, но и конечная; при наличии обеих точек, велик шанс всех людей прийти к согласию о кратчайшем пути. Предполагается, что этой единой
целью должно быть познание мира ради преодоления экзистенциального страдания. К сожалению, для многих лю54
дей первое или даже повторное прочтение этой книги
не станет причиной перевернуть своё мировоззрение
и сделать своей главной целью познание мира; способы
распространения этой идеи на всё общество будут описаны
позднее. Сейчас же мы можем удовлетвориться мыслью
о том, что достаточно большой коллектив, как, например,
тысячи, десятки или сотни тысяч грамотно мыслящих
и пребывающих в согласии людей, уже будет крайне продуктивен и сможет очень быстро прогрессировать в изучении свойств бытия, при этом эффективно управляясь с хозяйственными вопросами.
Хочу прокомментировать здесь часто встречающееся
у людей деструктивное убеждение, что одним людям
от рождения даны ум, талант и некие другие способности,
а кто-то их лишён навсегда, что одни люди созданы для
государственной и научной деятельности, а удел других
лишь тяжко трудиться, подрывая своё здоровье, или просить милостыню. Со всей ответственностью заявляю, что
наука не нашла никаких подобных зависимостей. Способность и предрасположенность к определённому образу
жизни, социальному уровню и профессиональной деятельности не передаётся генетически; любой человек может обучиться чему угодно и выполнять любую роль в обществе. Приведу два примера. Авраам Линкольн родился
в семье бедного фермера, почти не учился в школе и с малых лет был занят тяжёлым физическим трудом. Заинтересовавшись книгами, он занялся самообразованием
и сначала смог сдать экзамены на адвокатскую практику,
а позднее стал Президентом Соединённых Штатов Америки. Юрий Гагарин родился в деревне в семье плотника
и работницы молочной фермы. В школу он впервые пошёл
уже в разгаре Второй Мировой войны, после нападения
Германии на СССР, и через полтора месяца его деревня
была оккупирована нацистами. Семья Гагариных вместе
с маленьким Юрием была изгнана из дома. К счастью,
сильные холода ещё не наступили, и они смогли выкопать
55
землянку, укрывшись в которой, выжили. Оккупация продлилась полтора года, но после её завершения Юрий продолжил образование, показал высокую тягу к знаниям
и впоследствии стал первым в истории космонавтом. Исходя из этого, я в своих рассуждениях подразумеваю, что
любой человек может хорошо освоить грамотное мышление и показывать прекрасные результаты своей деятельности, что для создания большого коллектива эффективно
мыслящих людей достаточно внедрить в общество систему качественного и доступного образования.
Сведя все эти мысли воедино, я понял, что для начала
нужно найти или разработать эффективную систему мышления, освоить её самому, а затем максимально распространить её среди других людей и объединить наши усилия ради скорейшего познания бытия.
Краткое содержание:
Мир очень сложен, и чтобы понять его сущность, нужно
объединить результаты великого множества исследований,
проведённых великим множеством людей. Личное участие
каждого в познании мира ускоряет этот процесс; нужно
чтобы каждый занимался познанием, а не ждал, что это
должны делать другие. При попытке изучать уже накопленные знания человечества возникает много ошибок, поэтому нужна эффективная система мышления, позволяющая грамотно работать с информацией, выявлять в ней
противоречия. Слаженный коллектив даёт гораздо больше
полезных результатов деятельности, чем сумма результатов людей, действующих по отдельности. Для ускорения
познания нужно объединяться в слаженный коллектив.
У людей есть культурные различия, которые мешают им
объединяться; люди не любят пересматривать свои убеждения и ценности и не меняются простым внушением.
С обретением грамотного мышления люди одинаково эффективно работают с информацией и самостоятельно при56
ходят к новому мировоззрению, которое адекватно описывает реальность, а также очень стабильно. Вместе с единой
целью такое мировоззрение ведёт к максимальному согласию людей и их способности объединяться в большой продуктивный коллектив. Ради скорейшего познания мира,
нужно освоить грамотное мышление, распространить его
среди людей и объединить с ними усилия.
57
Глава 3. Что есть благо
Для того, чтобы выстраивать эффективную систему
мышления из имеющихся у человечества знаний и новой
полученной информации, необходимо различать, какая
информация полезна, а какая вредна, что есть добро,
и что есть зло, что есть развитие, и что есть упадок, что
эффективно, а что нет. При этом все эти понятия должны
быть определены так, чтобы максимально соответствовать
естественным интуитивным ощущениям максимального
числа людей. Только тогда можно будет выстроить очень
устойчивую и понятную систему, которая будет хорошо
воспринята всем обществом.
Пожалуй, из всех перечисленных понятий самое простое — эффективность; оно не является субъективным, потому что привязано к реальным измеряемым факторам,
и для овладения им не требуется прежде осмыслить другие сложные понятия. Эффективность бывает абсолютная
и относительная. Попробуем дать определения:
Абсолютная эффективность — это мера, которая выражает, как много раз можно выполнить конкретную задачу конкретным способом при ограниченных ресурсах,
и значение которой равно минимальному из отношений
предельно допустимых затрат времени, материальных ресурсов, физической и интеллектуальной работы к фактически затраченным количествам времени, материальных
ресурсов, физической и интеллектуальной работы, при решении задачи этим способом.
Это определение передаётся формулой:
58
где
Eabs — абсолютная эффективность,
min — минимальное значение из множества внутри скобок,
T — количество времени,
М — количество материальных ресурсов,
W — количество выполненной физической работы,
I — количество выполненных интеллектуальных действий,
l (limit) — допустимый предел затрат по условию,
s (spent) — потраченное на однократное выполнение задачи.
Иными словами, для определения абсолютной эффективности учитывается только самый дефицитный ресурс — количество возможных циклов выполнения задачи
рассчитывается по нему. Предположим, что есть задача —
сбить воздушную цель. Цель будет находиться в досягаемости радаров и ракет в течение 20 минут. Предположим,
что, будучи выпущенной, ракета всегда догонит цель,
но для её пуска требуется 10 секунд. Стоимость ракеты составляет, например, 30 000 долларов, а бюджет, который
не рекомендуется превышать для одной цели —
1 000 000 долларов. Давайте посчитаем, сколько раз мы
можем выполнить эту задачу. 10 секунд помещаются в одной минуте 6 раз, а в 20 минутах — 120 раз. Это значит,
что по времени мы могли бы успеть выполнить 6*20 =
120 последовательных пусков ракет. 30 000 долларов помещаются в 1 000 000 долларов приблизительно 33 раза,
и на 34-м пуске рекомендуемый бюджет будет превышен.
Поскольку абсолютная эффективность рассматривает минимальное отношение предельно допустимых затрат ресурсов к фактическим затратам, в качестве ответа мы
59
должны выбрать число 33. Именно столько последовательных пусков ракет мы можем сделать, не выходя за рамки
отведённых нам ресурсов.
Предположим, задача — поймать рыбу из реки, когда
для поимки одной рыбины требуется 2 грамма наживки
и 2 часа времени, а всего у рыбака 200 граммов наживки
и 7 дней отпуска, не более чем по 12 свободных часов каждый день. В данном случае количество наживки позволяет
совершить 200/2 = 100 циклов выполнения задачи. По времени у него будет каждый день 12/2 = 6 циклов,
а за 7 дней — 42 цикла. Здесь наиболее дефицитным ресурсом является время, и его хватает всего на 42 цикла последовательных выполнений задачи. Так рассчитывается
абсолютная эффективность.
Относительная эффективность — это мера, которая
выражает, во сколько раз больше или меньше в среднем
можно совершить циклов выполнения задачи при помощи
оцениваемого способа, по сравнению с эталонным способом, с учётом всех используемых ресурсов, и значение которой равно отношению суммы абсолютных эффективностей оцениваемого способа по каждому из ресурсов в отдельности к сумме абсолютных эффективностей эталонного способа по этим же ресурсам.
Формула:
60
где
Erel — относительная эффективность,
Eav — средняя эффективность,
T — количество времени,
М — количество материальных ресурсов,
W — количество выполненной физической работы,
I — количество выполненных интеллектуальных действий,
l (limit) — допустимый предел затрат по условию,
s (spent) — потраченное на однократное выполнение задачи
1 — оцениваемый способ решения задачи,
2 — эталонный способ решения задачи.
Несмотря на то, что формула выглядит для неподготовленного человека ужасающе, в ней нет ничего сложного. Разберём элементарный пример. Предположим, нам
нужно распиливать брёвна на отрезки при помощи бензопилы. У нас есть 100 минут времени и 100 литров бензина. Предположим, для полного распиливания одного
бревна нам нужно 5 минут и 1 литр бензина. Если рассмотреть наши ресурсы в отдельности, то наше свободное
время позволяет совершить 100/5 = 20 циклов, то есть
распилить 20 брёвен, а имеющийся бензин потенциально
позволил бы сделать это 100/1 = 100 раз. Среднее арифметическое нашей эффективности по двум разным ресурсам составит (20+100)/2 = 60 циклов. Теперь возьмём
другую бензопилу, которая тратит на ту же работу в два
раза больше бензина. Наше свободное время по-прежнему позволяет распилить 20 брёвен, а бензин, при тех же
стартовых 100 литрах в начале, потенциально позволил бы выполнить только 100/2 = 50 циклов. У этой новой
бензопилы среднее арифметическое эффективности будет (20+50)/2 = 35 циклов. Абсолютная эффективность
в обоих случаях одинакова, потому что в обоих случаях
мы успеем распилить лишь 20 брёвен, а бензин никогда
не закончится, но при этом средняя эффективность снизилась в 60/35 1,7 раза. Это отношение и есть относительная эффективность — вторая бензопила приблизительно
61
в 1,7 раза менее эффективна, чем первая. Ровно это и записано в формуле, только в ней приведены четыре разных ресурса вместо двух.
Военные морские суда чаще всего ходят на неполной
скорости, чтобы экономить топливо, повышая таким образом собственную относительную эффективность, но при
вступлении в бой они задействуют полный ход, чтобы повысить абсолютную эффективность и быстрее справиться
с задачей. Когда люди используют слово «эффективность»,
они без каких-либо уведомлений имеют в виду то одно, то
другое из вышеприведённых понятий: когда речь идёт
о том, сколько раз задача фактически выполнится при
ограниченных ресурсах — это абсолютная эффективность,
а когда обсуждается, какой из способов более или менее
в среднем расходует ресурсы — относительная. Чаще всего, когда говорят, что что-то эффективно, имеют в виду
именно относительную эффективность, и в этой книге при
упоминании эффективных методов мышления имеется
в виду, что они эффективнее других. При общении следует
относиться к словам внимательно, чтобы не возникали
недоразумения.
Добро — термин гораздо более глубокий и сложный.
Следует отметить, что в русском языке изначальный
смысл слова «добро» — материальное имущество, а этическое понятие, которое чаще всего подразумевают под
этим словом, правильнее передаётся словом «благо».
Но также и слово «благо» в некоторых случаях может означать материальное имущество, как, например, в словосочетании «материальные блага». Ниже речь пойдёт именно
об этическом понятии, и оба термина будут употребляться
в одинаковом значении.
Добро — понятие субъективное. За тысячи лет исследователи не смогли обнаружить в обозримой Вселенной
некий очевидный и однозначный источник знания о том,
что такое добро. Различные описания добра встречаются
в религиозных книгах; религиозные служители всегда ак62
тивно настаивают на их истинности, но ряд причин заставляет в этом сомневаться. В первую очередь существуют
разные священные писания от разных религий, и каждое
из них утверждает нечто своё, необязательно и не везде
совпадая с другими в описаниях добра. Во-вторых, эти писания часто содержат противоречивые разъяснения одних
и тех же понятий и противоречивые установки; в них также встречается двойственная мораль, например, для внутренних отношений народа правила одни, а для взаимодействия с чужаками — другие. В-третьих, историки подробно
изучают происхождение священных текстов и давно пришли к выводу, что они создавались поэтапно в течение
большого периода времени, иногда на протяжении столетий, что они отражают материальную культуру и общественное сознание того времени и тех народов, среди которых они появились, и что, по всей видимости, никто
не принимал участия в их написании, кроме смертных людей из плоти и крови, живущих под солнцем, как и все другие. Я не ставлю здесь цели задеть чьи-то религиозные
убеждения; возможно кто-то возразит мне, что руки тех
людей направляла воля бога. Я лишь хочу сказать, что такая ситуация отличается от той, как если бы у нас был единый совершенный безупречный источник, который очевидно отражал бы, что однозначно определено законами
бытия как добро.
Кроме неудобства, что добро не определено природой
изначально, такое положение вещей порождает также
удобство — определение добра можно не искать, но выбрать в соответствии с нашими целями. Подходить к этому следует с предельной ответственностью, ибо на понятии о добре и зле держится вся общественная мораль и все
законы, оно задаёт основы общественной жизни. Но прежде всего, коль определения не должны противоречить
чувствам большинства людей, нужно разобраться, как
устроено естественное ощущение людьми хорошего
и плохого, добра и зла.
63
К счастью, мне необычайно повезло жить в такое время, когда совсем недавно, десятилетия назад, знаний человечества стало достаточно, чтобы уверенно разобраться
с этим вопросом. Чуть более века прошло с тех пор, как
Зигмунд Фрейд опубликовал свои знаменитые работы,
приблизительно тогда же Иван Павлов совершил прорывные открытия в области физиологии, затем человечество
наблюдало такие феномены, как два конкурирующих общественно-политических уклада среди развитых стран,
массовое общественное образование, культ потребления,
лженаучная расовая теория, две мировые войны. В мире
росла сеть университетов, научно-исследовательских институтов, развивались системы учёта и хранения данных,
статистика, повышалась доступность науки для рядовых
граждан, появилась генетика, своё веское слово в психологии и социологии сказал Эрих Фромм. С приходом третьего тысячелетия технический прогресс вывел науку
на новый виток возможностей: массовая компьютеризация общества, рост производительности компьютеров,
массовое внедрение электронных средств связи, социальные сети, геолокационные орбитальные спутники, наблюдение поверхности Земли из космоса, компактные
дистанционно пилотируемые дроны, новые поколения
высокоточного измерительного и аналитического оборудования, распространение искусственного интеллекта —
всё это привело к необычайному ускорению исследований по множеству направлений. По утверждениям, например, антропологов, за 15 лет после 2000-го года они
нашли больше материалов для исследований, чем за все
150 лет существования антропологии до этого. Биологи
теперь дополняют свои исследования сложными компьютерными вычислениями. Социологи, уже будучи знакомы
с результатами Стэнфордского тюремного эксперимента1, Гарвардского исследования развития взрослых2
и любительского эксперимента «Третья волна»3, получили доступ к исследованиям совсем иного масштаба и изу64
чают теперь данные о поведении миллионов людей. Скорость распространения научных знаний приблизилась
к пределу — о большинстве научных исследований возможно знать из любой точки мира ещё до их завершения.
В результате гигантского количества исследований было выявлено, что жизненные циклы всех живых существ
подчинены некоему общему началу. Синий кит разительно отличается от плесневого гриба пеницилла, а кокосовая
пальма от инфузории-туфельки4, но не только у всех этих
организмов, а даже у вирусов, которые организмами
не являются и занимают спорное место в научной классификации, в жизненных циклах неизбежно присутствует
одно и то же свойство — стремление к продлению рода.
Вирусы не способны совершать активные действия,
и у них это стремление выражено только пассивной предрасположенностью, наличием необходимого механизма
для их размножения в особых условиях при внешнем воздействии, но всё же они успешно размножаются, и это делает их подобными всему живому. Других столь же распространённых свойств живых существ не обнаружено:
многим организмам присущ инстинкт самосохранения,
но не у всех есть инстинкты вообще, большинству организмов нужен кислород для обмена веществ, но не всем,
у многих организмов основой их энергетических процессов является фотосинтез, но не у всех. Не пытаясь делать
Студентов-добровольцев оставили в помещении полицейского участка с тюремными камерами и разделили на надзирателей и узников. Поведение «надзирателей» стало стремительно изменяться, и через шесть
дней эксперимент пришлось остановить.
2
Регулярное подробное анкетирование 724 человек в течение 75 лет
3
Учитель истории создал из учеников 10-го класса тоталитарную молодёжную группировку, чтобы продемонстрировать им, как легко люди поддаются манипуляциям и верят в своё превосходство над другими
4
Одноклеточный микроорганизм, по форме напоминающий туфлю
1
65
отсюда строгие выводы, всё же уместно отметить, что данная картина является косвенным подтверждением идеи,
что жизнь могла зародиться случайно — слишком уж разнообразны её формы и при этом не подчинены некоему
очевидному общему осмысленному проекту. Постоянное
размножение ради размножения несёт в себе не слишком
много смысла; даже если это есть проявление некоего
высшего замысла, о сути этого замысла можно только гадать.
При этом вполне естественно, что жизнь должна сопровождаться стремлением к размножению, просто чтобы
не исчезнуть, ведь любой организм может умереть по внутренним или внешним причинам; даже популяция организмов, которые сами по себе не умирают, за достаточно большое время погибнет из-за внешних воздействий. Если
предположить, что на нашей планете периодически возникали формы жизни, не стремящиеся к размножению, то они
могли успешно существовать какое-то время, обмениваться веществами с окружающей средой, а затем распадались,
не оставляя потомства, и мы теперь ничего не знаем о них.
Возможно также, что и в наше время, благодаря естественным мутациям, постоянно возникают организмы, которые
не стремятся к размножению; они также неизбежно умирают, отдавая место в природе тем, кто создаёт потомство.
Только не стоит путать такую ситуацию с жизнью коллективных организмов-колоний, вроде пчёл, муравьёв или
термитов — у них за размножение всегда отвечает специальная самка, и любая рабочая особь, хотя самостоятельно
не участвует в размножении, тем не менее, активно переживает за этот процесс; самку, которая откладывает мало
яиц, немедленно убивают и заменяют другой. Наконец,
вполне вероятно, что у многих живых существ стремление
к размножению может притупляться, уступая другим приоритетам, как, например, постоянное потребление или лидерство среди их популяции. Такие организмы могут
на протяжении некоторого времени существовать наравне
66
со всеми другими, но если их низкая тяга к размножению
передаётся новым поколениям, то они вскоре проигрывают
природную конкуренцию и исчезают. Таким образом, биосфера Земли полностью или почти полностью состоит
из таких организмов, для которых создание потомства является первостепенной задачей, доминирующей в алгоритмах их жизненных циклов; вряд ли могло случиться иначе.
Стремление к размножению, в свою очередь, порождает множество производных механизмов поведения и особенностей физиологического устройства живых существ.
Например, в условиях изменчивой среды, которой является поверхность нашей планеты и приповерхностный слой,
в долгосрочной перспективе лучше выживают те организмы, чьё потомство вариативно, а не является полными
точными копиями родителя. Эффект вариативности действует довольно просто: некоторые особи нового поколения лучше подходят по своим особенностям для выживания в условиях конкретной среды, другие хуже, и первые
постепенно вытесняют вторых в процессе естественной
конкуренции; в итоге особи с плохо подходящими признаками вымирают. Параллельно этому, конкуренцию также
лучше выигрывают организмы, чьи физиологические циклы приспособлены к более широкому диапазону условий,
чем у других. Например, поднятие температуры человеческого тела до 38 градусов нарушает физиологию многих
болезнетворных микробов, атакующих человека, и приводит к их гибели, при этом микробы, которые способны переносить температуру 39 градусов и более, получают преимущество. Также, когда скорость изменений окружающей
среды возрастает, лучше выживают те организмы, у которых вариативность потомства выше, чем у других. Постепенно неким неочевидным образом это привело к появлению механизма спаривания, когда представители одного
биологического вида разделяются по половому признаку
и участвуют в размножении совместно, объединяя генетическую информацию при создании потомства. Ценность
67
этого механизма сложно переоценить. В самом деле, если
у одного организма нового поколения появился полезный
признак А, способствующий его лучшей адаптации к среде,
а у другого — полезный признак В, то без спаривания объединить эти признаки в одном организме и повысить таким образом выживаемость чрезвычайно сложно — размножаясь делением или почкованием, особи с признаком
А могут порождать тысячи и тысячи новых поколений,
но так и не дождаться появления в их генетическом коде
желанного признака В. При спаривании же двух родителей
с признаками А и В появляется потомство, среди которого
могут встречаться организмы и только с признаком А или
В, и с обоими этими признаками, и также с сочетаниями
этих признаков и неких новых.
Другим производным феноменом от тяги к продлению
рода является стремление живых существ к сохранению
функциональности своего организма. Это выражается
в поиске источников питательных веществ и оптимальных
для организма физических условий, в заживлении ран,
в избегании опасностей. У высших многоклеточных это
превращается в сложнейший комплекс реакций на внешние раздражители, который называют инстинктом самосохранения. Снова-таки, эта особенность организмов является просто необходимой для длительного существования
жизни, ведь существа, которые не будут поддерживать собственную функциональность, будут умирать самостоятельно или без сопротивления гибнуть от внешних воздействий, часто не успев дать потомство. Разумеется, такие существа проигрывают конкуренцию тем, которые активно
заняты обеспечением своей безопасности, и быстро вымирают.
Логическим продолжением стремления к самосохранению являются эффекты старения и смерти, хотя это
и неочевидно на первый взгляд. Если исключить старение
и естественную смерть из жизни организмов и сделать их
бессмертными в благоприятных условиях, то это приведёт
68
к тому, что здоровые и активные предки будут в условиях
ограниченных ресурсов вступать в конкуренцию с собственными потомками, ибо бесконечных ресурсов не существует. Выживаемость потомства таким образом будет
снижена, а также в ряде случаев новые поколения будут
появляться снова и снова от старых родителей, а потомки
будут вымирать, прерывая качественные генетические
ветки. Такой механизм не подходит для эффективной
адаптации организмов к меняющимся условиям среды,
и среди многоклеточных стали доминировать те биологические виды, где родители после одного или нескольких
циклов размножения стареют и умирают без воздействий
извне. Их замещает новое поколение, которое имеет полноценный доступ к тем же ресурсам, которые были доступны родителям, но которое при этом более пригодно
для выживания в текущих условиях среды. Бывают, правда, особые случаи. Например, среди одноклеточных организмов старение и естественная смерть практически
не встречаются: в благоприятных условиях они питаются,
растут и затем размножаются делением, порождая на свет
два новых организма, ни один из которых не является
прежним родительским. Лишь в некоторых случаях, например, при ассиметричном делении микроорганизмов,
допустимо говорить о некой родительской особи, у которой действительно может снижаться способность к репродукции, и это уместно назвать старением.
Кто-то из читателей мог слышать о биологически бессмертных организмах, то есть таких, которые никогда
не умирают по естественным причинам в благоприятной
среде. К ним относятся медузы рода Aurelia, медузы
Turritopsis dohrnii и Laodicea undulata и, возможно, некоторые другие, также к ним можно отнести колонию подводных растений Posidonia oceanica у Балеарских островов
и колонию Populus tremuloides — осинообразного тополя
с единой корневой системой в национальном заповеднике
Фишлейк штата Юта, США. Но с каждым из названных
69
случаев есть определённые нюансы, которые следует принимать во внимание. Например, вышеупомянутые медузы
не живут в половозрелом состоянии тысячами лет, давая
всё новое и новое потомство и сохраняя собственный организм; они отличаются от медуз с фиксированной продолжительностью жизни лишь способностью предотвратить приближающуюся смерть, вернувшись к состоянию
незрелой колонии полипов, которые затем превращаются
в новых медуз. Это подобно делению бактерий — родительская особь в прежнем виде исчезает, сменяясь новым
поколением. В свою очередь, у растительных колоний Балеарских островов и заповедника Фишлейк, возраст которых составляет приблизительно 100 тысяч и 80 тысяч лет
соответственно, лишь корневые системы живут очень долго, а наружные части гораздо меньше: к примеру, в последней возраст отдельных тополей в основном не превышает 130 лет. При этом корневые системы, хотя и существуют очень долго, не являются отдельными полноценными организмами: для длительного поддержания жизни
им нужны питательные вещества, которые производятся
наружными частями растений, и к тому же они не могут
порождать вариативные копии себя, а способны размножаться лишь вегетативно, то есть ростками. Таким образом, следует заключить, что даже известные сегодня
условно бессмертные организмы подвержены старению.
Также важно понимать, что разрастание обширных колоний не помогает организмам продолжать свой род в течение эволюционно значимых периодов времени, то есть
начиная от миллионов лет. В последние годы растения
Posidonia oceanica в Средиземном море подвержены вымиранию, отчасти из-за климатических изменений, отчасти из-за деятельности человека, и, возможно, они вымрут ранее, чем многие из вас прочитают эти строки.
Крупнейшей их колонии очень слабо помогает наличие
в ней двух миллионов растений — под влиянием всего одного значительного негативного воздействия они могут
70
умереть все разом, и гораздо лучше стабильному продлению рода помогла бы быстрая сменяемость вариативных
поколений. Что же касается названной здесь колонии тополей, это целиком организм мужского пола, и наличие
в нём десятков тысяч деревьев никак не способствует полноценному размножению; гораздо лучше стабильному
продлению рода помогло бы большое количество отдельных мужских и женских растений рядом. Таким образом,
эти случаи скорее являются примерами эволюционных
случайностей, когда организмы смогли прожить относительно долго при неизменных условиях среды; когда же
среда меняется, для выживания популяции необходимо
постоянное активное скрещивание разных особей, частая
смена поколений, максимальная вариативность потомства и своевременная смерть родителей. Как известно,
именно к такому способу жизни пришло большинство
многоклеточных организмов.
Эти сведения из биологии приведены здесь не ради забавы. Это попытка помочь читателям понять, насколько
сильно наше существование подчинено задаче эффективно продолжать наш род в течение длительного времени,
по возможности вечно. Наличие у нас рук и ног, положение
большого пальца на ладони, устройство глаз, развитый
мозг и даже, как теперь оказалось, стремление к поиску
полового партнёра, старение и смерть — всё это сформировалось в таком виде ради выполнения одной и той же вездесущей задачи. При этом, как минимум, три фактора добавляют в эту картину важную подробность.
Во-первых, биологические виды в ходе эволюции претерпевают довольно существенные изменения, как внешние, так и внутренние. В дальнейшем они не пытаются
вернуться при первой же возможности к прежним формам, а продолжают существовать в новом виде сколько
угодно долго, если обстоятельства не подталкивают к новым изменениям. Это позволяет понять, что в задачу размножения не включено обязательное условие сохранения
71
формы организма, его строения или его некоторых конкретных физиологических циклов.
Во-вторых, при разделении биологических видов
на два пола, мужские особи не дают потомство непосредственно, формируя его из части собственного организма,
а только оплодотворяют женских особей, передавая им
свою генетическую информацию. При этом по поведению
самцов довольно несложно определить, что они стремятся
к спариванию не менее, а часто даже более, чем самки,
и постоянно конкурируют друг с другом за эту возможность. Результатом спаривания они бывают настолько
удовлетворены, что у многих видов животных самцы с готовностью защищают своё потомство, даже рискуя собственной жизнью, а у некоторых редких видов самцы позволяют убить себя сразу после спаривания или даже
во время него, чтобы их тело затем стало пищей для самки
или детей. Вполне очевидно, что после спаривания они
ощущают свою основную биологическую задачу выполненной, и затем они либо просто бесцельно стареют и гибнут, либо ещё некоторое время оберегают потомство, что
является дополнением к всё той же задаче. Отсюда уместно сделать вывод, что для задачи размножения судьба родительского организма принципиально не важна, главное
сложить генетические коды приспособленных к жизни
особей в новый и передать его потомству.
В-третьих, на примере муравьёв видно, что отдельный
организм может не передавать генетическую информацию будущему поколению, но при этом посвящать всю
свою жизнь и ресурсы организма обеспечению условий
для эффективного размножения материнской особи. Это
наводит на мысль, что вообще отдельно взятый организм
неважен для задачи продления рода — главное, чтобы
в итоге качественный генетический код передался новому
поколению и появились особи, более приспособленные
к среде. Следовательно, эволюционный процесс — это
не придание совершенных черт какой-то определённой
72
предпочтительной форме жизни и не попытка сохранить
определённый набор живых организмов с неким особенным балансом между разными видами, а только улучшение генетического кода, его адаптация к безопасному вечному существованию во Вселенной.
Иными словами, для нашего биологического существования тело вторично, отдельно сердце и даже мозг —
также вторичны, а первичными являются носители генетической информации; в нашем конкретном случае это
молекулы дезоксирибонуклеиновой кислоты в ядрах клеток наших тел — ДНК. Именно эти длинные молекулы
в форме двойной спирали содержат в себе ключевую информацию, полученную от родительских организмов,
и настраивают работу всего остального тела. Размножаясь, они приводят к появлению каждую минуту новых
клеток повсюду в организме, а скрещиваясь с такими же
молекулами полового партнёра, они дают жизнь новой
особи. Человеческое тело есть лишь инструмент для обеспечения постоянного безопасного существования ДНК
и её полезных трансформаций, с целью повысить приспособленность наших организмов к окружающей среде
и таким образом продлить жизнь самой ДНК.
Структура молекулы ДНК
73
Наличие таких связей в устройстве нашего организма
приводит к бесчисленному множеству различных устойчивых паттернов нашего поведения и реакций. Образование
и воспитание человека, сложная психическая деятельность
и общественная культура могут нарушать эти паттерны,
но они остаются тенденциями, которые проявляются в поведении большинства людей. Вот некоторые из них:
— при приветствии, начиная с древнейших времён,
люди показывают друг другу открытую ладонь руки, чтобы убедить собеседника в отсутствии в руке опасных предметов, угрожающих его здоровью. Это стало неотъемлемым условием хорошей коммуникации
— люди с гораздо большей готовностью усыновляют
сирот, если жизнь последних под угрозой. Поскольку выживание людей и их предков в природе на протяжении
миллионов лет осуществлялось путём объединения их
в коллектив, в ДНК человека заложено стремление сохранять численность популяции ради большей безопасности
самого индивида. Это выражается в заботе о здоровье всех
дружелюбно настроенных существ, хотя и при прочих равных предпочтение отдаётся собственным детям и затем
другим родственникам
— родственники усыновляют осиротевших детей гораздо охотнее, чем чужие люди, по той же причине
— основная часть общества одобряет принуждение
мужчины к материальному участию в воспитании зачатого им ребёнка даже после расставания с женщиной, потому что люди переживают об эффективном сохранении
и преумножении собственной популяции
— мать переживает за жизнь и здоровье своих детей
гораздо больше, чем отец, потому что для неё выносить
и родить ребёнка несоизмеримо сложнее, чем для отца зачать его. Мать понимает, что, в случае гибели детей, ей будет очень трудно продлить свою генетическую линию, потому что придётся выносить и вырастить новое потомство
74
— если родители теряют ребёнка, они испытывают
очень сильную боль. Эта боль вызывается химическими
веществами, которые выделяются железами в организмах
самих этих людей; ДНК закладывает этот механизм в наши тела, чтобы мы боялись повторения этого страдания
и внимательно следили за потомством
— несмотря на различия культур, люди в среднем любят и защищают мать больше, чем отца, потому что она
более всех переживает за детей и поэтому в среднем приносит им наибольшую пользу; мать предаёт ребёнка гораздо реже, чем отец, потому что ей труднее, чем отцу, завести новых детей
— люди защищают и оберегают своих половых партнёров гораздо больше, чем посторонних людей, потому что
от партнёра зависит появление потомства
— люди в среднем полагаются на своих родителей
больше, чем на своих половых партнёров, потому что
с партнёром можно поссориться и расстаться, а родители
в большинстве случаев всегда будут переживать о благополучном развитии их детей
— несмотря на надёжность родительской заботы, половое влечение на некоторый срок возводит партнёра
в приоритет над родителями, ведь успешное размножение является первостепенной задачей для продления рода, а облегчение условий жизни и развития — вторичной
— в близких отношениях один партнёр часто терпит
неприятные поступки другого, ради сохранения свободного доступа к спариванию
— в строгих патриархальных культурах жена послушна
мужу, потому что родители не примут её назад, а одна она
не сможет выжить и успешно завести потомство, и её
жизнь всецело зависит от мужа
— женщины в среднем предпочитают выбирать партнёров крупнее и выше себя, потому что это даёт им обоснованное ощущение большей степени безопасности
— люди в основном халатно относятся к рабочим обя75
занностям, если знают, что всё равно получат полную
зарплату; они спонтанным образом стремятся экономить
ресурсы организма в условиях, когда тратить их необязательно, сохраняя их для борьбы за выживание и размножение
— люди радуются достижениям своей страны в самых
разных сферах, потому что это свидетельствует об эффективной организации общества, к которому они принадлежат; это, в свою очередь, является показателем того, что
условия для их выживания и размножения будут улучшаться
— люди любят узнавать результаты соревнований, чтобы знать, кто более способный, и кто имеет более значительный статус в обществе, с кем дружба принесёт больше
выгоды, позволит улучшить условия собственной жизни,
и кого следует опасаться при конфликтах
— политики в среднем выглядят более организованными и добродетельными, чем обычные граждане — люди
интуитивно ощущают, какие качества ведут к лучшей результативности управления коллективом и охотнее следуют за лидерами, которые демонстрируют такие качества
— в общественных местах люди при наличии выбора
более предпочитают садиться лицом ко входу, чтобы лучше обозревать потенциальный источник угроз
— в гостях и людных местах мы обычно стараемся
вести себя лучше, чем дома наедине, чтобы производить
хорошее впечатление и удерживать своё положение
в обществе на более высоком уровне, создавая благоприятные условия для увеличения выбора сексуальных партнёров
— люди моются и стирают одежду, чтобы снизить свою
заболеваемость и успешно выполнить свою биологическую программу
— люди очень редко мылись и стирали одежду, когда
плохо представляли связь гигиены и здоровья и испытывали дефицит чистой воды и топлива для её согрева
76
— люди любят узнавать новости о мире, чтобы заранее
эффективно подстроиться под меняющиеся обстоятельства и эффективно выживать
— сладкая и жирная пища кажется более вкусной для
большинства людей, чем свежие овощи, потому что
по внутренним ощущениям она позволяет лучше обеспечить энергетический баланс организма, даже когда люди
осознают, что сиюминутной опасности голода нет
— при длительном ожидании люди предпочитают сидеть, а не стоять, чтобы не растрачивать ресурсы своего
организма и потратить их на выполнение своей биологической программы
— при угрозе жизни детей, родители очень часто совершают самоотверженные поступки, не считаясь со своим здоровьем и финансовым благополучием, потому что
дети являются продолжением их генетической линии,
и в них заключён главный смысл жизни родителей
— родители, бабушки и дедушки имеют склонность сознательно ограничивать свой уровень жизни, отдавая преимущество при распределении ресурсов в пользу детей
и внуков
— пожилые люди, у которых выросло много здоровых
и успешных детей и внуков, чувствуют себя счастливыми
и перестают бояться смерти, если их потомству ничто
не мешает благополучно успешно развиваться
— супружеская измена жены вызывает у мужчины бурную негативную реакцию, ибо он рискует потратить много лет жизни и много здоровья, воспитывая ребёнка, который является продолжением чужой генетической линии,
а его собственный род при этом не будет продлён
— супружеская измена мужа вызывает у женщины подобную же реакцию, потому что для неё высок риск, что
мужчина уйдёт к более привлекательной партнёрше, и ей
придётся искать нового партнёра или одной растить детей, либо он будет тратить часть своих сил на поддержание потомства на стороне, помогая продолжиться чужой
77
генетической линии, а помощь её собственным детям будет снижена
— дети любят играть в игры и интересуются незнакомыми явлениями и предметами, чтобы изучить окружающую среду и подготовиться к успешному выполнению
биологической программы
— взрослые теряют интерес к большинству детских
игр, так как уже изучили мир в достаточной степени и теперь экономят ресурсы организма
— во время войн солдатам страны-захватчика внушают идеи, совпадающие по своему содержанию с биологической задачей каждого человека: расширение жизненного пространства, доступ к большему количеству ресурсов,
воссоединение разделённого народа, восстановление
справедливости и т. п. Солдаты принимают необходимость рисковать жизнью и убивать других людей, опираясь на такую мотивацию, но ни один солдат в благополучном промышленно развитом обществе не стал бы
участвовать в захватнической войне, если бы ему озвучили истинные намерения и настроения командования
— население обороняющейся страны гораздо охотнее
берётся за оружие и сражается, чем население страны-захватчика, потому что выполнение их биологической программы находится под угрозой, в то время как захватчики
своим походом сами создают для себя такую угрозу, и им
было бы безопаснее вместо этого заниматься хозяйством
в родной стране
— немецкое население Германии в 30-е годы 20 века
воодушевлённо приняло теорию расового превосходства
Адольфа Гитлера, потому что информация о происходящих и предстоящих жестокостях замалчивалась, а публично людям было обещано значительное и небывалое ранее
улучшение условий их жизни
Этот список можно продолжать ещё очень долго. Он
имеет целью донести до вас, что все основные и второсте78
пенные паттерны поведения человека, все привычки, все
значительные и незначительные поступки в той или иной
мере служат единой главной задаче — обеспечить безопасное существование ДНК в вечности. Для неподготовленного читателя это может быть не слишком очевидным, ведь
люди не ведут себя строго одинаково в одинаковых ситуациях. Это объясняется различием знаний и культурных
установок у разных людей, различием их здоровья и физических возможностей. Но если вы станете внимательно
изучать людей и в каждой конкретной ситуации вникнете
во все возможные нюансы и подробности, вы сможете
убедиться, что в исключительном большинстве случаев
люди поступают таким образом, чтобы приблизить выполнение своей биологической программы. Полагаю, что,
осознав это, вы согласитесь с приведёнными ниже определениями.
Основная биологическая задача живых существ —
обеспечение вечного бытия и трансформаций их генетического материала.
Основная биологическая задача человека — обеспечение вечного бытия и трансформаций его ДНК.
Эти определения имеют небольшое различие, потому
что биосфера Земли чрезвычайно богата разнообразием
видов и пока далека от полного изучения людьми. Насколько мне известно, современные бактериологи и вирусологи оценивают изученность микроскопических форм
жизни как приблизительно 1% от общего их количества.
При этом напоминаю, что вирусы, по своему отношению
к живой природе, занимают спорное место в научной
классификации, и у некоторых из них носителем генетической информации является не ДНК, а РНК — рибонуклеиновая кислота. Теоретически возможно, что и у некоторых открытых в будущем клеточных форм жизни может
79
встретиться такая же особенность. Поэтому будет несколько поспешным однозначно утверждать, что все живые существа обязательно стремятся продлить в вечности существование и трансформации именно ДНК — в некоторых
случаях и в зависимости от принятой классификации это
может быть не так. В случае же с человеком, достаточно
надёжно известно, что носителем нашей генетической информации является именно ДНК.
Отдельно обращаю ваше внимание, что второстепенные биологические задачи человека и живых организмов
вообще, такие как стремление к сохранению своего здоровья, поиск полового партнёра, забота о потомстве, забота о сохранении популяции, старение, смерть и другие — это не принципиально иные цели, продиктованные
принципиально иными причинами, а лишь механизмы
обслуживания основной биологической задачи. Вам пришлось бы очень постараться, чтобы найти такие поступки
в повседневной жизни большинства людей, которые
не удалось бы связать с выполнением основной биологической задачи человека; вероятно, у вас не получится
этого сделать. Что же касается непопулярных форм поведения, которые иногда встречаются у отдельных лиц, как,
например, самоубийства или отказ от продления рода,
расследование почти всегда показывает, что они вызваны
либо болезнью, либо дезинформацией, либо навязанными извне убеждениями (также подкреплёнными дезинформацией), либо грубыми нарушениями в развитии индивида, такими как физические и психические травмы.
Также обращаю ваше внимание, что основная биологическая задача живых существ состоит именно в обеспечении вечного бытия меняющегося генетического материала, а не в однократном продолжении рода конкретной
особью. Вы можете убедиться в этом, наблюдая поведение
людей: бабушки и дедушки в среднем сильно интересуются здоровьем и благополучием своих внуков и сильно тревожатся, если внуки долго не появляются. Это говорит
80
о том, что в наших генах есть свойство заботиться о продолжении нашей генетической линии вообще, и для нашей биологической программы недостаточно одного лишь
факта, что однажды у нас появились дети.
Это рассуждение подводит нас к ещё одному важному
понятию — психическая норма человека. Психология —
молодая наука; вместо развития в течение тысяч лет, как
это было с историей и математикой, она практически
не существовала до 20 века. Поведению людей в давние
времена давали религиозные объяснения: например,
в христианской культуре принималось, что благими поступками людей управляет бог, а на злодеяния их толкает
дьявол; свободная воля человека также подразумевалась,
но не подвергалась достаточному изучению. Самые ценные открытия в психологии и психиатрии, известные
на сегодняшний день, происходили в течение последних
ста лет и ещё не успели достаточно настояться в научном
сообществе — не все понятия строго определены, и есть
множество спорных тем. Это привело к тому, что сегодня
существует огромное количество специалистов по психологии и психиатрии, которые не могут дать достаточно
качественную оценку тому или иному поведению субъекта, ссылаясь на отсутствие знания, что есть психическая
норма. Я возьму на себя смелость предложить определение, опираясь на приведённые выше рассуждения о поведении живых организмов:
психическая норма человека — это комплекс его поведенческих паттернов и реакций на раздражители, которые достаточно эффективно обслуживают его основную
биологическую задачу.
Иными словами, если человек ведёт себя таким образом, чтобы успешно продлить свой род и создать условия
для развития потомства, а кроме этого следит за собственным благополучием, его можно обоснованно считать пси81
хически нормальным, ведь его поведение приближает его
к выполнению задачи, заложенной во всё живое; если же
он явно вредит своей биологической задаче, верно будет
назвать его психическую функцию ущербной. Под словами «достаточно эффективно обслуживают» в определении
подразумевается, что поведение человека не вызывает
угрозы для выполнения его биологической задачи.
Такой подход неплохо коррелирует с принятыми оценками интеллектуальных способностей индивидов. Такие
способности имеют нормальное статистическое распределение среди людей, выражаемое колоколообразной кривой Гаусса. В стандартном тесте IQ система оценивания
задана таким образом, чтобы люди из середины графика,
то есть наиболее часто встречающиеся, считались набравшими 100 баллов, и это значение называют нормой.
Нормальное распределение интеллектуальных способностей людей и подогнанная под него шкала результатов тестов на IQ
В зависимости от величины отклонения результатов
разных людей от нормы, их способностям дают разные
оценки. Например, если IQ человека составляет 75 баллов,
то его не считают эффективным участником обществен82
ных отношений и обходятся с ним иначе, чем с большинством людей; современные любители кино могут найти
художественное воплощение такой ситуации в фильме
«Форрест Гамп» 1994 года выпуска. Если же, согласно тесту, IQ человека составляет лишь 45 баллов, то, если мне
не изменяет память, это называют дебильным слабоумием, и часто даже взрослому такому человеку назначают
опекуна, потому что он не способен обучаться и не всегда
может хорошо позаботиться о самом себе. При этом следует понимать, что количество баллов в тесте — величина
условная, договорная; всегда можно задать другую систему оценивания и другое количество баллов. Но если вы
внимательно исследуете людей, которых называют нормальными, отсталыми в развитии и очень умными, вы
увидите, что эти люди разительно отличаются по эффективности выполнения их основной биологической задачи.
Фактически тесты IQ выявляют эту самую индивидуальную эффективность.
Теперь, когда мы разобрались с причиной всех активностей человека, когда мы знаем проект, которому подчинено всё наше бытие, вас, скорее всего, не удивит моё
предположение, что интуитивное ощущение человеком
добра и зла также связано с его основной биологической
задачей. Давайте поразмыслим об этом подробнее. Если
эти понятия действительно привязаны в психике людей
к ОБЗЧ1, то большинство людей должны считать и называть добром:
— облегчение их труда
— повышение качества еды
— улучшение санитарных условий быта (при наличии
знаний о гигиене)
— доступность отдыха
1
Основная биологическая задача человека
83
— стремление окружающих людей говорить только
правду
— мирная жизнь
— развитие орудий труда
— отлаженные отношения с ближними
— рождение здоровых детей
— распространение в обществе качественных знаний
и должны считать и называть злом:
— вред их здоровью и здоровью их детей
— гибель их детей
— отнятие у них источников еды
— обман
— сокращение дружественно настроенной к ним популяции людей
— воровство
— принудительный труд на пользу других людей
— уничтожение результатов их труда
— супружеские измены
Как вы можете сами заметить, ровно такие оценки перечисленным явлениям доминируют в обществе на протяжении всей истории человечества. Это подталкивает меня
к заключению, что биологическая программа жизни, записанная в ДНК человека, является единственным объективным и постоянным источником представлений людей
о добре и зле; любые догадки о сущности добра и зла, которые не соответствуют ОБЗЧ, появляются лишь от невежества и не выдерживают проверку временем. Исходя
из этого, я предлагаю следующие определения:
Добро — это события и условия, которые благоприятствуют выполнению оценивающим субъектом его основной биологической задачи.
84
Зло — это события и условия, которые препятствуют
выполнению оценивающим субъектом его основной биологической задачи.
Как и любые другие определения, они не заданы законами бытия в таком виде и с таким смыслом, а являются
лишь одним из бесконечного множества вариантов, как
можно их задать. Тем не менее, такие определения приведут к эффективному обмену информацией между людьми
и более сплочённому обществу, потому что будут совпадать с интуитивными ощущениями людей в наибольшем
количестве случаев, тем самым устраняя разногласия.
Обязательно следует обратить внимание на то обстоятельство, что определения добра и зла даны относительно
оценивающего субъекта. Это означает, что одни и те же явления могут быть оценены разными субъектами как добро
и зло, в зависимости от того, как они влияют на выполнение основной биологической задачи этих субъектов. Такие
различия порождают массу неудобств при построении
единой устойчивой картины мира, пригодной для использования всем обществом, но иначе никак нельзя. Если мы
попытаемся дать не относительные, а абсолютные определения добру и злу, мы немедленно столкнёмся с двумя серьёзными проблемами:
1. Нам понадобится некая чёткая, понятная и достоверная программа бытия, существующая в мире вне организмов и сознания людей, а такой программы пока не обнаружено. Религий существуют тысячи, они предлагают
разные программы, не имеющие твёрдых подтверждений,
и противоречат друг другу.
2. Люди в любом случае движимы своими внутренними интуитивными позывами, которые соответствуют их
основной биологической задаче; ценности и задачи иного
рода не найдут отклика у широких масс людей и вызовут
сопротивление.
85
Таким образом, даже если некий абсолютный замысел
бытия будет найден, но он будет противоречить основной
биологической задаче человека, его, по меньшей мере,
нужно будет адаптировать к ОБЗЧ, чтобы большинство
людей его приняли. Если же мы хотим построить надёжное стабильное общество без внутренних конфликтов или
даже небольшой, но стабильный коллектив исследователей мира с высокой степенью кооперации, нам лучше сразу исходить из понимания ОБЗЧ и её исключительного
влияния на психику людей.
Но даже если смириться с субъективной природой
добра и зла, сложившееся интуитивное представление
человека об этих понятиях дополнительно осложняется
необходимостью оценивать события и обстоятельства.
В зависимости от исходных знаний у индивида и качества его мышления, его оценки могут быть радикально
разными. В самом деле, нам не придётся долго искать,
чтобы найти живые примеры, как один и тот же человек
в детстве считал конкретный обман в конкретной ситуации постыдным, а повзрослев, стал считать это достижением, или как один человек в разное время положительно и отрицательно относился к употреблению алкоголя
и поеданию мяса, или как человек менял своё отношение к переезду в другую страну, к определённой политической партии или к массовой продаже оружия; ранее
также приводился пример меняющихся взглядов Блеза
Паскаля. Нетрудно представить, что индивид, руководствующийся ущербными суждениями, легко может принять за добро то, что в долгосрочной перспективе
усложняет для него выполнение ОБЗЧ, как, например,
наркотики, попытка заработать денег участием в войне
или пренебрежение правилами техники безопасности
ради удобства. Мне довелось лично наблюдать немало
людей, считающих себя способными превозмочь математический закон больших чисел и стабильно выигрывать в казино на рулетке в нарушение теории вероятно86
стей; можете не сомневаться, что все эти люди потеряли
свои деньги.
Давайте попробуем разобраться, как устроены чувства
недальновидного человека, не умеющего хорошо оценивать события и явления, что для него есть величайшее
персональное благо (далее я буду пользоваться термином
«благо», а слово «добро» я употреблял только из-за его антонимической связки со злом, для ясности изложения).
Ответ многие из вас когда-либо слышали, и многие даже
называли сами. Когда дети играют и привыкают к свойствам окружающей среды, они часто фантазируют, представляя себе удобство, которое дали бы многократно усиленные их способности и добавление новых. Дети любят
воображать, что они могут простым волевым посылом
мгновенно перемещаться в любое место Вселенной без
энергозатрат, что они могут читать мысли других людей,
видеть сквозь препятствия, знать одновременно всё, что
происходит в мире, изменять материю любым способом
и в любых количествах, в том числе давать жизнь существам и отнимать её, создавать и разрушать предметы.
Вы, наверное, сразу заметили сходство с описываемыми
в религиях божественными сущностями; дети таким своим поведением дают понять, что спонтанным образом человек стремится к всесильному могуществу.
В самом деле, если оценить такое стремление со стороны ОБЗЧ, становится понятной его причина. Биологическая программа требует постоянного обучения и труда,
она заставляет ежедневно и круглосуточно сканировать
окружающий мир на предмет наличия в нём угроз, заставляет искать половых партнёров, тратить энергию на заботу о потомстве и поддержание нормальных условий собственной жизни. При этом в организме человека заложена
система не только поощрений, но и наказаний — при
неуспешных попытках приблизить выполнение ОБЗЧ,
в кровь выделяются химические вещества, угнетающие
нервную систему и приводящие к страданиям. По всей ви87
димости, существует два основных способа полностью
прекратить эти страдания — прекратить воспринимать
что-либо или стать всемогущим и никогда не знать
неудач. Первый способ, деструктивный, частично достижим при помощи алкоголя и некоторых химических препаратов и полностью — через самоубийство или полное
лишение рассудка, как в случае впадения в состояние комы; второй способ, конструктивный, на данном этапе технического прогресса, является невыполнимым, и, взрослея, люди неизбежно сталкиваются с осознанием этого.
На первый взгляд может показаться, что такая ситуация должна приводить к массовым самоубийствам, ведь
когда люди терпят страдания, это бывает только ради достижения некой цели, и никто не любит страдания сами
по себе; имея в распоряжении осуществимый способ прекратить страдания навечно, многие, кажется, должны были бы использовать его. Эта проблема настолько актуальна для всех людей во все времена и настолько будоражит
умы, что монолог об этом Гамлета, принца Датского, стал
одним из самых узнаваемых и цитируемых в мировой литературе:
Быть иль не быть, вот в чём вопрос.
Достойно ль
Души терпеть удары и щелчки
Обидчицы судьбы иль лучше встретить
С оружьем море бед и положить
Конец волненьям? Умереть. Забыться.
И всё. И знать, что этот сон — предел
Сердечных мук и тысячи лишений,
Присущих телу. Это ли не цель
Желанная? Скончаться. Сном забыться.
Уснуть. И видеть сны? Вот и ответ.
Какие сны в том смертном сне приснятся,
Когда покров земного чувства снят?
88
Вот объясненье. Вот что удлиняет
Несчастьям нашим жизнь на столько лет.
А то кто снёс бы униженья века,
Позор гоненья, выходки глупца,
Отринутую страсть, молчанье права,
Надменность власть имущих и судьбу
Больших заслуг перед судом ничтожеств,
Когда так просто сводит все концы
Удар кинжала? Кто бы согласился,
Кряхтя под ношей жизненной, плестись…
Автор — предположительно У. Шекспир1
В приведённом отрывке персонаж одновременно поднимает вопрос о самоубийстве как избавлении от страданий и называет ограничивающий фактор, заставляющий
людей избегать такого решения — страх неизвестности,
наступающей вслед за прекращением биологической
жизни человека. В начале 17 века, когда была написана
пьеса «Гамлет», мировоззрение людей в Европе было
чрезвычайно религиозным, и большинство людей верили
в существование иной жизни после наступления физиологической смерти. Религиозное учение предписывало
возможность как вечного блаженства, так и вечного страдания в этой новой жизни, причём за самоубийство однозначно полагались вечные страдания. Можно было бы
предположить, что именно религиозная картина мира заставляла людей избегать самовольного прекращения жизни, ибо никто бы не захотел менять продолжительные
страдания переменной силы на страдания величайшие
и вечные. Но и в те времена, и гораздо ранее всё же существовали атеисты, а сегодня их численность сильно
У учёных есть серьёзные сомнения насчёт того, был ли Уильям Шекспир в самом деле автором приписываемых ему произведений. Рекомендуется к изучению т.н. «шекспировский вопрос»
1
89
возросла; не веря в жизнь после смерти, атеисты, тем
не менее, не спешат массово расставаться с жизнью. Видимо, факторы, влияющие на столь важный для жизни
выбор, более глубоки, чем просто убеждения, воспринятые от других людей.
Давайте снова обратимся мыслями к эволюции жизненных форм и изменчивости генетического материала,
которая сопровождает этот процесс. Как уже говорилось
ранее, в результате длительной эволюции множества форм
жизни, выжили носители такого генетического материала,
который заставляет их максимально цепляться за жизнь
и возможность произвести потомство. Таким образом, люди, которые могли бы предпочесть избавление от страданий через самоубийство, не могут при обычных условиях
жизни появиться одновременно в большом количестве.
Чтобы такое явление могло получить массовое распространение, людям придётся сначала заводить детей в достаточном количестве, чтобы увеличивать популяцию самоубийц, затем растить их, воспитывать, помогать им надёжно укрепиться в жизни и привести собственное потомство,
и только затем совершать самоубийство. Это должно было бы означать наличие у человека до определённого времени сильного стремления выполнить его биологическую
задачу, которое резко меняется на желание непременно
уйти из жизни и более не контролировать этот процесс, когда наибольшая его часть успешно выполнена. Хотя, вероятно, такую программу возможно сохранить в ДНК человека, обязательных объективных причин для её формирования и надёжного закрепления в генах не видно. Если же совершать самоубийство до вышеописанной стадии жизни,
дети будут менее защищены или не появятся на свет вовсе.
Род такого человека не получит продолжения, и генетический материал с возникшим в нём стремлением к самоубийству будет выведен из биосферы Земли.
Всё это позволяет сделать заключение, что спонтанное
неприятие самоубийства большинством людей продикто90
вано устройством наших молекул ДНК, независимо от того, есть ли для этого некая высшая причина или нет.
Именно поэтому, имея надёжный способ прекратить страдания через самоубийство и при этом осознавая невозможность обрести всесильное могущество, люди всё же
терпят страдания ради выполнения их основной биологической задачи.
Какой-нибудь читатель может найти в этом огорчение
для себя и почувствовать протест против крохотных молекул, которые ограничивают свободную волю его сознания
и не дают ему избежать страданий простым способом;
кто-то, возможно, захочет сознательно перешагнуть через
это ограничение при помощи силы воли и уйти из жизни.
Чтобы остановить и утешить таких людей, я поделюсь собственным отношением к бытию. Согласно научным оценкам, до моего рождения Вселенная и Земля существовали
на протяжении миллиардов лет, и меня всё это время
не было; согласно научным прогнозам, после моей смерти
они просуществуют ещё миллиарды лет, и меня всё это
время также не будет. В коротком промежутке между этими миллиардами лет свершилось нечто удивительное — я
не просто появился на свет, сложившись из невообразимого количества молекул и развившись из одной биологической клетки до взрослого человека, а я к тому же наделён
разумом, могу осознавать себя, активно познавать мир
и изменять материю около себя желаемым способом.
На нашей планете живут миллионы различных биологических видов, и только один — Homo Sapiens — является обладателем настолько развитого сознания. Удел бактерий —
безвольно болтаться в воде и воздухе под действием ветров и течений, удел устриц — годами лежать в одном
и том же месте морского дна, удел слона — всю жизнь
с утра до вечера поедать траву и листья, чтобы прокормиться, и только человек может слагать стихи, писать картины, изучать математику, совершать открытия в физике,
путешествовать в дальние края, строить удобные жилища
91
и создавать полезные механизмы. Мне невероятно повезло родиться человеком, и если кому-то дано постичь тайны Вселенной и, возможно, изменить её каким-либо удивительным способом, то это должны быть мы с вами —
люди. Это потрясающе интересное приключение, и я хочу
использовать этот шанс; мне дорога каждая секунда моей
жизни, и я посвящаю своё время постоянному развитию,
чтобы успеть совершить как можно больше полезного
и интересного. Такого же отношения к жизни я желаю
и вам; подумайте об этом и не спешите огорчаться.
Кто-то возразит мне, что такая моя позиция во многом
обусловлена всё тем же свойством ДНК, отвращающим нас
от самоубийств, которое, возможно, возникло случайно
и не имеет высокого смысла. Что ж, вероятно, это так.
Но коль это свойство встречается у подавляющего большинства людей, то все мы продолжим жить и, по возможности, развиваться, а я лишь предлагаю сомневающимся
порцию воодушевления и мотивации.
Вернёмся к наивысшему персональному благу в представлении индивида. Между прекращением жизни и всесильным могуществом человек чаще всего предпочитает
последнее, потому что всесильность, кроме избавления
от страданий, соответствует биологической программе
и к тому же даёт человеку возможность по своему желанию и в любое время исследовать такой многообразный
и загадочный источник опыта, как мир, данный нам
в ощущениях. Согласно многочисленным наблюдениям
за поведением людей, хотя такое состояние недостижимо
для человека, стремление к нему остаётся. Но есть ещё
один популярный способ ухода от страданий, который ещё
не был упомянут, потому что он избавляет от страданий
не полностью, а лишь временно и имеет недостаточную
надёжность. Речь идёт о вытеснении страданий наслаждениями.
В процессе эволюции в нас сформировались определённые реакции на внешние раздражители, чтобы мы бы92
ли лучше приспособлены к выполнению ОБЗЧ; какие-то
из этих реакций вызывают в нас приятные ощущения, какие-то наоборот. Благодаря интеллекту и способности творить люди нашли множество способов воспроизвести
и усилить приятные воздействия на тело и мозг, получив
усиленные реакции организма. Наша еда в основном более вкусна и питательна, чем это бывает в дикой природе,
наши женщины гораздо более ухожены и красивы, чем это
бывает в природе, мы можем передвигаться со скоростью,
которая недоступна животным, читать книги, смотреть
театральные спектакли, кино и телевидение, чего в природе вообще не бывает. Наш мозг бурно реагирует на этот
разнообразный опыт. Когда человек испытывает наслаждение, в его кровь выделяются вещества, которые стимулируют нервную систему, придают телу сил, лёгкости
и бодрости. При достаточно сильном наслаждении телесные ощущения и психическая эмоция преобладают над
стрессом, и человек забывает о страданиях. Поскольку без
очень сильного внушения у человека нет причин стремиться к страданиям, он не прекращает наслаждения, пока есть такая возможность. Это приводит к опасной тенденции — часто избыток наслаждений только сиюминутно
ощущается организмом как большое благо, но в долгосрочной перспективе это ставит под угрозу выполнение
ОБЗЧ.
Получив неограниченный доступ к наслаждениям, человек, как правило, не способен от них отказаться или
ограничить их поступление; он пребывает в плену наслаждений, будучи не в силах вернуться к нормальной жизни.
Такое свойство присуще и животным: известны лабораторные эксперименты, когда крысы при помощи кнопки
и электродов стимулировали центр удовольствия в собственном мозге и умирали от истощения после продолжительного нажимания кнопки. Человек, получивший доступ
к постоянным наслаждениям, быстро деградирует, и его
пригодность для выполнения ОБЗЧ сильно снижается. Это
93
проще всего наблюдать на примере наркоманов — они,
как правило, умирают молодыми. Некоторые богатые люди, которые даже не принимают совсем вредных веществ,
но проводят всё своё время в разнообразных удовольствиях, часто теряют контроль над своей жизнью, и у них страдают имидж, отношения с ближними и бизнес. Поэтому,
в отличие от всесильности, наслаждения опасны; человек
в равной степени стремится к полной всесильности
и к бесконечным наслаждениям, но первое спасительно
для человека, а второе губительно. Если заранее не знать
этого и не вырабатывать внутреннюю дисциплину, то, достигнув определённого успеха, можно утонуть в пучине
наслаждений и позднее выбраться из неё жалкой личностью, растратив здоровье и материальные ресурсы. Даже
среди людей, которые считают себя обделёнными, можно
встретить проблемы из-за наслаждений: миллионы людей
имеют возможность купить больше сладкой и жирной
еды, чем способны потребить, и, придя домой вечером,
они каждый день поедают такую еду в больших количествах, чтобы вытеснить стресс от работы и несчастливой
семьи; большинство из них нездоровы из-за этого и хуже
справляются с основной биологической задачей. Всё это
результат того, что мозг пока не успел адаптироваться
к человеческим изобретениям последних веков — для этого понадобились бы сотни тысяч поколений и стабильная
смертность от повышенного уровня наслаждений ещё
до создания потомства. Так не была устроена жизнь древних людей, нет такого и сейчас. Таким образом,
наслаждения являются ловушкой для сознания; чем
больше наслаждение, тем больше шанс, что оно вредит выполнению основной биологической задачи человека. При
впускании наслаждений в жизнь человека, следует тщательно рассчитать последствия для выполнения им биологической задачи — неконтролируемый избыток наслаждений погубит в нём здоровье, рассудок и личность.
94
Всё это выглядит несколько парадоксально. Создаётся
впечатление, что в организме существует постоянный
конфликт между установками ДНК и работой мозга —
мозг не хочет выполнять установленные для него предписания, пытается быть полноправным властелином тела
и жить в соответствии с собственными интересами. ДНК
задаёт нам программу, которую мы должны выполнять,
но мозг не просто устроен так, чтобы обслуживать эту задачу, а получает страдания, если справляется не слишком
хорошо. Это похоже не на равное партнёрство, а на принудительное подчинение. При этом ДНК заложила в мозг
стремление избегать страданий и таким образом заставила отчаянно искать пути побега от необходимости выполнять ОБЗЧ. Обычно мозг не умеет уклониться от этого
механизма, и, получая наказания в виде угнетающих веществ в крови, он уступает директивам и выполняет заданную программу, но если он находит источник наслаждения, то пропадает в нём. Зная это свойство мозга, вы
сможете гораздо лучше понять происходящее в мире.
Все эти предпосылки сформировали устойчивый паттерн поведения большинства людей, который имеет
огромное влияние на общественную жизнь и очень пригодится нам позднее:
когда у человека есть возможность получить больше
могущества или больше наслаждений, при относительно
низких затратах ресурсов, он всегда спонтанно стремится
использовать такую возможность, если способен её распознать.
Это стремление оборачивается для людей и другой
стороной: когда человек лишён возможности развиваться
и получать наслаждения, а значительные страдания регулярно сопутствуют его жизни, стресс в его организме нарастает, и нервная система сильно угнетается выделяемыми в кровь веществами. Такой человек отчаянно ищет
95
способ избавления от страданий, и либо его мозг в качестве защитного механизма притупляет свою способность
воспринимать и обрабатывать информацию, либо человек
достигает того же эффекта при помощи алкоголя, либо,
в крайнем случае, он всё же выбирает самоубийство. Поэтому помещение человека в условия, препятствующие
его развитию, вредно для его психики.
Также важно понимать, что, поскольку для выполнения организмом биологической задачи важен энергетический баланс, люди всегда спонтанно настроены совершать минимум действий для получения желаемого; если
возможно получить для себя пользу, не тратя энергию совсем, человек с готовностью использует этот шанс. Такое
отношение приводит к такому же эффекту, как при
неконтролируемых наслаждениях: человек не развивается, если получает всё необходимое просто так; если повторять такое в течение долгого времени, способность
обучаться и психическая устойчивость человека при преодолении трудностей ослабевают, и он оказывается плохо
приспособленным к выполнению ОБЗЧ. Это имеет важнейшее отношение к воспитанию детей.
Стремление к достижению наивысшего персонального блага сводится в повседневной жизни человека к его
стремлению повышать свой материальный достаток, обретать власть, повышать свой статус в обществе, быть
востребованным у качественных сексуальных партнёров.
Это приводит к постоянной конкуренции между людьми,
ведь каждый понимает, что если у тысячи человек есть
по 5 граммов золота, то при удачном их ограблении
можно получить 5 килограммов золота в единоличное
владение, и каждый хочет стать этим владельцем; человек, который движим стремлением к наивысшему персональному благу, не видит причин, почему стоит отказываться от такой возможности. В результате в обществе
сложилась ситуация, когда подавляющее большинство
людей, в зависимости от их способностей, с различным
96
успехом сражаются друг с другом за право присвоить себе все ресурсы и единолично ими распоряжаться. Из этой
условной тысячи человек некоторое малое их число руководствуются различными формами морали и не желают
участвовать в ограблении ближних, гораздо больше людей не чувствуют себя достаточно способными соперниками для такой борьбы и направляют свои усилия на получение наибольшего полезного результата от их работы
или ведения хозяйства, остальные же постоянно упражняются в применении уговоров, уловок, хитростей, обмана, притворства, дипломатии, подкупа и сговоров, только бы заполучить чужое имущество и приблизиться
к наивысшему персональному благу.
Такой тип поведения в чистом виде не является предельно эффективным для выполнения ОБЗЧ. Как уже
было сказано прежде, объединение людей в коллектив
позволяет добиться гораздо больших результатов за счёт
эффекта синергии — древние люди смогли успешно охотиться на мамонтов не потому, что вырастили огромные
мускулы, а потому что распределились по ролям и действовали слаженно. В течение миллионов лет предки современных людей жили коллективами: вместе было проще согреться при холоде, отгонять хищников и разведывать местность. Но поскольку собирательство и охота без
оружия давали не слишком много результатов, прирост
популяции приводил к осложнениям — приходилось
дальше расходиться в разные стороны при поиске еды,
что снижало безопасность отдельных особей, требовало
больше энергии на перемещения и в конечном итоге
приводило к разделению стаи. При этом все члены стаи
были друг другу близкими родственниками, но даже
независимо от этого без раздумий защищали друг друга
при любой опасности, ведь гибель одной особи усложняла и без того нелёгкий процесс их выживания в дикой
природе, а гибель нескольких могла привести к их полному вымиранию.
97
Гораздо позднее, по всей видимости, когда древние
люди давно уже жили на равнинах, использовали орудия
труда и овладели огнём, ситуация впервые начала меняться: более эффективные методы добычи пищи позволяли
в некоторых случаях прокормить заметно большее количество особей с территории того же размера. Возник социальный феномен, когда численность популяции превышала необходимую для выживания, и ценность одной особи
снижалась, а конкуренция за спаривание росла; уместно
будет предположить, что от этого участились случаи изгнания отдельных людей из поселения и убийства при
драках. Ещё позднее, когда люди изобрели земледелие,
питательных веществ с той же территории стало получаться так много, что поселения стали превращаться
в большие деревни и даже города. В одном месте стали
скапливаться такие количества людей, что для одного человека знать каждого из них уже не представлялось возможным, и большинство из них трудно уже было даже назвать родственниками. При этом не появилось никакой
принципиально новой цели, которая могла бы надёжно
сплотить большое количество людей — каждый по-прежнему стремился к выполнению собственной биологической программы и достижению наивысшего персонального блага. Постепенно это привело к появлению нескольких
уровней кооперации: все жители города помогали друг
другу в случае серьёзной внешней агрессии, в мирное время город делился на кланы и общины, которые конкурировали друг с другом за контроль над ресурсами, а внутри
кланов и общин процветала конкуренция за лидерство;
в своём личном развитии человек мог рассчитывать на помощь только ближайших родственников.
С тех пор в обществе принципиально уже ничего
не изменилось. Развились орудия труда, появились впечатляющие технологии, население планеты выросло
во много раз, но люди так и не придумали, что им делать
друг с другом. Человечество до сих пор не смогло менталь98
но вырасти из первобытного состояния, а в некотором
смысле даже деградировало: каждый выполняет собственную биологическую задачу, умеет временно объединяться
с другими людьми ради учёбы, заработка и комфортного
отдыха, но при этом конкурирует со всеми, кроме собственной семьи, а часто и внутри неё. Собственно говоря,
отношения без конкуренции в семье традиционно лучше
всего работают вертикально: родители переживают о своих детях, потому что дети являются реализацией их биологической задачи, а те присматривают за родителями,
чтобы не потерять постоянный источник помощи. Но при
горизонтальных отношениях, как у мужа с женой или
у братьев и сестёр, дела обычно обстоят гораздо хуже —
они объединяются для противостояния внешним угрозам
или для добычи ресурсов, но соперничают друг с другом
на стадии распределения этих ресурсов между ними.
У предков человека коллектив был теснее: во-первых,
самки могли беспрепятственно спариваться с разными
самцами и наоборот, что приводило к тесному переплетению родственных связей внутри стаи, а во-вторых, они
были вынуждены постоянно защищать друг друга и сотрудничать ради поиска пищи. Исчезновение постоянной
угрозы смерти отняло у человека тесный коллектив и сделало его одиноким — в условиях безопасности и обилия
еды основная биологическая задача заставляет нас быть
индивидуалистами.
Отдельно стоит упомянуть важный фактор, который
повлиял на увеличение плотности населения при улучшении добычи еды людьми. Поскольку в течение миллионов
лет предки человека были вынуждены заботиться о сохранении жизни и здоровья членов своих стай, сопереживание ближним в минуту тяжёлого несчастья или большой
опасности стало глубинным свойством нашей психики,
присущим большинству людей. Природные условия не навязали нам устойчивых причин немедленно истреблять
друг друга или отключать заботу о пострадавших при до99
стижении некоторой численности популяции; вместе было проще защищаться от опасностей, и только нехватка
еды заставляла разделяться. Это позволило человеку при
росте городов терпимо переносить присутствие чужаков,
являющихся носителями конкурентных генетических линий, пока еды хватало на всех; кроме того, человек ощущал острую необходимость позаботиться даже о таких чужаках, когда их жизнь была под угрозой, и тем сильнее,
если это были дети.
К этому моменту информации уже вполне достаточно,
чтобы ввести новые определения.
Наивысшее персональное благо — это конечная цель
нервной деятельности человека, которая заключается
в полном избавлении мозга от страданий.
Стремление к наивысшему персональному благу —
это фундаментальное свойство нервной системы человека, которое заключается в постоянной адаптации его организма, поведения и реакций таким образом, чтобы избежать страданий, а также в намеренном изменении им
условий окружающей среды с той же целью.
Ещё раз обратите внимание, что персональное благо
не привязано строго к выполнению ОБЗЧ и не подразумевает конкретных способов достижения этого самого
блага — в зависимости от своей способности оценивать
последствия, разные люди выбирают для этого как
успешную карьеру, так и приём наркотиков. Такое состояние вещей вызвано реализацией контроля деятельности
мозга через его поощрение и наказание химическими веществами; реализация эта несовершенна и в ряде случаев
приводит к отклонению нервной деятельности от выполнения биологической задачи.
Кому-то может показаться, что при таком настрое
психики люди, не имеющие доступа к постоянным на100
слаждениям, должны были бы ежедневно без отдыха посвящать себя развитию, искать всё лучшие и лучшие
способы достижения своих целей, организации комфортных условий жизни для себя, постоянно обучаться и оттачивать свои навыки. Мы все знаем, что с наибольшим
числом людей так не происходит. Всё дело в том, что
за развитие часто приходится дорого платить; иногда
результат стоит усилий, а иногда нет. Например, если
ребёнок вырос в семье образованных людей, поступил
в школу с хорошими преподавателями и образцовой
дисциплиной и на протяжении многих лет получал моральную поддержку от родителей, у него есть отличные
шансы хорошо выучиться в университете, освоить востребованную профессию и занимать комфортное положение в обществе, ведь в каждый новый этап своего
обучения он вступал подготовленным и в благоприятных
условиях; развитие давалось ему легко, а ожидаемый результат был привлекательным и подкреплялся промежуточными достижениями. Когда же нищий необразованный человек, живущий среди людей одного с ним сорта,
прекращает отключать своё сознание алкоголем и пытается читать книги в попытках изменить свою жизнь
к лучшему, он сталкивается с целым рядом проблем:
— неизвестно, какие именно книги нужно читать, чтобы достичь успеха
— не всё прочитанное понятно, и рядом нет тех, кто
могли бы объяснить
— изученная полезная информация не приводит
немедленно к изменению жизни к лучшему, не чувствуется связи между знанием и успехом
— окружающие люди осуждают попытки обучаться
и агитируют в пользу наслаждений и отключения сознания
— осознание плохого соответствия требованиям ОБЗЧ
приводит к постоянному стрессу
101
— в случае усвоения ошибочной информации, некому
вовремя указать на ошибку
Находясь в таких условиях, человек видит, что его усилия проходят даром: он много часов концентрирует своё
внимание и терпение, отказывает себе в удовольствиях,
а жизнь не меняется в лучшую сторону. Чтобы продолжать
такие попытки долго, ему понадобится очень сильное внушение, в ином же случае он вскоре бросит свои старания.
По этой же причине многие люди, чья жизнь относительно благополучна, останавливаются в развитии. Некоторые из них страдают, другие чувствуют себя более-менее счастливыми, но общее у них то, что на определённом
этапе жизни у них заканчиваются методы приближения
к наивысшему персональному благу, и у них даже нет знания, где можно узнать такие методы. Современное общество активно поощряет человека учиться лет до 20—22,
оно требует, чтобы он знал, как зарабатывать деньги, как
покупать товары в магазине, как общаться с людьми, как
передвигаться по дорогам. Но когда человек уже обучен
этому и становится старше, общество словно забывает
о нём; он остаётся один со своей биологической задачей.
Если у такого человека нет хорошего представления о жизни и качественного мышления, он не способен продолжить активное развитие и продолжает влачить скромное
существование, работая ради пропитания себя и детей
и перебиваясь примитивными наслаждениями или алкоголем ради временного избавления от стресса. Попытавшись научиться чему-то совсем новому, он повторяет ситуацию из примера выше, поэтому у него опускаются руки
и вырабатывается пессимизм. Тем не менее, все эти люди,
попав в обстоятельства, где удача идёт им в руки, или просто представляется возможность немного прибавить в статусе или материальном достатке, хватаются за этот шанс.
Не нужно только путать возможности, которые видит сам
человек, с возможностями, которые видят и навязывают
102
ему посторонние люди, исходя из собственных знаний —
каждый реагирует только на ту информацию, которую
способен понять. Когда человек понимает, где и как он может повлиять на свою жизнь в положительную сторону, он
делает это, и вы можете сами найти этому множество подтверждений. Поэтому не стоит думать, что пассивные
унывающие люди являются носителями принципиально
иного устройства психики — они ровно так же, как и все,
стремятся к персональному благу. Будучи наделены нужными знаниями, они проявят себя гораздо более продуктивно; если их также окружить благоприятными условиями, из них можно сделать героев и гениев.
В результате описанных в этой главе общественных
и природных процессов, стремление людей к достижению
наивысшего персонального блага массово выразилось следующим типом поведения:
1. Альтруистическое отношение к собственным детям.
2. Отношение к родителям как к безопасному источнику пользы.
3. Объединение в низкопродуктивные коллективы
с другими людьми ради решения отдельных и временных
насущных задач.
4. Конкуренция с этими же людьми во всё остальное
время и во всех остальных задачах.
5. Приоритет близких родственников над чужими людьми при распределении материальных ресурсов.
6. Равнодушие к бедам посторонних людей.
7. Постоянное стремление к наслаждениям.
8. Накопление материальных ресурсов сверх меры
и бесконечно, при любой возможности.
Это результат комплексной адаптации мозга к множеству основополагающих свойств бытия. Часть этой программы направлена на выполнение ОБЗЧ, а другая
часть — на уклонение от её выполнения. При этом забота
103
о сохранении жизни чужаков вблизи себя, хотя и дополняет общую картину поведения человека, но является остаточным, рудиментарным свойством психики, не вызванным современной действительностью и не связанным
с достижением персонального блага. Большинство людей
регулярно прибегают к дистанцированию от чужих несчастий, потому что знают, что не смогли бы равнодушно наблюдать их; поскольку это мешает достижению наивысшего персонального блага, они предпочитают оставлять
такие вещи подальше, вне зоны действия своего чувства
сопереживания. По этой причине люди не любят посещать
самые бедные регионы планеты, где население страдает
от голода. Они знают, что им будет жаль этих людей, и,
чтобы не добавлять себе это страдание, избегают встречи
с ними.
Похожий паттерн поведения сохраняется и в обращении человека с животными. Дело в том, что наше сострадание спонтанным образом распространяется также
и на них: видя безобидное поведение многих животных,
мы подсознательно ожидаем в них партнёров для кооперации, потенциально упрощающих выполнение нашей
биологической задачи. Это общее свойство для всех многоклеточных животных с более-менее развитым мозгом —
многие животные, когда видят безобидных детёнышей
или просто в сытом состоянии встречают израненного или
голодного зверя, который ищет помощи, испытывают
к нему чувство сострадания, помогают ему, и затем они
объединяются в группу. В интернете вы легко сможете
найти бесчисленное множество примеров, где белки тесно
дружат с людьми, гуси со свиньями, лисы с цыплятами
и т. д. Такое свойство психики приводит к тому, что обычно нам неприятно видеть убийства животных и их мучения. Дети счастливы, когда играют с животными, и огромное количество людей всех возрастов нашли среди животных своих лучших друзей. Но когда вопрос касается потребления, большинство людей относятся к животным
104
равнодушно, предпочитая готовить еду и носить одежду
из их частей, даже когда можно обойтись иначе. Когда люди встречают информацию о миллиардах цыплят с обрезанными клювами, о стероидных телятах, заключённых
в коробки без возможности пошевелиться ради получения
большого количества нежной телятины, о насильственном
кормлении гусей через трубку ради увеличения их печени,
о сдирании шкур заживо с песцов и норок, о страшных муках коров и свиней при забое, они всё ещё вздрагивают.
Но общество давно адаптировалось к этой особенности
человеческой психики: все места, где происходят такие
ужасы, находятся вдали от глаз большинства. Люди получают возможность наслаждаться вкусной едой и дорогой
одеждой, радуясь, что чувство сопереживания не срабатывает.
Ровно такие же отношения установились и между людьми: увидев тяжкие страдания в непосредственной близости от себя, люди могут накормить умирающего от голода, дать ночлег бездомному, подать милостыню нищему
и отвезти в больницу незнакомого человека с тяжёлой
травмой, позабыв о своих делах, но при этом каждый день
в процессе общественной конкуренции эти же люди могут
обманывать тысячи и миллионы своих сограждан, ухудшать условия их жизни, продавать им вредные товары
и отправлять их на смерть где-то вдали от себя.
Как вы, наверное, догадываетесь, такая картина
не слишком располагает к качественной кооперации ради
познания мира. Миллиарды людей ведут эгоистический
образ жизни и совокупно тратят гигантские усилия на соперничество друг с другом вместо какого-либо созидания;
они не представляют, зачем объединяться в большие эффективные коллективы и не умеют хорошо это делать; они
угнетены психически, потому что живут не в тех условиях,
к которым их предки привыкали миллионы лет; они могут
надёжно положиться в лучшем случае лишь на родителей
и детей, и то не всегда; они испытывают экзистенциаль105
ное страдание и массово тормозят своё развитие из-за
него, но в обществе пока ещё не созрела идея объединения
ради его преодоления.
К счастью, эта проблема не остаётся полностью незамеченной в обществе. Очень часто невооружённым глазом можно увидеть, как простые граждане, не имеющие
соответствующей квалификации, осознают существование противоречия между стремлением к персональному
благу и процветанием общества. В особенности ярко это
проявляется в отношении населения к власть имущим —
чиновникам и крупным владельцам бизнеса. Люди, которые вынуждены жить в неблагоприятных условиях
и имеют пониженные шансы качественно реализовать
свою биологическую задачу, имеют склонность следить
за решениями и действиями тех, кто могут повлиять
на их ситуацию, и болезненно реагируют, когда замечают
в последних стремление только к личному благу. Это
позволяет понять, что множество людей естественным
образом ощущают, что бывает не только персональное,
но и общественное благо.
Нетрудно понять, что такое общественное благо — достаточно вспомнить, что общество состоит из отдельных
индивидов. Наивысшее персональное благо для индивида — это полное избавление от страданий, следовательно,
наивысшее общественное благо — это состояние общества, когда все его участники избавлены от страданий.
В отличие от персонального блага, неверно будет
сказать, что психике человека присуще базовое свойство, состоящее в его стремлении к наивысшему общественному благу — ничего подобного науке не известно.
В мире есть много богачей, которые в разное время
жертвуют на благотворительность миллионы и даже
миллиарды долларов, и всё же внимательное наблюдение за их жизнью показывает, что почти любой из них
106
основную часть сил тратит на собственное благополучие
и наслаждения, а также что чаще всего они делают пожертвования напоказ, улучшая свой имидж и таким образом получая персональную выгоду; к тому же меценатов среди богачей абсолютное меньшинство. При этом
довольно просто обнаружить экспериментально, что
в среднем люди, оценивающие действия представителей
властей и крупного бизнеса, гораздо больше радуются,
когда от этих действий улучшается их собственная
жизнь, чем когда улучшается жизнь всего общества. Так,
например, увеличение заработной платы отдельно взятому человеку в два раза, как правило, вызывает у него
большое воодушевление, в то время как информация
о том, что в его родной стране количество научных лабораторий увеличилось на 20% или повысилось качество
образования, проходит для него почти безразлично; при
этом вполне очевидно, что для достижения наивысшего
общественного блага последнее несоизмеримо полезнее.
Таким образом, взывая к совести правителей и чиновников и говоря о необходимости работать на общественное
благо, люди на самом деле подразумевают, что они хотели бы получить пользу для себя, чтобы приблизиться
к достижению блага персонального; абсолютному большинству людей нет дела до проблем всего остального
общества. Без специального образования типичное поведение людей выражается списком установок, который
был приведён ранее.
Выходит, что большинство людей хотят блага только
для себя, но постоянно ожидают, что другие будут делать
благо для них. Это может показаться несколько парадоксальным на первый взгляд, но, во-первых, у людей обычно нет представления о вещах, изложенных в этой главе,
и во-вторых, что ещё важнее, это неизбежный результат
заложенной в нас биологической программы и существующего устройства мозга. Иными словами, быть такими
от рождения людям предписано природой.
107
И всё же стремление к наивысшему общественному
благу возможно, и оно существует. Мне хорошо это известно, потому что мной уже много лет движет эта цель, ко
мне уже присоединились несколько сторонников,
и у окружающих пока не возникало беспокойств о состоянии нашей психики. Более того, когда я делюсь своими
взглядами и целями с посторонними людьми, хотя я и часто встречаю у них неготовность заниматься общественным благом вместе со мной, я ещё ни разу не встретил
мнения, что я делаю что-то плохое — мои слова гармонично сочетаются с мироощущением моих собеседников, если
только они слушают достаточно внимательно. Я убеждён,
что в мире есть ещё много отдельных людей и сообществ,
которые искренне стремятся к общественному благу, просто наиболее ответственно я могу заявлять подобное о себе и своих ближних.
Чтобы понять, как возникает стремление к наивысшему общественному благу, для начала будет полезно ещё раз
вспомнить, что стремление к персональному благу является объективной реакцией мозга человека на установки заложенной в его ДНК биологической программы, а также
производного от неё механизма химического поощрения
и угнетения нервной системы через секрецию желёз. Это
не доказано с математической точностью, но всё же эта
теория обобщает большое количество известных реальных
свойств живой материи и, таким образом, имеет под собой
существенные основания. Если кто-то захочет предложить
тезис, что в психике человека есть и другие базовые установки, не связанные с достижением персонального блага,
что мозг возник и развился у многоклеточных животных
для обслуживания какой-то ещё цели, кроме эффективного
выполнения основной биологической задачи человека, я
хотел бы видеть столь же весомые подтверждения этому
тезису. У меня таких подтверждений нет, поэтому я беру
на себя смелость утверждать, что
108
стремление к наивысшему общественному благу, как
и любое другое поведение человека, возможно только как
частное проявление его стремления к наивысшему персональному благу.
Это означает, что человека можно побудить придерживаться такого типа поведения, который сокращает страдания других людей и выполняет их биологическую задачу,
если убедить его в связи этого поведения с приближением
его собственного персонального блага. Вместо слова «убедить» я хотел бы сказать «предоставить ему достоверную
информацию», либо «предоставить знания», но, увы, это
так не работает. Большинство людей обладают мыслительным аппаратом слишком низкого качества и плохо умеют
определять, где знание, а где заблуждение. Услышав даже
самые надёжные сведения, они легко могут усомниться
в них, зато убеждение прекрасно руководит их действиями, независимо от того, соответствует оно действительности или нет.
Это свойство сознания, будучи известно людям, вызывает массу злоупотреблений. Каждый день по всей планете множество людей осознанно сообщают другим заведомо ложную информацию, чтобы получить для себя какуюто выгоду, убеждая при этом своих жертв, что эта информация направлена на приближение именно их блага. Это
происходит и на уровне мелких бытовых обманов, и в виде преступного мошенничества, и в коммерческой рекламе, и в предвыборной агитации. К сожалению, большинство людей не понимают устройство психики и не могут
твёрдо понять, что политики, производители товаров
и все остальные люди вокруг хотят помочь себе, а не им,
что их биологическое устройство диктует им стремление
только к собственному благу. Неумение строить правильные логические выводы, даже при наличии необходимой
информации, делает людей безоружными против лжи
и заставляет их снова и снова становиться жертвами.
109
Итак, человек может убеждённо стремиться к общественному благу, если это будет соответствовать достижению его собственного блага. Тогда следует задуматься, чем
отличается жизнь человека в обществе, когда оно меньше
и больше продвинулось к благу, какие у этих состояний
могут быть различия, актуальные для выполнения им ОБЗЧ или делающие наслаждения более доступными. Поскольку общественное благо связано с избавлением
от страданий, более благоустроенное общество должно отличаться от менее благоустроенного тем, что люди в нём
будут в среднем меньше страдать. Тогда, если мы хотим
найти работающую связь между личным и общественным
благом, нам нужно разобраться, будет ли в среднем лучше
жить человеку, будет ли ему проще выполнять ОБЗЧ, если
люди вокруг него будут меньше страдать.
К счастью, для ответа на этот вопрос есть достаточно
знаний. Многочисленные исследования прошлого века
уже выявили прямую связь между нищетой и высоким
уровнем преступности, между травмирующим сексуальным опытом у несовершеннолетних и взрослых и последующими психологическими проблемами, расширили представление о влиянии плохого питания и плохих условий
труда на заболеваемость и продолжительность жизни.
Впрочем, и до этого было известно, что нищета часто приводит людей к воровству, и что неудовлетворённые люди
более агрессивны и в среднем таят в себе больше угрозы
для общества, чем более-менее довольные жизнью граждане. Кроме того, люди, которые живут в нищете и болезнях, не могут получать качественное образование и реализовать свой интеллектуальный и творческий потенциал.
Выходит, что в обществе страждущих человек сталкивается с различными проблемами:
— низкая личная безопасность из-за раздражительности и агрессии окружающих людей
— низкая безопасность его детей
110
— повышенный риск потери имущества из-за дефицита материальных благ у окружающих людей
— неблагоприятные условия для качественной кооперации
— риск попасть под влияние преступной среды, заразиться разрушительными идеями
— низкое качество образования
— пониженный шанс создать благополучную семью
Пункт с образованием включён сюда из соображений,
что люди, подверженные большому количеству страданий, не могут полноценно трудиться, поэтому качество
преподавания снижается. Кроме того, есть предположение, что и квалификация преподавателей в проблемном
обществе в среднем ниже, чем в благоустроенном, потому что сами они также сначала учились и личные беды
мешали их учёбе.
Теперь довольно очевидно, что уменьшение страданий
в обществе повышает качество жизни каждого индивида
в отдельности и создаёт условия для лучшей реализации
ОБЗЧ каждым индивидом в будущем. Выходит, что каждый
человек, для того чтобы полноценно развиваться, должен
искать все возможные способы исправить проблемы общества и таким образом создать для себя максимально благоприятную среду, улучшив выполнение собственной биологической задачи. Почему же тогда люди не посвящают массово свои жизни продвижению общества к наивысшему
благу? Каждому человеку мешает сделать такой выбор ряд
причин, которые последовательно возникают одна за другой при его развитии и приближении к проблеме:
1. У многих не хватает знаний и качества мышления,
чтобы осознать связь между общественным и персональным благом.
2. Если индивид всё же осознаёт эту связь, то чаще
всего не знает, как он может решить проблемы общества:
111
людей вокруг очень много, различных проблем тоже,
и многие из них сложны для понимания. Требуется очень
хорошее образование, чтобы найти способ что-то улучшить.
3. Если индивид всё же знает пути решения некоторых
проблем общества, то чаще всего его собственная жизнь
ещё не благополучна. Поскольку общественное благо
необходимо индивиду только в рамках достижения блага
персонального, проблемы общества могут быть приоритетны для индивида лишь тогда, когда он наладил собственную жизнь и не может компактным количеством
усилий, затраченных на самого себя, существенно приблизить наивысшее персональное благо; работа на общественное благо в этом случае выглядит как закономерное
и рациональное продолжение стремления индивида
к персональному благу.
4. Даже если индивид пришёл к благополучию собственной жизни, переход к работе на общественное благо
затруднён сложностью оценки влияния различных выбранных им стратегий на приближение наивысшего персонального блага. Многие стратегии, как, например, получение дополнительного образования или открытие
собственного бизнеса, требуют годы для исследования
результата. Боясь напрасно потратить время и здоровье
в попытках заниматься общественным благом, индивид
часто выбирает продолжать тратить усилия на самого себя; так может продолжаться всю его жизнь, если новые
знания и опыт не улучшат качество его оценок.
5. Даже если индивид окончательно решил заняться
общественным благом, для решения проблем общества
требуется очень много времени, труда и материальных ресурсов, а люди к тому же очень плохо сотрудничают, когда
пытаешься им помочь. Продвижение на этом пути может
быть очень медленным или встать на месте.
6. Когда индивид решает посвятить себя общественному благу, его поведение не находит понимания со стороны
112
окружающих людей, которые пока находятся на более
низкой стадии развития. Он сталкивается с осуждением
ближних, что влияет на его персональное благо и поэтому
может заставить его отказаться от своих намерений ещё
на долгое время.
Только осмыслив эту цепочку проблем, можно прийти
к хорошему представлению, откуда и на какой стадии развития в человеке может взяться искреннее устойчивое
стремление работать на благо общества. В противном случае такое стремление можно посчитать сумасшествием
или внушённым состоянием сектанта-фанатика.
Стремление к наивысшему общественному благу — это стратегия поведения индивида, направленная
на достижение им наивысшего персонального блага и являющаяся неизбежным результатом осознанного рационального выбора в случае, когда базовые насущные потребности индивида удовлетворены, и он убеждён, что
на данном этапе развития дальнейшее его приближение
к наивысшему персональному благу эффективнее всего
достигается через сокращение общественных страданий.
Здесь и всегда, встретив слово «убеждён», любой разумный человек должен чувствовать некоторое опасение.
Следует всегда помнить, что убеждение может основываться на истинной и ложной информации; сильным
внушением можно гораздо ранее убедить человека заниматься общественным благом, чем он обоснованно пришёл бы к этому сам, но на длинной дистанции это плохо
работает, часто приводя к ситуации «а король-то голый!»1, когда человек долго размышляет о навязанном
ему способе жизни, не находит ему убедительного объяс-
1
Восклицание из сказки Х. К. Андерсена «Новое платье короля»
113
нения, разочаровывается и возвращается к интуитивному восприятию бытия.
Когда я впервые заговорил о наивысшем персональном благе, я намеренно отметил, что речь идёт о недальновидном человеке, не умеющем хорошо оценивать события и явления. Но теперь понятно, что более развитый
человек, значительно лучше разобравшийся в устройстве
мира, может изменить свои оценки и решения и даже
своё стремление к персональному благу обратить в пользу для всех людей. В среднем поведение индивида, стремящегося к наивысшему общественному благу, выглядит
приблизительно следующим образом:
1. Альтруистическое отношение ко всем людям, кто
не причиняет вреда обществу и самому индивиду.
2. Объединение в высокопродуктивные коллективы
с такими же развитыми индивидами
3. Повышение эффективности коллективов низкоразвитых людей при управлении ими.
4. Конкуренция с людьми, которые вредят себе и обществу, за контроль над ресурсами.
5. Сочувствие бедам всех людей, помощь страждущим.
6. Приоритет наиболее полезных членов общества при
распределении помощи и ресурсов.
7. Приоритет интересов всего общества над интересами отдельных индивидов.
8. Самоограничение в наслаждениях.
9. Стремление обучать людей с низкой сознательностью, выводить их на понимание связи персонального
и общественного блага.
Хочу подчеркнуть, что, когда я говорю о высокоразвитых и низкоразвитых людях, я ни в коем случае не имею
в виду некое гипотетическое природное превосходство одних людей над другими; напротив, я имею в виду, что, изза негативных условий окружающей среды, потенциал
114
многих людей пока не раскрыт, и я им от души сочувствую
и хочу помочь.
Устойчивое убеждение, что нужно стремиться к общественному благу, невозможно без представления, что экзистенциальное страдание поддаётся постепенному преодолению, причём усилиями коллектива гораздо быстрее,
чем усилиями одного индивида, а усилиями всего общества — ещё многократно быстрее. Когда индивид осознаёт это и понимает также, что постоянное отключение его
сознания или бегство в непрерывные наслаждения негативно повлияют на выполнение им ОБЗЧ, он, после удовлетворения им насущных потребностей, будет видеть
единственным рациональным вариантом своего дальнейшего развития познание мира в составе большого продуктивного коллектива. Когда же индивид убеждён, что
экзистенциальное страдание непреодолимо, он почти
неизбежно сделает вывод, что отключение сознания
и уход в наслаждения необходимы, потому что помогут
ему спастись от страдания хотя бы частично.
Чтобы понять, насколько может ускориться прогресс,
как удивительно может измениться жизнь от объединения грамотно мыслящих людей в слаженный коллектив,
можно, например, поинтересоваться, как изменились
экономики и армии на всей планете после изобретения
телеграфа, телефона и радиосвязи, когда разрозненные
части огромных трудноуправляемых систем стали обмениваться полезной информацией не за дни и месяцы,
а за секунды. Можно также поинтересоваться Россией после Октябрьской революции 1917 года, когда был взят
курс на доступность народного образования: завершив
с потерями Первую мировую войну и едва пережив Гражданскую и позднее Вторую мировую, она из страны безграмотных крестьян, где около 60% населения не умели
читать и писать, за 40 лет дошла до успешного запуска
первого в истории искусственного спутника Земли.
Не будет лишним изучить и амманитов1 (амишей) в США
115
и Канаде: отвергая большинство современных технологий, занимаясь сельским хозяйством и предпочитая ручной труд машинному производству, они, тем не менее,
благодаря слаженному коллективу и дисциплине, добиваются отличных урожаев и преуспевают в бизнесе; несмотря на повышенную рождаемость у них детей с генетическими отклонениями, они способны самостоятельно
оплачивать очень дорогостоящее лечение, не прибегая
к страхованию. Ещё обратите внимание на успехи операционной системы Linux, которая зародилась силами одного энтузиаста2 и, благодаря добровольной некоммерческой кооперации большого числа людей, стала популярнейшим программным продуктом, на котором сегодня держится существование мирового интернета. И это
достижения коллективов, которые не в равной степени
были воодушевлены общей идеей и состояли из не слишком образованных участников: современные учебные заведения вообще готовят узких специалистов, а не людей
с целостным представлением о мире и грамотным мышлением; что же касается амишей, у них образование чаще
всего заканчивается восемью классами школы. Если массово наделять людей способностью эффективно мыслить
и давать им представление о природных и общественных
процессах и об общественном благе, то такой коллектив
достаточного размера будет отличаться по продуктивности от всего вышеперечисленного почти так же, как люди
сегодня отличаются от обезьян. Сложно даже представить, на что способно общество, где огромные массы людей ежедневно тратят силы не на конкуренцию друг
с другом, а на скорейшее познание мира.
Протестантская религиозная деноминация, возникшая в 1693 году
в Европе. Её последователи мигрировали в Америку, спасаясь от преследований.
2
Линус Бенедикт Торвальдс (Турвальдс), род. 28 декабря 1969 г.
1
116
Итак, в этой главе мы разобрались, что такое эффективность и что такое общественное благо. Напоследок
уместно будет также определиться, что считать развитием
общества.
Развитие общества — это его продвижение к наивысшему общественному благу через сокращение суммы общественных страданий, что обязательно включает преодоление экзистенциального страдания через познание
мира.
Именно такие определения я буду использовать для
оценки событий, явлений и качества систем знаний
в дальнейшем.
Краткое содержание:
Под эффективностью чаще всего имеется в виду, насколько в среднем один метод решения задачи тратит
меньше различных ресурсов, чем другой метод. У всех живых существ прослеживается устойчивое стремление
к продлению жизни их генетического материала в вечности. Это стремление заложено в ДНК, и всё поведение человека является производным от него; здесь оно названо
основной биологической задачей человека. Добро и зло
не определены свойствами бытия, человек ощущает чтолибо добром или злом, в зависимости от влияния этого
явления или события на возможность выполнения им ОБЗЧ. Стабильные паттерны поведения человека могут быть
выстроены только в соответствии с ОБЗЧ. Наивысшее персональное благо для человека есть полное избавление
от страданий. Стремление человека к наивысшему персональному благу есть реакция мозга на заложенную в ДНК
программу и существующий механизм поощрений и наказаний нервной системы за достижения и неудачи в выполнении этой программы. Столкнувшись с избытком насла117
ждений, человек рискует нарушить выполнение им ОБЗЧ
и таким образом нанести себе вред в долгосрочной перспективе. Общественное благо может быть желанно для
человека только как средство достижения им персонального блага. Для возникновения стремления к общественному благу требуется наличие благоприятных условий
жизни человека, его хорошая осведомлённость об устройстве природы и общества и осознание им возможностей
коллектива в борьбе с экзистенциальным страданием.
Развитие общества есть сокращение суммы общественных
страданий.
118
Глава 4. Сравнение
идеалистического
и материалистического
подходов к описанию бытия
Теперь, когда мы определились, что такое эффективность, наивысшее общественное благо и развитие общества, у нас появилась возможность грамотно отбирать
эффективные методы познания мира и передачи информации между людьми, методы, которые наилучшим образом будут способствовать выполнению нашей биологической задачи.
Тысячи лет назад человечество пришло к сложной
общественной жизни с высокой степенью разделения
труда. Древние крестьяне работали в поле, а в это время
жрецы в храмах совершали религиозные обряды, инженеры выполняли строительные расчёты, используя алгебру и геометрию, а философы размышляли над сущностью бытия. Часть идей и знаний, появившихся в те времена и во все последующие века, сохранилась до наших
дней. В связи с этим мои или ваши попытки познать
мир, данный нам в ощущениях, не будут совершаться
из состояния полной информационной пустоты. В книгах и сознании людей хранится огромное количество
идей о мире, человечестве, познании и смысле жизни.
При построении системы знаний, помогающей эффективно познавать бытие, было бы разумно взять лучшее
из этих идей и при необходимости дополнить чем-то
новым, а не изобретать заново; к счастью, у нас теперь
есть хорошо описанный критерий для оценивания, что
для общества лучше. Итак, я попытаюсь обозначить
119
свою позицию относительно существующих наработок
философской мысли.
Бывают разные подходы к построению философской
картины мира. Существуют специалисты, изучавшие философию в течение нескольких лет в университетах, и даже такие, которые продолжили заниматься этим всю
жизнь. За ними не закреплено однозначное название,
но по существу они являются философоведами, подобно
искусствоведам и религиоведам. Эти люди хорошо разбираются в истории развития философии, в основных положениях многочисленных философский течений, помнят
их схожести и различия, слабые и сильные стороны. Анализируя эти полученные знания и сопоставляя их с повседневной действительностью, философоведы иногда предлагают собственные идеи для описания мира. Они пишут
об этом статьи и диссертации, впервые переходя таким
образом в категорию, собственно, философов. Моя же ситуация совсем иная. Я не изучал подробно великое множество философских школ, и моя позиция более опирается
на то простое обстоятельство, что я осознал несовершенство наших знаний о бытии и стремлюсь его преодолеть.
Моя цель — построить эффективную картину мира, которая позволит человечеству достичь общественной гармонии и развиваться гораздо быстрее, и при выполнении
этой цели я руководствуюсь твёрдым убеждением:
то рассуждение полезно, которое не содержит внутренних логических противоречий и не противоречит накопленному знанию, построенному на эмпирическом опыте
и строгих логических выводах.
Соответственно, для построения эффективной картины мира необходимо вооружиться качественным мыслительным аппаратом, определиться с основными задачами,
которые должна выполнять выстраиваемая модель, задать
необходимые определения и непротиворечиво описать ос120
новные явления, процессы, сущности и их отношение друг
к другу. Это может осуществить любой человек, имея достаточно грамотное мышление и хороший запас познаний
о мире. Если вновь полученная картина мира будет обладать желаемым уровнем качества, то её следует применять, независимо от её схожести или отличия от ранее существовавших идей. И, формируя для себя эффективную
картину мира, я строил её самостоятельно, опираясь
на обнаруженные мной связи между предметами и явлениями, а не в отрицание какой-либо другой картины
и не в сравнение с таковой. Даже слыша множество раз
о диалектике Георга Гегеля и о диалектическом материализме Карла Маркса и Фридриха Энгельса, я в течение
наибольшей части своей жизни не знал их основных постулатов и определений. В связи с этим я привожу своё
рассуждение, не будучи ограничен привычными мне или
навязанными извне канонами. За долгие годы я провёл
много времени в размышлениях о самых различных описаниях бытия и всегда был свободен от давления коллектива, авторитетов, общественного образования и религии.
Именно с такой позиции я привожу ниже свои оценки.
Среди всех философских школ, возникших в течение
веков, существует не всегда легко различимое, но принципиальное разделение на идеалистическое и материалистическое течения. Любое, даже самое запутанное объяснение бытия, можно обоснованно отнести к одной из этих
концепций. Сторонники идеалистических воззрений,
несмотря на некоторые различия, в целом убеждены, что
представленный нашему сознанию мир нереален, что он
существует лишь в виде чувств, идей, абстрактных образов. Они убеждены, что первородна мысль, бесплотный
дух, разум, а всё видимое нами есть лишь порождение разума, не имеющее реального воплощения. Некоторые философы даже убеждены, что, кроме их сознания, ничего
больше нет, что они существуют наедине с загадочным
миром бесплотных идей. Таким образом, эти философы
121
отказывают кому бы то ни было другому в отдельном, самостоятельном существовании, записывая всех других существ, включая людей, в плоды своего воображения или
образы, ниспосланные им неизведанным абсолютным разумом. В противовес им, материалисты убеждены, что наблюдаемый нами мир соткан из действительной, телесно
представленной субстанции, что этот мир существовал
до появления людей и будет существовать, даже если люди
исчезнут, что он в равной степени существует, когда его
наблюдают и когда его не наблюдают. Они считают, что
этот мир организован в соответствии с присущим ему
определённым набором законов, что эти законы вечны,
неизменны и не зависят от сознания мыслящих существ
и от наличия в нём мыслящих существ, что развитие и изменение сознания не может повлечь за собой изменение
законов бытия. На самом деле это слишком упрощённое
обобщение множества идей, которые были рождены в веках, но оно передаёт главную разницу этих двух ключевых
философских направлений. Как идеалисты, так и материалисты приводят в защиту своих воззрений множество доводов, и, несмотря на явное противоречие их взглядов,
всех их объединяет нечто общее — невозможность доказать свою правоту совершенным способом.
Годы обучения привели меня к устойчивому убеждению, что человеку неподвластны совершенные методы
познания. Выше было сказано, что существует два относительно надёжных метода: эмпирический опыт и логический вывод. Эмпирический опыт — это такой опыт, который мы получаем при помощи органов чувств. Но, как бы
мы ни прислушивались к своим чувствам, они всегда могут подвести нас, создав обман зрения, слуха, вкуса, обоняния, тактильных, вестибулярных и любых других ощущений. И как бы совершенно мы ни строили вывод из логических посылок, результат может отличаться от наблюдаемого на практике, если исходные посылки составлены
на основании неверной или неточной информации, при
122
этом полная точность данных недостижима для большинства областей знания. Именно поэтому в научном методе
верность логических выводов принято постоянно проверять чувственным опытом. Но, как уже было сказано, таковой опыт не даёт нам совершенного знания, поэтому,
даже при полном совпадении результатов эксперимента
с предшествующими ему логическими умозаключениями,
в полученном знании всё ещё может содержаться ошибка,
которая будет выявлена позднее или не будет выявлена
никогда. При этом следует понимать, что даже данное
тревожное и нежелательное для нас состояние вещей имеет место в том мире, который мы способны воспринимать
только внутри нашего сознания в виде идей и образов. Когда же у нас возникает потребность выйти своим восприятием за пределы сознания и воочию, неким совершенным
способом убедиться, что вне нас существует действительный телесно представленный мир, либо что мы есть лишь
мысль в пустоте, то нам приходится столкнуться с полным
отсутствием каких бы то ни было методов для осуществления такого выхода. На текущем этапе нашего развития,
наше мышление физически заключено в мозге и абстрактно — в сознании, которое, в свою очередь, формируется
внутренними отделами мозга на основании пришедшей
к нему опосредованной информации извне; мышление
не может покинуть пределы сознания, будучи обречено
оперировать только образами и идеями внутри сознания,
и не может покинуть мозг, чтобы объять внешний мир
и познать все его свойства. Следовательно, когда идеалисты однозначно постулируют, что мир есть идея, они
неправы, ибо не имеют строгих доказательств своих версий, но, строго говоря, точно таким же образом материалисты неправы, когда утверждают однозначно, что мир
обязательно имеет телесное воплощение, существует вне
нашего сознания и един для всех. Для таковых однозначных утверждений у материалистов, наравне с идеалистами, нет строгих доказательств.
123
Однако означает ли это, что попытки материалистов
и идеалистов описать воспринимаемый нами мир имеют
равную ценность? Я утверждаю: нет, не означает. При
внимательном рассмотрении, можно с полным основанием убедиться, что подходы материалистов и идеалистов
не равновесны по своему качеству. Прежде чем судить
об этом различии, давайте ознакомимся с некоторыми
свойствами бытия, которые обычно принимают во внимание, чтобы судить о его природе. Когда материалисты говорят о мире, они часто указывают на такие его свойства:
— Наблюдаемые люди в великом множестве случаев
рассуждают, действуют, испытывают потребности наравне
с наблюдателями. Они выражают свои желания, отстаивают свои убеждения, делают выбор, руководствуясь,
по всей видимости, свободной волей, совершенствуются,
заблуждаются, радуются, влюбляются и влияют на убеждения самих наблюдателей. И хотя и возможно, что всё это
есть проявления абсолютной идеи внутри бесплотного сознания, это всё же выглядит как множество самостоятельных индивидов, сожительствующих в едином телесно
представленном мире, устроенном по единым для всех законам.
— Наблюдаемый предмет может быть описан другими
наблюдателями с разных сторон, и из их слов может быть
построено такое представление об этом предмете, которое
полностью подтвердится при ближайшем внимательном
изучении предмета любым из наблюдателей. И хотя и возможно, что всё это есть проявления абсолютной идеи
внутри бесплотного сознания, это всё же выглядит как отражение в сознании действительно существующего предмета, воспринимаемого разными действительными наблюдателями в едином телесно представленном мире,
устроенном по единым для всех законам.
— Механическое повреждение, отравление или иное
воздействие на мозг индивида может ухудшить качество
124
работы его сознания, а также отключить его временно
и даже навсегда. И хотя и возможно, что всё это есть проявления абсолютной идеи внутри бесплотного сознания,
это всё же выглядит так, будто мозг является действительным телесно представленным носителем сознания и что
он подвержен воздействию других действительных телесно представленных сущностей.
— Когда наука открывает новые законы устройства мира, то анализ всего прежнего исторического опыта, а также анализ доисторических находок отчётливо показывают, что устройство мира подчинялось этим законам всегда
и во всех местах в равной степени, хотя бы ранее люди
и представляли себе мир совершенно иным образом,
и неважно, как долго они представляли мир таким. И хотя
и возможно, что всё это есть проявления абсолютной идеи
внутри бесплотного сознания, это всё же выглядит так,
будто мы живём в едином для всех действительном мире,
который не является плодом нашего сознания, не создан
ради нашего сознания и существует в соответствии с определённым набором постоянных законов, относительно которых мы можем заблуждаться на протяжении тысяч лет,
и всё же эти законы неизменно сохраняют свою силу.
Идеалисты в ответ на это всегда могут предложить
свою версию приписки к каждому из этих свойств, например: «…это выглядит так, будто того желает абсолютная
высшая абстрактная сущность, посылающая нашему бесплотному сознанию разнообразный опыт в соответствии
со своим высшим замыслом». В самом деле, здесь нет
строгого противоречия, это и в самом деле может быть
так. В числе прочего идеалисты говорят, что предмет
необязательно при ближайшем исследовании окажется
камнем, если он выглядит как камень, к тому же что одному человеку кажется телесно выраженным камнем, другому может казаться личным интеллектуальным опытом,
не имеющим отражения снаружи сознания. Поэтому вы125
шеизложенные доводы в пользу материализма не являются совершенными. При этом идеалисты также не могут
привести непогрешимое доказательство, почему всё описанное есть проявления абсолютной идеи. Но, что гораздо
важнее, идеалисты склонны вводить в описание мира сторонние сущности, никогда не обнаруженные в результате
исследований, но произвольно предполагаемые.
Именно в этом для меня заключается главная разница
между идеализмом и материализмом — в их отношении
к лишним сущностям. Материалисты склонны считать
мир, данный нам в ощущениях, самодостаточным, не требующим вмешательства посторонних, метафизических
сущностей; они считают, что, изучив его законы, люди
смогут использовать их себе на благо и получить власть
над природой. Это в самом деле поэтапно происходило
по мере развития человеческого общества и продолжает
происходить: сначала человек открыл для себя преимущество копья, затем последовали топор, огонь, колесо, земледелие, выплавка металлов, сложные механизмы, паровой двигатель, а теперь электронные приборы и атомная
энергетика. Вполне очевидно, что изучение объективных
законов бытия приносит полезные плоды, оно позволяет
обществу успешно развиваться: хотя в обществе ещё
предостаточно страданий, средняя доступность еды и медицины за последние века многократно повысилась,
и средняя продолжительность жизни человека заметно
возросла. Идеалисты же в лучшем случае просто дают другие оценки нашему чувственному опыту и не предлагают
своим толкованием мира никаких дополнительных преимуществ для лучшей адаптации человека к природным
условиям, а только предлагают принимать другие управленческие решения; обществу для развития всё так же
приходится изучать законы бытия. В худшем случае идеалисты предлагают руководствоваться выдуманными постулатами, которые дают человеку ложное знание или
блокируют его познание и коих существует великое мно126
жество, например: что-то недостижимо, что-то вечно,
что-то неизбежно настанет, что-то велит делать некий
сверхразум, что-то не имеет значения, и т. п. Часто такая
предлагаемая картина мира содержит в себе ограничения,
тормозящие прогресс. Так, например, до 20-го века женщины и чернокожие люди не могли получать качественного образования и осваивать ответственные профессии; хотя законы движения материи подсказывают, что больше
образованных людей означает более быстрый прогресс,
идеалистические убеждения порождали запреты, мешающие этим людям стать значимыми участниками общества.
Причина такого подхода идеалистов известна — философы хотят через введение дополнительных сущностей
придать завершённости и смысла сложенной ими картине
мира, угадать связи и причины сразу всего сущего. Но,
по моему убеждению, за благородством цели здесь скрывается ущербность методов. Можно сколько угодно гадать,
что находится в закрытой коробке или какие звери живут
в конкретном лесу, но любая догадка остаётся всего лишь
догадкой, и она часто окажется неверной при проведении
исследования. Предположения не являются источником
знания, на них нельзя надёжно положиться. Поэтому я
убеждён, что при построении эффективной картины мира
неприемлемо использовать никогда не обнаруженные,
предполагаемые сущности. Есть бесчисленное множество
потенциально верных объяснений бытия; выбрав одно
из них наугад, мыслитель почти наверняка ошибётся. Такой подход несовместим с эффективностью.
Посему, желая качественно улучшать свой метод познания, я не могу признать идеалистические и материалистические объяснения мира равноценными. Из всего
познанного мной у меня сложилось устойчивое представление, что материалисты занимаются познанием единого
для всех материального мира, описание которого их устами звучит в основном и почти полностью так, как его наблюдаю я, а идеалисты лишь выдумывают удобные для
127
себя версии, ссылаясь на невозможность доказать совершенным образом телесность воспринимаемого нами мира. Да, у нас нет совершенных методов познания,
и что же? Научный метод бесчисленное множество раз
показал на практике, что он безоговорочно доминирует
по своей результативности над простыми догадками
и спекуляциями. И если невозможно совершенным способом доказать, что в некотором удалённом от нас здании восемь окон, то логика как составляющая научного
метода диктует нам, что сие никак не означает, что окон
в здании обязательно три или двенадцать. Окон всё ещё
может быть восемь, а любое другое предположение о количестве окон в этом здании необходимо обосновать
столь же убедительно, как и изначальное предположение
о восьми окнах. Идеалисты же зачастую пренебрегают
этим требованием и утверждают, что если невозможно
доказать телесность мира окончательным, совершенным
способом, то он обязательно либо скорее всего есть идея.
Я решительно отвергаю столь несостоятельное рассуждение и принимаю верность материалистического описания мира за величину, стремящуюся к целому, к единице,
а состоятельность идеалистических воззрений я принимаю за величину, стремящуюся к нулю, и пренебрегаю ею
при изучении мира. Привлечение в картину мира лишних сущностей многократно показало себя негодным методом мышления, который приводит к дорогим ошибкам
и мешает эффективному планированию.
Почему же в таком случае я не объявляю существование действительного мира как непреложную истину
и не отвергаю с ходу любые идеалистические картины мира как не достойные даже упоминания? Потому что, когда
я выстраиваю свою картину мира, мной движет искренний научный интерес, желание максимально честно описать и представить мир, в котором, как я для себя принимаю, всем нам приходится сожительствовать наравне,
подчиняясь единым его законам. Я пытаюсь создать мо128
дель, которая максимально правдиво передаст настоящее
положение вещей и оттого будет настолько непротиворечивой, что позволит людям чрезвычайно быстро развиваться, избавляясь от страданий. И пытаясь выстроить такую картину, я обращался к уже существовавшим ранее
учениям и был возмущён замутнённостью и предвзятостью большинства идеалистических моделей мира, но также я был повержен в некоторое недоумение стремлением
многих материалистов выдать их описание мира за совершенное знание. Такого рода материалисты в своих методах ничем не отличаются от идеалистов: и те и другие
вместо изыскания правдивой картины мира предлагают
удобную для себя её версию. Для меня любое отклонение
от честного и максимально непротиворечивого описания
мира, данного нам в ощущениях, является бессмыслицей,
ведь познание законов бытия в их истинном виде приводит к новым возможностям, а сочинение предпочтительных версий порождает ошибки при решении практических задач.
У меня вообще сложилось впечатление, что, несмотря
на некоторое количество действительно пытливых мыслителей, искавших в течение веков беспристрастные ответы на вечные вопросы, гораздо чаще философы приводили такие версии бытия, которые в числе прочего
оправдывали более привилегированное положение в обществе той социальной группы, к которой принадлежали
они сами, относительно других социальных групп. Также
часто основным стимулом для написания книг и статей
было получение прямой материальной выгоды. Даже
в сегодняшних развитых капиталистических обществах
написание научных статей часто поощряется финансово,
что вызывает массовую профанацию науки и коррупцию
в университетах, но уже 500 лет назад знаменитейший
Никколо Макиавелли написал во многом противоречивый и высмеивающий добрую мораль трактат «Государь»,
где в предисловии, обращаясь к молодому правителю Ло129
ренцо Медичи, открыто давал понять, что эта книга является подарком с надеждой на вознаграждение, вероятно,
в виде предоставления ему перспективной должности.
Увы, личная выгода движет людьми гораздо чаще, чем
поиск истины: мы уже знаем из описания связи персонального и общественного блага, что это неизбежно среди низкоразвитых людей. Все подобные намерения мне
чужды, и я твёрдо убеждён, что гармоничный мир может
быть выстроен только на таком знании, которое максимально точно отражает настоящее состояние вещей,
на знании, чище и правдивее которого невозможно получить ничего, на знании, которое постоянно вычищает
любые выявленные в себе противоречия, которое служит
всему обществу разом и не осквернено вмешательством
чьего-то частного интереса.
Изучая устройство общества, я обратил особое внимание, что пропаганда идеалистических воззрений встречается в мире гораздо чаще, чем пропаганда материализма;
множество малых и больших обществ построены на идеализме, многие правительства продвигают идеалистические описания мира на государственном уровне. По всей
видимости, так происходит, потому что идеализм даёт
больше свободы трактовок бытия через привлечение лишних сущностей. Материализм изучает и обобщает только
то, что наблюдается в природе, и ничего лишнего в получаемую картину не добавляет или хотя бы стремится
к этому, поэтому его трудно использовать как гибкий инструмент для манипуляций над общественным сознанием.
Если правящей социальной группе невыгодно то знание,
которое открывается при помощи материалистической
науки, очень трудно подменить материализм неким другим, более выгодным материализмом. Идеализм же может
быть сколь угодно гибким, потому что в числе прочего может включать даже сущности, наделённые волей, которые
якобы могут приказывать людям либо неявно распоряжаться их судьбой. Как только индивид принимает идеа130
листическое описание мира, ему всегда можно предложить бесконечное множество различных трактовок одних
и тех же событий, чтобы направить его мысли в любую
нужную кому-то сторону; его можно заставить воспринимать среди окружающего многообразия больше предметов
и существ, чем возможно обнаружить при помощи научных приборов; его можно заставить видеть прямые причинно-следственные связи между событиями, которые являются статистически случайными и никак друг от друга
не зависят. Таким образом, идеализм, не давая практической выгоды при изучении мира, даёт правящей социальной группе выгоду при управлении массами людей. В то
время как материалистическое изучение законов бытия
шаг за шагом позволяет узнать, как сократить сумму общественных страданий и наладить благополучную жизнь
всего общества, идеализм в течение тысяч лет предлагает
готовые сценарии всеобщего благополучия и никогда
не был в этом смысле успешен; зато он более, чем материализм, пригоден для перераспределения благ в пользу
правящей социальной группы. Следовательно, идеалистическое мировоззрение является потенциально опасным
для широких масс людей, и если такое мировоззрение
продвигается правящей социальной группой, то почти наверняка эта инициатива продиктована их корыстным интересом и никак не поможет повышению качества прикладных знаний о мире.
В связи со всем вышеперечисленным я не намерен забывать о несовершенстве методов познания и утверждать
однозначно, что о мире доподлинно известно, что он действительно имеет действительную телесную природу,
но и спекулировать несовершенством наших методов познания в пользу идеалистического объяснения мира я также не намерен. Я принимаю ценность идеалистических
описаний мира за ничтожную, не потому что я ранее других познал истину о бытии, а потому что материалистическое описание более эффективно для развития общества.
131
Далее я всегда буду придерживаться позиции материализма, подразумевая, что вне нашего сознания существует
действительный единый для всех мир, отражаемый в наших чувствах; хотя, строго говоря, он является предполагаемым, во многих случаях я буду опускать эту подробность.
К сожалению, такой подход, хотя и благоприятствует ясному продуктивному мышлению, тем не менее, не устраняет проблему экзистенциального страдания. Во-первых, как
было показано на примере с количеством окон, отвергнутое по причине недоказанности не является из-за этого
опровергнутым и всё ещё может быть верным. Я отвергаю
идеалистические учения ради эффективности мышления,
чтобы не загромождать разум мусорной, ничем не подтверждённой информацией, и работать только с тем, что объективно существует. Но, как сказал известный литературный
персонаж, «on ne sait jamais» — «никогда не знаешь». Любой
настоящий учёный всегда должен обладать гибким мышлением и быть ментально готовым к сюрпризам бытия,
не цепляясь за полюбившиеся догмы. Это есть обязательная часть научного метода, и я с готовностью её придерживаюсь, поскольку хочу получить максимально честное знание о мире. Когда одна и та же беговая лошадь (я резко
осуждаю эксплуатацию животных) в течение многих забегов финиширует всегда первой, то легко поддаться софистическому соблазну и утверждать, что только она может
приходить первой, что это известно и очевидно. Но ставить
на каждый новый её заезд собственную жизнь с полной уверенностью, что с тобой ничего не случится, будет неразумно. Аналогично следует также воздержаться называть мир
однозначно материальным, если он всего лишь похож
на такой, а также если ты в это искренне веруешь. Все мы,
если хотим мыслить научно, должны соблюдать строгую
дисциплину мышления и не поддаваться соблазнам. Следовательно, сомнение остаётся, а вместе с ним и страдание.
Во-вторых, даже если мы просто уверуем, что мир, данный
132
нам в ощущениях, совершенно точно является отражением
действительного мира вне нашего сознания, у нас всё равно
остаётся множество фундаментальных вопросов. Почему я
осознаю себя, в то время как многие другие существа — нет?
Является ли моя жизнь чьим-то запланированным проектом? Есть ли смысл жизни? Имеет ли значение, как я живу?
Продолжу ли я осознавать себя после наступления физиологической смерти? На эти вопросы у нас также нет ответов,
доказанных совершенным способом, и большинство людей
довольствуются лживыми объяснениями. Поэтому даже
принятие за догму материалистической картины мира
не избавило бы нас от неминуемого интеллектуального
страдания, вызванного осознанием себя в бытии. Нам всё
равно пришлось бы иметь дело с пугающей тьмой незнания
в самых важных вопросах.
Итак, «не знаю» — это самый честный ответ о сущности
мира, данного нам в ощущениях. «Не знаю» — это слова,
которые всегда должен быть готовым произнести любой
человек. Разумеется, открытое признание собственного
невежества не выглядит столь же привлекательным, как
блистательное изложение одной из неподтверждённых
версий бытия, но в долгосрочной перспективе оно приносит гораздо больше блага. Когда цель — не впечатление
публики, а познание мира, нельзя идти на компромисс
с честностью. Следовательно, делать преждевременные ответственные заключения о сущности мира есть ложный
и вредный путь. В то же самое время, нашему восприятию
открыт огромный, невероятный и непознанный источник
опыта, который проявляет себя в достаточной мере подобно тому, как проявлял бы себя действительный телесно
представленный мир, отразившийся в нашем сознании;
сей опыт уже показал и продолжает показывать нам, что
мы можем развиваться внутри этого источника, познавать
и изменять его в достаточной степени подобно тому, как
если бы это был действительный телесно представленный
мир, отразившийся в нашем сознании. Верный путь за133
ключается в том, чтобы, решительно отвергнув бесполезные гадания и удобные версии, всецело посвятить себя
изучению этого источника и постепенно улучшать качество своего понимания бытия, сокращая экзистенциальное
страдание и одновременно налаживая безопасное и благополучное существование человечества. Верный путь заключается в том, чтобы разработать эффективные инструменты познания и применять их к миру, данному нам
в ощущениях, независимо от того, чем этот мир в итоге
окажется.
Здесь хотелось бы прокомментировать слова кое-кого
из великих гениев, к кому мы ещё вернёмся позднее:
«Агностик говорит: не знаю, есть ли объективная реальность, отражаемая, отображаемая нашими ощущениями,
объявляю невозможным знать это. Отсюда — отрицание
объективной истины агностиком и терпимость, мещанская, филистерская, трусливая терпимость к учению о леших, домовых, католических святых и тому подобных вещах»
Моя позиция далека от изложенных здесь опасений.
Во-первых, как читатель мог убедиться, существование
единого для всех мира, который отражён в наших ощущениях, я не отрицаю, а напротив, считаю это наиболее вероятным состоянием вещей. Во-вторых, мой отказ от безусловного принятия материалистической картины мира
ни в коей мере не продиктован стремлением оправдать
существование неких сомнительных предметов и явлений, которые до сих пор не могли быть подвергнуты научному исследованию. Если же перейти от оправданий
к критике, то автор вышеприведённых строк претендует
на непогрешимое знание сущности мира, представленного в наших ощущениях. Хотелось бы спросить его, с помощью каких методов и инструментов он смог получить это
знание, ибо мне таковые не известны.
134
Определившись со своим подходом к пониманию природы бытия, я обратил внимание на другой аспект различных философских учений — низкая их продуктивность относительно продвижения к наивысшему общественному
благу. Какие-то из них являются чисто описательными
и потому пассивными — такие версии предлагают удовлетвориться объяснением, откуда мир возник и почему он
так устроен, и не предлагают созидательных целей и путей
развития. Другие навязывают максимальное смирение
и отказ от желаний, что противоречит биологической задаче и на длинной дистанции не приведёт к исчезновению страданий. Есть и такие, которые утверждают, что все
события предрешены и воля человека есть лишь иллюзия,
а принятие решений не имеет смысла; такие идеи парализуют творческие силы их последователей и замедляют
продвижение общества к благу. Случались также описания
мира, где мир объявлялся телесным, состоящим из вещества, и при этом объявлялось существование в нём богов,
также состоящих из вещества; как показала практика, считать в равной степени верным очевидное и предполагаемое — ошибочный путь, не располагающий к эффективному развитию. Оценив эти и другие философские учения, я
пришёл к выводу, что мировоззрение, построенное
на стремлении к достижению персонального и общественного блага и использующее в качестве основы биологическую программу, заложенную в ДНК, является наиболее
устойчивым среди всех и на длинной дистанции вызовет
наибольшее одобрение в обществе.
Вникая более детально в суть различных учений, я понял, что большинство из них применяют для описания
устройства мира некие базовые понятия, задающие первичное разделение модели мира на разнородные начала,
которые вечно сосуществуют и взаимодействуют друг
с другом. В качестве таких понятий часто используются
мысль, информация, мера, дух, материя, пространство,
время, истина, разум, любовь и многие другие. Разные
135
учения предлагают разные версии, какие из этих понятий
являются первородными, а какие производными и иллюзорными; истинный ответ на этот вопрос далёк от очевидности, если вообще существует. Одним из важнейших аргументов в спорах на тему первичного разделения бытия
является критерий объективности, то есть способ определения существования предмета или явления независимо
от сознания. Я решил, что для построения эффективной
системы мышления, которая предполагает, что мир, данный нам в ощущениях, является отражением внешнего
действительного мира, мне также придётся опираться
на некие представления о том, что следует считать объективным.
Также я заметил, что во многих учениях понятия
имеют расплывчатые определения, и не всегда возможно
чётко понять, о каком предмете или явлении идёт речь
в конкретном случае, не всегда удаётся воспроизвести
в сознании его модель. Это приводит к тому, что один
обсуждаемый предмет в разных местах рассуждения
и разными людьми часто представляется по-разному.
Ознакомившись с логикой Аристотеля, я узнал, что такое
рассуждение бессмысленно, ибо «нельзя мыслить ничего,
если не мыслить что-то одно»1. Из практики также было
видно, что понятия с непостоянными определениями затрудняют качественную передачу информации и поэтому
не позволяют выстраивать стабильные работающие системы. Я пришёл к заключению, что в прогрессивном
учении понятия должны быть ясно и строго определены.
С такими исходными посылками я приступил к строительству эффективной картины мира.
Краткое содержание:
1
Первый закон логики, сформулированный Аристотелем
136
Аргументы в пользу идеальной или материальной
сущности мира одновременно несовершенны. Идеализм
не даёт преимущества для получения прикладных знаний о мире, но выгоден для управления одних людей
другими и потому опасен для широких масс людей. В научном методе запрещено принимать недоказанное за состоявшуюся истину, поэтому я открыто признаюсь
в незнании сущности бытия и направляю свои силы
на создание качественных инструментов для его познания. Материалистическое описание мира является моим
осознанным предпочтительным выбором, ибо оно достаточно эффективно и содержит меньше лишних сущностей, что приносит положительный результат на длинной
дистанции. Лучшее, что мы можем сделать для преодоления экзистенциального страдания — изучить до конца
мир, данный нам в ощущениях. То учение имеет больше
шансов распространиться и получить одобрение, которое
направлено на достижение наивысшего общественного
блага, опирается на объективные понятия и строгие
определения.
137
Глава 5. Проблемы
восприятия
Прежде чем начать изложение системы мышления,
претендующей на эффективность, будет уместно прежде
понять, почему у меня сформировалось именно такое
представление и как это связано с происхождением сознания и восприятия, а также некоторыми их особенностями.
Ещё ранее нам следовало бы понять связь внешнего мира
и сознания.
К счастью, со времён античности и средневековья наука совершила немало важнейших открытий. Нам больше
не нужно гадать, каким образом ощущения попадают
внутрь нашего сознания. Научные работы последних двух
столетий позволили смело и обоснованно утверждать, что
вся получаемая извне информация попадает в мозг посредством биохимических сигналов сложной природы,
имеющих в основе электрическое взаимодействие и передаваемых через длинные нервные окончания, оплетающие всё тело человека. Сетчатка глаза, тактильно чувствительные нервные окончания, вестибулярный аппарат
и любые другие органы чувств сообщаются с отделами головного и спинного мозгов при помощи этих условно
электрических сигналов (условно — потому что они не являются направленным потоком электронов в проводнике).
Мозг же являет собой сложнейшее и уникальное в каждом
случае сплетение десятков миллиардов нервных клеток,
которые таким же способом непрерывно обмениваются
информацией внутри своего плотного скопления, и так
осуществляется нервная деятельность вообще и высшая
нервная деятельность в частности; последняя именуется
мышлением. Мозг есть у огромного количества многокле138
точных животных, но нет оснований полагать, что каждое
из них или хотя бы многие виды осознают себя в той же
мере, как осознаёт себя человек. Феномен сознания пока
ещё до конца не изучен; тем не менее, известно, что сознание возникло только в очень развитых и сложных мозгах и что только у человека оно дополнено сложным воображением благодаря развитому абстрактному мышлению.
По всей видимости, одной из обязательных причин возникновения такого сознания стало то обстоятельство, что
человек в течение значительного эволюционного периода
был помещён в условия, требующие от него предельной
изобретательности и постоянного творчества. Наука антропология1, подробно изучающая этот вопрос среди прочих, на сегодняшний день не оставляет у учёных практически никаких сомнений, что эволюционное превращение
обезьяноподобного предка человека в человека современного произошло в течение приблизительно семи миллионов лет и что это превращение было неравномерным
по скорости и характеру изменений. На каком конкретном
этапе возникло разумное сознание, аналогичное современному, пока не представляется возможным установить
точно. Кроме того, в соответствии с одними оценочными
критериями это могло произойти миллион лет назад,
а с другими — полностью современное сознание существует всего полтора-два века, и даже не у всего человечества.
Однако уже достаточно точно известно, что сознание возникает только в процессе мышления.
Сознание — это создаваемая мозгом в процессе мышления абстрактная модель, в которой индивид мыслит самого себя, целостный мир вокруг и свои отношения с миром, противопоставляя себя ему.
1
Наука, изучающая происхождение человека
139
Чтобы понять суть мышления, нужно сначала понимать причину происхождения мозга. Каждое живое существо, будь то бактерия или млекопитающее, переживает
в течение своей жизни разнообразный опыт. Как нетрудно
убедиться эмпирически, те организмы, которые способны
обрабатывать этот опыт и учитывать его в своём дальнейшем поведении, действуют гораздо более сообразно объективным условиям среды, и оттого более эффективны в выполнении своей биологической задачи, чем те организмы,
которые такой способностью не обладают. Для обработки
получаемого опыта нужна сложная система рецепторов
и органов чувств, а также центр обработки получаемой
от них информации. Наукой установлено, что у простейших организмов такая централизованная система отсутствует полностью, у более развитых существ возникли примитивные нервы и нервные узлы, выполняющие самые
простые функции обработки данных, у высших многоклеточных возникли сложнейшие нервные системы и дифференцированные объёмные мозги. При этом замечено, что
обладатели сложных нервных систем несоизмеримо лучше
адаптируются к природным условиям, чем их неразвитые
собратья, им подвластно гораздо большее разнообразие
действий и реакций; жизнь таких особей гораздо более
стабильна и предсказуема. Напрашивается вывод, что
мозг — это орган, который отвечает за наиболее эффективное взаимодействие организма с окружающей средой, это
эволюционный инструмент, который служит для повышения успешности организма в конкурентной борьбе за выживание и размножение. Функция мозга заключается
в том, чтобы получать информацию из внешнего мира
и обрабатывать её таким способом, чтобы дальнейшее поведение особи максимально качественно обслуживало её
биологическую задачу.
Важно! Понимание происхождения и устройства мозга позволяет нам понять природу возникновения экзистенциального страдания. В самом деле, коль мозг вы140
полняет задачу обеспечения максимально продуктивного
нашего взаимодействия с окружающей средой, самым
предпочитаемым для его устройства состоянием вещей
должно быть полное, абсолютное знание, отсутствие какой-либо неопределённости, проникновение во все тайны бытия. В повседневной жизни, когда индивид годами
привыкает к своему жилищу, к своему месту учёбы или
работы, к своей пище и к своим родственникам, его мозг
в целом удовлетворяется такой степенью знания постоянно воспринимаемой им части мира, хотя это и не полное знание. Но стоит нам зайти в полностью тёмный
незнакомый чулан с сельскохозяйственным инвентарём,
как всё наше внутреннее естество сжимается и тревожится, ибо мозг предвидит в этом месте потенциальную
опасность для здоровья в виде возможных травм. Пытаясь устранить эту опасность, мозг всячески побуждает
нас преодолеть незнание, которое её причиняет. Будучи
движимы этим посылом, мы стремимся при первой же
возможности включить освещение в тёмной комнате
и оценить расположение предметов в ней, повысив свою
степень познания незнакомого участка и снизив уровень
угрозы до минимального или, при невозможности этого
добиться, хотя бы до относительно приемлемого. Но если
с чуланом мы чаще всего легко можем такое проделать,
то для устранения экзистенциального страдания у нас
не хватает методов познания и информации обо всём
бытии. Сколько бы мы ни включали и выключали свет,
для нас не становится ясным, что есть бытие и есть ли
смысл жизни; не помогают и другие действия. Поэтому
мозг удовлетворяется освещённой комнатой, выстроив её
достаточно информативную модель, но не удовлетворяется относительно причин и смысла бытия, испытывая
тревожное состояние по этому поводу всякий раз, когда
человек мыслит о бытии, и требуя найти ответы.
Согласно исследованиям, в развитых мозгах животных значительная часть служит для контроля физиоло141
гических процессов внутри организма и для реализации
рефлексов и инстинктов, а другая часть отвечает
за мышление. Столь непростые задачи выполняют
огромные по численности цепочки и сети связанных
между собой нервных клеток. В течение жизни животной особи клетки её мозга непрерывно получают и отправляют сигналы, взаимодействуя друг с другом
и с остальными клетками организма при помощи биотоков и химических веществ, будучи задействованы
в неуловимо сложных алгоритмах, независимо от того,
спит особь или бодрствует, покоится или активно двигается.
Это есть материальная составляющая мышления.
Но мышление имеет двойственную природу и выражено
также в абстрактной форме. Для сознания мышление —
это процесс, который выделяет из потока информации
обобщения и закономерности, фиксирует их в виде идей
и образов, соединяет причинно-следственными связями,
вырабатывает определённые реакции на эти идеи и образы, создаёт из них сложные модели, дополняет и трансформирует эти модели и строит прогнозы их поведения
в различных условиях, получая тем самым новый полезный опыт и знания. Продуктивность мышления у разных
животных достигает порой удивительных форм. Так, например, некоторые млекопитающие и птицы могут разгадывать принцип действия несложного дверного замка,
придумывать различные ухищрения для добычи труднодоступной еды и отправляться в поисках людей, чтобы
попросить помощи в трудной ситуации. В числе прочего,
зарегистрировано немало случаев, когда даже акулы, чей
мозг довольно примитивен, приплывали к подводным
исследователям, когда не могли освободиться от рыболовного крючка, и тёрлись о человека, пока не получали
помощь, а после уплывали. Мы пока не можем знать,
действительно ли акула способна понять, что двигательные возможности человека отличаются от её собственных
142
и что от их применения к её ране может быть большая
польза, но акулы проявляют столь удивительные формы
поведения регулярно. Как бы то ни было, мышление открыло для животных совершенно новые возможности
по сравнению с другими живыми существами, их приспособленность к выполнению биологической задачи сильно
возросла. В то время как генетический материал растений и грибов задаёт свойства их организмов один раз
и на всю жизнь, мышление позволило животным быстро
творчески реагировать на сиюминутно возникающие
нестандартные ситуации, подстраиваться под среду, безотлагательно решать новые для себя задачи. Это привело
к тому, что на всей планете именно животные питаются
растениями и почти никогда наоборот.
Мышление не представлено единым процессом и может происходить по-разному и применяться к разным
предметам. Познание мира — это мышление, преобразующее сигналы, поступающие от органов чувств, в понятные
человеку образы и выявляющее среди них связи и паттерны; рефлексия — это мышление, применённое индивидом
к сиюминутно воспринимаемой собственной абстрактной
модели или к такой же модели, но извлечённой из памяти;
воображение — это операции с любыми хранимыми в памяти моделями, искусственная рекомбинация их свойств
и расчёт взаимодействия исходных и производных моделей; сны и видения — это мышление, происходящее спонтанно и вызывающее в сознании образы и идеи, слабо
подчинённые воле индивида или не подчинённые ей вовсе; рассуждение — это мышление, которое определяет отношения между предметами, событиями и явлениями,
хранимыми в памяти.
У учёных нет никаких сомнений, что сознание есть
результат материально выраженного процесса мышления. Но на текущем этапе технического прогресса связь
между групповой активностью клеток мозга и сознанием
трудно отследить с удовлетворительной точностью. Го143
раздо проще понять связь между сознанием и абстрактным проявлением мышления. Сознание есть модель, порождённая мышлением, оно возникает, когда мышление
обработает достаточно большое количество данных
о мире и о самом индивиде и выделит набор их свойств,
определяющий их отношение друг к другу. Для эволюционного процесса вполне закономерно, что сложная
модель не появилась сразу, а ей предшествовало неисчислимое множество более примитивных моделей, когда
мозгу разных животных удавалось выделять из воспринимаемой информации лишь отдельные образы и идеи.
Например, с древних времён известен феномен поедания змеями собственного хвоста; хотя змея использует
некую примитивную форму мышления для анализа
окружающей среды, она всё же не способна надёжно
распознавать собственное тело среди других предметов.
У огромного количества других животных также не наблюдается способности осознавать самих себя — их
нервные узлы и мозги решают лишь узкие задачи и действуют, подчиняясь генетически обусловленным алгоритмам, способствующим выживанию; похоже, что многие
животные не обладают и целостной моделью мира. Хороший пример отсутствия сознания я получил, наблюдая
четырёхмесячного младенца. Он подолгу пристально
смотрел на висящую перед его лицом игрушку, пытался
поднимать голову в её сторону и издавал нетерпеливые
звуки, но при этом совершал хаотические движения руками перед своими глазами и не догадывался, что это
его руки и что с их помощью он может дотянуться
до игрушки. Когда же он интересовался каким-нибудь
видом вдали и затем его отворачивали в другую сторону, он не пытался повернуться в сторону объекта своего
интереса, воспринимая лишь то, что в данный момент
находилось перед его глазами, и как будто считая прежнее изображение исчезнувшим безвозвратно. Легко понять, что это не слишком эффективный способ взаимо144
действия со средой, и развитие у животных сознания
повысило выживаемость видов.
По всей видимости, воображение появилось ещё гораздо позднее, ибо оно требует значительных энергозатрат, но не приносит очевидной мгновенной пользы, что
является энергетически бессмысленным для организма
и первоначально не должно приживаться в нервной системе. Нужны были длительные специфические условия,
чтобы выделилась тенденция, что воображение помогает
особи подготовиться к будущим событиям и тем самым
повышает её способность к выполнению биологической
задачи; популяции с такой способностью постепенно стали выигрывать природную конкуренцию у других. В зачаточной форме воображение встречается у некоторых
животных, и они плохо контролируют его, не будучи способны отличить свои фантазии от реальности. Более
управляемое и контролируемое воображение появилось
у приматов, дельфинов и, вероятно, слонов, но его качество также далеко от идеала, и даже люди в примитивных обществах в основном неспособны различать сны
и реальность; множество таких примеров описал Люсьен
Леви-Брюль в своей книге «Первобытный менталитет».
Есть научная версия, что некоторые наскальные рисунки
животных у древних людей использовались для совершения ритуала перед отправлением на охоту и ритуал фактически являл собой репетицию — вместо рисунка люди
воображали настоящего зверя и кололи его копьями. Нам
трудно узнать, было ли такое на самом деле и могли ли
древние люди различать значимость ритуала и настоящей охоты, но в любом случае воображение открыло для
животных и человека возможности для тренировок и репетиций. Такое мышление нейрофизиологи называют абстрактным, в то время как конкретное мышление обрабатывает только сиюминутно воспринимаемые предметы
и обстоятельства. После появления и развития воображения сознание живых существ усложнилось — в нём те145
перь могли соседствовать воспринимаемые и воображаемые предметы, а также идеи.
Длительное развитие воображения у древних людей
привело к появлению у них рассуждения, то есть способности удерживать в уме и производить операции с чистыми идеями, не имеющими образного воплощения. Привычка обращаться к каждому члену общины определённым набором звуков постепенно привела к формированию представления об имени как отдельной абстрактной
сущности, которая соответствует конкретному человеку
и неразрывно связана с ним; отношение людей к различным явлениям, положительно и отрицательно влияющим
на выполнение ими биологической задачи, были обобщены понятиями «хорошо» и «плохо», «добро» и «зло»;
усложнение общественных отношений породило понятия
«приказ», «закон», «преступление», «возмездие»; ориентация людей во времени суток и сезонах привело к появлению понятий «рассвет», «закат», «полдень», «день»,
«ночь», «зима», «лето» и др. Люди научились составлять
эти и другие понятия в суждения и делать простейшие
умозаключения, что улучшило понимание каждым индивидом окружающего мира: например, при регулярной добыче и поддержании огня, человек заметил, что воспламеняются только сухие материалы, и постепенно пришёл
к заключению, что, находясь в незнакомой обстановке,
для разведения огня также потребуется искать нечто сухое, независимо от других свойств этих предметов. От собаки невозможно добиться аналогичной степени осмысления ситуации — даже если в течение долгого периода тренировать её приносить человеку сухие палки и сухие
тряпки, она не сообразит, что подойдёт также и сухая бумага, зато с готовностью принесёт и мокрую палку. Мышление собаки строго конкретное: она мыслит сам предмет
и не может выделять из группы разнородных предметов
общее свойство и связывать его с внешними сигналами.
Человеку же рассуждение позволило находить новые ис146
точники пищи, раскрывать источники отравлений, улучшать способы охоты и орудия труда, делать выводы о целебных свойствах растений из личного опыта и многое
другое. Но ещё больше, по сравнению с персональными
преимуществами, способность мыслить суждениями повысила коллективную эффективность человеческих популяций, из-за возможности обмениваться более содержательной информацией, чем это бывает у животных. В то
время как более примитивные существа могли передать
друг другу информацию вроде «пойдём со мной, там какая-то опасность», люди уже были способны сказать:
«в направлении высоких гор, на расстоянии такого перехода, что солнце успело бы от восхода дойти до верхней
точки на небе, обнаружена большая группа чужаков, все
они самцы и сильные — похоже, что разведывают территорию; нам их не одолеть, поэтому нужно быстрее уходить
в противоположном направлении». Такая развитая коммуникация исключила необходимость каждому человеку или
хотя бы лидеру общины лично изучать источник проблемы, чтобы убедиться в размере опасности; люди научились адекватно реагировать на обстоятельства, которых
они даже ещё не видели.
Финалом развития мышления стала формализация
способов рассуждения — выработка устойчивых идей, которые подчиняются строгим правилам и позволяют выстраивать сложные абстрактные проекты, радикально повышающие эффективность индивида и человеческих коллективов при взаимодействии со средой. Вполне вероятно, что этот процесс начался с появления элементарной
арифметики: пытаясь передавать друг другу информацию
о количестве предметов, древние люди постепенно пришли к представлению предметов абстрактно — штуками,
пренебрегая при этом их сущностью и внешними различиями. Очевидно, что в материальном выражении десять
камней — это отнюдь не то же самое, что десять апельсинов, но идея числа десять универсальна, и она позволила
147
любому индивиду достаточно эффективно вообразить
нужные наборы предметов, даже если он никогда не наблюдал воочию эти предметы в таком количестве. Способность к счёту не зарождается у коллективных животных
спонтанно, ибо для передачи информации об опасности
или источнике пищи достаточно жестов и примитивных
звуков, а их интенсивность неплохо передаёт значимость
явления. Чтобы арифметический счёт появился у человека, потребовалось ведение развитой хозяйственной деятельности, которая, скорее всего, должна была включать
в себя планирование при запасании ресурсов и обменные
операции, поэтому формализованное мышление вряд ли
существует дольше, чем десятки тысяч лет, а вероятно,
и того меньше. Тем не менее, за столь ничтожный для эволюции срок, без помощи новых генетических преобразований и лишь используя потенциал мозга, который был
наработан прежними этапами эволюции, люди значительно развили свои математические способности. Хотя отследить дату изобретения, например, такой вычислительной
операции, как умножение, не представляется возможным,
тем не менее, уже за 1600—1800 лет до нашей эры жители
Вавилона умели делать нечто гораздо более сложное —
вычислять квадратный корень числа, о чём свидетельствует найденная археологами глиняная табличка.
Следы вычислений в 60-ричной системе счисления, которые дают довольно
точное значение квадратного корня из двух
148
Параллельно развитию математики, у людей назревало представление о том, что одни способы рассуждения
лучше, чем другие, помогают выяснять действительное
состояние вещей в различных ситуациях и прогнозировать будущее. Множество философов размышляли над
этим в течение веков, и в 4 веке до нашей эры Аристотель
впервые сформулировал три из принятых ныне четырёх
законов логики, а также описал силлогизм, то есть логическую операцию, которая заключается в построении верного заключения из двух исходных посылок. Эти работы
и дальнейшее развитие логики позволили гораздо быстрее
накапливать полезные знания о природе и значительно
ускорили научно-технический прогресс человечества. Тем
не менее, и математика, и логика испытывали одну
и ту же проблему — недостаток точного формального описания их ключевых концепций, что приводило к сложности их освоения и дальнейшего развития. Так, например,
античная геометрия шагнула далеко вперёд по сравнению
с алгеброй: поскольку в геометрии размышления ведутся
относительно фигур, их легко было изображать и размышлять об их свойствах, при этом алгебраические задачи
не имели современного символьного представления
и описывались простым рассказом; решать их также приходилось философским рассуждением, не имея формул
и объекта визуализации, что приводило к запутыванию
при увеличении размеров задачи и её решения.
Лишь через две с лишним тысячи лет после Аристотеля английский математик Джордж Буль смог перевести
логические умозаключения в строгий символьный язык,
сохранив их отношения. Так появилась логическая алгебра — способ максимально коротко и просто выразить
сущность логических операций без отвлечения внимания
на конкретный смысл исходных посылок. Это крайне значительно повысило ясность логических построений и потому позволило создавать их гораздо более объёмными
и проще находить ошибки в них. Математическая логика
149
Буля, будучи применена к электрическим цепям, позволила менее чем через сто лет создать небывалые ранее
универсальные вычислительные машины, которые могли,
в зависимости от заданной программы, решать любую
исчислимую задачу; подробнее с реализацией этого технологического чуда любознательного читателя смогут познакомить Чарльз Петцольд в своей книге «Код. Тайный
язык информатики» и Бен Итер (ориг. Ben Eater) в своих
выдающихся видеоуроках на английском языке. Кроме
того, в 20 веке во многих областях науки были разработаны формальные системы, представляющие знания в виде
символов и формул со строго описанными их отношениями. Всё это в совокупности придало прогрессу гигантский
толчок вперёд и очень сильно изменило мировую экономику и быт людей. При этом важно понимать, что люди
как биологический вид никогда не были психически готовы к столь значительным переменам в течение незаметного для эволюции мгновения, и сейчас человечество
с нарастающей скоростью плохо контролируемо движется
в пучину неизвестности; без применения грамотной созидательной общественной теории, это может привести
к нашей гибели.
На протяжении всей истории существования логики
правильные логические операции были и являются умением абсолютного меньшинства людей. То же самое верно
будет сказать об алгебраическом подходе к решению задач
и о математическом анализе, а принципиальное владение
всеми арифметическими действиями распространилось
на большинство людей только в 20 веке. Тем не менее, эксперименты многократно показали, что такое положение
вещей не имеет ничего общего с якобы генетическими
различиями людей и верованиями, что одному человеку
дарован талант, а другому нет. Наш мозг устроен таким
образом, что каждого психически здорового человека
можно обучить эффективным способам мышления и сделать его гораздо более приспособленным к жизни. Только
150
природный эгоизм людей, их стремление к персональному благу и непонимание пользы от общественного блага
привели к появлению обществ, где распространение знаний искусственно ограничивалось, оставляя большинство
людей в полуживотном состоянии на протяжении тысяч
лет; сейчас ситуация в мире изменилась к лучшему лишь
незначительно. Формализованное грамотное мышление,
хотя и не является врождённой способностью человека,
стало наиболее значимым достоянием нашего биологического вида, определив наше исключительное положение
в природе и позволив с лёгкостью доминировать над всеми прочими живыми существами.
Это настолько облегчило жизнь людей, что дальнейшее
эволюционное развитие мыслительных способностей мозга остановилось: большинство населения планеты всегда
обеспечено едой и пребывает в безопасности, что же касается несчастного меньшинства, до сих пор страдающего
от голода и массовых болезней, их естественный отбор
происходит не по интеллектуальным признакам, а по приспособленности физиологии их организмов к сложным
условиям среды. Способность людей выводить сложнейшие научные теории и выстраивать машины из сотен тысяч слаженно работающих деталей является результатом
вынужденной постоянной ориентации предков человека
в трёхмерном пространстве джунглей, а также последующей необходимостью человека высекать каменное рубило
в течение трёх миллионов лет подряд. Изучение карликового Человека флоресского1 (Homo Floresiensis) показало,
что у людей, лишённых естественных врагов и помещённых в благоприятные условия обитания, быстро сокращаются размеры мозга и тела, и, по всей видимости, подобная тенденция уже сформировалась для нашего будущего.
Близкие эволюционные родственники современного человека, жившие на острове Флорес и чей рост не превышал одного метра
1
151
Таким образом, будет уместно подытожить, что современные доступные нам возможности мышления возникли
следующим образом:
— У многоклеточных существ появились нервы, которые передавали сигналы между частями тела, позволяя им
действовать слаженно, как одна система.
— В процессе эволюционного отбора к нервам добавились узловые скопления нервных клеток, которые, объединяясь в цепочки и сети, формировали рефлексы, то
есть стандартные реакции организма на наиболее частые
раздражители.
— Дальнейшее усложнение нервных узлов позволило
животным выделять абстракции из входящего потока сенсорной информации и отныне не только формировать реакции на непосредственную близость пищи или угрозы,
но и анализировать условия среды, вырабатывая для них
рациональные стратегии поведения; можно вполне обоснованно считать это появлением мозга.
— Мышление животных прогрессировало, соединяя отдельные абстракции и формируя всё более полную модель
мира, что постепенно привело к различению границ собственного тела и мысленному отделению его от окружающей среды; так появилось сознание.
— Дальнейшая конкуренция видов привела к появлению воображения, то есть кроме конкретного мышления
появилось также абстрактное.
— Длительное развитие абстрактного мышления сделало возможным примитивное рассуждение, чем значительно повысило индивидуальную и коллективную эффективность людей и подготовило мозг человека к сложнейшей
интеллектуальной деятельности.
— Усложнение орудий труда и общественной жизни
людей привели к изобретению эффективных способов
мышления, отчего стала активно развиваться наука,
и прогресс ускорился в тысячи раз.
152
Здесь нам пора вернуться к материальной составляющей мышления и поговорить о серьёзной проблеме восприятия. Нетрудно понять, что, поскольку мышление воспроизводит мир из множества входящих электрических
сигналов, поступающих в мозг по нервам, а физиология
человеческого организма чрезвычайно сложна, как и сам
воспринимаемый мир, весьма вероятны частичная потеря
и искажение передаваемой информации. Но это лишь второстепенная проблема, а первоочередная гораздо глубже.
Дело в том, что, когда мы изучаем некий предмет, мы
не можем воспринять всю сущность этого предмета, как
она есть, во всех её подробностях и многообразии. Мы воспринимаем только обращённую к нам сторону предмета,
видим её лишь снаружи и только в воспринимаемом нашими глазами диапазоне световых волн, упуская множество
всех других исходящих от него и проходящих сквозь него
волн. К примеру, если я наблюдаю яблоко, то, благодаря
моему прежнему личному опыту и чтению книг, я предполагаю, что его обратная сторона также имеет кожуру, что
под кожурой находится мякоть белого цвета, что в сердцевине этой мякоти находятся также полости с семенами, я
представляю себе, что кожура яблока и мякоть состоят
из великого множества живых клеток, что в них есть цитоплазма, органеллы, что в них происходят сложнейшие химические процессы, присущие в природе только живым
организмам. Что же я воспринимаю фактически? Одно
лишь округлое цветное пятно. Плоская проекция верхнего
слоя одной стороны предмета — это то, что мы зрительно
воспринимаем о вещах чаще всего. Это меньше одной миллионной доли всей информации, которую можно добыть
о предмете в процессе длительных исследований. Таким
образом, для нас практически невозможно сиюминутно
получать хотя бы основную или значительную часть всей
информации об исследуемом нами предмете. Нам приходится довольствоваться внешними проекциями, а внутри
незнакомого предмета всегда могут обнаружиться совер153
шенно неожиданные и разнообразные детали, которые помешают нам использовать этот предмет для наших целей
и расстроят наши планы.
Действительная сложность наблюдаемых нами предметов (вверху) и простота воспринимаемых глазом изображений (внизу)
Доля видимого света среди разнообразия электромагнитных волн
Проблема эта велика, но и на ней список проблем восприятия не заканчивается. Наши органы чувств также
подвержены природным ограничениям, которые дополнительно обедняют и искажают информацию, собираемую
154
нами о мире. Одним из примеров здесь может послужить
наличие слепых пятен в зрительной области глаз. Это такие зоны, которые есть в поле зрения каждого человека
и где вы ничего не видите. Часто это может привести к тому, что, быстро взглянув на предмет или изображение, вы
не увидите какую-нибудь небольшую, но важную его деталь. Ещё гораздо серьёзнее на качество воспринимаемых
нами изображений влияет то, что фокус внимания у нас
настроен только на центральную часть изображения, а периферийная область зрения выглядит для нас невыразительно и плохо различима.
Приблизительно так действует слепое пятно, когда реальный наблюдатель смотрит одним глазом в область перекрестия
Следующая проблема заключается в том, что, попадая
внутри мозга в центр анализа и обработки входящей
зрительной информации, изображение претерпевает обя155
зательное искажение его геометрических форм, чтобы
подогнать его под более привычный для нас способ мыслить. Например, по всем правилам оптики, длинные горизонтальные линии выше и ниже уровня наших глаз
попадают к нам на сетчатку в виде кривых, но если вы
зайдёте в прямоугольную комнату, то грани на стыке
стен и потолка покажутся вам прямыми. Это объясняется
тем, что мы имеем большой опыт взаимодействия с прямыми линиями и прямоугольными предметами, и в нашем сознании хранятся идеи таких форм; центр обработки, определив по некоторым признакам, что в данном
случае предположительно имеют место прямые линии,
применяет к изображению алгоритм выравнивания,
и наше сознание получает образ, значительно искажённый относительно оригинального.
Как изображение проецируется на сетчатку глаза (вверху) и как мы его воспринимаем после обработки мозгом (внизу)
156
Каждый желающий может с удивлением для себя обнаружить корректирующую силу своего центра обработки
изображений, наблюдая всего лишь вращающееся «окно
Эймса», хотя бы на видео. Вы почувствуете, что с вашим
восприятием происходит нечто невообразимое, хотя
на самом деле вы будете наблюдать весьма простой физический объект. Всё дело в том, что ваш мозг, видя нечто,
похожее на окно, автоматически применяет к предмету
алгоритмы обработки, сохранённые для окон. Когда у вас
возникнут мысли о совершенстве человеческого разума,
вспомните, в какое замешательство может привести человека вращающаяся трапеция.
Окно Эймса
Что же касается, например, небосвода, то здесь, наоборот, у нас нет опыта физического контакта с ним, поэтому
спонтанным образом мы воспринимаем его как купол, все
части которого равноудалены от нас. В связи с этим подавляющее большинство людей никогда не отдаёт себе отчёт
в том, что Солнце находится от нас приблизительно
в 500 раз дальше, чем Луна, и иногда это приводит к занятным кажущимся парадоксам при наблюдении на небе
одновременно двух этих небесных тел.
157
Визуально воспринимаемые расстояния до Солнца и Луны на небосводе, которые интуитивно кажутся одинаковыми
При таком состоянии вещей не приходится сомневаться, что внешний действительный мир представлен
внутри нашего сознания обескураживающе неполноценно и даже ущербно. Наше представление о нём подобно
простейшему эскизу художника, в то время как действительный мир подобен величайшей картине, поражающей
наблюдателя неисчерпаемой сложностью и богатством
красок; при этом даже эскиз пишется в сюрреалистическом стиле. Осознав это, кто-то, возможно, станет недоумевать, почему человеку и другим живым существам
даны органы чувств, которые не позволяют воспринять
основную часть богатства информации о предметах.
Но если мы разберёмся в теории эволюции, то выясним,
что у биологических видов развиваются только такие органы, которые позволяют им относительно благополучно
выживать и размножаться, и при достижении этой цели
развитие заканчивается. В природе никогда не было замечено некое начало, которое заставляло бы органы продолжать развиваться до неких наивысших, совершенных
158
форм даже тогда, когда это не является необходимым
для выживания. Таким образом, в полном соответствии
с принципами эволюции, у нас сформированы такие органы чувств, которые позволяют нам взаимодействовать
с внешним миром достаточно эффективно для успешного выполнения нашей биологической задачи, и не более
того. И поскольку наши органы чувств действительно
позволяют нам справляться с решением большинства насущных задач, можно было бы умиротвориться на этом
и более не возвращаться к проблеме неполноценного отражения мира внутри нашего сознания. Но нам неизбежно приходится столкнуться с произрастающей из неё
иной когнитивной проблемой, которая состоит в том, что
образы, формируемые в нашем сознании через восприятие предметов действительного мира, смешиваются с образами, которые имеют иное происхождение. Одна
из категорий таких образов — воспоминания. Нам постоянно приходится иметь с ними дело, иногда мыслимые
нами образы из прошлого даже превышают по своей информативности воспринимаемое нами в настоящем времени, и, тем не менее, эти образы не являются проекциями наблюдаемых в данный момент действительных
сущностей, находящихся вне нашего сознания. Ещё одна
категория — фантазии. Эти образы являются продуктами
анализа или синтеза образов из памяти, их намеренным
искажением либо визуализацией чистых идей. И, наконец, галлюцинации. Нарушение процессов восприятия,
передачи и обработки информации внутри организма
индивида спонтанно приводит к формированию в его сознании образов, которые отражают предметы действительного мира со значительно большими искажениями,
чем это происходит в норме, либо вовсе не соответствуют чему-то действительному. Все эти различные по своему происхождению и качеству образы могут одновременно присутствовать в нашем сознании, затуманивая ясность нашего представления о внешнем мире.
159
В чём же заключается проблема соседства этих образов?
Мы уже знаем, что образы, формируемые нашим сознанием при восприятии действительных предметов, исключительно примитивны. Вполне очевидно, что воспоминания,
сохранившиеся от этих образов, не отличаются от них
принципиально. В свою очередь, абстрактное мышление
также неспособно породить образы высокой сложности.
Это неудивительно, ибо в масштабах эволюции сознание
появилось совсем недавно и всегда выполняло вполне простые задачи. Пытаясь смоделировать некий предмет в воображении, сознание наделяет его тем минимумом
свойств, которые наше мышление способно объять. Что же
касается галлюцинаций, они по определению обладают
схожими свойствами с воспринимаемой действительностью, иначе они никого не смогли бы ввести в заблуждение.
Это приводит к тому, что образы действительных, вспоминаемых, воображаемых и кажущихся предметов в сознании
обладают недостаточно существенными качественными
различиями, чтобы каждый индивид мог всегда легко распознать их. В ряде случаев возникает путаница, когда человек, как бы ни старался, не может понять, что реально, а что
нет. С воспоминаниями это проще сделать, ибо, благодаря
эволюционно сформированным биологическим механизмам, они обычно маркируются нашим мышлением особым
способом, и мы осознаём, что эти образы являются лишь
отпечатком прошлого, если только ухудшение здоровья
не помутит наш рассудок. Но фантазии и галлюцинации
легко сбивают человека с толку, если он не имеет надёжных
способов определения, какие из образов являются проекциями действительных предметов.
Приведу пример, как можно запутаться в образах, формирующих модель мира в сознании. Накануне написания
этих строк мне довелось общаться с весьма грамотным
молодым человеком, который был уверен, что процессы
столь же реальны, как и предметы. В приведённой мной
системе «Солнце и исходящие от него световые лучи» он
160
явственно выделил как реальные сущности само Солнце,
исходящие от него лучи и процесс излучения. Когда же
ему было предложено изъять из этой системы Солнце
и лучи и объявить, что после этого осталось, он ответил:
«ничего». После этого он принял точку зрения, что процесс, если и существует реально, то не в той же мере, как
Солнце и световые лучи, что процесс имеет какую-то
иную природу. При этом он не мог дать чёткого ответа,
по какому критерию он относит что-либо к реальным
сущностям. Таким образом, моему собеседнику минуту
назад казалось, что он обоснованно определяет процесс
как реальную сущность, но вдруг его система взглядов
рухнула, модель реального мира стала расплывчатой, и он
потерял способность продолжать аргументированное рассуждение. Было очевидно, что, не имея хороших инструментов для разделения предметов и явлений на реальные
и нереальные, он не смог хорошо понять мир, в котором
живёт.
В этой модели есть лишь два реальных предмета, ибо процесс не существует в том же смысле, как Солнце и свет
Разумеется, такая ситуация неприемлема для мыслящих существ, ибо затрудняет эффективное развитие. Вымышленные образы в нашем воображении и отражения
161
внешних действительных предметов имеют различную
актуальность для выполнения нами биологической задачи, и обращаться с ними надлежит по-разному. Чтобы выстроить оптимальную модель поведения, нужно всегда
предельно чётко разделять образы в своей голове на имеющие действительное и мыслительное происхождения.
Кроме того, неопределённость внутри сознания вредна
для достижения нашей конечной цели — познания действительного мира. Познать что-либо означает воспроизвести это в своём сознании. Если же в выстроенной модели мира будет присутствовать смесь из образов, имеющих
различные способы происхождения, это будет означать,
что мы не познали внешний мир, как он есть. Чтобы верно
познать мир, нужно исключить случайное примешивание
сторонних образов в его модель внутри нашего сознания.
Рассудив таким образом, я принялся искать способ
прояснения картины мира в сознании.
Краткое содержание:
Вся информация извне поступает в мозг в виде электрических сигналов по нервам. Функция мозга — обрабатывать эту информацию и формировать правильные ответные реакции. Процесс обработки данных в мозге
и формирование ответных реакций называется мышлением. Мышление осуществляется материальным способом,
посредством движений вещества в нервных тканях, но также проявляется и абстрактно. При обработке поступающей извне информации сложный мозг способен отражать
части действительного мира в виде образов и идей. Мышление есть действия с этими образами и идеями. Эволюционное развитие мышления привело к появлению сознания, воображения и рассуждения. Сознание есть сложная
абстрактная модель, в которой выражен сам мыслящий
индивид, целостная, хотя и примитивная, модель окружающего мира и отношения индивида с миром. Из-за про162
блем восприятия проекции предметов действительного
мира бывают неотличимы внутри сознания от образов
иного происхождения. Для эффективного мышления нужен оценочный критерий, позволяющий грамотно различать, что есть отражение внешнего мира, а что есть галлюцинация, воспоминание или плод воображения.
163
ЧАСТЬ 2. ГРАМОТНОЕ
МЫШЛЕНИЕ
Глава 6. Что есть реальность
Итак, для эффективного мышления нам обязательно
потребуется надёжный оценочный критерий, с помощью
которого мы сможем разделить образы внутри нашего
сознания по способу их происхождения. Без него невозможно будет отчётливо понять, что относить к реальным
сущностям, то есть таким, которые воспроизводят части
действительного мира вне нашего сознания. Разумеется,
это лишь начало начал, и для познания мира нам понадобится владение множеством понятий и мыслительных
методов. Постепенно мы доберёмся до них, а пока давайте попытаемся достаточно эффективно определить, что
считать реальными вещами и реальным миром, а также
введём некоторые сопутствующие понятия, которые облегчат нам задачу.
Напоминаю, что наше мышление физически заключено в нашей голове и абстрактно — в нашем сознании. Мы
не можем выйти своим мышлением за пределы сознания
и напрямую воспринять бытие как оно есть, воочию убедившись при этом в наличии или отсутствии действительного мира, единого для всех живых существ. Как бы мы ни
верили в действительный единый для всех внешний мир,
нам придётся довольствоваться получаемыми от органов
чувств ощущениями и образами, которые отпечатываются
в нашем сознании. Мы не можем получить от мира, данного нам в ощущениях, нечто большее, поэтому наилучшее, что мы пока можем сделать — это привести в порядок наше мышление, разобраться с идеями, образами
и категориями внутри нашего сознания, пренебрегая пока
способом происхождения источников этой информации.
Невнимательный читатель, который упустит это предупреждение, может вообразить, что я беру на себя смелость
167
учреждать и отрицать некоторые действительные сущности и законы Вселенной. Постарайтесь избежать такой
ошибки и запомнить, что я только пытаюсь создать эффективную систему мышления, которая упорядочит сознание и позволит успешно продвигаться в познании мира. Это можно делать по-разному, я лишь предложу здесь
тот открытый мной способ, который показывает себя лучше других. Главное — всегда помнить при чтении, что все
понятия, о которых пойдёт речь в этой главе, означают
мыслительные категории, идеи и образы, а не действительные сущности.
Дело в том, что в нашем сознании изначально царит
информационный хаос, и без специального обучения человеку трудно разобраться в нём и максимально грамотно
направить возможности своего мышления на достижение
персонального блага. Помимо снижения эффективности
при решении задач, это также приводит к беспомощности
индивидов по отношению к внешнему информационному
воздействию. Например, когда кого-нибудь уговаривают
решиться на опасную авантюру, часто агитатор дополняет
свою речь выражениями вроде «это абсолютно реально»;
в обсуждениях угрозы войны или таяния полярных льдов
также можно услышать оценочное суждение «это — реальность!». Люди постоянно апеллируют к понятию реальности, как к чему-то, с чем обязательно следует считаться,
значительность этого понятия закладывают в наше сознание с детства. Но при этом большинство людей не могут
чётко описать, что такое реальность, что она собой являет
и чем отличается от фантазии или чувств; люди, которые
верят, например, в привидений, часто называют их реальными, но при этом не могут объяснить, согласно какому
оценочному критерию земная твердь и привидения в равной степени являются реальными, а фантазии — нет.
Это приводит к тому, что люди плохо понимают друг
друга и наблюдаемый ими мир. Когда они слышат о реальности чего-либо, они не понимают до конца, что это зна168
чит, но чувствуют на себе социальное давление и часто
уступают, не имея интеллектуальной возможности понять,
верный ли они сделали выбор. И это лишь единственный
пример, а общая ситуация заключается в том, что у людей
обычно полностью отсутствуют какие-либо твёрдые ориентиры в сознании, опираясь на которые они могли бы
уверенно и продуктивно мыслить. Картина мира у большинства людей представляет собой хаотический набор кусочков разнообразной информации, которые часто противоречат друг другу, но при этом не отвергаются сознанием
и бесконфликтно сосуществуют рядом, не подчиняясь никаким постоянным правилам. Поэтому нам необходимо
заняться прикладной философией и определить, в какие
категории помещать ту или иную информацию и как к ней
относиться. Если достаточно ответственно подойти к такому разделению, в итоге должно получиться очень ясное
сознание, подобное хозяйственному складу с множеством
пронумерованных стендов и полок, на которых аккуратно
разложены товары, и всё это грамотно описано в конторских книгах или в специальной компьютерной программе.
Это совершенно необходимое состояние сознания, если
мы хотим построить устойчивую и эффективную базовую
модель мира, которая позволит легко дополнять её новой
надёжной информацией. Именно к этому состоянию я попытаюсь помочь вам прийти.
Давайте для начала разделим в своём представлении
действительный и реальный мир. Это материал критической важности, и от его правильного усвоения будет зависеть, получите ли вы вообще какую-либо пользу от этой
книги. Материал этой главы относительно сложен, но если
вы плохо разберётесь в нём, качественная картина мира
останется недоступной для вас.
Понятия «реальный мир» и «действительный мир»
различаются в моей системе знаний своим положением
внутри сознания. Хотя оба эти понятия являются мыслительными категориями, но действительный мир означает
169
нечто, существующее вне сознания, а реальный мир является здесь специальным понятием, которое задумано
лишь как абстрактная модель внутри сознания, объединяющая все образы, о которых нам удастся надёжно заключить, что они являются проекциями действительных
предметов, которые мы восприняли органами чувств
из внешнего мира (каким образом мы будем это заключать — рассмотрим ниже). Итак, пора вводить определения.
Действительный мир — это исчерпывающая совокупность предметов, которые предположительно существуют вне сознания во всех формах, телесной или какихлибо иных, независимо от наличия или отсутствия наблюдателей и независимо от возможности живых существ когда-либо познать эти предметы.
Здесь изображены известные нам предметы, но в действительном мире
могут также существовать предметы, которые мы не можем воспринять
Как я и предупредил, в данном случае мы имеем дело
с понятием, которое, хоть и подразумевает нечто действительное, находящееся вне нашего сознания, само по себе
является мыслительной категорией. Очень важно осмыслить это разделение, поэтому я повторю ещё раз: понятие
170
«действительный мир» заключено в нашем сознании, его
определение — аналогично, а объект, к которому обращена мысль при использовании этого понятия, находится
вне сознания. При этом мы не можем воспринять действительный мир, как он есть, поэтому лишь отдалённо
воображаем его, составляя его из разнообразных догадок,
которым предстоит или не предстоит сбыться в будущем.
Я хотел бы добавить в определение, что предметы действительного мира воздействуют или могут воздействовать на наши органы чувств, создавая тем самым собственные проекции в нашем сознании, но этому мешает
важное обстоятельство. На текущий момент у меня нет весомых оснований полагать, что если действительный мир
существует, то он существует для людей либо ради людей,
что его законы созданы в соответствии с интересами
и устремлениями людей. В течение последних столетий
подробные астрономические наблюдения доказали, что
мир несоизмеримо огромен по сравнению с нашей планетой, и при этом не выявили никакой доказанной зависимости его бытия от отсутствия либо присутствия людей,
а также от наблюдения либо ненаблюдения его людьми.
Это подталкивает меня к заключению, что мир не является антропоцентричным, то есть в его основе не лежит
связь всего сущего с людьми. И, коль таковой связи не было доказано, выходит, что в действительности вполне могут существовать какие-либо предметы, чья природа
не позволяет им воздействовать на наши органы чувств
и доступные нам научные приборы, и существование которых поэтому не может быть нами зарегистрировано,
не вследствие малой силы или малого размера, а вследствие их нематериального естества. И в самом деле, если
нет никаких явных признаков, что мир существует ради
нас, то почему обязательно мы должны быть способны
воспринимать все существующие предметы без исключения? Вполне допустимо, что наравне с материей могут существовать также принципиально иные по своему устрой171
ству предметы. Разумеется, если даже такие предметы
имеют место в действительном мире, но при этом мы
не можем их зарегистрировать, это означает, что мы с высокой вероятностью никогда не сможем узнать об их существовании, и потому подробно обсуждать такие предметы неактуально для нашей биологической задачи. Я
лишь хочу сказать, что неверно будет однозначно указать
в определении, что все предметы действительного мира
обязательно воздействуют или могут воздействовать
на наши органы чувств. Мы не можем знать этого определённо. По этой же причине я не стал утверждать в определении, что действительный мир представлен телесно.
Некоторые его части могут таковыми не быть.
Я хотел бы исключить из этого определения слово
«предположительно», но, как уже было сказано ранее,
у нас нет совершенных методов познания, и наличие действительного мира вне нашего сознания мы не можем доказать совершенным способом и потому только предполагаем его.
Я хотел бы добавить в определение, из чего состоит
действительный мир или хотя бы воспринимаемая нами
его часть, но любая приведённая мной модель не будет
иметь смысла. Любые описательные категории вроде объекта, процесса, явления или свойства являются лишь абстракциями нашего мышления, способами упорядочивать
в сознании информацию. Когда мы мыслим об объекте «кусок сыра», мы представляем себе довольно грубую и примитивную геометрическую фигуру, которая имеет лишь
отдалённое отношение к действительности. Наше представление о куске сыра не передаёт всю полноту и сложность мельчайших деталей внешней формы наблюдаемого
объекта. Ровно так же, когда мы мыслим об объекте «собака», мы представляем себе границу этого объекта как относительно простую кривую поверхность, проходящую приблизительно вдоль шерсти, но мы никогда не учитываем
всю полноту и многообразие волосков собачьей шерсти,
172
которые во множестве случаев не достают до этой условной мыслимой нами поверхности и во множестве случаев
выступают за неё. Стоит же этой собаке разинуть пасть, как
мы сразу же включаем в своё представление о её внешних
границах внутреннюю поверхность её пасти, но очень редко кому-либо придёт в голову учесть при этом глотку, уводящую границы плоти вглубь организма животного. Чаще
всего этой деталью пренебрегают и мысленно проводят
границу в основани раскрытой пасти собаки по воздуху,
будто это лишь статуя собаки, и на месте глотки у неё находится плотная поверхность. На примерах с сыром и собакой я хочу показать, что мыслимые нами примитивные
объекты, образы и явления не представлены в действительном мире. Действительность не знает привычных нам
объектов, образов, явлений, свойств, величин и категорий.
Действительный мир — это целостная и невероятно сложная среда, которая постоянно изменяется и части которой
разнятся по своему качеству, воздействуют друг на друга
и взаимно проникают друг в друга. Кроме того, когда мы
мыслим категориями химических веществ, как, например,
железо, серная кислота, оксид алюминия или этиловый
спирт, это лишь наши субъективные обобщения свойств
неких локальных сгустков материи, причём только тех
свойств, которые мы способны распознать. Нам неведомо
истинное устройство химических веществ — мы пока довольствуемся теорией, которая ушла гораздо дальше наших возможностей убедиться в верности её положений
очевидным способом. Поэтому говорить о составе действительного мира языком наших поверхностных обобщений, которые к тому же охватывают лишь те свойства материи, которые нам известны и, вдобавок, упустить при
этом вероятно существующие, но не воспринятые нами
сущности — это фактически не добавить к модели действительного мира ничего полезного. На данном этапе нашего
развития будет более уместным сконцентрироваться на совершенствовании модели реального мира.
173
Реальный мир — это значительно упрощённая модель
действительного мира в сознании индивида, которая состоит из цельно воспринимаемых индивидом образов, обладающих признаком объективного существования, а также образов, сконструированных воображением индивида
из воспринятых им частей, которые обладают тем же признаком.
Восприятие предметов действительного мира формирует в сознании соответствующие им упрощённые образы-проекции
Под «объективным существованием» подразумевается,
что, разделяя образы внутри моего сознания по способу их
происхождения, я буду делать это всегда в строгом соответствии с одним и тем же критерием, который был мной выбран как достаточно надёжный, чтобы отличать проекции
частей действительного мира от плодов моего воображения и галлюцинаций. Этот критерий является ключевым
в построении ясной непротиворечивой картины мира.
Надеюсь, вы отметили, что в предлагаемой мной системе мышления реальный мир — это вовсе не то же са174
мое, что действительный мир. Это может породить некоторую путаницу в начале изучения, потому что в бытовых
представлениях людей о таких вещах путаница уже давно
существует. Многие материалисты применяют термины
«реальность» и «реальный мир» как к множеству вещей,
которые они субъективно осознают, так и к предполагаемому внешнему единому для всех миру — они не проводят
разделения между этими разнородными понятиями. Точно так же они используют и термин «материя», как будто
мыслимая нами модель и действительная сущность вне
нашего сознания есть одно и то же. Такие неискушённые
люди рассуждают таким образом, будто они могут воспринимать глазами не проекции предметов, а непосредственно сами предметы в их истинном виде. Я отвергаю такой
подход как заведомо ущербный. Я считаю, что для эффективного познания мира каждый индивид должен постоянно помнить, что его мышление может обращаться только
к примитивным и искажённым проекциям действительных сущностей, что эти проекции в любой момент могут
таить в себе множество ошибок и дополняться ранее неоткрытыми свойствами и что в связи с этим имеющиеся
в сознании индивида образы в любой момент могут изменять свою значимость для выполнения ОБЗЧ; полностью
полагаться на них нельзя.
Таким образом, я намеренно ввёл терминологическое
разделение действительного мира и его абстрактной модели в сознании. Поскольку я предлагаю вам перенять
мою систему знаний, впредь я буду подразумевать, что такое разделение имеет место не только в моём, но и в вашем сознании. Когда я говорю «ваше сознание» или «наше
сознание», я имею в виду множество сознаний разных индивидов в отдельности, а не гипотетическое единое для
всех индивидов сознание. Итак, реальный мир — это множество внутри нашего сознания, которое включает в себя
все образы, которые, согласно нашему предположению,
являются отражениями тех частей действительного мира,
175
которые мы способны воспринять; выделение этих образов происходит по признаку объективного существования.
Эти образы имеют несоизмеримо более простую природу
относительно действительности, мы определяем в них порядок и структуру с тех позиций, которые максимально
удобны для нас при решении наших повседневных и глобальных задач. Таким образом, реальный мир, в отличие
от предполагаемого действительного мира, являет собой
не целостную внешнюю среду, а относительно простую
мыслимую абстрактную систему внутри нашего сознания,
разделённую на единичные образы с чёткими условными
границами и конечными наборами свойств. Формирование такой системы является необходимой функцией нашего мозга, и именно возникновение такой системы позволило человеку властвовать над остальными биологическими видами, создавать себе еду в невиданных количествах и путешествовать в космосе. Если говорить совсем
просто, реальный мир — это модель действительного мира в нашем сознании, которая разделена на понятные для
нас части, с которыми мы умеем обращаться. Как бы ни
была примитивна эта модель по сравнению с оригиналом,
это лучшее, что способно сформировать наше мышление
из информации, поступающей от органов чувств.
Дополнение, приведённое во второй части определения, необходимо, потому что далеко не все предметы мы
способны воспринять целиком — некоторые из них слишком велики. Люди могут мыслить о длинном участке железной дороги и справедливо считать его реальным предметом, особенно когда проехали вдоль него и исследовали
его весь по частям, но они никогда не увидели его целиком,
и поэтому образ этого предмета в их сознании не может
являться проекцией действительного предмета, которая
была бы им передана органами чувств целиком. Вместо
этого они мысленно сконструировали цельный образ предмета из изученных ими частей, что не мешает целому полученному в их сознании предмету быть реальным. То же
176
относится и к нашей планете — подавляющее большинство
людей считают её реальным предметом, хотя никогда
не видели её целиком. Это мыслительная привычка, которая преобладает среди людей, потому что при взгляде
на любой предмет вообще мы видим только одну его сторону, и, чтобы эффективно взаимодействовать с природой,
мы научились автоматически домысливать воспринимаемые образы до более полных моделей предметов, причём
научились это делать ранее, чем научились рассуждать.
В определении реального мира отражено это свойство нашего мышления, чтобы в реальный мир вошло как можно
больше предметов, которые мы интуитивно считаем реальными, а не только те, которые умещаются в поле зрения
человека.
Наблюдаемый участок рельсового пути. Из таких участков в сознании
складывается модель всего пути
177
Объективное существование — это состояние объекта или участка в сознании индивида, когда его бытие
не обусловлено наличием других сущностей, а также выполняется условие, что, сколько бы разных людей его ни
исследовали и сколько бы раз они его ни исследовали, результаты этих исследований одинаковы, с учётом погрешности измерения и при соблюдении чистоты эксперимента.
Поскольку это самый важный критерий для настройки
нашего сознания на эффективный лад, непременно следует разъяснить его определение самым тщательным образом. Если вы не поймёте это определение, то нет смысла
продолжать изучение изложенной здесь системы мышления. Его объяснение будет очень длинным и подробным,
и во время ознакомления с ним вы не сможете удерживать
исходное определение в памяти. Если вы хотите извлечь
пользу из этой главы и понять важнейший краеугольный
камень ясной научной картины мира, вам следует поместить в книгу в этом месте закладку или выписать это
определение и обращаться к этой записи на протяжении
всего объяснения. Если же вы этого не сделаете, шанс, что
эта глава останется для вас бесполезной, стремится
к 100%.
Итак, давайте сначала разберём, что есть объект и что
есть участок.
Объект — это часть многообразия, протяжённого в одной или более мерностях, которая выделяется из него
по некоторым признакам.
Участок — это часть объекта или многообразия, протяжённого в одной или более мерностях, которая не выделяется из него и обладает лишь условными границами, заданными субъектом мышления.
178
Земля естественным образом выделяется среди других предметов и мыслится как объект, при этом границы участка условны и задаются мыслителем, они не видны сторонним наблюдателям
Существенная разница между объектом и участком заключается в том, что объект чаще всего обладает явно выраженными границами и может быть одинаково надёжно
распознан разными наблюдателями, участку же границы
задаёт мыслящий субъект, и никто посторонний не имеет
возможности определить эти границы и мыслить о том же
участке, пока не получит необходимые сведения от первого субъекта. Но всё же об участке возможно мыслить,
и возможно его изучать, не имея при этом различимых
границ предмета изучения.
В этих определениях я хочу обратить ваше особое
внимание на термин «многообразие», который многим
может быть поначалу непонятен. Человеческий язык
несовершенен и не содержит в себе подходящих слов
на любой случай. В повседневном общении мы могли бы
услышать, что объект выделяется из окружающего пространства, но «пространство» есть особенный важный
термин, который имеет строгое определение, означает
179
конкретную часть реального мира и не должен трактоваться двояко. Согласно положениям данной теории, пространство есть отдельный объект со специфическими
свойствами, и другие объекты могут лишь отличаться
от пространства, но не выделяться из него, поскольку
не являются его частью. Поэтому употребить здесь это
слово будет неуместно. Иногда можно также услышать:
«объект — это часть мира», но при этом не вполне ясно,
что такое мир. К тому же в геометрических построениях
треугольник на плоскости традиционно принято считать
объектом, а геометрическую плоскость вряд ли кто-то захочет называть миром. Также я ранее пробовал задать
в определении, что объект — это часть какой-либо среды.
Но понятие «среда» у большинства людей отождествляется с природой, причём обычно с той её частью, которая
находится вокруг мыслимого объекта, представляющего
собой закрытую систему и значительно отличающегося
по свойствам от соседних участков. Это приводит к тому,
что люди охотно употребляют слово «среда», рассуждая,
например, о бытии камня или дерева, но неохотно используют его при описании, например, элементов изображения или частей конструкции. Также описание облаков и северного сияния может вызвать у многих людей
затруднение при использовании слова «среда», ведь эти
объекты только издали явно выделяются среди других частей бытия, а находясь внутри них, мы можем убедиться,
что они по большей части состоят из того же материала,
что и окружающая среда, и поэтому для интуитивного
представления многих людей они будут являться частями
среды. Среди этой путаницы на помощь пришёл математический термин «многообразие», который используется
в топологии и означает лишь «множество образов». Это
значительно упрощает объяснение. Если что-то выделяется среди других образов по некоторым признакам —
это объект. Если что-то не выделяется среди других образов, но при этом известны условно заданные неким субъ180
ектом замкнутые границы, то внутреннее или внешнее
содержание этих границ — участок.
Почему же многообразие обязательно должно иметь
протяжённость в одной или более мерностях? Дело в том,
что любой образ, не имеющий протяжённости, является
абстрактной точкой без размеров, и внутри этой точки
никакие отдельные части выделяться не могут. Следовательно, такой объект является неделимым и не может содержать множества образов. Тогда зачем я упомянул
в определениях протяжённость, коль это неотъемлемая
черта многообразия? Я лишь уточнил, что количество
мерностей может быть любое, от одного до бесконечности.
Важно понимать, что объект и участок являются исключительно мыслительными категориями. В действительном мире нет отдельно взятых объектов и тем более
участков, потому что даже понятие «отдельно» существует
только в нашем сознании. Как было сказано в примере
с собакой, действительность слишком сложна для нашего
понимания, и при всём желании мы не сможем совершенно точно представить какую-либо её часть. Кроме того,
от материальных тел постоянно исходят волны различного свойства, к ним добавляются и от них отделяются частицы в большом количестве, они постоянно колеблются,
меняя свои формы. При самом тщательном изучении
нельзя будет определить, какова точная граница части
действительного мира, которую мы воспринимаем как
материальное тело. Действительность лишена таких формальностей, как разделение на чёткие границы и на отдельные объекты. Только внутри нашего сознания мы
придаём миру такую структуру.
Также обязательно следует отметить, что объект
и участок в предлагаемой мной системе не существуют
исключительно в реальном мире. Воображение, или мир
вымышленных абстракций, также включает в себя эти
понятия. Например, прямоугольник — это вымышленная
181
фигура, которая не имеет выражения в действительности,
хотя бы потому, что по своей задумке имеет нулевую толщину сторон, и которая не относится к реальному миру,
потому что фигура вообще изначально есть идея. Если
попытаться изобразить прямоугольник на школьной доске, мы получим большое количество молекул карбоната
кальция, приставших к поверхности доски в виде некоего
рисунка, где каждая линия имеет ненулевые ширину
и толщину, не имеет чётких границ и не является совершенно прямой; углы в этом рисунке также не будут совершенно одинаковыми. Таким образом, проекция даже
очень аккуратно выполненного такого рисунка не будет
являться настоящим прямоугольником в реальном мире
нашего сознания, а будет лишь объектом, который приблизительно напоминает его. При этом прямоугольник
является частью воображаемого двухмерного многообразия и очевидным образом выделяется из него, то есть
прямоугольник соответствует определению объекта и,
следовательно, является объектом. Другим примером может послужить бобовый стебель из известной сказки, который также был вымышлен, но, тем не менее, присутствует в сознании множества людей, выделяется среди
воображаемого ими двухмерного или трёхмерного многообразия и потому является объектом. Если же в любом
воображаемом многообразии условно задать некоторую
область, не проводя явно её границы, то это будет участком, в соответствии с определением участка.
Согласно моему опыту, не всем очевидно, почему
в определении объективного существования нужно учитывать участки, если реальный мир по определению состоит из объектов. Дело в том, что предметом исследования могут быть не только объекты, но и любые участки,
без обозначения, какому объекту они принадлежат. То, что
реальный мир состоит из объектов, не мешает критерию
«объективное существование» быть применимым также
и для участков. Поэтому описывая данный критерий сам
182
по себе, следует полностью указать область его применения. К тому же изучение реального мира необязательно
должно происходить посредством изучения только лишь
целых объектов — познание его участками также приносит пользу.
Напоследок я хотел бы также пояснить, что, говоря
о мерностях, я подразумеваю традиционный геометрический подход к построению системы координат, в котором
количество мерностей равно максимальному возможному
количеству перпендикулярных друг другу прямых, которые можно построить в данном многообразии. Если, например, я говорю, что многообразие имеет протяжённость
в двух мерностях, я имею в виду, что в нём возможно построить только две перпендикулярные прямые и каждый
объект или участок в этом многообразии будет иметь
только две размерные характеристики, выражаемые размерами его проекций на эти две прямые. Эти размеры часто называют шириной и длиной, а само двухмерное многообразие — плоскостью.
Итак, когда я говорю, что объективное существование — это состояние объекта или участка, я имею в виду,
что предметом мышления в данном случае является некая
часть многообразия, которая либо выделяется из неё
по некоторым признакам, либо условно задана неким
субъектом. Многообразием же в данном случае является
наше сознание. Напоминаю снова, что под словами «объект» и «участок» по-прежнему подразумеваются не действительные предметы вне нашего сознания, а образы
внутри сознания.
Состояние — это временный отличительный признак
объекта или участка.
Приводя здесь определения терминов, я не имею в виду, что эти термины всегда имели такое значение и что их
всегда следует понимать только так. Я лишь поясняю, что я
183
имею в виду, когда употребляю здесь то или иное слово.
Возможно, эта система терминов будет в дальнейшем изменена, если будет найдена более оптимальная версия. Как
и прежде, я стараюсь вкладывать в определения смысл,
максимально близкий к тому, который интуитивно подразумевает большинство людей. И что касается термина «состояние», мои наблюдения привели меня к заключению,
что люди обычно отличают его от свойства тем, что оно
не является определяющим признаком объекта или участка, в то время как свойство — является. Иными словами,
к свойствам люди относят те признаки, которые являются
неотъемлемой частью бытия изучаемой сущности, а к состояниям — признаки, которые в данный момент проявились из-за воздействия сторонних факторов или сиюминутного поведения самой сущности. К примеру, если речь
идёт о табурете, наблюдатель может перечислить в качестве его свойств, что у него есть четыре ножки, что он деревянный и что на его сиденье имеется пятно от лака. Если же этот табурет запылился, то наличие пыли на нём
не принято записывать в свойства этого табурета вообще — его подразумевают как временный признак, который
вскоре может быть устранён. Если обсуждается птица, то
наблюдатель назовёт среди её свойств наличие у неё перьев, крыльев, двух лап и клюва, но не укажет сиюминутно
разведённые в стороны крылья как свойство этой птицы,
а скорее назовёт это её текущим состоянием. Разумеется,
это лишь некое усреднение проведённых мной наблюдений, которое не может быть верным во всех случаях, ведь
люди мыслят очень по-разному. Кроме того, подробные
исследования показывают, что разделение на свойства
и состояния имеет условный характер и зависит от периода
наблюдения. Если один и тот же автомобиль показывается
в ремонтной мастерской, имея всегда один и тот же зелёный цвет, но при этом его покрышки имеют разную степень изношенности в каждом случае, то автомеханики почти всегда считают его зелёным автомобилем, относя цвет
184
к постоянным признакам этого предмета. При этом они
считают, что он бывает с разными временными признаками — с изношенными и неизношенными покрышками. Если же автомобиль постоянно перекрашивать и он будет
приезжать в автомастерскую, каждый раз имея разный
цвет, то работники, скорее всего, будут идентифицировать
его по внешней форме и номерному знаку, справедливо
считая эти признаки постоянными, при этом цвет автомобиля они будут считать временным признаком: сегодня он
один, а завтра другой. Аналогично, если кто-то из ваших
знакомых будет постоянно то набирать вес, то худеть,
в любой конкретный момент форма его тела будет являться для вас временным признаком, а не постоянным, и вы
скорее посчитаете её состоянием, чем свойством. Как вы
можете понять, при изменении периода наблюдения,
свойство может перейти в состояние и наоборот. Чтобы настроить мышление на эффективный лад, нам придётся мириться с подобными условностями и воспринимать их как
неизбежное, а также постоянно прибегать к уточнениям
при описании различных моделей, указывая, например,
период наблюдения за объектом. Но, тем не менее, разделение признаков на свойства и состояния помогает лучше
понять их поведение и более точно передавать информацию.
В связи с этим особое внимание следует уделить объекту применения термина «объективное существование».
Если бы мы были способны однозначно выделять действительные предметы в процессе восприятия, то не могло бы
быть и речи о различных состояниях истинности их бытия — если предмет действителен, он не может стать кажущимся, и его действительная природа являлась бы
свойством, то есть постоянным признаком. Но поскольку
мы не можем воспринять и осознать действительные
предметы, как они есть, объектами мышления являются
лишь образы в нашем сознании. Насчёт этих образов мы
часто ошибаемся, и поэтому именно для этих образов
185
придуман специальный оценочный критерий, при помощи которого у них выделяется признак «объективное существование» и который с обоснованной осторожностью
присваивается им временно. Таким образом, неверно
мыслить, что объективно существуют действительные
предметы вне нашего сознания, в то время как внутри сознания предметы существуют абстрактно или как-то иначе. Верно мыслить, что все наши представления о мире
есть одна большая абстракция, и среди мыслимых нами
отдельных образов мы при помощи специального метода
находим такие, которые обладают признаком объективного существования; о них мы предполагаем, что они являются проекциями действительных предметов. Допустима
упрощённая формулировка, что некоторые предметы существуют объективно, но всегда нужно помнить, что речь
идёт об образах в сознании, а не о действительных предметах.
Нужно уметь определять, какие из образов в сознании реальны, то есть являются проекциями действительных предметов
186
Свойство — это постоянный отличительный признак
объекта или участка.
Есть ещё одна проблема разделения признаков
на свойства и состояния — накопленный опыт. Я намеренно не вставил в определения строгую зависимость этого
разделения от периода наблюдения, потому что иногда
случается, что признак сохраняется во время всего периода наблюдения объекта, и всё же его считают временным,
то есть относят к состоянию, потому что имеется опыт наблюдения этого объекта в прошлом и опыт наблюдения
других предметов, который указывает на то, что этот признак всё же имеет временный характер. Предположим, вы
приехали в другой город и встретили человека с высокой
температурой. Вы видите этого человека впервые, одинаковая высокая температура сохраняется у него на протяжении всего времени, что вы находитесь рядом. При этом
за прежние годы своей жизни вы многократно убедились,
что такой признак почти всегда довольно скоро проходит
и он не сопутствует никому из людей на постоянной основе. Поэтому вы заключите, что повышенная температура
является для этого человека именно состоянием, то есть
временным признаком, а не свойством. Накопленный
опыт постоянно мешает нам судить о предметах, основываясь только на текущем наблюдении. Чаще всего это
только к лучшему, но это вносит путаницу в разделение
признаков на состояния и свойства. Всякий раз приходится разбирать, что считать временным, а что постоянным.
Даже предположения о будущем времени могут влиять
на это. Например, если на незнакомом пляже вы увидите
морские волны определённого цвета, вы можете посчитать, что это свойство здешних вод, то есть их постоянный
признак. Но если вам сообщат, что этот цвет является
следствием аварийного выброса химических веществ в воду неподалёку, вы немедленно станете ожидать, что в ближайшем будущем данный цвет сменится другим, и посчи187
таете его временным признаком, то есть состоянием.
Итак, несмотря на все эти сложности, традиционно состояние подразумевает более мимолётный, непостоянный
признак предмета, чем свойство, и я закрепил это в определениях.
Что касается участков, следует отметить, что обычно
они не обладают отличительными признаками, которые
были бы присущи всей их протяжённости и при этом
не проявлялись вне её, ибо по определению участок
не имеет признаков, которые выделяют его из многообразия, в котором он находится. Тем не менее, возможны случаи, когда для некоторых признаков это всё же будет выполняться. Например, если на синей ткани нарисован
оранжевый круг, то чаще всего наблюдатели посчитают
этот круг отдельным объектом только в том случае, если
говорят об изображении на ткани. Если же предметом обсуждения будет являться ткань как материальный предмет, то часть этого куска ткани, на которой изображён
круг, не будет принята наблюдателями за отдельный самостоятельный объект и будет названа участком оранжевого
цвета. Этот признак может быть постоянным для данного
участка, а может быть временным, если краска позднее
сойдёт или круг будет перекрашен. Можно придумать
и другие временные и постоянные признаки, которые будут присущи некоторому участку ткани и только ему, при
этом не превращая его в объект в глазах наблюдателя.
На определение, что есть отличительный признак
некоторого участка, также влияют мыслительные шаблоны, именуемые стереотипами. Например, если мы будем
мыслить об участке зеркала, нам придётся признать, что
его свойство отражать окружающие объекты никак не отличает его от прилегающей к нему соседней поверхности
зеркала. Но большинство людей в ответ на просьбу описать свойства этого участка назовут его способность зеркально отражать предметы, ибо известно, что таким свойством обладают далеко не все объекты и участки и люди
188
привыкли выделять в зеркальной поверхности в первую
очередь именно этот признак. Чтобы избежать таких
недоразумений в важных дискуссиях, следует при определении отличительного признака отчётливо представлять,
что от чего требуется отличить. Если попросить тех же людей назвать признаки, отличающие участок зеркала
от прилегающей к нему соседней зеркальной поверхности,
большинство из них уже не назовут его способность отражать предметы.
Теперь давайте разберём, что означает «его бытие
не обусловлено наличием других сущностей». Это важное
дополнение, которое было введено в определение объективного существования, чтобы исключить из множества
реальных предметов те образы, которые в силу особенностей нашего восприятия кажутся нам постоянными независимыми сущностями наравне со всеми другими наблюдаемыми предметами, но на самом деле не являются таковыми. К ним можно отнести тень, изображение, в том
числе голографическое, визуально различимый световой
луч в атмосфере и другие подобные явления. Без требования к самостоятельности существования объекта или
участка возникает досадное затруднение при построении
картины мира. Дело в том, что тень от предмета является
вполне различимой частью многообразия и по определению является объектом; тень от предмета может быть
подвержена перекрёстным исследованиям сколь угодно
большим количеством исследователей, и эти исследования
будут давать одинаковые результаты; таким образом, согласно второй части определения объективного существования, тень существовала бы объективно. Казалось бы,
с этим нет никаких проблем, ибо тень не является внешней иллюзией, подобно миражу, или внутренней галлюцинацией воспринимающего субъекта, подобно видениям;
тень регистрируется научными приборами и действительно является особым объектом реальной среды. Но если зачислить тень в реальные объекты, то в простой модели,
189
где есть стол, стоящая на нём чашка и тень от чашки, падающая на стол, будет насчитываться три реальных объекта: стол, чашка и тень от чашки. При этом довольно легко
заметить существенное различие в особенностях бытия
этих объектов: если из модели убрать стол и тень, останется чашка; если убрать тень и чашку, останется стол; но если убрать стол и чашку либо только чашку, то в модели
не будет тени, ибо не будет продуцирующего её предмета.
Тень не существует самостоятельно, она неизбежно прикреплена к некоему плотному предмету, который способен частично или полностью отражать и поглощать свет;
тень повсюду следует за предметом, пока источник света
находится с одной стороны от предмета, и исчезает полностью, когда свет исходит со всех сторон от предмета;
тень сколь угодно быстро меняет свои размер, форму, яркость и направление относительно продуцирующего её
предмета, в зависимости от поведения источников света.
Следовательно, хотя тень и является вполне различимым
физическим явлением, она не является в той же мере реальным объектом, как предметы, которые её отбрасывают
и на которых она отпечатывается.
Хотя множество исследователей видят тень одинаково, она не является
реальным предметом как чашка и стол, а является лишь участком с меньшим количеством света
190
Сказанное выше в равной степени относится к изображению. Если наблюдатель посмотрит на картину, то воспримет глазами свет, отражённый от использованных
в картине красящих веществ. При этом сознание наблюдателя может чётко распознать на холсте некий дополнительный образ либо множество образов, например человека,
стоящего в полный рост. Подобное же будет происходить,
если наблюдатель посмотрит на светодиодный экран. При
этом если из упомянутых моделей исключить холст, краски
и светодиоды соответственно, то воспринимаемый образ
человека исчезнет в обоих случаях. Кроме того, если краски
расположить на холсте в другом порядке, а светодиоды засветить в другом порядке, то холст, краски и светодиоды всё
ещё будут присутствовать в данных моделях, но образ человека также исчезнет. Это позволяет сделать вывод, что
изображение, как и тень, не существует самостоятельно,
оно не является столь же реальным объектом, как его носители — холст, краски, светодиоды, а в других случаях бумага, камень, керамика, дерево и многие другие материалы.
Видимый объёмный световой луч в атмосфере или
некотором газе вызывает больше сложностей. Он ещё более похож на реальный предмет, потому что кроме визуально различимых очертаний имеет также протяжённость
в трёх мерностях или, выражаясь повседневным языком,
имеет объём. В то же время такой луч не является вполне
тем, что мы видим. Поток фотонов, проходя в стороне
от наших глаз, не может быть замечен нами сам по себе,
ибо для наблюдения предметов необходимо, чтобы фотоны прилетали от предметов в наши глаза, а не пролетали
мимо. Мы видим луч в атмосфере, потому что молекулы
воздуха рассеивают проходящий через них световой поток
и перенаправляют часть его во все стороны. Именно эта
незначительная часть попадает нам в глаза, в то время как
в продольном направлении луча переносится во много раз
больше света. Если убрать из наблюдаемой картины воздух, мы не увидим прежнюю светящуюся область; то же
191
самое произойдёт, если мы уберём поток фотонов. Следовательно, видимая в атмосфере светящаяся область, которую мы называем лучом, не существует самостоятельно —
это просто видимое глазу физическое явление, бытие которого обусловлено наличием воздуха и потока фотонов.
Зато сам поток фотонов присутствует в этом месте, он существует без воздуха, регистрируется приборами, и его
границы совпадают с границами визуально наблюдаемого
луча. Таким образом, когда мы наблюдаем со стороны луч
света в атмосфере, в этой области действительно находится реальный предмет, но он невидим для наших глаз
со стороны, а то, что мы видим, является лишь изображением, но не объективно существующим предметом. Поскольку это непростое явление, интуитивное восприятие
светового луча разными людьми может отличаться — кому-то всё-таки удобнее считать его объективно существующим, но самое главное — это понимать истинное
устройство этой модели; названия менее важны.
В комнате без воздуха световой луч между окном и полом не виден, хотя
на самом деле он есть
192
В завершение обсуждения визуально наблюдаемых
объектов, не относящихся здесь к реальным, стоит также
упомянуть такие явления, как мираж и радуга. С ними дело обстоит проще: они не проходят проверку критерием
объективности существования, потому что наблюдатели,
находящиеся в разных координатах, не получат одинаковые результаты исследования. Эти явления будут видны
каждому такому наблюдателю по-разному относительно
окружающих объектов. Соответственно, к ним можно,
но необязательно применять критерий обусловленности
их бытия другими предметами при оценке их реальности;
они не являются реальными и без этого. Вы также можете
сами поразмышлять о различных предметах и явлениях,
проверить их на объективное существование и убедиться,
что этот критерий довольно эффективно разделяет образы
в сознании на важные и второстепенные, на реальные
и кажущиеся.
Когда я говорю, что объективное существование — это
такое состояние объекта или участка, «когда его бытие
не обусловлено наличием других сущностей», я имею в виду,
что устранение из многообразия любых предметов
не приводит к исчезновению исследуемого предмета.
Когда я говорю, что объективное существование — это
такое состояние объекта или участка, «когда выполняется
условие…», я имею в виду, что, желая выделить среди образов в моём сознании те, которые имеют реальное происхождение, то есть предположительно вызваны воздействием действительного мира на мои органы чувств, я
присваиваю им ярлык «объективно существующие» только
в том случае, если выполняется некоторое описанное
мной в дальнейшем необходимое условие, и только пока
выполняется это условие. Стоит этому условию перестать
выполняться, как образ тут же лишается статуса объективно существующего. Таков мой выбор, таков мой подход
к формированию эффективной системы мышления.
И в самом деле, когда мы изучаем часть действительного
193
телесно представленного единого для всех мира, вполне
закономерно, что как минимум некоторый его базовый
признак, его принципиальное существо будет проявляться
неизменно всегда. Если же мыслимый нами предмет вдруг
утратит этот базовый признак, то разумно будет предположить, что он скорее является плодом галлюцинации,
и исключить его в нашем сознании из модели «реальный
мир», куда мы относим упрощённые отпечатки частей
действительного мира.
Здесь следует снова вспомнить, что мы не обладаем
совершенными методами познания. Наши органы чувств
постоянно подводят нас, и мозг тоже. Я помню, как сам
много лет назад принял однажды живую девушку у входа
в магазин за картонный рекламный человеческий силуэт
с нанесённым на него фотографическим изображением.
Как бы мы ни старались, часть предметов, которые сейчас
кажутся нам реальными, спустя некоторое время не окажутся таковыми. Мы не можем полностью исключить такие ошибки, поэтому невозможно за один или несколько
приёмов навсегда точно установить, что какой-либо предмет реален, то есть является отпечатком части действительного мира в нашем сознании. В любой момент может
обнаружиться, что какой-то из образов мы считали реальным вследствие заблуждения. Следовательно, при попытках настроить своё мышление на максимально эффективный лад я попросту был вынужден выбрать такой метод
мышления, когда реальным считается то, что постоянно
соответствует определённому условию, а не то, что соответствовало ему лишь однажды или несколько раз в прошлом. Ещё раз: чтобы принимать объект или участок
за реально существующий, упомянутое условие касательно результатов его исследований не должно выполниться
один или несколько раз, а должно выполняться постоянно;
объект или участок в этой системе знаний считается объективно существующим только в тот период, когда это
условие выполняется. Если вам известен совершенный ме194
тод определения реальных объектов, который позволит
за конечное число исследований безошибочно и навсегда
определить отношение любого объекта в мире, данном
нам в ощущениях, к действительному миру, поспешите
поделиться этим методом с человечеством — скорее всего,
вы произведёте сенсацию в научном сообществе. Мне такой метод неизвестен, поэтому я всегда подразумеваю,
что предмет, который наблюдался множеством исследователей одинаково, в следующую минуту или следующим
исследователем всегда может быть воспринят иначе или
не обнаружен вовсе.
Необходимо обращаться к сторонним наблюдателям, чтобы лучше убедиться, что образ в вашем сознании реален
Именно поэтому я говорю, что объективное существование — это состояние объекта или участка, то есть непостоянный отличительный признак, который может в любой момент исчезнуть. При этом есть различие в том, как
ведут себя две части этого определения, ведь обусловленность бытия какого-либо наблюдаемого предмета наличием других предметов в модели вряд ли бывает переменчивой. В самом деле, в нашем опыте не встречается, чтобы
195
существование тени сначала было обусловлено наличием
предмета, который эту тень отбрасывает, а спустя некоторое время тень существовала сама по себе и наоборот.
То же самое будет справедливо сказать и об изображении.
Поэтому такая обусловленность скорее является постоянным признаком предмета, а не временным. Но если рассматривать объективное существование как единый сложный признак, то вторая его составляющая — совпадение
результатов исследований предмета разными людьми —
является изменчивой, и потому весь признак в совокупности является потенциально непостоянным в каждом конкретном случае. Таким образом, несмотря на стабильную
первую часть определения, объективное существование —
это всё же состояние.
Исследование — это процесс выделения абстракций
из чувственного опыта, получаемого при наблюдении или
взаимодействии субъекта с некоторой частью многообразия либо при наблюдении результатов экспериментов
в отношении неё, и построения модели изучаемого предмета внутри сознания субъекта.
В первую очередь для проведения исследования предмет должен быть явлен в настоящем времени. Оценка
предмета в прошедшем и будущем временах на объективность его существования невозможна, ибо мы не можем пригласить в прошлое или будущее исследователей
и спросить у них результаты их исследований, равно как
и не можем попасть туда сами. При этом следует понимать, что исследование, передача и изучение его результатов всегда занимают ненулевое время, и поэтому, если
даже предмет явлен в настоящем времени, и исследователи одновременно приступили к его изучению, мы
в итоге получим результаты, которые соответствуют состоянию изучаемого предмета некоторое время назад,
пусть и небольшое. Это похоже на парадокс — невозмож196
но оценивать предмет в прошлом, но сравнение результатов исследований даёт оценку предмета в прошлом.
На самом деле различие состоит в том, что, если исследовать предмет в прошлом или будущем, исследовательские
действия будут направлены не на сам предмет, а на сохранённую информацию о нём либо воображаемую модель предмета в будущем. Если же исследовать предмет
в настоящем времени, все действия будут применены
к самому предмету, и поэтому неважно, что результаты
исследований появятся с задержкой, нужно просто привыкнуть, что это всегда так.
Также важно хорошо удерживать в сознании предмет
исследования, чтобы не запутаться. Если археолог нашёл
доисторическую кость, то эта кость, существовавшая когда-то в далёком прошлом, сохранила своё бытие и сейчас, пусть даже изменив ряд свойств. Её могут изучить
множество исследователей и заключить, что она является
реальной и относится к реальному миру. Если же археолог нашёл только отпечаток кости в застывшей глине, то,
по всей видимости, это означает, что некая кость существовала ранее, но затем разрушилась либо была перемещена и безвестно пропала. Неверно говорить, что, исследуя данный отпечаток, мы исследуем кость. Мы сможем
наблюдать и изучать лишь глину, сама же кость нам
не явлена. Очень важно осознать это и честно себе признаться, что, сколько бы мы ни мыслили о кости, перед
нашими глазами находится глина, и, трогая след от кости, мы трогаем глину; возможно, когда-то здесь существовал интересующий нас реальный предмет, но в настоящем времени его нет. Прошлый опыт, который мы
пережили собственными чувствами и закрепили у себя
в памяти, есть воспоминания, представления о будущем
суть догадки, грёзы, здесь же нам приходится иметь дело
с предполагаемым объектом, которого нет даже в нашей
памяти. Он не существует объективно и не является реальным. Допустимо говорить, что ранее, вероятно, в дей197
ствительном мире существовал некий предмет, о котором
разные наблюдатели могли получить одинаковые результаты исследований и могли справедливо отнести его
к реальным, допустимо также предполагать нечто подобное о будущем времени, но неверно говорить, что некий
предмет, не явленный в настоящем времени, возможно
исследовать и что он реален — в конце концов, существует более одного способа получить некий специфический
след в глине. Таким образом, хотя по отпечатку можно
судить о предположительном породившем его объекте,
как по наличию воды на поверхности Земли можно судить о наличии источника тепла, который поддерживает
её в жидком состоянии среди холодного космоса, тем
не менее, нельзя говорить, что этот предположительный
объект существует или существовал объективно. Вместо
этого требуется осмыслить, что знание о кости по её отпечатку и о наличии источника тепла по разнице температур добывается путём совершения умозаключений, которые суть нечто совершенно иное, нежели наблюдение
или другое исследование при помощи органов чувств.
Необходимо тщательно искоренять домыслы из своих
суждений и уметь ясно определять, какой именно объект
в данный момент исследуется, от какого предмета приходит информация органам чувств, и не путать исследование предмета с умозаключениями о связанных с ним
предметах.
Когда я говорю, что объективное существование — это
состояние объекта или участка, когда выполняется условие, что «сколько бы разных людей его ни исследовали…»,
я имею в виду, что для выяснения, имеет образ реальное
происхождение или является плодом воображения или
галлюцинации, требуется, чтобы люди собирали чувственный опыт об этом образе, выделяли среди него такие абстракции, как свойства, состояния, величины
и удерживали их в своём сознании, собирая в единую модель. Например, предметом моего исследования может
198
являться воздух в моей комнате. Я могу пытаться схватить его рукой, подбрасывать в нём мяч, пристально
всматриваться в него, взмахивать плетью, пускать струи
пара. Если я запоминаю пережитый мной опыт достаточно ясно, чтобы можно было пользоваться этой информацией в будущем, и совмещаю его в единое представление
о воздухе, это будет исследованием. Исследование является основой разделения образов на реальные и нереальные, а значит, и основой грамотного мышления.
Исследование не обязательно подразумевает взаимодействие исследователя с объектом или участком. Наше
мышление позволяет нам выделять и регистрировать тишину, полную темноту, а также отсутствие каких-либо
других ощущений. Это также является полезным опытом,
потому что помогает выстроить полноценное представление о мире и выработать эффективные стратегии поведения. При этом взаимодействия исследующего субъекта
с предметами в этих случаях не происходит. Также нужно
понимать, что даже при наблюдении предметов невооружённым глазом мы всё же не взаимодействуем с самими
этими предметами, а только улавливаем глазами прилетающие от них фотоны света. Таким образом, приходится
принять, что получение полезной информации может
происходить не только через прямое взаимодействие
с предметом, но и опосредованно. В этом смысле наблюдение результатов эксперимента через объектив микроскопа не отличается принципиально от простого взгляда
на предмет — в обоих случаях информация передаётся
опосредованно, и разница только в сложности механизма
её передачи. Принципиальная разница возникает в том
случае, когда специальное оборудование не только передаёт, но и обрабатывает информацию особым образом,
а затем подаёт результат на экран в произвольном заданном виде. Исследователь в таком случае получает качественно иную информацию о предмете, чем он смог бы
получить органами чувств — вместо целостного образа
199
предмета он наблюдает абстрактное описание отдельных
его свойств или состояний. Это всё ещё верно будет назвать исследованием, но оно помогает собрать лишь избирательное представление о предмете, часто проясняя
некие важные неочевидные его свойства, но при этом давая исследователю очень мало информации для воспроизведения в сознании образа этого предмета целиком. При
такой искажённой подаче информации об исследуемом
предмете нужно быть внимательным и осторожным —
в случае выдачи на экран ошибочной информации, часто
ошибку нельзя мгновенно выявить простым наблюдением, и она легко может остаться незамеченной.
Наблюдение результатов эксперимента, проведённого
по отношению к предмету, также принято считать исследованием. Одно лишь улавливание фотонов, исходящих
от предмета, не может дать представление о большинстве
даже самых основных его свойств. Предмет можно нагревать и охлаждать, сжимать и растягивать, дробить на части, пропускать через него электрический ток, поджигать,
заставлять его вибрировать, смешивать его с разными химическими веществами, облучать его электромагнитными
волнами различного качества. При проведении таких процедур мы не взаимодействуем с предметом сами и не наблюдаем просто сам предмет, но, тем не менее, узнаём, как
он и подобные ему предметы будут вести себя в будущем
в разных условиях. Понимание этого принципа позволяет
решить затруднение с исследованием пространства, которое возникает у некоторых мыслителей. Если считать исследованием только наблюдение предмета и взаимодействие с ним, тогда пространство, которое по сути являет
собой пустоту, невозможно было бы исследовать — свет
от пустоты не исходит, что не позволяет наблюдать её
в традиционном смысле, и взаимодействовать с ней также
нельзя. Подробнее о пространстве мы поговорим позднее.
Когда я говорю «…сколько бы разных людей его ни исследовали…», я имею в виду, что в моём методе для
200
определения способа происхождения мыслимого субъектом образа одного наблюдателя недостаточно и требуется
количество исследователей от двух до бесконечности,
включая самого этого субъекта. Для определения реальных предметов это самый важный критерий вообще. Поскольку наши органы чувств довольно часто подводят
нас, для одинокого исследователя довольно велик риск
получить искажённую информацию извне и неверно
представить себе действительность даже в самых базовых, очевидных её проявлениях. Но всё же даже при
небольших возможностях нашего мышления мы способны выделять немалое количество признаков у наблюдаемых предметов. Если сторонний наблюдатель попробует
изучить тот же предмет, что и мы, он также рискует получить искажённые данные, но почти всегда это искажение не будет затрагивать в точности те же признаки, которые неверно передались нам, и в той же мере, как они
искажены у нас. В подавляющем большинстве случаев
картина искажений у стороннего наблюдателя будет отличаться от нашей, и практически невероятно, чтобы
у двух разных людей имели место две совершенно одинаковые подробные галлюцинации, которые казались бы
им обоим одним и тем же реальным предметом. В то
время как одинокий исследователь может неверно оценивать новый полученный опыт, принимая его полностью
за информацию, полученную извне, когда она таковой
не является, и не знать о проблеме неограниченно долго,
наличие дополнительных исследователей позволит сразу же выяснить, что на самом деле эта информация имеет место в сознании не всех наблюдателей, а только одного или нескольких. Вполне очевидно, что эта информация
не должна приниматься за такую, которая исходит
от действительного объекта вне нашего сознания. Если
источником является действительный объект, его должны
воспринимать все без исключения наблюдатели, причём
воспринимать приблизительно одинаково.
201
К сожалению, при исследовании одного и того же предмета множеством наблюдателей встречается проблема, которую я называю проблемой специальных условий. Случается так, что исследование некоторого объекта сопряжено
с высоким уровнем технической сложности и наблюдатели
не имеют возможности изучить предмет с разных сторон
и разными методами, будь то отдалённое небесное тело
или микрочастица в лаборатории. Также в некоторых случаях, как, например, при постановке циркового фокуса,
имеют место направленные действия с целью обмануть наблюдателей, с применением качественных технических
средств и при высоком уровне организации действий. В таких ситуациях наличие множества наблюдателей часто
не помогает надёжно определить объективность существования предмета. Именно поэтому, хоть два наблюдателя
изучат какой-либо предмет, хоть пятьдесят, хоть сто тысяч,
всегда может оказаться, что имела место проблема специальных условий и полученный наблюдателями образ
не вызван действительной сущностью, а является иллюзией, либо свойства и поведение этой действительной сущности были переданы всем наблюдателям неверно.
И всё же не следует считать, что растущее количество
наблюдателей имеет мало значения для надёжности исследования. Чем меньше наблюдателей, тем статистически чаще они столкнутся с проблемой специальных условий. Дело
в том, что какие-нибудь особенные обстоятельства гораздо
проще создать для малой группы людей, чем для большой,
равно как и в естественных условиях такие обстоятельства
скорее могут остаться необнаруженными в случае малой
группы исследователей, чем большой. Например, довольно
заурядна ситуация, когда двое или трое человек случайно
отравятся химическим веществом, воздействующим
на восприятие, и могут испытывать сходные галлюцинации. Дождаться же, что подобное произойдёт одновременно с населением целого города, гораздо сложнее. Поэтому
для исследования ценен каждый новый наблюдатель, срав202
нивающий результаты своего исследования с результатами
группы. В целом следует представлять это так:
двое наблюдателей показывают надёжность результатов исследования несоизмеримо выше по сравнению с одним
наблюдателем, третий наблюдатель незначительно,
но всё же заметно усиливает надёжность результатов,
четвёртый и все следующие до бесконечности наблюдатели
добавляют результатам исследования надёжности меньше,
чем третий, и далее с уменьшением значимости, но при
этом всегда возможно, что вся группа наблюдателей имеет
дело со специальными условиями, и результаты их исследований всегда могут оказаться ошибочными.
Кто-то может посчитать, что проблема специальных
условий делает любое исследование бесполезным и разрушает устойчивость любой картины мира, ведь никогда
не знаешь, повлияли ли специальные условия на конкретное исследование. К счастью, это не так. Здесь следует
вспомнить, что главная цель грамотного мышления и правильной картины мира — достижение высокой эффективности при решении прикладных задач. И на практике проблема специальных условий среди общей массы случаев
встречается довольно редко. В подавляющем большинстве
случаев перекрёстное исследование позволяет получить
надёжные данные и выстроить на них эффективную модель поведения. Тысячами лет люди успешно ведут хозяйственную деятельность, не имея совершенных методов
познания и основываясь лишь на результатах перекрёстных исследований. Поскольку этот метод хорошо себя показал в течение истории и мы всё равно не имеем ничего
лучшего для определения реальности, в определении объективного существования я использовал именно его.
Когда я говорю «… и сколько раз они бы его ни исследовали…», я имею в виду то же, что при словах «…пока
выполняется условие…», с той лишь разницей, что посто203
янное выполнение условия в данном определении подразумевает независимость одинаковости результатов исследования от любых условий, в случае же с количеством
проведённых исследований речь идёт о том, что число
исследователей может оставаться тем же, но они будут
изучать предмет снова и снова. Так, будет довольно
странно, если группа наблюдателей увидят неподалёку
от себя дерево, они сравнят результаты своих наблюдений и убедятся, что воспринимают это дерево одинаково,
затем через минуту половина наблюдателей скажут, что
теперь не видят это дерево, но, тем не менее, группа заключит, что имеет дело с объективно существующим
предметом. Такой мыслительный подход несостоятелен,
ибо образ дерева, вызванный действительной сущностью
вне нашего сознания, должен беспрепятственно наблюдаться всей группой в течение длительного времени, давая всем наблюдателям одинаковую информацию о его
свойствах.
Теоретически одинаковые результаты исследований
у разных наблюдателей можно получать от объекта до бесконечного числа раз, если объект достаточно стабилен.
На практике же есть серьёзные ограничения для исследований, вызванные тем, что материя постоянно пребывает
в движении и меняет как глобально свою форму целиком,
так и локальные свои формы в разных участках. Именно
поэтому в определение объективного существования
в обязательном порядке включены погрешность измерения и чистота эксперимента.
Чистота эксперимента — это условие проведения исследования, которое заключается в полном устранении
всех незапланированных воздействий и обстоятельств, которые могут повлиять на значение исследуемого признака
или признаков, насколько к этому позволяют приблизиться технические возможности.
204
Подразумевается, что исследование должно происходить согласно определённому проекту, где все влияющие
факторы и обстоятельства учтены и их влияние на результат исследования рассчитано хотя бы приблизительно.
Только такое исследование несёт значительную пользу для
качественного познания мира. Например, при исследовании трения жидкости о поверхность трубы, через которую
она протекает, важно убедиться, что жидкость подаётся
равномерно, упорядоченным однонаправленным потоком
и не содержит пузырьков газа, в то время как внутренняя
поверхность трубы доведена до максимально возможной
гладкости и стенки трубы полностью сплошные, без трещин, отверстий и пробоин. Если же после замера мощности, которая требуется для проталкивания жидкости
по трубе с определённой скоростью, окажется, что в трубе
было отверстие, через которое незапланированно вытекала часть жидкости, это будет означать, что чистота эксперимента не была соблюдена и результат исследования
принесёт очень мало пользы.
Случаются и более нелепые ситуации, мешающие познанию. Например, несколько исследователей, находясь
рядом друг с другом, могут изучать закреплённый на стене
телевизионный экран в нескольких метрах от себя и предварительно заключить, что он реален. Их дальнейшее исследование будет подразумевать в качестве исходных данных, что они изучают действительную сущность, которая
имеет массу и протяжённость в трёх мерностях. Но в ряде
случаев при изменении положения наблюдателей и взгляде на предмет с другой стороны окажется, что в этом месте
нет экрана, а есть лишь его изображение на стене, которое
исследователи приняли за настоящий предмет. Если упустить столь важное обстоятельство, всё дальнейшее исследование будет представлять собой одно большое недоразумение, и такое исследование не добьётся своей исходной
цели. Устранение всех подобных нелепостей и подчинение
процесса исследования строго запланированному проекту,
205
который предусматривает все значительные условия, действующие на изучаемый предмет, и учитывает их воздействие при оценке результата, называется чистотой эксперимента.
Иногда даже при задействовании множества исследователей то, что казалось реальным предметом, оказывается лишь плоским изображением
Традиционно в науке термин «чистота эксперимента»
употребляется в отношении экспериментов, направленных на выявление различных зависимостей и связей
в материальных объектах или веществах. Например, изучается реакция определённой бактерии на некий раздражитель. В данном случае проект исследования предполагает, что бактерия должна быть живой. Если лаборант,
проводящий исследование, не заметит, что бактерия
мертва, её пассивное отношение к раздражителю будет
приписано живой бактерии, и это будет научной ошибкой. Кроме подобных обстоятельств, исследователь должен также следить, чтобы эксперименту не помешали
сторонние активные воздействия, как, например,
неучтённое излучение, высокая или низкая температура,
кислотность среды, электрический ток и многие другие.
206
Но при формировании представления о реальном мире
и объективном существовании важно понимать, что мы
имеем дело только с одним специфическим типом исследований. Эти исследования заключаются в том, что мы
воспринимаем некий образ в нашем сознании, внимательно его изучаем, выделяем из него абстракции — признаки и затем обмениваемся этой информацией с другими исследователями, сравниваем наши результаты
и на их основании заключаем, будем мы или не будем
считать этот образ имеющим реальное происхождение,
будем ли мы называть этот предмет объективно существующим. При таком типе исследования нас не интересует прогноз поведения этого объекта в будущем, его связи с другими объектами или детали его внутреннего
устройства. Всё, что нам нужно — это понять, является ли
этот образ в нашем сознании проекцией некоторой действительной сущности. Поэтому главное для наших исследований — это благоприятные обстоятельства для
незамутнённого восприятия исследуемого предмета. Следовательно, для соблюдения чистоты эксперимента нам
не будут актуальны температуры тел, генетическое родство живых особей между собой или химический состав
предметов. Нам нужно лишь исключить из исследования
расстройства органов чувств, различные оптические иллюзии, сторонние предметы, мешающие правильному
восприятию (здесь впору вспомнить метафору о взгляде
на мир сквозь розовые очки), галлюцинации и т. п. Таким
образом, чтобы обоснованно решить, считать ли какой-то
предмет объективно существующим, исследователь должен задавать себе вопросы вроде:
— «Достаточно ли надёжно сейчас работают мои органы чувств?»
— «Есть ли у меня достаточно оснований для уверенности, что этот предмет наблюдается разными наблюдателями, а не только мной?»
207
— «Если я использую специальное оборудование, то
работает ли оно, как следует?»
— «Обеспечены ли остальным исследователям необходимые условия для получения верных данных об этом
предмете?»
— «Устранены ли нежелательные воздействия на исследуемый предмет, которые могли бы исказить значения
изучаемых свойств?»
Такой подход позволит получать достаточно надёжные
данные об изучаемых предметах, но не совершенные.
По определению объективного существования, полученные результаты исследований должны быть одинаковыми.
На практике же технические возможности не позволяют
нам избавиться от всех воздействий на предмет, и поэтому нам всегда придётся иметь дело с погрешностью измерения.
Погрешность измерения — это физическое явление,
которое заключается в том, что при исследовании объекта
или участка регистрируемые значения его свойств никогда не будут постоянными, при достаточно точном измерении.
Выражение «достаточно точное измерение» подразумевает, что погрешность не проявляется, если измерение
изначально производится приблизительно: например,
о предмете говорят, что его длина приблизительно равна
одному метру и что его цвет приблизительно зелёный.
Этот подход подменяет фактические значения признаков
предмета на удобные идеальные упрощения. При попытке же изучить предмет как можно точнее всегда окажется,
что значение его длины и спектральный рисунок исходящих от него электромагнитных волн непостоянны.
Причиной возникновения погрешности измерения
является постоянное движение материи. Все измери208
тельные приборы и исследуемые объекты состоят
из огромного количества материальных частиц (если
только предметом исследования не являются элементарные частицы, которые неделимы по определению). Все
эти частицы находятся в постоянном движении и меняют своё положение относительно друг друга, поэтому
один и тот же предмет никогда не воспроизводит сам
себя полностью таким, каким он был секунду, сутки или
год назад. Вероятность такого совпадения ничтожно мала, и вполне вероятно, что за всё время существования
действительного мира не было ни одного такого случая.
Это означает, что невозможно выполнить два совершенно одинаковых измерения значения какого-либо свойства. В разные моменты как минимум измерительный
прибор, а скорее также и исследуемый объект будут
иметь разное внутреннее строение на микро- и элементарном уровнях. Через любое тело зачастую одновременно проходят волны различных частот в большом количестве, в нём происходят химические реакции очень
разной интенсивности, могут также происходить ядерные реакции, оно почти всегда неравномерно нагрето,
в нём может возникать электрический ток, может происходить медленная деформация в силу естественной текучести, а также тело может быть подвержено микроскопическим изменениям гравитации в результате полета
Земли или самого тела в отдельности среди просторов
космоса. Эти и многие другие факторы, складывая свои
воздействия на предмет с разным результатом в каждый
отдельный момент времени, добавляют ему тончайший
хаотичный рисунок поведения, что создаёт дополнительную проблему для исследователей. Мы можем сколько
угодно устранять значительные сторонние воздействия,
влияющие на результат измерения, но не можем остановить движение частиц внутри тел. Именно поэтому при
множестве проводимых замеров, как последовательно
во времени, так и множеством исследователей одновре209
менно, регистрируемые значения изучаемых свойств
всегда будут находиться в пределах некоторого диапазона величин, если проводить измерения достаточно точно. Например, если нас интересует длина отрезка деревянного бруса, то высокоточный измерительный прибор
при последовательных измерениях может показать, например, значения 498.632 мм, 498.627 мм, 498.636 мм
и ещё много как новых значений, так и совпадающих
с некоторыми прежними. Эти величины не являются
полностью случайными. Будучи изображёнными на графике зависимости получаемых значений длины бруса
от времени, эти величины будут находиться в пределах
условного горизонтального коридора с нечёткими границами, а их расположение внутри этого коридора будет
подчинено принципу нормального статистического распределения, то есть максимальная кучность значений
будет наблюдаться около середины этого условного коридора, а по мере удаления в сторону его краёв, полученных при измерениях значений будет становиться всё
меньше.
Так выстраиваются значения при многократных замерах длины одного
и того же предмета
210
Если изобразить другой график, где для каждого конкретного значения измеренной длины будет отображаться
количество случаев, когда это значение было получено,
мы увидим знакомую фигуру, имеющую вверху форму
классической гауссовой кривой. Это происходит потому,
что малые движения материи в измерительном приборе
и измеряемом предмете происходят часто, а более значительные — реже. Чем дальше полученное при измерении
значение находится от центра кучности всех прежде полученных значений, тем, значит, больше потребовалось
энергии для осуществления такого отклонения. Такие
всплески энергии берутся из периодически возникающих
мгновенных совпадений векторов различных микроскопических сил, которые действуют на предметы. Чем больше мы ожидаем отклонение от среднего результата, тем
больше должны совпасть различные факторы, действующие на предмет и измерительный прибор, и тем реже это
будет происходить. Поэтому гауссова кривая имеет такую
колоколообразную форму, и поэтому нормальное распределение присуще столь многим природным явлениям.
Наибольшая часть результатов множества измерений всегда сосредоточена около некоторого постоянного значения, как и в нашем примере
Поскольку точными измерениями не удаётся получить единое значение какого-либо изучаемого свойства
предмета, для наиболее научно эффективного обозначе211
ния его величины применяется подход, который я покажу на примере всё того же отрезка бруса. Для начала
проводится множество замеров его длины, определяются
крайние значения и область максимальной кучности
значений. Если полученная картина не соответствует
нормальному статистическому распределению, проводятся дополнительные измерения. Если соответствует, то
середину области максимальной кучности значений принимают за базовое значение длины предмета. Допустим,
это будет 498.631 мм. Затем определяются условные границы диапазона значений, выше и ниже которых ни одного результата получено не было. Предположим, это
498.622 мм и 498.640 мм. Учитывая, что график нормального распределения симметричен относительно
центральной вертикальной оси, условные границы диапазона измеряемых значений также следует задавать
симметрично базовому значению, то есть они должны
отстоять от базового значения в большую и меньшую
стороны на одинаковую величину. В нашем случае это
0.009 мм. Итог записывают в виде базового значения исследуемого свойства, в нашем случае длины, и добавляют к нему сведения о приблизительном размере диапазона разброса значений этого свойства при множестве
измерений. Например: длина бруса — 498.631 ±
0.009 мм. Такой способ передачи информации о значении какого-либо свойства предмета наилучшим образом
передаёт действительное положение вещей в мире, данном нам в ощущениях.
Итак, когда я говорю «…с учётом погрешности измерения…», я имею в виду, что для каждого исследуемого
свойства объекта или участка должен быть определён
приблизительный диапазон значений этого свойства, получаемых при множестве измерений в условиях чистоты
эксперимента, и любые результаты дальнейших исследований, дающие значения в пределах этого диапазона,
следует принимать за одинаковые. Иными словами, оди212
наковые результаты исследования — это такие, которые
не выходят за рамки найденной величины погрешности.
Когда же я говорю «…при соблюдении чистоты эксперимента…», я имею в виду, что при проведении исследования должны быть исключены все незапланированные
воздействия на предмет, которые искажают исследуемые
признаки, а также все предметы и обстоятельства, которые значительно искажают процесс восприятия результатов исследования, либо при оценке результатов должно
быть учтено влияние этих факторов и сделаны соответствующие поправки.
Итак, выше я попытался максимально тщательно разъяснить, как устроен важнейший определяющий критерий,
при помощи которого в моей предлагаемой системе знаний образы в сознании следует разделять по способу их
происхождения и который позволяет сформировать чёткую и понятную мыслительную категорию «реальный
мир». К сожалению, у многих читателей поначалу должна
возникать путаница с этим термином. Дело в том, что
очень часто люди склонны считать, что сказочный персонаж, которого они представляют, находится внутри их сознания, а стол, который они наблюдают, находится вне их
сознания. Соответственно, сказочного персонажа они считают воображаемым, а стол настоящим, действительным.
При этом они не учитывают, что мышление непосредственно работает только с образами внутри сознания,
и поэтому они могут только подразумевать действительный стол, при этом мышление может обрабатывать только
абстрактные образы, смоделированные в результате дешифровки нервных импульсов, и мыслимый ими стол —
это также лишь образ. Мы не можем объять или постичь
своим мышлением настоящий стол из действительного
мира, да и наличие действительного мира — об этом стоит
иногда вспоминать — пока не может быть доказано совершенно точно. Нужно осознать и принять, что реальный
мир — это раздел сознания либо абстрактная модель, ко213
торая лишь объединяет в себе все известные проекции
предполагаемого действительного мира, а все привычные
нам предметы — это примитивные образы внутри нашего
сознания, имеющие лишь очень общее сходство со своими
первоисточниками. В зависимости от опыта, пережитого
разными индивидами, каждый собирает в своём сознании
свой уникальный набор этих образов-проекций, поэтому
реальный мир в буквальном смысле у каждого разный.
Предполагаемый же действительный мир всегда один
и не зависит от нашего опыта.
Как бы мыслитель ни старался обращаться своим разумом к внешнему действительному миру, он сможет только
воображать о нём, а при решении прикладных задач он всё
равно вынужденно будет работать с собственным уникальным реальным миром, сложившимся внутри его сознания.
При этом для эффективного сотрудничества индивидов
крайне важен качественный обмен информацией, и поэтому нельзя допускать значительные различия реального мира в сознаниях разных людей. Следует максимально распространять единую непротиворечивую систему знаний,
в рамках которой люди будут представлять реальный мир
достаточно одинаково и качественно, а также грамотно
мыслить о нём. Данная книга как раз и является попыткой
предложить такую систему всем желающим. Когда большие
массы людей обретут единую непротиворечивую и качественную систему знаний, их способность к кооперации
возрастёт астрономически, и мы сможем наблюдать совершенно новый виток человеческой истории, где прежние
представления о продуктивности и скорости развития человеческого общества померкнут на фоне неслыханных новых достижений. Пока ещё в течение всей истории нашей
цивилизации ничто подобное не было достигнуто, но это
не значит, что это невозможно, и приблизить такой прорыв
есть одна из моих целей при написании этой книги.
Хочется отдельно призвать читателя не огорчаться тем
обстоятельством, что действительный мир недоступен на214
шему мышлению и истинность его существования подлежит хотя бы и ничтожному, но всё же сомнению. В конце
концов, приводимое здесь описание мира обращается
к тому самому миру, который дан нам в ощущениях, к миру, с которым нам приходится иметь дело каждый день.
Хоть мы будем называть его действительным, хоть реальным, хоть как-то иначе, речь будет идти о знакомых
и привычных нам предметах, явлениях и процессах,
и предлагаемое здесь описание мира поможет гораздо яснее осмыслить всё это и обращаться с информацией гораздо более эффективно. Вам лишь рекомендуется усвоить, что вы не можете воспринять действительный стол,
как он есть, а вместо этого вы воспринимаете только его
упрощённую и искажённую проекцию, и ничего более качественного, чем такие проекции, никому из нас не дано
воспринять. Их мы будем называть здесь реальными
предметами, а их предполагаемые источники-прародители — действительными предметами.
Поскольку при оптимизации мышления и построении
грамотной картины мира я стараюсь быть предельно честным и непредвзятым, применяю научный метод и законы
логики, тщательно отделяю объективно существующее
от кажущегося и вымышленного, верю в существование
действительного телесно представленного мира вне нашего сознания, который существует независимо от наличия
или отсутствия мыслящих организмов, поскольку основой
всех природных явлений я считаю движение материи
и поскольку, как и наука, мой подход предлагает отвечать
на невежество активным познанием, я посчитал, что данную систему воззрений уместно будет назвать научным
материализмом.
Краткое содержание:
Поскольку мышление не может выйти за пределы сознания, предлагаемая здесь система знаний лишь упоря215
дочивает мышление, задавая чёткие понятия и отношения
между ними. Действительный мир — понятие, которое
означает внешний материальный мир, который, по всей
видимости и почти наверняка, существует вне нашего сознания и не зависит ни от нашего присутствия, ни от нашего мышления. При этом само понятие «действительный
мир» внутри сознания относится к воображению, ибо мы
не можем познать действительный мир и лишь воображаем и домысливаем его. Реальный мир — это абстрактная
модель в сознании, объединяющая все предметы, которые
мы будем считать объективно существующими, то есть все
образы в нашем сознании, о которых мы заключим, что
они являются проекциями частей действительного мира.
Определяющий критерий, на основании которого следует
заключать, какое происхождение имеет тот или иной образ, называется «объективное существование». Суть этого
критерия заключается в том, что интересующий нас предмет должны исследовать двое и более людей, и если результаты их исследований одинаковы, то следует считать,
что данный предмет является объективно существующим,
то есть его образ в нашем сознании происходит от настоящего предмета действительного мира. Признак «объективное существование» никогда не является постоянным для
любого образа, он сохраняется только до тех пор, пока результаты новых исследований равны прежним, при неизменных условиях проведения исследования. Если новое
исследование даёт другой результат, то до выяснения обстоятельств образ следует не считать имеющим реальное
происхождение, а подразумеваемый им предмет объективно существующим. При проведении таких исследований следует соблюдать чистоту эксперимента и учитывать
погрешность измерения.
216
Глава 7. Пространство
Теперь мы умеем грамотно разделять образы в своём
сознании на реальные и нереальные. Но для качественной
картины мира этого недостаточно. Воспринимая различные образы, мы обязательно должны разбираться в их
устройстве, иначе мир будет полным загадок и плохо прогнозируемым, а значит, опасным для нас. Человек, который не имеет в сознании целостной системы, объединяющей на некотором базовом уровне всё сущее, обладает так
называемым магическим либо шизофреническим мышлением. При таком типе мышления человек просто запоминает отдельные куски информации, не понимая причин
явлений и не видя связей между ними, и эти куски, часто
являясь взаимоисключающими, разрозненно существуют
в его памяти и сознании. Сам индивид при этом не подозревает о проблеме, ибо не владеет методами грамотного
мышления и не может увидеть противоречие в имеющейся у него информации. В различных ситуациях он применяет то истинное, то ложное знание, либо только различные варианты ложного, и в любой момент готов ожидать
от воспринимаемого им мира чего угодно, включая полнейшее волшебство, ибо не знает законов бытия и потому
не мыслит никаких ограничений для возможностей людей
и предметов. Такого человека можно убедить в существовании любых сверхъестественных сил, магии, колдовства,
он может верить в духов, приметы, проклятия, телепатию,
гороскопы, реинкарнации, карму и многое другое. В его
мышлении попросту не могут сформироваться никакие
убедительные причины, почему всё это не настолько же
актуально для его биологической задачи, как утренний
рассвет или налоги. Мир для него магический, обладающий неограниченным потенциалом. Такой человек обыч217
но крайне неохотно соглашается на изучение грамотного
мышления, ибо оно очень скоро заставляет его понять,
что большинство желанных для него волшебных вещей
не могут существовать. Пока индивид не прочувствует шаг
за шагом, что грамотное мышление помогает ему наилучшим образом реализовать его основную биологическую
задачу, он будет скептически относиться к такой системе
мышления и чаще всего негативно оценит агитацию за её
изучение.
К счастью, как уже было рассказано в главе о необходимости коллектива, если человек всё-таки продвигается
на пути освоения грамотного мышления, он уже не возвращается к своему прежнему состоянию. Биологический
смысл мозга — обрабатывать поступающую извне информацию максимально эффективно, чтобы повысить способность индивида выполнять его биологическую задачу, поэтому он вообще склонен жадно впитывать те объяснения
бытия, которые сиюминутно считает более качественными, чем те, которые уже имелись у него, а убедившись
на практике, что новое знание действительно приносит
больший результат, убеждённо отстаивает его и отвергает
менее качественные объяснения бытия. Биологически это
происходит приблизительно так: работая с различной информацией, мозг создаёт новые цепочки и сети нейронов
через создание новых синаптических связей между клетками. Если поступившая в мозг информация постоянно
актуальна, то биотоки, при помощи которых осуществляется транспорт информации между участками мозга при
мышлении, постоянно пробегают по этим сетям и цепочкам и стимулируют их к укреплению. Если эта информация принимается индивидом как очень важная и используется повседневно, тогда вокруг уже созданных связей
появляется множество дублирующих цепочек и сетей, которые снижают риск потери важных воспоминаний или
нарушения важных алгоритмов. Когда же человек получает новую информацию, которую он субъективно оценива218
ет как более правильную, он записывает её в некотором
участке мозга и отныне применяет только её, а участок
со старой программой, которую этот человек теперь оценивает как бесполезную или даже вредную, выключается
из основных алгоритмов мышления и теряет основной
трафик биотоков, сохраняясь отныне лишь как воспоминание. После этого индивид может представлять свою
прежнюю модель поведения или обработки данных,
но не может ей следовать, если только не будет ожидать
вознаграждения за это. Эффективность биологического
организма, в числе прочего, обязательно означает снижение энергозатрат при выполнении задач, поэтому, освоив
энергетически более выгодный алгоритм, мозг уже не будет задействовать старый. Это основа биохимического
устройства мозга, продиктованная нашим генетическим
материалом, и сопротивляться столь глубинным принципам устройства психосоматики невозможно.
По этой же причине, когда индивид получает и закрепляет в сознании непротиворечивое целостное представление об устройстве реального мира, которое хорошо
соответствует его опыту и хорошо объясняет наблюдаемые явления, он больше не может вернуться к сумбурной
картине мира, состоящей из беспорядочного нагромождения взаимоисключающих блоков информации.
Я построил одну из возможных моделей такого представления, и по сей день она показывает себя гораздо
более эффективной, чем многие другие. В первую очередь моей целью было определить, какое разбиение
на категории будет первичным для реального мира.
С древних времён известен мыслительный подход, когда
Вселенную разделяют на все изменяемые сущности, которые могут так или иначе влиять на наше бытие, и место, в котором все эти сущности располагаются и которое не влияет на наше бытие. Первое зовётся материей,
второе — пространством. Есть и другие представления
на этот счёт, но все они показались мне противоречивы219
ми. Основная часть из них содержит категории, которые
не проходят квалификацию на объективное существование и по определению не могут являться частями реального мира, например: «информация», «высший разум»,
«астральные проекты всего сущего». Также встречается
версия, что пространство не существует, а существует
лишь материя. Здесь ситуация немного сложнее, давайте
рассмотрим её. Во-первых, если в реальном мире не существует ничего кроме материи, то для чего тогда вообще нужно понятие «материя»? Предположим, оно позволяет понять некий признак всех реальных предметов,
но от чего этот признак должен их отличать, если кроме
материи в реальном мире ничего больше нет? Выходит,
что реальность и материальность это одно и то же,
и непонятно, зачем должны существовать два разных
термина с одним значением. Из этого можно было бы
выйти, отбросив термин «реальный мир» и оставить
только «материальный мир», считая это достаточным
для построения эффективной модели. Но так уж исторически сложилось, что во многих языках существует понятие «реальность» и большинству людей привычна эта
мыслительная категория, являясь для них одной из самых базовых, при этом материя у очень многих людей
ассоциируется только с веществом, что неверно. Выходит, что термин «материальный мир» для наибольшего
числа людей интуитивно означал бы нечто вроде «мир
осязаемых предметов, преимущественно твёрдых».
Но возникает проблема — многие из материальных
предметов, которые мы наблюдаем, мы не трогаем руками, а только верим в их осязаемость, при этом в воображении также могут возникать осязаемые предметы,
а ещё у людей бывают галлюцинации такого рода. Наблюдатель может держать одновременно в сознании
один образ твёрдого предмета, который он не трогал,
но который для него предположительно является проекцией предмета действительного, и другой образ твёрдо220
го предмета, который он выдумал, или который ему кажется. Согласно свойствам, которые он мыслит об этих
предметах, он сможет сказать, что они все материальны,
но будет ли это в самом деле так? Выходит, что понятие
«реальность» не бесполезно и даже более приоритетно,
чем материальность — образы, которые воспринимаются
извне, изначально нужно принципиально отличать
от воображаемых образов с такими же свойствами
и только потом делить их на категории. Таким образом,
мы приходим к ситуации, когда нам просто необходимо
определение реальности либо реального мира, а введение понятия «материя» в случае, если в модели кроме
материи ничего нет, не добавляет нам никакого нового
знания о реальных предметах.
Ещё одна часть проблемы заключается в том, что великому множеству людей присуще интуитивное представление о пустоте и это вступает в прямой конфликт с убеждением, что в мире есть только материя. Дело в том, что
окружающие нас предметы бывают очень различны
по своим свойствам, но есть также вездесущие свойства,
которые проявляются в любом наблюдаемом участке реального мира. Это протяжённость в трёх классических геометрических мерностях и способность участка пропускать
через себя движущиеся предметы. Известно, что при изъятии части материи из некоторого участка и при её добавлении, будут изменяться масса вещества в этом месте, его
плотность, давление, температура, величина гравитации,
часто цвет, влажность, коэффициенты отражения и поглощения света и многое другое. Значения каких-то из этих
свойств будут пропорциональны вносимым изменениям,
другие значения свойств будут зависеть от изменений менее очевидным способом. Но протяжённость в трёх мерностях и принципиальная способность участка пропускать
через себя движущиеся предметы никак не зависят от наличия, отсутствия или поведения материи в этом участке.
Смелые научные теории предполагают, что в сингулярно221
сти чёрных дыр, где плотность материи экстремально высока, происходит невесть что с пространством, но при
этом всё ещё остаётся верно, что геометрическое место
точек внутри горизонта событий чёрной дыры имеет протяжённость в трёх мерностях, а действительные свойства
сингулярности не представляется возможным изучать
не только потому, что это было бы недоступно технически,
а в первую очередь потому, что существование чёрных
дыр до сих пор не доказано: за всю историю астрономии
только два года назад впервые была сфотографирована
звезда в галактике М 87, которая приближается по свойствам к классической чёрной дыре, но не является ею
в полной мере. Вообще в последние годы всё чаще астрономы обнаруживают различные объекты, подобные, по их
мнению, чёрным дырам, но ещё ни один учёный не смог
прямо указать на настоящую чёрную дыру.
Таким образом, мы можем пока не рассматривать гипотетические локальные астрономические аномалии,
а во всех остальных местах Вселенной упомянутые мной
два свойства участков реального мира сохраняются при
любом количестве материи, сосредоточенной в них. Это
приводит к обоснованному предположению, что, возможно, эти свойства принадлежат вовсе не материи. Действительно, если отправиться в открытый космос, найти
максимально удалённый от звёзд участок без частиц
и с околонулевой величиной гравитации и максимально
оградить его от света и другого электромагнитного излучения, этот участок, согласно всем имеющимся у науки
данным, всё ещё будет обладать данными свойствами
в полной мере. Получится ситуация, когда материи практически нет, а прежние неизменные свойства участка
есть. Отсюда и появляется представление, что существует
некий нематериальный, бестелесный объект, который является лишь вместилищем для всех остальных предметов, который не взаимодействует с материей, который
имеет иную природу, нежели материя, который беспре222
пятственно может находиться в том же месте, что и материя, и бытие которого не зависит от присутствия или
отсутствия материи.
Существует возражение, что этот предполагаемый бестелесный объект следует всё равно относить к материи,
ибо эти возражающие люди уже выбрали мыслить, что реальный мир состоит только из материи. Помимо проблемы, которую я изложил выше, такой подход порождает также новую. Поскольку этот объект разительно отличается
по своим свойствам и от вещества, и от других частиц,
и от электромагнитных волн, и от гравитации, нам всё
равно пришлось бы придумать для него собственное название, при помощи которого мы выделяли бы этот объект среди всех остальных материальных объектов. Допустим, я хотел бы называть его «пространство», но слово
«пространство» почему-то запретно для упомянутой категории людей, и его нельзя использовать. Выходит, дело
лишь в словах? Предположим, я назову этот объект «материя третьего типа», и проблемы больше нет? Очевидно,
что названия не изменяют суть обсуждаемых предметов,
и возражения против использования некоторых конкретных слов в названиях не имеют научного смысла. Тогда,
возможно, я неправильно понял суть возражения, и на самом деле отрицалось само наличие неосязаемого вместилища всех остальных предметов? Но я уже привёл рассуждения о свойствах участков, поэтому данную позицию
считаю неубедительной.
Есть также проблема кажущегося противоречия, которая была однажды названа «пустая тарелка, полная котлет». Суть проблемы заключается в том, что никто и никогда не смог обнаружить пространство в чистом виде. Действительно, даже воображаемая экспедиция по нахождению участка пространства без содержания материи сразу
зашла бы в тупик, ибо сам наблюдатель является источником гравитации и электромагнитного излучения, как минимум, инфракрасного диапазона, и любой наблюдаемый
223
им участок будет наполнен исходящими от него полями.
Таким образом, я утверждаю, что существует некое совершенно самостоятельное, отдельное от материи пространство, хотя я никогда не видел ничего подобного, зато всюду видел материю в большем или меньшем количестве.
Этой ситуации однажды было дано образное сравнение:
предположим, мы видим каждый день тарелку с котлетами. Котлет в ней бывает больше, бывает меньше, они бывают с соусом или без него, бывают горячие или холодные,
иногда они располагаются в левой части тарелки, иногда
в правой, но так сложилось, что мы никогда не видим пустую тарелку. У нас полностью отсутствует опыт наблюдения пустой тарелки. Означает ли это, что тарелка не существует и не может существовать как отдельный предмет?
Означает ли это, что тарелка есть лишь неотъемлемое
продолжение бытия котлет, которое появляется только
вместе с котлетами и обязательно исчезнет в их отсутствие? Правильный ответ — нет. Перемещая котлеты внутри тарелки, мы можем изучить последовательно все участки её поверхности и сложить точное представление о её
форме и свойствах. Кроме того, наборы предметов в наблюдаемой нами тарелке могут встречаться любые,
а не только котлеты и гарнир, и свойства тарелки при этом
не изменяются. Отсюда можно заключить, что не существует неразрывной связи между котлетами и тарелкой.
Все собранные данные выглядят полностью так, будто мы
имеем дело с разными предметами, совмещёнными в соответствии с неким проектом. И хотя это лишь отдалённая
аналогия пространству и материи, тем не менее, из этого
рассуждения видно, что отсутствие опыта наблюдения
некого объекта в чистом виде не обязательно означает,
что он не существует. Кроме того, при рассуждениях
об этом следует обязательно учитывать, что вообще, когда
мы изучаем предметы, они никогда не бывают представленными в чистом виде. Например, металлический предмет не может состоять только из одних лишь атомов желе224
за или серебра — никакими техническими ухищрениями
мы пока не умеем получать настолько идеальные предметы. Также нужно учитывать, что металлический предмет
не может иметь во всех своих частях идеальную кристаллическую структуру — она содержит множество микротрещин. Можно принять такую позицию, что молекулы газов,
попадающие в эти трещины, являются неотъемлемой частью металла, что они являются обязательным составляющим элементом для проявления свойств металла и что
металлический предмет не может существовать без молекул газа. Однако научное сообщество не нашло подтверждения таким предположениям — при максимальном исключении сторонних микроскопических включений
в условиях эксперимента, подавляющее большинство
предметов неизменно сохраняют свои свойства и уж тем
более не прекращают своё бытие. Отсюда следует заключение, что, несмотря на смешанность разных сущностей
в действительном и, как следствие, реальном мире, предметы проявляют присущие им свойства не благодаря сторонним микроскопическим включениям, а вопреки им,
в соответствии с собственным устройством. Этот способ
мышления о предметах показал себя эффективным
на практике, поэтому аналогично следует воспринимать
и участок реального мира с минимальным присутствием
в нём вещества и излучения, то есть видеть в этом проявление некой инородной, нематериальной сущности, которая лишь дополнена малым количеством материи. Возвращаясь к образному сравнению, это означало бы, что
мы видим тарелку уже совсем без котлет и только
с небольшими следами соуса. Я предлагаю не оспаривать
бытие тарелки как отдельного предмета с присущим ей
постоянным набором свойств из-за следов соуса на её дне.
Наконец, я хочу обратить ваше внимание на самую
главную проблему, связанную с представлениями о пространстве. Люди, не имеющие чёткой упорядоченной системы мировосприятия, плохо разбираются с информаци225
онным хаосом в своём сознании и потому чаще всего при
рассуждениях недостаточно ясно представляют себе предмет, о котором они рассуждают. Чтобы избежать путаницы,
я специально разделил понятия действительного и реального мира. Первый — это сложнейшее и непостижимое для
нас слитное единое для всех множество предметов вне нашего сознания, второй — примитивная модель в нашем сознании, мыслительная категория, множество, разделённое
на объекты, участки, процессы и события. Теперь давайте
вспомним, с каким из этих объектов работает мышление?
Верно, с реальным миром, с примитивными объектами.
И когда мы мыслим о таких отдельных объектах, у нас
неизбежно возникает потребность дополнить эту модель
мира некой связующей сущностью, которая всё объединяет. Это вызвано описанным ранее свойством мозга не терпеть неизвестности — ему нужно объяснение для всего,
о чём он мыслит, и поэтому он требует, чтобы в модели мира в сознании свойства каждой точки были хотя бы минимально описаны.
Представим себе, например, два отдельно стоящих автомобиля на городской улице. Что находится между ними?
Очевидный ответ — воздух. Но воздух состоит из молекул
газа, которые на микроскопическом уровне находятся
в относительно очень большом удалении друг от друга.
К тому же, согласно утверждённой сегодня научной теории, атомы в составе молекул почти полностью пусты
и лишь в некоторых местах содержат такие сгустки материи, как электроны, протоны и нейтроны. Что находится
между ними? Без представлений о пустоте ответить
на этот вопрос либо очень сложно, либо речь пойдёт о полях, которые, безусловно, там присутствуют, но свойства
полей распределены неравномерно, и способность участков реального мира пропускать предметы вовсе не пропорционально напряжённости полей, которые в них присутствуют. Выходит, что замещение пустоты полями
в данном случае работает плохо. Гораздо проще мыслить,
226
когда у нас есть представление о пустоте, которая соединяет детали мыслимых нами моделей в нечто единое целое, а полями мы во многих случаях можем пренебречь.
Но если в основании бытия действительно находится
некая пустота, то является ли она полной идеальной пустотой или только приблизительно напоминает таковую?
Это уже совсем сложный вопрос, и для нашего мышления
и уровня технического развития такой уровень глубины
познания пока недоступен. Мы всё ещё не понимаем, как
в точности устроен мир вокруг нас. Тем не менее, для
эффективного обмена информацией мы вынуждены постоянно использовать такие слова как «пустота», «свободное место», «пространство». Если исключить такое понятие из мышления, получится, что между молекулами газа
либо нет совершенно ничего, но при этом между разными парами молекул находится разное количество этого
ничего, либо между ними находятся поля, и нам придётся измерять всё вокруг переменчивыми и разнородными
полями. Так мыслить крайне неудобно и неэффективно,
поэтому нам всё равно придётся принять, что между молекулами кроме полей также находится ещё нечто однородное. Если назвать это материей, то мы вернёмся
к уже описанной проблеме — молекулы и участки между
ними разительно отличаются по свойствам, и даже если
всё это назвать материей, нам придётся придумать отдельную категорию внутри материи, чтобы называть эти
специфические участки. Я считаю, что в данном случае
удобнее назвать их пространством, имея в виду пустоту,
хотя данные участки и не являются совершенно пустыми.
Если нас интересует, сколько товаров может разместиться внутри складского помещения, мы также можем
пытаться мыслить только о материи и употреблять выражения вроде «в нём есть 120 тысяч кубометров воздуха».
Но если мы попытаемся сделать такой подход универсальным для всех случаев, сразу возникнет бесчисленное
множество проблем. Например, некоторые предметы бу227
дут содержать в себе не воздух, а сжиженный газ. Другие
будут наполнены твёрдыми телами, а между ними дополнительно будет находиться воздух. Как в таком случае
точно передать другим людям, сколько предметов они
смогут разместить внутри некоторого объекта? А если
в герметично закрытой ёмкости находится разрежённый
воздух, то верно ли, что передаваемая нами величина
объёма этой ёмкости имеет отношение именно к воздуху? Ведь если мы продолжим откачивать воздух из сосуда, то молекул газа в нём будет становиться меньше
и меньше, а объём мы будем наблюдать тот же, что прежде. Выходит, что объём принадлежит в первую очередь
не газу. Именно здесь на помощь приходит представление о пустоте, о пространстве. Стоит лишь посчитать
внутренние длину, ширину и высоту помещения склада
или ёмкости, при условии, что они имеют форму параллелепипеда, и перемножить полученные значения, как
мы сразу получим точное знание об их вместительности.
Но что такое эта вместительность? Мы ведь не считали количество газа или жидкости. Мы посчитали количество того самого «свободного места», оно же «пустота»,
оно же «пространство». Это абстракция, абсолютно необходимая нашему мышлению для успешного построения
модели реального мира, для взаимодействия с ним, причём абстракция не вымышленная, а являющаяся проекцией некоторой части действительного мира. Можно называть или не называть её пространством, но пустота,
объединяющая все мыслимые нами объекты в одну целостную модель, обязательна для мышления и имеет действительное происхождение, даже если мы не воспринимаем полный набор её истинных свойств. И хотя пока
не представляется возможным, чтобы в действительном
мире существовали полностью пустые места, но это всё
ещё не отменяет возможности, что его вездесущей основой служит некий непрерывный бестелесный объект, находящийся в слиянии с наполняющими его сущностями
228
и продолжающий своё бытие при устранении этих сущностей.
Итак, реальный мир в научном материализме делится
на пространство и материю. Нам потребуются определения этих терминов, но это достаточно непростая задача,
когда имеешь дело с самыми базовыми мыслительными
категориями, поэтому к определениям мы будем подбираться постепенно. Первым я бы хотел рассмотреть пространство, и вот почему. Хотя и в любом исследуемом
участке реального мира всегда присутствует материя,
всё же в сознании большинства людей материю принято
делить на отдельные отстоящие друг от друга на некоторое расстояние объекты, и поэтому субъективно ощущается, что пространство целиком больше по размеру, чем границы материи, и что объём пространства больше, чем
объём материи. Это ощущение подкрепляется также тем,
что людям довольно легко представить себе материю конечной в своей протяжённости, но очень трудно представить конечным пространство. К тому же мыслимое людьми пространство чаще всего однородно и стабильно
по своей природе, в отличие от материи, поэтому неудивительно, что для многих мыслителей оно является первичным в их картине мира.
Теперь давайте рассмотрим проблему определения
в случае с пространством. Есть разные подходы к определениям терминов, но наиболее распространённый
в общем выглядит так: сначала мы называем некое множество, к которому относится определяемый термин
и которое предположительно должно быть знакомо получателю информации, а затем указывается ряд специфических признаков этого конкретного объекта, которые
в совокупности позволяют безошибочно выделить его
среди всех других объектов этого множества. Например,
если нам требуется дать определение апельсину, то, согласно описанному методу, нам следует начать со слова
«плод», предполагая, что получатель информации дол229
жен быть знаком с особенностями размножения покрытосеменных растений1 и что он мысленно перенесёт все
обязательные признаки плодов на выстраиваемую модель апельсина в его воображении. Затем нужно будет
добавить отличительные признаки апельсина в необходимом количестве, чтобы получатель информации
не смог спутать его с другим случайным плодом, и этого
будет достаточно. Но когда речь заходит о пространстве,
возникает затруднение с определением множества, к которому его следовало бы отнести и которое к тому же
было бы знакомо каждому человеку. Для этого должны
существовать объекты, подобные пространству, но отличающиеся от него по некоторым признакам. Некоторые
учёные, философы и другие случайные люди представляют себе такие объекты, но большинство людей мыслят
лишь одну пустоту и не мыслят подобных ей иных пустот. Таким образом, приходится отказаться от способа
определения пространства через причисление его к множеству родственных ему объектов.
Существует другой подход к определению пространства, который заключается в том, что его называют объектом, а затем перечисляют его свойства. Этот способ является попыткой удержаться в рамках канона, сохранив привычную форму определения. Согласно определению, объект — это часть многообразия, которая выделяется из него
по некоторым признакам. Пространство, несомненно, соответствует этому определению, ибо его можно выделить
из многообразия «реальный мир» по его признакам. Множество «объекты» действительно включает в себя про-
Покрытосеменные отличаются т. н. двойным оплодотворением, при
котором одна мужская половая клетка сливается с яйцеклеткой, а вторая сливается с центральной клеткой зародышевого мешка. Первое слияние клеток приводит к появлению семени, второе — к возникновению
питательной ткани вокруг него; всё это в совокупности зовётся плодом.
1
230
странство, поэтому высказывание «пространство — это
объект» имеет формальный смысл. Проблема же заключается в том, что «объекты» — это слишком общая категория,
не позволяющая понять о включённых в неё предметах ничего, кроме того, что их можно выделить из многообразия
по некоторым признакам. Следовательно, когда человек
слышит «пространство — это объект», он понимает о предмете обсуждения только то, что его возможно будет выделить среди информационного хаоса в сознании, как и любой другой мыслимый предмет, и больше ничего. Когда
следом приводится список свойств пространства, этот человек, если хочет осмыслить это понятие, должен удержать
в сознании все эти свойства, попытаться представить их
в единой модели, хотя слово объект не помогло ему представить, какой базовой мыслимой сущности следует задавать эти свойства, а затем он должен сравнить эту плохо
работающую модель со всеми известными ему объектами
в реальном мире и найти искомый. Хотя это и допустимый
метод, я не считаю его удачным. Дело в том, что при определении апельсина через слово «плод» мы сразу же вспоминаем свой опыт взаимодействия с различными плодами
и точно понимаем, в каком разделе нашей модели реального мира находится определяемый объект и чего от него
приблизительно можно ожидать. В случае же с пространством, определяемым через слово «объект», такого понимания не наступает. Как следствие, не имея собственного
представления о пространстве и столкнувшись с определением этого термина впервые, многие не смогут быть уверены, верно ли они определили, о каком точно объекте реального мира идёт речь и является ли он единственным
в своём роде, или также есть подобные ему. Между тем, научный материализм предполагает быть максимально эффективной системой воззрений и потому должен обладать
максимально непротиворечивой и доступной для освоения
понятийной базой. Поэтому применение такого определения не является очень удобным.
231
Третий подход к определению — это попытка передать
смысл понятия через использование некоторой базовой
мыслительной категории, которая интуитивно понятна
наибольшему числу людей. С детства практически любому
человеку знакомо понятие «пустота». Спросите у ребёнка,
может ли он представить себе пустоту размером с телевизор или кошку, и почти наверняка он ответит, что может.
Возможно, если бы мы жили в подводном мире и никогда
не наблюдали полостей без воды в них, то вместо «пустоты» мы бы употребляли слово «вода», имея в виду, что если в каком-то участке нет никаких сущностей, то вода
в любом случае есть. Но в наших сегодняшних условиях
существования, когда мы окружены воздухом, которого
в обычных условиях не видим, и также имеем представление о безвоздушных полостях внутри предметов, без
представления о пустоте целостная картина мира просто
не выстраивается. И коль все люди имеют неплохое представление о пустоте и успешно используют это понятие
при обмене информацией, это удобно использовать для
определения пространства. Но чтобы использовать этот
термин в определении, нужно понять его значение. Что же
подразумевают, когда говорят «пустота»? Какими обязательными свойствами обладает этот объект? Одно из них
очевидно: это протяжённость в трёх мерностях. Никогда я
не слышал, чтобы хоть один человек считал пустоту
непротяжённой, то есть точкой без размеров. Второе известное свойство также надёжно сопутствует пустоте,
сколько бы я ни опрашивал разных людей. Это способность беспрепятственно пропускать через себя движущиеся предметы. Как мне показалось, именно это свойство
принято субъективно считать основным, определяющим
для пустоты. Люди подразумевают, что обычно вездесущая материя затрудняет перемещение предметов, оказывая сопротивление, а вся суть пустоты заключается
в устранении этих затруднений. При этом протяжённость
в трёх мерностях обычно мыслится людьми лишь как
232
некая данность, неизбежно обусловленная устройством
действительного мира, но не являющаяся приоритетной
определяющей для пустоты.
Как бы то ни было, мы разобрались, что под термином «пустота» люди практически всегда подразумевают
два обязательных свойства. Я проводил исследования
и выяснил, что просьбы более подробно описать свойства
пустоты приводят к гораздо менее уверенным и противоречивым ответам. Мне приходилось слышать версии
о присутствии микроскопических нематериальных сущностей внутри пустоты, которые находятся в постоянном
движении, причём по одним версиям это ни к чему
не приводит, а согласно другим, эти сущности иногда порождают материю. Кто-то утверждает, что пространство
может искривляться, а кто-то отрицает такую возможность. Кто-то считает, что оно непрерывно, а кто-то считает непрерывность невозможной. Всё это разнообразие
вариантов ничуть не помогает пониманию друг друга
при общении, поэтому мне пришлось заключить, что
у пустоты есть лишь два очевидных свойства, о которых
люди обычно согласны.
Способ определения пространства через понятие «пустота» показался мне поначалу весьма привлекательным
из-за своей повышенной доступности для понимания.
Но всё же такое определение не было бы удовлетворительным. Дело в том, что реальный мир определяется через
объективное существование, которое является оценочным
критерием для объектов и участков; исследование также
по определению применяется к объектам и участкам. Если
указать в определении, что пространство есть пустота, это
вызвало бы затруднение. Дело в том, что, если в данном
случае подразумевать пустоту как вездесущий объект,
пронизывающий всю Вселенную, тогда термин «пространство» попросту лишний, и нужно сразу вводить в описание
реального мира термин «пустота», что затруднило бы различие бытовых и научных разговоров. Если же подразуме233
вать пустоту в определении пространства не как объект,
а просто как материал с определёнными свойствами, то
потребуется дополнительно пояснять, что пространство —
это объект, чтобы оно попало в состав реального мира. Если такое пояснение будет находиться вне определения, то
во многих случаях оно будет упущено из вида, и это вызовет противоречия. По этой же причине я отказался от привлекательного для меня вначале определения «реальный
мир — это всё то, что существует объективно». К этому
определению постоянно приходилось прилагать дополнительные пояснения, что реальный мир является лишь
мыслительной категорией, иначе собеседники путали реальный мир с действительным. После осознания значимости этой проблемы, пояснения были включены в определение. Размышляя об этом, я решил, что для нормального
взаимодействия понятий в соответствии с данными им
определениями, пространство всё же должно быть определено как объект.
Пространство — это однородный непрерывный реальный объект, который протяжён в трёх мерностях, заполняет весь реальный мир и не может взаимодействовать с любыми другими реальными объектами, в том
числе влиять на их движение, а также быть субъектом
или объектом одностороннего воздействия с участием реальных объектов.
При этом подразумевается, что
взаимодействие — это изменение двумя или более
сущностями бытия друг друга, то есть обоюдное одновременное изменение их свойств или поведения, независимо
от присутствия или отсутствия сторонних сущностей.
Строго говоря, приведённое определение пространства излишне расширено, если заранее знать, что такое
234
взаимодействие. В самом деле, поскольку изменение
движения предмета, согласно определению взаимодействия, является изменением его бытия, неспособность
пространства взаимодействовать с предметами автоматически означает, что оно не может влиять на их движение.
К сожалению, для большинства людей это не может быть
очевидным в ту же минуту, когда они впервые прочтут
эти определения, и для внесения ясности я позволил себе
это необязательное дополнение.
Что касается последнего уточнения об одностороннем
воздействии, в науке давно утверждено, что его не бывает,
а бывает только взаимодействие; закон сохранения энергии1 и третий закон Ньютона2 говорят как раз об этом.
Но следует помнить, что данная книга не предназначена
для повышения квалификации состоявшихся учёных специалистов, напротив, здесь даётся базовая философская
модель мира, которая должна загружаться в неподготовленное сознание ещё прежде каких-либо серьёзных наук.
И для несведущих людей вовсе неочевидно, что одностороннего воздействия во Вселенной не существует — в этом
легко можно убедиться, проведя соответствующий опрос.
Поэтому здесь специально уточняется, что пространство
не только не может взаимодействовать с предметами,
но и не может также участвовать в одностороннем воздействии.
Итак, в качестве ключевого критерия для разделения
материи и пространства я использовал их потенциал для
изменений мира, данного нам в ощущениях, как это делаЛибо принцип сохранения энергии, который гласит, что в изолированной физической системе сумма происходящих и потенциальных изменений материи, выраженная численным значением, всегда остаётся
неизменной
2
Силы взаимодействия двух материальных точек равны по величине,
противоположно направлены, и действуют вдоль прямой, соединяющей эти материальные точки
1
235
ли философы тысячи лет назад. Материя обладает таким
потенциалом, а пространство — нет.
У меня возникало искушение указать в определении,
что пространство это объект, не выраженный телесно,
но при дотошных рассуждениях становится понятно, что
телесность чего-либо — это свойство, которое по своей сути не отличается от материальности; этот термин пригоден для приблизительных объяснений, но не очень хорош
для определения, иначе пространство пришлось бы определять через материю. По той же причине я не указал
в определении, что пространство не может взаимодействовать также с материей вообще и что оно может присутствовать и присутствует повсюду одновременно с материей. Любое упоминание материи приведёт к тому, что,
вместо первичного разделения реального мира на две разнородные сущности по некоторому критерию, сначала
нам пришлось бы сложить понимание о материи, и только
потом, на базе этого понятия, построить производное
представление о пространстве. Это не соответствовало бы
логике построения модели мира от большего к меньшему,
которая весьма удобна для восприятия. Также если
не привязывать определение пространства к нашему субъективному реальному миру и просто указать в определении, что пространство не взаимодействует с материей,
для сохранения единства картины мировосприятия было бы тогда правильно и определение материи не связывать с нашим бытием и нашим представлением о реальном мире, а у меня такого определения нет; подробнее
о материи мы поговорим позднее. Всё-таки мы делим мир
на категории относительно наших нужд и задач, поэтому
в основе определения оставлены мыслящие субъекты и их
представление о мире.
Несмотря на такое определение, для многих поначалу
будет гораздо проще понять пространство, представляя
себе пустоту. Но и здесь нужны комментарии. Проанализировав свой опыт общения с людьми на эту тему за мно236
го лет, я сделал вывод, что представления о пустоте разнятся в зависимости от того, как человек мыслит о материи. Основная масса людей считает, что в любом месте
возможно создать пустоту, если убрать из этого участка
материю. При этом те, кто считают материю непрерывной, полагают, что там, где есть материя, нет пустоты
и пустота рождается только тогда, когда из этого места
устранена материя. Другие, которые знают, что атомы
по большей части пусты, склонны считать, что почти полная пустота постоянно присутствует повсюду, как минимум, соседствуя с материей в каждом малом участке,
а многие считают, что пустота как вместилище всего сущего всегда присутствует с материей в одном месте одновременно. Но сторонники любой из этих версий согласны, что
если удалить материю между двумя пустотами, то они
объединятся в одну пустоту, не имеющую качественных
различий между своими частями. Отсюда понятно, что даже когда люди мыслят о конечной пустоте, ограниченной
стенками некоего полого предмета, они осознанно или
интуитивно представляют её частью единой всеобщей пустоты, которая простирается безгранично, либо считают
возможным сколько угодно расширять одну ограниченную пустоту без изменения её свойств. Таким образом,
наиболее распространённый способ мыслить о пустоте —
это представлять её единственным в своём роде объектом,
который, в отличие от материи, первичен для любого исследуемого участка, не может быть удалён из него и который может быть явлен нашему восприятию в виде конечных отдельных объектов, но при этом остаётся единым
неразрывным, даже если во многих его местах присутствуют сгустки материи.
Поскольку нам нужна максимально эффективная картина мира, нам необходимо остановиться на таком представлении о пространстве, которое будет соответствовать
свойствам реальности хотя бы в абсолютном большинстве
случаев, не вызывая противоречий. В соответствии с этой
237
целью, в научном материализме пространству задан определённый набор свойств, хотя они не доказаны совершенным способом и, возможно, не могут быть доказаны. Здесь
в очередной раз следует вспомнить, что мы лишь упорядочиваем своё мышление, чтобы сделать его более подходящим для решения задач, а не порождаем или уничтожаем
действительные сущности вне нашего сознания. Модель
пространства, описываемая здесь, достаточно проста для
освоения и достаточно эффективна для применения, а будущие научные открытия могут внести в неё правки, если
существование пустоты в действительном мире будет доказано и она будет изучена до неведомых ныне глубин. Это
касается и реального мира в целом. Тем не менее, было бы
большой ошибкой недооценить важность приводимой
здесь системы воззрений. Слишком большое количество
людей имеют привычку рассуждать, имея в голове лишь
разрозненные клочки противоречивой информации, и, как
правило, эти рассуждения абсурдны и вредны. Для грамотного мышления просто необходимо надёжно освоить целостную гармоничную модель реального мира, получить
единую для всех отправную философскую базу, от которой
возможно строить полезные рассуждения и при помощи
которой можно максимально эффективно обмениваться
полезной информацией. В будущем эту модель можно будет изменять или дополнять по мере необходимости,
но принципиально важно выполнить сначала труд по её
выстраиванию в сознании. Без этого грамотное мышление
невозможно.
Итак, давайте рассмотрим свойства, которыми наделено пространство в научном материализме. Начнём
с непрерывности. Существуют разные представления
об этом свойстве. Для некоторых людей объект любой причудливой формы, пока он не разделён на две совершенно
отдельные части и не содержит полостей, является непрерывным. Для других массив пены или сфера также являются непрерывными объектами. В научном материализме
238
под непрерывностью пространства подразумевается, что
не существует ни одной точки, где бы пространства
не было. Подразумевается, что во всём реальном мире
в любом месте, независимо от наличия или отсутствия материи, всегда обязательно есть пространство, и не существует никаких прерываний внутри пространства. Такой
мыслительный подход чужд людям, которые привыкли
воспринимать пустоту только как локальное отсутствие
материи и которые не представляют себе пустоту там, где
есть материя. И всё же таким людям стоит изменить свои
мыслительные привычки на этот счёт. Дело в том, что, если
представлять пустоту только там, где нет материи, решение практических задач резко затрудняется, а это противоречит нашей изначальной цели. Если есть помещение,
в котором есть воздух и несколько ящиков, то описанное
сейчас представление о пустоте не поможет нам верно
мыслить о максимальной вместительности данного помещения. Чтобы рассчитать максимальную вместительность,
нам придётся игнорировать воздух и ящики, и мы будем
мыслить об объекте, который не совпадёт с мыслимым количеством пустоты в помещении. Кто-то скажет, что мы
вычисляем объём помещения и что не следует путать его
с пустотой, но это будет ошибкой, так как объём — это физическая величина, количественная мера, чистая идея,
свойство, которое только описывает протяжённые объекты, а не является таким объектом. При этом если попросить человека показать руками и описать словами полезный объём помещения, он покажет некий объект, простирающийся от стен до других стен, от пола до потолка. Так
происходит подмена понятий: то, что люди называют полезным объёмом, они на деле мыслят как протяжённый
объект, свойства которого, в числе прочего, могут быть выражены и такой количественной характеристикой, как объём. И как же называть этот объект, ограниченный стенами
помещения, чтобы не возникали противоречия в мышлении? Если мыслить о пустоте как о локальных полостях
239
среди материи, то этот объект вообще не получится представлять как нечто единое, он будет суммой молекул воздуха и микроскопических пустот между ними. Мыслить таким образом неудобно. На практике же мы вообще никогда
не имеем дела с полной пустотой, а также существуют проблемы измерения свободного места материальными категориями, которые уже были описаны мной ранее, поэтому
снова возникает путаница при попытках мыслить о вместительности помещения. Но стоит представить, что вся
вселенная изначально состоит из вездесущего бестелесного объекта, который мы называем пространством, и только
затем в нём может присутствовать материя и свободно перемещаться в пределах этого объекта, как множество трудностей мышления исчезают.
Пространство присутствует в реальном мире повсюду, в том числе и там,
где есть материя
Мы можем посчитать, сколько всего пространства находится между стенами помещения, не обращая внимания
на материю. Это обеспечит нас надёжными полезными
данными для ведения хозяйственной деятельности, даже
если отрицать, что пустота как первичная основа действительного мира на самом деле возможна. В связи с этим
240
наиболее эффективно представлять пространство присутствующим в любой и каждой точке реального мира, одновременно с материей либо без неё. Согласно этой модели,
все материальные объекты находятся и перемещаются
среди пространства, не меняя его количества и всегда
имея внутри себя помимо материи также пространство.
Итак, остановимся на том, что пространство непрерывно
и, следовательно, присутствует с материей в одном месте
одновременно во всех случаях.
Следующее свойство пространства — однородность.
Оно означает, что пространство проявляет себя совершенно одинаково в любой точке. Чтобы лучше представлять себе свойство «однородность», нужно для начала
понять, что однородность бывает полная и частичная, то
есть однородность по всем свойствам либо лишь по некоторым. На практике нам всегда придётся иметь дело с частичной однородностью, то есть какие-то свойства предметов будут иметь разные значения в разных точках,
а какие-то — одинаковые, с учётом погрешности измерения. Например, кусок глины может иметь одинаковый
химический состав в каждой своей точке, но разную температуру. Камень может иметь одинаковый цвет в каждой точке, но разные коэффициенты твёрдости в разных
точках. Когда же речь идёт о пространстве, подразумевается, что абсолютно все его мыслимые признаки совершенно одинаковы в каждой точке.
Также пространство предположительно имеет бесконечный размер, либо предположительно бесконечно.
О пространстве следует мыслить как о бесконечно протяжённом объекте по нескольким причинам. Во-первых, никакие научные изыскания не позволили до сегодняшнего
дня обнаружить где-либо границу, где заканчивался бы
мир, данный нам в ощущениях, и, следовательно, предполагаемый действительный мир. Соответственно, если пространство есть в любом участке реального мира, то его
граница также до сих пор не была найдена. Во-вторых, та241
ковые границы субъективно трудно вообразить большинству людей. В-третьих, если граница пространства и будет
обнаружена, то уже достоверно известно, что её нет в пределах миллионов световых лет вокруг нашей звёздной системы. Поскольку на сегодняшний день скорость света
принято считать максимально возможной в природе,
с имеющимися у нас сейчас технологиями мы и за тысячи
лет не сможем даже близко подобраться к границе пространства, и поэтому на практике в обозримом будущем
не столкнёмся с его конечностью. Хорошо, но если граница пространства пока не была найдена, то почему сказано,
что оно бесконечно предположительно? Главным образом
это следует указывать по той причине, что человеческая
жизнь конечна, и поэтому, сколько бы мы ни путешествовали в одном направлении, мы не сможем достоверно убедиться, что протяжённость чего-либо действительно бесконечна. Даже если когда-нибудь мы расширим известную
нам область космоса в миллиарды раз и найдём границы,
после которых больше нет частиц, а есть лишь пространство и ослабевающее с расстоянием излучение, то, даже
пролетев в одном направлении посреди этого пустого пространства миллион лет, мы так и не узнаем, действительно ли оно бесконечно. Всегда существует вероятность, что
конец пространства находится всего лишь на километр
дальше, поэтому нельзя обоснованно утверждать, что пространство бесконечно, это лишь выбранная позиция. Для
нашего мышления эффективно считать пространство бесконечным, но эта бесконечность не может быть проверена
экспериментально. Вот почему, называя пространство
бесконечным, ради научной строгости всегда нужно добавлять, что не знаем этого достоверно и что однажды наше знание об этом может измениться.
Напоследок, пространство никак не взаимодействует с другими реальными объектами. Это обязательное свойство пространства, без которого само понятие не имело бы смысла, ведь базовое разделение мира
242
на материю и пространство как раз и задано через способность изменять наше бытие. Это свойство включает
в себя то, что подразумевается одним из двух очевидных
свойств пустоты — способность пропускать через себя
движущиеся предметы. Но базовое представление людей
о пустоте не включает в себя все передаваемые здесь характеристики пространства. Некоторые люди считают,
что пространство не препятствует перемещению материальных предметов, но способно воздействовать на них
химически, менять их форму или внутреннюю структуру
механически либо заряжать их электрически. Такое представление о пространстве не имеет смысла, потому что
нарушает изначальное представление о присутствии
в мире вездесущего объекта со свойствами пустоты, который вмещает в себя материю. Если бы этот объект воздействовал на материальные предметы, он сам был бы
материей, а не пустотой, и мы снова пришли бы к модели реального мира, где есть только материя, что неудобно для нас. Таким образом, для поддержания эффективности нашей картины мира мы просто обязаны принять,
что пространство не может взаимодействовать ни с какими объектами никогда, а также не может участвовать
в односторонних воздействиях.
На вопрос взаимодействия сущностей в реальном мире вообще следует обратить особое внимание. Если представить одностороннее воздействие одного предмета
на другой, это означало бы, что физическая работа выполняется без затрат энергии, как, например, в случае тяжёлого маятника, который разрушал бы предметы, встречающиеся ему на пути, но продолжал бы раскачиваться
с неизменными скоростью и амплитудой колебаний. Как
ни пытались исследователи в разные времена обнаружить
процессы с таким свойством и создать вечный двигатель,
до сих пор это никому не удалось. В связи с этим верно будет исключить из мышления идею о том, что некоторые
реальные объекты могут односторонне воздействовать
243
на другие. И здесь возникает противоречие для тех, кто
мыслит о мире, данном нам в ощущениях, каким-то иным
способом, не полагаясь при разделении информации в сознании на критерий «объективное существование». Такие
люди, например, могут считать идеи реальными сущностями и приводить примеры, когда идея воздействует
на свойства или движение материи, но сама при этом
остаётся неизменной. Для таких людей проекты вечных
двигателей, не содержащие расчётов преобразований
энергии и обоснованные словами «такой-то принцип заставляет эти предметы вести себя следующим образом…»,
кажутся стоящими внимания, и они не могут обнаружить
в своих рассуждениях ошибку. Изобретение вечного двигателя было бы исключительно полезным событием для
человечества, но, тем не менее, фактическая несостоятельность всех таких проектов, а также бесчисленное количество других экспериментов показали на практике, что
идеи существуют не точно таким же способом, как существуют материальные предметы, и что идеи не изменяют
материю непосредственно, а изменяет её другая материя.
Именно поэтому в научном материализме идеи и материя
разделены по признаку объективного существования
в разные мыслительные категории, а между объектами реального мира считается возможным лишь взаимное,
но не одностороннее воздействие. Такая модель попросту
более качественно описывает накопленный человечеством опыт решения задач. Итак, в реальном мире не существует одностороннего воздействия одних объектов
на другие, материальные объекты могут лишь взаимно изменять бытие друг друга, пространство же не изменяется
ни при каких обстоятельствах и, соответственно, не взаимодействует с материей.
Также следует рассмотреть проблему, которая часто
возникает у людей, впервые изучающих научный материализм. При изучении пространства они спрашивают: как
оно может относиться к реальному миру, если определя244
ющим признаком для этого является объективное существование, а в основе объективного существования лежит
принцип исследования объекта двумя или более людьми?
Как можно исследовать пространство, если с ним нельзя
взаимодействовать? Действительно, такие вопросы могут
показаться уместными, а модель реального мира противоречивой в данном месте, если воспринимать исследование как взаимодействие с изучаемым предметом. Чаще
всего эти люди мыслят об исследовании именно таким
способом. Они думают: я ускоряю рукой бросаемый камень, он сопротивляется ускорению, из-за этого я ощущаю взаимодействие с ним и таким образом изучаю его,
а с пространством я не могу так сделать, поэтому не могу
его изучать. Таким людям следует отвергнуть своё интуитивное представление об исследовании и воспользоваться
определением, которое я привёл в предыдущей главе. Исследование происходит не только при непосредственном
взаимодействии исследователя с объектом, но и при опосредованном восприятии его, например, через свет или
звук, а также при проведении экспериментов в отношении изучаемого объекта. Если найти участок, максимально очищенный от материи, и вы посмотрите на него, то,
хотя вы и не получите разнообразного и последовательно
меняющегося зрительного опыта, это не будет означать,
что вы не получили совсем никакого опыта. Отсутствие
излучения из определённого участка — это также полезный опыт, и он должен быть добавлен к вашему представлению о пространстве. Если вы попытаетесь передавать в пустом пространстве звук, проводить через него
электрический ток, размещать в нём различные поля, зажигать пламя и запускать в нём струи из ручного огнетушителя, вы соберёте ещё много опыта, и весь он будет
относиться к пространству. Таким образом, пространство
вполне возможно исследовать, несмотря на его нематериальность, и поэтому возможно причислить его к реальному миру, не создавая противоречий. Напоминаю, что
245
свойства участков с минимальным содержанием материи
неизменно проявляются объективным, невымышленным
образом, и нам лишь остаётся выбрать, какое название
дать увиденному. В научном материализме эти свойства
приписываются вездесущему однородному объекту, который назван пространством.
Краткое содержание:
Для грамотного мышления нам необходимо представление о пространстве. Участки с минимальным содержанием материи стабильно сохраняют некоторые свойства,
как будто первоосновой действительного мира является
некий особенный объект, отличный от материи. В научном материализме принято называть эту первооснову
пространством. В бытовом понимании пространство —
это пустота, но следует понимать это не как локальную полость среди материи, а как бесконечно простирающийся
во все стороны объект, который присутствует повсюду одновременно с материей и который обнаруживает себя, когда материя удаляется из некоторого участка. Пространство делает модель реального мира целостной и позволяет
эффективно мыслить о предметах и решать задачи. Поэтому реальный мир следует разделять на пространство
и материю.
Подразумевается, что пространство:
1. Обладает протяжённостью в трёх мерностях
2. Никак не взаимодействует с материей, в том числе
не препятствует её движению
3. Однородно, то есть во всех точках проявляет себя совершенно одинаково
4. Предположительно обладает бесконечным размером.
5. Непрерывно, то есть не существует ни одной точки,
где бы пространства не было.
246
Глава 8. Материя
Существует распространённая ошибка, когда люди путают понятия «вещество» и «материя». Чаще всего обыватель скажет, что материя — это то, из чего сделаны все
предметы, которые мы наблюдаем, с которыми мы имеем
дело, и в качестве примеров будет приводить твёрдые тела,
жидкости и газы. На самом же деле он будет подразумевать
то, что в науке принято называть химическим веществом.
Вещество вообще — понятие более широкое, но оно всё
ещё не совпадает с понятием «материя», и люди за пределами науки очень редко встречают его и редко знакомы
с его смыслом. Что же касается химического вещества, это
атомы, составные молекулы и их массивы. Ионы и изотопы
также являются веществом, потому что являются ближайшими родственниками атомов: ион, согласно принятой сегодня планетарной атомной модели Резерфорда — Бора,
является атомом с изменениями в электронной оболочке,
а изотоп обладает изменённым ядром. Каждое вещество
наделено некоторыми уникальными свойствами, и, согласно принятой стандартной физической модели, базовым
мельчайшим носителем этих свойств является молекула,
состоящая из одного или множества атомов. При взаимодействии с другими веществами молекулы могут обмениваться атомами, соединяться, образовывать одно или
несколько новых разных веществ с новыми свойствами,
благодаря новой комбинации исходного набора атомов.
У науки есть весьма убедительные основания полагать, что
атом не является неделимым, а состоит из более мелких
отличных друг от друга частей, и что такие же составные
части, а также другие, подобные им и не очень, в большом
количестве встречаются повсюду во Вселенной. Это означает, что химическое вещество — лишь часть всех объек247
тов, которые мы можем встретить. Его отличие состоит
в том, что оно обладает относительно высокой степенью
организации на микроуровне по сравнению с прочими частицами — вместо простых одиночных объектов оно представляет собой сложные системы разнообразных частиц.
Но если нагреть предмет до сотен тысяч градусов, его атомарная структура разрушается, уровень организации его
микроскопических частей падает, и, тем не менее, мы всё
ещё наблюдаем массивный объект, который может взаимодействовать с окружающими предметами. Это уже
не химическое вещество, но всё ещё вещество. И здесь пора вспомнить о ещё одном типе объектов, которые имеют
большое значение для нашего бытия — поля. Электричество, магнетизм, свет — это вездесущие и очень знакомые
нам явления, которые возможны благодаря полям. Поля
также относятся к материи, хотя их нельзя увидеть или пощупать. С отношением к полям в науке сложилась неоднозначная ситуация. Кто-то уверенно причисляет гравитацию к полям и ожидает открытия гравитона — мельчайшего переносчика гравитации. Другие, основываясь на некоторых идеях общей теории относительности Эйнштейна,
склонны считать, что гравитация — это не поле, а лишь искривление пространства, которое неизбежно сопутствует
объектам с массой. Электростатические явления и магнетизм объединяют в единое поле — электромагнитное, которое якобы проявляет себя по-разному в разных условиях, опять же согласно теории относительности. Также есть
так называемые сильное и слабое взаимодействия, которые вместе с электромагнетизмом и гравитацией относятся к четырём фундаментальным взаимодействиям в физике. Сильное и слабое взаимодействия, которые якобы влияют на устройство и поведение атомов, являются лишь
теоретически обоснованными и предполагаемыми. Этим
явлениям недостаёт очевидности и доказанности ввиду
технической недоступности наблюдения атомного ядра,
но они введены в науку, чтобы объяснить наибольшее чис248
ло известных на сегодня экспериментов. Таким образом,
материя — гораздо более сложная для понимания вещь,
чем пространство. Если мы попытаемся изучить все современные научные представления об устройстве материи,
мы быстро утонем в водопаде сложной информации, а также вскоре попадём в область споров, гипотез и противоречивых открытий. Кроме того, много из этой информации
будет редко применимо при решении задач, и поэтому такую информацию трудно будет удерживать в памяти длительное время. Поэтому в научном материализме приводится максимально упрощённое представление о материи,
достаточное для понимания основных физических и химических явлений и для эффективного мышления на повседневном уровне. Каждый, кто изучает научный материализм, должен помнить, что, по мере своего приближения
к проблемам современной физики, он должен будет дополнять свою базовую модель реального мира последними научными открытиями и обсуждать это с другими людьми,
чтобы в дальнейшем не возникали затруднения при передаче полезной информации.
Как было сказано в предыдущей главе, материей принято называть всё, что может изменять наше бытие.
Но не следует принимать за аксиому, что, кроме пространства и материи, больше ничего не может существовать. Если мыслить о вещах научно, то есть беспристрастно, у нас
нет очевидных причин считать, что мир, данный нам
в ощущениях, существует обязательно ради нас, людей,
и что всё существующее в нём обязательно должно быть
различимо нами или влиять на наше бытие. Вполне состоятельно допущение, что в действительном мире, который,
по-видимому, является источником наших ощущений, могут существовать предметы, с которыми мы никак не можем взаимодействовать и поэтому никогда не сможем их
познать. Таких предметов потенциально может быть великое множество повсюду, в том числе и в одном месте с нами, они могут взаимодействовать друг с другом неким
249
непостижимым для нас способом и даже могут быть разумными. Но если мы не можем с ними взаимодействовать, то
для нашей картины мира они в любом случае неактуальны.
Поэтому есть нечто подобное в действительном мире или
нет, оно не должно быть включено в модель реального мира. Напоминаю, что мышление дано нам природой, чтобы
мы были эффективными при выполнении задач. Информация о полностью гипотетических сущностях является
для мышления мусорной, ибо заставляет тратить ресурсы
организма на её обработку, не принося при этом пользы.
Кроме того, когда мы выбрали относить к реальному миру
только те предметы, наличие которых в действительном
мире подтверждается двумя или более исследователями,
мы автоматически отсекли возможность включать в него
необнаружимые сущности, которые нельзя исследовать.
Поэтому реальный мир в научном материализме разделён
на пространство, без которого наше мышление неполноценно, и материю, то есть всё сущее, которое может менять
наше бытие.
Материя — это совокупность объектов реального мира, которые обладают способностью взаимодействовать
с физическими телами мыслящих индивидов.
Это определение, вероятно, для многих окажется достаточно неочевидным, и всё же именно это подразумевается, когда весь мир делят на пространство и материю.
В примитивной форме это разделение можно представить
следующим образом: материя — это всё то, с чем люди
могут взаимодействовать, а пространство — это то, что
люди могут регистрировать, но с чем взаимодействовать
не могут. Такое примитивное определение материи довольно долго являлось для меня действующим рабочим,
но оно было далеко от совершенства, ибо необходимо точно обозначить, что такое люди, и что значит взаимодействовать с ними. Теперь, когда слово «люди» заменено
250
на «физические тела», и у нас уже есть определение взаимодействия, становится понятно, что к материи следует
относить такие предметы, которые могут менять свойства
или поведение либо наших организмов целиком, либо
некоторых отдельных его частей, пусть даже в ничтожной
степени. Кроме того, подразумевается, что, если предмет
способен взаимодействовать с такими же сущностями, как
те, что имеются внутри наших тел, его также следует считать материей. Человечеством накоплен достаточно большой опыт, убеждающий нас, что если два предмета взаимодействуют в одном участке пространства, то такие же
два предмета будут ровно так же взаимодействовать
в другом участке, при сохранении всех прочих условий.
Это всё ещё стоит периодически перепроверять, но пока
можно принять, что если какой-то предмет взаимодействует с водой где-то вне наших тел, то он будет взаимодействовать и с водой в составе наших тел, и поэтому его
следует отнести к материи ещё до проведения экспериментов с человеческим телом. Напоследок, процессы взаимодействия подразумеваются те, которые мы мыслим
в своём сознании, а не те гипотетические во внешнем действительном мире, которые мы не можем воспринять
непосредственно. Это работает следующим образом: в моём сознании есть образ моего тела, который, по всей видимости, является проекцией действительного предмета,
я изучаю поведение этого образа, или, если угодно, предмета, изучаю, как ведут себя по отношению к нему другие
образы или предметы в моём сознании и делаю соответствующие выводы.
Представления прошлых тысячелетий о материи были
неудовлетворительными; подробно на их эволюции мы
останавливаться не будем. Философам было недоступно
знать, как устроены вещество, свет, гравитация и другие
части природы, поэтому их рассуждения по сути являлись
безосновательными догадками. В 18—19 веках, вместе
с развитием экономики, развитие получила также и фило251
софская мысль, и понятие «материя» стало получать более
состоятельные и конкретные определения. Тем не менее,
и они пока ещё не были хороши. В частности, например, я
считаю неприемлемым подход Фридриха Энгельса к описанию материи:
«Материя как таковая, это — чистое создание мысли
и абстракция. Мы отвлекаемся от качественных различий
вещей, когда объединяем их, как телесно существующие,
под понятием материи. Материя как таковая, в отличие
от определённых, существующих материй, не является,
таким образом, чем-то чувственно существующим. Когда
естествознание ставит себе целью отыскать единообразную материю как таковую и свести качественные различия к чисто количественным различиям, образуемым сочетаниями тождественных мельчайших частиц, то оно
поступает таким же образом, как если бы оно вместо вишен, груш, яблок желало видеть плод как таковой, вместо
кошек, собак, овец и т. д. — млекопитающее как таковое,
газ как таковой, металл как таковой, камень как таковой,
химическое соединение как таковое, движение как таковое»
Диалектика природы. — Маркс К., Энгельс Ф.
Соч., т. 20, с. 570.
Когда Энгельс противопоставлял плод как таковой яблокам, вишням и грушам, он упустил важнейшее обстоятельство. Определение призвано служить простой задаче — соединять в сознании слово и образ, чтобы вызывать
в сознании необходимые образы при прочтении или прослушивании соответствующих им слов. При этом сам термин и данное ему словесное определение всегда будут
оставаться абстрактными идеями в нашем сознании,
а означать они могут как абстрактные вещи, так и реальные. Например, если мы запишем определение геометрической плоскости, то термин «плоскость», его словесное
252
определение и образ, который вызывает в нашем сознании
это определение, будут абстракциями. Если мы используем
термин «автомобили марки X, серии Y и года выпуска Z»,
то, хотя термин и определение неизменно останутся абстрактными идеями, в данном случае они будут означать
конкретное множество реальных предметов, которые легко выделить из окружающей среды, сосчитать, изучить,
и с которыми мы можем взаимодействовать (нужно ли
включать в это множество изменённые и полуразрушенные автомобили данной серии, подскажет выбранное нами
определение). Если же мы запишем определение для автомобиля вообще, оно не будет означать реальный предмет,
ибо не существует одного конкретного предмета, который
называется словом «автомобиль». Также и у людей не принято считать, что автомобиль — это именно один известный им конкретный предмет и что никакой другой предмет в мире не является автомобилем. Эйфелева башня —
это один известный конкретный предмет, но автомобиль — нет. Наше определение будет передавать лишь общую идею, проект, замысел автомобиля. Как мне показалось, этот момент не был очевиден для Энгельса. «Собаки
в радиусе 100 метров от меня» и «собака, живущая в соседней квартире» — понятия, означающие реальные, чётко
определённые предметы; «собака» — термин, передающий
своим определением общую идею, общие признаки собак.
Аналогично «яблоки в этом саду» и «яблоко, которое я держу в руке» — реальные, строго определённые предметы;
«яблоко» — термин, описывающий яблоки вообще и передающий своим определением некие признаки, присущие
всем яблокам. Таким образом, противопоставление плода
и яблок вышло неверным. Яблоко как таковое не существует, и плод как таковой не существует, но при этом и «плоды» и «яблоки» во множественном числе — это определяемые и исчислимые множества реальных предметов, которые можно найти каждый в отдельности и указать на каждый из них рукой.
253
Слово «слон» означает не конкретный предмет, а обобщённую идею слонов
Энгельс же сравнивает эти термины, не обращая внимания на единственное и множественное число, и повторяет это с животными. Я полагаю, он проводил разделение следующим образом: что своим названием вызывает
в сознании определённый визуальный образ, подобно яблоку, то является чувственно существующим, а что не вызывает, подобно плоду, то является вещью как таковой,
чистым созданием мысли и абстракцией. Мыслить таким
образом неэффективно, и вот почему. Предположим, что
я веду речь о столовых приборах в моей кухне. Согласно
Энгельсу, столовый прибор — это чистое создание мысли
и абстракция, независимо от единственного или множественного числа этого термина, а ложки, вилки и ножи —
это чувственно существующие предметы. Ложка, вилка
и нож вызывают определённые соответствующие образы
своими наименованиями, а «столовый прибор» — нет. Теперь предположим, что мне нужно сообщить вам некоторое одинаковое свойство всех этих предметов, например,
что они состоят из металла. Как мне это сделать? Мне
нужно употребить слово, которое будет означать все мои
254
реальные ложки, вилки и ножи одновременно. Как мне
следует их назвать? Вот здесь-то и возникает противоречие, когда по убеждению Энгельса столовый прибор является абстракцией, и с моей стороны было бы неправильно называть этим словом реальные предметы, а между
тем более подходящих терминов у нас нет. Такой подход
попросту не позволяет свободно и грамотно выражать
свои мысли и обмениваться информацией, не приводя
к противоречиям.
Аналогично своему отношению к понятиям «плод»
и «млекопитающее», Энгельс утверждает, что материя —
это чистая абстракция сознания, ибо не существует материи как таковой, но вдруг оказывается, что немногим ранее в том же тексте он демонстрировал прямо противоположную позицию:
«Вещество, материя есть не что иное, как совокупность
веществ, из которой абстрагировано это понятие, движение как таковое есть не что иное, как совокупность всех
чувственно воспринимаемых форм движения, такие слова, как „материя“ и „движение“, суть не более, как сокращения, в которых мы охватываем, сообразно их общим
свойствам, множество различных чувственно воспринимаемых вещей»
Диалектика природы. — Маркс К., Энгельс Ф.
Соч., т. 20, с. 550—551.
Вполне очевидно, что под материей здесь подразумевается множество реальных предметов, которые воздействуют на чувства живых существ. Это описание почти
полностью состоятельно, ибо не охватывает только микрочастицы, не способные непосредственно возбуждать наши
органы чувств, и о которых, кстати говоря, Энгельс мог
не знать ввиду слабого развития науки в то время. Но при
этом остаётся актуальным противоречие двух приведённых им противоположных определений, из которых неэф255
фективное, утверждающее, что материя есть чистое создание мысли, по своей форме более походит на классическое
научное и написано позднее. Оно не позволяет окончательно понять, было ли у Энгельса единое окончательное
представление о материи, и если да, то каким оно было.
Между тем, его труды ставят в основу диалектического материализма, который по сей день продвигается множеством философов, историков и общественных деятелей
как самая прогрессивная философская мысль об устройстве мироздания. Недопустимо строить эффективную картину мира на шаткой, неустойчивой почве, на противоречивых определениях самых базовых терминов. Научный
материализм создан, чтобы устранить подобные ошибки,
насколько это возможно.
Только в приведённых двух цитатах Энгельса содержится ещё несколько противоречий. Например, приводится термин «материи» во множественном числе. Если
материй существует множество, тогда непонятно, в каком значении употребляется слово «материя». Приведённое здесь же определение неактуально, ибо Энгельс
умышленно разделяет в своём рассуждении материю как
таковую и существующие материи. Определение дано
для материи как таковой, а для «существующих» оно отсутствует. При этом утверждается, что определённые, существующие материи воздействуют на наши чувства.
Означает ли это, что одна такая отдельно взятая определённая материя будет также на них воздействовать?
Означает ли это, что материя — это не чистое создание
мысли и абстракция? Или мы должны ввести два принципиально отличных по смыслу термина — «материя как
таковая» и «определённая, существующая материя»
и употреблять их только в таком виде? Но какой цели
тогда будет служить термин «материя как таковая»?
И каким термином следует называть все определённые,
существующие материи одновременно? Для этого запрещается использовать термин «материя»? Или следует на256
зывать это «вся определённая материя»? Но какое тогда
значение будет у отдельно взятого слова «материя»? Является ли такой способ мышления удобным и полезным?
Далее Энгельс описывает движение как таковое как
«совокупность всех чувственно воспринимаемых форм
движения» и «множество различных чувственно воспринимаемых вещей». Такой подход к определению неуместен. Давайте снова вспомним, что «автомобиль» — это
понятие вообще, а «автомобили» — это множество конкретных реальных предметов. Когда человек спрашивает,
что такое автомобиль, он не хочет, чтобы ему показали
все автомобили в мире, а хочет узнать идею, проект автомобиля, его ключевые свойства. Этот же мыслительный
подход актуален и для категории процессов, к каковой
относится движение. Когда человек спрашивает, что такое горение, он хочет понять принцип, идею горения,
и не хочет, чтобы ему показали все чувственно воспринимаемые случаи горения во Вселенной. Когда человек
спрашивает, что такое пищеварение, он хочет понять
принцип, идею пищеварения, и не хочет, чтобы ему показали все чувственно воспринимаемые случаи пищеварения во Вселенной. То же касается и движения. Определение движения должно раскрывать его идею, суть, общие признаки для всех случаев движения, и это ещё более обязательно, если учесть, что Энгельс употребляет
здесь термин «движение как таковое» вместо простого
«движения». Вместо описания идеи движения он совершает ещё одну, на этот раз полностью непростительную
ошибку, и говорит, что движение — это совокупность различных форм движения. Таким образом, определение
термина содержит в себе этот самый термин, и получается смысловая рекурсия — невозможно понять, что такое
движение, пока не узнаешь, что означает «движение»
в определении движения. Это возвращает нас снова
к определению движения, и цикл повторяется бесконечно. В итоге данное определение попросту не работает,
257
ведь из него нельзя узнать, что такое движение. Работающее определение, скорее, выглядело бы так:
движение — это процесс последовательного изменения положения различных частей многообразия относительно друг друга.
Изначально я склонен был написать, что изменяться
должно расстояние между частями многообразия, но это
не всегда будет верно. Если вы будете стоять на месте,
а летящая муха будет описывать вокруг вас окружность, то
расстояние между мухой и вами не будет изменяться,
но движение вы всё же будете регистрировать, даже если
все другие окружающие предметы погрузить в полную
темноту и сделать недоступными для восприятия. Последовательным изменение положения должно быть потому,
что, если объект или участок исчезнет и появится в другом
месте, то это не принято мыслить как движение. Последовательное изменение положения означает, что этот процесс происходит непрерывно, то есть на своём пути
от прежнего положения до нового объект или участок проходит через все без исключения точки траектории этого
пути. Наконец, движение здесь описано для любых многообразий, а не только для реального мира, потому что движение очень часто присутствует в мыслимых нами абстрактных моделях. Когда мы хотим понять суть движения
как такового, учитывать нужно все многообразия, где движение может иметь место. Помня это, можно ещё раз вернуться к примеру с человеком и кружащей мухой. Здесь
ведь можно возразить, что человеческое тело имеет ненулевой размер, а потому расстояние между мухой и различными частями тела наблюдателя всё-таки будет изменяться. Но если наблюдателя заменить на точку без размеров,
и вокруг неё также будет кружить точка, то никакие расстояния в таком случае изменяться не будут. Более состоятельным было бы возражение, что для ясного понимания
258
поведения предметов нам нужна ещё точка отсчёта, некое
начало координат, и расстояние от этой точки отсчёта
до движущегося предмета всё-таки будет изменяться.
Здесь возник бы спор, является ли система координат частью многообразия, и я не буду погружаться в дальнейшие
рассуждения в этом направлении. Важнее, что приведённое выше определение движения гораздо более эффективно, чем предложенное Энгельсом. Если остановиться
на таком определении движения, то будет неуместным
помещать материю и движение в одну категорию, как это
сделал Энгельс, ведь в первом случае речь идёт о совокупности предметов или, если угодно, об одном очень большом предмете, а во втором случае — о процессе.
Здесь требует прояснения важнейший момент, касающийся термина «материя» в том смысле, как он определён в научном материализме. Материя здесь не принадлежит к множеству родственных, но отличных от неё
сущностей, и не представлена в виде множества условно
одинаковых материй, которые бы имели незначительные
отличия друг от друга. Следовательно, понятие «материя
как таковая» в научном материализме лишено смысла,
ибо нет множества, из которого было бы абстрагировано
это понятие вообще. Вместо этого материя сама является
исчерпывающей совокупностью объектов, имеющих одинаковое свойство — способность изменять бытие наших
физических тел. Если сравнивать её с более заурядными
терминами, то термин «автомобиль» не будет аналогичен
«материи», потому что передаёт идею, общую для множества различных реальных предметов. В свою очередь,
термин «автомобили» будет аналогичен термину «материя», ибо означает исчерпывающую совокупность предметов с подобным набором свойств. Таким образом, термин «материя», хотя и употребляется в единственном
числе, тем не менее, имеет свойства терминов во множественном числе и, подобно им, означает совокупность
реальных предметов, а не идею, хотя и определение
259
представлено идеей, как выделить эту совокупность
предметов среди всех прочих мыслимых. В отличие
от материи, отдельно мыслимых движений в реальном
мире есть неисчислимое множество, и именно поэтому
термин «движение» должен передавать общую идею всех
движений, абстрагированную из множества таковых.
Обсуждая движение, стоит отметить его место в модели реального мира, ибо я встретил много людей, которые
склонны считать движение реальным. Следует понимать,
что процессы вообще и движение в частности не существуют таким же способом, как существуют реальные объекты: если взять дышащего человека и убрать из этой модели дыхание, человек останется, но если убрать из этой
модели человека, дыхание также исчезнет; если взять вращающееся колесо и убрать вращение, колесо останется,
но если убрать колесо, вращение также исчезнет; этот же
принцип ранее был представлен здесь на примере Солнца
и исходящего от него света. Процессы не есть самостоятельные сущности, они есть не части реального мира,
а поведение его частей. Хотя поведение реального мира
неискоренимо из мыслимой нами модели, оно имеет гораздо более высокий уровень абстракции, чем проекции
действительного мира, воспринимаемые нами в виде реальных предметов, и возможно лишь благодаря наличию
у нас памяти. Только память о прежних состояниях и положениях предметов позволяет нам мыслить категориями
процессов, если же отнять у нас память, то мы сможем
чувственно регистрировать лишь моментальные положения и состояния и не сможем представить себе какие-либо
процессы. Таким образом, движение в реальном мире, как
и любой другой процесс, мыслимый нами, состоит из текущего наблюдаемого момента и цепочки воспоминаний;
чтобы мыслить движение в реальном мире, мы совмещаем в своём сознании прошедшие, уже не существующие
состояния материи с мгновенным сиюминутным состоянием. Поэтому верно считать, что процессы вообще и дви260
жение в частности происходят в реальном мире и с частями реального мира, но сами не являются его частью,
не являются реальными, по крайней мере, в той же степени реальными, как предметы, а являются лишь поведением реальных предметов.
Однако вернёмся к материи. Материалистические
воззрения Энгельса в дальнейшем получили развитие
в работах Владимира Ленина, который, по всей видимости, качественно продвинулся в понимании мироустройства и более ясно описал материю:
«Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку
в ощущениях его, которая копируется, фотографируется,
отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них»
Ленин В. И. Материализм
и эмпириокритицизм. — Полн. собр. соч., т.
18, с. 131.
«…Материя есть то, что, действуя на наши органы
чувств, производит ощущение; материя есть объективная
реальность, данная нам в ощущении, и т.п.»
Ленин В. И. Материализм
и эмпириокритицизм. — Полн. собр. соч., т.
18, с. 149.
И всё же в определениях Ленина также есть существенные недостатки. При поверхностном ознакомлении
может показаться, что сущность материи в них раскрыта
вполне удовлетворительно. Если же вдуматься в эти
определения более тщательно, в особенности в слова
«существуя независимо от них», то есть от наших ощущений, и «действуя на наши органы чувств, производит
ощущение», то становится понятно, что они подразумевают действительные предметы вне нашего сознания,
ибо именно они воздействуют на наши органы чувств,
261
а если точнее, взаимодействуют с ними. В то же время
слова «которая дана человеку в ощущениях его» и «данная нам в ощущениях» обращаются к модели мира в нашем сознании. Таким образом, каждое из этих определений в отдельности смешивает модель мира в сознании
человека с действительным миром снаружи, имеет их
в виду как одно и то же. Не выделив реальный мир как
отражение действительного мира в нашем сознании, Ленин тем самым подразумевал, намеренно или неосознанно, что наблюдаемые нами предметы являются
не упрощёнными и искажёнными проекциями, а непосредственными частями действительного мира, и что
мышление обращается к этим предметам напрямую, познавая их истинную сущность. Между тем многочисленные оптические и иные чувственные иллюзии, как спонтанно возникающие, так и намеренно изобретённые,
могут убедить человека, что он воспринимает некий
предмет в месте, где такого предмета нет и близко, заставить воспринимать этот предмет иначе либо вовсе
скрыть его от наблюдателя. Мышление в таком случае
будет работать с ложной реальностью, не видя подвоха:
взглянув коротко на группу людей одним глазом, мы
можем не заметить важную деталь одежды одного
из них из-за слепого пятна в глазу, заглянув же в чёрный ящик фокусника, мы можем увидеть его пустым,
в то время как фактически наш взор будет направлен
на диагонально расположенное зеркало, за которым прячется кролик. В каждом из этих случаев мы получаем
неверное представление об устройстве предметов вокруг
нас, но не знаем об этом; велик риск, что мы можем
всерьёз принять ящик фокусника за пустой, не содержащий в себе зеркало и кролика. В таком случае, следуя
воззрениям Ленина, мы будем относиться к мыслимому
нами пустому ящику не как к образу, который опосредованно и искажённо передаёт действительность и требует
постоянной проверки множеством исследователей, а как
262
к объективной реальности, которая отображена нашими
ощущениями и существует независимо от них. Очевидно, что в данном случае мы будем неправы, и этой ситуации потребуется более качественное объяснение, которое предлагает научный материализм: пустой ящик, воспринимаемый наблюдателем, есть лишь образ в сознании, и этот образ может неверно передавать действительность или быть чистой галлюцинацией, поэтому мы
должны как проверять ящик целиком на предмет объективного существования, так и перепроверять множеством исследований отдельные его свойства, которые
для нас важны, и считать его образ отражением действительной сущности, только пока он проходит такие
проверки, никогда не убеждаясь в этом окончательно.
К сожалению, проблем становится больше, когда Ленин вводит понятия «пространство» и «время»:
«…пространство и время — не простые формы явлений,
а объективно-реальные формы бытия. В мире нет ничего,
кроме движущейся материи, и движущаяся материя не может двигаться иначе, как в пространстве и во времени. Человеческие представления о пространстве и времени относительны, но из этих относительных представлений складывается абсолютная истина, эти относительные представления, развиваясь, идут по линии абсолютной истины, приближаются к ней. Изменчивость человеческих представлений о пространстве и времени так же мало опровергает
объективную реальность того и другого, как изменчивость
научных знаний о строении и формах движения материи
не опровергает объективной реальности внешнего мира»
Ленин В. И. Материализм
и эмпириокритицизм. — Полн. собр. соч., т.
18, с. 181—182.
В первую очередь, отнеся к материи вообще всё отображаемое нашими ощущениями, Ленин неизбежно вклю263
чил в состав материи также и то, что в научном материализме принято называть пространством. В самом деле,
изучая космос, мы находим множество участков с минимальным содержанием вещества и полей, и эти участки
формируют в нас соответствующие ощущения при наблюдении. Согласно определениям Ленина, их автоматически следует отнести к материи, даже если каким-то
недоступным ныне способом мы сможем полностью
устранить вещество и поля из этих участков, оставив
лишь абсолютно физически пассивную зияющую чёрную
пустоту. Но, как вы могли только что убедиться, Ленин
при этом заявлял о существовании пространства отдельно от материи и включал пространство в свою философскую модель мира. Отсюда получается противоречивая
картина, где всё отображаемое нашими чувствами относится к материи, независимо от того, может объект влиять на наше бытие или нет, но существует также пространство, которое, исходя из данных определений,
не должно быть зарегистрировано органами чувств ни
при каких условиях, но всё же, согласно Ленину, является
объективно-реальной формой бытия. Возникает резонный вопрос, что делает материю и пространство в равной степени объективно-реальными формами бытия, если одно нами регистрируется, а другое нет, и что такое
объективная реальность, по какому критерию она определяется у Ленина? Я не смог найти прямой ответ
на этот вопрос, ибо, насколько мне доступно знать, определение объективной реальности у него не приводится
в чистом виде. Тем не менее, первое определение материи у Ленина прямо говорит, что словом «материя» обозначается некая объективная реальность, которая отображается нашими ощущениями и существует независимо
от них. Здесь путаница усиливается. Если объективная
реальность и материя это одно и то же, то как время
и пространство могут быть объективно-реальными,
не относясь при этом к материи? Или же подразумева264
лось, что, кроме объективной реальности, отображаемой
нашими ощущениями, есть ещё и какая-то иная объективная реальность? Тогда снова было бы непонятно,
что же делает такую объективную реальность объективной реальностью, если нашими ощущениями она никак
не регистрируется. Обратимся ещё раз к труду Ленина
«Материализм и эмпириокритицизм»: раздел «Пространство и время» в главе 3 начинается со слов «Признавая
существование объективной реальности, т.е. движущейся
материи, независимо от нашего сознания, материализм
неизбежно должен признавать также объективную реальность времени и пространства». Судя по первой части
цитаты, объективная реальность в представлении Ленина
эквивалентна движущейся материи, но тут же приводится дополнение, что время и пространство также являются
объективной реальностью. Без определяющего критерия
для выделения объективной реальности, понять эту картину вряд ли получится.
Одна идея всё же кажется мне состоятельной. Слова
Ленина «существующая независимо от наших ощущений»,
применительно к объективной реальности, похоже, предполагают подразумевать, что речь идёт о действительном
мире, как он описан в научном материализме. Но тогда
непонятно, каким образом Ленин смог определить наличие времени как очевидной самостоятельной сущности
в этом внешнем мире, воздействующем на наши чувства,
чтобы так смело заявлять об этом.
Будучи рассмотрено более пристально, время в представлении Ленина ещё более компрометирует предлагаемую им модель. Пространство, независимо от нашей способности или неспособности воспринимать его, хотя бы
предполагает определённое местонахождение в воспринимаемом нами мире, а именно повсюду, но время,
не имеющее даже такого атрибута и названное при этом
столь же объективно реальным, как и материя, приводит
идею объективной реальности практически к абсурду.
265
И в самом деле, что это за причудливая мыслительная категория — объективная реальность, которая должна объединять в себе и хорошо осязаемые объекты с конкретным
местонахождением, и бестелесный никогда никем не обнаруженный в чистом виде объект, простирающийся бесконечно повсюду, и объект, который не имеет внятных
свойств и местонахождения? Кроме того, очень многие
люди заявляют о наличии у них ощущения времени. Для
всех этих людей, согласно определению Ленина, время
должно являться материей! Но для предлагаемой Лениным системы знаний это не имело бы смысла, ибо он разделяет эти два понятия, говоря, что материя движется
в пространстве и во времени.
Что ж, время мы детально рассмотрим позднее, а пока
я выражаю надежду, что читатели уже отметили для себя,
как много путаницы может возникнуть, когда в сознании
отсутствует внятная категория «реальный мир», определённая надёжными отборочными критериями. Наличие же такой строго определённой категории позволяет
не помещать в одно множество принципиально разнородные понятия и благодаря этому мыслить несоизмеримо
более ясно как в научной, так и в повседневной деятельности. По всей видимости, Ленин не смог достаточно хорошо разобраться в этих базовых понятиях, а плачевное
положение современной ему науки в области высшей
нервной деятельности затрудняло его осмысление отношений действительного и реального мира, хотя и видно,
что он подошёл к этому осмыслению максимально близко.
Нейрология, психология и психиатрия ещё не получили
развития в исторический период, когда жил и работал Ленин, и принципы работы сознания были тогда недостаточно ясны.
Ещё один момент в рассуждении Ленина о пространстве и времени вызывает дополнительный скепсис при
оценке его трудов в этом направлении. Он сказал: «В мире нет ничего, кроме движущейся материи, и движущая266
ся материя не может двигаться иначе, как в пространстве
и во времени». Даже читатели без специального образования могут увидеть в этом высказывании противоречие.
Дело в том, что это высказывание нарушает второй закон
логики, самый строгий, на мой взгляд, закон. Если в мире
нет буквально ничего, кроме движущейся материи, то
и пространство, и время, и что угодно другое обязательно
будет материей. Если же говорится, что материя движется в чём-то ином, отличном от материи, то суть высказывания сводится к тому, что в мире нет ничего кроме материи, но всё же есть что-то кроме материи. Это абсурд,
бессмыслица, и за такую ошибку можно было бы всерьёз
ругать малолетнего гимназиста, который не выучил урок.
Но человек такого образования и эрудиции, как Владимир Ленин, разумеется, не мог быть безграмотным
в столь элементарных вещах. Вместо этого, вполне вероятно, допущение им подобных противоречий в тексте
могло быть вызвано двумя основными причинами: вопервых, активная партийная работа отнимала у него
много времени и сил, не позволяя уделить должное внимание детальной проработке излагаемых им идей, а вовторых, своими работами он противостоял большим
и сложным чужим идеям, которые к тому же были разнородны, многочисленны и зачастую к тому же популярны;
полагаю, что все силы автора уходили на критику основной сути этих идей и на создание альтернативы им, описанной в общих чертах, без возможности довести каждый
абзац до совершенства. Верно это предположение или
нет, в любом случае предложенное Лениным описание
базовых философских категорий для построения модели
мира всё ещё требует доработки.
Отдельно от существа обсуждаемой темы хотелось бы
отметить, что приведённая здесь критика философских
воззрений Владимира Ленина и Фридриха Энгельса не является попыткой приуменьшить заслуги этих почтенных
и выдающихся людей. Внесённый ими вклад в развитие
267
общественной теории грандиозен, но никто не может постичь и объять всё сразу, ошибки неизбежны. И если мне
в самом деле удалось понять бытие чуть лучше, то это
только потому, что я стоял на плечах гигантов, коими
в этот раз оказались вышеупомянутые исторические деятели. Это истинно так, ибо совершенно невероятно, чтобы
я смог получить в детстве от своего окружения атеистическо-материалистическую основу моей картины мира, переросшей постепенно в научный материализм, если бы
Маркс, Энгельс и Ленин не написали однажды свои труды.
Итак, материя — это совокупность объектов реального
мира, которые обладают способностью взаимодействовать
с физическими телами мыслящих индивидов. Чтобы получить более детальное представление о материи, было бы
уместно перечислить далее её свойства, но это невозможно сделать. Дело в том, что материя — крайне обширная
категория, и она включает в себя весьма разнородные
сущности, которые порой не имеют между собой ничего
общего, кроме единого общего свойства, указанного
в определении материи. В связи с этим дальнейшее описание материи как единого целого видится нецелесообразным, и для лучшего её понимания было бы разумно разделить её на основные подкатегории и указать на различия
между ними.
Здесь следует сделать отступление и описать состояние
современной научной картины мира вообще. Сегодня
не существует единого непротиворечивого понимания
учёными, по каким законам устроен действительный мир.
Во все времена наука имела дело с некоторым количеством
противоречий, которые периодически разрешались новыми открытиями, внушая философам некоторый оптимизм
на стезе познания мира, но открытие таких феноменальных явлений, как, например, эксперимент Юнга с двумя
щелями1 и прецессия перигелия орбиты Меркурия2, нанесло сокрушительный удар по устоявшимся научным
взглядам как на микромир, так и на движение небесных
268
тел. С тех пор перспектива непротиворечиво описать мир
научно только отдалилась от нас, и так продолжается
по сей день. Физика разбилась на части, которые изучают
различные отдельные явления, происходящие при очень
различных условиях, и формулы, описывающие эти явления, годны только для этих конкретных условий.
Но не только целостности недостаёт научной картине мира. Отдельные разделы науки вообще не поддаются устойчивому осмыслению. В то время как в физике элементарных частиц царит неразбериха квантовой запутанности,
модель атома противоречива и загадочна, и предполагаемое поле Хиггса вызывает больше вопросов, чем даёт ответов, движение галактик также не удаётся объяснить ни одной простой научной теорией, и приходится довольствоваться гипотезами. Так, например, согласно принятой сегодня научной версии, всё наблюдаемое и когда-либо зарегистрированное нами в космическом пространстве являет
собой 4—5% от всего, что участвует в природных взаимодействиях. Около 21% отводится предполагаемой тёмной
материи, которую мы не можем ощутить и зарегистрировать приборами, но которая якобы создаёт дополнительную гравитацию, и около 75% принадлежит т. н. тёмной
энергии, которая отвечает за постоянное предполагаемое
расширение Вселенной, и без этих сущностей стандартная
научная модель не может объяснить текущее поведение
звёзд. При этом даже не вполне ясно, по какому признаку
сравнивались количества этих гипотетических разнородных сущностей. И если тёмная материя, пусть никогда
Эксперимент, который показал, что свет, проходящий через щели
в непрозрачном экране, близкие по ширине к длине световой волны,
может вести себя как волны и как классические частицы
2
Эллиптические орбиты не только Меркурия, но и других планет Солнечной системы постепенно смещаются, что не удаётся объяснить ньютоновским законом всемирного тяготения
1
269
не найденная, хотя бы вписывается в определение материи, то с тёмной энергией ситуация прямо-таки абсурдная,
ибо изначально термин «энергия» означает физическую
величину, меру для количественного сравнения изменений материи. Физическая величина же, в свою очередь, является абстракцией сознания, да ещё и довольно высокой
степени (по сравнению, например, с образами), и уж совершенно определённо она не может влиять на материальные
процессы в реальном мире. Такая роль гораздо лучше подошла бы материи — опять же, по определению. Понятие
«энергия» здесь неуместно, потому что оно несёт совсем
иной смысл. Принято говорить, что тело массой 20 кг, упав
с той же высоты, что и тело массой 10 кг, выполнит в два
раза больше физической работы, с учётом погрешности, и,
следовательно, в исходной точке оно обладало в два раза
большей потенциальной энергией, при этом фактически
сравнивались последствия взаимодействия падающих тел
с поверхностью земли. Если два источника электричества
генерируют электрический ток одинаковых свойств,
но при этом один из источников производит его в течение
вдвое большего промежутка времени, то говорят, что он
выделил в два раза больше энергии, при этом фактически
сравнивалось течение тока в проводниках. Если два газа
имеют разную удельную теплоту сгорания, то принято говорить, что при сгорании кубометра одного и другого газа
выделилась разная энергия, при этом фактически сравнивались последствия химических реакций окисления этих
газов. Очевидно, что во всех приведённых случаях слово
«энергия» применяется к разнородным явлениям, но ещё
важнее, что ни в одной из приведённых моделей не присутствовала отдельная сущность, которую следовало бы назвать «энергия». Вместо этого мы имели дело с тривиальными твёрдыми телами, электрическим током и газами.
Таким образом, энергия — это вымышленная обобщающая
описательная характеристика. При этом тёмной энергией
называют предполагаемую реальную сущность, которая
270
меняет течение космических процессов. Следовательно,
термин «тёмная энергия» не несёт в себе смысла и не даёт
представления даже о гипотетической природе подразумеваемой сущности. Обычно это сложно осознать неискушённым обывателям, которые привыкли ассоциировать
понятие «энергия» со светящимися предметами в современных видеофильмах. Они привыкли думать об энергии
как о чём-то реальном, осязаемом, и, похоже, многие учёные переняли это обывательское представление.
Здесь можно также упомянуть и проблему космического эфира, который якобы является колеблющейся средой,
проводящей электромагнитные волны, ибо проблема эта
будоражила в своё время много умов и никогда не была
окончательно закрыта. Поисками эфира активно занимались физики в 19-м и первой половине 20-го веков; множество учёных и сейчас убеждены в существовании эфира, хотя их осталось меньшинство. Я вовсе не хочу сказать, что
являюсь сторонником теории эфира, я лишь имею в виду,
что научная картина мира далека от такой степени ясности,
чтобы покончить с подобными спорами. Очевидное знание
в этой и многих других областях, несмотря на все старания
человечества, никогда не было найдено; множество сложнейших физических экспериментов невозможно трактовать однозначно. На любой аргумент одной группы учёных
по спорному вопросу почти всегда находится контраргумент другой группы. Итоговый выбор тех или иных версий
объяснения природы часто бывает ангажирован, ибо кроме
наличия таких негативных явлений в научной среде, как
карьеризм и нередко возникающий догматизм, наука к тому же политизирована, ибо, за редкими исключениями,
финансируется государством. Она призвана решать ближайшие и среднесрочные государственные задачи в условиях сложной геополитической борьбы, что часто требует
от учёных соблюдения определённых взглядов и методов,
навязанных со стороны. Очень сложно представить себе
полностью независимую науку, где сотни тысяч трениро271
ванных умов, имея необходимое оборудование, занимаются максимально искренними поисками фундаментальных
природных истин, несмотря на то, что их открытия, возможно, не найдут практического применения ещё целые
столетия, и не отсеивают среди разрабатываемых гипотез
все, кроме наиболее практически пригодных в конкретный
момент времени. Такие условия для науки никогда ещё
не были реализованы человечеством, и нам точно есть к чему стремиться. На данный же момент следует понимать,
что принятые в широкий обиход научные теории совершенно необязательно являются наилучшими возможными
либо вообще правильными. Их применяют, потому что
в конкретный момент они позволяют максимально эффективно решить производственные или иные задачи. Так, например, закон всемирного тяготения, предложенный Айзеком Ньютоном, почти 200 лет соответствовал результатам
наблюдений и опытов и помогал обществу развиваться,
но позднее он был признан несостоятельным для высоких
скоростей. Пришедшая ему на смену общая теория относительности Альберта Эйнштейна позволила верно предсказывать поведение небесных тел и сделала возможными современные космические полёты, но, в отличие от долгого
периода, когда закон всемирного тяготения считался безупречным, теория относительности сразу же противоречила некоторым другим разделам физики и поэтому, несмотря на своё успешное применение в отдельных областях,
требует тщательного переосмысления. Иными словами, эта
теория была принята не потому, что она описывает бытие
более гармонично, чем прежняя научная версия, а потому,
что она позволила выполнять необходимые человечеству
вычисления, за что ей были прощены все недостатки. И если завтра учёные придут к выводу, что есть теория получше, а также что космический эфир всё-таки существует, это
не должно особенно удивлять нас.
В связи со всеми этими сложностями, я не буду пытаться изображать, что я располагаю надёжным знанием об ис272
тинном устройстве бытия, либо что я знаю о нём лучше,
чем научное сообщество. Построить точную и верную модель действительного физического мира на данном этапе
развития человечества совершенно невозможно, а мои
единоличные скромные потуги здесь и вовсе тщетны. Поэтому неверно будет воспринимать предлагаемую здесь
модель реального мира как верное отражение современного научного знания либо вызов ему. Вместо этого здесь
приводится условная, базовая, сильно упрощённая отправная философская модель, которая позволит всем желающим впервые мыслить о мире целостно и упорядоченно,
что крайне важно для построения ясной картины мира,
и затем эту модель можно будет шаг за шагом адаптировать к наилучшему современному научному знанию, сохраняя её целостность на каждом этапе.
Итак, нам нужно закрепить в уме базовое представление о материи и научиться мыслить о ней достаточно грамотно, чтобы это не вызывало противоречий при решении
нами хотя бы повседневных задач. Для этого будет уместно разделить её на две простые категории, которые позволят нам описывать все основные явления из нашего опыта. Эти категории — вещество и поля.
При проведении такого разделения также есть нюансы, заслуживающие упоминания. В первую очередь полей
может не существовать совсем, это лишь один из способов
объяснить наблюдаемые физические явления. Что касается конкретно гравитационного поля, то в общей теории
относительности оно уже объяснено как искривление пространства, что не поможет нам выстроить простую базовую модель, и поэтому гравитация в предлагаемой здесь
базовой модели представлена полем. Далее, вещество
в данном случае подразумевается в широком научном
смысле, а не только химическое вещество, то есть к нему
относятся не только атомы, молекулы, ионы и изотопы известных атомов, но и более мелкие частицы, как входящие
в состав атомов, так и существующие отдельно. О части273
цах необходимо пояснить подробно. Согласно устоявшейся в последние десятилетия научной классификации, частицы в физике разделены на две главные подгруппы —
фермионы и бозоны. Подразумевается, что фермионы —
это частицы, имеющие массу, в то время как бозоны её
не имеют и не способны находиться в состоянии покоя,
вместо этого перемещаясь всегда с постоянной скоростью — со скоростью света, замедляясь лишь в различных
сопротивляющихся средах. К фермионам относятся молекулы, атомы и множество более мелких сущностей с массой, среди бозонов же наиболее широко известен фотон
как предполагаемый наименьший переносчик электромагнитного взаимодействия. Также к бозонам относятся
наименьшие неделимые переносчики — кванты — ещё
двух фундаментальных природных взаимодействий —
сильного и слабого.
Довольно иронично при этом, что среди бозонов один
лишь гипотетически допускаемый гравитон, на который,
в случае его существования, была бы возложена ответственность за передачу гравитации, официально считается неоткрытым и предполагаемым, в то время как фактически существование ни одной частицы вообще, включая
молекулы, не было доказано столь неопровержимым способом, чтобы атомная теория перестала быть теорией
и стала научным знанием. И если довольно несложно
представить себе неразличимую под микроскопом,
но всё же существующую наименьшую крупицу какоголибо вещества и называть это молекулой, то бозоны изначально не имеют однозначного объяснения. Их включение в научную картину мира исторически обусловлено
в первую очередь экспериментами с прохождением света
и электронов через пластину с двумя щелями, которые
не удалось объяснить одной лишь волновой природой
электромагнитного поля. В результате этих экспериментов зародилась спорная научная концепция так называемого корпускулярно-волнового дуализма, которая подра274
зумевает, что свет — это одновременно и волны и поток
отдельных частиц, и электрон также может являться то
частицей, то проявлением электромагнитного поля. Это
порождает массу противоречий, которые не решены
до сих пор. Теория относительности предложила версию,
почему электростатическое, магнитное и электромагнитное поля это одно и то же природное взаимодействие,
но такие упрощения в науке редки. Попробуйте разобраться, считается поле непрерывным или прерывистым,
как перемещается электрон в атоме и что такое спин
электрона, почему кванты света, не имея массы и обладая одинаковой скоростью, могут нести разные количества энергии, каким образом бозоны могут двигаться
с одинаковой скоростью относительно стоящего и движущегося наблюдателей одновременно, а также попытайтесь разобраться во всех других заявленных свойствах
полей, и, вполне вероятно, вас не покинет ощущение, что
вы находитесь в области догадок, которые выстроены
по принципу карточного домика и могут рухнуть в любой
день, когда, наконец, появится непротиворечивая научная теория, объясняющая все известные эксперименты.
Уважаемые физики сами ждут этого дня, но он пока
не наступил.
Прошу вас ещё раз обратить внимание, что сказанное
мной выше не имеет целью усомнить читателя в пользе науки. Наоборот, даже имеющаяся у нас сегодня крайне противоречивая научная картина мира является наилучшим
продуктом человеческой мысли, и все альтернативные
объяснения бытия — это либо ещё более сомнительные
теории, чем общепринятые, либо примитивные фантазии,
об эффективности которых не приходится даже говорить.
Научное знание — это наилучший инструмент для нашего
процветания, и у человечества нет более полезных знаний,
чем добытые наукой. Я лишь обозначаю здесь круг проблем, которые сегодня не позволяют выстроить целостную,
ясную и непогрешимую модель реального мира, которая
275
наилучшим образом передавала бы свойства мира действительного. В связи с этим при решении данной задачи
нам неизбежно придётся идти на значительные компромиссы; утешение при этом должно состоять в том, что даже
такая модель поможет каждому мыслить эффективнее.
Нам всем следует помнить, что итоговое знание о мире
должно быть непротиворечивым, и поэтому любые научные достижения всегда должны подвергаться здравому
скепсису и тщательнейшей ревизии. Настоящее и будущее
с нетерпением ждёт волны заинтересованных исследователей с грамотным мышлением, которые найдут в научном
знании имеющиеся сейчас ошибки и продвинут его далеко
вперёд, избегая путаницы и парадоксов.
Тем временем, в связи со сложившейся в науке непростой ситуацией, изначальной моей задумкой было полностью вычеркнуть бозоны при построении базовой модели
реального мира в научном материализме. Неверно будет
понимать это как ответственное заявление, что бозонов
не существует. Просто научная теория в этой области должна настояться со временем, возможно, дополниться новыми полезными открытиями и предстать перед нами в более
связной и очевидной форме; на данный же момент она
не располагает к созданию простой и понятной модели, которой могли бы легко пользоваться массы людей. Когда
здесь говорится, что вещество состоит из частиц, в качестве
частиц подразумеваются фермионы, то есть частицы с массой. Если вам захочется поразмыслить о частицах без массы, то просто имейте в виду, что в научном материализме
базовая модель реального мира таковых не содержит.
Но всё же оставить бозоны совсем без внимания было бы
слишком вызывающе, ибо так называемая стандартная физическая модель, принятая научным сообществом уже десятилетия назад, не подвергает сомнению их существование. В связи с этим мы начнём с чего-то совсем простого
и затем примерим к нашей примитивной модели бозоны,
попытаемся хотя бы приблизиться к их осмыслению.
276
Несмотря на некоторые сомнения в существовании бозонов, всё же довольно легко экспериментально обнаружить наличие в природе неких взаимодействий, которые
передаются без посредства вещества и как бы подразумевают существование невидимых глазом и неосязаемых
объектов, которые присутствуют даже там, где нет вещества, и могут взаимодействовать с нами и другими предметами; по крайней мере, это одна из версий. Неизвестно,
действительно ли за этими взаимодействиями стоят специальные объекты, но такая модель вполне состоятельна
для решения практических задач, и поэтому их существование условно принимается современной наукой как данность. Эти объекты принято называть полями. Нам нет
нужды изучать здесь поля и вещество подробно. Для создания первой целостной модели мира, нам достаточно всего
лишь понимать, что вся материя выражена двумя различными подкатегориями. Первая — вещество — это материя
в виде локальных плотных сгустков — частиц, которые обладают относительно различимыми и стабильными границами и отстоят друг от друга на некоторое расстояние.
Уместно представлять форму частиц шарообразной; это
не противоречит научным экспериментам и актуально для
большинства частиц, не охватывая, вероятно, только сложные молекулы. Сложные молекулы состоят из множества
атомов, соединённых между собой, и поэтому они разнообразны по форме, образуя в некоторых случаях нити,
кольца, спирали или подобия виноградной грозди.
Несколько примеров разнообразия форм молекул
277
Вещество сопротивляется ускорению (торможение —
частный случай ускорения). Имеется в виду, что для изменения скорости частицы или предмета, состоящего
из множества частиц, потребуется некоторое время и приложение силы, а сам процесс разгона, торможения или изменения направления движения частицы будет происходить в течение этого времени постепенно и непрерывно.
При этом совершенно необходимо осознавать, что сила —
это абстрактное понятие, не явленное в действительном
и реальном мирах, фактически же для ускорения на частицу должна воздействовать другая материальная сущность,
вернее, будет иметь место взаимодействие частицы и этой
сторонней сущности. Эффект сопротивления ускорению
принято называть инерцией, а о телах, которые ведут себя
таким образом, говорят, что они обладают массой. При
этом, согласно научным данным, все такие тела являются
источниками гравитации и притягиваются друг к другу.
Предполагается, что есть составные и элементарные, то
есть неделимые частицы. Составные частицы являют собой относительно стабильные конструкции из множества
более мелких частиц, между которыми находятся области
с гораздо более низкой плотностью материи; для простоты можно пока считать эти области пустотой.
Вторая подкатегория материи — поля — это невидимые и неосязаемые непрерывные объекты без фиксированных границ, которые могут простираться сколь угодно далеко и только проявляют свои свойства всё слабее
по мере удаления от их центра. Если быть точнее, свойства полей ослабевают обратно пропорционально квадрату расстояния от центра, то есть при удалении измерительного прибора в три раза дальше от центра поля,
чем он находился до этого, он зарегистрирует в 9 раз
более слабое значение напряжённости поля, а при удалении в 12 раз дальше — в 144 раза более слабое значение. При достаточно большом удалении поле, по всей
видимости, не исчезает, а только его свойства в этой об278
ласти переходят в область значений, которые меньше,
чем погрешность измерительного прибора, и поэтому
нельзя однозначно регистрировать наличие поля в этом
месте. Впрочем, возможно, что поля исчезают полностью
при достаточном удалении от источника — это не противоречит имеющемуся у нас опыту. Поля не обладают
массой и следуют за своим источником, не требуя энергии на ускорение, перемещение и повороты, пока
не взаимодействует с другими полями. Поля не оказывают сопротивления движущимся частицам вообще,
а лишь могут создавать различные действующие силы
для различных по качеству частиц, изменяя картину их
движения специфическим способом.
Приблизительная форма поля. Чётких границ у него нет, только свойства
проявляются всё меньше по мере удаления от центра
Так как искривление пространства — это слишком
сложная концепция для построения базовой модели реального мира, гравитация здесь подразумевается как поле. К тому же несколько лет назад было официально объявлено об открытии гравитационных волн, что вполне
благоприятствует представлению гравитации в виде поля.
279
Итак, в представленной здесь модели реального мира
материя явлена в двух различных формах, которые мы
здесь будем называть веществом и полями. Они отличаются друг от друга по следующим критериям:
1. Наличие массы: у вещества она есть, у полей — нет.
2. Прерывистость: вещество дискретно, то есть представлено в виде множества отдельных объектов, между которыми есть промежутки, будь то одна составная частица
или массив частиц, а поля непрерывны.
3. Однородность: поля однородны, то есть в любой своей точке поле воздействует на другую материю принципиально одинаково, меняя лишь силу и направление своего
воздействия, вещество же неоднородно, то есть не в каждой своей точке воздействует на другую материю принципиально одинаково: вещество состоит из частиц, которые,
в свою очередь, состоят из разных по качеству и поведению более мелких частиц и мало заполненных областей,
близких к пустоте.
Различия вещества и полей неодинаково очевидны
при разных масштабах рассмотрения. Согласно множеству
научных экспериментов, вещество обязательно является
источником полей, любое поле обязательно имеет источник, состоящий из вещества, а элементарные, то есть
мельчайшие неделимые частицы вещества, и вовсе должны оказаться неотличимыми от полей по критериям дискретности и однородности. К счастью, различие по наличию массы представляется более надёжным, но и здесь
нет полной уверенности, ибо известное физическое явление при ядерном распаде и синтезе, именуемое «дефект
массы», позволяет воочию убедиться, что иногда материя
может из массивного состояния переходить в категорию
полей, превращаясь в излучение. Это заставляет учёных
предполагать, что при некоторых условиях и поля могут
реорганизовываться в вещество либо быть неотличимыми
280
от вещества. В любом случае мы должны понимать, что
представленное выше деление материи на вещество и поля тем актуальнее, чем ближе размеры обсуждаемых предметов к таким, которые воспринимаются нашими органами чувств. На таком уровне рассмотрения кусок дерева
и электромагнитное поле принципиально различны,
но стоит нам углубиться в мир мельчайших частиц, из которых состоит дерево, и мы будем встречать там всё больше полей, а различия будут стираться.
В целом базовое устройство реального мира следует
представлять как множество частиц с массой, крупнейшие
из которых имеют разнообразные причудливые формы, а более мелкие частицы, из которых они состоят, имеют приблизительно шарообразную форму и сами состоят из ещё
более мелких частиц аналогичной формы во всех случаях,
кроме элементарных частиц. Частицы имеют нечёткие
границы и обязательно имеют в своём составе поля; при
этом повсюду среди частиц и в одном месте с частицами
присутствуют сторонние значительные по размеру поля,
вызываемые массивами частиц с одинаковыми свойствами;
всё это находится в пространстве. Вещество во всех без исключения случаях пребывает в движении: внутри его скоплений частицы движутся относительно друг друга, что происходит весьма хаотично, отдельные же частицы и массивы
частиц целиком движутся относительно небесных тел, следуя при этом относительно простым и прогнозируемым
траекториям.
Отдельно стоит осветить такое явление как волны
и их место в картине мира. Есть люди, которым трудно
понять поля, но которые при этом утверждают, что
неотъемлемой частью реального мира являются волны.
Чаще всего такие люди не вполне могут объяснить, что
именно они подразумевают под волнами. Учёные описывают словом «волны» некоторое специфическое поведе281
ние какой-либо несущей среды, причём характер этого
поведения может заметно отличаться в разных случаях.
Чтобы хорошо представить себе электромагнитные или
любые возможные другие невидимые глазу волны, начать
стоит с представления водоёма и обычных волн на его
поверхности, которые хорошо знакомы большинству людей. В случае с водоёмом есть несущая среда, реальная
сущность — вода, и есть некоторое её поведение, которое
выражается в последовательном и продолжительном изменении формы её поверхности. Если мы уберём из этой
картины волны, останется спокойная вода. Если же мы
уберём воду, то не останется ни воды, ни волн. Отсюда
очевидно, что волны не являются отдельной реальной
сущностью. Точно так же, когда учёные говорят о свете,
радиации или длинноволновом излучении, подразумевается, что есть некая несущая среда, реальная сущность —
поле, а волны — это лишь поведение поля. Поля воздействуют на частицы сами по себе, без волн, вращения, перемещений и прочих активностей. Примером тому может
послужить магнит, который притягивает некоторые предметы, находясь в покое относительно них, а также Земля,
чьё гравитационное поле притягивает нас, независимо
от того, двигаемся мы относительно неё или стоим
на месте. При этом, если воздействовать на источник поля, можно добиться изменения интенсивности действия
поля на другую материю. Эту интенсивность принято называть напряжённостью. Если сделать это воздействие
продолжительным и цикличным, например, пропускать
по проводнику ток с переменным напряжением или приближать и отдалять источник поля от измерительного
прибора, то прибор будет регистрировать постоянное
возрастание и падение напряжённости. График зависимости этой напряжённости от времени будет выглядеть
подобно синусоиде, а также подобно волнам на поверхности воды, из-за чего явление и называли волнами.
На самом же деле в трёхмерном геометрическом пред282
ставлении модель волнового поведения поля имеет вид
расходящихся концентрических сфер разной напряжённости с нечёткими границами. Аналогично ситуации
с водоёмом, если мы уберём из этой модели волны, останется поле в состоянии покоя, реальный обнаружимый
объект; если же мы уберём поле, не останется ни поля, ни
волн. Таким образом, неверно говорить, что материя состоит из вещества и волн. Волны есть лишь поведение
реальных сущностей — полей. Реальный мир состоит
из вещества и полей, при этом и вещество и поля могут
проявлять такие упорядоченные внутренние возмущения, которые из-за их особенностей называют волнами.
Так распространяются волны
Теперь давайте попробуем рассмотреть бозоны
на примере наиболее популярного из них — фотона.
С некоторых пор считается, что именно он является пе283
реносчиком электромагнитного взаимодействия и наименьшей порцией электромагнитного поля. Вводя в нашу
модель мира фотоны, нам следует представлять, что излучаемое неким предметом электромагнитное поле — это
поток фотонов, постоянно разлетающихся во все стороны
от источника. Это само по себе нетрудно представить.
Но если на пути этого расходящегося потока установить
препятствие с отверстием или щелью малого размера, мы
сможем зарегистрировать т. н. явление дифракции, когда
луч света, пройдя через щель в непрозрачном экране, меняет свою форму и распространяется далее в пределах
значительно более широкого углового сектора, как будто
обратная сторона щели сама является источником излучения. Казалось бы, если фотоны в своём естественном
состоянии двигаются прямолинейно, то и здесь у них нет
очевидных причин вести себя иначе: они не могут знать,
что пролетают через щель, а если бы и могли знать, у них
нет механизма для изменения траектории полёта, и они
не могут так двигаться. «Но это, увы, было»1, и световой
поток всё же ведёт себя описанным способом. Это противоречие не решено учёными по сей день, поскольку более-менее удовлетворительно дифракцию описывает
только т. н. принцип Гюйгенса — Френеля, который появился в 17 веке из представлений о космическом эфире
и имеет полностью волновую природу! Согласно этому
принципу, поток света — это не фотоны, а волновой
фронт, объединяющий границы т. н. элементарных вторичных волн и, по всей видимости, передающий энергию
только через их интерференционные пики. Что такое эти
волны, почему они не приводят к истощающим потерям
энергии, и как к этой модели относятся фотоны, если они
действительно есть, отсюда непонятно, и об электромаг-
Ответ на мысленное удивлённое восклицание «Этого не может быть!..»
М. А. Берлиоза, персонажа романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита»
1
284
нитном излучении, частным проявлением которого является и воспринимаемый нашими глазами свет, обычно
говорят, что в одних случаях оно проявляет себя как поток безмассовых частиц, а в других — как волны. Как видите, это не позволяет выстроить однозначную простую
рабочую модель.
Если мы продолжим интересоваться фотонами, то
к сюрпризу многих окажется, что, кроме отсутствия у них
массы, они, согласно принятой научной теории, не имеют также и размера! Именно так: речь идёт о перемещении в пространстве частиц, которые совершенно не занимают никакого места и не обладают массой, но в конце
своего пути выполняют физическую работу. При этом им
приписывают некую не поддающуюся пониманию характеристику — спин, о которой открыто пишут, что её
невозможно представить через сравнение с привычными
нам предметами. Поскольку в отсутствие размера смысл
спина не может быть связан с вращением предмета, как
на то намекает изначальный лексический смысл термина, под спином подразумевается нечто принципиально
иное. Потратив время на поиски, вы можете встретить,
например, такое определение: «спин — это квантовая величина, у которой нет классического аналога. Это внутреннее свойство электрона или фотона, которое можно
уподобить заряду или массе». Иными словами, для того
чтобы наблюдаемые явления и производимые вычисления соответствовали друг другу, бозонам была дарована
некая таинственная характеристика, которая дополняет
формулы, но которую очень сложно представить. Далее
вы можете узнать, что фотоны, хотя и заявлены как наименьшие неделимые порции электромагнитного поля,
могут обладать разным энергетическим зарядом. Выходит, что две некие сущности, не обладающие буквально
никаким размером, но при этом каким-то образом реально существующие, не обладая также массой и перемещаясь с одинаковой скоростью, способны выполнить разное
285
количество работы. Неудивительно, если вам будет непонятно, как такое возможно. В физике же разный энергетический потенциал фотонов принято привязывать к их
частоте.
Попробуйте вдуматься в понятие «частота фотона».
Один фотон, вылетевший из источника, не может иметь
никакой частоты, частоту можно измерить только для
группы последовательно излучённых фотонов. Но даже
в случае большой группы фотонов, если воспринимать
каждый из них как самостоятельный предмет, их способность выполнить определённое количество работы
не должна быть связана с тем, насколько ранее или позднее другие фотоны покидали источник. Если же такая
связь имеет место, это наводит на мысли, что фотоны
не являются вполне самостоятельными сущностями и их
бытие устроено как-то иначе. Между тем частоте фотонов
приписывают в числе прочего и их разное поведение при
прохождении щелей различной ширины. Если ещё добавить сюда, что фотоны, проходя через гравитационное поле перпендикулярно вектору силы тяготения, ведут себя
как частицы с массой, вы, вероятнее всего, с лёгкостью согласитесь, что включать фотоны в частности и бозоны вообще в изначальную базовую модель мира является плохой затеей. Поэтому вместо построения столь сложных
конструкций потренируйтесь на досуге представлять, как
знакомые вам предметы на микроуровне состоят из молекул, а те в свою очередь из атомов, которые также состоят
из более мелких частиц, и что многие из этих частиц обладают электрическим зарядом и взаимодействуют друг
с другом как маленькие магниты. Представьте гравитационные поля, исходящие от Земли и всех прочих массивных
предметов, в том числе и вашего тела, которые притягивают друг друга с разной силой на любом расстоянии. Представьте электромагнитное поле переменной напряжённости, которое, для того чтобы вы могли услышать музыку
в радиоприёмнике, передаёт от радиотрансляционной
286
вышки эти участки с разной напряжённостью в виде плотного множества концентрических сфер с определённым
интервалом между ближайшими сферами, который называют длиной волны. Это будет неплохим начальным представлением реального мира с позиций материализма,
и в дальнейшем к нему следует крайне осторожно и ответственно добавлять по одному малому знанию за раз, тщательно избегая противоречий.
Подытоживая материал этой и предыдущей глав, реальный мир в научном материализме есть модель в нашем сознании, представляющая собой бескрайнее пространство, заполненное материей, которая находится
в постоянном движении и последовательно изменяет как
свою форму глобально, так и локальные свои формы, источником же реального мира в нашем сознании является
находящийся вне сознания действительный мир, малую
часть свойств которого мы воспринимаем посредством
наших органов чувств. Что же касается нашего сознания
целиком, я предлагаю разделить его следующим образом:
в одной его части будут все образы, предположительно
имеющие действительное происхождение на основании
их объективного существования и потому объединённые
в модель «реальный мир», во второй части будут образы,
порождённые воображением, и галлюцинации, в третьей — идеи, не имеющие определённого образного выражения, как например «скорость», «любовь», «причина»,
«справедливость», «познание». Проведя такое разделение
и установив отношения между всеми полученными категориями при помощи хорошо описанных логических связей, мы впервые получим сознание, пригодное для внедрения в него эффективных методов мышления.
Краткое содержание:
Материя — это совокупность объектов реального мира,
которые обладают способностью взаимодействовать с фи287
зическими телами мыслящих индивидов. Вся материя целиком не обладает множеством вездесущих одинаковых
свойств, поэтому для лучшего понимания материи её следует разделить на две подкатегории: вещество и поля. Эти
виды материи отличаются друг от друга по следующим
критериям:
1. Вещество имеет массу, то есть сопротивляется ускорению, а поля — нет.
2. Вещество дискретно, то есть представлено в виде
множества отдельных объектов, между которыми есть
промежутки, будь то одна составная частица или массив
частиц, а поля непрерывны.
3. Поля однородны, то есть в любой своей точке поле
воздействует на другую материю принципиально одинаково, меняя лишь силу и направление своего воздействия;
вещество неоднородно, то есть не в каждой своей точке
воздействует на другую материю принципиально одинаково: вещество состоит из частиц, которые, в свою очередь, состоят из разных по качеству и поведению более
мелких частиц и мало заполненных областей, близких
к пустоте.
Разделение материи на вещество и поля тем очевиднее, чем больше размеры рассматриваемых предметов.
На микроуровне вещество отличается от полей не так явно, и возможно, что на элементарном уровне вещество
и поля неразличимы. Поэтому деление материи на эти
две подкатегории субъективно и лишь помогает лучше
описать мир в том виде, как мы воспринимаем его при
помощи органов чувств. Деление полей на кванты — бозоны — исключено здесь из базовой модели реального
мира ввиду их высокой сложности для понимания. Сознание следует разделить на три принципиально разные
части:
288
1. Реальный мир, то есть множество предметов, существующих объективно.
2. Плоды воображения и галлюцинации.
3. Идеи, не имеющие образного представления.
В таком виде сознание более-менее готово для внедрения в него эффективных методов мышления.
289
Глава 9. Время
Время… Столько размышлений было посвящено ему
в течение истории. Столько существует различных представлений о времени. Без него невозможно планирование,
невозможно извлекать опыт из прошлого, невозможна хозяйственная деятельность. Время есть настолько вездесущий атрибут наших представлений о мире, что великое
множество людей спешно и с готовностью объявляют время полностью реальным и объективно существующим, даже когда не умеют объяснить, что значат эти слова. Для
грамотного мышления совершенно необходимо чётко
определить отношение времени к реальному миру.
В первую очередь о времени следует понимать, что
оно не является сущностью, ибо не выделяется из многообразия нашего сознания, оно не есть определённый опознаваемый образ. Если выбрать объектом внимания командную игру в мяч и исключить время из динамической
модели этой игры, сохранённой у нас в памяти, то мы увидим либо остановленный один момент этой игры либо одновременно все события этой игры, наложенные друг
на друга; такую картину несложно воспроизвести на современных компьютерах. Если же исключить из модели
игровое поле, игроков и мяч, то не останется ничего, в том
числе различимого объекта «время». Время — не объект
и не участок, оно не является частью реального мира. Время нельзя выделить, зафиксировать и подвергнуть изучению. Так что же такое время? Откуда происходит это понятие?
Ответ лежит в области биологии. Нервная система
у многоклеточных развивалась от простых рецепторов
до централизованных узлов, осуществляющих сложные
операции с входными данными; этот процесс привёл
290
к появлению у животных очень развитого мозга, способного мыслить. Как уже было сказано ранее, мозг является
инструментом, позволяющим организму более эффективно взаимодействовать с действительным миром. Он анализирует получаемую органами чувств информацию
и выделяет из неё причинно-следственные связи, идеи
и проекты, которые помогают лучше выживать и размножаться. Чем более развит мозг, тем качественнее он ищет
такие абстракции и тем больше их находит. Например,
собака может запомнить визуальный образ отдельного
начертанного слова и распознать его спустя некоторое
время. Это может помочь ей найти еду или открывающуюся дверь. Но собаке недоступно полноценное чтение,
и она не может получать полезную информацию из книг
и статей. Никакими усилиями не удаётся научить собаку
читать, и причина тому — особое устройство её мозга,
ограниченное на генетическом уровне. У человека мозг
более развит и способен не только читать, но и мыслить,
например, о математических теоремах, не имея перед
глазами соответствующих объектов наблюдения. Такая
развитая способность к выделению абстракций и манипулированию ими очень эффективна на практике, и это
позволяет людям получать пищу в изобилии, исцелять
сложные болезни, создавать электронные приборы, отправлять корабли в космос и умирать своей смертью,
а не от зубов хищников.
Одной из обязательных составляющих этого успеха
человека как биологического вида является способность
мозга запоминать полученный опыт и сравнивать его
в процессе мышления с другими воспоминаниями и новым опытом. Эта способность очень полезна, потому что
материя не просто пребывает в постоянном движении,
но меняется согласно определённым законам. Когда мы
открываем, осознаём и правильно представляем себе эти
законы, мы можем прогнозировать последующее развитие событий, знать, как материя будет изменяться в бли291
жайшем или даже несколько отдалённом будущем. Например, когда мы наблюдаем движущийся поезд, мы
непроизвольно приблизительно рассчитываем, как будет
протекать его движение, каких последствий стоит
и не стоит ждать от движения этого поезда — мы ведём
себя таким образом, чтобы избежать возможных травм
от контакта с железнодорожным составом на ходу. Когда
мы льём воду в чашку, мы знаем, что рано или поздно
чашка наполнится и вода может перелиться через край.
Когда мы берём в руки заряженное оружие, снятое
с предохранителя, мы знаем, что оно, скорее всего, выстрелит при нажатии на спусковой крючок. Предполагая
всё это, мы полагаемся на анализ прошлого и свежеполученного опыта, и, в зависимости от качества нашего
мышления, часто или в большинстве случаев мы оказываемся правы. Наши предположения о будущем движении материи действительно помогают нам выбрать выгодную и безопасную стратегию поведения. Если же мы
представим себе существо, не способное сравнивать
прежний опыт с новым, оно не сможет выявлять закономерности движения материи и не сможет прогнозировать
последствия процессов и событий. Если такое животное
увидит приближающегося к нему издали хищника, оно
не способно будет увидеть в этом опасность и отреагирует только на непосредственную атаку, когда может быть
уже поздно спасаться. Такой способ взаимодействия
с природой крайне неэффективен, и, разумеется, в условиях естественной конкуренции должны получать преимущество те животные, которые умеют предвидеть
опасность заранее. Так это и случилось в природе. Мозг
развитых многоклеточных научился сохранять в себе абстрактные слепки прежних состояний материи в виде образов и ощущений и сравнивать их с вновь воспринимаемыми, чтобы выводить из этого полезные зависимости
и адекватно реагировать на меняющиеся условия среды.
В процессе запоминания в физическом мозге и в созна292
нии формируется специальное хранилище, содержащее
эти слепки, и, в отличие от реальных объектов наблюдения, которые непрерывно изменяются в соответствии
с законами бытия, образы из этих слепков сохраняются
в постоянном виде, соответствуя разным запечатлённым
моментам. Это замечательный механизм для повышения
выживаемости вида, потому что он позволяет возвращаться к пережитому опыту сколько угодно раз и сравнивать любое воспоминание с любым другим, как если бы
это были бумажные рисунки, разложенные на столе; этот
механизм позволяет извлекать гораздо больше опыта
из пережитых событий, чем однократная реакция на них
во время их свершения.
Однако большое количество сохранённых в памяти образов порождает проблему — в них потенциально легко
запутаться и остаться дезориентированным. Для извлечения полезного опыта из воспоминаний чаще всего необходимо знать, какое состояние объектов было изначальным
и каким оно стало впоследствии; при неверном определении этого порядка способность к выживанию особи резко
снижается, и весь механизм теряет эволюционный смысл.
Также для решения большого количества задач необходимо знать не только верную последовательность этих состояний, но и величину их удалённости друг от друга, а также
более-менее точные соотношения этих величин для разных пар воспоминаний. Это решаемая задача, ибо материя вокруг всегда движется, и постоянное запечатлевание
в памяти этого процесса позволило сформировать в мышлении животных особую абстрактную шкалу, на которой
хоть поначалу и неуклюже, но всё же в правильном порядке расположились воспоминания. Таким образом, постоянное наблюдение природы привело к появлению у животных биологического механизма, который использовал
движение материи как ориентир, чтобы эффективно оценивать накопленный опыт и извлекать из него много
пользы: труд, затрачиваемый мозгом на восприятие дви293
жущейся материи после некоторого события ощущается
биологически, так как тратит ресурсы организма; много
такого труда после конкретного события означает большое удаление воспоминания от текущего момента и наоборот.
Сохранённые состояния материи на абстрактной шкале памяти
Очевидно, что постоянное интуитивное ощущение такой условной шкалы, способность свободно перемещаться
по ней в воображении и автоматическое прикрепление
к этой шкале любого получаемого опыта является значительным эволюционным преимуществом для живых организмов. Для развития хозяйственной деятельности это тоже очень актуально: к примеру, чтобы древнему человеку
понять, какой из двух топоров эффективнее для рубки деревьев, ему нужно было воспринять количества изменений
материи, имевших место между воспоминаниями, когда
первый и второй топор соответственно начинали и заканчивали рубить одинаковые деревья, и затем сравнить эти
количества. Высшим многоклеточным животным удалось
лишь в некоторой степени развить своё мышление в эту
сторону; человек как вид, наделённый интеллектом, продвинулся гораздо дальше: сначала мы выбрали специальные эталонные циклично меняющиеся материальные
предметы, как, например, Солнце и звёзды, чтобы ориентировать свои воспоминания по ним, а позднее даже создали искусственные приборы, как, например, песочные и механические часы, внутренность которых изменяется
не только очень равномерно, но и быстро, что позволило
294
нам эффективно сравнивать даже короткие и близко отстоящие друг от друга события. Это позволило людям в течение всей жизни тренировать и оттачивать остроту восприятия этой условной шкалы с воспоминаниями, производить
калибровку нашего интуитивного ощущения этой шкалы,
всё более и более приближая это ощущение к математической точности. И хотя по многим отдельно взятым показателям восприятия многие животные оставляют человека
далеко позади (как, например, пчела, улетающая от улья
на 3—4 километра и запоминающая координаты входа
в улей с точностью до сантиметра), всё же, по всей видимости, ни одно животное не ориентируется в массе своих воспоминаний так же хорошо, как человек. В совокупности
с повышенной способностью выделять абстракции из информационного хаоса и находить между ними зависимости, это привело к небывалому доминированию человека
над другими биологическими видами.
Шкала с воспоминаниями не является статичной. Постепенно информация в памяти обновляется, и человек
чувствует, что после определённого воспоминания прошло всё больше и больше изменений материи. Старые
воспоминания как бы перемещаются по шкале, отдаляясь
от той области, где индивид воспринимает себя в настоящем моменте и где находится его ближайший опыт. Между отдалившимися воспоминаниями и настоящим моментом появляется всё больше новых воспоминаний. Чтобы
учитывать их расположение на шкале относительно друг
друга, возникает необходимость в таких понятиях, как
«предыдущий опыт» и «последующий опыт», за которыми
неизбежно следует интуитивное понятие о направлениях
перемещения фокуса внимания по этой условной шкале —
«в сторону первых сохранённых воспоминаний» и «в сторону воспоминаний, которые только формируются».
По мере развития способности человека абстрактно мыслить, эти понятия всё прочнее закреплялись в нашем сознании.
295
Этот процесс находился в теснейшей зависимости
от развития материальной культуры древних людей. Кроме абстрактного мышления, жизненные условия заставляли человека также развивать и усложнять речь для более эффективной организации коллективных действий.
Всё больше абстракций назывались специальными терминами, чтобы возможно было их обсуждать. Настал черёд и для шкалы с воспоминаниями, которая получила
название «время». Понятия «предыдущий опыт» и «последующий опыт» выразились словами «ранее» и «позднее», воспоминания, за которыми уже последовало некоторое количество изменений материи, были названы
прошлым, а пребывающие в стадии формирования — настоящим. Разумеется, в древних языках вместо этих современных слов существовали аналоги, состоящие из совсем других наборов звуков, но это не имеет значения.
Важно, что люди научились выражать эти абстракции
в речи и начали накапливать коллективное знание об эффективном обращении с ними. Обмен опытом между индивидами с привязкой его к временным ориентирам стал
нормой. Введя понятия о времени в повседневную жизнь,
люди привыкли к обращению с воспоминаниями, в частности, к перемещению внимания по шкале воспоминаний в обе стороны — от настоящего к прошлому и наоборот.
Одновременно с этим процессом у людей также формировалось представление о будущем. Это не потребовало
предварительного развития интеллекта до какой-то выдающейся стадии. Чтобы хорошо это понять, для начала следует принять во внимание длительную эволюцию предшествующих человеку животных видов. Даже если оставить
вне рассмотрения генетическую связь человека с такими
далёкими предками как динозавры, следует понимать,
что, согласно недавним антропологическим открытиям,
предок всех современных приматов — пургаториус1 (лат.
Purgatorius) — жил около 60 млн лет назад. Этот вид поро296
дил богатое разнообразие обезьян, во многом похожих
на современных, которые постоянно проживали и эволюционировали в естественных условиях, и вся их физиология неизбежно формировалась в соответствии с внешними
природными циклами. При этом один только процесс превращения обезьяны в человека, который открылся науке
многократно подробнее за последние двадцать лет, занял
около семи миллионов лет. Всё это время неизменно день
сменялся ночью, в тропических широтах сезоны засухи
сменялись сезонами дождей, в умеренных широтах лето
сменялось зимой, звёзды перемещались по небу циклически, звери вокруг рождались, вырастали, производили
потомство и умирали, чтобы их дети снова производили
потомство и также умирали, с растениями происходило
то же самое. Среди всех этих внешних циклических природных процессов, самый актуальный и очевидный для
всех наземных животных тогда и сейчас — это хождение
солнечного диска по небосводу. Уже в исторические времена (т.е. такие, когда появились письменные источники,
изучением которых занимается наука история) многочисленные народы по всей планете поклонялись Солнцу как
безусловному божеству и осознавали его как основной источник жизни на земле. Солнечные затмения часто воспринимались древними людьми как проклятие или конец
света, и часто это приводило к паническому страху, массовой истерии и крупным жертвоприношениям. Это происходило на этапе развитой материальной культуры, когда
у людей были огонь и оружие, когда земледелие гораздо
лучше обеспечивало их пищей, чем собирательство в прошлом, иными словами, когда человек уже взошёл на вершину природной пищевой цепи и начал умирать от старости, а не от зубов хищников. Зная это, остаётся только
Зверёк, похожий на маленькую белку (длиной до 15 см), с массой мозга около 1 грамма
1
297
предполагать, насколько была сильна психосоматическая
привязка к солнечному циклу гораздо более зависимых
от природы диких предков человека. Солнце позволяло им
согреться и искать пищу, поэтому слежение за его движением над горизонтом было жизненной необходимостью,
неотделимой не только от сознания людей, но и в первую
очередь от их бессознательного. Вся жизнь обезьян, а затем людей проходила в постоянном ощущении неотвратимости этого движения, поэтому древние люди не могли
представить своё существование вне привычного и вездесущего движения Солнца. И поскольку этот процесс был
чрезвычайно стабилен (в тропиках, откуда происходят
первые люди, даже в пределах года траектория солнечного
диска на небе меняется несущественно), он способствовал
развитию интуитивной способности мозга к математической экстраполяции или, проще говоря, прогнозированию
событий. До этого мозг был способен рассчитать траекторию движущегося предмета, чтобы предугадать её продолжение и схватить предмет, но постепенное осмысление природных циклов вывело человека на новый уровень
понимания бытия — он стал строить планы, исходя
из ожидания, что после ночи Солнце снова взойдёт.
Если вам показать синусоидальный график на координатной плоскости, то, увидев первые несколько его циклов, вы легко предположите, что и далее этот график должен бесконечно повторять такие же фазы. Если вам привести числовую последовательность [1, 2, 3, 4, 5, 6, 7] и попросить вас правильно её продолжить, вы, скорее всего,
предложите в качестве следующего элемента число 8. Возможно, вам покажется элементарной ваша способность
справляться с такими задачами, но почти для любого другого биологического вида, особенно за пределами отряда
приматов, она является непостижимой и недостижимой.
Когда-то и предки человека не умели строить прогнозы.
Для выживания в природе было достаточно рефлексов
и инстинктов. Чтобы бежать при приближении хищников,
298
математический расчёт движения опасного объекта
не был обязательным. Такие постоянные вычисления требовали бы значительной работы мозга, для чего необходимо изобилие пищи. Рефлекс же был сформирован эволюционно на уровне прямой физиологической связи между
угловым размером воспринимаемого образа хищника
и реакцией организма, что расходовало минимум энергии: чем угловой размер зверя больше, тем больше исходящая от него опасность, и никаких расчётов не требуется.
Расчёт движения было целесообразно выполнять только
в момент непосредственной опасности. Но, в отличие
от вычислений скоростей и траекторий, общее представление о том, что после ночи настанет новый день
и на небе снова будет солнце, не требовало значительных
энергозатрат, ведь это просто статичное знание. При этом
те существа, которые могли планировать свои действия
на следующий день или далее, получали конкурентное
преимущество перед теми, которые могли только реагировать на сиюминутные обстоятельства. Таким образом,
возникновение у высших многоклеточных животных интуитивной способности к мышлению о событиях, которые
ещё не наступили, но, скорее всего, наступят, было неизбежностью. Так это и происходило с предками современного человека. Именно тогда, миллионы лет назад, постоянная организация человеком сна, охоты и передвижений
с расчётом, что солнце непременно взойдёт снова, привела к тому, что сегодня для нас будущее — простейшее базовое понятие при планировании.
Поначалу понятие людей о будущем пребывало в зачаточном состоянии и не могло сравниться по глубине
и качеству осознания с настоящим и прошлым. В самом
деле, обращаясь к своему сиюминутному и прошлому
опыту, люди могли мыслить подробные картины различных ситуаций и событий, сравнивать между собой их детали, извлекая из этого полезный опыт; заглядывание же
в будущее ограничивалось простой уверенностью, что по299
сле сна земля, небо, солнце, луна и звёзды будут вести себя по-прежнему. Но постепенно, когда люди прочно
укрепились в своей экологической нише и стали удачнее
охотиться и отнимать больше добычи у хищников, они
получили крайне полезные для их развития преимущества: изобилие еды, которое обеспечило мозгу интенсивное питание, позволяя ему упражняться в мышлении,
и свободное время, которое можно было посвятить играм
и экспериментам, выделяя из наблюдаемых процессов
всё больше абстракций и всё лучше познавая окружающий мир. Медленно, но уверенно пелена невежества расступалась перед сознанием человека, и свойства предметов и явлений становились всё более понятны и привычны ему. Так появились представления о том, что если
связать много палок, не тонущих в воде, то их трудно будет утопить, что если любое животное будет бежать достаточно долго, оно выдохнется, что если идти вверх
по течению ручья, то он обязательно однажды закончится. Ранее подобный опыт случался у людей и обезьян
только на практике и не превращался в устойчивые абстрактные обобщения, теперь же человек всё больше
учился рассуждать о таких вещах, не переживая этот
опыт непосредственно и сиюминутно; во внимание человека попадали всё новые и новые свойства бытия, всё новые события и явления. Это привело к тому, что способность людей представлять будущее значительно развилась; картины, возникающие в сознании людей при загадывании наперёд, стали значительно более подробными
и целостными. Основной этап формирования шкалы времени в сознании человека был завершён: произошёл переход от смутного ощущения правильного порядка воспоминаний к продвинутому представлению о разделах
шкалы времени и возможности контролируемо перемещаться между ними в воображении.
Следующим этапом стало формирование представления человека о направленности времени, об асимметрич300
ном поведении воспоминаний на его шкале относительно
настоящего момента. Перемещаясь в воображении по шкале с воспоминаниями и сравнивая это с другим опытом,
люди субъективно ощущали, что путешествие в прошлое
и возврат к настоящему выполняются без затруднений,
но перемещение в будущее являет собой непреодолимую
проблему. При помощи примитивных умозаключений человек пытался строить кратко- и среднесрочные прогнозы
для отдельных процессов и событий, но, даже при огромных энергозатратах в процессе мышления, получаемая таким образом информация была крайне ненадёжна —
ошибки случались слишком часто. При попытках же извлечь из раздела временной шкалы, называемого «будущее», достоверных полезных сведений, люди ощущали,
что такая возможность им недоступна. Другое проявление
асимметрии времени заключалось в разном ощущении человеком концов его шкалы. Прошлое в сознании человека
начиналось с его детских воспоминаний, и это обстоятельство гармонично сочеталось с его представлением о жизненном цикле всех живых существ, который начинается
с рождения. Человеку легко было представить, что когда-то
ранее его совсем не было, затем он появился и через некоторое время начал помнить себя. Но при обращении к противоположному концу условной шкалы времени, мозг
не возвращал никакой информации. Постепенно человек
научился ассоциировать конец этой шкалы с собственной
смертью, но каждому отдельному индивиду не было понятно, насколько далеко отстоит этот конец и при каких
обстоятельствах наступит смерть. Будущее открывалось
очень медленно и поступательно, превращаясь в настоящее и затем прошлое, оно не позволяло заглянуть вперёд.
Таким образом, на данном этапе развития представлений
о времени субъективное представление человека
об устройстве временной шкалы из интуитивных ощущений переходило в область интеллектуального осознания;
поведение прошлого и будущего воспринималось очевид301
но разным, и также у людей выработалось устойчивое ощущение, что время постоянно направлено от прошлого к будущему и движется с постоянной скоростью.
Индивидуальная субъективная шкала времени
Невозможность обогнать сознанием естественный ход
событий и заглянуть в будущее постоянно будоражила
умы людей. В связи с природным свойством мозга стремиться постичь всё неизведанное, эта информационная
пустота стала вызывать тревогу и инстинктивный страх,
к которым позднее присовокупилось экзистенциальное
страдание. Когда животное боится незнакомого предмета
или неисследованной норы, оно стремится держаться
от такого объекта на расстоянии, чтобы избежать непредвиденной опасности; отойдя на безопасную дистанцию,
животное успокаивается. Человек же оказался в положении, когда неизведанный объект находится прямо внутри
его сознания, и от него нельзя убежать. В связи с этим люди никогда не оставляли попыток заглянуть в своё будущее всеми возможными способами. На протяжении тысяч
лет в разных культурах к шаманам и жрецам обращались,
чтобы те предоставили информацию из будущего, щедро
одаривая их за предоставляемую услугу, но и нередко убивая их во гневе, если информация оказывалась неверной.
Даже сегодня, по прошествии эпох, всё ещё многие люди
обращаются к гадалкам, астрологам и экстрасенсам, чтобы
узнать своё будущее. И хотя для таких «специалистов» существует премия Фонда Джеймса Рэнди в размере милли302
он долларов за доказательство их паранормальных способностей, в том числе и за способность предсказывать будущее, и хотя никто пока эту премию не получил, люди
продолжают обращаться к этим шарлатанам, не теряя надежд. Это явное свидетельство того, какое важное место
заняло в сознании людей их стремление видеть своё будущее, и знание об основной биологической задаче живых
существ говорит нам, что иначе быть и не могло.
Итак, у древних людей на определённом этапе сформировалось интуитивное представление, что ход событий
в природе имеет определённую стабильную скорость
и не поддаётся изменению, будто его движет какая-то расчётливая неведомая сила; укреплялось и прояснялось
представление о том, что этот процесс неотвратим и заканчивается смертью индивида. Как читатель, вероятно,
догадывается, это была хорошая почва для обожествления
времени. Ощущения людей медленно прогрессировали
в сторону выделения в сознании времени как отдельной
абстрактной сущности.
Представление о времени как о самостоятельном процессе, который выходит за рамки жизни индивида
Шло время, и условия жизни людей продолжали улучшаться. Около 300 тысяч лет назад произошёл феноменальный технологический прорыв — люди повсеместно
научились пользоваться огнём. Это событие окончательно
определило судьбу человека как вида, сделав его истин303
ным королём природы. Использование огня беспрецедентным образом сместило энергетический баланс человеческих организмов в выгодную сторону — настолько
сильно, будто и в самом деле мифический титан Прометей
принёс людям огонь с Олимпа, даровав им тем самым могущество и свободу. Вот лишь некоторые последствия
освоения огня людьми:
1. При неизменных окружающих условиях, людям теперь требовалось значительно меньше пищи для выживания. Науке известно, что наибольшая часть потребляемых
человеком калорий используется для поддержания температуры тела, и лишь наименьшая часть тратится на механическую работу. Возможность греться у костра привела
к снижению потребности человека в еде.
2. Огонь сделал возможным получать гораздо больше
калорий из мяса. От природы человеческий организм приспособлен лишь к малым порциям мяса; для усваивания
значительных порций нужно либо иметь гораздо более
агрессивный желудочный сок, как у хищников, либо переваривать еду месяц без движения, как это делают некоторые змеи. Термическая обработка позволила сделать мясо
более мягким, и его стало возможно разжёвывать, а не только глотать кусками. И, хотя термическая обработка ухудшает усвоение мяса через предотвращение т.н. индуцированного аутолиза (это доказал советский учёный А. Уголев),
возможность измельчать пищу многократно повысила доступ желудочного сока ко всему массиву поглощённой субстанции, что значительно ускорило пищеварение и сделало
возможным переваривать больше мяса за один приём. К тому же жареное мясо имеет значительно меньший объём,
чем сырое, за счёт выпаривания влаги, поэтому удельная
питательность еды возросла — наесться впрок стало проще.
3. Термически обработанная еда автоматически была
избавлена от микробов и паразитов, что делало её максимально безопасной и снижало количество болезней.
304
4. Термическая обработка позволила дольше хранить
еду в условиях положительных температур, не давая ей
испортиться.
5. Термическая обработка позволила превратить в еду
множество предметов, которые ранее нельзя было есть:
некоторые коренья, плоды, а с появлением сосудов для
варки — зерно, некоторые листья, травы.
6. Огонь хорошо отпугивал диких зверей и таким образом позволил более свободно перемещаться по местности.
Кольцевой вал из колючего кустарника и постоянно поддерживаемый огонь в центре позволяли осуществить безопасную ночную стоянку посреди леса с голодными хищниками.
7. Обожжённый заострённый конец деревянного копья
был гораздо плотнее при уменьшенном объёме, по сравнению с копьём из свежесрубленной или высохшей ветки.
Такое копьё лучше пробивало звериную шкуру.
В таких новых условиях выживание людей значительно упростилось, а в их обиходе стали появляться всё новые и новые предметы. Помимо нарастающих стимулов
для усложнения мышления, человек также стал получать
больше энергии и больше свободного времени для раздумий. Вполне вероятно, что именно в этот период стала
нарастать социальная дифференциация людей, появились первые трактовки различных природных явлений,
зародились первые суеверия и религиозные культы. Помимо этого, у людей появилась возможность больше поразмышлять о том, что, со смертью живого существа
и окончанием его собственной шкалы времени, природные процессы не останавливаются, а продолжаются
в неизменном виде. Постепенно у людей формировалось
представление, что есть некий глобальный независимый
постоянный ход времени, для которого каждый индивид
является лишь временным участником. Это представление продолжало развиваться и окончательное формаль305
ное выражение получило после следующего грандиозного
технологического прорыва — освоения людьми земледелия около 11 тысяч лет назад. Земледелие позволяло добыть значительно больше пищи с той же территории,
чем собирательство, а оседлая жизнь позволяла развивать поселения, делая их более защищёнными от атак
диких зверей. На этом этапе, пожалуй, только внутривидовая конкуренция и отсутствие знаний о гигиене и медицине удерживали скорость развития общества
на крайне низком уровне, если оценивать его по современным меркам. Но если сравнивать с предыдущими периодами становления человечества, то с появлением
земледелия изменения материальной культуры стали
происходить с феноменальной скоростью, и с тех пор
преобразования общественного бытия разительно обогнали по скорости биологическую эволюцию. Выживаемость и благоустроенность людей отныне зависела гораздо больше от их социального положения, чем от генетического соответствия локальным природным условиям.
Возникла значительная прослойка людей, чья жизнь
не проходила в постоянном поиске пищи или тяжёлом
труде; вместо этого они могли предаваться размышлениям. Именно среди них возникали первые математики
и философы, и благодаря им в обществе впервые появилось некое зачаточное подобие науки. Несколько тысяч
лет такой общественной жизни привели к изобретению
первых календарей, которые и стали тем самым формальным выражением человеческих представлений
о времени. Люди придали времени статус некой мистической силы с собственными законами и правилами
и окончательно признали его существование вне человеческого сознания, хотя, как мы помним, зарождение
ощущения времени в мышлении человека было обусловлено простой необходимостью эффективно работать
с накопленным опытом в мире, где материя постоянно
движется. Приняв такой суеверный подход в качестве
306
безусловной нормы, люди с тех пор всегда подменяли
понятия, и, сравнивая события с материальными изменениями внутри часов, они не говорили, что часы выступают эталоном материальных изменений, а говорили,
что они измеряют самостоятельную внешнюю сущность — время. Это суеверие прошло через тысячелетия,
дожив до века искусственного интеллекта, и люди по сей
день не могут самостоятельно осознать, что, пользуясь
часами, они сравнивают случайные материальные события своей жизни с эталонными материальными изменениями в часах.
Тем не менее, даже при развитой материальной культуре представление древних людей о времени всё ещё не было таким, как сегодня. Современным детям в течение первых нескольких лет их жизни закладывают хотя бы очень
общее представление об истории. Им рассказывают, что
когда-то давно были построены египетские пирамиды,
а ещё ранее по земле бегали полуголые дикари с копьями,
в то время как сейчас за окном взлетают самолёты,
а на столе стоит компьютер. У детей таким образом формируется глобальное представление о неразвитом прошлом и обнадёживающем будущем, которое сулит великие
свершения; время при этом предстаёт в виде координатной оси, которая простирается от некоего нуля, где, интуитивно ощущается полный хаос и отсутствие жизни, к великим и грандиозным временам, где человек победит законы
природы и будет всесилен. Такое мировоззрение постоянно подкрепляется развитием технологий — отовсюду постоянно приходят новости о новых и новых полезных
изобретениях, которые дают человечеству больше возможностей. Для примера, я сам родился в период, когда на промышленных заводах ещё использовали станки с бумажными перфокартами, и в домах у меня и моих знакомых
не было ничего более технологически продвинутого, чем
телевизор, радио и стационарный телефон; в данный же
момент у любого посетителя дешёвого супермаркета в кар307
мане лежит компактный смартфон, который подключён
к всемирному интернету и одним нажатием кнопки делает
яркие цветные фотографии, причём некоторые модели уже
делают это буквально в кромешной темноте.
Ничего подобного не было в жизни древних людей.
Они рождались и умирали в приблизительно одинаковом
технологическом окружении, их отцы и деды не рассказывали им о временах, когда всё было иначе, потому что
сами жили так же. В связи с этим мир в представлении
древних людей был в значительной степени стабильным — никаких явных отличий прошлого и будущего для
них не существовало. Зато на представление людей
о времени неизбежно влияла цикличность многих наблюдаемых ими процессов. Люди привыкли, что солнце
восходит, описывает дугу по небосводу, чтобы затем
спрятаться и через время появиться вновь; луна в то же
время неотвратимо совершала свой месячный небесный
цикл; за сезоном дождей приходил засушливый сезон,
либо за летом приходила зима, и затем снова лето; дети
вырастали, становясь взрослыми, у них появлялись свои
дети, затем у тех свои, и они также взрослели, старели
и умирали; все эти циклы повторялись бесконечно, и, судя по рассказам стариков и преданиям, так было всегда,
и никогда не было иначе. В связи с этим, как подсказывают нам историки, с древних времён и по средние века
включительно люди представляли себе время не как линейную шкалу, а как вращающееся колесо. Люди верили,
что они проживают один и тот же цикл раз за разом
и что всё обязательно вернётся туда, откуда начиналось,
и снова повторится. В новой истории это представление
начало разрушаться и постепенно превращалось в современное, но лишь для наименьшей части общества — крестьянское большинство не получало образования
и не имело доступа к результатам научных открытий.
Наконец, новейшая история с её активной индустриализацией и урбанизацией привела к глобальному измене308
нию мироощущения у основной массы людей, в том числе и к изменению представления о течении времени.
Восприятие времени в древности и Средневековье
Во все вышеописанные времена нигде в природе не существовал и сейчас не существует объект, который соответствовал бы понятию «время» и который можно было бы
найти, воспринять и изучить; не было и нет эталона, на который можно было бы равняться при описании времени.
Пространственные измерения, хотя и являются математической абстракцией и изобретением человеческого ума,
всё же хотя бы имеют образное выражение в мире, данном
нам в ощущениях: когда мы говорим о длине, ширине
309
и высоте, мы можем довольно легко показать друг другу,
что они означают на практике, и найти проявления этих
понятий в каждом участке реального мира. Более того,
невозможно представить себе ни материю, ни пространство, чтобы в них нельзя было производить такие измерения, и это подталкивает к заключению, что протяжённость
в трёх измерениях является неотъемлемым постоянным
свойством пространства и материи, которое не зависит
от наблюдателя. Таким образом, хотя пространственные
измерения не являются реальными предметами, они хотя бы являются свойствами реальных предметов. Когда же
речь заходит о времени, всё гораздо более запутанно. Люди наблюдают движение материи и приходят к выводу, что
существует время, а иногда также заключают, что оно есть
нечто объективно-реальное. При этом изобразить время
не представляется возможным, равно как и объяснить, что
это за объект и где он находится. Если время это не предмет, тогда что? Возможно, время — это процесс? Но все
мыслимые процессы всегда образно различимы, независимо от того, происходят они с материальными предметами
или образами в сознании, и когда мы наблюдаем падение
древесного листа или полёт птицы, то мы только и распознаём падение и полёт соответственно, не находя при этом
глазами дополнительный отдельный процесс — время,
а только домысливая его. Тогда, возможно, время — это сила, которая приводит в движение материальные процессы?
Но сила есть физическая величина, мера, вымышленная
характеристика предметов, она не может существовать
в реальности. Возможно время — это закон природы?
Но закон — это мысленное обобщение множества событий
или состояний в реальном или вымышленном мире, то
есть мыслительный инструмент, а не что-то объективнореальное.
Чтобы не запутаться в этом месте, давайте вспомним, что научный материализм предполагает наиболее
вероятным состоянием вещей существование вне нашего
310
сознания единого для всех телесно представленного мира, который существует независимо от наличия мыслящих существ и их восприятия и который здесь называется действительным миром. На примере Владимира Ленина мы разобрались, что под объективной реальностью
материалисты склонны подразумевать либо точно такой
мир, либо что-то подобное. Когда мы взаимодействуем
с материей, мы из плена примитивного реального мира
в нашем сознании можем всё лучше и лучше понимать
состав действительного мира и свойства предметов
в нём; когда мы наблюдаем участки с минимальным содержанием материи, мы можем также строить заключения о пространстве. Но нет достаточных оснований
утверждать, что силы и законы являются объективной
реальностью, то есть относятся к действительному миру — у нас попросту нет опыта, который показывал бы
наличие в действительном мире таких сущностей, и даже свойствами предметов они не являются, в отличие
от пространственных измерений. Закон описывает, как
движется материя, но сам при этом не является творением природы, которое самостоятельно существует, движется и качественно изменяется, независимо от человеческого сознания.
Исчерпав идеи, каким образом время может быть объективно-реальным, то есть являться частью действительного мира, я пришёл к следующему заключению:
— скорость есть вымышленная абстрактная характеристика, помогающая описывать движение материи.
— сила есть вымышленная абстрактная характеристика, помогающая описывать движение материи.
— удельная теплоёмкость есть вымышленная абстрактная характеристика, помогающая описывать движение
материи.
— электрическое сопротивление, момент импульса,
трение скольжения, мощность и частота колебаний суть
311
вымышленные абстрактные характеристики, помогающие
описывать движение материи…
— время есть вымышленная абстрактная характеристика, помогающая описывать движение материи.
Для ясности картины мира очень важно осмыслить
этот тезис, но не стоит воспринимать эту формулировку
как определение времени, потому что здесь отражён только общий смысл этого понятия, выводя его из категории
объективно-реальных сущностей. В самом деле, я не вижу
причин, почему такое вездесущее и очевидное явление,
как движение, должно восприниматься нами как простое
свойство материи, а время — как некий самостоятельный
объект, существующий отдельно от материи. Что же касается определения времени, мне оно видится таким:
время — это физическая величина, передающая,
сколько произошло эталонных изменений материи, пока
происходило данное изменение материи.
Если вы попробуете отследить историю появления
единиц измерения времени, то быстро убедитесь, что реальная ситуация всегда соответствовала этому определению — время всегда измеряли суточными, лунными и годовыми циклами. Когда люди вводили последовательно
часы, минуты и секунды, ничто не менялось — их выражали определёнными частями от целого — суток. В 1960 году
научное сообщество приняло за основную единицу отсчёта секунду, но выразили её через годовой планетарный
цикл. И только в 1967 году измерение времени претерпело
значительное изменение — секунду стали выражать через
поведение атома цезия. Но, как вы можете видеть, неизменно во всех этих случаях за эталон принимались материальные преобразования, которые затем сравнивали
с другими материальными процессами. Образующееся
312
в результате такого сравнения отношение величин можно
называть или не называть временем, но сравнивается всегда материя с материей.
При таком видении времени значительно упрощается
восприятие курьёзных тезисов теории относительности —
если ранее было трудно понять, как время может искривляться, как можно воздействовать на объект без материальных проявлений и определённого местонахождения, то
теперь стало ясно, что поведение изменяется у материи.
Вполне допустимо, что при определённых условиях материальные процессы могут ускоряться и замедляться
на всех уровнях — почему нет, если обратное не доказано.
Это гораздо легче понять и принять, и, полагаю, с таинственностью времени можно на этом покончить.
Краткое содержание:
Время есть не объект и не очевидное наблюдаемое
свойство пространства или материи. Время — это физическая величина, передающая, сколько произошло эталонных изменений материи, пока происходило данное
изменение материи. Эта абстракция постепенно появлялась в мышлении сложных многоклеточных животных
в процессе эволюции и помогла им гораздо лучше приспособиться к условиям среды. В связи с некоторыми
особенностями доисторического развития сознания людей, время стали считать реальной частью мира, наравне
с пространством и материей. Научный материализм
устраняет эту ошибку, проясняя действительный смысл
понятия времени.
313
Глава 10. Знание.
Истина. Факт
Итак, мы разобрались с понятием «реальный мир»
и даже дополнили его пониманием времени. Это уже
неплохое начало, чтобы учиться мыслить грамотно,
но всё же недостаточно, чтобы эффективно познавать
мир. Изученные нами понятия в первую очередь были
важны для построения индивидуальной картины мира.
Но поскольку познание гораздо выгоднее осуществлять
коллективными усилиями, людям нужны эффективные
способы обмена информацией, что подразумевает наличие соответствующей понятийной базы. Одно из важнейших понятий, которое помогает передавать при общении
отношение индивида к определённому набору информации — знание.
Изучая мир, данный нам в ощущениях, мы периодически открываем некие новые принципы устройства либо
действительного мира в целом, либо его отдельных частей. Если мы достаточно точно и безошибочно определяем такие принципы, то такая вновь открытая информация может быть актуальной для нас в течение очень
долгого времени, повышая нашу эффективность при решении жизненных задач. К примеру, поведение земной
гравитации остаётся весьма стабильным на протяжении
миллионов лет; его главные закономерности были описаны людьми несколько веков назад и с тех пор лишь обросли множеством мелких подробностей, которые не меняют общей картины этого поведения в пределах земных
условий; это позволяет делать точные расчёты при планировании строительства, полётов, стрельбы и других задач. Наша биологическая задача диктует нам, что откры314
тие максимально надёжной и актуальной информации
об устройстве мира является для нас обязательной и постоянной целью. На пути к этой цели, в зависимости
от степени осмысления информации, собранных отзывов
о ней и проверки её на практике, мы можем проходить
несколько стадий отношения к интересующим нас аспектам бытия:
1. Полное невежество — когда мы не знаем вообще ничего об интересующем нас предмете, и любая наша попытка использовать его в нашей деятельности является
риском, даже величина которого не поддаётся оценке.
2. Догадка, подозрение, гипотеза — когда у нас есть
малое количество разрозненных данных, которые невозможно истолковать однозначно, но появляются первые
версии полной картины, которые помогают сузить направленность дальнейших исследований и таким образом
ускорить продвижение к цели, а также становятся возможными первые, пусть и ненадёжные, оценки рисков.
3. Сомнение — когда собранная информация начинает
демонстрировать определённый паттерн, и догадки начинают обрастать основаниями; возникает шанс встать
на верный путь исследования, забросив все прочие, и таким образом многократно приблизить цель, но риск ошибиться всё ещё высок.
4. Теория — когда у нас имеется значительное количество информации о предмете, вся она укладывается
в определённую связную картину и может быть объяснена
некими общими законами, а новые собираемые данные
не противоречат этой картине; вероятность ошибок
на этой стадии падает до минимума, а цена их обычно
невысока: применение хорошо работающей теории редко
приводит к катастрофам.
5. Уверенность — когда теория в течение длительного времени и при большом количестве новых данных
показала себя неизменно эффективной, либо когда по315
ступило подтверждение сформированного у нас представления о предмете из очень надёжного источника,
и мы с минимальными опасениями используем получаемую нами новую информацию согласно утверждённым
законам. С наступлением уверенности риски не меняются, ибо уверенность имеет субъективную природу и передаёт только отношение субъекта к информации.
6. Знание — в идеале, когда мы определили принципы
устройства интересующего нас предмета совершенным
способом и отныне можем пользоваться полученной информацией абсолютно безопасно, а фактически, когда
в течение длительного времени никакие из множества попыток разрушить состоятельность имеющейся у нас теории не увенчались успехом, и от этого не представляется
возможным, чтобы предмет был устроен как-либо иначе.
Риск ошибиться на этой стадии ещё более низок, но остаётся ненулевым.
Это приблизительный список, но точность в данном
случае неважна, главное понять общую суть. Предполагается, что, при изучении различных проявлений действительного мира, мы должны проходить путь от невежества
к знанию, но не для всех людей это работает одинаково.
Давайте рассмотрим, какие бывают различия в процессе
познания у людей с разным складом ума.
Отношение к знанию. Грамотно мыслящим людям хорошо известно, что совершенные методы познания недоступны человеку, и потому не может быть совершенного
знания. Именно поэтому в приведённом выше списке в финальной стадии оговорены идеальный и фактический варианты отношения человека к информации. Грамотно мыслящие люди всегда готовы к сюрпризам бытия и никогда
не доверяются знанию всецело и слепо, они просчитывают
возможные последствия ошибок и решаются на действие,
будучи готовы иметь дело с наихудшим исходом событий.
316
В свою очередь, люди без специальной подготовки без
оглядки считают знание совершенным, безупречным,
непогрешимым. Применяя различную информацию в своей повседневной деятельности, такие люди не утруждают
себя раздумьями и проверками, и если информация, принятая ими как знание, содержит ошибку, для них это может
обернуться фатально.
Отношение к уверенности. Грамотно мыслящие люди осознают, что уверенность является лишь личной позицией, отношением к информации, и что она не даёт
никаких преимуществ относительно строгих выводов
из имеющихся данных; напротив, уверенность затмевает
разум, отключает осторожность и заставляет человека
действовать необдуманно, чем повышает количество
ошибок и усложняет жизнь. Грамотно мыслящие люди сознательно гонят уверенность прочь от себя и сосредотачивают внимание на своих обоснованных сомнениях
в имеющихся теориях. Люди без специальной подготовки
не просто полагаются на уверенность, их проблема гораздо глубже. Такие люди очень часто вообще не в курсе
о существовании знания и считают уверенность последней, максимально продвинутой стадией отношения человека к информации. При этом уверенность таит в себе
огромную и опаснейшую ловушку для них. Как мы уже
разобрали, уверенность наступает, когда теория подтверждалась достаточно долгое время, либо когда субъект получил подтверждение из очень надёжного источника. Оба
эти варианта одинаково хороши для возникновения
у среднего человека уверенности, но при этом люди без
тренированного мышления не разбираются в качестве
различных источников информации и не могут знать, какие из них в самом деле являются надёжными; они считают таковыми те источники, которые им более приятны,
которые более субъективно авторитетны для них или требуют меньше энергозатрат при использовании. Это по317
стоянно приводит к тому, что простое мнение или убеждённость популярной персоны или большого числа людей
заставляют индивида из стадии невежества или гипотез
моментально перейти в стадию уверенности, которую он
считает финальной в познании и потому прекращает
дальнейшие исследования предмета. Я называю это «когнитивный тупик»; в таком состоянии человек удовлетворяется в одном из аспектов бытия ложной информацией
и больше не сможет продвигаться к целостному познанию мира. Люди, которые не способны увидеть ловушку
уверенности, в течение жизни попадают в такой же тупик
всё в большем и большем количестве вопросов; их возможности развития от этого блокируются подобно тому,
как закупориваются твёрдыми микрочастицами поры
в фильтре противогаза. Этот удушающий процесс угнетает жизнь человека всё сильнее и сильнее и превращает
его в несчастного маразматика, который более не может
хорошо справляться даже с ежедневной рутиной. Счастливая творческая жизнь, полная развития и приключений, для такого человека утрачивается навсегда, если
только по счастливой случайности он не переживёт сильнейшее эмоциональное потрясение и не попадёт в круг
людей, которые смогут и захотят помочь ему.
Ещё одной проблемой таких людей является их неотвратимая уверенность в том, что они обладают критическим мышлением. Они часто склонны верить так называемым теориям заговоров и легко ставят под сомнение
любые действия правительства и научные открытия,
не подвергая их должному анализу, но самоутверждаясь
при этом в достаточной для себя степени. Они могут
яростно очернять полезные идеи, преследовать представителей различных социальных групп и осуществлять
террористические акты на основании весьма сомнительной информации, которую они где-либо прочитали или
услышали. При попытке указать на их губительную доверчивость по отношению к ненадёжным источникам,
318
они убеждённо возражают, ссылаясь на то, что они не согласны со значительной частью информации, которая подаётся им ежедневно — с их точки зрения, это означает,
что они мыслят достаточно эффективно. В головах таких
людей царит хаос: они не способны осознать, что не оценивают критически те самые источники информации, которые побуждают их критически относиться к другим источникам. Таким образом, в лучшем случае их жизнь
проходит подобно соломинке, которая болтается среди
волн жизни, без системы и порядка, и в каждый момент
времени ими руководит тот источник информации, который был ближе и больше впечатлил их; в худшем случае
они не замечают, как попадают под внешнее идеологическое управление и живут в служении чужим корыстным
целям в ущерб собственной биологической задаче. Участь
таких людей крайне прискорбна.
Отношение к невежеству. Грамотно мыслящие люди
всегда помнят, что они компетентны лишь в некотором
спектре вопросов. В пределах своей компетенции они могут оперировать множеством тяжеловесных взаимосвязанных аргументов, но вне этих пределов они не имеют
надёжной аргументативной базы, на которую могли бы
опереться. Такие люди отлично знают, где находятся области их невежества, и крайне осторожно высказываются
и принимают решения в вопросах, которыми не владеют
достаточно хорошо. В отличие от них, большинство людей
без специальной подготовки поражены невероятно разрушительной идеей, что мнение приближает мыслителя
к истине или знанию. Используя в большинстве вопросов
ничем не обоснованные мнения, возникшие в уме спонтанно или услышанные неизвестно где, они склонны признавать своё невежество лишь в редких частных случаях,
и чаще всего эти случаи продиктованы их жизненной позицией, а не разумной оценкой собственных возможностей. Например, сегодня можно встретить сколько угодно
319
домохозяек и рабочих, которые с готовностью согласятся,
что они совершенно ничего не смыслят в астрономии
и не намерены это исправлять, но при этом яростно вступят в спор о том, как следует управлять их страной, критикуя главу государства и предлагая собственные управленческие решения. Им соседствует очень большое количество людей с аналогичным образом жизни и уровнем образования, которые с такой же готовностью согласятся,
что они не разбираются в государственном управлении
и не могут давать оценки в этой области, но при этом легко раздают налево и направо советы, например, о воспитании детей, не имея для того ни соответствующего диплома, ни специальных знаний, ни успешного личного
опыта, которым можно было бы всерьёз похвастаться. Люди с таким типом мышления, интересуясь чем-то новым,
почти всегда отрицают своё невежество и приходят в эту
область сразу со своими мнениями, создавая из ниоткуда
собственный комфортный для них маленький мирок, положения которого противоречат некоторым другим их
установкам и опыту, но не подвергаются пересмотру из-за
этого. Проблема эта повсеместно распространена и встречается среди всех социальных групп приблизительно равномерно.
Что совсем печально, мнения вредят не только их
носителям, но и окружающим их людям. Дело в том, что
большинство людей склонны произносить свои необоснованные тезисы уверенным безапелляционным тоном,
как будто озвучивают нечто известное и доказанное.
Все, кто считают этих людей авторитетными и не обладают при этом грамотным мышлением, сразу же перенимают эти случайные тезисы, которые чаще всего являются ложными. Если усомниться в правоте рассказчика,
он будет всячески защищать свою позицию, как будто
она действительно ценна; если не довести такой спор
до конца, окружающие люди только сильнее уверятся
в состоятельности идей, которые они только что переня320
ли. Только будучи загнанным в угол силой непреодолимых аргументов и часто только в том случае, когда это
было сделано публично, такой рассказчик приводит своё
финальное оправдание — «это просто моё мнение» —
и искренне считает себя освобождённым с этого момента от какой бы то ни было ответственности. Между тем
такие люди постоянно уклоняются от признания, что,
когда они презентуют свои идеи миру, они не маркируют их как мнения, а выдают за истину или знание, что
они не берут на себя труд проверять информацию, что
они не думают о последствиях, когда вводят в заблуждение других.
Забавно, что очередной пример такого поведения случился в то самое время, когда я набирал эти строки. На одном из интернет-сервисов, где я дублирую свою рукопись,
возникла нетипичная ошибка — при просмотре содержимого файла перестала корректно отображаться та его
часть, которая следовала после первых 512 тысяч символов. Я опубликовал в социальной сети пост с описанием
этой проблемы и попросил о помощи. По ответам, коих я
вскоре получил множество, было заметно, что только один
из советчиков понял смысл написанного, и его ответ был
максимально скромным и осторожным; другие пользователи предлагали мне целые комплексы действий, не понимая, насколько нелепо выглядели некоторые их предложения по решению моей проблемы. Они утверждали, что это
временная проблема и нужно лишь подождать, что части
одного файла могут быть сохранены в разных форматах
и кодировках без моего знания об этом, что сервер не поддерживает такой тип файлов, как у меня, и всякий раз их
слова ни на что не опирались. Когда я указывал им на противоречия в их подходе, они спорили и защищали свою
позицию, хотя не проводили проверку своих методов
и потому не имели оснований считать их эффективными,
а излагаемые ими идеи — верными. Аналогичные случаи
происходят ежедневно повсюду.
321
Отношение к гипотезам, теориям, сомнениям. Люди с грамотным мышлением различают гипотезы и теории, потому что умеют выстраивать непротиворечивые
рассуждения из имеющихся вводных данных. Чем больше
таких данных имеется, тем больше закономерностей среди них можно выявить, тем стройнее получаются рассуждения, и тем больше появляется оснований для выдвижения новой теории. Когда же исходных данных мало, такие
люди знают, что в такой ситуации можно только гадать
и что полагаться на результат этих гаданий нельзя. Люди
без специальной подготовки не умеют правильно выделять зависимости из большого количества данных, зато
среди ничтожно малого их количества им часто видятся
очень замысловатые и богатые подробностями паттерны.
Кроме того, они дополнительно компенсируют малое количество данных или полное отсутствие таковых личным
мнением. Такие люди не имеют интеллектуальной возможности понять смысл и ценность теории, поэтому
отождествляют её и с мнением, и с догадкой, и с гипотезой — всё в их голове смешивается в кучу равноценного
мусора. Сомнения у них бывают в основном между собственными предпочтениями и мнением авторитета и редко бывают спровоцированы анализом данных. Также, поскольку они не умеют выстраивать связные рассуждения,
дающие надёжный полезный вывод, они привыкают жить
в мире, где почти никакая информация не бывает для них
более важной, чем их собственные сиюминутные мнения
и желания. Это приводит к тому, что люди без грамотного
мышления становятся развязными, безответственными
и корректируют своё поведение только перед лицом явной
угрозы.
В результате такого состояния вещей для большинства людей стадии познания выглядят следующим образом:
322
1. Мнение, догадки, гипотезы — независимо от наличия или отсутствия у человека проверенных данных
по интересующему вопросу; суждения он выдаёт безответственно, как взбредёт в голову.
2. Уверенность — комфортное и желаемое состояние
для человека, когда он впечатлён информацией от авторитетного источника или придумал версию, которая ему
очень нравится, и потому отказывается от дальнейшего
познания.
Миллиарды людей увязли в этих двух стадиях, мало задумываясь как о невежестве, так и о знании. Бытие для
них — необъяснимый магический мир, с которым они вынуждены взаимодействовать, в основном полагаясь на интуицию. У них это плохо получается, причём часть своих
неудач они видят и признают, а другую часть не способны
увидеть и яростно доказывают, что в этих вопросах они
очень эффективны. Хочется проиллюстрировать эту ситуацию забавной историей с философским окрасом, которую
рассказал один известный человек. История была о том,
как один экстрасенс несколько десятилетий назад был
недоволен, что его фото опубликовали в популярной газете. Он распространил информацию, что его изображение
наполнено живительной энергией и что если его вырезать,
измельчить и съесть, то это укрепит духовные силы организма. Десятки или сотни тысяч газет были изрезаны
ножницами, и фото целителя вновь стало не найти. «И вот
эти, которые газету добровольно ели, потом жалуются, что
их на выборах обманули», — заключил рассказчик.
Однако давайте вернёмся к знанию и попытаемся точнее разобраться, что мы будем называть этим словом. Как
вы уже поняли, есть идеальное желаемое представление
о знании, где знанием является непогрешимая полезная
информация в сознании субъекта, которая всегда будет актуальна; такое состояние пока недостижимо для нас,
за исключением несложных математических и логических
323
построений, которые полностью абстрактны. История
помнит бесчисленное множество случаев, когда в том, что
считалось знанием, находили ошибку, и версию, которая
приходила на смену прежней, через время постигала та же
участь. В качестве примера здесь напрашивается история
математического вопроса о количестве разных многоугольников, которые годятся для того, чтобы копиями
единственной исходной фигуры можно было замостить
бесконечную плоскость без промежутков. Если мне не изменяет память, вначале математики вывели доказательство, что таких фигур существует всего пять, затем домохозяйка с математическим образованием из США открыла
шестую подходящую фигуру, и доказательство пришлось
пересмотреть. Вскоре та же женщина открыла седьмую
фигуру, компрометируя уже новое доказательство, затем
восьмую, и это создало весьма неловкую ситуацию в математике. На сегодняшний день таких фигур открыто, кажется, пятнадцать, для этого количества написано свежее
доказательство, но большинству математиков уже попросту неинтересно его проверять.
Как бы то ни было, термин «знание» используется постоянно, и нам будет полезно определиться с его значением, даже хотя оно будет отличаться от желаемого. Знанием
называют информацию очень разных видов — не только
сведения о направлении ветра, размере здания или о форме
планеты, но и логические, математические, физические,
философские и многие другие правила и законы, которые
являются не реальными объектами, а идеями. Внимательные исследования позволяют сделать вывод, что под словом «знание» традиционно подразумевается наиболее точное и наименее противоречивое описание свойств бытия
или идей, к которому обращаются за неимением лучшего,
чтобы упростить решение некоторой задачи. При этом есть
аспект, в котором отношение людей к знанию принципиально различается. Религиозные и суеверные люди обычно
считают веру источником истины и знания и поэтому могут
324
называть знанием весьма неожиданные вещи, не заботясь
об их экспериментальной проверке и статистике результатов. Из-за этого в категорию «знание» часто попадает информация, которая при внимательном рассмотрении
не помогает человеку действовать эффективнее, а иногда
и вовсе имеет противоположный эффект. Поскольку мы
здесь гонимся за эффективностью, для нас такое представление о знании является неприемлемым. В свою очередь,
люди науки считают что-либо знанием, только если эта информация имеет веские основания. При таком подходе, закон Ома для участка электрической цепи1 и результат деления ста одиннадцати на три квалифицируются как знание,
а рассказ, что Харон перевозит мёртвых через реку
Стикс2 — как верование. Практика показала, что такой способ мышления приносит больше полезных результатов,
чем если бы мы последнее также считали знанием, поэтому
он предпочтителен для научного материализма.
Очередная особенность знания, которую мне удалось
выявить, заключается в том, что в каждом конкретном
случае оно обязательно должно быть единственным
непротиворечивым описанием устройства рассматриваемого предмета. Когда существует несколько таких описаний, то, во-первых, они вступают в противоречие друг
с другом, а во-вторых, невозможно определить, какое
из них правильно отображает действительное состояние
вещей, и поэтому все имеющиеся версии являются лишь
неподтверждёнными догадками. Представим себе две
идеи: «дождь идёт, потому что облака живые и иногда они
плачут» и «дождь идёт, потому что облака — это глыбы
льда и иногда солнце их растапливает». Если также пред-
Сила тока в участке цепи прямо пропорциональна напряжению
на концах этого участка и обратно пропорциональна сопротивлению
этого участка
2
В древнегреческой мифологии
1
325
ставить, что имеющиеся у нас знания о природе не противоречат никакой из этих версий, всё же остаётся неясным,
происходит дождь в самом деле от того, что облака живые
и плачут, или это просто тающий лёд, поэтому ни одну
из этих версий не будет уместно назвать знанием. Таким
образом, когда о знании говорят, что оно должно быть
непротиворечивым, это неизбежно означает наличие
только одной такой модели в каждом случае.
На данном этапе у меня сформировалось следующее
определение:
знание — это непротиворечивый упорядоченный набор информации, связи в котором обусловлены достаточными основаниями и который верно отражает устройство
бытия, идей, абстрактных многообразий, реальных и абстрактных предметов, их свойств, поведения или отношений между ними.
В этом определении есть два пока не вполне ясных
термина: информация и достаточное основание. С достаточным основанием всё просто: здесь под этими словами имеется в виду то же, что и в четвёртом законе
логики. В нём говорится, что всякое высказывание, чтобы принимать его как состоятельное и использовать для
построения полезного рассуждения, должно быть доказано; подробнее об этом будет сказано в следующей главе. Знание устроено так же: если связи в рассматриваемом наборе информации не подтверждены надёжным
способом, то исчезают основания возводить эту информацию в статус знания — она может совпасть с действительностью лишь иногда и случайно. Что же касается
термина «информация», мне пришлось изрядно поразмыслить о том, что же мы называем этим словом. Я
пришёл к выводу, что информацией люди называют любой объект, о котором только могут мыслить. Вообразите, например, чёрную пустоту. Кто-то может сказать, что
326
это то же самое, что не вообразить ничего, но всегда
найдутся люди, которые скажут, что всё-таки чёрная пустота — это не полное неведение, а уже некоторая информация. Попробуйте мыслить о влажности воздуха.
Это чистая идея, её нельзя нарисовать, но это не останавливает тех многих, которые утверждают, что и абстрактное представление данной физической величины — это также информация. Представляя различные
сущности, их отношения, процессы, происходящие с ними, я не смог найти ничего, что большинство людей
убеждённо назвали бы отсутствием информации. Поэтому, видимо, действительно
информация — это любой объект мышления.
Когда информация не упорядочена, в ней нет распознаваемого нами смысла, и мы считаем её бесполезной, как
это бывает, например, с фоновым шумом в радиоэфире.
В иных случаях, как, например, со звуками речи, отдельные сигналы складываются в узнаваемые паттерны, из которых мы можем воспринять некие идеи. При этом следует
понимать, что полезность сигналов, наличие или отсутствие в них паттернов есть субъективная оценка, которая
не всегда передаёт полноту ситуации. В истории технического прогресса были короткие моменты, когда программы загружались в компьютер с ферромагнитной ленты при
помощи бытового аудиопроигрывателя, а также когда через телефонные линии происходило сообщение с интернетом и передавалось содержание отсканированных документов на удалённые устройства. Прослушивая запись
на ленте в первом случае и позвонив на активное устройство во втором, пользователь слышал продолжительные и,
как ему казалось, хаотичные звуки, не несущие никакого
смысла, в то время как они передавали важную и чётко
структурированную зашифрованную информацию. Таким
образом, мы не всегда можем распознать знание — оно мо327
жет быть передано в формах, недоступных для нашего
сиюминутного осмысленного восприятия. Но гораздо
большая проблема скрывается в другой части определения
знания — в достаточном основании. В то время как технические приспособления помогают переводить непонятные
для нас наборы информации в удобные для восприятия
формы, проверить основания связей, которые содержатся
в некотором наборе информации, обычно является непростой задачей. Например, ваш друг сообщил вам, что он занял первое место в некотором конкурсе. Он подразумевает, что для него это является знанием, но если вы захотите
проверить эту информацию, чтобы это стало знанием также и для вас, то, даже отправившись в предполагаемое место проведения этого конкурса, вы не сможете очевидно
установить, что конкурс вообще состоялся, что ваш друг
в нём участвовал и что он занял первое место. Даже опросив множество людей, вы сможете положиться на правдивость полученных от них подтверждений лишь условно,
ибо существует ненулевая вероятность коллективного сговора. В пустяковых делах этой вероятностью обычно можно пренебречь, хотя даже по пустякам коллективные сговоры случаются регулярно, например, ради шутки над кемнибудь. Но когда дело касается значительных материальных ресурсов или власти, в мире низкоразвитых людей,
выполняющих биологическую задачу исключительно
с эгоистических позиций, ложь и сговоры являются повседневной нормой. В итоге, является сообщение о конкурсе
важным или нет, оно всегда может оказаться неправдивым. Чтобы надёжнее установить достоверность истории
с конкурсом, потребуется исследование материальных доказательств, но и в этом случае может иметь место розыгрыш или мошенничество — предполагаемый конкурс может оказаться спланированной имитацией. В связи с такой
высокой сложностью обретения знаний, близких к непогрешимым,
328
самый эффективный способ получения знаний — это придирчиво исследовать связи в поступающей информации и её
связь с накопленным знанием, по возможности использовать
для проверки этих связей множество разных методов, включать в модель в своём сознании только те сведения, которые
приводят к наименьшему количеству противоречий, но даже
после полного устранения противоречий в модели следует
периодически подвергать её ревизии с целью обнаружить возможные ошибки.
Если так относиться к знанию, ваша эффективность будет постоянно расти и через некоторое время достигнет
очень хорошего уровня. Но даже с таким подходом, когда
действительный мир взаимодействует с вашими органами
чувств, и вы получаете информацию, которая претендует
на изменение реального мира в вашем сознании, почти
всегда в формирующейся модели будут такие части, которые не удалось надёжно проверить. Чтобы эффективность
не страдала, следует для любого набора информации, который предполагает быть знанием, отмечать и сохранять
в памяти количество непроверенных его аспектов, чтобы
адекватно оценивать имеющийся в этой модели потенциал для ошибок. Например, я считаю, что знаю, кто сейчас
является президентом моей страны, потому что средства
массовой информации донесли это до меня бесчисленное
количество раз, но при этом я понимаю, что не видел своими глазами ни этого человека лично, ни церемонию принятия им президентской присяги, ни его повседневную
работу в президентском офисе. Поэтому я осознаю, что
моё знание условно и содержит некоторый потенциал для
ошибки.
Кто-то, возможно, спросит: если знание никогда
не бывает совершенным и может содержать ошибку, то
какая от него польза, и каким образом оно может быть
лучше простого мнения? Хороший ответ есть в теории
карточных игр. Предположим, что происходит игра
329
на деньги, где каждый игрок делает только по одной
ставке размером сто долларов. Предположим далее, что
у двух оппонентов будут такие наборы карт, что математическая вероятность победы для одного из них составит
30%, а для другого 70%, и игра затем будет доведена
до конца. Если повторять такую же игру снова и снова, то
первый игрок в среднем за десять случаев будет трижды
выигрывать по 100 долларов у своего противника и семь
раз проигрывать ему по 100 долларов из собственного
кармана. Его общий финансовый баланс составит минус
400 долларов, то есть за каждый такой раунд он будет
в среднем проигрывать по 40 долларов. Его оппонент, соответственно, будет в среднем выигрывать всякий раз
по 40 долларов и останется очень довольным. При этом
очевидно, что в каждом конкретном раунде игры нельзя
определить, сможет ли удачливый игрок победить, ведь
вероятность его победы только 70%, и он просто обязан
проигрывать в трёх случаях из десяти. Более того, три
случая из десяти при длительных повторениях часто оборачиваются сериями из шести или семи проигрышей
подряд. Получается ситуация контролируемой неопределённости, когда игрок не знает, сможет ли он победить
прямо сейчас, и не знает, сможет ли он хотя бы раз победить за следующие пять раундов, но совершенно точно
знает, что он должен продолжать игру, потому что она
ему выгодна при большом количестве повторений. Так
работает закон больших чисел.
Это очень хорошая аналогия применению знания.
Знание добывается среди информационного мусора при
помощи самых эффективных методов, изобретённых человечеством, и, хотя оно всегда имеет шанс позднее оказаться заблуждением, противопоставленное ему мнение
в лучшем случае имеет те же 30% вероятности выигрыша
против 70%, а часто и 3% против 97%. Человек, использующий знание, понимает, что в каждом конкретном случае любой глупец со своим необоснованным мнением по330
тенциально может оказаться более правым, но всё же он
не изменит своим методам и за долгий период покажет
себя несоизмеримо более эффективным, чем все глупцы,
которые с ним спорили. Люди, которые радуются своему
праву высказывать любые мнения, просто не понимают,
что они сильно проигрывают в эффективности людям,
которые вооружены грамотным мышлением. Задача каждого разумного существа — находить самые эффективные
методы мышления, тем самым повышая свою вероятность успеха в разных ситуациях, и постоянно использовать их себе во благо, даже если в отдельных случаях они
не принесут желаемого результата.
Теперь, когда мы определились, что называть знанием, мы можем рассмотреть производное от него понятие,
которое до этого момента было несколько раз упомянуто
без разъяснений. Речь идёт об истине. Это ещё одно важное понятие, на которое люди обращают повышенное
внимание и которое часто используется как аргумент
в спорах, поэтому нам стоит рассмотреть и его.
На протяжении тысячелетий философы испытывали
немало затруднений с этим понятием. Даже в новейшей
истории развитие философской мысли не дошло до такого
уровня, чтобы истина стала для широких масс людей понятным и однозначным термином. Если сегодня опросить
людей, что такое, по их мнению, истина, то наиболее часто придётся услышать нечто, подобное следующему: «Истина — это мудрёное и замысловатое высказывание
о чём-то важном и глубоком, почти всегда исходящее
от очень известного и авторитетного человека». Отсюда
нетрудно заметить, что люди склонны мистифицировать
истину, представлять её как нечто сакральное, магическое,
при этом верность высказывания не рассматривается как
критерий его оценки. Неоднократно я встречал и такую
отдалённо подобную версию: «Когда мы узнаем всё о природе, станем всесильными, вот тогда и узнаем истину,
а пока истина нам недоступна». Такие люди отождествля331
ют истину с разгадкой тайны бытия и на меньшее не размениваются; если следующим вопросом поинтересоваться
у них, какое слово является антонимом лжи, они иногда
отвечают «правда», но гораздо чаще оказываются сбитыми с толку и долго думают.
Давайте поэтапно разбираться с этим понятием. Спросите себя, когда люди называют что-либо истиной, к чему
обращён этот термин? Приходилось ли вам указывать
на некий предмет и говорить, что это истина? Осмелюсь
предположить, что для большинства читателей ответ будет — нет. Возможно, истиной называют некий процесс,
как, например, движение, рождение, полёт, обучение, восхождение? По-видимому, снова нет. Локальное явление
природы? Событие? И ещё раз нет. Если вы проведёте исследование, то обнаружите, что, когда кто-либо говорит,
что видит перед собой истину, это почти всегда будет
текст, в котором изложен некий тезис. То есть истина —
это всё-таки не что иное, как высказывание. Разумеется,
высказывание может существовать в разных формах: устная речь, аудиозапись, печатный и рукописный текст,
шифрованная запись в виде цифр или произвольных
изображений; при этом запись может быть произведена
практически на любом твёрдом материале, а иногда
и не только. Общее во всех этих случаях то, что
высказывание — это множество идей, выраженных
материальным способом.
Строго говоря, множество может состоять из одного
элемента, и поэтому в частном случае высказывание может состоять из одного слова и передавать одну идею.
Но если под высказыванием подразумевать всегда только
одну идею, выраженную материально, определение не будет работать правильно. Если вспомнить, что большинство слов в высказывании сами по себе выражают идеи, то
получается, что даже в целом бессмысленное предложение
332
из множества осмысленных слов содержит в себе несколько идей, выраженных материальным способом, например
«ехать виноград прочность». Когда говорят, что высказывание бессмысленно, имеют в виду, что оно не содержит
генеральной идеи, которая объединяет все слова в нём,
но это не значит, что в нём нет никакой узнаваемой информации. Таким образом, хотя высказывание обычно
имеет целью передать одну генеральную идею, наиболее
часто оно содержит именно множество идей, а не одну.
И только если мы разрушим смысл также и отдельных слов
и произнесём, к примеру, «фалтррх знумрк», эти сочетания звуков не будут нести узнаваемого смысла и будут
восприняты как простой шум. Для некоторых людей нормально считать высказыванием даже такие звуки, потому
что, будучи произнесены человеком, они субъективно напоминают настоящие слова и спонтанно вызывают похожее отношение к ним, но всё же не стоит относить такую
бессмыслицу к высказываниям, подобно тому как в языковой морфологии имитацию природных звуков не принято считать частью речи.
Итак, истина — это высказывание. Наша интуиция
и опыт легко подскажут нам, что, по всей видимости, далеко не все высказывания являются истиной, а лишь некоторые из них. Какими же чертами должно обладать высказывание, чтобы квалифицировать его как истину? Прежде
чем ответить на этот вопрос, нужно определиться с базовым отношением к этому понятию. Моя позиция состоит
в том, чтобы не отводить понятию «истина» роль чего-то
огромного, пугающего и сакрального — для качественного
обмена информацией нам необходимо понятие «истина»
в более приземлённом повседневном смысле, как антоним
лжи и синоним правды. Если рассматривать истину в таком ключе, то помимо прочего обязательным её свойством должно быть верное отражение настоящего, действительного состояния вещей. В самом деле, было бы
странным называть истиной высказывание, сообщающее,
333
что вы находитесь на дне океана, в то время как вы находитесь у себя дома на поверхности суши. Следовательно,
истина — это обязательно верное высказывание.
Давайте задумаемся, как понять, что значит «верное»,
то есть какое состояние вещей является действительным.
Здесь мы подходим к пониманию важного необходимого
условия, которое должно выполняться, чтобы работало
любое из понятий «истина», «правда» или «верное». Это
условие — проверяемость сведений. Если кто-либо скажет
нам, что позади звезды Сириус, если смотреть с Земли,
на расстоянии миллиард километров от неё витает облако
золотой пыли, мы не сможем немедленно заключить, что
это высказывание верно или неверно, потому что пока
не можем заглянуть в указанную область космоса и осмотреть её; если же кто-то сделает такое заключение, то
вряд ли он сможет убедительно его защитить. Но если ктото скажет вам во время чтения этих строк, что у вас закрыты глаза, то вы сможете тут же возразить, что это неверно,
так как вы хорошо чувствуете свой организм, осознаёте,
что с вами происходит в данный момент, и знаете, что ваши глаза сейчас открыты.
Выходит, что понятие «истина» уместно там, где информация поддаётся проверке, и неуместно там, где её
проверить нельзя. Зная это, мы можем сузить круг высказываний, которые смогут претендовать на то, чтобы быть
истиной. Попробуйте представить сказочного персонажа
Пиноккио. Как вы думаете, верно ли вы изобразили
в своём воображении его внешний вид? Разумеется, ктото сможет сослаться на то, что недавно перечитывал эту
сказку и точно помнит, как выглядит Пиноккио по задумке автора — Карла Коллоди. Но даже оригинальное описание не может в точности передать подробности внешности персонажа, такие как черты лица, пропорции тела,
состояние волос и детали одежды — вам неизбежно придётся додумать многое из этого, чтобы представить или,
тем более, нарисовать Пиноккио. Представим себе, что
334
несколько художников изобразили его, следуя авторскому
описанию, но дополнив рисунки различными деталями,
которые автор не упоминал. Как теперь определить, какой из рисунков верен? Здесь мы столкнёмся с проблемой, ибо не существует эталона, с которым можно сверить рисунки и оценить их правдивость. Эта проблема
усугубится, если однажды выяснится, что в разные годы
у сказки бывали разные редакции, и описания главного
героя в них имели различия. В таком случае мы сможем
выбирать, какой из версий придерживаться, но эталона
для точной финальной сверки у нас по-прежнему не будет. Если же кто-то изобразит или словесно опишет пирамиду Хеопса, которая находится в Египте, то достаточно
отправиться к ней, и можно будет очевидным образом
убедиться, верно ли рисунок или рассказ передаёт действительность.
Внимательный читатель, вероятно, уже обратил внимание на ключевое слово здесь — действительность. Если
некий уникальный предмет явлен только в воображении
индивида и не явлен в действительном мире, то никто другой не сможет сравнить с этим предметом идею, выраженную высказыванием, и потому не сможет заключить, является ли это высказывание верным. При этом первейшее
назначение истины — это обмен информацией между
субъектами мышления. Если выстраивать картину мира
для одного изолированного человека, о котором предполагается, что он никогда не будет контактировать с другими
мыслящими существами, для него истина в нашем сегодняшнем понимании не будет так актуальна, ибо высказывания попросту некому будет адресовать, и никто другой
не сможет проверить их истинность; если этот индивид будет заблуждаться в чём-либо, его возможность узнать
о своей ошибке будет значительно снижена по сравнению
с нами. И хотя истина всё же может быть полезна одному
изолированному человеку для логических построений,
всё же от неё гораздо больше пользы, когда она поддаётся
335
проверке не только автором высказывания, но и другими
людьми. Это возможно, когда предмет обсуждения является частью действительного мира. Отсюда напрашивается
заключение, что высказывание о действительном мире
может быть истиной, а называть ею высказывания об уникальных воображаемых предметах неверно (почему именно уникальных, мы обсудим чуть погодя). Но здесь следует
вспомнить, что мы не можем осознавать действительный
мир непосредств�