МИНИСТЕРСТВО НАУКИ И ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение
высшего образования
«КУБАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»
(ФГБОУ ВО «КубГУ»)
Факультет романо-германской филологии
Кафедра английской филологии
КУРСОВАЯ РАБОТА
ИСТОРИЯ ДИАЛЕКТА КОКНИ И ЕГО ФОНЕТИЧЕСКИЕ
ОСОБЕННОСТИ
Работу выполнил
Е.А. Смаилов
Направление подготовки 45.03.01 Филология курс 2
Направленность (профиль) Зарубежная филология
Научный руководитель
доктор филол. наук, проф.
О.В. Спачиль
Нормоконтролер
доктор филол. наук, проф.
А.В. Зиньковская
Краснодар
2022
СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ………………………………………………………………………..3
1 Языковая норма и литературная норма……………………………………….4
2 Диалект кокни, его история и характерные черты …………………..............8
3 Кокни рифмо-сленг…………………………………………………………….13
ЗАКЛЮЧЕНИЕ…………………………………………………………………..16
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ……………………………..17
ВВЕДЕНИЕ
Из
всех
исторических
диалектов,
которые
более
или
менее
характеризуют язык некоторых англичан, диалект Кокни является одним из
самых интересных. Британцы с особым уважением относятся ко всем
диалектам своей страны, и Кокни не является исключением. Несмотря на
насмешливое и даже пренебрежительное отношение высших слоев, этот
диалект существует уже более века. Многие известные писатели разных веков,
такие как Чарльз Диккенс, Джордж Бернард Шоу, Сью Таунсенд, были
счастливы, что персонажи в их произведениях говорят на Кокни, потому что
кто, если не они, могут выразить самые дикие мысли своей естественной
проницательностью и этим богатством диалекта. Кроме того, гордых
носителей диалекта кокни можно узнать не только по их особому языку, но и
по характерным элегантным костюмам с перламутровыми пуговицами,
которые они носят по праздникам. В настоящее время существуют так
называемые
"жемчужные
короли
и
королевы",
связанные
с
благотворительными акциями, что вызывает у британцев еще большее
уважение и гордость за существование такого оригинального диалекта и его
выдающихся носителей. Целью данной курсовой работы является определить
понятие языковой нормы и связь с литературной нормой, изучить понятие
диалекта, рассмотреть типы диалектов и указать, к какому из них принадлежит
диалект Кокни, проследить историю диалекта Кокни, выявить лексические
особенности диалекта Кокни.
3
1.Языковая норма и Литературная норма.
Лингвистика делает большой акцент на исследовании того, как язык
работает, поэтому необходимо прояснить некоторые теоретические понятия,
которые дают понимание о том, что такое язык и языковая норма. Языковая
норма трактуется учёными по-разному.
В.А Ицкович, например, считает, что «норма» может иметь две
дефиниции: «Во-первых, нормой называют общепринятое, закрепившееся в
языке
употребление.
Во-вторых,
нормой
называют
употребление,
рекомендованное грамматикой, словарём, справочником, подкрепленное
авторитетом известного писателя, поэта и т.д.». [5, 27]
Б.Н. Головин определяет норму как «правила произношения и ударения,
изменения слов и их соединения в предложении, правила интонаций». [3, 56]
Данные правила имеют общественное признание и поддержку, они
канонизированы литературой, государством и обществом, и ими же
охраняются.
Н.С. Валгина имеет иную трактовку: «норма складывается в реальной
практике речевого общения, отрабатывается и закрепляется в общественном
употреблении как узус (лат. usus - пользование, употребление, обыкновение);
языковая норма, бесспорно, базируется на узусе, но она еще и специально
опекается,
кодифицируется,
т.е.
узаконивается
специальными
установлениями (словарями, сводами правил, учебниками)». [2, 20]
Однако, Л. Ельмсев имел иной взгляд на определение языковой нормы.
Он определяет норму, принципиально противопоставляя понятию схемы. Л.
Ельмсев считает, что единственное и естественный объект языковой
реализации – это языковая единица, которую он определял, как «совокупность
навыков, принятых в данном социальном коллективе». Относительно
языковых единиц, акт речи более конкретен, а норма - «материальная форма,
4
определяемая в данной социальной реальности» — ненужной абстракцией. [4,
36]
Известно, что Л. Ельмсев достаточно негативно относился к понятию
нормы, однако, заменив дихотомическое противопоставление Соссюра «язык
– речь» на «схема – узус», он оказал огромное влияние на всех языковедов.
Одним из тех, кто пристально изучал работы Л. Ельмеса был Э. Косериу, чьи
лингвистические взгляды поддерживали многие учёные СССР.
Э. Косериу считает, что норма-это «система обязательных реализаций,
принятых данным обществом и данной культурой». [6] Система и норма,
отражающие две разные плоскости языка: система представляет собой
структурные возможности языка, а норма - его конкретную реализацию,
принятую обществом. Скорее всего, именно так следует понимать заявление
Э. Косериу о том, сам реализованный язык и норма не имеют особой разницы.
Следует подчеркнуть, что независимо от того, различают ли ученые
различные значения лингвистической нормы или нет, все они указывают в
определении, что норма-это общепринятое и узаконенное употребление.
Однако одно определение данного термина представляется нам наиболее
удачным, а именно определение, предложенное Б.А. Серебренниковым, так
как оно сочетает в себе сразу все аспекты, связанные с понятием языковой
нормы: «Норма, как понятие менее абстрактное, оказывается болев "емкой",
она базируется на значительно большем числе признаков, чем языковая
структура. В качестве иллюстрации сошлемся на один из примеров,
приведенных Э. Косериу для испанского языка, в котором одному
функциональному
инварианту
/b/
соответствует
два
нормативных
комбинаторных варианта, а именно [b] и [Я]. На аналогичное явление можно
указать и для немецкого языка, где фонеме /r/, т. е. одному структурному
элементу, соответствуют два свободных нормативных варианта -- [r] и [R].»
[6, 554]
5
Среди наиболее общих черт языковой нормы Серебренников называет
относительную
стабильность
и
избирательность;
обязательные
и
"правильные" нормативные реализации. [6, 554]
Несмотря на относительную устойчивость нормы, она не исключает
вариантность, так как она не только помогает сохранять речевые традиции, но
должна изменяться в соответствии с новыми потребностями конкретного
общества. Также следует отметить, что на разных языковых уровнях
вариативность проявляется по-разному – например, вариативность в пределах
лексической нормы отличается от вариативности в пределах орфографической
нормы. Это связано с тем, что инвентарь лексем весьма широк, а их
вариантность довольно значительна, и при этом можно заметить преобладание
вариантов
и
синонимов,
дифференцированных
в
функционально-
стилистическом, социальном, территориальном или хронологическом планах.
При сравнении же с орфографией, можно заметить, что допустимая
вариантность
графем
и
орфограмм
относительно
незначительная,
а
дифференциации вариантов практически не наблюдается, так как мы имеем
дело с ограниченным инвентарем графем.
Опираясь на выбранное нами понятие языковой нормы, можно
утверждать, что литературная норма— «это некоторая совокупность
коллективных реализаций языковой системы, принятых обществом на
определенном этапе его развития и осознаваемых им как правильные и
образцовые». Одной из главных черт нормы литературного языка является её
консерватизм, так как «правильным», «хорошим» в языке признаётся то, что
уже в нём существовало или существует и является признанным в обществе,
но никак не то, что возникло совсем недавно и нигде не зафиксировано кроме
разговорной речи. По выражению А.М. Пешковского, «норма есть идеал, раз
навсегда уже достигнутый, как бы отлитый на веки вечные». А.П. Пешковский
объяснял это свойство и литературной нормы, и самого литературного языка
так: «Если бы литературное наречие изменялось быстро, то каждое поколение
6
могло бы пользоваться лишь литературой своей да предшествовавшего
поколения, много двух. Но при таких условиях не было бы и самой
литературы, так как литература всякого поколения создается всей
предшествующей литературой. Если бы Чехов уже не понимал Пушкина, то,
вероятно, не было бы и Чехова. Слишком тонкий слой почвы давал бы
слишком
слабое
питание
литературным
росткам.
Консервативность
литературного наречия, объединяя века и поколения, создает возможность
единой мощной многовековой национальной литературы». [8, 200] Именно это
объясняет то, что современный человек, являясь носителем определенного
языка, довольно легко читает литературные произведения на данном языке,
написанные несколько веков назад, в то время как понять обычный
разговорный язык, на котором говорили его предки, например, в XV веке, смог
бы далеко не каждый.
Второй
главной
чертой
литературной
нормы
является
её
ориентированность на определенное место – своеобразный языковой центр. [8,
220] Как правило, в произношении, в употреблении тех или иных лексических
единиц люди ориентируются на то, как это делается в крупных городах, в
столицах.
Таким образом, литературная норма, являясь результатом, как традиции,
так и систематизации представляет собой совокупность строгих правил и
запретов, обеспечивающих своеобразное единообразие и относительную
неизменчивость литературного языка. Консервативность нормы служит
сохранению языковых средств и правил их использования, накопленных в
данном обществе предшествующими поколениями./Серебренников 1970:
561/Вместе с тем, это не означает, что она не будет меняться со временем, а
лишь указывает на то, что это изменение будет происходить гораздо
медленнее, чем развитие конкретного языка в целом. Более того, чем дальше
зашло развитие литературной формы языка, чем полнее она удовлетворяет
7
коммуникативные потребности говорящих, тем меньше она подвержена
изменению от поколения к поколению людей, использующих данный язык.
2. Диалект кокни, его история и характерные черты
Первоначально слово "кокни" означало кого-то, кто родился и провел
всю свою жизнь в Лондоне, традиционно в пределах звона колоколов Боу;
другими словами, примерно в четверти мили от церкви Сент-Мэри-ле-Боу в
Чипсайде в восточной части центрального Лондона и недалеко от
Лондонского моста. Однако сегодня это определение не соответствует
действительности в буквальном смысле, потому что район, окружающий
церковь, не является жилым, как это было раньше. Многих носителей данного
диалекта теперь можно найти в различных районах Лондона, поэтому строгих
географических границ проживания кокни больше не существует. [21]
Речь кокни часто считалась комичной или красочной. Даже во времена
Шекспира, такие варианты написания, как "bylyffe" для "bailiff", доказывают,
что на кокни говорили в шестнадцатом веке. На самом деле, вполне вероятно,
что на сцене шекспировского театра «Глобус», расположенного недалеко от
южного берега Темзы, большинство его низменных персонажей играли кокни,
даже когда действие происходило за границей, в Риме, Мессине или где-то
еще. [1]
В 1791 году Джон Уокер в своем «Критическом фонетическом словаре
английского языка» (Critical Pronouncing Dictionary of the English Language)
высказался по поводу кокни весьма критически, назвав его «самым
варварским наречием Лондона». Автора словаря крайне удручал тот факт, что
лондонцы, говорящие на кокни, не равнялись на высшее общество; более того,
они столь мало пользы извлекли из наличия привилегированного соседства,
что их местный говор «в тысячу раз более противен и внушает большее
отвращение», чем диалекты Корнуолла, Ланкашира и Йоркшира. [1 ,313]
8
Этимология термина "кокни" происходит от среднеанглийского
"cockney", что означает «петушиное яйцо». Первоначально это было
маленькое или бесформенное яйцо и, вероятно, было синонимом «чего-нибудь
странного». Это стало термином упрека и насмешки, означающим
женоподобного глупого человека, вероятно, впервые использованным
сельскими жителями, живущими недалеко от капитолия, для описания
лондонцев, которых они встречали. Даже Чосер использовал слово “cockney”
в произведении «Кентерберийские рассказы». [9]
В течение многих лет "кокни" оставался пренебрежительным термином
и несмотря на негативные коннотации, большинство прихожан гордятся своим
наследием кокни, чувствуя, что это делает их настоящими гражданами
Лондона. Термин "кокни" в настоящее время используется довольно
неопределенно для жителей района Лондона и обычно применяется к речи
низшего класса. Термин "Лондон" относится к более образованному типу
речи, который более похож на Стандартный английский.
Одним из выдающихся драматургов и портретистов кокни, которого
нельзя забыть, является Джордж Бернард Шоу. Шоу был гораздо более
точным и оригинальным наблюдателем диалекта, даже чем ему приписывали,
хотя ему пришлось немного преувеличить это для сценических целей.
Собственные письменные попытки Шоу записать кокни были настолько
подробными, насколько это было возможно без использования фонетического
алфавита, и в конце концов он разработал новый алфавит из сорока символов,
чтобы справиться со всеми звуками стандартного английского языка. [14]
Для лучшего понимания диалекта кокни важно упомянуть его гласные.
Хотя гласные не будут анализироваться в диалектных представлениях по
причине возможного неточного анализа, нельзя говорить о диалекте кокни, не
упоминая его гласные. «Доминирующей чертой кокни является использование
дифтонгов в словах, которые в стандартном английском произносятся с
монофтонгами, и использование монофтонгов там, где в стандартном
9
английском используются дифтонги» [7, 78]. Первый случай называется
монофтонгизацией, и это «первый шаг для различения «истинного Кокни»", и
«популярного Лондонского акцента»,и других более стандартных акцентов,
например: [mæuf]-[mæ:f], [nɪəʳ]-[nɪ:ʳ]. Кроме того, характерной чертой
диалекта кокни, согласно Уэллсу, является то, что он демонстрирует набор
фонетических изменений, которые он называет сдвигом дифтонга. Гласные
звуки смещены так, что звук [ei] в слове [dei] произносится как [dæɪ] (близко
к слову die), а [bai] приближается к [bɒɪ] (близко к boy (мальчику)). Другие
примеры могут включить звук, см., например, [si:] = [sɪi] [səɪ] [seɪ], [pei]=[paɪ],
[raɪd]=[rɔɪd]. Soup может звучать идентично RP soap, когда оба произносятся
[səp] [21, 307]. В “price” [aɪ] может быть уменьшен или отсутствовать, так что
существуют такие варианты, как [ɑ+ə, ɑ+:]. Самый распространенный
вариант-[aʊ]. Есть еще один вариант, который является более привычным для
кокни-[ʌ∅]. Реализации, приведенные до сих пор, предназначены лишь для
небольшого обзора некоторых сильно упрощенных гласных кокни.
“H-dropping” - это узнаваемая характеристика диалекта кокни. Это
относится к пропуску, в основном, начальной буквы “h” в слове, например,
house [‘aʊs], home [‘äʊm], history [‘ɪst(ä)ri]. Почти невозможно услышать, как
говорящий на кокни произносит звук h. Если это и происходит, то только в
сильной позиции. Несмотря на то, что “h-dropping” является нестандартной
функцией, она была в основном предназначена для людей рабочего класса. В
результате
географического
распространения
“h-dropping”
также
распространился из Лондона в другие части Англии, такие как Восточная
Англия. [13] В настоящее время наблюдается тенденция к произношению
звука [h] на начальных позициях, исследования в Милтон-Кейнсе утверждают,
что случаи начального “h-dropping” являются стандартными среди подростков
[16, 157].
Гортанная остановка чрезвычайно распространена в речи кокни. Она не
ограничивается только районом Лондона, но и распространяется за пределы
10
Лондона в другие регионы. Остановка часто распознается как потеря фонемы
/t/. Однако это также может привести к потере /p/ и /k/. Глоттализация зависит
от фонетической среды и социальных факторов. T-глоттализацию можно
найти во многих разновидностях английского языка. Мэтьюз утверждает, что
«главной особенностью диалекта кокни является преобладание гортанной
остановки». [17, 215] Гортанная остановка происходит перед носовыми и
сонорными звуками, например, bottom [ˈbɔʔm], Britain [ˈbrɪʔn], гортанная
остановка слышна среди мужчин и детей, а также среди женщин в разговорной
речи, например, better [betə]-[ˈbeʔə], potato [pətejtə]-[pəˈt sæɪʔə], started [stãhtid][ˈstɑʔɪd]. Глоттализация 'p' и 'k' происходит не так часто, как /t/, но они также
встречаются в диалекте кокни, например, paper [ˈpeiəə], sock [sɒʔ]. [21] Когда
дело доходит до ‘t’ глоттализации-это не только особенность диалекта кокни
или других лондонских акцентов, а широко распространенная переменная,
которую можно проследить и за пределами Великобритании. Географическое
распространение может оказывать влияние на распространение признака, но
также и социальные факторы способствовали процессу распространения.
Уэллс далее добавляет, что «социальный механизм приспособления (может
быть еще одной причиной для принятия переменной». [21, 106]
Говоря о грамматических чертах диалекта кокни можно отметить, что
они отличаются заметной устойчивостью - большинство характерных черт,
которые использовались еще в 16 дошли до 20 в. Среди данных особенностей
можно выделить:
1.
Использование отрицательных частиц для эмфазы.
2.
Использование
нетрадиционных
форм
сравнительной
и
превосходной степени: worser, litteler, biggerer, worsest, lotellest и так далее.
Иногда традиционные маркеры сравнительной и превосходной степени
«more»и «most» используются для усиления:" the most affullest fing you ever
see", "It's a bloody sight more lousier than what he said". Такое употребление было
очень популярно в 18-19 вв. [17]
11
3.
Широкое использование прилагательных в роли наречий: "it was
done quick" "it must be done proper", "he spoke very kind".
4.
Использование
неопределенного
артикля
вместо
формы
«аn»перед словами начинающимися с гласной: a arme, a elevant, a in (inn).
5.
Иногда, формы множественного числа имени существительного в
диалекте кокни может отличаться от форм, существующих в языковой норме,
например: (postis) posts, ghostis (ghosts). Также иногда опускается окончание
множественного числа "-s": «two poundo' sprout, Ma?". В некоторых случаях
наблюдается добавление окончания множественного числа к тем формам, для
которых оно не требуется: deers, swines, shillingses, corpuses.
6.
Довольно часто для диалекта кокни характерна такая тенденция,
как употребление формы объектного падежа личных местоимений вместо
формы именительного: "Im and 'er look like 'aving a boost-up" "Me and old Bill
Smiff's bin dust 'oys". [17]
7.
Формы притяжательных местоимений создаются по образцу
абсолютной
формы
притяжательного
местоимения
первого
лица
единственного числа «mine": ourn, hern, theirn, hisn». [20]
8.
Возвратные
местоимения
образовываются
по
аналогии
с
возвратным местоимением первого лица единственного числа «myself»:
hisself, theirselves
9.
Такие указательные местоимения как «this», «that», «those» часто
заменяются на "this" "here" "that" "here" "them"
10.
Относительные местоимения "which", "that", "who" обычно
заменяются на "as" и "what"
11.
Вопросительное
местоимение
"which"
может
замещать
вопросительное местоимение «"who" и указательное местоимение "that"
12.
Одной из наиболее интересных черт использование глагольного
окончания третьего лица, единственного числа простого настоящего времени
для остальных лиц и чисел "I/he/we/you/they goes"
12
13.
Использование глагола «to be» в форме третьего лица,
единственного числа, настоящего/прошедшего времени с существительными
во множественном числе.
14.
Использование глагола «to be» в форме множественного числа,
прошедшего времени с формами существительными в единственном числе.
3.Кокни рифмо-сленг
Никто не знает, когда именно зародился рифмованный сленг, скорее
всего, это было в 1840-х. Даже сегодня остается предметом спекуляций, какова
на самом деле была истинная цель создания рифмованного сленга. Возможно,
он был специально разработан как криптолект (как язык воров и нищих),
чтобы помочь преступникам скрыть их намерения от закона и запутать
полицию, или как тип кода, который будет использоваться уличными
торговцами или торговцами на рынке для общения друг с другом без их
клиентов и посторонних, но, чтобы местные жители были в состоянии понять,
что они говорили. С другой стороны, это могло быть просто лингвистической
случайностью, игрой, формой игры слов, которая прижилась, стала
чрезвычайно популярной в сообществе и служила как для поддержания
чувства сплоченности внутри этой группы, так и для исключения
посторонних, тех, кто не «в курсе». [19]
Как сказал Хоттен, рифмование сленга означает замену обычного слова
другим словом или, чаще всего, фразой или выражением из двух или трех
семантически и / или синтаксически связанных слов, которые рифмуются с
ним. Подавляющее большинство из них - существительные, но глаголы,
прилагательные и даже предложения могут быть заменены. Чтобы привести
примеры, которые были известны с его времен, "stairs" заменена на "apples and
pears”, а 'road’ на "frog and toad". Чтобы усложнить ситуацию, вторичный
элемент ("pears", "atoad’) почти всегда опущен, так что "stairs" становится
"apples", а "road" становится "toad". Главным следствием такого рода
изменения является то, что рифма теряется, а этимология затемняется.
13
Технический термин для этого процесса – “hemiteleia”. В некоторых случаях,
однако, этого сокращения не происходит. Рифмующиеся жаргонные
выражения могут различаться по своей конструкции: для этого нет жесткого
правила, это скорее вопрос соглашения, сокращается ли фраза, используется
ли она в полной форме или может использоваться в любом случае. [19]
Еще одна сложность заключается в том, что некоторые конструкции
полагаются на произношение кокни, чтобы рифмы работали, и этот особый
акцент часто значительно отличается от обычного британского произношения.
Несколько примеров: “Joanna for piano", где "piano" произносится как [pi'ænə];
“Max Miller for pillow”, где ‘pillow’ произносится как [‘pilə] или “rabbit for
‘chatter mindlessly”, сокращенный от “rabbit and pork”. С середины 19-го века
“Charing Cross” используется для обозначения "horse", но "cross" и "horse" не
рифмуются, если только "horse" не произносится как "hoss" - скорее всего,
произношение на местном диалекте в то время. Особенность, которой больше
всего славится речь кокни, - опускание начального h, - проявляется, когда мы
рассматриваем образование “horse and cart” (или, скорее, horse'n cart) - fart,
которое затем сокращается до 'Orson’. [17]
Другим следствием пропуска второго рифмующегося элемента является
то, что иногда эллиптическая форма становится двусмысленной: ‘brass’,
например, может означать ‘brass and nail’ - tail, brass tacks - facts. ‘Duke’- это
либо "rent", от “Duke of Kent”, либо во множественном числе, “dukes” “hands”, от “Duke of York” - “fork”, жаргонное слово, обозначающее ‘hand’.
Последнее перешло через Атлантику в Америку, где стало означать "fist",
отсюда и выражение " put up your dukes ". Тот же шаблон можно найти в “Jack”,
поскольку “Jack Jones” - “alone”, или “Jack alive” - five. [19]
В
некоторых
случаях
сокращенная
форма
может
приобрести
дополнительную рифму. Например, бутылка (bottle) уже давно используется
для обозначения ягодиц (buttocks), от “bottle and glass” - “arse”. В какой-то
момент, однако, была добавлена вторая итерация рифмы, и “bottle” стала
14
“Aristotle”, которая, в свою очередь, была сокращена до “Aris”. На следующем
этапе “Aris” породил “plaster” (от “plaster of Paris”) или, совсем недавно,
“spring” (от “spring in Paris”). В результате получается довольно запутанная
генеалогия: “arse” - “bottle and glass” - “bottle” - “Aristotle” - “Aris” - “plaster of
Paris/ spring in Paris” - “plaster”/ “spring”. Другая, несколько более короткая
цепочка начинается с жаргонного термина " crap " (который может относиться
к ‘faeces’ как существительное или " to defecate " как глагол, но чаще всего
используется в смысле "nonsense, rubbish or low quality’"), замененный на
“pony and trap” - pony, который, в свою очередь, породил “macaroni”, в
конечном итоге сократился до “maca”. [17]
Некоторые рифмованные жаргонные фразы сегодня еще более
непонятны, потому что слово, которое они изначально должны были заменить,
относится к вещам, которые устарели во всем мире. Примечательный пример
- “kettle” (чайник) означающий “watch” (часы). Это сбило бы с толку любого,
даже тех, кто знает полную фразу "kettle and hob". (Сегодня ‘hob" - это плоская
верхняя часть кухонной плиты или плиты, где пища готовится в кастрюлях,
или отдельная плоская поверхность, встроенная в кухонный гарнитур,
содержащая конфорки или конфорки. В прошлом, однако, это означало
металлическую полку сзади или сбоку от открытого камина или плиты,
используемую для разогрева сковородок, чайников и т.д. Или для
поддержания пищи в тепле.) Тем не менее, связь неясна – пока мы не узнаем
что-то еще о часах того времени, когда фраза, вероятно, была придумана:
вплоть до начала XX века самым популярным типом часов были карманные
часы, или часы-брелки (fob watch). ‘Fob’ на самом деле представляет собой
небольшой карман на передней линии талии брюк или в передней части
жилета, предназначенный специально для хранения часов, прикрепленный и
закрепленный короткой цепочкой-брелоком, которую носили висящей перед
жилетом, чтобы часы можно было извлечь и положить обратно не роняя его;
но это слово также может быть использовано для обозначения цепочки или
15
самих часов – поэтому “kettle and hob” означают "hob". Однако во время и
после Первой мировой войны карманные часы начали постепенно вытесняться
наручными, и связь между чайником и часами стала, по–видимому,
бессмысленной. [17]
16
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В данной работе нами были поставлены задачи: дать определение
понятию языковой нормы и определить ее соотношение с литературной
нормой; дать определение понятию диалект, рассмотреть виды диалектов и
указать к каким из них относится диалект кокни; проследить историю
диалекта кокни и описать его представителей; выявить лексические
особенности диалекта кокни.
17
Список использованной литературы
1
Мэлвин, Б. Приключения английского языка / Б. Мэлвин. –: 2013.
– 418 c.
2
Валгина, Н. С. Теория текста / Н. С. Валгина. – Москва : Логос,
2003. – 173 c.
3
Головин, Б. Н. Основы культуры речи / Б. Н. Головин. – 2-е изд. –
Москва : 1988. – 320 c.
4
Ельмслев, Л. Язык и речь / Л. Ельмслев. – Москва :
Лингвистическое наследие ХХ века, 2006. – 248 c.
5
Ицкович, В. А. Языковая норма / В. А. Ицкович. – Москва :
Просвещение, 1968. – 94 c.
6
Косериу, Э. Синхрония, диахрония и история / Э. Косериу. – 3-е
изд. – Москва : 1968. – 94 c.
7
Маковский, М. М. Английские социальные диалекты / М. М.
Маковский. – Москва : Стереотип, 1982.
8
Пешковский, А. М. Избранные труды / А. М. Пешковский. –
Москва : Учпедгиз, 1959. – 250 c.
9
Сепир, Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии / Э.
Сепир. – Москва : Прогресс, 2002. – 656 c.
10
Скворцов, Л. И. Теоретические основы культуры речи / Л. И.
Скворцов. – Москва : Наука, 1980. – 352 c.
11
Соссюр, Ф. Курс общей лингвистики / Ф. Соссюр. – Москва :
Юрайт, 2020. – 303 c.
12
Эдельман, Д. И. Теоретические основы классификации языков
мира / Д. И. Эдельман. – Москва : Наука, 1980 . – 208 c.
13
Franclyn A Survey of London Life and Language / Franclyn. – : , 1953.
– 322 c.
14
Gepp, I. A Contribution to an Essex Dialect Dictionary / I. Gepp. – :
Cornell University Library, 1923. – 93 c.
18
15
Charles, L. Mr. Punch's history of modern England, vol. III 1874-1892
/ L. Charles. – : 1921.
16
Hughes, A. English Accents & Dialects / A. Hughes. – : Routledge,
2012. – 224 c.
17
William, M. English Accents & Dialects / M. William. – : Routledge,
2012. – 224 c.
18
Meillet, А. Linguistique historique et linguistique generale / А. Meillet.
– : 1948. – 343 c.
19
Patridge, E. Slang: today and yesterday / E. Patridge. – : Bonanza,
20
Wells, J. C. Accents of English / J. C. Wells. — : Cambridge University
1961.
Press;, 1982.
19