РАЗДЕЛ V. Новые и новейшие заимствования в современном русском
языке.
Как известно, контактируя, языки мира представляют огромную ценность
не только для своего народа, но и для мировой цивилизации, т.к. несут
культурно-историческую информацию о понятиях, явлениях, процессах,
выраженных в словах и выражениях. Правда, одни в большей степени, другие
– в меньшей.
В истории русского языка отмечается несколько периодов интенсивного
взаимодействия с другими языками, что в известной степени повлияло на его
лексическую систему (прежде всего) и грамматический строй.
Древнейшие заимствования в русском языке носили в большей степени
устный характер, тогда как в настоящее время иноязычная лексика и
фразеология черпается, как правило, из средств массовой информации, из
сайтов интернета, из научной литературы. Причем, в наибольшей степени
влияние на тот или иной язык оказывают самые развитые языки мира, - и
прежде всего, в своей литературной форме. К таким высокоразвитым языкам
конца ХХ в. – начала XXI в., как известно, относятся английский и немецкий
языки. «В настоящее время, по весьма огрубленным подсчетам, словари
английского литературного языка содержат порядка 400 тысяч слов,
немецкого – порядка 200 тысяч, русского – порядка 150 тысяч», - замечал
сравнительно недавно проф. МГУ Игорь Милославский1.
Именно английский, французский и немецкий языки, в первую очередь, а
также некоторые другие, взаимодействуя с русским языком, оказывают на его
словарный состав известное влияние.
Чем же можно объяснить это иноязычное влияние на русский язык
сегодняшнего дня. Тот же И.Милославский в названной статье замечает:
«Чтобы остаться великим и могучим, язык должен обладать способностью
откликаться на все явления жизни, постоянно расширяя словарный запас
новыми понятиями, своими и чужими»2.
По нашим наблюдениям, построенным на материале последних словарей
иностранных слов и словарей неологизмов3, источники пополнения
современного русского языка в процентном соотношении располагаются
следующим образом: английский язык – более 42%, французский язык – более
27%, немецкий язык – более 14%, латинский язык – 7, 1%, греческий – 6%,
итальянский язык – около 1,5%, польский язык – 1%, арабский – менее 0,5%.
Самое незначительное воздействие на современный русский язык в
настоящее время оказывают японский, испанский, чешский, китайский,
1
И.Милославский. Великий, могучий русский язык. – Наука и жизнь, М., 2009, №6, с.27
Там же, с.26
3
Е.Н.Шагалова. Словарь новейших иностранных слов (конец ХХ – начало XXI вв.), М., 2010; Е.С.Зенович.
Словарь иностранных слов и выражений. – М., 2003; Л.П.Крысин. Толковый словарь иноязычных слов, М.,
1998; Е.Н.Захаренко, Л.Н.Комарова, И.В.Нечаева. Новый словарь иностранных слов, М., 2003; Г.Н.Скляревская,
Е.Ю.Ваулина. Давайте говорить правильно! Новейшие и наиболее распространенные заимствования в
современном русском языке. М., СПб, 2001, М.Вишневецкая. Словарь перемен 2014, М., 2016; Словарь
перемен 2015-2016, М., 2018.
2
корейский, хинди, иврит и нек. др. языки. Их количество исчисляется
тысячными долями.
Приведем примеры наиболее современных заимствований из названных
языков.
Из английского: абсолюционизм – общественное движение,
добивающееся отмены какого-либо закона; блэктон – спортивная игра, вид
спорта – уличный баскетбол на одно кольцо, в который играют две команды
на 3 человека; маунтинбайк – велосипед с толстыми шинами, амортизаторами,
большим количеством передач и специальным рулем.
Из французского языка: фриволите – ручное вязание кружев с помощью
специального челнока; изделие, выполненное в такой технике; индексация –
автоматическое повышение или понижение стоимости труда, банковских
вкладов и т.п.; плюрализм – сосуществование разных форм политической,
экономической, культурной жизни; многообразие, множественность взглядов,
мнений, дающие возможность свободы выбора; франшиза – лицензия,
выдаваемая производителю, торговцу и т.п. размещения сайтов; серверы,
узлы, предоставляющие такие услуги.
Из немецкого языка: автобан – широкая магистраль для скоростного
движения автомобилей; депозит – разновидность денежных вкладов в
финансово-кредитные учреждения; экуменизм – движение за объединение
всех христианских церквей, за достижение вероисповедного единства
христиан и др.
Из латинского языка: консенсус – общее согласие, согласованность по
обсуждаемому или спорному вопросу; субурбанизация – развитие
пригородной зоны крупных городов, городов-спутников и др.
Из польского языка: бракераж – определение сорта товара, изделия по
его качеству и др.
Из итальянского языка: биенале (бьенале) – мероприятия, проводимые
регулярно раз в два года (обычно о выставке) и др.
Из арабского: джахид – «священная война», ведущая мусульман в защиту
своей веры, против иноверцев; операции террористов; рай – стиль
национальной алжирской музыки с доминирующим вокалом и др.
Из японского языка: катана – самурайский меч и др.
Из иврит: кибуц – в Израиле – вид коллективного сельского хозяйства и
др.
Целесообразно здесь заметить, что правописание отдельных
заимствований (независимо от языка-источника) в современном русском
языке неупорядочено: встречается двойное и даже тройное написание
отдельных слов и выражений. Сравните: киднеппинг и киднепинг, кикбоксинг
и кикбоксер, кибуц и кибуц, кафе-рейсер и каферейсер, калланетика и
калланетик, жюльен и жульен, дискаунтер и дискаунт, виндоус, виндоуз и
уиндоуз, хэви-метал, хэви-металл-рок и хеви-метал, хеви-металл, шарпей и
шар-пей и мн.др.
Самыми активными и многочисленными заимствованиями из
европейских языков являются иноязычные слова и устойчивые сочетания
слов, относящиеся к следующим наиболее актуальным сферам современной
жизни и деятельности человека: политика (инаугурация, консенсус,
импичмент, абсолютизм, абсентеизм, спикер и др.), финансы и экономика
(ритейл, ритейлер, банкинг, грант, деминг, дефолт, транш, тренд и др.),
информатика (хостинг, бит, байт, чат, чип, килобайт, винчестер, гигабайт,
гипертекст, флоппи-диск, трафик, трехбол, роуминг, провайдер, курсор и
др.), коммерция (байтер, бизнес, шоу-бизнес, бизнес-тренинг, брендинг,
бизнес-круиз, дилер, дискаунтер и др.); публицистика (волонтер, саммит,
пиар, харизма и др.); искусство (блокбастер, гала-концерт, триллер,
граффити, квилт, сиквел, релиз, шоумен и др.); спорт (велотриал, даунхилл,
болибилдинг, фитнес, прессинг, бодибилдинг, сайклинг, фридоневинг и др.);
оргтехника, бытовая техника, видеотехника, канцтовары (линер, копир, роллер,
ризограф, степлер, бипер, видеомикшер, декойзер, лимитер, пейджер, зум и
др.); религия (гуру, фундаментализм, экуменизм и др.); мода, одежда и обувь
(бермуды, бюстье, комбишорт, левайсы, стринги и др.); криминал (киллер,
рэкетир, рекет и др.); медицина (стрессор, биолифтинг, хиллер, пилинг,
татуаж, татувизаж, липоксация и др.); продукты питания (лазанья, лолипоп,
инвойт, макчикен и др.).
Целесообразно здесь заметить, что не все приведенные здесь сферы в
одинаковой
степени
насыщены
заимствованиями.
Наиболее
многочисленными и широко распространенными в русском языке являются
иноязычные элементы европейских языков, относящиеся к трем областям
деятельности современного человека: к политике, информатике и экономике;
далее следуют искусство и коммерция. Заимствования, относящиеся к другим
сферам жизни и деятельности людей, в количественном отношении
значительно уступают вышеназванным. Попутно отметим, что одно и то же
слово порой может одновременно принадлежать совершенно различным
сферам. Сравните слово «тест» (с англ. испытание, исследование): 1.
Формализованное задание, служащее для определения уровня умственного
развития способностей, волевых качеств…. Лингвистические тесты. Тест на
актерские способности. 2. Мед. Метод обнаружения симптомов заболевания;
препарат, используемый при таком методе. Тест на СПИД. Тест на аллергию.
3.
Информ.
Контрольная
задача
для
проверки
правильности
функционирования компьютера, его проверки обеспечения. Запустить тест
памяти.
Исследуя семантику заимствованных слов в современном русском языке,
замечаем, что многим из них свойственна многозначность: от двух до пяти
значений. Сравните, двузначные: «Тендер»: 1) Конкурсная форма заказа на
крупные поставки оборудования, продовольствия, промышленных товаров и
т.п.; 2) международные торги. Сравните пятизначные: «сертификат»: 1)
деловая бумага, подтверждающая какой-либо факт или право на что-либо; 2)
квалификационное
удостоверение;
3)
свидетельство,
выдаваемое
компетентными государственными органами и удостоверяющий качество
продукции (товаров, услуг и т.п.); 4) документ, удостоверяющий владение
акциями, облигациями, ценными бумагами, а также владение частью
собственности; 5) заемное финансовое обязательство; письменное
свидетельство о финансировании денежных средств.
С точки зрения структуры новые и новейшие заимствования в
современном русском языке также различны. Подавляющая их часть – это
слова: имидж, хобби, хостинг, популизм, ритейл и др.; значительно реже –
устойчивые словесные комплексы, носящие, как правило, номинативный
характер: оффшорная компания, холдинг масс-медиа, брокерская фирма,
межсетевой
трафик,
валютный
трейдер,
валютный
депозит,
квалифицированный консалтинг, архитектура хай-тек и др.; немало
иноязычных языковых единиц оппозитивного характера: ноу-хау, офф-лайн,
флоппи-диск, интернет-провайдер, интернет-тренинг, медиа-брокер, бизнескруиз и др. Определенное место среди заимствований занимают и
аббревиатуры: «паб» - пивная, бар, где подают пиво и безалкогольные напитки
(англ. pub, сокр. от «public house»; «сиди» - компакт-диск (англ. CD, сокр. от
«compact-dick») и др.
В современном русском языке отмечены аббревиатуры смешанного типа:
они входят в состав оппозитивных сочетаний: «IT-менеджер» (специалист в
компьютерной области; «PR-менеджер» (специалист по связям с
общественностью) и т.п.
Наши наблюдения показывают, что основную массу заимствований в
современном русском языке составляют имена существительные («каяк»,
«аэрбек»), значительно реже – глаголы («инсталлировать», «гуглить»,
«зумить»), прилагательные, большая часть которых образована с помощью
русского словообразования («трансперсональный», «ментальный») и совсем
незначительная часть принадлежит наречиям («легитимно») и междометиям
(«вау!», «уо!» и т.д.).
Известный интерес вызывают и тюркские (узбекские) заимствования в
русском языке. Особенно это касается использования их в качестве
изобразительных и выразительных средств не только в произведениях
различных жанров русскоязычной художественной литературы Узбекистана,
но и в разные периоды их написания. Рассмотрим это на материале
прозаических и лирических произведений русских и узбекских писателей и
поэтов 20 века и начала 21-го столетия.
Как известно, контактирование русского и узбекского языков (шире –
тюркского), их взаимовлияние и взаимообогащение, начатое еще в прошлые
столетия и достигшие наиболее высокой активности в первые десятилетия
двадцатого века, продолжаются и в наши дни.
В то же время (по нашим наблюдениям) степень вхождения узбекской
лексики и фразеологии в русский язык и, прежде всего, в тексты разных
жанров письменности первой половины ХХ века и в первые десятилетия XXI
столетия совершенно неодинаковая: если художественная литература
прошлого века вбирала в себя большое количество тюркских слов и
выражений, то в первые два десятилетия XXI века узбекские заимствования в
прозе и лирике оригинальной и переводной русскоязычной литературы
занимают крайне незначительное место, - их можно считать вкраплениями в
художественную языковую ткань.
Обратимся к прозе первой половины- середины ХХ века4. Выявленные
нами тюркские заимствования, представленные здесь в большом количестве и
отображающие буквально все стороны жизни среднеазиатских народов (быта,
нравов, обычаев, культуры, религии, мировоззрения), с семантикотематической точки зрения чрезвычайно разнообразны. Распределение их по
убывающей степени активности в письменных текстах выглядит следующим
образом. Более всего как в оригинальной, так и в переводной прозе
оказываются тюркизмы, обозначающие лиц по различным признакам
(социальным, профессиональным, индивидуальным, по принадлежности к
народностям, племенам, родам): дехканин, амбарчи, каган, мюрид, басмач,
падишах, хан, эмир, султан, караванщик, арбакеш, мираб, караул, каракалпак,
узбек, казах, таджик, хорезмиец, кипчак, номуд, люли и др. Далее идут
названия предметов быта, утвари, одежды, обуви: балахона, тандыр, сандал,
мехмонхона, айван, курпача, супа, кошма, бешик, чадра, бешмет, сузане,
паранджа, чапан, тюбетейка, кумган, казан, лаган, пиала и др.; наименования
орудий труда, различных сооружений, зданий: кетмень, пичак, омач, хауз,
кази-хана, караван-сарай, зиндан и др.; названия животных, птиц, растений:
джейран, кеклик, ишак, джугара, карагач, тал, шала, кенаф, маш, райхон,
усма, чинара, урюк, джида и др.; культовые наименования: аллах, ислам, ишан,
имам, ходжа, мусульманин, мечеть, минарет, намаз, шариат, сура, ураза,
коран, мулла, мирза, муфтий и др.
В незначительной степени в художественной прозе тех лет встречаются
термины искусства: дутар, карнай, сурнай, дастан, шоир и др.
Вероятно, все эти функционирующие заимствования в русской прозе
Узбекистана первой половины 20 века выполняли не столько стилистиковыразительную роль, сколько номинативно-изобразительную, отображая
реальные события, ситуации, предметно-бытовые вещи, обозначая с их
помощью незнакомые русскому читателю понятия (тем более, что многие из
них не имеют в русском языке лексические эквивалентов и соответствий или
не совсем совпадают с понятиями заимствованных слов).
В отличие от прозаической литературы русскоязычная поэзия этого
периода использовала тюркские заимствования в меньшей степени, хотя слова
и выражения отдельных тематических групп здесь еще встречаются довольно
часто. Это, прежде всего, термины искусства, названия мифологических
существ, птиц, животных, растений: хафиз, бахши, газель, дастан, шоир, бояз,
пери, див, семург, бюль-буль, бедона, кеклик, райхон, шафран, инжир, арча и
др. Нами отмечены также названия одежды, тканей, изделий, убранства
жилищ, посуды: чадра, чапан, чиммат, атлас, бекасам, сюзане, палас, курпа,
супа, дастархан, пиала и др. Культовая терминология, встреченная в этом
4
Источниками послужили произведения писателей 20-30-х годов: В.Иванова, В.Свешникова, Л.Соловьева,
С.Айни, Б.Лавренева; середины ХХ века: А.Каххара, А.Кадыри, М.Шевердина, Г.Гуляма, Я.Ильясова,
Х.Алимджана и нек.др.
жанре литературы, в количественном соотношении уступает вышеназванным.
Это муфтий, муэдзин, мулла и нек.др.
Для поэзии не характерно использование названий орудий труда, частей
жилища, обозначения лиц по социальным, профессиональным признакам,
название утвари и природных явлений; почти отсутствуют формулы речевого
общения: приветствия, пожелания, восклицания, которые были характерны в
прозе и объяснялись большим количеством персонажей и, соответственно,
многоголосием (поэтическая речь, особенно любовная и пейзажная лирика,
как известно, монологична).
Сниженная степень активности функционирования заимствований в
лирике, а также и то, что одни языковые средства с различной тематикосемантической соотнесенностью уступают место другим, объясняется,
вероятно, самой спецификой литературного жанра. Оказывается, не каждый
жанр одинаково восприимчив по отношению к нему тех или иных пластов
языка: каждый род художественной литературы обладает своим, только ему
присущим типом речи, являющимся своеобразно-индивидуальным сплавом
целого ряда входящих в него речевых элементов, среди которых определенное
место занимает и иноязычная лексика и фразеология.
Перейдем к рассмотрению функционирования тюркских заимствований в
художественной русскоязычной литературе XXI столетия.
Прозаические произведения разных тематических направлений
(исторические произведения о далеком прошлом; о жизни и быте узбекского
народа периода Отечественной войны; на современную тему) также не
одинаково восприимчивы к тюркским заимствованиям: наиболее активны они
в текстах на исторические темы, несколько меньше их в произведениях,
посвященных военным годам, и совершенно слабая активность их
функционирования в произведениях, посвященных сегодняшнему дню.
Сравним это на материале художественной литературы, опубликованной
в журнале «Звезда Востока» за 2016-2017 гг.
В историческом романе-эпопее «Амир Тимур Великий» Мухаммада Али
нами отмечено несколько тысяч функционирующих тюркских элементов с
самыми различными семантико-стилистическими разрядами: древние
топонимы (Жужи улус, Сарай Берк, Кеш, Отрар, Сабран, Туранзамин,
Маверанахр и мн. др.), гидронимы (река Яик, озеро Жейхун, Хорезмское море,
Хашка-суйи и др.), этнонимы (мангит, кунграт, барлас, чингизид, сулдиз),
личные имена (Урусхан, Туйходжа-оглан, Ханзаде-Ханум, Мухаммад Чурага,
Сараймулькханум и др.), звания, должности (хан, додхах, амир, бахадур, нуён,
бегим, махдиулё, некуз и др.), устаревшие названия военной (нукеры,
жаранглар, баранглар, йасол) и бытовой сфер (паяндоз, хантахта, харавар,
мискол и др.), культовые мусульманские термины (шариат, мавояна, ракаат,
сейид, сура-хадид, ходжа и др.). устаревшие названия месяцев (раджаб,
рабиул, аввал, сафар, джауз и нек. другие). С их помощью автору удалось
верно и красочно отобразить исторические события, мирную и военную жизнь
тюркских народов и племен давно минувшей эпохи.
Современная русскоязычная проза, посвященная описанию жизни
узбекского народа в военные и первые послевоенные годы, содержит еще
немало тюркской лексики и фразеологии. Однако в отличие от исторических
произведений в рассказах и повестях этих лет преобладают слова бытового
характера. Так, в повести «Моя недетская душа» Менглибая Мурадова,
рассказывающая о деревенской жизни простых людей в период войны, мы
встречаемся со многими тюркскими заимствованиями, обозначающими
специфические реалии быта, утвари, местных кустарных изделий, продуктов
питания, личных имен и др. Ср.: кишлак, ошхона, дастархан, чапан,
тюбетейка, кашма, курпача, кетмень, айван, тандыр, сандал, учак, пиала,
касса, нават, парварда, шурпа, плов, мош, курут, арба, ишак. В контексте:
«Журакул живет в кишлаке Шуртепа…»; «Мама … вечерами латала дыры в
кашме и алаче, штопала рваные курпачи»; «Мы сейчас найдем где-нибудь в
кишлаке арбу…»; «Плохая новость! Пришла похоронка на Халима-аку.
Передайте Зайнаб-опе, пусть приходит на поминки»; «Он, и вправду,
получился царским, этот бедняцкий постный плов военного времени»; «В ларе
была еда! Две бутылки хлопкового масла, банка риса, мош и сечка».
В названной повести в небольшом количестве нами отмечены выражения
религиозной окраски: Слава Аллаху! Бисмилла!
Характерной особенностью художественной литературы, посвященной
этим годам, является то, что в ней уже совершенно отсутствуют слова и
выражения, обозначающие лиц по прежним социальным признакам
(мингбаши, бек, шах, амир), по племени и народности (мангит, чингизид,
барлас и др.), по профессии (арбачи, караванбаши, тергаш и т.п.). Они
перешли в разряд архаизмов и историзмов, ибо язык, как явление
историческое, изменился к этому времени серьезно.
Теперь рассмотрим степень активности использования тюркизмов в
современной русскоязычной художественной прозе, посвященной
сегодняшнему дню.
Для анализа мы привлекли десять рассказов, опубликованных в тех же
журналах. Это «Двадцать восьмая улыбка» Бахи Ахмедова, «ЭллочкаСердцеедка, или От греха подальше», «Гости» Алексея Свистунова, «Осенний
блюз» Веры Вавиловой, «Оставь их суду времени» Наримана Искандарова,
«Неожиданные повороты» Виктора Кадоленко, «Рябинушка» Галины Долгой,
«Солнце на моей стороне» Зульфии Куралбай-кизи и «Записки мигранта»
Николая Попова.
Материал показал, что в шести рассказах современных писателей
Узбекистана не обнаружено ни одного узбекского слова. В языковой ткани
четырех других прозаических произведений на современную тему их
количество крайне низкое. Частотностью употребления обладают только
имена собственные и названия городов Узбекистана.
Так, в рассказе «Неожиданные повороты» нами отмечены следующие
тюркизмы: кишлак, кишлачный, кетмень, тандыр, чайхана, Газар; в рассказе
«Оставь их суду времени» встретились четыре заимствования бытового
характера: махаллинцы, пиала, чак-чак, дастархан; в языковой ткани «Записки
мигранта» три выражения-тюркизма: ассалом алейкум, ок йул, бу нима?, и,
наконец, в довольно большом рассказе «Солнце на моей стороне» встречаемся
с тремя узбекскими словами: шурпа, базар, арба (причем, последнее слово
дано не в прямом конкретно-бытовом значении, а в иносказательном: «Кто
вместо меня будет выполнять мою работу? Тащить мою арбу?»).
Чем же объяснить столь ограниченное использование заимствований в
русскоязычной современной прозе? На наш взгляд, здесь две причины. Первая
причина заключается в том, что словарный состав языка постоянно
изменяется, что непосредственно связано с производственной деятельностью
человека, с политической, экономической и социальной жизнью общества. А
начало 21 века – это стремительное движение вперед, это прогресс научной и
технической мысли, это новый уклад жизни нового человека. Многие слова и
выражения, широко известные и активно употребляемые совсем недавно,
были вытеснены новыми понятиями, отразившими процессы исторического
развития нашего общества в последние два-три десятилетия.
Вторая причина связана, вероятно, с тем, что современные
русскоязычные писатели Узбекистана (как русские, узбекские, так и других
национальностей) перестали в прежней степени ориентироваться на
восточную лексику и фразеологию как на одно из замечательных стилистиковыразительных средств языка.
Обратимся к рассмотрению современной русскоязычной лирике (как
оригинальной, так и переводной). Материал, почерпнутый из тех же журналов,
показал следующее: в цикле стихов Аси Шайдуллиной под названием
«Монолог», состоящим из 14 стихотворений, нет ни одного тюркизма, в цикле
стихов Алексея Гвардина «Стихи – застывшие мгновения на холсте»,
состоящим из девяти больших стихотворений философского характера, также
нет ни одного заимствования из узбекской лексики и фразеологии; в цикле
стихов Баха Ахмедова «Ноябрь понимает все», содержащим в себе 12 стихов,
также нет ни одного заимствованного слова; в стихотворной ткани цикла
«Давайте жить в гармонии с природой» Валентины Титовой (5 стихов) и цикла
«Рядом с радугой надежды» (4 стиха) Марины Храмовой нами не встречено
ни одного заимствования.
Лишь очень незначительное количество вкраплений – тюркизмов
отмечено в следующих стихах этих лет: в цикле Вики Осадченко «Коснись
луча ладонью и лети», состоящим из 13 стихов, только в одном из них есть
заимствование – кузмунчок. В другом цикле ее стихов «И шепчут деревья
поспешные песни свои» (10 стихов) мы встречаемся с двумя словами из
среднеазиатской лексики: чинара и Ташкент. Другая русская поэтесса
Узбекистана Валентина Титова включила в свое стихотворение «Ода
Отечеству» одно слово-тюркизм – Узбекистан.
Как видим, современная русскоязычная поэзия Узбекистана стала совсем
редко обращаться к среднеазиатской лексике и фразеологии как выразительноизобразительным средствам языка.
Как же используются эти средства языка в переводной поэзии
Узбекистана, стихах узбекских поэтов конца ХХ – начала XXI века. Для
анализа привлекли переводные стихи следующих известных поэтов под
общим названием «Поэтический коллаж»: Миртемира, Шавката Рахмона,
Мирпулата Мирзо, Улугбека Хамдама, Сирожиддина Рауфа (переводчик –
известный поэт и литературовед Николай Ильин).
Исследование показало, что только в одном стихотворении этого цикла –
«В музее ХХХ века» народного поэта Узбекистана Икбола Мирзо (в котором
написано, как наш будущий потомок в третьем тысячелетии рассматривает в
музее достопримечательности ХХ века (компьютеры, телевизоры,
летательные аппараты и пр.), используется всего один тюркизм – насвай,
приведенный, вероятно, с сарказмом. Ср.: Все экспонаты, господи, бесценны,
// Мы здесь наследье наше сохраняем. // Пожалуйста, руками не касайтесь, //
И просьба: не плевать насваем!»
В переводных стихах Народного поэта Эркина Вахидова «Вокзал»,
«Секунды», «Фотография» (перевод с узбекского А.Файнберга), «О, были ль
ваши помыслы чисты!» (перевод А.Наумова), «Кардиограмма» (перевод
С.Иванова) под общим названием цикла «Живем легко, секунд не замечая»
нами также не отмечено ни одного включенного тюркизма.
Значит, указанные нами причины об отсутствии тюркских заимствований
в современной художественной прозе на современные темы распространяются
и на современные лирические произведения, написанные не только на русском
языке, но и на переводные стихи с узбекского языка на русский. Объясняя
почти полное отсутствие тюркизмов в современной лирике Узбекистана,
следует, вероятно, сказать и о некоторых специфических особенностях
лирического жанра, отличительных от прозаического. Как известно,
поэтический строй языка с его монологической и экспрессивной речью,
особой мелодикой, ритмом и рифмой также может накладывать особые
ограничения на использование отдельных номинативных и выразительных
средств языка, в том числе, иноязычных слов и оборотов.