ДРЕВНЕГРЕЧЕСКИЕ ЭЛЕВСИНСКИЕ МИСТЕРИИ И ПОИСК ЖИЗНИ ПОСЛЕ СМЕРТИ
Сведения об этом древнейшем культе весьма разнообразны, однако информация подчас окутана
тайной и мистическими историями. Влияние Элевсинских мистерий на последующие поколения
европейских мыслителей и исторических деятелей огромно. Так, в кафедральном соборе Аахена
находится римский мраморный саркофаг II века н.э., на передней рельефной стенке которого
изображены три сцены Элевсинских таинств. Этот артефакт был сделан по заказу Карла Великого в
800 году и предназначен для собственного посмертного захоронения. Росписи этого саркофага
иллюстрируют общеизвестный, однако имеющий сакральный смысл сюжет мифа о богине Деметре и
ее дочери Персефоне. Правый фрагмент росписи саркофага изображает сцену похищения юной
богини Персефоны владыкой подземного царства Аидом (или Плутоном в более поздней традиции).
Деметра, узнав о похищении дочери, обратилась за помощью в поисках к богу Гелиосу, который
открыл ей правду о хитрой интриге, затеянной Зевсом в угоду своему брату. Деметра, будучи не в
силах повлиять на сложившиеся трагические обстоятельства, меняет свой внешний вид и
отправляется в скитания.
Именно в городе Элевсине (ныне небольшой городок Лепсина в 20 км от Афин) Деметра решила
ненадолго передохнуть от своих скорбных странствий и упала в изнеможении на камень у колодца
Анфиона (его позже стали называть камнем скорби). Тут скрывавшуюся от простых смертных богиню
обнаружили дочери царя города — Келея. Когда Деметра входила в их дворец, она случайно задела
головой притолоку двери, а от удара по комнатам распространилось сияние. Элевсинская царица
Метанира заметила этот необычный случай и доверила страннице уход за своим сыном
Демофонтом.
Очередное чудо произошло, когда уже через несколько ночей царский ребенок повзрослел на целый
год. Деметра, желая сделать дитя бессмертным, заворачивала его в пеленки и клала в хорошо
растопленную печь. Однажды Метанира увидела это, и Деметра вынуждена была открыть завесу
своего божественного происхождения. В знак примирения она повелела построить в свою честь
храм, а у колодца Анфион соорудить алтарь для поклонения. Взамен же богиня пообещала научить
местных жителей ремеслу земледелия.
Таким образом, в данном фрагменте образ Деметры приобретает черты мифологического
культурного героя, подобно Прометею, несущего знания человечеству, несмотря на препятствия,
чинимые остальными олимпийцами. Итог древнегреческого мифа общеизвестен: Зевс, видя
страдания Деметры, велел Аиду вернуть похищенную Персефону, на что тот согласился с одним
условием: девушка должна каждый год в определенное время возвращаться в мрачное подземное
царство.
Мистерии основаны на мифе о похищении Персефоны Аидом
Элевсинские мистерии, представляющие собой целый комплекс обрядов инициации в аграрный
культ Деметры и Персефоны, появляются впервые около 1500 г. до н. э., а период непосредственного
празднования — более 2 тысяч лет. Обряды в Элевсине попали под запрет после указа императора
Феодосия I, который в 392 году повелел закрыть храм Деметры в целях борьбы с язычеством и
укрепления христианской веры. Посещение мистерий было доступно паломникам со всей Греции,
однако на участников налагался ряд ограничений этического и правового характера: непричастность
к убийству и знание греческого языка. Эти условия позволяли отличать добросовестного гражданина
(в смысле полисной социальной системы) от агрессивного варвара.
Элевсинские мистерии имели двухчастную структуру: были Великие и Малые празднества. Время
проведения этих ритуальных мероприятий напрямую зависело от особенностей аттического
календаря, начинавшегося в летние месяцы. Так, Малые мистерии проводили в анфестерионе —
второй половине февраля и начале марта. Это был месяц чествования молодой виноградной лозы,
потому впоследствии примерно в это же время проводились и некоторые дионисийские и
орфические мистерии. Сакральный ритуал этой части Элевсинского действа включал в себя омовение
и очищение молодых адептов, претендующих оказаться в числе посвященных, а также священное
жертвоприношение во славу Деметре.
Великие Элевсинские мистерии проводили в боэдромионе — второй половине сентября, периоде,
посвященном богу Аполлону. Действо продолжалось 9 дней (тут неслучайно использование именно
этого сакрального числа), во время которых жрецы торжественно переносили сакральные реликвии
из города в храм Деметры, затем все служители культа совершали символическое омовение в бухте
Фалерон, проводили обряд жертвоприношения свиньи, а затем отправлялись в весьма
амбивалентную, шутливо-экстатическую процессию от афинского кладбища Кераймикос до Элевсина
по так называемой «Священной дороге», символизировавшей пройденный когда-то путь скитаний
почитаемой богини Деметры.
В специально установленные моменты действа его участники начинали кричать и произносить
непристойности в честь старой служанки Ямбы, развеселившей Деметру своими шутками, сумев
отвлечь ее от тоски по похищенной дочери. Тогда же служители Элевсинских мистерий выкрикивали
имя Вакха — бога Диониса, который, по одной из версий, считался сыном Зевса и Персефоны. Когда
процессия прибывала в Элевсин, начинался траурный пост, напоминавший участникам мистерий о
печали Деметры, потерявшей ценность своей жизни.
Время аскезы и молитв заканчивалось в начале октября, когда участники мистерий отмечали
возвращение Персефоны матери. Главным пунктом программы значился кикеон — напиток,
полученный из настоя ячменя и мяты, который, по ритуальной легенде, выпила сама богиня
Деметра, когда оказалась в доме элевсинского царя Келея. Некоторые современные ученые, пытаясь
объяснить силу эффекта воздействия мистериальных церемоний на их участников, считают, что в
зерна ячменя добавляли спорынью, результат употребления которой близок к измененным
состояниям сознания. Чувства и ощущения участников сакральных ритуалов были обострены
подготовительными гипнотически-медитативными процедурами и обрядами, что позволяло
погрузиться в особые мистические смыслы Элевсинских мистерий, о точном значении которых мы
можем только догадываться — рассказы не фиксировалась письменно, а передавались только из уст
в уста.
Доступ к созерцанию священных атрибутов элевсинского культа был открыт только узкой группе
посвященных, а потому разглашение посторонним содержания этой части ритуала находилось под
строжайшим запретом. В чем же заключалось то сакральное знание, которое открывалось адептам
культа Деметры? Некоторые исследователи древнеаттических мистерий утверждают, что
посвященным открывалась перспектива жизни после смерти. Единственную более-менее
достоверную информацию мы можем получить из ряда высказываний древнегреческого философа
Платона, который, как считается, был участником Элевсинского культа и даже оказался изгнан из
жреческого «братства» за намеки на обнародование ритуала в своих диалогах.
Одним из адептов Элевсинских мистерий был философ Платон
Платон полагает, что понимание таинств мистерий тесно связано с загробным существованием и
возможностью обрести вечную жизнь. Так, своим сицилийским друзьям он советует: «Воистину
надлежит следовать древнему и священному учению, согласно которому душа наша бессмертна и,
кроме того, после освобождения своего от тела подлежит суду и величайшей каре и воздаянию.
Поэтому надо считать, что гораздо меньшее зло — претерпевать великие обиды и несправедливости,
чем их причинять».
Здесь Платон допускает некий тираноборческий выпад, намекая на афинского деспота Писистрата, в
годы правления которого мистерии получили наибольший размах. Интересны в этой связи и
рассуждения Платона в диалоге «Федр», где он повествует о четырех путях приобретения
религиозного опыта («маниях» в его терминологии), а наивысшим результатом ритуальных таинств и
знаний оказывается последняя стадия — момент божественной эманации, когда Платон
рассказывает свою знаменитую притчу о тенях в пещере, суть которой оказывается весьма схожей с
представлениями элевсинских священнослужителей.
Кстати, культ Деметры и Персефоны, олицетворяющий собой древнейший аграрный сюжет, во
многом в своей структуре и степени сакрального влияния на культуру близок сюжету об умирающем
и воскрешающем боге — Дионисе (Вакхе) в эллинистической традиции. В целом такого типа сюжеты
характерны для мифологических верований самых разнообразных регионов мира. Корни
элевсинских и позднее дионисийских торжеств уходят в поэтику древнейших религий Ближнего
Востока — в образе египетского бога Осириса и вавилонского Таммуза. Вероятно, именно Таммуз
представляет собой прототип всех богов растительного мира, которые умирают и оживают весной
вместе с возрождением природы.
Посвященным в элевсинский культ открывалась перспектива загробной жизни
Его пребывание в преисподней, вызвавшее всеобщий хаос и запустение, а затем победное
возвращение в мир живых лежало в основе сюжета наиболее древних аграрных культов, целью
которых было объяснение механизмов смены природных циклов увядания и возрождения. К тому
же такая сюжетная модель легла в основу формирования первых героических повествований (в
частности, поэм Гомера), в центре которых зачастую находился солярный (связанный с культом
верховного солнечного божества) герой, успешно преодолевающий любые препятствия на своем
эпическом жизненном пути.