Эмиль Крепелинъ.
УЧЕБНИКЪ ПСИХІАТРІИ
ДЛЯ ВРАЧЕЙ и СТУДЕНТОВЪ.
Переводъ съ 8-го нѣмецкаго переработаннаго изданія врачей
Покровской Земской Пс ихіатричес кой больницы:
Гадунова, Ивенсена, Тартакойскаго и Цвѣтаева.
Посвящается
пам яти
Bernhard von Gudden.
Предисловіе к ъ 8 изданію.
Необычайный ростъ нашей науки, а равнымъ образомъ и
обремененность служебными обязанностями, вынуждаюгь меня
выпустить пока только общую психіатрію, вновь мною перерабо­
танную. Она значительно расширена, такъ какъ пришлось запол­
нить не мало пробѣловъ. Преобладающій интересъ къ клиниче­
скому изслѣдованію въ настоящее время нѣсколько оттѣснилъ
занятіе общими вопросами психіатріи. Оказалось необходимымъ
особенно измѣнить первый отдѣлъ, въ которомъ, на-ряду съ изложеніемъ ученія о лаколизаціи коры, почти вновь написаны главы
объ общемъ и индивидуальномъ предрасположеніи. Въ четвертый
отдѣлъ введена глава объ общей діагностикѣ. Въ пятомъ значи­
тельно дополнено описаніе внутренняго строя психіатрическихъ
учрежденій. Кромѣ того, мы стремились рѣзче подчеркнуть отношеніе психіатріи къ другимъ отраслямъ знанія: психологіи, біологіи, гигіенѣ, исторіи цивилизаціи, ученію объ обществѣ и юридическимъ наукамъ. Для большей наглядности къ книгѣ прило­
жено значительное число діаграммъ и снимковъ.
Мюнхенъ,
28 февраля 1909 года.
Е. Крепелинъ.
О главленіе.
Введеніе...........................................................................................................................
Стр.
1
I. Причины душевныхъ болѣзней.......................................................
Ю
Внѣшнія и внутреннія, видимыя и истинныя причины.—Экзогенныя и
эндогенныя заболѣванія.
А. Внѣшнія причины..............................................................................
...............
І . Ф и з и ч е с к і я п р и ч и н ы ........................................................................
Волѣзни мозга................................................................................................
Разстройства кровообращенія (гиперемія, анемія, застой).—
Химическія воздѣйствія, поврежденія, психичесісія вліянія.—
Клиническая картина.........................................................................
Менингитъ. — Солнечный ударъ. — Тепловой ударъ.—Опухоли
мозга.—Травмы головы.—Апоплектическое слабоуміѳ.—H unt i n g t оn ’ова хорея...........................................................................
Локализація психическихъ разстройствъ.— Сравнительная анатомія. — Френологія (G а 11, Мo b iu s ) . — Различіе нервныхъ
клѣтокъ.— Расположеніе въ корѣ.— Дѣйствіе ядовъ.— Ланд­
картообразное дѣленіе коры.— Цитоархитектоника.— Міелоархитектоника.—Обложеніе міелиномъ ( F l e c h s i g ) . —Опыты
надъ животными. — Клиническія явленія выпаденія.— Агнозія
и апракс.ія. — Опухоли. —Топографо-патологическая анатомія
коры.—Реституція и компенсація.—Опыты съ отравленіемъ.—
Изолированные симптомы болѣзнѳй..............................................
Нервныя болезни...........................................................................................
Tabès.—Polyneuritis (beri-beri).—Хорея.—Эпилепсія.—Тетанія. —
Психозы, связанные съ мигренью.—Делиріи при боляхъ, ре­
флекторные психозы (Dysphrenia neuralgica)...............................
Оперативное вмѣшательство........................................................................
Delirium traumaticum (alcohol, uraemia, iodoformium, sepsis).—
Искусственный климактерій.—Делиріи отъ пребыванія въ
темной комнатѣ...................................................................................
Истощеніе.....................................................................................................
Повышенная трата; недостаточное возмѣщеніе. - Переутомленіе,
безсонница, голоданіе.—Клиническія формы (аменція, ступоръ
истощенныхъ, нѳврастенія, делирій коллапса).—Хроническое
истощеніе. . .
.- .—:—т~.............................................................
Инфекціонныя заболѣванія...........................................................................
Острыя ипфекціонныя заболѣванія (дѣйствіе ядовъ, лихорадка,
осложненія, индивидуальная сопротивляемость).— Делиріи.—
Lyssa. —Послѣдующія страданія (истощеніе, яды).—Остаточ­
ный бредъ (Residualwahn), делиріи коллапса, депрессивныя
состоянія, острое слабоуміе.—Возникновеніе другихъ психозовъ....................................................................................................
Хроническія инфекціонныя заболѣванія.—Сифилисъ (неврастенія,
прогрессирующія клиническія формы, состоянія слабоумія,
12
12
12
13
16
18
34
34
37
37
38
38
41
41
задержка развитія).—Метасифилисъ (прогрессивный параличъ).—Сонная болѣзнь. - Туберкулезъ.—Lepra.......................... 46
Болѣзни обмѣна веществъ...........................................................................
51
Измѣненія крови (ядовитыя вещества, щелочность, цитолизины,
изотонія, число красныхъ и бѣлыхъ кровяныхъ тѣлецъ).—
Отравленіе углекислотой. — Uraemia. — Cholaemia. — Раковое
истощеніе. — Кишечные яды .— Діабетъ, гликозурія. - Остео­
маляция.—Подагра.—Заболѣванія щитовидной железы (микседема, Базедова болѣзнь).—Заболѣванія гипофизиса и надпочечныхъ ж елезъ................................................................................. 51
Отравленія.......................................................................................................
58
Острыя и хроническія отравленія.—Косвенное дѣйствіе яда. . . 58
Пеллагра.—Ërgotismus.—Алкоголь (частота заболѣванія, распро­
страненность потребленія алкоголя, различные напитки, за­
тяжное дѣйствіе, вліяпіе на вырожденіе, сопутствующія экономическія явленія, клиническія формы).—Эфиръ. —Паральдегидъ (керосинъ, бензинъ, хлороформъ).—Морфій (опій, діонинъ, героинъ). —Кокаинъ. —Гашишъ. —Мухоморъ. —Врачебныя средства (бромистыя соли, сульфоналъ, іодоформъ и
т. д .) .—Ртуть, свинецъ.—Фосфоръ.—Окись углерода. —Сѣроводородъ. Анилинъ......................................................................... 59
Заболѣванія органовъ...................................................................................
73
Заболѣванія ушей (психозы тугихъ на ухо, глухонѣмота). —
Aprosexia nasalis.—Легочныя страданія,—Сердечныя страданія.—Заболѣванія сосудовъ (сифилисъ, артеріосклерозъ).—
Заболѣвапія органовъ пищеваренія (кишекъ, желудка, пе­
чени).—Почечныя заболѣванія.—Половыя заболѣванія (<Hysteria> )...................................................................................................
73
. Половая жизнь и размноженіе.................................................................... 78
Эксцессы,—Онанизмъ.—Нуптіальные психозы.—Половое воздержаніе.— Сексуальная причина неврозовъ и психоневрозовъ (Р r еu d ) .— Разстройства менструацій.—Климактерій.—
/
Функціи размноженія (беременность, послѣродовой періодъ,
.______ лактація................................................................................................ 78
2. Пс и х и ч е с к і я п р и ч и н ы ........................................................■ . . .
85
Эмоціональныя движенія............................................................................... 86
Острыя и длительныя эмоціональныя движенія.—Физическія
сопутствующія явленія.—Болѣзненное внѣдреніе.—Помраченіе
сознанія. — Вытѣсненіе.— Эмоціональные психозы, делиріи
боязни (Angstdelirien). —Истерія, травматическій неврозъ, неврозъ ожиданія, навязчивый психозъ . —Кверулянтный бредъ. —
Производящая причины..................................................................... 86
Чрезмѣрное напряженіе...............................................................................
91
Тюремное заключеніе.....................................................................................
93
Предварительное заключеніе (Ганзеровское сумеречное состояніе). - Отбываніенаказанія.—Различныя клиническіяформы.—
Комплексы........................................................................................... 93
Войны и катастрофы..................................................................................... 96
Психическое зараженіе................................................................................. 97
Психическія эпидеміи.—Индуцированное помѣшательство.—Ду­
шевное разстройство послѣ гипнотическихъ и спиритическихъ
опытовъ................................................................................................ 97
В. Внутреннія причины (предрасположеніе)............................................................. 100
1. О б щ е е п р е д р а с п о л о ж е н і е ............................................................ 100
Возрастъ......................................................................................................... 100
Психозы Дѣтей (задержка въ развитіи).—Періодъ развитія (гебефренія, истерія, маніакально-депреесивный психозъ). —Зрѣлость (алкоголь и сифилисъ). —Періодъ обратнаго развитія
(артеріосклерозъ и климактерій). —Старческій возрастъ. . . . 100
Полъ................................................................................................................... 106
Национальность................................................................ .............................. 108
Культурные и первобытные народы—Евреи и негры.—Клиническія формы.—Психозы у животныхъ,—Статистика самоубійства.—Особенный формы (Latah, Amok, Кого).—Клиническія картины................................................................................... 108
Климатъ............................................................................................................113
Общія условія ж изни.................................................................................... 114
Ростъ душевно-больныхъ. — Городъ и деревня. — Культурный
вліянія (страхованіе отъ несчастныхъ случаеве, новышеніе
потребностей, изнѣженность, ослабленіе процесса отбора).—
Измѣненіе клиническихъ формъ..................................................... 114
Профессія..........................................................................................................121
Отсутствіе профессіи (преступники, бродяги, проститутки).—
Опасныя стороны нѣкоторыхъ профессій.—Армія и флотъ . . 121
Семейное состояніе........................................................................................ 124
2. Л и ч н о е п р е д р а с п о л о ж е н і е ......................................................... 124
Наслѣдственность........................................................................................... 124
Поврежденіе зародыша и наслѣдственность прямая, атавистиче­
ская, коллатеральная и разнородная наследственность.—На­
следственное отягощеніе у здоровыхъ и душевно-больныхъ.—
Концентрированная наследственность.—Незаконнорожденные.—
Отдѣльныя клиническія формы. —Психозы близнецовъ. —Одно­
родная и полиморфная наслѣдственность..................................... 124
Пороки р а зв и т ія ....................... ■ .................................................................132
Вырожденіе...................................................................................................... 132
Наследственное вырожденіе.— Кровосмѣшеніе .—Психическіе и
' физическіе-признаки вырожденія.—Унаслѣдованіе пріобрѣтенныхъ качестве.—Обостреніе борьбы за существованіе, ответ­
ственность, состояпіе тревоги.—Озабоченность.—Односторон­
нее культивированіе душевныхъ качестве. — Доместикація,
изнеженность. — Ослабленіе естественныхъ инстинктове. —
Ограннченіе и извращеніе естествѳннаго отб о р а.......................132
Воспитаніе....................................................................................................... 144
Индивидуальныя особенности................... ................................................. 145
Значеніе отдѣльныхъ причинныхъ груп п е.............................................147
11. Симптомы п о м ѣ ш а т е л ь с т в а .....................................................................148
А. Разстройства процесса воспріятія....................................................................... 149
Обманы ч у в ств е............................................................................................149
Специфическая реакція. —Элементарныя мнимыя воспріятія. —
Обманы воспріятій.—Условія ихъ возникновенія.—Выпаденіе
внешнихъ раздраженій, внимапіе, воспріимчивость къ внешниме раздраженіямъ. - - Отрицательные обманы чувствъ. —
Галлюцинаціи и иллюзіи.— Реперцепція.—Обманы воображенія. - Двойное мышленіе. — Видимость мыслей. — Различія
ихъ происхожденія.—Обманы зренія, слуха.—Клиническія
различія.............................................................. ..................................149
Помраченія сознанія.....................................................................................166
Сознаніе.— Сумеречныя состоянія. - Сонъ, разстройство сна,
отсутствіе потребности во сне, болезненная усталость.—Измененія глубины сна, нарушенія пробужденія. — Патологиче­
ские с н ы ............................................................................................... 166
Разстройства усвоенія...................................................................................170
Замедленіе усвоенія. — Непониманіе. — Неосмысленность. —
Агнозія.................................................................................................. 170
Разстройства вним анія................................................................................173
Кругозоре сознанія, внутреннее поле зренія, внутренняя точка
фиксаціи. — Активное и пассивное вниманіе .— Притупленіе
вниманія. —Заторможенность. —Задержка. — Повышенная жи­
вость.— Неустойчивость.— Повышенная отвлекаемость вниманія.—Скованность вниманія....................................................
173
H
.
B. Разстройства умственной дѣятельности............................................................. 177
Разстройства памяти.....................................................................................177
Разстройства запоминанія.—Отсутствіе воспоминаній (ретроград­
ная амнезія). —Вытѣсненіе. —Ослабленіе памяти. —Ограниченныя амнезіи.—Утрата способности узнавать предметы.—Извращеніе воспоминанія. —Гипермнезія. •—Парамнезія. —Конфабуляціи, ассоціативныя, идентифицированные обманы воспоминаній................................................................................................. 178
Разстройства оріентировки.........................................................................185
Оріентировка во времени, мѣстѣ, предметахъ. — Дезоріентировка (апатическая, ступорозная, делиріозная, галлюцинатор­
ная, амнестическая, б ред овая)......................................................185
Разстройства въ образованіи представленій и понятій....................... 188
Общія представленія (словесные символы). — Неполное обра­
зовать представленій.—Расплывчатость......................................188
Разстройства въ сочетаніи представленій.............................................. 191
Внѣшнія и внутреннія сочетанія представлений (Koexistenz, рѣчевой навыкъ, ассоціаціи по созвучію, логическая связь).—
Аналитическія и синтетическія сужденія, Subsumtion и репродуктивныя соотношенія.—Индивидуальный различія............... 191
Разстройства въ ходѣ мышленія.....................................................
Руководящія представленія.—Удерживаемость. —Персеверація. —
Стереотипія. — Однообразіе. — Отвлекаемость (вихрь идей,
многорѣчивость, перечисленія). —Разбросанность (игра словъ
и звуковъ).—Спутанность............................................................... 194
Навязчивыя представленія ............................................................................206
Моторная установка.— Представленія по к о н т р а с т у Отвѣт.
ственность, болѣзненное сомнѣніе, болѣзненное мудрствованіе, болѣзненная страсть къ вопросамъ...................................206
Разстройства воображенія................................................. : ...................... 209
Тугость мышленія. —Задержка мышленія.— Отсутствіе интересовъ.—Повышенное воображеніе (патологическіе лгуны и
сумасброды)—Патологическая выдумка .......................................209
Разстройства сужденія и умозаклхоченія.................................................. 212
Знаніе и вѣра.—Ошибки, суевѣріе, бредовыя идеи.—Сверхцѣнныя идеи.—Образованіе бредовыхъ идей, эгоцентризмъ,
психологическая сила.— Бредъ значенія (транзитивизмъ).—
Брѳдъ объясненія.—Условія возникновенія бреда (колебанія
эмоціональной сферы, затемнѣніе сознанія, слабость критики).
Мономаши. — Локализація бредовыхъ идей. — Клиническія
формы (делиріозныя, слабоумныя, измѣнчивыя, фиксированныя).—Остаточный бредъ.—Идеи уничиженія и величія.—
Бредъ грѣховности, преслѣдованія, ревности.—Телепатія.—
Бредъ превращенія. — Ипохондрическій бредъ.—Врѳдъ величія.—Отсутствіе сознанія болѣзни................................................. 212
Разстройства быстроты теченія представленій...................................... 226
Замедленіе. —Колебанія. —Ускореніе..................................................226
Разстройства умственной работоспособности.......................................... 228
Основныя психическія свойства.—Способность къ навыку.—
Твердость навыка.—Увлекаемость. —Утомляемость. —Способ­
ность къ отдыху (глубина сна).—Отвлекаемость.—-Привычка . 228
Разстройства самосознанія.........................................................................230
Извращенія.—Деперсонализація.—Вліяніе настроенія.—Уничтоженіе, расщепленіе, распадъ индивидуальности (сэюнкція).—
Пробѣлы.—Двойственное сознаніѳ (экмнезія).............................. 230
C. Разстройства въ сферѣ чувствованій.................................................................233
Пониженіе и повышеніе душевной возбудимости.................................. 234
Безучастіе.—Ограниченіе эмоціональной зависимости.—Нисшія
и высшія чувствованія.—Подчиняѳмость. — Болѣзненная жи­
вость настроепій.—Смѣна настроеній........................................... 234
Болѣзненные тины эмоцій............................................................................237
Повышенная воспріимчивость къ непріятпому.—Боязливость,
раздражительность, замкнутость. —Солнечныя натуры.—Мечтатели и сумасброды.—Легкомысліе................................................. 237
Волѣзненныя эмодіональныя движенія...................................................... 240
Тревога.— Фобіи (фобіи ситуацій, фабіи ф у н к ц і й ) Тревога
ожиданія. - Подавленность. — Раздражительность. — Повышенная энергия.- Ю моръ.f-—Чувство счастія— Веселость —Восторгъ, экстазъ..................................................................................... 240
Разстройства общихъ чувствованій.............................................................249
Усталость,—Голод ъ .—Скука.—Чувство брезгливости.—Боль.—
Чувство стыда.—Половое чувство................................................. 249
D. Разстройства воли и дѣйствій............................................................................ 252
Пониженіе волевыхъ импульсовъ............................................................. 253
Разслабленіе и опустошеніе во л и ..................................................... 253
Повышеніе волевыхъ импульсовъ............................................................. 254
Безпокойство.—Стремленіе къ дѣятельности (манія). — Стремленіе къ движенію (кататонія).........................................................254
Затрудненіе волевыхъ дѣйствій.................................................................256
Психомоторная задержка.—Стуноръ.—Заторможенность воли . . 256
Облегченіе волевыхъ дѣйствій....................................................................257
Повышенная подчиняемость волп . . . ..................................................258
Свобода воли. — Неустойчивость. - Безвсше-(гипнозъ). — Вну­
шенный автоматизмъ (каталепсія). —Подражательный автоматизмъ (эхолалія, эхопраксія). —Отвлекаемость воли. —(Нестой­
кость) ........................................................................................ • •
Пониженная подчиняемость в о л и ............................................................. 261
Негативизмъ (мутадизмъ, рѣчь не къ дѣлу, внушенный негативизмъ). —Противодѣйствіе. —Упрямство. — Неподатливость. —
Связанность воли (педантизмъ)..................................................... 261
Разстройства въ теченіи произвольныхъ дѣйствій...............................264
Представленія цѣли.—Формула дѣйствія.—Идеаторная и моторпая апраіссія........................................................................................ 264
Искаженность и стереотипія........................................................................266
Волевое перекрещиваніе. (Побочные импульсы).—Стереотипія
(стеротипія позъ и движеній).—Вычурность (манерничаніе) и
уклоненія дѣйствія (парамимія, околесица)..................................266
Навязчивыя дѣйствія и навязчивыя задерж ки...................................... 270
Защитительныя дѣйствія.—Manie de l’au delà.—Тики (maladie des
tics).—Ограниченіе воли (phobie du métier).—Неспособность
начать и остановиться (прилипчивость)........................................270
Импульсивныя дѣйствія................................................................
. . . 274
Болѣзненныѳ инстинкты............................................................................... 275
Отказъ отъ пищи, прожорливость. —Непреодолимыя влечѳнія.—
Самоистязанія. -^ІІатологичсскій половой инстинктъ.— Онанизмъ. —Извращение~полового чувства- - Садизмъ (подкалыватели девушекъ, убийцы-сладострастники) . — Мазохизмъ
(бичевалыцики).— Фетишизмъ (психическій онанизмъ, отрѣзывателя-косъ, кража).—Содомія, зоофилія.—Инстинктъ накопленія. — Страсть—к ъ покупкам ъ о н о м анія). — Страсть къ
кражѣ.—Страсть къ поджогамъ.—Страсть къ убійству (отра­
вители).................................................................................................. 275
Разстройства выразительныхъ движеній...................................................282
Движенія (потеря граціи).—Общая осанка, жесты,— Мимика.—
Смѣхъ и плачъ.—Рѣчь (сила звука, рѣчевая мелодия—рит­
мическое разчленекіе, произношеніе, построение фразы,
время). —Вербигерація (опыты S t r a n s k y ) . —Рѣчевая спутанность,—Образованіе новыхъ словъ,— Письмо (грубыя измѣненія, содержаніе, нажатіе и быстрота).— Рисунки.—Музы­
кальный способности,—Душевно-больные писатели.—Поэты и
ученые (патографіи).—Произведенія искусства..........................282
Болѣзненно мотивированныя дѣйствія......................................................297
Дѣйствія вслѣдствіѳ брѳдовыхъ идей.— Производительность. —
Судьба больпыхъ (иностранные легіоны, колоніи психопатовъ).—Опасные поступки. - Душевно-больные властители.—
Способность къ занятіямъ. — Вмѣняемость (судебная психо­
патология) ...........................• ............................................................. 297
III. Т е ч е н іе , исх од ы и п р о д о л ж и тел ьн о сть п омѣ ш а т е л ь с тв а . . . зоо
A. Теченіе помѣшательства.......................................................................................301
Волѣзненные процессы и состоянія. Врожденныя и пріобрѣтенныя
разстройства (исходныя состоянія)........................................................ 301
Начало заболѣванія.......................................................................................301
Высота болѣ зн и........................................................................................... ..302
Равномѣрное теченіе и теченіе съ колебаніями.—Припадки,
періодичность. —Интермиссіи и ремиссіи..................................... 302
Періодъ выздоровленія ................................................................................ 304
Вѣсъ т ѣ л а ................................................................................................305
B. Исходы помѣшательства....................................................................................... 306
Прогнозъ.......................................................................................................... 306
Выздоровленіе................................................................................................307
Общій прогнозъ душевнаго разстройства.—Предсказаніе бо­
лезни.—Вліяніе лихорадочныхъ заболѣваній..............................307
Неполное выздоровленіе............................................................................... 309
Неизлѣчимость......................................................... » ................................. 311
Остаточный бредъ.—Прогрессирующее теченіе.— Отупѣніе . . . 311
Смерть...............................................................................................................313
Причины смерти.—Самоубійство.—Туберкулезе............................. 313
C. Продолжительность помѣшательства....................................................................314
Позднее выздоровленіе................................................................................ 315
IV . Р а зпо зн а в а н іе п о м ѣ ш а т е л ь с т в а ............................................................ 315
A. Изслѣдованіе больного...........................................................................................315
Апамнезъ.......................................................................................................... 315
Наследственность, родственники.—Поврежденія, заболѣванія .—
Прежніе приступы ............................................................................ 315
Изследованіе состоянія больного............................................................. 317
Физическое изследованіе.—Общее состояніе.—Признаки вырожденія.—Черепе. - Функціи мозга,—Зреніе и слухъ.—Изследованіе зрачковъ (реакція на светъ, аккоммодація, болевая
реакція, психическая, гальваническая, вторичная реакція).—
Моторныя функціи (речь и письмо).—Аграфія и апраксія.—
Спинной мозге. — Симпатическая система, периферическіе
нервы.—Сфигмографія и плетизмографія, кровяное давленіе.—
Измененія крови.—Изследованія мочи и продуктове обмена
веществъ.—Цито- и серодіагностика.......................................... 317
Психическое изследованіе.—Изследованіе интеллекта (опросные
листки, методъ басенъ, методъ пословицъ, методе шутокъ).—
Умственный инвентарь Rieger’a,.—Более тонкіе методы.—
Mental tests.—Изследованіе способности усвоенія.—Измереніе
времени психической реакціи.—Изследованіе вниманія.—Изслѣдованіе памяти и способности запоминанія.—Ассоціативный эксперименте (инвентарь представленій, комплексы,
психоанализе). —Реакція выбора.—Весы для письма.—Кри­
вая голоса.—Эргографія, динамометрія.—Дрожательныя движенія, выразительныя движенія.—Изследованіе рефлексове.—
Основныя психическія качества..................................................... 326
Наблюденіе.......................................................................................................345
Данныя вскрытія.................................. • ..................................................... 346
Анатомическій діагнозъ. — Черепъ. — Кровенаполненіе. - Извилины. Вѣсъ мозга и его частей, абсолютный и удѣлыіый.—
Измѣненіе клѣтокъ.—Мѣстное распространеніе.—Общая пато­
логическая картина мозговой коры.—Продукты распада.—
Разпознаваніе патологическихъ процессовъ............................... 346
B. Діагнозъ...................................'.............................................................................. 351
Картины болѣзненныхъ состояній.............................................................351
Обычныя формы. —Меланхолія.—Неистовство.—Ступоръ.—Делиpiи. — Рагanоіа. — Amentia. — Корсаковскій симптомо-комплексъ.—Слабоуміе.—Алло-,авто-,соматопсихозы......................351
Болѣзненные процессы.................................................................................356
Мѣшки для діагнозовъ.—Измѣненія въ діагностикѣ................... 356
Локализація................................................................................................... 360
Комбинированные пси хозы ........................................................................ 361
C. Границы помѣшательства.................................................................................... 363
Клиническія формы. - Болѣзненныѳ процессы и состоянія.—Пограничныя области (ограниченность, непризнанные и истинные геніи,
нравственная несостоятельность)............................................................ 363
D. Симуляція и диссимуляція.................................................................................... 367
V. У ходъ п р и д у ш е в н ы х ъ за б о л ѣ в а н і я х ъ ..............................................370
A. Предупрежденіе......................................................................................................370
Браки душевно-больныхъ (запрещеніе браковъ, кастрація).—Борьба
противъ вредныхъ вліяній на зародышъ.—Поврежденія при родахъ.—Гигіена грудныхъ.—Воспитаніе (развитіе воли, укрѣпленіе
тѣла).—Вопросъ о переутомленіи (экзамены).—Школьные врачи.—
Домашнее воспитапіѳ.—Попеченіе о юношествѣ.—Выборъ профессіи.—Борьба съ пьянствомъ, сифилисомъ, морфинизмомъ.—Попе­
чете о душевно-больныхъ. —Нервныя лѣчебницы.—Благотвори­
тельный общества.—Задачи государства (наука и обученіе) . . . 370
B. Физическое лѣченіе................................................................................... • ь • 381
Лѣкарства ........................................................................................................381
Наркотическія (Opium, Morphium, Dionin, Peronin, Codein,
Hyoscin, Duboisin, Haschisch, Pellotin)..........................................381
Снотворныя (Chloralhydrat, Isopral, Neuronal, Bromural, Amylenhydrat, Dormiol, Sulfonal, Trional, Tetronal, Urethan, Hedonal,
Veronal, Proponal, F’araldehyd, Alkohol).......................................383
Хлороформъ, эфиръ............................................................................... 387
Бромистые препараты (бромистыя соли, Bromalin, Bromipin,
Sabromin, B rom glidin).....................................................................387
Синильная кислота, Valeriana (Bornyval, V a ly l)...........................389
Amylnitrit, Digitalis............................................................................... 389
Thyreoidin, Adrenalin, Tuberkulin, Bacterium coli..........................390
Терпентинное масло, пластыри, рвотный камень, Drastica . . . 390
Оперативное вмѣшательство........................................................................390
Пункція мозга, люмбальная пункція.—Краніектомія.—Гинеколо­
гическое вмешательство (кастрація).— Искусственный выкидышъ и преждевременные роды.—Удаленіе аденоидныхъ разрощеній.—Тиреоидектомія.—Вливанія (соляныя, масляныя, вливанія морской воды и мозговой эмульсіи)......................
390
Физическіе методы л ѣ ч ен ія ........................................................................ 393
Лѣченіе водою.—Ванны (длительныя ванны).—Влажныя обертыванія.—Души, обтиранія.—Пузырь со льдомъ...........................393
Электротерапія (гальванизація, фарадизація).................................. 400
Массажъ,—Физическія упражненія (гимнастика, спортъ) . . . . 400
Климатотерапія (морскія нутешествія).—Tenttreatment. - Ванны
на открытомъ воздухѣ.....................................................................401
Діэтетичѳскія мѣропріятія............................................................................401
Питаніе.—Алкоголь какъ вкусовое средство.—Лѣченіе откармливаніемъ.................................................................................................. 401
Постельный режимъ............................................................................... 403
Отдѣленіе.—Изоляція (безъизоляціонное лѣченіе)....................... 404
Смирительныя средства (Restraint).................................................... 405
C. Психическое лѣченіе.............................................................................................. 408
Женщины-врачи.— Откровенность и правдивость.— Отношеніе къ
бредовымъ идеямъ и возбужденіямъ больныхъ.—Дисциплинированіе.—Посѣщенія. —Деятельность. —Тревожныя извѣстія.—Эмоціональное воздействіе.—Ободреніе.—Занятія (упражненія).—Возраже нія.—Убѣжденія.—Мнимыя операціи.—Гипнозъ. —Катартическій методъ (психоанализъ)..........................I ! ! . Г . .
, 408
--—-----
^
D. Лѣченіе отдѣльныхъ болѣзненныхъ проявленій.............. ' ................................ 417
Психическое возбужденіе.—Страхъ.—Б езсонница.—Склонность къ
самоубійству.—Стремленіе къ разрушенію.—Нечистоплотность.—
Мастурбація, —Отказъ отъ пища (кормленіе черезъ зондъ, питательныя клизмы, вливаніе поваренной соли, впрыскиваніе олеина) . 417
E. Психіатрическая больница.................................................................................... 425
Историческая часть (дурное обращеніе, смирительныя средства, вращающіеся приборы).—Доставленіе въ больницу.—Формальности.—
Посѣщенія, переписка.—Казенныя психіатрическія больницы и
частныя.—Врачи-психіатры.—Служительскій персоналъ (женскій
уходъ въ мужскихъ отдѣленіяхъ).—Городскіе пріюты.—Распредѣленіе дежурствъ (ночныя дежурства).— Психіатрическія боль­
ницы.— Павильонный стиль.—Больницы-гиганты.— Система открытыхъ дверей. —Колоніи.—Семейное призрѣніе. —Отдѣленія для
опасныхъ душевно-больныхъ.—Выписка изъ больницы.—Обще­
ства помощи.—Заведенія для алкоголиковъ.—Заведенія для нервнобольныхъ.—Богадѣльни и пріюты.—Призрѣніе эпилептиковъ и
идіотовъ....................................................................................................... 425
Алфавитный указатель.......................................................... ... .......................... 452
П ер еч ен ь ри сун ковъ.
Стр.
I. Процентное отношеніѳ потаторовъ въ различныхъ душевпыхъ
заболѣваніяхъ (Мюнхенъ 1906 и 1907 г .г .) .....................................
61
II. Распредѣленіе душевно-больныхъ и всего населепія но возрастнымъ группамъ (Гейдельбергъ)......................................................... 104
III. Заболѣваемость обоихъ половъ въ различномъ возрастѣ (Гей­
дельбергъ) ............................................................................................107
IV. Заболѣваемость обоихъ половъ но отношенію къ нѣкоторымъ
главнымъ формамъ душевнаго разстройства (Гейдельбергъ). . . 108
V. Душевныя разстройства на Явѣ и въ У ф ѣ ...................................... 110
VI. Число призрѣваемыхъ въ психіатрическихъ учрежденіяхъ ду­
шевно-больныхъ на 10.000 жителей (Нидерланды и Пруссія) . . 115
VII. Сравненіе формъ заболѣванія въ клиникахъ Гейдельберга и Мюн­
хена............................................................................................................117
VIII. Отношеніе паралитиковъ, эпилептиковъ и алкогольныхъ делириковъ къ остальнымъ душевно-больнымъ въ различныхъ прусскихъ провинціяхъ................................................................................ 118
IX. Плоская ушная раковина съ Дарвиновымъ бугоркомъ................... 135
X. Вывернутое ухо съ приращенной м очкой................... ■ ...................135
XI. Лопухообразныя уши.............................................................
. . . .
136
XII. Соединеніе второго и третьяго пальцевъ перепончатымъ образованіемъ......................................................................................................136
XIII. Задержка въ развитіи обоихъ послѣднихъ пальцевъ.......................137
XIV. Уродство обѣихъ н о г ъ ............................................................................ 137
XV. Обезображенная челю сть........................................................................ 138
XVI. Бородатая женщина.....................................................• ...........................139
XVII. Раздѣленіе на группы 4079 случаевъ по атіологіи (Мюнхенъ). . . 147
XVIII. Нормальная кривая глубины с н а .....................................................
167
XIX. Душа человѣка въ ма сштабѣ 1:4 наблюдавшейся величины . . . 294
XX. Скульптуры Villa Palagonia....................................................................296
XXI. Кинематограмма зрачковой реакціи па свѣтъ.....................................320
XXII. Процентное соотношеніѳ больныхъ въ Гейдельбергской клиникѣ
за 1892—1907 г.г. по діагнозамъ......................................................"359
XXIII. Крытыя ванны стараго времени............................................................ 396
XXIV. Длительная ванна въ Мюнхенской клиникѣ...................................... 396
XXV. Смирительный стулъ и смирительная к у р т к а .................................. 406
XXVI. Стѣнная подушка, смирительная куртка и корзина для ногъ. . .....406
XXVII. Больной въ проволочной маскѣ............................................................ 407
XXVIII. Постель-клѣтка...........................................................................................408
XXIX. Старый корридоръ съ отдѣльпыми комнатами...................................426
XXX. Больная, прикованная въ отдѣльной коынатѣ.................................. 426
XXXI. „Сумасшедшій домъ“ Каульбаха............................................. . . . .
427
XXXII. Вращающіяся качели..................................................... ' ........................428
XXXIII. Наблюдательная палата........................................................................... 438
XXXIV. Планъ Мюнхенской психіатрической клиники..................................... 440
XXXV. Планъ прежней окружной психіатрической больницы въ Мюнхенѣ . 441
XXXVI. Больница и пріютъ въ Эгльфингѣ (съ воздушнаго шара).............. 442
XXXVII. Видъ Габерзее............................................................................................443
XXXVIII. Больной за работой въ. Альтшербитцѣ.................................................446
В В Е Д Е Н ІЕ.
Психіатрія есть наука о психическихъ болѣзняхъ и ихъ лѣченіи.
Отправнымъ пунктомъ ея служить научное познаніе сущности душевныхъ разстройствъ. У первобытныхъ народовъ душевныя болѣзни при­
писываются вліянію враждебныхъ человѣку демоническихъ силъ, а на
востокѣ и до сихъ поръ еще считаютъ душевно-больныхъ людьми, отмѣченными божествомъ. Между тѣмъ врачи классической древности 1) уже
такъ далеко пошли впередъ, что мѣстомъ душевныхъ разстройствъ
считали мозгъ и связывали ихъ съ тѣлесными разстройствами, главнымъ
образомъ лихорадкой и измѣненіями соковъ организма , нѣкоторыя изъ
современныхъ нашихъ выраженій (меланхолія, ипохондрія) происходятъ
отъ тѣхъ еще временъ. Къ несчастію эти воззрѣнія, развившіяся уже
въ стройное ученіе, вмѣстѣ съ паденіемъ древней культуры были для
насъ почти потеряны. Въ средніе же вѣка въ пониманіи душевныхъ
болѣзней устанавливаются схоластически-философскія и религіозно-суевѣрныя воззрѣнiя и скоро совсѣмъ вытѣсняютъ добытыя уже естественно-научныя данныя. Помѣшательство стало уже не болѣзнью, а дьявольскимъ навожденіемъ, небеснымъ наказаніемъ, рѣже проявленіемъ боже­
ственной силы. Не врачъ уже наблюдалъ и поль зовалъ душевно-больного,
а священникъ пытался изгнать изъ него злого духа ; народъ обращался
къ нему съ молитвами, какъ къ святому, а судъ, преслѣдуя за чародѣйство, въ застѣнкѣ и на кос трѣ заставлялъ его каяться въ безумныхъ,
мнимыхъ грѣхахъ.
Съ в озрожденіемъ научной мысли, особенно же съ появленіемъ
медицины, интересъ врачей мало-по-малу сталъ снова обращаться къ
душевно-больнымъ. Однако прошли столѣтiя, прежде чѣмъ повсюду уста­
новилось ясное пониманіе того, что душевныя разстройства лишь съ
врачебной точки зрѣнія могутъ быть правильно освѣщены и распознаны.
Даже Кантъ еще держался того взгляда, что оцѣнка болѣзненнаго
состоянiя души скорѣе есть призваніе философа, чѣмъ врача. И только
устройство особыхъ заведенiй для душевно-больныхъ подъ наблюденіемъ
врачей мало-по-малу дало толчекъ развитію научно обоснованнаго взгля­
да на психическiя разстройства. Если не считать единичныхъ предшественниковъ, то лишь съ конца X V III столѣтiя появляются врачи психiатры. Съ тѣхъ поръ психіатрія, несмотря на чрезвычайныя труд1) F a l k , Allgem. Zeitschr. f. Psychiatrie. XXIII, 429.
Крепелинъ. - Психіатрія. I.
ности какъ внутренняго, такъ и внѣшняго характера, съ поразительной
быстротой развилась въ мощную вѣтвь медицинскихъ наукъ.
Однако предстояло еще выдержать, особенно въ Г ерманіи, тяжелую
борьбу 1 ). Опирающаяся на авторитетъ библіи вѣра въ одержимостъ 2),
правда, потеряла уже свою власть, хотя кое-гдѣ и понынѣ еще она
скрытно живетъ ; но противъ юной научной психiатріи, которая въ то
именно время на богатомъ клиническомъ матеріалѣ была основана
Е s q и і r о Гемъ, возсталъ опасный врагъ въ лицѣ извѣстныхъ моральнотеологическихъ воззрѣній, которыя въ первыя десятилѣтія прошлаго
вѣка были занесены II е і n г о t h’o м ъ, B e n e k e и другими въ ученіе
о душевныхъ болѣзняхъ. Согласно послѣднимъ, помѣшательство есть
въ сущности лишь результатъ грѣховности, которая, обременяя человѣка, пріобрѣтаетъ власть надъ нимъ и губитъ въ концѣ концовъ
и душу и тѣло. Противъ этихъ весьма остроумныхъ и подобныхъ имъ
воззрѣній боролись «соматики», вооруженные естественно-научиымъ методомъ, и во главѣ ихъ N a s s e и J a c o b i 3), разсматривавшіе душев­
ныя заболѣванія, какъ выраженіе тѣлесныхъ разстройствъ.
Имъ удалось одержать побѣду. То, что семьдесятъ лѣтъ назадъ
еще надо было с ъ большимъ трудомъ отстаивать, теперь является,
хотя и въ значительно измѣненномъ видѣ, безспорньм ъ и основнымъ
положеніемъ нашей науки. Никто не отважится болѣе оспаривать того,
что душевныя разстройства суть болѣзни, наблюдать которыя надле­
жить врачу. Намъ извѣстно теперь, что въ нихъ мы имѣемъ психическую
форму внѣшнихъ проявленій тончайшаго измѣненія въ мозгу, главнымъ
образомъ въ корѣ большого мозга. Вмѣстѣ съ новой точкой зрѣнія
психіатрія получила и опредѣленную, ясную цѣль, къ которой теперь
стремится, пользуясь методами и принципами естественно-научнаго изелѣдованія.
Наблюденія у постели больного прежде всего должны намъ дать
возможно шире охватывающее и законче нное знаніе клинически обособ­
ленныхъ болѣзненныхъ формъ. Тщательно собирая все новые факты,
мы должны стремиться возможно полнѣе использовать весь тотъ матеріалъ, который доставляетъ намъ природа. Затѣмъ изъ необозримаго
разнообразi я фактическаго матеріала мало-по-малу надо будетъ выдѣлить
все закономѣрное и существенное и наконецъ систематизировать всю
массу полученныхъ наблюденій. Между тѣмъ эта именно задача въ
области нашей спеціальности оказалась до сего времени необыкновенно
трудной. Клиническiя формы, по существу совершенно отличныя другъ
отъ друга, могутъ по временамъ имѣть очень большое внѣшнее сходство
и, наоборотъ, многія состоянія мы въ данный моментъ съ достаточнымъ
правомъ принимаемъ за выраженіе одного и того же болѣзненнаго про­
цесса, между тѣмъ какъ еще недавно они казались далеко не одно­
значными и даже прямо противоположными. Такимъ образомъ, чтобы
выдѣлитъ дѣйствительно с амостоятельныя заболѣванія, намъ надо оты­
скать часто едва замѣтныя различiя, которыя, однако, несмотря ни на
1) Fr i e d r e i c h , Historisch-kritische Darstellung der Theorien über das
Wesen und den Sitz der psychischen Krankheiten. 1836.
2) B e h r, Allgem. Zeitschr. f. Psychiatrie, 1906, 1.
3) J а о о b i, Beohachtungen iiber die Patliologie und Therapie der mit Irresein
verbundenen Krankheiten. 1830.
какое с ходство, всегда имѣются между разнородными клиническими
формами. Но и обратно, въ смѣняющихся проявленіяхъ болѣзни намъ
предстоить обнаружить тѣ общія основныя черты, которыя подтверждали
бы единство болѣзненнаго процесса въ этой смѣнѣ разнообразныхъ
явленій. И въ томъ и въ другомъ направленіяхъ придется долго еще
продолжать наблюденія, прежде чѣмъ удастся отдѣлить основныя и
потому длительныя клиническія разстройства отъ побочныхъ, выступающихъ часто несравненно сильнѣе и замѣтнѣе первыхъ.
Всякій въ правѣ требовать отъ врача п р е д с к а з а н і я х о д а
б о л ѣ з н и. Возможность на основаніи да-ннаго состоянія больного съ
большею или меньшей вѣроятностью опредѣлить дальнѣйшее развитiе
болѣзни является первымъ шагомъ на пути въ научному и практическому
знанію клинической картины болѣзни. Поэтому мы поступимъ правильно,
если съ самаго начала все наше вниманiе посвятимъ этой задачѣ.
Большинство отраслей медицины уже разрѣшило этотъ вопросъ. Намъ
извѣстно, напримѣръ, - к акъ протекаетъ тифъ, переломъ ноги, мы знаемъ также всѣ осложненiя, сопровождающiя процессъ выздоровленія.
Въ психіатріи же мы обладаемъ, въ лучшемъ случаѣ, лишь первыми
указаніями подобнаго рода знанія. Правда, каждый психіатръ въ отдѣль ности путемъ личнаго опыта пріобрѣтаетъ способность на основаніи
опредѣленныхъ признаковъ дѣлатъ заключенія объ излѣчимости или
неизлѣ чимости его больныхъ. Однако, какъ только онъ пытается об­
основать свои предположенiя, или сдѣлатъ болѣе точныя указанія отно­
с тельно вѣроятпаго клиническаго теченія данной болѣзни, онъ натал­
кивается на значительныя затрудненія.
Одной изъ главныхъ причинъ несовершенства нашей науки
является необычайная продолжительность душевныхъ заболѣванiй. Съ
одной стороны, сущес твуетъ много неизлѣчимыхъ болѣзней, которыя,
постепенно мѣняя свои картины, продолжаются всю жизнь ; съ другой мы видимъ, что при нѣкоторыхъ главныхъ группахъ помѣшательства
болѣзнъ протекаетъ въ рѣзко ограниченныхъ, далеко отстоящихъ другъ
отъ друга приступахъ, или же прерывается долголѣтнимъ свѣтлымъ
промежуткомъ, такъ что внутренняя связь между отдѣльными присту­
пами можетъ быть установлена только при точномъ знаніи развитія
болѣ зни съ самаго начала. Каждому психiатру приходится пережить
много неожиданностей, какъ только онъ получаетъ возможность прослѣдитъ дальнѣ йшую судьбу своихъ бывшихъ больныхъ. Онъ узнаетъ , что
быстро и благопрiятно протекающія душевныя разстройства въ подавляющемъ большинствѣ случаевъ являются ничѣмъ инымъ, какъ выраженіемъ длительнаго болѣ зненнаго состоянія, которое въ теченіе долгаго времени можетъ совершенно отсутствоватъ. Именно эти, обманчи­
выя , преходящія картины болѣзни затемняютъ клиническое изслѣдованiе. Поэтому чрезвычайно важно знать всю жизнь больного на про­
тяженiи цѣлыхъ десятилѣтій; иногда только такимъ путемъ возможно
пріобрѣсти правильную точку зрѣнія для клиническаго сужденія.
Надо быть крайне осторожнымъ при установленіи п р и ч и н ъ болѣзни. Обыватель склоненъ видѣтъ причину помѣшательства въ слу­
чайномъ событi и, душевномъ волненіи, неудачѣ, въ физическомъ недомоганіи, переутомленіи и т. п. Напротивъ того, клиническое изслѣдоваяіе учить, что вліяніе подобныхъ внѣшнихъ причинъ сравнительно
незначительно. Очень часто первыя проявленія начинающагося помѣшательства ошибочно считаются его причиной. Если мы видимъ, что
одна и та же болѣзйь въ одномъ случаѣ является какъ бы слѣдствіемъ
опредѣленной причины, а въ другомъ у того же больного возникаетъ
безъ всякаго повода, то мы относимся недовѣрчиво къ первому, каза­
лось бы столь убѣдительному, наблюденію. И въ этой области нужно
еще очень многое сдѣлатъ. Какъ вездѣ, такъ и въ процессѣ психическаго заболѣванія одинаковыя причины влекутъ за собой одинаковыя
слѣдствія. Если мы и встрѣчаемъ кажущiяся уклоненія отъ этого закона,
то не подлежитъ сомнѣнію, что въ дѣйствительности или причины,
или слѣдствія были неодинаковы. Неустанное собираніе достовѣрныхъ и
полныхъ наблюденій выяснитъ намъ эти вопросы.
Послѣ того, какъ намъ удалось настолько обработать клиническій матеріалъ, чтобы установить группы болѣзней съ опредѣленными
причинами, симптомами и теченіемъ, передъ нами выдвигается задачапроникн у т ь в ъ с у щ н о с т ь о т д ѣ л ь н ы х ъ патологическихъ
п р о ц е с с о в ъ . Важнымъ и уже испытаннымъ средствомъ для этой
цѣли можетъ служить п а т о л о г и ч е с к а я а н а т о м i я . Къ сожалѣнію,
эта. наука, которой остальная медицина такъ много обязана, встрѣчаетъ
въ нашей области значительныя затрудненія. Они лежатъ въ несовер­
шенствѣ нашихъ знаній относительно строенія мозговой коры у здороваго человѣка, а также въ невозможности широко использовать опытъ
надъ животными для выясненія болѣзненныхъ процессовъ, ибо пропасть
между человѣкомъ и животнымъ здѣсь гораздо больше, чѣмъ въ любомъ другомъ органѣ. Однакоже, изслѣдованіе дѣйствія ядовъ на
кору внесло значительное освѣ щеніе въ этотъ вопросъ, давъ возмож­
ность установить зависимость между болѣзнетворными причинами и измѣненіями коры, а вмѣстѣ съ тѣмъ и прослѣдитъ отдѣльные періоды
развитія психическаго процесса. Тѣмъ не менѣе, въ преобладающемъ
большинствѣ случаевъ душевнаго разстройства, мы должны отказаться
отъ этого способа изслѣдованія, такъ какъ, или совсѣмъ не знаемъ
причинъ, или не въ сос тояніи ихъ искусственно создать.
Но и простое изслѣдованіе заболѣваній мозговой коры, благодаря
быстро прогрессирующему усовершенствованiю нашихъ методовъ, сдѣлало чрезвычайно много открытій. Мы, конечно, далеки отъ того, чтобы
установить для каждой клинической формы опредѣленныя анатомическія измѣненія. Не говоря уже о томъ, что при значительномъ количествѣ заболѣваній изслѣдованіе трупа возможно только благодаря случайнымъ обстоятельствамъ, мы при толкованіи данныхъ вскрытія встрѣчаемъ такія же трудности, какъ и при клииическомъ изслѣдованiи.
Отдѣльныя черты анатомической картины могутъ повториться при различнаго рода болѣзненныхъ процессахъ и въ разные періоды одного
и того же заболѣванія можно встрѣтить различныя анатомичес кія измѣненія. Для клинициста это затрудненіе разрѣшается тѣмъ, что въ дальнѣйшемъ теченіи болѣзни отчетливо выступаютъ существецныя черты
ея и становится возможнымъ прослѣдить развитіе смѣняющихся клиническихъ картинъ. Напротивъ, анатомъ, имѣя передъ собой только одну
сторону болѣзненнаго процесса, долженъ пройти длинный тернистый
путь, прежде чѣмъ убѣдится, какія изъ открытыхъ имъ измѣненій
коры характерны для данной болѣзни. Ему необходимо имѣтъ въ своемъ
распоряженіи большое число случаевъ для сравненія, дающихъ ему
возможность выдѣлить всюду равномѣрно повторяющееся ; онъ нуж­
дается также въ наиболѣе полныхъ наблюденіяхъ изъ различныхъ
періодовъ болѣзни, чтобы такимъ путемъ шагъ за шагомъ прослѣдить
ходъ развитія анатомичеекихъ измѣненій.
Мозгъ является частью всего организма. Его заболѣванія служатъ
нерѣдко лишь выраженіемъ разстройствъ, первоначально возникшихъ
въ какой-либо другой части организма. Чтобы достигнуть пониманія
патологическихъ процессовъ, лежащихъ въ основѣ помѣшательства,
намъ необходимо самымъ тщательнымъ образомъ изслѣдовать о б щ е е
с о с т о я н i е о р г а н и з м а и использовать всѣ средства, которыя могли
бы обнаружить разстройства въ той или иной области его. Кромѣ я довъ
и болѣзнетворныхъ зародышей, вредно дѣйствующихъ на мозгъ и обусловливающихъ душевныя заболѣванiя, необходимо еще имѣтъ въ виду
разстройства обмѣна. Слѣдуетъ поэтому ожидать, что важныя открытiя,
сдѣланныя въ области микроскоиическаго, химическаго и біологическаго изслѣдованія надъ выдѣленiемъ , тканевыми жидкостями и въ
особенности надъ кровью, въ недалекомъ будущемъ значительно рас­
ширятся и приведутъ психіатрію въ болѣе тѣсную связь съ остальными
отраслями клинической медицины.
Въ противоположность послѣднимъ психiатрія въ теченіе долгаго
времени занимала особое положеніе. Психическіе процессы, которыми
она оперировала, находились внѣ сферы тѣхъ представленій, которыя
занимали научную медицину. Спекулятивная же психологія съ ея убожествомъ мысли, являвшаяся для психіатра первоначально единственной
точкой опоры въ разработкѣ его предмета, служила лишь препятствіемъ
къ развитiю психіатріи въ клиническую науку. Но постепенно стало
обнаруживаться противоположное теченіе, которое перенесло центръ тя­
жести психi атрическаго изслѣдованія на физическія и въ особенности на
анатомическая измѣненія. Несомнѣнно, однако, что и самое совершенное
знаніе разстройствъ мозговой коры при помѣшательствѣ, со всѣми уклоненіями въ отношеніи формы и функціи, оставляешь неяснымъ - с уществуетъ ли вообще зависимость, и какая именно, между указанными
разстройствами и болѣзненными психическими явленіями. Мы можемъ
обладать самымъ глубокимъ пониманіемъ всѣхъ физическихъ процессовъ, совершающихся въ мозговой корѣ, и все-таки не предполагать,
что именно въ этой ткани сосредоточивается психическая жизнь. Изъ
этихъ соображеній вытекаетъ необходимость кромѣ физическаго состоянія мозговой коры изслѣдовать также ф о р мы п с и х и ч е с к и х ъ
я в л е н і й, совершающихся въ ней. Такимъ путемъ мы пріобрѣтаемъ
два ряда, тѣсно связанныхъ между собой, но по существу различныхъ,
явленiй: физическихъ и психическихъ. Ихъ закономѣрная зависимость
другъ отъ друга опредѣляетъ клиническую картину болѣзни.
Въ нашу задачу, поэтому, должно входить изученіе тѣхъ законовъ,
которые управляютъ психическими процессами. Къ счастью, на почвѣ
физіологіи, особенно въ послѣднее десятилѣтіе, психологія развилась
въ экспериментальную науку, которая благодаря естественно-научнымъ
методамъ изслѣдованія уже сдѣлала значительные успѣхи. Полученные
въ этой области результаты показали, что съ помощью этой молодой
науки возможно создатъ ф и з і о л о г і ю д у ши, которая въ свою оче­
редъ окажется полезной для психіатріи. Она, съ одной стороны, будетъ
способствовать разложению сложныхъ явленій на простые элементы.
На основаніи анализа здоровой душевной жизни мы пріобрѣтемъ опор­
ные пункты для сужденія и выясненія разстройствъ, и будемъ имѣть
возможность въ нѣкоторыхъ случаяхъ примѣнять психологическiй экспе­
риментъ для болѣе точнаго дзслѣдованія болѣзненныхъ состояиій.
Съ другой стороны, научная психологія должна значительно рас­
ширить наши представленія
происхожденіи помѣшательствъ. Прежде
всего это касается ядовъ, действіе которыхъ на теченіе нашихъ психическихъ процессовъ мы уж и теперь въ состояніи подвергнуть точ­
ному анализу. Результаты изслѣдованія нѣкоторыхъ ядовъ уже пока­
зали, что опыты въ этомъ направленіи, пока еще только надъ здоро­
выми людьми, открываютъ намъ возможность пониманія клиническихъ
болѣзненныхъ явленій. Подобному же изслѣдованію можно подвергнуть
рядъ другихъ факторовъ, ока швающихъ дѣйствіе на нашу душевную
жизнь. Мы можемъ съ точностью прослѣдить всѣ измѣненія въ нашихъ
психическихъ процессахъ, вызываемыя голодомъ, недостаточнымъ сномъ,
умственнымъ и физическимъ переутомленіемъ, и на основаніи незначительныхъ колебаній равновѣсія у здороваго человѣка попытаться вы­
яснить болѣе выраженныя разстройства у больныхъ. Наконецъ психологическій анализъ отдѣльной личности путемъ эксперимента будетъ
способствовать выработкѣ общаго взгляда на необычайное разнообразіе
душевнаго предрасположенія, о вліяніи котораго на частоту и свое­
образный характеръ различныхъ формъ психическаго разстройства мы
еще такъ мало знаемъ. Именно съ помощью утонченной «индивидуальной
психологіи» мы сможемъ пріобрѣсти основу для понима-нія той обширной
и многообразной группы патологическихъ еостояній, которыя объединяютъ подъ общимъ именемъ дегенеративнаго психоза.
Будемъ надѣяться, что одновременное клиническое, анатомиче­
ское и психологическое изслѣдованіе, подкрѣпленное другими вспо­
могательными науками, постепенно приблизить насъ къ послѣдней
главной цѣли нашей науки, къ выясненiю закономѣрныхъ отношеній
между физическими и психическими измѣненіями. Если основное различіе
обоихъ процессовъ дѣлаетъ возможнымъ «объясненіе» одного другимъ,
все же цѣль будетъ достигнута, когда на основаиіи данныхъ душевныхъ
разстройствъ мы сможемъ заключить объ опредѣленныхъ физическихъ
измѣненіяхъ и наоборотъ, а также предсказать психическія явленія,
обусловленныя извѣстнаго рода пораженіемъ коры. Въ нѣкоторыхъ
случаяхъ, напримѣръ, при отравленіи, мы уже приблизились къ ра-зрѣшенію этой задачи. Тѣмъ не менѣе, мы постоянно встрѣчаемъ затрудненія въ томъ, что форма душевныхъ разстройствъ зависитъ не только
отъ характера, но еще въ большей степени отъ мѣста пораженія мозго­
вой коры. Въ этомъ пунктѣ психіатрія соприкасается съ у ч е н і е м ъ
о л о к а л и з а ц i и. Изслѣдованіе болѣе грубыхъ заболѣваній мозга
показало, что при извѣстныхъ условіяхъ наступаютъ соотвѣтственно
участкамъ пораженія различнаго рода явленія выпаденія. Эти послѣднія
были обнаружены и точно охарактеризованы съ помощью своеобразно
развитыхъ психологическихъ методовъ.
Во всякомъ случаѣ не подлежитъ сомнѣнію, что физическая основа
помѣшателъства лежитъ не въ ограниченныхъ, а разлитыхъ измѣненіяхъ
мозговой коры, хотя и расположенныхъ иногда, опредѣленнымъ обра­
зомъ. Отсюда ясно, что заболѣванія мозга, создавшія почву для ученія
о локализацiи, ни по характеру, ни по распространенности не могутъ
быть сравниваемы съ тонкими и разлитыми измѣненіями коры, обнару­
женными съ помощью микроскопа у нашихъ душевно-больныхъ. И
опытъ надъ животными, которому столь много обязано ученіе о локализаціи, не въ состояніи облегчить нашей задачи, пока онъ ограничи­
вается грубыми методами. Если дальнѣйшая разработка ученія о локализацiи и является необходимымъ условіемъ. для достижеыія нашихъ
высшихъ научныхъ цѣлей, то все же рисковано перенести результаты,
полученные при изслѣдованіи грубо ограниченныхъ пораженій мозга,
въ несравненно болѣе сложную область душевныхъ заболѣваній. Лишь
общее стремленіе установить зависимость между проявленіями помѣшательства. и особеннымъ распредѣленіемъ измѣненій въ мозговой корѣ
примѣнимо и къ психiатріи. Однако цѣнныхъ результатовъ мы можемъ
ожидатъ только тогда, когда попытаемся разработать въ этомъ направленiт нашу собственную область.
Если психіатрія, занимаясь изученіемъ высшихъ и наиболѣе сложныхъ проявленій жизни и ихъ матеріаль ной основы, на каждомъ шагу
встрѣчаетъ цочти непреодолимыя трудности, то, съ другой стороны,
своеобразіе предмета придаетъ ея выводамъ значеніе, выходящее далеко
за предѣлы спецi альной науки. Не только образованный врачъ-психіатръ
пріобрѣтаетъ съ помощью ея болѣе глубокое пониманіе тѣхъ многочисленныхъ на.блюденій у постели больного, которыя въ противномъ
случаѣ остались бы для него невыясненными, но ученіе о душевныхъ
разстройствахъ оказываетъ также большія услуги тѣмъ наукамъ, объектомъ которыхъ является душевная жизнь человѣка. Отсюда вытекаетъ
тѣсная научная связь психіатріи съ психологіей и ея различными отра­
слями, какъ-то : психологiей народовъ, криминальной психологіей, ученiемъ о личности, психологіей возраста, пола, далѣе съ педагогикой,
этикой, теоріей познанія и пр.
Болѣе важнымъ, чѣмъ эта обширная научная связь, являются
для психіатріи п р а к т и ч е с к і я з а д а ч и, которыя она должна разрѣшить. Прежде всего - э то п р е д у п р е ж д е н і е помѣшательства. Ру­
ководящая точка зрѣнія для этой отрасли гигіены, естественно, можетъ
быть пріобрѣтена изъ ученія о причинахъ душевныхъ заболѣваній.
Поэтому значительные успѣхи послѣдняго откроютъ намъ возможность
изысканія предупредительныхъ мѣръ. Самое важное значеніе при этомъ
имѣетъ разрѣшеніе вопроса о томъ, существуетъ ли въ общихъ условіяхъ нашей жизни и въ какой степени опасность для душевнаго здо­
ровья народа, и какими средствами мы можемъ бороться съ нарушеніемъ нашей силы сопротивленія противъ болѣзнетворныхъ вліяній.
Въ особенности наши знанія о роли наслѣдственности, алкоголя, сифи­
лиса при возникновеніи помѣ шательства даютъ врачу руководящую нить
для его дѣятеь н о сти, хотя дѣйствительный результатъ при этомъ
остается крайне незначительнымъ.
Къ сожалѣнію, не велика и та польза, которую извлекаетъ т е р ап ія душевныхъ разстройствъ изъ знанія ихъ причинъ. Даже въ тѣхъ
случаяхъ, когда, намъ извѣстны причины, мы большею частью не можемъ
ихъ устранить, какъ, напримѣръ, при наслѣдственномъ вырожденіи.
Поэтому, наблюденiе у постели больного должно стать нашимъ учителемъ. Въ сравнительно короткое время оно сдѣлало громадные успѣхи.
Съ того времени, какъ попеченiе о душевно-больныхъ перешло въ руки
врачей и, такимъ образомъ, у нихъ явилась возможность собирать клиническій матеріалъ,- у часть нашихъ больныхъ постепенно улучшалась.
Развитiе психіатрическихъ учрежденiй, этого великаго созданія человѣческой гуманности, тѣсно связано съ прогрессомъ въ области пониманія
душевныхъ разстройствъ. Чѣмъ сильнѣе стало укрѣпляться убѣжденіе
въ томъ, что помѣшанные - больные, и что основой душевнаго разстройства служатъ опредѣленныя физическія измѣненія, - т ѣмъ быстрѣе психiатрическія учрежденія со всѣмъ ихъ строемъ приблизились къ типу
другихъ больницъ. И въ настоящее время отдѣ ленія для свѣжихъ
больныхъ напоминаютъ собой соматическiя лѣчебницы.
Громадное с о ц і а. л ь н о е значеніе душевныхъ болѣзней ставить
ихъ въ особое положеніе сравнительно съ другими болѣзнями. Помѣшательство принадлежитъ къ самымъ тяжелымъ изъ всѣхъ существующихъ заболѣваній. Къ этому присоединяется еще то обстоятельство,
что душевно-больной обыкновенно не въ состоянiи самостоятельно за­
ботиться о себѣ. Нельзя предоставить больному свободу дѣйствій, ему
необходимъ сторонній присмотръ и попеченіе. Въ силу этого на долю
врача-психіатра выпадаетъ рядъ задачъ, совершенно чуждыхъ другимъ
отраслямъ медицины. Помѣщеніе душевно-больного въ психіатрическое
учрежденіе совершается большею частью не по его собственному желанiю, а по требованію его родственниковъ или администраціи. Больного
лѣчатъ и удерживаютъ въ больницѣ безъ, а часто и противъ его воли.
Законодательное регулированіе возникающихъ при этомъ очень трудныхъ вопросовъ издавна служило предметомъ серьезнаго вниманія психiатровъ. Мы знаемъ изъ опыта, какъ часто душевно-больные причиняютъ тяжкія несчастья себѣ и своимъ ближнимъ. Поэтому въ интересахъ больного и его окружающихъ крайне необходимо своевременное
и быстрое вмѣшательство при наступленіи душевнаго заболѣванія, тѣмъ
болѣе, что при такихъ условіяхъ шансы на выздоровленіе цаиболѣе
благ опрiятны. Съ другой стороны, существуетъ не мало больныхъ, протестующихъ противъ пребыванія въ лѣчебницѣ, и, несомнѣнно, страдающихъ вслѣдствіе лишенія свободы. Понятно, какъ трудно въ каждоъ
отдѣльномъ случаѣ примирить желанія протестующихъ больныхъ съ
интересами общественной безопасности.
Для правильной оцѣнки значенія помѣшательства въ общественной
жизни не мѣшаетъ припомнить, что въ 1906 году 1) въ Германіи въ
общественныхъ и частныхъ заведеніяхъ для душевно-больныхъ, идіотовъ
и эпилептиковъ находилось приблизительно около 114.400 больныхъ,
т.-е. одинъ больной на 524 жителя. Вообще же количество душевнобольныхъ въ населеніи, по общему наблюденію, было вдвое болѣе
числа находящихся въ лѣчебницахъ. Такимъ образомъ, въ Германской
импепіи мы нас читываемъ до 230, 000 подобнаго в ода больныхъ. Вопросъ отомъ, соотвѣтствуетъ ли это дѣ йствительности, мы оставляемъ
въ сторонѣ. Въ нѣкоторыхъ областяхъ Германіи въ настоящее время
1) L a h r, Diе Anstalten für Psychisch-Kranke in Deutschland, Deutsch-Oesterreich, der Schweiz und den Baltischen Ländern. 6. Auflage. 1907.
приходится на 3 - 4 00 жителей одно мѣсто въ психіатрическихъ больницахъ. Болѣ е того, въ Швейцаріи требовали даже на 200 человѣкъ
населенія одно мѣсто въ заведеніи для душевно-больныхъ. Согласно
переписи, произведенной въ 1902 году при содѣйствіи врачей, въ Бернскомъ кантонѣ насчитывалось не менѣе 8,5, въ Цюрихскомъ кантонѣ
даже 9,7 душевно-больныхъ на 1000 жителей! Во всякомъ случаѣ,
огромное число душевно-больныхъ, будучи не въ состояніи вести само­
стоятельный образъ жизни и нуждаясь въ заботливомъ, сопряженномъ
съ большими расходами, попеченіи, является тяжелымъ бременемъ для
народа, въ особенности для общинъ и благотворительныхъ учрежденiй,
которыя въ большинствѣ случаевъ заботятся о несостоятельныхъ боль­
ныхъ. Цѣлесообразная организація подобнаго попеченія является важной
практической задачей нашей науки.
Еще болѣе сложны и трудны вопросы, касающіеся отношеній
душевно-больныхъ къ различнымъ отраслямъ п р а в а. Уголовное зако­
нодательство всѣхъ культурныхъ народовъ считаетъ наличность душев­
наго разстройства достаточнымъ основаніемъ для неподсудности. Граж­
дан сте законы отрицаютъ за душевно-больными правоспособность. Въ
томъ и другомъ случаѣ заключеніе психіатра можетъ отразиться на
судьбѣ подсудимаг о. Рѣшеніе подобныхъ вопросовъ должно быть осно­
вано на глубокомъ пониманіи дѣла. На каждомъ шагу возникаютъ труд­
ности, которыя могутъ быть преодолены исключительно полнымъ знакомствомъ со всѣми подробностями клиническаго опыта. Нерѣдко знающiй врачъ находитъ затрудненія тамъ, гдѣ неопытный ихъ совсѣмъ
не замѣчаетъ . Во всѣхъ случаяхъ лучшій клиницистъ окажется и лучшимъ экспертомъ.
Психiатрія, къ сожалѣнію, еще очень далека отъ разрѣшенія
всѣхъ выше намѣченныхъ вопросовъ. Это еще молодая наука, наука
будущаг о. Только постепенно, путемъ упорной борьбы, она завоюетъ
себѣ то положеніе, которое ей надлежитъ занять, вслѣдствіе ея важнаго
научнаго и практическаго значенія. Несомнѣнно, что она этого достигнетъ . Она имѣ етъ въ своемъ распоряженіи тѣ же орудiя, которыя такъ
блестяще использованы остальными отраслями медицины : клиническое
наблюденіе, микроскопъ и экспериментъ.
Е m m i n g h a u s, Allgemeine Psychopathologie zbr Einführung in das
Studium der Geistesstörungen. 1878.
M a u d s l e y , The pathology of mind. 1895.
S t o r r i n g , Vorlesungen über Psychopathologie. 1900.
Подробное изложеніе общей психіатріи содержитъ также большинство учебниковъ, указанныхъ во второй части этой книги.
I. Этіологія душевныхъ болѣзней 1).
Этіологія душевныхъ заболѣваній почти всегда крайне запутана.
Лишь въ рѣдкихъ случаяхъ находимъ мы простыя и ясныя соотношенія
между реальными причинами и связанными съ ними послѣдствіями; чаще
всего приходится имѣтъ въ виду цѣлый рядъ разнообразнѣйшихъ воз­
можностей, обособленное значеніе которыхъ въ каждомъ отдѣльномъ
случаѣ едва ли удается выяснить даже приблизительно.
Поэтому за очень рѣдкимъ исключеніемъ точная связь между
опредѣленными причинами и болѣзненными формами наукой еще не
установлена; очень часто возникновение различныхъ формъ приписы­
вают , вліянію сходныхъ въ общихъ чертахъ внѣшнихъ причинъ, и
обратно одинаковыя психичес кія заболѣванія производять отъ многихъ
разнородныхъ причинъ. Такое противорѣчіе основному закону естествознанія, встрѣ чающееся, правда, во всѣхъ малоразработанныхъ областяхъ
знанiя, ближайшимъ образомъ зависитъ отъ того, что мы въ своей
отрасли должны, быть-можетъ, болѣе, чѣмъ гдѣ-либо, различать двѣ
группы причинъ : в и ѣш н и х ъ и в н у т р е н н и х ъ.
Нашъ мозгъ есть нэиболѣе развитой, богато и многосторонне ода­
ренный органъ и потому у рэзныхъ индивидуумовъ представляетъ не­
обыкновенное разнообразiе формъ развитiя. Въ виду этого въ возникновеніи душевныхъ болѣзней мы должны будемъ придавать особое значеніе
индивидуалышмъ качествамъ. Одни и тѣ же вредные моменты у лицъ
съ разной конституціей необходимо приведутъ къ разнымъ болѣзненнымъ
проявленiямъ. Въ одномъ случаѣ они могутъ остаться безъ послѣдствій,
встрѣчаясь съ достаточнымъ противодѣйствіемъ организма, въ другомъ
вызвать бурное, но кратковременное нарушеніе душевнаго равновѣсія,
а въ третьемъ пробудить скрытое болѣзненное предрасположеніе, ко­
торое въ даЛьнѣйшемъ ведетъ къ психической инвалидности. Во всѣхъ
этихъ случаяхъ имѣетъ большое значеніе то обстоятельство, что внѣшнія и внутреннія причины въ извѣстномъ смыслѣ дополняютъ другъ
друга. Чѣмъ меньше предрасположенъ человѣкъ къ душевному заболѣванію, тѣ мъ сильнѣе должны быть вредныя воздѣйствія, чтобы подо­
рвать его здоровье, и наоборотъ - н ѣкоторые заболѣваютъ подъ вліяніемъ даже повседневныхъ заботъ , вслѣдствіе недостаточной сопроти­
вляемости ихъ организма, на малѣйшія раздраженія реагирующаго дущевньшъ разстройствомъ.
Далѣе мы вынуждены пока имѣть въ виду не и с т ин н ы я , а гр уб ы я причины и ихъ воздѣйствія на организмъ. Если бы, напримѣръ,
въ основѣ опредѣленнаго душевнаго заболѣванія лежали точно установленныя химическія измѣненія крови, то различныя грубыя причины, какъ
раковое иетощеніе, частыя кровотеченія, хроническая малярійная инфекція, заболѣваніе кровеобразовательныхъ органовъ и т. д., рядомъ съ
другими послѣдствіями могли бы привести къ тому, что жидкость,
питающая организмъ, измѣнилась бы въ указанномъ именно смыслѣ.
Лишь съ тѣхъ поръ, какъ мы узнали значенiе щитовиднои железы
въ жизни всего организма, стало понятнымъ, какимъ образомъ разнообразнѣйшія заболѣванія : туберкулезъ, сифилисъ, новообразованія,
1 ) Т o u l o u s e, Les causes de la folie, prophylaxie et assistance. 1896;
M e y e r , Die Ursachen der Geisteskrankheiten. 1907.
эндемическій ядъ кретинизма, оперативное вмѣшательство, нарушая дѣятельность этой железы, могутъ дать одинаковую клиническую картину.
Съ другой стороны можно предположитъ, что какое-нибудь вредное
начало непосредственнымъ дѣйствіемъ на мозгъ вызываетъ прежде всего
душевное заболѣванiе, а затѣмъ и въ остальномъ организмѣ произво­
дитъ цѣлый рядъ разстройствъ, которыя въ свою очередь обусловливаютъ и новыя психическія явленія. Разнообразныя формы психическихъ разстройствъ при хроническомъ алкоголизмѣ, сифнлитическихъ
и метасифилитическихъ душевныхъ заболѣваніяхъ дѣлаютъ такое пред­
положенi е весьма вѣроятнымъ.
Всякое изслѣдованіе въ области ученія о причинахъ должно имѣть
въ виду и то еще обстоятельство, что психическія разстройства, кажущiяся при поверхностномъ взглядѣ разнородными, въ дѣйствительности
могутъ быть очень близкими другъ къ другу и различаться лишь
высотою развитiя одного и того же патологическаго процесса или его
интенсивностью. Такъ бредъ величія и самоуниженія паралитиковъ
можно было бы, пожалуй, считать за два совершенно различныхъ раз­
стройства, если бы изъ теченія болѣзни не выяснялось, что оба состоянія являются лишь разными моментами одного и того же основного
страданія, что они могутъ переходить одно въ другое и зачастую
давать даже смѣшанную картину. Въ этомъ отношеніи разнообразіе
клиническихъ формъ маньякально-депрессивнаго психоза особенно часто
даетъ поводъ къ неправильному толкованію ихъ причинной связи, почему
онѣ часто принимаются то за аменцію, то за ступоръ отъ истощенія,
за неврастенію, истерію, періодическую паранойю, старческую меланхолію, то паконецъ за психозъ навязчивыхъ идей. Изъ этихъ соображеній вытекаетъ, что безъ самыхъ точныхъ знаній клиническихъ формъ
невозможно ни одно ученіе о причинахъ. До тѣ хъ поръ, пока мы не
въ состоянiи будемъ у постели больного обобщать по существу одно­
родное и отдѣлятъ различное, и наши этіологическія воззрѣнія по не­
обходимости будутъ неясны и противорѣчивы.
Однако уже теперь мало-по-малу укрѣпляется мнѣніе, что преобладаніе внѣшнихъ или внутреннихъ причинъ въ общемъ соотвѣтствуетъ двумъ большимъ группамъ душевныхъ болѣзней, которыя вы­
дѣ лены M ö b iu s'о м ъ подъ именемъ э к з о г е н н ы х ъ и э н д о г е н н ы х ъ заболѣваній. Первая группа отличается типическимъ сочетаніемъ
опредѣленныхъ симптомовъ и болѣе или менѣе однообразнымъ развитіемъ ; для второй г руппы характерна частая смѣна болѣзненныхъ
явленій по силѣ и характеру ихъ, неправильное теченіе и переходъ
въ хроническое неизлѣ чимое состояніе. Конечно рѣзкаго дѣленія здѣсь
проводить нельзя. Въ дѣйствительности надо скорѣе предполагать совмѣстное дѣйствіе, какъ внѣшнихъ, такъ и внутреннихъ причинъ во
всевозможныхъ сочетаніяхъ. Значеніе одинаковыхъ внѣшнихъ воздѣйствій въ каждомъ отдѣль номъ случаѣ можетъ быть очень различно
въ зависимости отъ внутреннихъ условій, часто недоступныхъ нашему
наблюденію. Вслѣдствіе этого въ практикѣ получаются крайне разно­
образныя соотношенія между грубыми внѣшними причинами и клиниче­
скими формами, что въ высшей степени затрудняетъ попытку обнаружить
лежащую въ основѣ ихъ закономѣ рностъ. Однако и теперь уже въ
клиническихъ картинахъ мы имѣемъ извѣстные опознательные пункты.
Мы знаемъ цѣлый рядъ клиническихъ формъ, изъ которыхъ однѣ зависятъ преимущественно отъ внѣшнихъ, другія отъ внутреннихъ при­
чинъ. Такимъ образомъ по свойству отдѣльныхъ признаковъ нерѣдко
удается съ большой вѣроятностью установить экзогенный или эндоген­
ный характеръ заболѣванія въ отдѣльномъ случаѣ, когда поверхност­
ное наблюденіе могло бы повести къ совершенно ложному толкованію.
А. Внѣшнія причины.
Ради большей наглядности группу внѣшнихъ причинъ обыкно­
венно разбиваютъ на два отдѣла : ф и з и ч е с к и х ъ и п с и х и ч е с к и х ъ
причинъ. Первыя дѣйствуютъ непосредственно на мозговую ткань ор­
гана душевной жизни, вторыя лишь путемъ психическихъ процессовъ
черезъ посредство вызванныхъ представлеиій и душевныхъ движеній.
Рѣ зкой границы между обѣими группами провести, само собою разу­
мѣ ется, нельзя, такъ какъ согласно общепризнанному взгляду всякой
перемѣнѣ въ психической жизни соотвѣтствуютъ опредѣленныя раз­
стройства соматической сферы.
I . Ф и зическія причины 1).
Б о л ѣ з ни м о з г а 2). Такъ какъ въ основѣ всѣхъ формъ душев­
наго заболѣванія надо полагать болѣзненные процессы и состоянія
коры большого мозга, то всѣ истинныя причины ихъ должны обладать
общимъ свойствомъ пат ологически измѣнять мозговую кору. Въ цѣломъ
рядѣ душевныхъ разстройствъ удалось уже доказать анатомическія
измѣненія коры, хотя значеніе этихъ измѣненій и особенно ихъ спеціальное отношеніе къ клиническимъ явленіямъ въ большинствѣ случаевъ
все еще довольно неясны. Съ другой стороны въ большихъ группахъ
душевныхъ болѣзней, особенно въ дегенеративныхъ состояніяхъ, можно
вообще сомнѣваться, чтобы когда-нибудь или по крайней мѣрѣ при
современныхъ методахъ оказалось возможнымъ обнаружить лежащiя
въ ихъ основѣ измѣненія. Врядъ ли далѣе надо упоминать о томъ, что
не всегда находимыя измѣненія бываютъ дѣйствительной причиной кли­
нической картины.
При заболеващяхъ мозга въ более узкомъ смыслѣ мы въ правѣ
ожидать наиболѣе рѣ зко выраженныхъ измѣ неній въ психике тогда,
когда поражается мозговая кора, или когда она вовлекается въ страданіе вслѣдствіе повышенія внутричерепного давленія, нарушенія распредѣ ленія крови, отравленій и т. п. Между тѣмъ бываютъ случаи,
когда даже рѣзкія пораженія коры, если они ограничены или развиваются
медленно, не оказываютъ никакого замѣтнаго вліянія на психическія
функцiи. Объясняется это, можетъ быть, тѣмъ, что здоровая часть
мозговой коры до некоторой степени беретъ на себя функціи поражен1) W e b e r , Die Beziehungen zwischen körperlichen Erkrankungen und
Geistesstorungen. 1902.
2) N o t h n a g e ], Topische Diagnostik der Gehirnkrankheiten. 1879; W e r ­
n i c k e , Lehrbuch der Gehirnkrankheiten. 1881; G o w e r s , Yorlesungen üiber die
Diagnostik der Gehirnkrankheiten, deutsch v. M o m m s e n . 1886; He n s c h e n , Klinische und anatomische Beiträge zur Pathologie des Gehirns. 1892; v. M o n a k o w,
Gehirnpathologie, 2 Anil . 1905; O p p e n h e i m, Lehrbuch der Nervenkrankheiten,
4 Aufl. 1905.
наго участка, главнымъ же образомъ, вѣроятно, тѣмъ, что при не­
совершенствѣ современныхъ методовъ слишкомъ трудно обнаружить в
точно опредѣлитъ легкое ослабленіе психической дѣятельности, когда
оно медленно и постепенно появляется.
Важнѣйшимъ связующимъ звеномъ между вреднымъ вліяніемъ и
заболѣваніемъ мозговой коры раньше считалось разстройство циркуляціи
крови ; еще М е у n е r t пытался этимъ объяснить возникновеніе многихъ
душевныхъ заболѣ ваній. Въ цѣломъ это воззрѣніе теперь не пріемлемо ;
однако рѣзкія и особенно быстро наступающi я измѣненія въ притокѣ
крови къ мозгу несомнѣнно оказывагютъ извѣстное вліяніе на душевную
жизнь. Очень часто возникновеніе тяжелыхъ, нарушающихъ питаніе
коры разстройствъ циркуляціи крови объясняютъ заболѣваніемъ сосудовъ, что дѣйствительно наблюдается въ цѣломъ рядѣ психическихъ
страданій, однако до сихъ поръ наши представленія о внутренней зависимости этихъ явленій далеко еще не достаточно ясны. Обыкновенно
прежде всего имѣютъ въ виду повышеніе и пониженіе кровяного давленiя и зависящія отъ этого измѣненія скорости кровяного тока.
Усиленный притокъ крови къ мозгу мы наблюдаемъ при лихорадкѣ,
нѣкоторыхъ эмоціональныхъ состояніяхъ, гипертрофіи лѣваго желудочка
и подъ вліяніемъ ядовъ, стимулирующихъ сердечную дѣятельностъ или
расширяющихъ мозговые сосуды. Явленія, сопровождающія сильное нагрѣваніе головы тепловыми лучами, особенно при солнечномъ ударѣ,
должны быть также отнесены на счетъ переполненія кровеносныхъ
сосудовъ мозговой поверхности; къ этому, быть можетъ, присоединяется
еще мѣстное повышеніе температуры - обстоятельство, зависящее, надо
полагать, отъ недостаточности тепло-регулирующаго механизма, которымъ въ такомъ совершенствѣ должны обладать жители тропиковъ,
невредимо работающiе подъ лучами полудениаго солнца; европеецъ
при тѣхъ же условіяхъ очень быстро обнаружилъ бы самыя тяжелыя
разстройства. Наконецъ, укажемъ еще на мѣстную гиперемію при всѣхъ
воспалительныхъ процессахъ, вовлекающихъ въ страданіе и мозговую
кору.
Прекращеніе притока крови къ мозгу быстрѣе всего достигается
прижатіемъ обѣихъ сонныхъ артерій, какъ это бываетъ и при повѣшеніи.
Въ послѣднемъ случаѣ, впрочемъ, одинаково важную, если не наиболь­
шую, роль играетъ затрудненный оттокъ крови вслѣдствіе сдавленія
большихъ шейныхъ венъ. Далѣе, анэмія мозга возникаетъ вслѣдствіе
большихъ кровопотерь или сердечной слабости, при чемъ падаетъ кро­
вяное давленіе, замедляется теченіе крови и наконецъ появляются за­
стои. Быстро проходящее затрудненіе притока крови къ мозгу можетъ
зависѣть отъ такихъ душевныхъ потрясеній (страхъ), которыя сопро­
вождаются спазмомъ мозговыхъ сосудовъ. Подобное же дѣйствіе могутъ
оказать яды. Возможно, что ближайшія послѣдствія сотрясенія мозга
также слѣдуетъ относить частью на счетъ спазма сосудовъ, хотя наи­
большее значеніе тутъ принадлежитъ, какъ показалъ К о с h е г, внезапнымъ колебаніямъ давленія, которымъ подвергается мозгъ , быстро
мѣ няя свое положеніе. Мѣстное затрудненіе или полное прекращеніе
циркуляціи крови можетъ зависѣтъ отъ частичной или полной закупорки
мозговыхъ сосудовъ или отъ сдавленія ихъ новообразованіемъ. Вслѣдствіе роста опухолей, вліяніе ихъ, сначала чисто мѣ стное, можетъ стать
общимъ, такъ какъ давленіе, увеличивающееся вслѣдствіе наступа­
ющей недостаточности черепной полости, переносится цереброспинальной
жидкостью на все содержимое черепа.
Какъ извѣстно изъ работъ G r a sh e y 1), повышеніе внутриче­
репного дав ленія выше опредѣленнаго для каждаго индивида предѣла
очень быстро ведетъ къ сдавленію мозговыхъ венъ въ ихъ поверхностныхъ отдѣлахъ, а затѣмъ и къ измѣненію сосудистаго тонуса съ
значительнымъ замедленіемъ циркуляціи крови и его послѣдствіями (за­
стои, отекъ). Большая или меньшая легкость, съ которой возникаютъ
такія повышенія давленія, зависитъ отъ развитiя тѣхъ путей, по которымъ совершается оттокъ цереброспинальной жидкости. Если послѣдней
при увеличеніи содержимаго черепа удается быстро распредѣлиться внѣ
его, то давленіе остается неизмѣненнымъ, и снабженіе мозга кровью
не претерпѣваетъ никакихъ нарушеній. Если же приспособленія, регу­
лирующiя содержаніе лимфы въ черепѣ, недостаточны, то уже умѣрен­
ный приростъ содержимаго черепа ведетъ къ тяжелымъ разстройствамъ
питанія. Быть можетъ, именно въ этомъ отношеніи заслуживаетъ особаго
вниманiя установленный Т h о m а факт ъ, что изъ всѣ хъ сосудовъ тѣла
система carotis interna особенно легко и часто заболѣваетъ склерозомъ
вслѣдствіе растяженія сосудистыхъ стѣнокъ. Гораздо благ опріятнѣе
протекаютъ тѣ случаи, когда внутричерепное содержимое увеличи­
вается медленно и постепенно, такъ что пути оттока лимфы успѣваютъ
до извѣстной степени приспособиться къ новыМъ условіямъ. Тутъ срав­
нительно долго можетъ отсутствовать парализующее дѣйствіе на мозго­
вую кору. Напротивъ быстрое увеличеніе содержимаго черепа, завися­
щее главнымъ образомъ отъ кровоизліянія, а по изслѣ дованіямъ R e i c h a r d t ’a и отъ набуханiя самаго мозга, неизбѣжно ведетъ къ недоста­
точному притоку кислорода къ мозговой корѣ.
Въ меньшихъ размѣрахъ, чѣмъ при развитіи опухолей и появленіи
значительныхъ кровоизліяній, образуются застои крови въ черепной
коробкѣ при несоотвѣтствiи между давленіемъ въ кровеносныхъ сосудахъ и таковымъ въ черепной полости. Продолжительная активная
гиперемія также должна приводить къ застоямъ въ полости черепа,
какъ и ослабленіе сердечной дѣятельности.
Въ конечномъ счетѣ всякое нарушенiе циркуляціи крови сводится
къ разстройству обмѣна веществъ въ нервной ткани, иначе химичес кимъ процессамъ. Согласно современнымъ представленіямъ рѣчь, слѣ ­
довательно, должна итти о накорленіи продуктовъ распада и недостаточномъ возмѣщеніи затратъ. Поэтому для мозговыхъ процессовъ имѣетъ
значеніе не только количество, из и прежде всего качество крови. Составъ ея, однако, при всякомъ затрудненіи кровообращенія очень быстро
измѣняется, такъ какъ кровь переполняется продуктами распада, кото­
рые при нормальныхъ условіяхъ обезвреживаются въ другихъ частяхъ
тѣла. За послѣднія десятилѣтія мы все чаще начинаемъ приписывать
главнѣйшую роль въ возникновеніи болѣзненныхъ явленій тѣмъ или
другимъ ядовитымъ веществамъ, примѣшивающимся къ питающей орга1) Gr a s h e y , Bxperimeutelle Beitrage zur Lehre von der Blutzirkulation in
der Schadel-Rü kgratshöhle. 1892; К о с b e г, Hirnerschüitterung, Himdruck und
chirurgische Bingriffe bei Hirnkrankheiten. Nothnagels Handbuch. IX, 3,2 1902.
низмъ жидкости. Такое объясненіе кажется весьма правдоподобнымъ
по отношенію къ такъ называемому перегрѣванiю, тепловому удару 1),
гдѣ дѣло идетъ объ общемъ повышеніи температуры тѣла, вслѣдствіе
истощенія естественпыхъ приспособленій тепловой регуляціи. Солдаты
въ тяжелой амуниціи во время изнурительныхъ походовъ въ жаркую
сырую погоду при облачномъ небѣ и истопники болынихъ пароходовъ,
особенно въ тропическихъ моряхъ, подвергаются въ этомъ отношеніи
наибольшей опасности. Наблюдались, однако, случаи теплового удара
и при очень продолжительныхъ влажныхъ обертываніяхъ сопротивля­
ющихся больныхъ. Предрасполагающимъ моментомъ являются уже имѣющiяся разстройства теплорегуляціи вслѣдствiе алкоголизма или заболѣванія сосудовъ. Возможно, что подъ вліяніемъ повышенной темпера­
туры наступаетъ усиленіе обмѣна веществъ, въ то время какъ продукты
распада не успѣваютъ достаточно быстро выдѣлиться. При лихорадкѣ,
воспалительныхъ процессахъ, непосредственно возникающихъ въ моз­
говой корѣ (encephalitis) или переходящихъ на; нее съ оболочекъ
(meningitis), наконецъ при явленіяхъ мѣстнаго раздраженія вслѣдствіе
очаговаго заболѣванія, мы также прежде всего думаемъ о раздражающемъ и разруша ющемъ вліяніи циркулирующихъ въ крови или обра­
зующихся на мѣстѣ ядовитыхъ веществъ.
Кромѣ причинъ, дѣйствующихъ на циркуляцію крови и обмѣнъ
веществъ, мы должны имѣть въ виду еще простыя механическiя поврежденiя. Помимо непосредственнаго разрушенія мозговой ткани отъ
внѣшняго насилiя, къ этой категоріи причинъ принадлежать ушибы
мозга, подъ влiяніемъ которыхъ разрывы нервной ткани и сосудовъ
происходятъ не только въ мѣстѣ приложенія внѣшней силы, но и на
противоположномъ полюсѣ, вслѣдствіе обратнаго толчка. Сюда же относятся кровоизліянія, а также быстро растущія и своимъ давленіемъ
разрушающiя мозговую ткань опухоли.
Наконецъ слѣдуетъ помнить, что при разнообразныхъ заболѣваніяхъ мозга на ряду съ непосредственнымъ пораженіемъ мозговой ткани
могутъ имѣть мѣсто еще и косвенныя вліянія психическихъ процессовъ.
легко понять, что вызванныя болѣзнью мозга разстройства могутъ по­
служитъ причиной различныхъ эмоціональныхъ состояній, а эти послѣднія въ свою очередь обусловить появленiе новыхъ сопутствующихъ явленій психогеннаго характера. Само собою разумѣется, эти психогенныя
разстройства находятся во внутренней связи съ проявленіями основного,
перЕичнаго страданія мозга, такъ что могутъ выражаться иногда лишь
въ усиленіи этихъ послѣднихъ. При тщательномъ изслѣдованіи сочетаніе
психогенныхъ, такъ называемыхъ, «истерическихъ» симптомовъ съ тя­
желыми поврежденіями мозговой коры обнаруживается необыкновенно
часто. M o b i u s призналъ истерическими даже нѣкоторыя судорожныя
явленія и сумеречныя состоянія у лицъ, оживленныхъ послѣ повѣшенія 2); однако сходство послѣднихъ явлепій съ разстройствами, наблю­
даемыми при тяжелыхъ травмахъ головы, говорить скорѣе за то, что
1) S t e i n h a u s e n, Die klinischen und ätiologischen Beziehungen des Hitzschlags zu den Psychosen und Neurosen, L e u t h о l d-Festschrift, II.
2) W a g n e r , Jarhb. f. Psychiatrie, VIII, 313; Mo b i u s , Neurologisehe
Beitrage I, 55; W o l l e n b e r g , Arch. f. Psychiatrie, XXXI, 241; S o m m e r , Monatsschr. f. Psychiatrie. XIV, 221.
они зависять отъ повреждений мозга, обусловленныхъ недостаточнымъ
притокомъ кислорода.
Если оставить въ сторонѣ указанныя выше вторичныя явленія, то
картина психическаго разстройства при болѣе грубыхъ заболѣваніяхъ
мозга слагается изъ всевозможныхъ сочетаній разнообразныхъ проявленій возбужденія и угнетенія отдѣльныхъ областей душевной жизни.
Къ первымъ, соотвѣтствующимъ въ общемъ меньшей силѣ заболѣванiя.
мы относимъ безсонницу, вихрь идей, тоскливое или веселое настроеніе,
безпокойство и болѣе или менѣе сильное двигательное возбужденіе.
Психическимъ выраженіемъ внезапнаго общаго паралича является, напротивъ, быстро наступающая, глубокая потеря сознанія. Въ болѣе легкихъ
случаяхъ дѣло ограничивается пониженіемъ процессовъ воспріятія и пе­
реработки внѣшнихъ впечатлѣній, неосмысленностью, ослабленіемъ па­
мяти, скудостью мыслей, замедленнымъ теченіемъ представленій, пониженіемъ критики, значительной утомляемостью ; при болѣе высокомъ
развитіи болѣзни наступаетъ настоящая сонливость, сноподобная оглу­
шенность, безсмысліе. Далѣе появляется душевная тупость, капризноплаксивое или дѣтски веселое настроеніе, неустойчивость или упрямство,
наконецъ полное угасаніе волевыхъ движеній.
Такъ какъ параличу мозговой ткани чаще всего предшествуетъ
періодъ раздраженія, то и въ клиническихъ проявленіяхъ корковаго
заболѣванія мы встрѣтимся съ разнообразиымъ сочетаніемъ явленій
психическаго угнетенія и возбужденія. Клиническая картина можетъ
быть еще болѣе сложной вслѣдствіе того, что нарушеніе или выпаденіе
высшихъ психическихъ функцій влечетъ за собой цѣлый рядъ совершенно
иного рода разстройствъ. Если мы въ правѣ за основное ядро индиви­
дуальной психики признавать нѣкоторую сумму представленій, привычекъ мышленія, направленія эмоцій и влеченій, опредѣляемыхъ способ­
ностями и жизненнымъ опытомъ, то цѣльность и постоянство личности
обусловливается именно этимъ ядромъ. Когда же прочность послѣдняго
подрывается болѣзненнымъ процессомъ, душевная жизнь становится
болѣе подверженной случайнымъ внѣшнимъ вліяніямъ. Поэтому среди
симптомовъ, главнымъ образомъ въ начальныхъ стадіяхъ болѣзни, мы
часто находимъ недостаточную сопротивляемость психики, которая ска­
зывается въ быстромъ истощеніи, легкой отвлекаемости и разсѣянности,
повышенной душевной возбудимости и несдержанности. Къ этому обыкно­
венно присоединяется еще рѣзко выраженная невыносливость къ алко­
голю. Перечисленныя разстройства могутъ, конечно, самымъ различнымъ
образомъ сочетаться съ признаками психическаго угнетенія и возбужденія. Кромѣ того, во всѣхъ этихъ случаяхъ при извѣстныхъ условіяхъ
могутъ быть налицо явленія частичнаго раздраженія и выпаденія въ
области тѣхъ или другихъ душевныхъ функцій, смотря по мѣсту локализаціи процесса. Сюда относятся, съ одной стороны, обма ны чувствъ,
съ другой утрата чувственныхъ образовъ воспоминанія и обусловленная
этимъ асимболія, особенно словесная глухота, письменная слѣпота и
различныя разстройства выразительныхъ движеній и сложныхъ дѣйствій, поскольку мы ихъ изучили въ моторной афазіи, аграфіи и въ
послѣднее время апраксiи. О томъ, что и въ соматической сферѣ могутъ
появиться многочисленные признаки, указывающіе на характеръ и мѣсто
мозгового процесса, достаточно здѣсь лишь вкратцѣ упомянуть.
Для клинической психіатріи грубо-анатомическія заболѣванія мозга
въ общемъ не имѣютъ особенно большого значенія. Менингитическія
и энцефалитическія измѣненія мы встрѣчаемъ преимущественно при
идiотизмѣ и врожденномъ слабоуміи, къ которымъ они такъ часто
приводять у дѣтей. Травматическій, туберкулезный и особенно эпидемическій цереброспинальный менингитъ также можетъ вызвать рѣзко
выраженную картину психическаго заболѣванія, которая въ существенныхъ своихъ чертахъ характеризуется делиріозной оглушенностью, сноподобными обманами чувствъ и с мѣной возбужденныхъ состояній, тоскливаг о или веселаго характера, состояніемъ тупой разслабленности воли.
Иногда отмѣчаютъ связь психическихъ заболѣваній съ солнечнымъ ударомъ, но тутъ при оцѣнкѣ каждаго отдѣль наго случая нужна большая
осторожностъ. Обычно солнечный ударъ послѣ внезапно наступающаго
помраченія сознанiя съ судорогами, заканчивающагося въ иныхъ случаяхъ смертью, не оставляетъ послѣ себя длительныхъ психическихъ
разстройствъ, развѣ только психогеннаго характера. При болѣе подробномъ изслѣдованіи большею частью можно убѣдиться, что явленія,
яко-бы возникшія отъ солнечнаго удара, составляли лишь первый
паралитическій, кататоническій либо эпилептическій припадокъ, воз­
никновенiю котораго способствовалъ, быть можетъ, указанный вредный
моментъ , но не послужилъ причиною. То же можно сказать и о тепловомъ ударѣ, встрѣчающемся у насъ несравненно чаще. Первые сим­
птомы состоять большею частью въ глубокой потерѣ сознанія, изрѣдка
также въ делиріозныхъ состояніяхъ съ судорогами или съ преходящимъ
разстройствомъ рѣчи. Въ дальнѣйшемъ же теченіи развиваются чаще
психогенныя формы, картина которыхъ очень близко напоминаетъ заболѣванія послѣ несчастнаго случая 1).
в ъ психiатрическiя заведешя больные съ опухолью мозга попадаютъ лишь случайно, вслѣдствіе діагностической ошибки, большею
час тью подъ видомъ паралитиковъ или эпилептиковъ. Зато довольно
часто психiатру приходится имѣть дѣло съ болѣзненными состояніями
психики послѣ поврежденій головы 2). Но и здѣсь нерѣдко устанавли­
вается причинная зависимость, которая при болѣе тщательномъ изслѣдованіи не подтверждается. Особенно тѣ травмы головы, которыя слу­
чаются при эпилептическихъ или паралитическихъ припадкахъ, легко
могутъ быть приняты за дѣйствительныя причины, если послѣ нихъ
заболѣваніе выступаетъ съ особенной ясностью. Тѣмъ не менѣе существуютъ симптомокомплексы, своеобразныя черты которыхъ даютъ воз­
можность съ большей или меньшей вѣроятностью предполагать въ
прошломъ травму черепа, что служитъ доказательствомъ того, что
здѣсь дѣ йствительно имѣ ется причинная связъ ; въ то время какъ непо­
средственно за- поврежденіемъ обычно слѣдуетъ сноподобное помраченіе
сознанія съ разстройствомъ воспріятія и запоминанія, ретроградной амнезіей, обманами воспоминанія и делиріозными симптомами, позднѣе раз­
виваются преимущественно клиническія картины съ признаками понижен­
ной сопротивляемости психики, а часто также и вазомоторными разстройствами. Къ этому нерѣдко присоединяются затѣмъ всевозможныя
1) F i n k h , Allgem. Zeitsch r. f. Psychiatrie. LXIII, 804.
2) W e r n e r , Vierteljahrsschr. f. geriehtl. Medizin, XXIII, Suppl . 1902;
M e y e r , American journal of insanity, 1904, Januar.
психогенныя явленія, такъ что въ общей картинѣ болѣзни бываетъ
очень трудно отдѣлитъ ихъ отъ симптомовъ, непосредственно обусловленныхъ поврежденіемъ мозга. Если пораженіе значительное, съ образованiемъ рубцовъ, то развивается травматическое слабоуміе, которое
обнаруживается явленіями выпаденія нѣкоторыхъ физическихъ и пси­
хическихъ функцій и сопровождается часто эпилептическими разстройствами. Къ травматическимъ делиріямъ по своему сходству очень близко
стоять психическія заболѣванія послѣ попытокъ къ повѣшенію, хотя
послѣднія въ громадномъ большинствѣ случаевъ соотвѣтственно мень­
шей тяжести мозгового поврежденія протекаютъ быстрѣе и благопріятнѣе.
Слѣдующую клиническую группу образуетъ слабоуміе послѣ апоплексіи; оно обычно носить характеръ простого ослабленія психиче­
ской дѣятельности, сочетающагося иногда съ афазическими и апрактическими разстройствами, и поступаетъ подъ наблюденіе психіатра лишь
въ случаѣ возбужденнаго состоянія. То же относится и къ множествен­
ному склерозу ; рѣже эстрѣчающаяся форма ограниченнаго склероза
мозговой ткани протекаетъ скорѣе подъ видомъ органическаго страданія
мозга, чѣмъ психическаго разстройства. Рѣзче выступаетъ парушеніе
психики въ тѣхъ формахъ прогрессирующаго слабоумія, въ основѣ
которыхъ лежать различныя заболѣванія мозговой коры, преимуще­
ственно при артеріосклеротическихъ и сифилитическихъ измѣненіяхъ
сосудовъ и нѣкоторыхъ диффузныхъ, нерѣдко семейныхъ, заболѣваніяхъ всей нервной системы, изъ которыхъ наиболѣе извѣстна
H u n t i n g t o n’овская хорея. Эти послѣднія патолого-анатомически,
равно какъ и клинически, образуютъ переходную ступень къ тѣмъ
мозговымъ страданіямъ, которыя мы, не колеблясь, относимъ въ об­
ласть психическихъ разстройствъ, - п рогрессивному параличу и стар­
ческому слабоумію, эпилепсіи и dementia рraecox.
Яркій примѣръ патологіи мозга, особенно ученіе объ афазіяхъ,
подсказываетъ и психiатру мысль о томъ, что душевные процессы
также связаны съ опредѣленнымъ мѣстомъ въ мозгу и особенно въ корѣ
его. При современномъ состояніи вопроса локализаціи 1) возможность
такого мѣстнаго отграниченія принципіально не можетъ подлежать сомнѣнiю, болѣе того, мы имѣемъ цѣлый рядъ разнообразнѣйшихъ фактовъ, все настойчивѣе принуждающихъ насъ согласиться съ тѣмъ,
что наша мозговая кора состоитъ изъ большого числа самостоятельныхъ органовъ, и каждый изъ нихъ имѣетъ свои опредѣленныя задачи.
Поскольку сеичасъ это видно, лишь небольшая часть ихъ служитъ
для простог о воспріятія чувственныхъ раздраженій и воспроизведенія
движенія, вся же остальная обширная область, надо думать, имѣетъ
болѣе близкое отношеніе къ высшей психической дѣятельности.
Существенныя указанія въ этомъ направленіи намъ даетъ исторія
развитiя мозговой коры въ ряду животныхъ, которая вообще соотвѣт1) L и с і a n і u. S e p p i l l i, Die Punktionslokalisation auf der Grosshirnrinde,
deutsch v. P r a nk el. 1886; v. M o n a k o w, Ueber den gegenwärtigen Stand der
Frage nach der Lokalisation im Grosshirn, Brgebnisse der Physiologie, I, 533.
1902; VI, 334, 1907; H i t z i g, Alte und neue Untersuchungen iiber das Gehirn.
Arch. f. Psycbiatrie, XXXIV, XXXV, XXXVI, XXXVII, auch in den gesammelten
Abhandlungen. 1904; T s c h e r m a k , N a g e l s Handb.d . Physiologie, IV, 1, S. 14 ff.
с твует ь все болѣе возрас тающей сложности душевной жизни. Уже одно
увеличеніе мозговой поверхности благодаря образованi о бороздъ и извилинъ, которыя такъ бросаются въ глаза у высшихъ обезьянъ и особенно
у человѣ ка, прямо указываетъ на извѣстное отношеніе этой высокоразвитой части мозга къ душевной дѣятельности. Далѣе можно убѣдиться, что нѣкоторыя области мозговой коры особенно сильно увели­
чиваются въ размѣ рахъ. Прежде всего это касается лобной доли, ко­
торая у человека пріобрѣтаетъ наибольшие размеры ; темянная у выше
стоящихъ животныхъ тоже, повидимому, нѣсколь ко превосходитъ окружащiя части. Съ другой стороны, тѣ участки мозговой коры, которые,
повидимому, не играютъ существенной роли въ душевной жизни, обнаруживалотъ рѣзкіе признаки атрофіи, таковы, напримѣръ, обонятельная
область коры и аммоніевъ рогъ.
Послѣднее обстоятельство болѣе всего заставляет ь насъ признать
связь между строеніемъ мозга и значеніемъ для душевной жизни отдѣльныхъ чувственныхъ областей. Тѣ же отношенія внѣ всякаго сомнѣнія
существуютъ и въ области двигательныхъ функцій. Мозговая кора
животнаго, обладающаго острымъ зрѣніемъ, существенно отличается
отъ коры животнаго, одареннаго тонкимъ обоняніемъ, и существо, спо­
собное проявить такое множество тонко очерченныхъ волевыхъ движеній, какъ человѣкоподобная обезьяна, располагает ь органами, какихъ
не имѣетъ обыкновенное четвероногое животное, какъ быкъ или овца.
Грубыя различія, въ родѣ выше указанныхъ или имъ анало­
гичныхъ, могутъ быть выражены уже во внѣшней формѣ мозгового
плаща, а иногда даже въ строеніи черепа. Такого рода наблюденія
привели въ свое время G а l l ’я къ попыткѣ и у человѣка по результатамъ изслѣдованiя мозга и черепа и по внѣшнимъ формамъ головы
заключать о его душевныхъ качествахъ. Руководящимъ принципомъ
въ отыскиваніи связи между анатомическими особенностями и опре­
дѣленными душевными проявленіями служило ему, съ одной стороны,
сравненiе даннаго объекта съ мозгомъ такихъ животныхъ, которыя
обладали какими-нибудь особенно сильно развитыми способностями, съ
другой - изследованіе возможно большаго числа лицъ, душевная жизнь
которыхъ въ томъ или другомъ направленiи отличалась резкими свое­
образными чертами; найденныя при этомъ особенности въ формахъ
ч ерепа, западенія и выпуклости, служили ему основаніемъ для локализаціи опредѣленныхъ душевныхъ качествъ.
Высказанное G a l l ’емъ въ его ученіи о черепахъ общее положеніе, что развитіе опредѣленныхъ душевныхъ функцій должно итти рука
объ руку съ усовершенствованіемъ структуры отдѣльныхъ мозговыхъ
о бластей, успѣхами нашихъ знаній было скорѣе подтверждено, чѣмъ
поколеблено. Тѣмъ не менѣе намъ понятно то рѣзкое осужденіе, ко­
торому на ряду съ чрезмѣрнымъ восхваленіемъ подверглись его воззрѣнiя. Если даже оставить въ сторонѣ неполный параллелизмъ между
внѣшней и внутренней поверхностью черепа и глубокое положеніе
основанія и внутреннихъ поверхностей мозга, то можно указать еще
на то, что увеличеніе отдельной части мозга въ концѣ концовъ даетъ
о себе знать не местнымъ выпячиваніемъ, а отодвиганіемъ сосѣднихъ
частей, такъ что общая форма мозга претерпѣваетъ едва замѣтныя
измененiя. Кромѣ того кажется прямо невѣроятнымъ, чтобы какіе-
нибудь высшіе душевные процессы были связаны съ узко ограниченнымъ
мѣстомъ мозгового плаща ; сочетаніе разнообразнѣйшихъ душевныхъ
процессовъ, имѣющее мѣсто даже при простыхъ воспріятiяхъ и волевыхъ дѣйствіяхъ, говорить за постоянное взаимодѣйствіе разныхъ корковыхъ органовъ. Распредѣленныя G a l l 'е мъ по поверхности мозга пси­
хическiя свойства, поскольку они признаются господствующимъ ученіемъ о душевныхъ явленіяхъ, бываютъ такъ сложны, что и прикрѣпленіи ихъ къ одному спеціально имъ принадлежащему, рѣзко отграни­
ченному мѣсту не можетъ быть и рѣчи. Къ тому же G a l l въ своихъ
френологическихъ изелѣдованіяхъ и выводахъ часто дѣйствовалъ крайне
произвольно.
Примыкая къ G а l l ’ю, М ö b і u s 1) недавно пытался связать осо­
бую умственную способность, «склонность къ математикѣ», съ ограничен­
нымъ мозговымъ участкомъ, именно передней половиной двухъ верхнихъ
лобныхъ извилинъ лѣвой стороны. При этомъ онъ поступалъ подобно
G a l Гю и исходилъ, иначе едва ли это и могло быть, изъ установленнаго будто бы факта, что соотвѣтствующая часть черепа у многихъ
выдающихся математиковъ обнаруживаетъ нѣкоторое выпячиваніе. Точно
такъ же у художниковъ, музыкантовъ и техниковъ, слѣдуя тѣмъ же
указаніямъ G a l l ’я, онъ нашелъ характерныя возвышенія въ лобной и
височной доляхъ. Само собою разумѣется, возраженія, въ свое время
направленныя противъ G a l l ’я, теперь обрушились на эту попытку воз­
родить старое ученіе о черепахъ. Мнѣ кажется, наша неувѣ ренность
въ вопросахъ локализаціи даже тамъ , гдѣ мы располагаемъ для рѣшенія
его несрав ненно болѣе разносторонними и надежными методами, врядъ
ли сможетъ насъ когда- ибудь заставить вернуться къ ложнымъ выводамъ G a l l ’я.
Рѣшеніе вопроса о расчлененіи коры на отдѣльные органы мы
можемъ ожидать скорѣе отъ изученія болѣе тонкаго строенія ея, чѣмъ
отъ изслѣдованія внѣшнихъ формъ. Характерной для мозговой коры
частью являются нервныя клѣтки съ цѣлой сѣтью переплетающихся
отростковъ. Но у взрослаго человѣка клѣточныя тѣла выступаютъ въ
корѣ сравнительно менѣе рѣзко, чѣмъ у новорожденныхъ и у животныхъ ; они разъединены другъ отъ друга сильнѣе развитой межуточной
нервной тканью. Мы въ правѣ, однако, принять, что увеличеніе межу­
точной ткани въ значительной мѣрѣ или даже исключительно зависитъ
отъ возникновенія новыхъ развѣтвленій клѣточныхъ отростковъ и соотвѣтствуетъ, слѣдовательно, богатому развитiю самихъ нервныхъ клѣтокъ. Если такимъ образомъ процессъ разъединенія корковыхъ клѣтокъ
межуточною тканью достаточно опредѣленно указываетъ намъ на вы­
сокое значенiе ея для психической жизни, то въ наличности ея намъ
и слѣдуетъ прежде всего искать основанія для признанія функціональныхъ отличій разныхъ областей мозговой коры.
И дѣйствительно, въ этомъ отношеніи мы имѣемъ два капитальныхъ факта, значеніе которыхъ въ затронутомъ вопросѣ крайне велико.
Первое наблюденіе, останавливающее на себѣ наше вниманіе, указываетъ
н а р ѣ з к i я р а з л и ч і я в ъ н е р в н ы х ъ к л ѣ т к а х ъ коры. Изъ ра1) M o b iu s , Ueber die Anlage zur Mathematik. 19(X); Ueber Kunst und.
Kimstler. 1901.
ботъ N i s s Гя наiмъ извѣстно, что не только строеніе этихъ клѣтокъ
далеко не одинаково, но что въ тѣ хъ участкахъ, функціи которыхъ
мы знаемъ, встрѣчаются сходныя клѣточныя формы. Другими сло­
вами, раздичію въ строеніи соотвѣтствуетъ различіе въ физіологическихъ отправленіяхъ - положенiе, которое кажется безспорнымъ для
всѣхъ другихъ клѣ токъ тѣла и лишь для нервной ткани оказывается
столь трудно доказуемымъ. Если же принять во вниманіе многочислен­
ныя и закономѣ рныя различія въ размѣрахъ, очертаніи и внутреннемъ
строеніи нервной клѣтки, то ничего другого не остается, какъ признать
это за выраженіе различнаго назначенія ихъ.
Въ пользу этого говорить также р а с п о л о ж е н i е к л ѣ т о к ъ в ъ
к о р ѣ. Почти повсюду находимъ мы большія или меньшія массы однородныхъ элементовъ коры, собранныхъ въ обособленныя группы и слои ;
рѣже клѣтки различнаго строенія перемѣшиваются другъ съ другомъ. Въ
ряду животныхъ строеніе корковыхъ клѣтокъ, равно какъ и ихъ расположеніе, представляетъ наибольшi я различія. Въ то время какъ нѣ которыя клѣточныя формы, наgримѣръ болынія образованія моторныхъ
wентровъ, вcтрѣчаются уже у низшихъ позвоночныхъ, хотя правда
не въ корѣ мозга, малs я клѣтки второго слоя появляются лишь у обезьянъ и рѣзче всего выступаютъ у человѣка. Тутъ онѣ составляютъ мощ­
ный слой, котораго нѣтъ и слѣда у ксроликовъ. Но и большія пирамидальныя клѣтки обнаруживаютъ у человѣка своеобразное строеніе ;
онѣ въ общемъ меньше размѣрами, чѣмъ тѣ же клѣтки, напримѣръ,
у кроликовъ. Едва ли можно сомнѣ ваться, что эти, правда, еще мало
выясненныя различія находятся въ извѣстномъ отношеніи къ разнымъ
сторонамъ душевной жизни.
Наконецъ, N is s l 1 ) указал ъ на то, что различные роды клѣтокъ
могутъ р а з л и ч н о р е а г и р о в а т ь на дѣ йствіе ядовъ. Въ то время
какъ алкоголь, напримѣ ръ, въ рѣзкой формѣ обнаруживаетъ вредное
вліяніе на большинство элементовъ коры, онъ оставляеть почти не трону­
тыми большія клѣтки аммоніева рога ; свинецъ поражаетъ также большую частъ корковыхъ клѣтокъ , тогда какъ спинальные гангліи лишь
въ ничтожной степени. И у человѣка можно доказать, что общiя болѣзнетворныя причины (инфекція, лихорадка) поражаютъ различные
элементы коры въ различной степени. Всѣ эти данныя одинаково указывають на то, что разница въ строенiи нервныхъ клѣтокъ имѣетъ
болѣ е глубокое значеніе, и что основаніемъ ея служатъ различныя
отправленія этихъ клѣтокъ.
Особенно подтверждаетъ это положеніе тотъ фактъ, что груп­
пировка клѣточныхъ слоевъ въ мозговой корѣ обнаруживаетъ извѣстную
общую закономѣ рностъ. Согласно изслѣдованіямъ B r o d m a n n ’a, въ
ряду млекоцитающихъ можно прослѣдить дѣленіе мозговой коры на
шесть слоевъ, изъ которыхъ одни в с т р ѣ ч а ю т с я п о в с ю д у , хотя и
въ разной мѣрѣ, другіе же исчезаютъ или дѣлятся вдвигающимся
промежуточнымъ слоемъ. Если бы этотъ общiй планъ распредѣ ленія
корковыхъ слоевъ былъ доказанъ, это могло бы указывать на то, что
функціи нервныхъ клѣтокъ различнаго строенія находятся въ опре­
дѣленной и болѣе тѣсной связи, пожалуй даже сливаются въ одно цѣлое.
1) N i s s l, Allgem . Zeitschr. f. Psychiatrie, LIV, 1.
Такъ, можно было бы думать о постоянномъ сочетанiи ощущеній съ
чувствованiями и волевыми побужденіями, какъ это бывае тъ въ простѣйшемъ душевномъ процессѣ - инстинктѣ. Взаимная связь разнородныхъ корковыхъ слоевъ могла бы служить также образованно болѣ е
общихъ представленій, эмоцій и стремленій изъ сліянія отдѣльныхъ
чувственныхъ переживаній.
До сихъ поръ взглядъ, признающiй всю толщу мозговой коры
за единый органъ , является исходньшъ пунктомъ для всѣхъ почти
попытокъ провести границы между участками различнаго назначенiя.
Послѣ того какъ G a l l предпринялъ первое «ландкартообразное» дѣленіе мозговой поверхности, распредѣленіе центровъ участками много разъ
подтверждалось работами H i t z i g ’a и необозримымъ почти рядомъ
примыкавшихъ къ нему изслѣдованій, между гѣ мъ совершенно различ­
ное строеніе отдѣльныхъ мозговыхъ слоевъ оставлялось безъ достаточ­
наго вниманія. Послѣднее воззрѣніе, однако, повидимому, подтверждает­
ся указаннымъ еще М е у п е г t'омъ и въ послѣднее время точно
установленнымъ фактомъ, что въ мозговой корѣ человѣка можно
различить большое число участковъ 1), которые характеризуются различнымъ послойнымъ строеніемъ и въ нѣкоторыхъ мѣстахъ имѣ.ютъ
рѣзкія почти линейныя границы. При этомъ надо отмѣтитъ, что эти
участки по своему положенію лищь приблизительно соотвѣтствуютъ
бороздамъ и извилинамъ на поверхности мозга. У животныхъ разнаго
вида они могутъ въ значительной степени смѣщаться - р ѣшительное
доказательство ненадежности заключеній, будто по степени развитія
нѣкоторыхъ извилинъ можно судить о способности къ опредѣленнымъ
душевнымъ отправленіямъ. Тѣмъ не менѣе нѣкоторые участки коры
съ характернымъ тончайшимъ строеніемъ и въ настоящее уже время
могутъ быть поставлены въ несомнѣнную связь съ спеціальными функціями. Сюда принадлежать главнымъ образомъ обѣ рѣзко отличающiяся
центральныя извилины ; изъ нихъ передняя съ ея гигантскими пирами­
дальными клѣтками (B e t z ’a) служить мѣстомъ возникновенія произвольныхъ движеній, а задняя болѣе узкая, съ широкимъ внутреннимъ
зернистымъ слоемъ, вѣроятно связана съ ощущеніями отъ мышцъ и
сочлененій. Далѣе идетъ область fissurae calcarinae, которая, какъ и
вышеупомянутыя, можетъ быть прослѣжена во всемъ ряду млекопитающихъ, и слѵжитъ окончаніемъ корковыхъ путей зрительнаго нерва.
Если соотвѣтственно этому мы въ правѣ предполагать, что съ
мѣстными различіями въ строеніи коры связаны различныя функціи
и въ тѣхъ участкахъ, назначеніе которыхъ намъ совершенно еще неизвѣстно, то все же остается открытымъ вопросъ, является ли носителемъ этихъ отличiй весь поперечникъ коры даннаго участка, или
же таковымъ нужно считать тотъ опредѣленный корковый слой, появленіемъ, исчезновеніемъ или наконецъ раздѣленіемъ котораго и от­
личается строеніе даннаго участка отъ сосѣднихъ частей. Въ пользу
такого послойнаго дѣленія коры могло бы говорить несомнѣнное родство
разсѣянныхъ въ нижнихъ слояхъ моторной зоны гигантскихъ пирами1) B r o d m a n n, Journ. f. Psychol, u. Neurol., II, 79, 132; IV, 177; VI,
108; 275; X, 231; V o g t, ebenda II, 160; R a m o n у C a j a l , Studien über die
Himrinde des Menschen, deutsch von В г e s l e r. 1900- 1 906; C a m p b e ll C l a r k ,
Histological studies on the localisation of cerebral functions. 1905.
далыныхъ к лѣтокъ съ большими двигательными клетками переднихъ
роговъ спинного мозга, или же сильное развитiе зернистаго слоя въ
тѣхъ областяхъ коры, которыя мы считаемъ мѣстомъ окончанія чувствующихъ нервовъ. Далѣ е надо отмѣ тить, что обособленность различ­
ныхъ областей коры иногда касается только отдѣльныхъ слоевъ, тогда
какъ другіе не претерпѣваютъ цикакихъ превращенiй или же измѣня­
ются очень постепенно. Наконецъ, на поперечномъ разрѣзѣ корковые
слои почти повсюду отделяются другъ отъ друга гораздо рѣзче, чѣмъ
сосѣ дніе участки коры. Поэтому, если мы послѣднимъ нриписываемъ
различныя функціи, то едва ли можно отрицать особое назначеніе столь
сильно различающихся между собою рядовъ клѣтокъ, изъ которыхъ
состоятъ расположенные другъ надъ другомъ корковые слои. Возможно,
что они, подобно звукамъ музыкальной пьесы, функціонируютъ всегда
совместно. Именно это все явственнее выступающее разнообразіе въ
строеніи отдѣльныхъ участковъ коры, то появленіе, то исчезновеніе
отдѣльныхъ клѣточныхъ формъ и слоевъ, мнѣ кажется, и говоритъ
за известную самостоятельность послѣднихъ. Исходя отсюда, мы мо­
жемъ представить мозговую кору въ видѣ множества расположенныхъ
рядомъ и другъ надъ другомъ черепицеобразныхъ органовъ, которые
имѣютъ различное протяженіе и форму и состоятъ изъ разнаг о рода
клѣтокъ . Нѣкоторыя изслѣдованія надъ задержкой развитiя говорять
за то, что даже внутри одного и того же слоя могутъ рядомъ находиться
клѣтки различнаго назначенія.
Единственная теорія локализаціи, основанная на послойномъ строеніи мозговой коры, принадлежит ь W e r n i c k e , который сознаніе тѣ ­
лесности помещаешь въ пограничномъ съ бѣлымъ веществомъ слоѣ, а
предполагаемое имъ распространеніе паралитическаго процесса съ наружныхъ слоевъ къ внутреннимъ ставить въ связь съ послѣдовательно
возникающими разстройствами сознанія личности, внѣшняго міра и те­
лесности. Онъ подробно останавливается на предположенiи, что «по­
добно образованію геологическихъ пластовъ новѣйшей формаціи, про­
исходитъ послойное отложенi е и представленій» и что поэтому сознаніе
личности, «какъ наиболее позднее образованіе», локализуется въ наибо­
лѣ е поверхностныхъ слояхъ мозговой коры ; далѣе онъ, однако, отвер­
гает ь эту мысль и только потому, что недавно пріобрѣтенные образы
воспоминанія могутъ быть разрушены какимъ-либо очаговымъ процессомъ отдѣльными группами, что въ такомъ случаѣ указывало бы на обо­
собленное разрушеніе одного слоя безъ поврежденія смежныхъ съ нимъ.
Каждая изъ трехъ указанныхъ категорій сознанія состоишь изъ такого
разнообразія психическихъ элементовъ, что имъ никоимъ образомъ
не можетъ соотвѣтствовать деленіе мозговой коры на слои; да и зна­
чительныя местныя различія въ строеніи коры очень определенно го­
ворятъ противъ такого простого взгляда.
Для болѣе глубокаго изученія местныхъ различій въ строеніи
коры, распределеніе нервныхъ волоконъ, иначе «міэлоархитектоника»
ея, имеешь гораздо меньшее значеніе, чѣмъ расположеніе клетокъ «цитоархитектоника» коры, хотя присутствіе то более тонкихъ, то более
толстыхъ волоконъ, ихъ группировка и направленіе указываютъ , повиди­
мому, на определенныя отношенія ихъ къ корковымъ слоямъ. Более
точные результаты давали до сихъ поръ не столько чисто анатомическiя
изслѣдованія, сколько наблюденiя надъ вторичнымъ перерожденіемъ
волоконъ и клѣтокъ послѣ удаленія или разобщенія нервной ткани.
Этому методу, впервые примѣненному въ широкомъ масштабѣ къ изслѣдованію строенія мозга G u d d en 'о м ъ , мы обязаны первыми точными
указаніями на тѣсную связь между опредѣленными путями, напримѣръ
пирамидами, и ограниченными участками мозговой коры. Дальнѣйшему
примѣненію его для выясненія тончайшаго етроенiя коры до извѣстной
степени мѣшаетъ, во-первыхъ, то обстоятельство, что невозможно вполнѣ
и въ то же время изолированно разрушить отдѣльный органъ, а, вовторыхъ, то, что вторичное перерожденiе соотвѣ тствующей области
наступает ь, повидимому, только тогда, когда существуютъ строго одностороннія взаимоотношенія, что можно встрѣтить развѣ только въ об­
ласти непосредственной связи между corona radiata и корой. Тѣмъ не
менѣе N i s s l ’ю удалось на молодыхъ кроликахъ доказать, что при
изолированіи участка коры отъ всѣхъ связанныхъ съ нимъ нервныхъ
элементовъ особенно сильный ущербъ въ дальнѣйшемъ развитiи претерпѣваютъ два нижнихъ слоя ея.
Къ составленію богато расчлененной карты мозговой коры F l е с hs i g 1) пришелъ путемъ эмбріологическихъ изслѣдованій надъ развитіемъ міэлиновой оболочки въ мозгу. Его методъ опирается прежде
всего на то наблюденiе, что осевые цилиндры въ различныхъ отдѣлахъ
сoronae radiatae и коры получаютъ міэлиновую оболочку въ весьма
различное время. F l e c h s i g полагаетъ, что это различіе находится въ
тѣснѣйшей связи съ функціями системы волоконъ, что нервные пучки
одного назначенія получаютъ міэдиновую оболочку въ одно время и
наоборотъ. Такъ какъ далѣе онъ пришелъ къ тому убѣжденію, что
лишь опредѣ ленные участки мозговой коры с оотвѣтствуютъ нервнымъ
пучкамъ coronae radiatae, въ остальные же вступаютъ ассоціативныя
волокна къ другимъ корковымъ облас тямъ, то онъ и заключилъ отсюда,
что кора может ь быть разбита на участки, принадлежащіе coronae
radiatae (Stabkranzfelder ) и ассоціаиивнымъ путямъ (Binnenfelder).
Къ первымъ принадлежат ь главнымъ образомъ «чувственные центры»,
служащiе связующимъ звеномъ съ внѣшнимъ міромъ, затѣмъ яоторная
зона центральныхъ извилинъ ; ко вторымъ - " ассоціативные центры».
Послѣ дніе занимаютъ лобный полюсъ большого мозга вмѣстѣ съ по­
граничными частями, прежде всего второй и третьей лобной извилиной,
затѣмъ темянную область, заходя и на срединную поверхность, боль­
шую часть височной доли, нижнюю поверхность и небольшіе учас тки
верхней поверхности затылочной доли. По мнѣнію F l e c h s i g’a, это
и суть тѣ органы, въ которыхъ сосредоточена вся высшая духовная
дѣятельностъ и прежде всего ассоціативная работа.
Противъ такихъ утвержденiй, получившихъ широкое распространенiе, выступилъ цѣлый рядъ видныхъ изслѣдователей - H i t z i g,
S a c h s , v. M o n a k o w, D e j e r i n e , N i s s l , V o g t , S i e m e r l i n g
и другіе. Прежде всего они указали на то, что въ общемъ далеко еще
не установлена опредѣленная зависимость между наличностью міэлина и
функціями. Такъ, отложеніе міэлина наступаетъ и въ ненормальныхъ
F
1) l e c h s i g , Gehirn und Seele, 2 Aufl. 1896; Neurolog. Centralbl., XVII,
977; XIX, 828; Berichte der Sachsischen Akademie der Wissenschaften, 1904.
образованіяхъ, гдѣ исключается всякая возможность какихъ-либо отправленій; B r o d m a n n далѣе нашелъ большія неправильности во времени
созрѣванія клѣтокъ и отложенія мiэлина въ принадлежащихъ имъ
волокнахъ. Возражали также противъ того, что отложеніе міэлина всегда
возникаетъ въ строго обособленныхъ системахъ волоконъ ; указывалось,
что процессъ этотъ постепенно и равномѣ рно захватываетъ все болѣе
отдаленныя области и съ одного мѣста переходитъ на сосѣ дніе участки.
Наконецъ, неоднократно утверждали, что распредѣленіе лучей coronae
radiatae въ мозговой корѣ не подтверждаетъ вовсе указанныхъ F l е с hs i g'омъ различій. Вмѣстѣ съ этимъ становилось непрочнымъ и подраздѣленіе коры на участки, которыхъ F l e c h s i g насчитывалъ сна­
чала 9, потомъ 40, а затѣмъ 36. Нѣтъ надобности, однако, долѣе
останавливаться на томъ, что результаты наблюденій надъ отложеніемъ
мiэлина, совпадая въ нѣ которыхъ отношеніяхъ съ данными другихъ
методовъ изслѣдованiя, въ предѣлахъ обычныхъ для опытовъ ошибокъ
все же сохраняютъ свою цѣну.
Чтобы выяснить функцiональное значеніе мѣстныхъ различій въ
строеніи коры, мы имѣемъ въ общемъ два пути: мы можемъ изучать
явленія, сопровождающiя раздраженіе или разрушеніе отдѣльныхъ об­
ластей, пользуясь или активнымъ вмѣшательствомъ при вивисекціяхъ,
или наблюденіемъ болѣ зненныхъ процессовъ у постели больного. От­
крытiе F r i t s c h 'a и H i t z i g ’a, которымъ въ 1870 г. впервые уда­
лось вызвать движеніе электрическимъ раздраженіемъ коры собаки,
дало сильнѣйшій толчекъ изслѣ дованію взаимоотношеній между строеніемъ коры и ея функціями. Значеніе положенія «центровъ» для многихъ
простыхъ движеній и въ настоящее еще время составляет ь наиболѣ е
достовѣрное пріобрѣтеніе наше въ этой темной области. Особенно важнымъ въ этомъ отношеніи было то, что клиника доставила намъ много
такихъ с лу чаевъ, въ которыхъ явленія раздраженія, особенно судо­
роги, обусловливались мѣстнымъ заболѣваніемъ или поврежденіемъ мозга
вблизи упомянутыхъ центровъ, а вызванное необходимостью опера­
тивное вмѣшательство давало много разъ возможность отыскать и у
человѣ ка моторныя точки раздраженія. О явленіяхъ раздраженія въ
остаЛьныхъ корковыхъ органахъ мы знаемъ еще очень мало, хотя и
были уже сообщены случаи, гдѣ слуховыя галлюцинаціи находились,
опвидимому, въ связи съ заболѣваніемъ височной доли.
Гораздо болѣ е богатые результаты въ вопросѣ о локализаціи
психическихъ функцій были получены, благодаря явленіямъ выпаденія
отдѣ льныхъ функцій, хотя они и не могли опредѣлить съ безусловной
точностью мѣста пораженія. Опыты надъ животными показали, что
поврежденіемъ моторныхъ центровъ достигаются двигательныя раз­
стройства, главньшъ образомъ недостаточность и утрата стереогностическаг о чувства ; при одностороннемъ разрушеніи конца затылочной доли и
облас ти fissurae calcarinae было Доказано выпаденіе противоположныхъ
половинъ поля зрѣ нія ; пораженіе же первой височной извилины влекло
за собой полную или почти полную глухоту противоположнаго уха.
Въ виду большой трудности подобныхъ изысканій, показанія изслѣдователей въ отдѣ льныхъ случаяхъ сильно расходятся ; кромѣ того раз­
ные виды животныхъ обнаруживаютъ существенныя отличiя ; поэтому
данныя опытовъ надъ животными лишь съ величайшей осторожностью
можно переносить на, человѣка. Относительно локализаціи высшихъ
психическихъ процессовъ опыты надъ животными до сихъ поръ не дали
никакихъ почти положительныхъ результатовъ. Только G о l t z’омъ
сдѣлано наблюденіе, что поврежденіе переднихъ корковыхъ областей
у собаки обнаруживается, помимо другихъ разстройствъ, въ рѣзкой
раздражительности и безцѣльномъ двигательномъ безпокойствѣ, а удаленіе затылочныхъ долей, наоборотъ, ведетъ къ вялости и тупости даже
у злыхъ до того животныхъ.
Дальнѣйшихъ шаговъ въ этой области мы можемъ ожидать лишь
отъ наблюденій надъ человѣ комъ не потому только, что его богаче
развитая душевная жизнь даетъ возможность производить болѣе тонкія
изслѣдованія, но также и главнымъ образомъ потому, что здѣсь мы
располагаемъ несравненно болѣе вѣрнымъ вспомогательнымъ средствомъ - в нутреннимъ воспріятіемъ. Заболѣваніямъ мозговой коры у че­
ловѣ ка мы обязаны нашими важнѣйшими свѣдѣніями относительно
мѣстнаго отграниченія психическихъ органовъ ; добыты они прежде всего
благодаря изслѣдованіямъ въ области р азстройствъ рѣчи. Два основныхъ факта, на которыхъ покоятся чрезвычайно сложныя современныя
теоріи рѣчевыхъ разстройствъ, заключаются во-первыхъ въ томъ сдѣланномъ главнымъ образомъ Вr о с а открытiи, что разрушеніе ножки
третьей лѣвой лобной извилины обусловливает ь невозможность воспро­
изводить рѣчевые звуки безъ паралича нужныхъ для этого мышцъ,
т.-е. моторную афазію, а во-вторыхъ, какъ показалъ W e r n i c k e ,
въ томъ, что разрушеніе задней части первой лѣвой височной извилины
влечетъ за собою непониманіе словъ безъ глухоты. Отсюда слѣдуетъ, что
чисто чувственное воспріятiе рѣчевыхъ звуковъ должно быть отнесено въ
иную область коры, чѣмъ «пониманіе» ихъ, и что слѣдовательно для
послѣ дняго требуется совмѣ стная работа другихъ корковыхъ областей.
Дѣйствительно, психологическія наблюденія показывают ь, что къ
процессу возникновенія чувственныхъ впечатлѣній въ тѣхъ случаяхъ ,
когда намъ нужно ихъ понять, всегда присоединяется новый процессъ,
включающій ихъ въ цѣпь ранѣе пріобрѣтенныхъ образовъ воспоминанія
и общихъ представленій. Лишь этотъ процессъ Дѣлаетъ возможнымъ
дальнѣйшую психическую переработку новыхъ впечатлѣній. При «словесной глухотѣ» слышанное остается пустымъ звукомъ, словно рѣчь
на незнакомомъ языкѣ ; въ сознаніи не пробуждается ни письменный
образъ слова, ни соотвѣ тствующее ему внутреннее рѣчевое движеніе,
ни, наконецъ, связанное съ нимъ реальное представленіе со всѣми со­
ставными частями и ассоціаціями. Отсюда вытекаетъ, что чувственное
раздраженіе изъ мѣ стъ корковыхъ окончаній чувственнаго пути должно
распространиться на другія, сосѣднія или отдаленныя, области, чтобы
вызвать тамъ путемъ своего рода созвучiя тѣ процессы, которые об­
условливают ь связываніе представленій съ прежде пріобрѣтеннымъ запасомъ душевнаго опыта. Согласно общепринятому взгляду, этой передачѣ возбужденія можетъ помѣшатъ или разрушеніе указанныхъ
корковыхъ областей, или ихъ изолированіе отъ мѣстъ окончанія чув­
ственныхъ путей. Наконецъ можетъ оставаться ограниченное, чисто
звуковое пониманіе впечатлѣній, въ то время какъ усвоеніе смысла
и сочетаніе съ представленiями другихъ чувственныхъ областей и воле­
выми актами оказываются невозможными.
При словесной глухотѣ дѣло идетъ прежде всего о выключеніи
ранѣе пріобрѣтенныхъ звуковыхъ образовъ словъ вмѣстѣ со связан­
ными съ ними рѣчевыми и реальными дредставленіями. Мы имѣемъ
здѣсъ, конечно, единичный только случай, значеніе котораго для психiатріи заключается въ томъ, что онъ позволяетъ дѣлать обобщающіе
выводы относительно всего процесса воспрiятiя. Надо думать, не только
рѣчевые звуки, но и всѣ другія слуховыя впечатлѣнія, даже вообще всѣ
чувственныя раздраженія должны выходить за предѣлы непосредственныхъ окончанiй чувственныхъ путей для того, чтобы можно было распо­
знать ихъ характеръ. Рядомъ съ словесной глухотой стоитъ разстройство
болѣе общаго характера - д ушевная глухота, неспособность понимать
слуховыя впечатлѣнія вслѣдствіе двусторонняго заболѣванія височныхъ
долей. Далѣе, мы знаемъ еще душевную слѣпоту при двустороннемъ
пораженіи затылочныхъ долей, характеризующуюся неспособностью
узнавать видимые предметы. Подчиненную форму душевной слѣпоты
составляетъ алексія, неспособность къ чтенію, зависящая отъ лѣвосторонняг о заболѣванія затылочной доли. Случаются ли и въ какой
степени подобныя же разстройства и въ области низшихъ чувствъ,
трудно опредѣлитъ, въ виду ограниченнаго значенія ихъ при образованіи
представленiй.
Характерной чертой всѣхъ вышеупомянутыхъ разстройствъ, которыя мы вмѣстѣ съ L і е p m а п п’омъ можетъ объединить подъ
общимъ именемъ « а г н о з і и " 1), является утрата для чувственныхъ впечатлѣній болѣе или менѣе широкаго душевнаго резонанса. При этомъ,
однако, отдѣльные случаи бываютъ также различны. При словесной
глухотѣ и письменной слѣпотѣ ближайшей задачей процесса узнаванія
является присоединеніе даннаго впечатлѣнія къ опредѣленной группѣ
хорошо заученныхъ слуховыхъ или зрительныхъ представленій, кото­
рыя стоятъ въ наиболѣе тѣсной связи съ выразительными движеніями
рѣчи и письма. Послѣднее обстоятельство устанавливаетъ извѣстную
зависимость между положеніемъ тѣхъ корковыхъ областей, въ которыхъ
возникаютъ указанныя выше представленія, и предпочтитель нымъ употребленіемъ нами правой руки. Съ юныхъ лѣтъ пріобрѣтающее большій
навыкъ въ произвольныхъ движеніяхъ лѣвое полушаріе, которому при­
надлежить къ тому же исключительное завѣдываніе письмомъ, является
вмѣстѣ съ тѣмъ единственнымъ или, по крайней мѣрѣ, преимущественнымъ мѣстомъ образованiя всѣхъ тѣхъ представленій, которыя связаны
съ рѣчевыми формами выраженія. Здѣсъ, повидимому, образуются нриспособленiя, которыя безъ учас тiя высшей психической дѣятельности
позволяютъ всплывать въ сознанiи вслѣдъ за внѣшнимъ впечатлѣніемъ
(звукомъ рѣ чи или письменнымъ знакомъ) соотвѣтствующимъ образамъ
воспоминанія и возникать рѣчевымъ и письменнымъ движеніямъ. Когда
же этотъ процессъ почему-либо выпадаетъ, рѣчь превращается въ неопредѣленный шѵмъ, а письменные знаки въ безсмысленныя начертанія.
Но и въ другомъ случаѣ, когда, мы звуки и изображеніе словъ правильно
узнаемъ , какъ таковые, можетъ отсутствовать у насъ пониманіе вну­
тренняг о содержанія ихъ ; мы можемъ «механически» повторять чужія
слова и читать безъ того, чтобы смыслъ сказаннаго и прочитаннаго
1) L i e p m a n n , Centralbl. f. Nervenheilk. 1908, 609.
доходил ъ до сознанія. Когда, же получаемыя впечатлѣнія достигаютъ
сознанiя, то не тольк<Г намъ приходится фиксировать на нихъ свое
вниманіе, но съ ними должны еще сочетаться реальныя представленія,
чувственнымъ образомъ роторыхъ являются рѣчевыя формы выраженiя.
Такимъ образомъ, на ряду съ сенсорной агнозіей, неспособностью
воспринимать впечатлѣнія въ ихъ чувственной окраскѣ, мы должны
отличать еще другую форму, кото рую, по предложенію L i e p m a n n’a,
мы можемъ назвать «цдеаторной» агнозіей. Къ этой формѣ принадлежать
душевная слѣпота и душевная глухота въ ;болѣе широкомъ смыслѣ.
Расчлененіе агнозіи на сенсорную и идеато рную указьшаетъ границы
нашему етремленію связать разстройства съ опредѣленными участками
коры. Можно допустить, что существуетъ цѣлый рядъ простыхъ и
привычныхъ для насъ процессовъ узнаванія, которые протекаютъ почти
или совсѣмъ независимо отъ нашего вниманія ; здѣсь можно указать,
съ одной стороны, на тѣ воспріятiя, кото рыя находятся въ той или
другой связи съ двигат ельными проявленіями, какъ рѣчевыя, музыкальныя звуки и ихъ чувственные образы, съ другой - на впечатлѣнія
рѣзкой эМоціональной окраски. Во всѣхъ этихъ случаяхъ узнаванiе,
повидимому, связано съ участками коры, расположенными по сосѣдству
съ мѣстомъ окончанія чувственныхъ путей ; возможно, что это оди­
наково относится ко всей вообще области чувственнаго познаванія.
Тѣсной связи съ выразительными движеніями благопріятствуетъ еще
локализація этихъ процеосовъ въ корѣ одного то лько полушарія. Напротивъ, процессъ идеаторнаго познаванія врядъ ли можно себѣ пред­
ставитъ ограниченнымъ узко мѣстными рамками. Онъ обнимаетъ столь
различныя стороны психической дѣятедьности, что въ основѣ его намъ
приходится предполагать процессы, совершающiеся на большомъ протяженіи мозговой коры. И дѣйствительно, идеаторныя формы агнозіи
мы встрѣчаемъ не при ограниченныхъ, а широко распространенныхъ
по поверхности мозга заболѣваніяхъ.
Тѣ же соображенія можно приложить и къ фактамъ моторной
афазiи. Неспособность воспроизводить рѣчевые звуки и изображать
письменные знаки есть лишь особая форма болѣе общаго раз стройства а п р а к с i и, сущность котораго лучше всего выяснена работами L i e p m a n n ’а. Согласно его указаніямъ слѣдуетъ прежде всего различать
идеаторную и моторную апраксію. Всякому волевому акту предше­
ствуете представленiе конечной цѣли, а также всѣхъ отдѣльныхъ дѣйствій, которыя должны совершиться для достиженія этой цѣли. Каждое
изъ этихъ дѣйствій, располагающихся въ любое число другъ за другомъ слѣдующихъ звеньевъ, въ свою очередь предполагаетъ постоян­
ное взаимодѣйствіе между воспріятiемъ и движеніемъ, поскольку этому
движенію приходится въ каждый данный моменте приспособляться къ
достигнутымъ уже результатамъ, исправлять ошибки, устранять препятствiя, избирать и отвергать новые пути. Сумма представленій частичныхъ цѣлей, которыми опредѣляется планомѣрный волевой актъ ,
образуете, по выраженію L i e p m a n n ’a, «двигательную формулу». Дви­
гательная формула можетъ быть съ самаго начала ложной или несовершенной, съ другой стороны, могутъ и при выполненіи ея произойти
пропуски, добавленія и смѣщенія, такъ что предполагавшееся дѣйствіе либо совсѣмъ не удается, либо удается въ искаженной, нечистой
иди въ сторону уклонившейся формѣ. Во всѣхъ этихъ случаяхъ мы
имѣемъ дѣло съ идеаторной алраксіей, которой соотвѣтствуютъ до нѣкоторой степени парафазическія и параграфическія разстройства. По­
добно идеаторной агнозіи, и идеаторную форму апраксіи нельзя свя­
зывать съ ограниченнымъ пораженіемъ коры. Такъ какъ, однако, въ
извращеніи двигательной формулы извѣстную роль зачастую играютъ
и агностическія разстройства, болѣе легкія или болѣе тяжелыя, а
главныя чувственныя области надо полагать въ заднихъ частяхъ мозга,
то идеаторная апраксія скорѣе всего указываетъ на заболѣваніе этихъ
именно областей воры. Она является всегда общимъ разстройствомъ,
и потому анатомической основой ея мы можемъ предполагать разлитое
заболѣваніе мозговой коры.
Когда нарушено не построеніе двигательной формулы, а обращеніе ея въ дѣйствіе, то получается моторная апраксія. Повидимому,
это разстройство можетъ произойти вслѣдствіе того, что отдѣльные
волевые импульсы, возникающiе подъ вліяніемъ двигательной формулы,
выработанной совмѣстной дѣятельностью отдаленныхъ участковъ мозга,
достигаютъ не соотвѣтственныхъ корковыхъ центровъ движенія. Оча­
говые процессы, ко то рые изолируютъ эти послѣдніе на большемъ или
меньшемъ протяженіи отъ ихъ связей, обусловливаютъ моторныя апрактичес кія разстройства. При этомъ нѣкоторыя двигательныя сочетанія,
именно тѣ, которыя сдѣлались, благодаря продолжительному упражненію, самостоятельными, могутъ тѣмъ не менѣе осуществляться вполнѣ
правильно, конечно тл лько безъ сознательно поставленной цѣли. Мы
знаемъ , что даже электрическое раздраженіе двигательныхъ центровъ
коры вызываетъ сокращеніе не отдѣльныхъ мускуловъ, а совмѣстную
игру опредѣленныхъ мышечныхъ группъ. Далѣе, надо полагать, въ
корѣ подъ влiяніемъ упражненія создаются такого рода соотношенія,
что становится возможнымъ самостоятельное возникновеніе многихъ
сложныхъ движеній, регулируемыхъ ощущеніями, идущими от ь мышцъ
и сочлененiй, а можетъ быть и съ помощью другихъ простыхъ чувствен­
ныхъ впечаiтлѣній. Такія механически дѣйствующія приспособленія имѣются для рѣчи, письма и близкихъ имъ навыковъ ; они въ своемъ однообразіи прочнѣе связаны съ опредѣленными корковыми областями, чѣмъ
црочiя свободнѣѳ совершающіяся волевыя движенія, и потому гораздо
легче могутъ быть разрушены ограниченнымъ очаговымъ процесс омъ.
Невозможность перевести двигательную формулу въ фактическое
дѣйствіе иногда ограничивается лишь однимъ какимъ-нибудь членомъ
или одной половиной тѣла, такъ какъ сами центры различныхъ двигательныхъ группъ имѣютъ строго опредѣленное мѣстоположеніе. Мо­
торная афазія и аграфія обычно получаются при лѣвостороннемъ очаговомъ пораженіи мозга, такъ какъ разложеніе движеній рѣчи и письма
въ цѣпь слѣдующихъ другъ за другомъ звеньевъ совершается въ лѣвомъ полушаріи, повидимому въ тѣхъ частяхъ лобныхъ извилинъ, ко­
торыя лежать по сосѣдству съ центрами заинтересованныхъ мышечныхъ
группъ. L i e p m a n n показалъ, что предпочитаніе правой руки даетъ
вообще лѣвому полушарію извѣстный перевѣсъ въ воспроизведеніи и
управленіи привычныхъ произвольныхъ дѣйствій. Здѣсь именно чаще
всего развиваются тѣ приспособленія, которыя позволяютъ цѣлому
ряду обыденныхъ движеній протекать автономно подобно тому, какъ
это наблюдается при рѣчи и письмѣ. Когда связь этихъ механически
развитыхъ путемъ упражненія корковыхъ областей съ правымъ полушаріемъ прерывается велѣдствіе разрушенія соотвѣтственныхъ волоконъ corporis callosi, то вмѣстѣ съ тѣмъ отпадаетъ весь запасъ привычнаго опыта, сосредоточенный въ особыхъ приспособленіяхъ лѣвой
стороны, и движенія лѣвыхъ конечностей становятся до извѣстной
степени апрактическими.
Обобщенія, сдѣланныя изъ ученія объ афазіяхъ въ самомъ ншрокомъ смыслѣ этого понятiя, уже a priori надо думать, окажутъ весьма
существенныя услуги и въ изученіи вообще явленій выпаденія у ду­
шевно-больныхъ. Агностическія разстройства въ рѣзко выраженной
формѣ встрѣчаются въ цѣломъ рядѣ психическихъ заболѣваній, не говоря
уже объ общирныхъ пораженіяхъ коры при прогрессивномъ параличѣ,
сифилисѣ мозга и артеріосклерозѣ. Особенно рѣзко бросается въ глаза
агяозія въ формѣ ошибокъ чтенія и неправильнаго пониманія при
delirium tremens, въ инфекціонныхъ и травматическихъ делиріяхъ и,
наконецъ, въ сумеречныхъ состояніяхъ, главнымъ образомъ, у эпилептиковъ ; подобныя же разстройства бываютъ иногда при делиріозныхъ
спутанныхъ состояніяхъ у маньякальныхъ больныхъ и страдающихъ
старческимъ слабоуміемъ. Съ другой стороны, мы встрѣчаемъ совершенно
особыя формы апраксіи и парапраксіи въ выразительныхъ движеніяхъ
и поведеніи кататониковъ. Чаще всего, вѣроятно, дѣло идетъ объ
идеаторныхъ разстройствахъ, о локализаціи которыхъ мы еще ничего
не знаемъ ; только при выше названныхъ болѣе грубыхъ заболѣваніяхъ
коры мы наталкиваемся иногда на агностическія и апрактическія явленія
узко мѣстнаго происхожденiя.
Крайне скудныя данныя для прикрѣпленія психическихъ процес­
совъ къ опредѣленному мѣсту коры мы получаемъ, къ сожалѣнію, и
отъ изученія разстройствъ въ области высшихъ психическихъ функцій
при ограниченныхъ заболѣванiяхъ мозга. Одно лишь, повидимому,
прочно установлено, что опухоли мозолистаго тѣла обычно сопровожда­
ются глубокимъ разстройствомъ интеллектуальной дѣятельности. Это
можетъ зависѣтъ отъ разрушенія богатой связи между полушаріями
или отъ одновременнаг о пораженія болѣе или менѣе значительныхъ
учаістковъ коры обѣихъ половинъ мозга. Весьма спорнымъ является
вопросъ о роли лобныхъ долей въ высшей психической жизни. Въ пользу
такой связи говоритъ то обстоятельство, что у человѣка лобныя доли
особенно сильно развиты, и что иначе для нихъ, повидимому, не остается
никакой другой функціи, которая бы могла объяснить такое мощное
развитi е ихъ. Менѣе достовѣрнымъ кажется утвержденіе, что разрушеніе лобныхъ долей болѣе всего обусловливаетъ интеллектуальныя
разстройствf 1). Само собою разумѣется, подобное положеніе очень
трудно доказать, такъ какъ цѣнными въ этомъ отношеніи могутъ быть
лишь строго ограниченныя поврежденія, не обнаруживающія общаго
дѣйствія и возникающія у совершенно здороваг о до того человѣка.
Далѣе, какъ указалъ B r u n s , надо имѣть въ виду, что опухоли лоб1) B r u n s , Die Geschwülste des Nervensystems. 1897; O p p e n h e i m , Die
Geschwülste des Gehirns, 2. Aufl. 1902; S c h u s t e r , Psychische Stj rungen bei
Hirntumoren. 1902.
ныхъ долей могутъ, не приводя къ летальному исходу, пріобрѣтать
очень большіе размѣры и уже по одному этому, при случаѣ, вызывать
болѣе или менѣ е рѣзкiя явленія выпаденія психическихъ функцій. Однако
былъ даже указанъ, главнымъ образомъ O p p e n h e i t ’омъ, особый
симптомокомплексъ «страсть къ остротамъ» (W it zelsucht ), который
будто бы съ поразительной силой и частотой появляется при опухоляхъ
въ лобныхъ доляхъ, а въ одномъ случаѣ былъ даже устраненъ операщей. Тѣмъ не менѣе остается еще невыясненнымъ, насколько появленіе
страсти къ остротамъ дѣйствительно указывает ь на заболѣваніе лоб­
ныхъ долей. Въ цѣломъ рядѣ заболѣваній, которыя, безъ сомнѣнія,
охватываютъ весьма обширныя поверхности коры, особенно при старческомъ слабоуміи, при сифилитическихъ пораженіяхъ сосудовъ и кататоніи, мы наблюдаемъ разстройства, которыя клинически ничѣмъ не
отличаются отъ этого симптома. Само собою это не можетъ еще слу­
жить опроверженіемъ.
Въ виду значительныхъ успѣховъ, достигнутыхъ за послѣднее
дес ятилѣтiе въ изученіи строенія и функцій мозговой коры, нельзя,
несмотря на всю неопредѣленность нашихъ свѣдѣній относительно «мѣстонахожденія души», отрицать возможности того, что когда-нибудь
мы получимъ болѣе ясное иредставленіе о локализацiи корковыхъ заболѣваній, вызывающихъ душевныя разстройства. Пока, однако, препятствія являются непреодолимыми. Всякая попытка размѣстить по опредѣленнымъ участкамъ коры не только чувственныя впечатлѣнія и дви­
гательные импульсы, но и психическіе процессы - терпит ь неудачу
прежде всего вслѣдствіе неполноты нашихъ психологическихъ знаній.
Даже простѣйшія явленія сознанія при болѣе глубокомъ знализѣ ока­
зываются до такой степени сложными, что становится вполнѣ понятнымъ,
почему органъ нашей душевной жизни обладаешь такимъ запутаннымъ
строеніемъ. Прежде всего мы не знаемъ даже, какіе психическіе про­
цессы слѣдуетъ считать основными и неизмѣнными, и въ силу этого
связывать съ постоянствомъ строенія коры. Наши неустойчивыя психологическія понятiя суть расплывчатый результатъ внутренняго опыта,
и потому они врядъ ли болѣе пригодны, чѣмъ G a l l ’евскiя душевныя
способности, для выработки основныхъ положеній какого-либо ученія
о функціяхъ. Поэтому, прежде чѣмъ намъ удастся выяснить болѣе
тонкія взаимоотношенія между физическими и психическими процессами,
намъ безусловно нужно разложить психическія явленія на ихъ простѣйшія составныя части, имѣть действительную физіологію души, которую
намъ можетъ дать только психологическій экспериментъ надъ здоровымъ
и больнымъ человѣкомъ.
Можно надѣяться, что явленія выпаденія у душевно-больныхъ
въ значительной степени выяснят ь намъ, какое значеніе въ душевной
жизни имѣетъ разрушенiе опредѣленныхъ участковъ или отдѣльныхъ
элементовъ мозговой коры. До того, однако, придется разрѣ шить одинъ
вопросъ, къ изученію котораго въ настоящее время едва только уда­
лось приступить, именно, вопросъ о мѣстномъ распредѣ леніи болѣзненныхъ измѣненій въ корѣ мозга. При опредѣленіи границъ даже болѣе
грубыхъ очаговыхъ пораженiй обнаруживаются большія затрудненія
въ виду того, что болѣ е тонкія измененія широко распространяются
по сосѣ дству и появляются даже въ отдаленныхъ областяхъ мозга.
При сравнительно неясныхъ, доступныхъ лишь тончайшему изслѣдованію и притомъ широко распространенныхъ по поверхности
мозга измѣненiяхъ, лежащихъ въ основѣ психическихъ заболѣваній,
изученіе точныхъ границъ ихъ требуетъ большихъ знаній, терпѣнія и
нас тойчивости, тѣмъ болѣе, что оно должно имѣть въ виду участіе
отдѣльныхъ слоевъ. Вошь почему мы до сихъ поръ имѣемъ лишь о
паралитическихъ процессахъ, сравнительно легче обнаруживаемыхъ,
хоть нѣкоторыя указанія на ихъ распространеніе, правда, врядъ ли
особенно цѣнныя въ смыслѣ локализаціи психическихъ процессовъ.
Далѣе, значительная трудность для выясненія взаимной связи
между мѣстомъ пораженія и болѣзненными явленіями заключается въ
быстротечности многихъ явленій выпаДенія. Давно уже извѣстно, что
послѣ поврежденій мозговой коры даже оченъ рѣзкія разстройства,
могутъ удивительно быстро совсѣмъ исчезать или сглаживаться до ничтожныхъ слѣдовъ. Это наблюденіе, послужившее основаніемъ для
ученія о «функціональной недифференцированнос ти» ("funktionelle
I ndifferenz") мозговой коры, пытались объяснить тѣмъ, что въ такихъ
случаяхъ или происходит ь возрожденіе разрушенныхъ частей, или ихъ
функціи берутъ на себя сосѣднія, симметричныя, либо подчиненныя
имъ мозговыя области. Однако еще очень сомнительно, насколько та
или другая изъ этихъ возможностей осуществляется въ действитель­
ности. Напротивъ, надо указать, что при случаѣ можетъ бытъ найденъ
еще одинъ совсѣмъ иной путь, который въ противоположность «рести­
туцiи» можно назвать функцiональной «компенсаціей". E w a l d рядомъ
очець поучительныхъ опытовъ показалъ, что сглаживаніе двигательныхъ разстройствъ послѣ вырѣзки моторныхъ центровъ происходитъ
вовсе не путемъ дѣйствительнаго возстановленія потерянной функціи.
Повидимому способность управлять движеніями покоится на трехъ со­
вершенно независимыхъ другъ отъ друга вспомогательныхъ средствахъ,
каковыми являются ощущенiя со стороны лабиринта, сочлененій и глазъ.
Такимъ образомъ, разрѣшеніе этого вопроса можно искать въ трехъ
разныхъ направленіяхъ и въ трехъ разныхъ органахъ. Каждый изъ
нихъ можетъ заступить мѣсто другихъ, поскольку требуется достигнуть
тѣхъ же результатовъ, между тѣмъ какъ погибшая функція сама по
себѣ оказывается уже безвозвратно утраченной. Пока, такимъ обра­
зомъ, одинъ изъ имѣющихся путей остается нетронутымъ, разстройство
может ь стать снова незамѣтнымъ ; лишь въ томъ случаѣ, если и послѣдній изъ нихъ прерывается, оно выступаетъ внезапно въ полномъ объемѣ
съ тѣмъ, чтобы оставаться въ дальнѣйшемъ неизмѣннымъ. Получен­
ныя такимъ образомъ данныя, которыя съ большой опредѣленностью
говорять за тонкую локализацію мозговыхъ функцій, могутъ быть безъ
сомнѣнія распространены и на высшую психическую д ѣятельностъ. Мы
въ правѣ даже думать, что для выполненія болѣе сложныхъ задачъ
имѣются и болѣе разнообразныя вспомогательныя средства и пути.
Быть можетъ, здѣсь именно и нужно искать причину того, что ограни­
ченныя пораженія коры, безъ измѣненія давленія и косвеннаго вліянія,
даже въ случаяхъ обширнаго протяженія не обнаруживають замѣтныхъ дефектовъ въ психической деятельности. Только часто наблю­
даемое повышенiе утомляемости можно было бы пожалуй отнести на
счетъ суженія работоспособной области.
Рѣшенію этихъ вопросовъ при своеобразномъ строеніи и участковомъ распредѣленіи органовъ не могутъ послужить ни болѣзненныя, ни
искусственныя разрушенія коры. Невѣроятнымъ кажется, чтобы болѣзненный процессъ или экспериментальное вмѣшательство могло разру­
шить одинъ только органъ и при томъ во всемъ его объемѣ. Въ такомъ
случаѣ , однако, мы лишаемся какъ разъ тѣхъ методовъ , которымъ болѣе всего обязаны успѣхами въ локализаціи простѣйшихъ мозговыхъ
функцій. На мой взглядъ, помимо данныхъ сравнительной анатоміи
и физіологіи, у насъ остается единственно возможный путь разработки
вопроса о ловализаціи высшихъ психическихъ процессовъ, именно отравленіе. Изъ психологическаго опыта мы знаемъ, что нѣкоторые
яды дѣйствуютъ только на однѣ, строго опредѣленныя стороны пашей
психики, оставляя другiя нетронутыми; кромѣ того изслѣдованіе нерв­
ныхъ клѣтокъ у отравленныхъ животныхъ показало, что разнородные
элементы коры не въ одинаковой степени поддаются дѣйствію яда.
Повидимому, ядъ дѣйствуетъ избирательно, что соотвѣ тствовало бы
различному химическому составу клѣтокъ и специфическимъ функціямъ
ихъ. Такимъ путемъ мы можемъ надѣяться провести параллель между
уклоненiями въ теченіи психическихъ процессовъ и измѣненіями матеріаль ной основы ихъ.
Первыми клиническими данными, примыкающими къ опытамъ съ
отравленіемъ, могутъ служить душевныя разстройства, вызванныя
ядами. Возможно, напримѣръ, что въ основѣ явленій опьянѣнія лежатъ
измѣненія въ различныхъ областяхъ коры, которыя можно было бы
связать съ извѣстнымъ дѣйствіемъ алкоголя на психику. Далѣе, однако,
слѣдуетъ указать, что мы знаемъ цѣлый рядъ такихъ клиническихъ
формъ, въ которыхъ отдѣ льныя разстройства выступаютъ съ особенной
рѣзкостью. Къ опьянѣнію ближе всего стоитъ маніакальное возбужденіе.
Обоимъ состояніямъ свойственна большая свобода въ дѣйствіяхъ ; но
въ маніи отсутствуютъ признаки паралича, дающіе о себѣ знать при
опьянѣніи цониженіемъ мышечной силы, замедленіемъ движеній, появленіемъ атактическихъ разстройствъ ; къ этому присоединяются су­
щественныя различая и въ другихъ областяхъ психики. Поскольку
этимъ различіямъ соотвѣтствуютъ и разныя точки приложенія болѣзнетворнаго начала, дана принципіальная возможность, хотя, быть можетъ,
и не фактическая, найти причины ихъ и изъ сравненія клинически
и анатомически сходныхъ и различающихся чертъ сдѣлать выводъ от­
носительно мѣстоположенія того или другого разстройства. Путь этотъ,
впрочемъ , будетъ тогда только доступенъ, когда, кромѣ тщательнаго
психологическаго анализа отдѣльныхъ клиническихъ формъ, мы въ
гораздо большей мѣрѣ, чѣмъ теперь, будемъ знать также тончайшія
измѣненія въ корѣ и ихъ распространеніе. Если только вообще существуютъ для высшихъ психическихъ функцій такъ или иначе отграни­
ченные участки коры, то при разработкѣ этого вопроса окажутся наиболѣе плодотворными тѣ болѣзненныя формы, въ которыхъ отдѣльныя
разстройства; выступаютъ съ особенной рѣзкостью. Сюда относятся,
напримѣръ, пресбіофренія и Корсаковская болѣзнь съ далеко зашедшимъ разстройствомъ запоминанія, своеобразная группа больныхъ съ
рѣчевою спутанностью, формы простого галлюцинаторнаго слабоумія,
кататонія съ рѣзкими волевыми разстройствами и т. д. Имъ противо-
положны другiя заболѣванія, какъ лихорадочный делирій, прогрес­
сивный параличъ, сифилитическія и артеріосклеротическія заболѣванія
коры, въ которыхъ болѣзненныя явленія касаются разныхъ сторонъ
душевной жизни. Изъ различнаго положенія границъ анатомическихъ
измѣненій въ отдѣльныхъ болѣзненныхъ формахъ, быть можетъ, когданибудь удастся заключить о спеціальной локализаціи характерныхъ
клиническихъ разстройствъ.
Н о р в ны я б о л ѣ зн и . Нервныя болѣзни различиымъ образомъ
относятся къ душевнымъ разстройствамъ. Обычно, впрочемъ, о причин­
ной связи говорить не приходится, такъ какъ и тѣ и другія чаще
всего оказываются лишь внѣшнимъ проявленіемъ однихъ и тѣхъ же
болѣзненныхъ состояній, захватывающихъ различныя области нервной
системы. Такъ, при табетическомъ душевномъ разстройствѣ въ боль­
шинствѣ; случаевъ намъ приходится имѣть дѣло съ заболѣваніемъ,
первоначально возникшим'ъ въ спинномъ мозгу и затѣмъ распространив­
шимся на мозговую кору; въ нѣкоторыхъ случаяхъ, впрочемъ, табетическій склерозъ заднихъ столбовъ сочетается съ паралитическимъ
пораженіемъ головного мозга, зависящимъ отъ той же сифилитической
причины. Кромѣ того, при tabes'ѣ могутъ, повидимому, возникнуть и
другого рода заболѣванія, какъ простыя состоянія психической слабости,
такъ и острыя или хроническія галлюцинаторныя формы. Особенно
послѣднія своей клинической картиной очень напоминаютъ извѣстные
сифилитическiе психозы, такъ что невольно является мысль о связи
tabes'а съ сифилитическимъ заболѣваніемъ мозга. Къ сожалѣнію, до
сихъ поръ не удается анатомически подтвердить это предположеніе ;
впрочемъ A l z h e i m e r констатировалъ въ мозговой корѣ табетиковъ
измѣненія, которыя безусловно не носили паралитическаго характера.
Врядъ ли нужно говорить о томъ, что въ нѣкоторыхъ случаяхъ tabes
можетъ быть лишь случайнымъ спутникомъ не находящагося съ нимъ
ни въ какой связи душевнаго разстройства.
По существу такъ же надо понимать и полиневритическiй психозъ :
то же самое вредное вліяніе, которое вызвало заболѣваніе нервныхъ
с т в о л о в ъ , поражаетъ и мозговую кору.
Поэтому ничего не будетъ
удивительнаго, если мы случайно встрѣтимся съ однимъ только психическимъ разстройствомъ безъ пораженія нервовъ ; болѣзнетворная при­
чина, повидимому, можетъ повредить различные отдѣлы нервной системы
порознь и всѣ вмѣстѣ. Эта причина, безъ сомнѣнія, заключается въ
дѣйствіи ядовитаго начала. Чаще всего рѣчь идетъ объ алкоголѣ,
хотя еще и не рѣшено, вызываетъ ли онъ невритъ и сопровождающiй
его психозъ непосредственно, или же путемъ разстройства обмѣна вещесnвъ - За послѣднее предположеніе говоритъ то обстоятельство, что
полиневритическій психозъ обычно присоединяется къ delirium tremens.
Сходныя, хотя и болѣ е легкія, психическія разстройства нѣкоторые
наблюдали и при арсеникальномъ невритѣ . Туберкулезъ, повидимому,
благопріятствуетъ появленію полиневритическаго психоза. Кромѣ того
душевныя разстройства въ связи съ полиневритомъ иногда случаются
и послѣ различныхъ инфекціонныхъ заболѣваній, главнымъ образомъ
послѣ тифа и маляріи. Послѣ своеобразнаго полиневрита тропическихъ
странъ, бери-бери 1), который обычно протекаетъ безъ поврежденiя моз1) N i n a - R o d r i g u e s , Annales medico-psychologiques, 1906, I, 177.
говой коры, также описаны отдѣльные случаи психическаго разстройства, клиническая картина которыхъ близко напоминаетъ приведенныя выше формы. Характерными чертами психическаго разстройства
при полиневритѣ обыкновенно считаютъ поразительно сильное разстройство запоминанія съ большими пробѣлами воспоминанія и об­
манами памяти и, наконецъ, неполная ориентировка во времени,
мѣстѣ и окружающемъ. Такъ какъ совершенно такія же клиническія
картины вызываются безъ одновременнаго неврита не только указанными
выше причинами, но случаются и на с овершенно иной почвѣ : при
опухоляхъ и сифилисѣ Мозга, послѣ травмь головы, попытокъ къ повѣшенію и въ старческомъ возрастѣ, то очевидно вся эта группа явленій
не носить на себѣ печати клиническаго единства. При дiагностической
оцѣнкѣ разнообразныхъ болѣзненныхъ явленій, лежащихъ въ основѣ
столь сходныхъ между собою клиническихъ картинъ, я вленія неврита
могуть играть, конечно, лишь второстепенную роль.
Рѣзче очерченный характеръ можно приписать душевному разстройству при S у d е n h а m'овской хореѣ 1). Здѣсь тоже мы имѣемъ дѣло
съ инфекціонной причиной, болѣе или менѣе ясно дѣйствующей на
мозговую кору. Обычно, если не всегда, нужно при этомъ имѣть въ виду
возбудителя остраг о сочленовнаго ревматизма. W a r t m a n n’у и W е s tр h а l ’ю удалось даже сдѣлатъ разводку его изъ мозга одного хореатика.
Картина болѣзни характеризуется повышенной эмоціональной возбуди­
мостью, дѣтски-капризнымъ поведеніемъ, быстрой смѣной настроенія
и безсонницей; въ тяжелыхъ случаяхъ дѣло доходить до развитiя
спутанныхъ делиріозныхъ состояній возбужденія. Отсюда слѣдуетъ, ко­
нечно, выдѣлить, во-первыхъ, истерическую хорею психогеннаго ха­
рактера и, во-вторыхъ, являющуюся часто семейной болѣзнью
H u n t i n g t o n ’овс кую хорею, зависящую отъ разлитого хроническаго
заболѣванія центральной нервной системы и всегда ведущую къ болѣе
или менѣе выраженному слабоумію.
Подобно тому, какъ с удорожныя явленiя представляють здѣсь лишь
отдѣльный, особенно бросающiйся въ глаза симптомъ общаго заболѣванія
мозга, такъ и клиническое представленiе объ эпилепсіи заключаетъ въ себѣ
извѣстную сумму внѣшнихъ проявленій, изъ которыхъ судорожные при­
падки считаются наиболѣе характерными. Въ дѣйствительности мы
имѣемъ здѣсь дѣло съ цѣлымъ рядомъ различныхъ болѣзненныхъ процессовъ, которые сопровождаютъ болѣе или менѣе широко разлитыя
измѣненія мозговой коры и на ряду съ судорогами оставляютъ на всемъ
психическомъ обликѣ многочисленные, то болѣе грубые, то болѣе тонкіе, болѣзненные слѣды. Кромѣ главной большой группы, которую
мы называемъ «генуинной» эпилепсіей, слѣдуетъ вкратцѣ упомянуть
алкогольныя , артеріосклеротическія, сифилитическія и травматическія
формы ея. Представляют ь ли изъ себя столь часто наблюдаемыя при
этомъ разстройства обмѣна веществъ причину или только сопутствующiя
явлешя, пока остается еще совершенно неизвѣстнымъ. Психическими
признаками, кромѣ общихъ измѣненій характера, являются главнымъ
образомъ періодически наступающiя разстройства настроенія и сравни1) K ö p p e n, Ar ch. f. Psychiatrie, XX, 3; Z i n n, ebenda, XXVIII, 411;
B e r n s t e i n , Allgem. Zeitschr . f. Psychiatrie, LIII, 538.
тельно быстро протекающія помраченія сознанія съ преобладаніемъто боязливой, то раздражительной окраски.
При тетаніи F r a n k l -Н о с h w а r t ’омъ и F r . S c h u l z ’емъ
были описаны делиріозныя состоянія съ обманами чувствъ ; я также
неоднократно наблюдалъ подобныя состоянiя. Возможно, что и они,
аналогично хореическимъ разстройствамъ, зависятъ отъ отравленія предполагаемымъ тетаническимъ ядомъ, появленіе котораго связано съ
исчезновеніемъ околощитовидныхъ железъ (Nebenschilddrüsen). Недо­
статочно еще выяснено также значеніе «психозовъ при мигрени» (Migrаnepsychose) 1). Помимо обычныхъ явленій общей разбитости и безволія,
раздражительности и эмоціональной подавленности въ связи съ повы­
шенной впечатлительностью и, наконецъ, единичныхъ, чаще всего простыхъ ложныхъ воспріятій (шумъ, звонъ колоколовъ, свистъ, искры,
цвѣта, туманъ, запахъ и т. д.), описаны еще быстро прот екающiя
сумеречныя состоянія съ делиріозными обманами чувствъ и бредовыми
идеями. Клиническая картина такихъ состояній очень напоминаетъ
извѣстныя эпилептическія разстройства. Такъ какъ наиболѣе по крайней
мѣрѣ тяжелыя формы мигрени, сопровождающіяся явленіями со стороны
глазъ, часто стоятъ въ связи съ эпилепсіей, я нахожу весьма вѣроятнымъ , что и указанныя состоянія должны разсматриваться за эпилеп­
тическiя, тѣмъ болѣе, что слабые признаки эпилепсіи, особенно періодически наступающiя разстройства настроенія, часто совсѣмъ ускользаютъ
отъ наблюденія.
Подобныя же состоянія быстро протекающей делиріозной спу­
танности съ послѣ дующимъ выпаденіемъ ихъ изъ памяти неоднократно
наблюдались при появленіи сильныхъ нервныхъ болей, преимущественно
въ связи съ зубной болью, а также при менструальныхъ осложненіяхъ.
Этотъ «болевой делирій» (Schmerzdelirium) 2) пытались объяснить вліяніемъ нервнаго раздраженія на мозгъ, вызывающаго, быть можетъ, спазмъ
сосудовъ ; извѣстную роль при этомъ будто бы играетъ также сильное
эмоцiональное потрясеніе. Данныя эти напоминаютъ случаи такъ называемой «рефлекторной эпилепсіи», въ которыхъ роль причины приписы­
вается также периферическому нервному раздраженію. Далѣе выдѣлена
группа «рефлекторныхъ психозовъ», обусловленныхъ постояннымъ раздраженiемъ нервнаго ствола послѣ заживленія его рубцомъ ; S с h u l e
особенно щироко толковалъ въ своей работѣ "Dysphrenia neuralgica"
причинное вліяніе физическихъ раздраженій. Никто, конечно, не спо­
ритъ , что сильныя боли оказываютъ весьма большое вліяніе на психи­
ческую жизнь и въ нѣкоторыхъ случаяхъ могутъ довести «до бѣшенства»,
тѣмъ не менѣе, лишь въ рѣдкихъ случаяхъ, конечно, рѣчь можетъ итти
о выраженномъ психическомъ заболѣваніи. Легче всего подобныя раз­
стройства могутъ наступить у такихъ лицъ, которые и безъ того обнаруживаютъ наклонность легко поддаваться эмоціональному вліянію,
именно у психопатовъ и истеричныхъ.
1) M ob i u s , Die Migrane, 76. 1894; у. K r a ff t - E b i n g , Arbeiten, I, 110;
135; Jahrb. f. Psyсhiatrie, XXI, 38; K o p o e n, Centralbl. f Nervenheilk. 1898, 269;
M in g a z z i n i e P a c e t t i , Rivista sperimentale di freniatria, XXV, 401;
F о r l i, ebenba ХХХШ, 220.
2)
L a q u e r , Arch. f. Psychiatrie, XXVI, 818; v. K r a f f t - E b i n g , Arbei­
ten, I, 81; Allgem. Zeitschr. f. Psychiatrie, LVIII, 463.
О п е р а т и в н о е в м ѣ ш а т е л ь с т в о . Подъ delirium nervosum
или traumaticum со временъ D u p u y t r en' a разумеются нѣкоторыя делиріозныя формы психическаго разстройства, которыя иногда присоеди­
няются къ тяжелымъ хирургическимъ мѣропріятіямъ . Болѣе точный
анализъ относящихся сюда данныхъ показываетъ, что здѣсь мы имѣемъ
дѣло съ цѣ лымъ рядомъ самыхъ разнообразныхъ клиническихъ картинъ.
Въ большомъ числѣ случаевъ причинная связь между операціей и психичес кимъ разстройствомъ лишъ очень слабая. Это относится къ маньякальнымъ, кататоническимъ, эпилептическимъ, паралитическимъ состояніямъ, а также старческимъ делиріямъ, которыя возникаютъ подъ
вліяніемъ травмы на подготовленной уже патологически почвѣ. То же
самое можно сказать и о необыкновенно часто встрѣчающихся алкогольныхъ и уремическихъ делиріяхъ. Рѣзче выступаетъ роль хирургическаго вмѣшательства при истерическихъ припадкахъ, хотя, конечно,
и здѣсъ основную причину приходится искать въ самой заболѣвшей
личности. Психическое впечатлѣніе, страхъ и волненіе, имѣющіеся на
лицо уже передъ операціей, являются сами по себѣ дѣятельнымъ факторомъ. Операція же можетъ вредно отозваться вслѣдствіе большихъ
кровопотерь и такимъ путемъ вызвать психическія разстройства, свойственныя коллапсу ; можетъ обнаружиться также и дѣйствіе яда, напримѣръ, іодоформенные делиріи (Jodoformdelirien). Послѣ тяжелыхъ
операцій можетъ сказаться на психикѣ и истощеніе въ связи съ недостаточнымъ питаніемъ ; съ другой стороны могутъ развиться нагноенія
и отравленіе крови и вызвать своеобразную картину септическихъ делиріевъ. Наконецъ, большое значеніе многіе придавали сильному нрав­
ственному потряс енію, которое производятъ нѣкоторыя обезображивающiя операціи: ампутаціи, кастрація, наложеніе аni praeternaturalis
и т. д. Сомнѣваюсь, чтобы нужно было выдѣлятъ въ особую клини­
ческую группу наблюдающiяся иногда послѣ такихъ операцій депрессивныя состоянія, которыя затягиваются на болѣе долгій срокъ и иногда
становятся неизлѣчимыми.
Сто ль же сомнительнымъ кажется мнѣ, чтобы самому характеру
операціи, независимо отъ общаго ея дѣйствія, принадлежало опредѣленное причинное значеніе. Впрочемъ, несомнѣнно, чаще всего психическія разстройства наблюдаются послѣ гинекологическихъ операцій.
Какъ извѣстно, удаленію яичниковъ часто приписывалось большое вліяніе на душевную жизнь женщины, при чемъ особенно подчеркивались
рѣзкія колебанія въ психикѣ и настроеніи при наступленіи климактерія.
Если и можно еще сомнѣваться въ томъ, что важнѣйшей или даже
единственной причиной климактерическихъ разстройствъ является инволюцiя яичниковъ, иначе выпаденiе внутренней секреціи ихъ, то все же,
надо думать, потеря половыхъ железъ не можетъ оказаться для психи­
ческаго равновѣсія вполнѣ безразличньшъ факто мъ. Однако рѣзко вы­
раженныя психическія разстройства обнаруживаются при этомъ далеко
не часто. Не слѣдуетъ во всякомъ случаѣ забывать, что въ теченіе
долгаго времени кастрація практиковалась у лицъ, не вполнѣ здоровыхъ
1P
) i c q u e, Annales medico-psychol., 1898, II, 91, 113, 453; P i c q u e e t
B r i a n d, ebenda, 249; S im p s o n , Journal of mental science, 1897, Januar;
P i l c z , Wiener klin. Wochenscr . , 1902, 36.
ихически, въ надеждѣ, чаще, правда, не сбывавшейся, избавить ихъ
отъ страданія.
При операціяхъ надъ брюшною полостью и на кишечникѣ, по
мнѣнiю P i l c z’a, весьма важное значеніе принадлежит ь застою каловыхъ массъ съ наступающимъ всасываніемъ со стороны кишечной
стѣнки болѣ знетворныхъ ядовитыхъ веществъ. Послѣ операцій по поводу катаракты и вообще послѣ долгаго пребыванія въ темной комнатѣ 1) довольно часто наблюдались делиріозныя состоянія съ живыми,
преимущественно зрительными, но также и слуховыми обманами чувствъ,
рѣже исключительно зрительные обманы при ясномъ сознаніи; всѣ
эти явленія имѣютъ извѣстное сходство съ тѣми или другими самосто­
ятельно наблюдавшимися разстройствами. Повидимому, выключеніе опредѣленныхъ чувственныхъ раздраженій благопріятствуетъ иногда возникновенію въ соотвѣтствующей сферѣ чувствъ ложныхъ воспріятій. Однако,
въ качествѣ причиннаго момента все же надо имѣть прежде всего
въ виду старческій возрастъ, иногда плохое питаніе, душевное волненіе
или привычное потребленіе алкоголя.
И с т о щ е н і е . Подъ исто щенiемъ мы разумѣемъ такое разстройство матеріальной основы нашей душевной жизни, которое наступаетъ
въ результат ѣ усиленнаго расходованiя ея или недостаточнаго возмѣ щенія. Въ то время какъ явленія утомленія мы обычно объясняемъ
накопленіемъ въ крови парализующихъ продуктовъ распада, истощеніе,
повидимому, наступаетъ тогда, когда надолго нарушается равновѣсіе
въ нервной ткани тѣмъ, что расходованiе ея превосходишь ея возмѣщеніе. Утомленіе является какъ-бы наркозомъ, который мы съ тера­
певтической цѣлью можемъ замѣнитъ другими подобными ему нарко­
зами; истощенiе, напротивъ, есть уже первый шагъ къ самоистребленію
нервной системы благодаря собственной своей работѣ. Въ нормальныхъ
условіяхъ утомленіе приводитъ ко сну ; оно является своего рода само­
защитой противъ истощенiя.
Во снѣ продукты утомленiя извлекаются изъ тканей и обезврежи­
ваются ; кромѣ того и расходованіе понижается. Въ то же время кровъ
доставляет ь тканямъ то тъ матеріалъ, который нуженъ для возмѣщенія
затрать. На нѣкоторое время для этого хватаетъ ранѣе сдѣланныхъ
организмомъ запасовъ ; въ концѣ концовъ, однако, мы все-таки нужда­
емся въ прiемахъ пищи. Подобно тому, какъ мы не можемъ одной только
бережливостью безъ новыхъ доходовъ сохранить свое состояніе на
одной и той же высотѣ, точно такъ же и сонъ не можетъ возстановить
затраченныхъ силъ. Итакъ, основной причиной истощенія мы должны
считать недостаточность питанія. Тѣмъ скорѣ е, конечно, наступаетъ
несоотвѣтствіе между потребленіемъ и возмѣщеніемъ, чѣмъ обильнѣе
затраты, чѣмъ меньше сбереженія. Такимъ образомъ угрожающее истощеніе долгое время можетъ быть устраняемо полнымъ покоемъ ; зато
при одновременномъ воздержаніи отъ пищи, безпокойствѣ и безсонницѣ опасность его наступленія чрезвычайно велика. Въ отдѣльныхъ
случая хъ истощеніе можетъ наступить самымъ разнообразнымъ путемъ.
1)
ѵ. К r a k l - H о c hw а г t, Jahrh. f. Psychiatrie, IX, 1 u. 2, 1889; L o w у,
Allgem. Zeitschr. f. Psychiatrie, LII, 166; L a p i n s k y , ebenda, LXIII, 665.
Быстро производимыя затраты вслѣдствіе напряженной работы, лихо­
радки, кровопотерь, недостаточное сбереженіе силъ вслѣдствіе разстроеннаг о сна, наконецъ недостатокъ возмѣщенія потраченнаго принятіемъ пищи - вотъ три главныхъ причины, которыя способствуютъ
возникновенiю истощенія. При голоданіи и главньшъ образ омъ при недостаточномъ снѣ разными изслѣдователями были описаны измѣненія
въ нервныхъ клѣткахъ, которыя ничего, впрочемъ, не обнаруживаютъ
специфическаго 1); D a d d і констатировалъ ихъ при искусственно вы­
званной безсонницѣ преиму щественно въ лобныхъ доляхъ.
Одинаково ли дѣйствіе всѣхъ этихъ причинъ на психику, далеко
еще не рѣшено. W e y g a n d t 2) подробнѣе друщ хъ останавливается
на вліянiи 24 - 4 8-часовог о голоданія въ связи съ одновременнымъ
лишеніемъ питья и безъ такового. Онъ пришелъ къ тому выводу, что
голоданіе, особенно безъ питья, замѣтно затрудняетъ психическую ра­
боту, напримѣръ, рѣшеніе задачъ, заучиваніе, увеличиваетъ отвлекаемостъ, теченіе мыслей дѣлаетъ поверхностнымъ, способствуя внѣшнимъ
и созвучнымъ ассоціаціямъ ; между тѣмъ на процессы воспріятія особеннаго влi янія, повидимому, не имѣ t тъ . Отсутствіе сна, по его наблюденіямъ, даетъ себя чувствовать уже въ гораздо болѣе короткій промежутокъ времени. Сокращеніе ночного сна на 3 часа сказалось въ его
опытахъ пониженіемъ памяти на 5 0 % , а на 6 часовъ - т акимъ раз­
стройствомъ процессовъ усвоенія, что не болѣе 4 0% фигуръ были
указаны правильно. Послѣ 1 - 1 1/2 часового сна въ простѣйшихъ пси­
хическихъ процессахъ явленія ут омленія обычно исчезали, а въ сложныхъ еще нѣтъ . Въ свою очередь A s c h a f f e n b u r g экспериментомъ
надъ многими лицами точно указалъ, какія произошли перемѣны въ
характерѣ и быстротѣ нѣкоторыхъ психическихъ процессовъ въ теченi е
одной проведенной безъ пищи ночи усидчиваго труда. Получилось
общее пониженiе всей психической дѣятельности, затрудненіе воспріятiя съ одновременнымъ самостоятельнымъ возбужденіемъ внѣшнихъ
чувствъ, замедленіе теченія мыслей, появленіе ассоціацій съ характеромъ вихря идей 3), наконецъ, легкость разрѣшенія волевыхъ импуль совъ. P a t r i c k и G i l b e r t 4), наблюдавшіе трехъ лицъ, бодрствовавшихъ въ теченiе 90 часовъ, нашли цониженіе мьш ечной силы,
удлиненіе времени психическихъ реакцій, очень сильное разстройство
вниманія и запоминанія и, наоборотъ, обостреніе зрѣнія и появленіе
многочисленныхъ простыхъ зрительныхъ обмановъ. Точно такія же наблюденія были сдѣ ланы въ Нью-Iоркѣ во время безумной гонки на
велосипедаi ъ, длившейся 6 дней и ночей безъ перерыва.
Судя по эксперимецтальнымъ даннымъ, психическія разстройства
на почвѣ голода и безсонницы исчезаютъ лишь постепенно. Такъ вліяніе
проведенной въ работѣ ночи можно было отмѣтить еще и на четвертый
день въ нѣкоторой, менѣе, конечно, значительной, чѣмъ въ первые
дни, потерѣ трудоспособности.
1) A g o s t i n i , Rivista sperimentale di freniatria, XXIV, 1 1898; D a d d i,
Rivista di patologia nerv . e mentale, I I I 1898.
2) W e y g a n d t, Psychologische Arbeiten, IV, 45.
3) A s c h a f f e n b u r g , Psychologische Arbeiten, II, 1.
4) P a t r i c k a n d G i l b e r t , Psychological Review, Sept. 1896.
Патогенное дѣйствіе истощенія во всякомъ случаѣ не всегда оди­
наково; оно мѣ няется, смотря по характеру вредно дѣйствующаго мо­
мента. Въ общемъ можно принятъ, что часть наблюдавшихся разстройствъ
слѣдуетъ объяснять раздражающимъ дѣйствіемъ продуктовъ распада,
образующихся въ увеличенномъ количествѣ и не въ достаточной сте­
пени выдѣляемыхъ . Вліяніе ихъ, уже a priori, можно думать, будетъ
выступать на первый планъ, если истощеніе наступаетъ въ результатѣ
очень напряженной или продолжительной работы, или возникаетъ на
почвѣ безсонницы. Далѣе, мы можемъ ожидать явленій выпаденія, коль
скоро оказывается недостаточнымъ возмѣщеніе тканевыхъ затратъ ;
кромѣ приведенныхъ условій, имѣетъ значеніе и недостаточный притокъ
питательиаго матеріала. Помимо пониженія работоспособности и быстраго появленія признаковъ утомленія, въ качествѣ явленій выпаденія
слѣ дуешь трактовать и уменьшеніе противодѣйствія внѣшнимъ вліяніямъ на настроеніе, ослабленіе внутренней стойкости.
О значеніи истощенія, какъ причины душевныхъ разстройствъ,
господствуютъ крайне противорѣчивыя Мнѣнія. Большею частью ему
приписывается сравнительно большая роль. Такъ выдѣленная впервые
M e y n e rt' омъ amentia, затѣмъ «ступоръ отъ истощенiя», острое
слабоуміе являются будто бы клиническимъ выраженіемъ его ; въ па­
тогенезѣ прогрессивнаго паралича также отводится много мѣста чрезмѣрной работѣ и крайнему раздраженію мозга. Наконецъ, на модную
болѣзнь нашего времени - неврастенiю, многіе смотрятъ буквально, какъ
на непосредственный результатъ истощающаго вліянія стремительнаго
и безпокойнаго образа нашей жизни. Мнѣ думается, эти воззрѣнія
большею частью оказались неправильными. Параличъ въ большинствѣ
случаевъ постигает ь людей, у которыхъ объ истощеніи не можетъ
быть и рѣчи; ступоръ отъ истощенія и острое слабоуміе чаще всего
являются выраженіемъ dementia prаесох и маньякально-депрессивнаго
психоза, гдѣ приходится считаться съ совсѣмъ другими причинами:
остальная же часть случаевъ падаетъ на долю инфекціонныхъ ядовитыхъ веществъ. То же относится и къ аменціи, область которой при
болѣе тщательной провѣркѣ и обслѣдованіи случаевъ суживается до
небольшой группы раэстройствъ послѣ заразныхъ болѣзней; и здѣсь
становится все болѣ е вѣроятнымъ патогенное дѣйствіе ядовитыхъ ве­
ществъ. Наконецъ неврастенія въ обычныхъ своихъ проявленіяхъ охва­
тываешь преимущественно тѣ состоянія, которыя слѣдуетъ разсматриватъ, какъ выраженiе болѣзненнаго предрасположенія.
Какъ бы то ни было, представленіе о томъ, что истощеніе можетъ
вызвать цѣлый рядъ различныхъ болѣзненныхъ формъ, должно быть
крайне сужено. Я начинаю даже сильно колебаться, не правильнѣе ли
относить на счетъ отравленія патологическими продуктами и тѣ быстро
протекающiя делиріозныя состоянія, которыя такъ внезапно обнаружи­
ваются при паденіи температуры въ острыхъ заболѣваніяхъ и обычно
приводятся подъ именемъ «делиріевъ колляпса" (Collapsdelirien). Тѣмъ
не менѣе при голоданіи, особенно при одновременной невозможности
утолить жажду, напримѣръ, у потерпѣвшихъ кораблекрушеніе и за­
живо погребенныхъ, когда, слѣдовательно, присоединяется еще и силь­
ное душевное волненіе, наблюдаются быстро ведущiя къ смерти явленія
возбужденія со спутанностью сознанія, которыя едва ли могутъ полу­
чишь к акое-либо другое объясненіе, кромѣ истощенія. Къ сожалѣнію,
эти случаи почти никогда не попадаютъ къ психіатру. Болѣе спорнымъ
является значеніе медленно развивающагося истощенія. Истеричные
субъекты умышленнымъ голоданiемъ могутъ въ теченіе многихъ лѣтъ
поддерживать вѣсъ своего тѣла на извѣстномъ минимумѣ и все-таки
не обнаруживать психическихъ разстройствъ. Нашъ организмъ, благо­
даря много численнымъ приспособленіямъ, повидимому, долгое время мо­
жетъ предотвращать связанныя съ голоданіемъ угрожающія пораженія
мозга. Поэтому, если мы наблюдаемъ появленiе душевныхъ разстройствъ
при тяжелыхъ измѣненіяхъ крови, то всегда мы должны имѣть въ виду
возможность одновременнаг о дѣйствія ядовитыхъ продуктовъ распада.
Гораздо сильнѣе, чѣмъ недостаточное питаніе, дѣйствуетъ нарушеніе
сна, особенно, когда оно вызывается длительнымъ душевнымъ волненіемъ, горемъ, заботами, изнурительной и отвѣтственной дѣятельностью,
непомѣрнымъ обремененіемъ обязанностями. Въ результатѣ, помимо раз­
стройствъ сна и питанія, получается картина нервнаго истощенія, кото­
рая складывается изъ явленій подавленности, повышенной возбуди­
мости душевныхъ чувствъ, ослабленія умственной работоспособности
и упадка энергіи. Когда подобныя разстройства въ той или другой
степени занимаютъ сравнительно большіе періоды жизни, то, безъ сомнѣнія, ведутъ къ длительному пониженію сопротивляемости организма
по отношенію къ болѣзнетворнымъ воздѣйствіямъ. Кромѣ того, мы въ
правѣ, конечно, утверждать, что они обусловливаютъ быструю «изна­
шиваемость» (Verbrauchtwerden) и, такимъ образомъ, благопріятствуютъ
преждевременному наступленію явленій обратнаго развитiя и старческихъ измѣ неній.
И н ф е к ц i о н н ы я з а б о л ѣ в а н i я 1). Небольшую, но крайне
важную группу образуют ь душевныя разстройства, обусловленныя
инфекціонными заболѣваніями. Въ психіатрическихъ учрежденіяхъ они
обычно едва составляют ь 1 - 2 % общаго числа поступленій, такъ какъ
большая часть этихъ, сравнительно быстро протекающихъ формъ, попадаетъ подъ наблюденіе врачей въ общихъ больницахъ или въ до­
машней обстановкѣ. Прежде всего это относится къ лихорадочнымъ
делирiямъ (F ieberdelirien), относительно клинической установки кото­
рыхъ, въ противовѣсъ рѣзче выраженнымъ и болѣе продолжительнымъ
психическимъ заболѣваніямъ, до послѣдняго времени Господствуютъ
крайне противорѣчивыя мнѣнія. Что придаетъ душевнымъ разстройствамъ при инфекціонныхъ болѣзняхъ особенное значеніе, такъ это
ясность причинной зависимости. Здѣсь мы имѣемъ опредѣленныя, очень
сильно и часто совершенно внезапно дѣйствующiя причины, которыя
даютъ рѣзко очерчениыя картины разстройствъ и производятъ значи­
тельныя измѣненія въ корѣ. При этомъ такъ называемые лихорадочные
делиріи составляют ь лишь наиболѣе легкія формы, которыя въ другихъ случаяхъ могутъ получить своеобразное дальнѣйшее развитi е.
Въ общемъ психическія заболѣванiя, обусловленныя острой инфекціей, благодаря росту нашихъ профилактичес кихъ и терапевтическихъ
знаній, становятся все болѣе рѣдкими. Сюда относятся пр ежде всего
1) К r а е р е l і n, Arch. f. Psychiatrie, Bd. XI u. ХП; A d l e r , Allgem.
Zeitschr. f. Psychiatrie, LIII, 740; S i e m e r l i n g , Deutsche Klinik, VI, 363.
такiя заболѣванія, какъ тифъ 1), сочленовный ревматизмъ, пневмонія,
рожа 2), инфлуенца 3), затѣмъ оспа, скарлатина, корь, коклюшъ 4), пе­
ремежающаяся лихорадка и холера. Сюда же принадлежатъ различныя
формы инфекціоннаго энцефалита и менингита, о которыхъ вкратцѣ
упоминалосъ уже раньше, и, наконецъ , разнообразныя по происхожденiю
инфекціи, извѣстныя подъ общимъ именемъ отравленія крови.
Собс твенно производящую причину, по современнымъ воззрѣніямъ,
слѣдуетъ искать въ ядовитомъ дѣйствіи болѣзнетворнаго возбудителя.
Достаточно прочныя основанія для такого допущенія намъ даютъ тѣ
случаи, когда рѣзкіе психическіе симптомы развиваются при безлихорадочномъ теченіи болѣзни, или лишь при незначительномъ повышеніи
температуры. Это случается иногда при тяжеломъ сепсисѣ, изрѣдка
при малярiи, въ началѣ тифа и оспы, пожалуй также при инфлуэнцѣ
и скарлатинѣ. Такъ какъ эти случаи почти всегда протекаютъ очень
тяжело, очевидно мы имѣемъ дѣло здѣсь съ особенно сильнымъ пораженіемъ нервной ткани ядовитыми веществами.
значенiе въ развитш душевныхъ разстроиствъ
при острыхъ болѣзняхъ приписывали обычно лихорадочному состоянiюсъ сопутствующими неправильностями сердечной дѣятельности, циркуляціи крови, пріемовъ пищи и обмѣна веществъ. Въ пользу такого
представленія, нашедшаго свое выраженіе въ общеупотребительномъ
обозначеніи лихорадочныхъ делирiевъ, говоритъ тотъ фактъ, что эти
«делиріи» часто развиваются въ полномъ соотвѣтствіи съ ходомъ темпе­
ратуры - обстоятельство, выступающее съ особенной ясностью въ слу­
чаяхъ съ нормальной тифозной кривой. Кромѣ того, измѣненія въ нервныхъ клѣткахъ подъ вліяніемъ нагрѣванія (едва ли, впрочемъ, ихъ
можно считать характерными) были доказаны G o l d s с h е і d е r ’о м ъ,
F l a t t a u и L u g a r o . Тѣ мъ не менѣе, въ нас тоящее время мы все
болѣе склоняемся къ тому, чтобы смотрѣть на лихорадку не какъ
на самостоятельное болѣзненное явленіе, а какъ на самозащиту орга­
низма въ борьбѣ съ возбудителемъ болѣзни; поэтому повышеніе темпе­
ратуры тѣла должно указывать на возрастающую активность этого
послѣдняго. Такимъ образомъ, не столько самой лихорадкѣ, сколько
дѣйствію яда, ее обусловливающаго, мы должны приписывать возникновеніе психическихъ разстройствъ. За это говоритъ еще и то, что при
нѣкоторыхъ страданіяхъ , какъ, напримѣръ , туберкулезѣ, длительныя,
истощающія повышенія температуры сравнительно рѣдко сопровожда­
ются замѣтными измѣненіями въ психикѣ. Иначе, можетъ быть, слѣдуетъ смотрѣть на тѣ случаи необыкновенно высокой температуры въ
43 и даже 44°, которые иногда наблюдаются при суставномъ ревматизмѣ и отравленіяхъ крови, здѣсь мы должны признать возможнымъ,
что самое нагрѣваніе обнаруживаетъ крайне вредное вліяніе на нервную
1) F r i e d l a n d e r , Ueber den Einfluss des Typhus auf das Nervensystem. 1901;
R о u g e, Annales medico-psychologiques, 1905, I, 1; 1907, I, 1; F a r r a r, American
journal of insanity, LIX, 1.
2) F r e n k e l, Monatsschr. f. Psychiatrie, ХѴШ, 383.
3) J u t r o s i n s k i , Influenzapsychosen, Diss. 1890; K i r n , Volkmanns klin.
Vortrage, Neue Folge, XIII, 1890; F a h r, Influenza som aarsag til sindssygdom. 1898;
K lt m m , Psychosen im atiologischen Zusammenhang mit Influenza Diss. 1901.
4) N e u r a t h , O b e r s t e i n e r s Arbeiten, XI, 258.
ткань, которое присоединяется къ разрушающему дѣйствію ядовитаго
начала, обусловившаго заболѣваніе.
Извѣстное значеніе въ развитiи делиріевъ при инфекціонныхъ
болѣзняхъ имѣетъ, безъ сомнѣнія, и состояніе аппарата кровообращенiя,
возможно также и легкихъ, такъ какъ психическія разстройства до­
вольно часто наступаютъ не только при вторичномъ заболѣваніи сердца
(суставной ревматизмъ), но и при различныхъ другихъ формахъ сер­
дечной слабости, а также при разлитомъ уплотненіи легкихъ. Очень
можетъ быть, что разстройство кровообращенія и затрудненный притокъ кислорода въ значительной мѣрѣ препятствуютъ организму обез­
вреживать циркулирующiя въ крови ядовитыя вещества. При скарлатинѣ мы мож емъ косвенное вліянiе приписать также почечнымъ заболѣ ваніямъ, при маляріи - измѣненіямъ крови, при холерѣ - б ольшимъ
потерямъ жидкости и т. д. Наконецъ, нужно имѣть въ виду, что мозговыя явленія могутъ быть вызваны и вто ричнымъ заболѣваніемъ оболочекъ мозга, особенно при суставномъ ревматизмѣ, рѣже при инфлуэнцѣ, рожѣ и коклюшѣ.
Съ другой стороны, нельзя отрицать, что индивидуальное предрасположеніе къ психическимъ разстройствамъ при инфекціонныхъ заболѣваніяхъ также играетъ извѣстную роль. У дѣтей и женщинъ, у
нервныхъ, легко возбудимыхъ ,людей съ поражающей легкостью на­
ступаютъ не только сильнѣйшія степени лихорадки, но и делиріозньгя
явленія, такъ что на нихъ можно смотрѣть, какъ на сравнительно без­
вредныя . Особую группу составляютъ алкоголики, у которыхъ всякое
болѣе серь езное нарушеніе равновѣсія въ соматической сферѣ легко
вызываетъ алкогольныя психическія разстройства, долгое время подготовлявшіяся ихъ порокомъ. Поэтому, какъ извѣстно, пьяницы при
лихорадочныхъ заболѣваніяхъ очень часто впадаютъ въ делиріозныя
состоянія, и къ общей картинѣ болѣзни примѣшиваются болѣе или
менѣе ясно выраженныя явленія, свойственныя хроническому алкого­
лизму. У нихъ мы встрѣчаемъ всевозможныя цереходныя формы отъ
обыкновеннаго лихорадочнаго делирія до вполнѣ развитого delirium
tremens.
Характерной клинической формой, въ которой выступаетъ острое
инфекцiонное душевное разстройство, является d e l i r i u m - состояніѳ
сноподобной оглушенности (Benommenheit) и неяснаго сознанія съ
быстро смѣнящимися обманами чувствъ, сплетающимися въ причудливыя
картины, и спутанными безсвязными бредовыми идеями. Къ этому въ
большинствѣ случаевъ присоединяется извѣстное возбужденіе, которое
можетъ дойти до высшихъ степеней развитiя ; съ наростаніемъ силы болѣзни все болѣе выступаютъ признаки паралича, неосмысленности
(Unbesinnlichkeit), сонливости и оглушенія.
До извѣстной степени близко къ нѣкоторымъ изъ указанныхъ
выше инфекціонныхъ заболѣваній стоитъ бѣшенство (Lyssa), поскольку
и здѣсъ можетъ итти рѣчь о непосредственномъ дѣйствіи яда на мозго­
вую кору. E m m i n g р a u s 1) приводитъ въ качествѣ начальныхъ
симнтомовъ тоскливое состояніе духа и тревогу ; на высотѣ болѣзни
1) E m m i n g h a u s , Arch. d. Heilkunde, XV, 239; Allgem. Zeitschr . Psychiatrie, XXXI, 5.
явленія сильнѣйшаг о душевнаго возбуюденія, бурныя делиріозныя состоянія, обманы чувствъ, акты насилія смѣняются на короткое время
полной ясностью сознанія, пока наконецъ съ наступленіемъ психи­
ческаго паралича страданіе не приблизится къ концу.
Гораздо большія трудности, чѣмъ до сихъ поръ разсмотрѣнныя
формы, представляютъ для научной разработки тѣ психическія раз­
стройства, которыя развиваются не въ началѣ и не на высотѣ остраго
инфекціоннаго заболѣванія, а въ концѣ его, въ періодѣ выздоровленія.
Иногда начальные симптомы удается прослѣдитъ еще въ лихорадочномъ
періодѣ болѣзни, въ другихъ же случаяхъ они являются непосредственнымъ продолженіемъ выраженнаго лихорадочнаго делирія, можетъ
быть въ нѣсколько измѣ ненной только формѣ. Возможно, что инфекція
обусловливает ь глубокое пораженіе мозговой коры, которое изглажи­
вается лишь постепенно, а иногда остается и навсегда. Если въ смер­
тельно окончившихся случаяхъ мы находимъ тяжелыя и распространенныя измѣненія въ нервныхъ клѣткахъ, свѣжія разрастанія гліи и воспа­
лительные процессы, насъ не можетъ удивлять, что вызванныя ими
психическія разстройства удержались и по прошествіи лихорадочнаго
періода болѣзни. Случается наблюдать, особенно при тифѣ, оспѣ и
малярiи, симптомы, указывающiе на болѣе грубыя пораженiя головного
и сцияного мозга и дата всѣхъ периферическихъ нервовъ (polyneuritis) ;
дѣло можетъ дойти даже до развитія неизлѣчимыхъ состояній психиче­
ской слабости.
Тамъ, гдѣ психическія разстройства впервые наступаютъ лишь
послѣ исчезновенія всѣхъ другихъ болѣзненныхъ явленій, объясненіе ихъ
непосредственнымъ дѣ йствіемъ ядовитыхъ веществъ, обусловившихъ
основное заболѣванi е, становится, конечно, недостаточнымъ. Нельзя
понять, почему ядъ, державшій организмъ подъ своимъ вліяніемъ столько
уже времени, такъ поздно сказался на мозговой корѣ . Въ болынинствѣ
случаевъ здѣсь выдвигается представленіе объ истощеніи. Разстройство
общаго питанія въ результатѣ тяжелыхъ патологическихъ процессовъ
должно по окончанiи болѣзни вести въ той или другой степени къ кол­
лапсу, который то наступаетъ очень быстро и бурно подъ вліяніемъ
внезапнаго паденія температуры и ускоренія пульса, то обнаруживается
постепенно въ общей подавленности всѣхъ, въ томъ числѣ и психиче­
скихъ функцій.
Но и противъ такого воззрѣнія, на мой взглядъ, имѣется много
возраженій. Если мы даже оставимъ въ сто ронѣ тотъ фактъ, что дру­
гого рода истощающія вліянія, хотя бы и очень сильныя, обычно никакихъ
не вызываютъ измѣненій въ душевной жизни или вызываютъ очень
слабыя, то все же нельзя не обратить вниманія на то обстоятельство,
что не всѣ инфекціонныя болѣзни въ одинаковой степени способны
вызыватъ послѣ довательное заболѣваніе психики; рядомъ съ тифомъ
въ этомъ отношеніи стоитъ прежде всего суставной ревматизмъ. Если
указывать на то, что обѣ эти формы дѣ йствуютъ особенно исто щающимъ образомъ вслѣдствіе ихъ продолжительности, то это опровер­
гается съ одной стороны инфлуэнцей, которая тоже сравнительно часто
приводитъ къ душевнымъ и нервнымъ заболѣ ваніямъ, съ другой примѣромъ туберкуле а, при которомъ, несмотря на сильнѣйшее истощеніе, психическія заболѣванія бываютъ довольно рѣ дко. Далѣе, послѣ
воспаленія легкихъ и рожи мы довольно часто наблюдаемъ безлихорадочный делирій, тогда какъ послѣ дифтеріи, которая по меньшей
мѣ рѣ столь же сильно подтачиваетъ организмъ, почти никогда. Эти
и подобныя имъ данныя указываютъ на то, что какія-то другія различія между отдѣльными заболѣ ваніями играютъ тутъ роль, а не
истощающее вліяніе ихъ.
Трудно, конечно, составить болѣе опредѣленный взглядъ на все
это ; въ общемъ же нѣкоторые факты заставляютъ признать явленія
инфекцiи гораздо болѣе сложными, чѣмъ это сначала кажется. Прежде
всего упомянемъ извѣстныя колебанія въ теченіи инфекціонныхъ делирiевъ, которыя указываютъ на различные стадiи дѣйствія яда. Делиріи
начальной стадiи тифа, которые возникаютъ до появленія лихорадочнаго
состоянія, нерѣдко имчезаютъ съ повышеніемъ температуры съ тѣмъ,
чтобы по прошествіи нѣкотораго свѣ тлаг о промежутка обнаружиться
въ видѣ обыкновеннаго лихорадочнаго делирія. При оспѣ за начальнымъ
делиріемъ періода высыпанія послѣ паденія температуры часто наблю­
даются состоянiя совершенно другого характера, а затѣмъ въ теченіе
пустулезной лихорадки вновь можетъ появиться лихорадочный делирій.
Далѣе при суставномъ ревматизмѣ такъ часто описывалась повторная
смѣна между опуханіемъ суставовъ и психическими разстройствами,
что едва ли можно думать объ ошибкахъ наблюденiя или случайныхъ
совпаденіяхъ. Наконецъ, упомянемъ еще особенно частыя при дифтеріи
опасныя «послѣдовательныя нервныя заболѣванія». Такимъ образомъ
получается впечатлѣніе, будто въ теченіе одного и того же заболѣванія
могутъ одинъ за другимъ, а можетъ быть и одновременно, вырабаты­
ваться ядовитая вещества, различно дѣйствующія на организмъ. Имѣемъ
ли мы здѣсъ дѣло съ превращеніями самого возбудителя, съ патоло­
гически измѣненными или скопившимися продуктами распада, съ послѣдствіями заболѣванія отдѣльныхъ органовъ или еще съ какими-нибудь
процессами, остается пока невыясненнымъ.
Клиническія формы послѣдовательныхъ заболѣваній психики пред­
ставляютъ гораздо большее разнообразие, чѣмъ инфекціонные делиріи;
онѣ обнаруживаютъ кромѣ того часто большую продолжительность и
самостоятельность развитія. Отдѣльныя бредовыя идеи, возникшія въ
періодъ лихорадки, могутъ, особенно при тифѣ, нѣкоторое время суще­
ствовать и дальше ; обманы чувствъ могутъ затянуться, какъ и раз­
стройство запоминанія, заполняя пробѣлы воспоминанія нелѣпой фан­
тастикой. Вторую группу образуютъ чаще всего наступающiя послѣ
воспаленія легкихъ и рожи и бурно протекающi я состоянія галлюци­
наторной спутанности; по предложенiю W е b е r ’а они обычно имену­
ются «делиріями коллапса» (Collapsdelirien). Клинически близко къ
нимъ стоять гораздо медленнѣе протекающiя, такъ называемыя , аментивныя формы, составляющія главную массу наблюденій. И здѣсь дѣло
идетъ о неясности воспріятiя и оріентировки съ болѣе или менѣе обиль­
ными обманами чувствъ, о затрудненіи мышленія съ безсвязными, рѣже
систематизированными бредовыми идеями, смѣ нѣ настроенія и безпокойствѣ, которое по временамъ можетъ достигать крайней степени возбужденія. Далѣе встрѣ чаются, преимущественно послѣ инфлуэнцы, а
также послѣ суставного ревматизма, простая депрессивныя состоянія
съ ипохондрическими идеями или бредомъ ущерба, постояннымъ
недовольствомъ и подозрительностью, которыя безъ рѣзкихъ границъ
переходят ь въ обычную раздражительную слабость выздоравливающихъ
послѣ тяжелыхъ болѣзней. Наконецъ, наиболѣе тяжелою формою явля­
ются состоянія общаго упадка всѣхъ психическихъ функцій, слагаю­
щiяся въ картину «остраго слабоумія" ; и при нихъ, впрочемъ, воз­
можно еще полное возстановленіе психики; непоправимыя измѣненія,
повидимому, наступаютъ въ ней преимущественно послѣ тифа и оспы,
рѣже суставного ревмат изма.
Очень часто психическое разстройство, наступающее послѣ соматическихъ заболѣваній, слѣдуетъ относить къ такимъ формамъ, кото­
рыя въ сущности возникли по совершенно другой причинѣ. Инфекція
даетъ лишь послѣдній толчекъ къ развитію болѣе или менѣе уже
подготовленнаго страданія. Такъ именно обстоитъ дѣло при всевозможныхъ формахъ маньякально-депрессивнаго психоза и кататоніи, при
старческихъ делиріяхъ, а иногда и при паралитическихъ заболѣваніяхъ.
Обычно тутъ и связь во времени появленія психическихъ и соматическихъ
заболѣваній бываетъ довольно слабая ; играютъ также извѣстную роль
и случайныя причины, въ родѣ душевныхъ движеній. Въ отдѣльныхъ
случаяхъ душевное разстройство возникаетъ у выздоравливающихъ,
съ недостаточно еще возстановившейся силой сопротивленія, только
недѣли и даже мѣсяцы спустя по окончаніи соматическаго заболѣванія,
въ сущности лишь подготовившаго почву ; бываетъ также, особенно
послѣ тифа, что сохран яется на многiе годы раздражительная слабость,
которая можетъ послужить почвой для развитія позднѣе наступающихъ
психическихъ разстройствъ.
Изъ хроническихъ инфекціонныхъ заболѣваній наиболѣе важнымъ
въ качествѣ причины психическихъ разстройствъ является для насъ
только сифилисъ 1), зато правда въ поражающихъ размѣрахъ. По даннымъ B r e s l e r ’a въ 13% наблюдаются наслѣдственно- сифилитическi я
заболѣванія нервной ткани ; особенно эпилепсія, идіотія и юношескій
прогрессивный параличъ часто возникаютъ на этой почвѣ. Вскорѣ
послѣ начала заболѣванiя наступаютъ психическія разстройства, въ
основѣ которыхъ К о в а л е в с к і й полагаетъ измѣненiя крови, заключающiяся въ уменьшеніи числа красныхъ кровяныхъ тѣлецъ и ихъ
красящаго вещества, а также въ увеличеніи бѣлыхъ кровяныхъ тѣлецъ;
ко времени высыпанія эти измѣненія достигаютъ высшей степени своего
развитiя. Согласно серологическимъ изслѣдованіямъ нерѣдко можно
констатировать и отклоненіе комплемента. Въ дальнѣйшемъ дѣло до­
ходитъ до описанныхъ H e u b n e r 'о мъ сосудистыхъ заболѣваній, различныхъ формъ сифилитическаго энцефалита и менингита или ограниченныхъ гуммозныхъ пораженій. Во всѣхъ этихъ формахъ, которыя
могутъ развиться уже въ 1 - 3 года, дѣло несомнѣнно идетъ о мѣстномъ
дѣйствіи возбудителя болѣзни, хотя присутствiе spirohaete pallidae
въ большомъ количествѣ до сихъ поръ удавалось доказать только въ
продуктахъ наслѣдственнаго сифилиса. Въ тѣхъ случаяхъ, когда въ
1)
H e u b n e r , ѵ. Ziemssens Handbuch, Bd. XI, 1; R u mp f , Die syphilitischen
Erkrankungen des Nervensystems. 1887; K o w a l e w s ky, Arch. f. Psychiatrie, XXVI,
552; J o l ly, Berl. klin. Wochenschr. 1901, 1; B r e s l e r , Erbsyphilis und Nervensystem. 1905; F o u r n i e r e t R a y m o nd, Paralysie generale et syphilis. 1905;
N o n n e, Syphilis und Nervensystem, 2. Aufl. 1909.
качествѣ производящихъ причинъ можно принять измѣненія крови
вслѣдствіе чрезмѣрнаго ртутнаго лѣченія, а также страхъ передъ воз­
можными послѣдствіями происшедшаг о зараженiя, отсутствуетъ само
собою непосредственная связь психическихъ разстройствъ съ самимъ
сифилисомъ.
Клиническимъ выраженіемъ сифилитическихъ процессовъ явля­
ются состоянія, которыя иногда обозначаются какъ сифилитическая
неврастенія, ипохондрія или истерія. Уже во время перваго высыпанія
могутъ возникнуть подобныя картины психическаго разстройства съ
тѣмъ, чтобы по исчезновеніи сыпи или подъ вліяніемъ ртутнаго лѣченія
снова, быстро стушеваться. Въ дальнѣйшемъ теченіи нѣкоторыя сопут­
ствующi я явленія : сильныя головныя боли, приступы головокруженія,
легкi я скоропреходящiя разстройства рѣчи и параличи, двоеніе въ
глазахъ, одностороннія разстройства чувствительности, иногда даже
обморокъ или эпилептиформный припадокъ, на ряду съ разсѣянностыо,
потерей памяти, раздражительностью, утомляемостью, неохотой къ
труду, подавленностью и слабоволіемъ - ч асто являются признаками начинающагося серьезнаго страданія, въ основѣ котораго лежитъ, бытьможетъ, заболѣванiе сосудовъ, либо продолжительное, хотя и слабое,
дѣйствіе ядовитыхъ веществъ. Тамъ, гдѣ выступаютъ ясныя психогенныя явленія, мы можемъ представить себѣ ихъ механизмъ такимъ
образомъ, что непосредственныя физическiя измѣ ненія, какъ и при дру­
гихъ заболѣваніяхъ, подъ вліяніемъ представленій сильнаго чувственнаго тона даютъ разстройства психики, болѣе или менѣе далеко заходящiя за предѣлы соматическаго пораженія. Дальнѣйшее развитiе этихъ
разстройствъ, если оно не прерывается лѣченіемъ, ведетъ къ явленіямъ
психической слабости. Память и запоминаніе (Merkfahigkeit) пони­
жаются; критика ослабѣваетъ ; способность къ правильной и планомѣрной дѣятельности исчезаетъ. Одновременно могутъ появиться и другіе
рѣзко выраженные психическiе симптомы : раздражительное, ворчливое
поведеніе, нестойкія причудливыя бредовыя идеи, обманы чувствъ, ве­
селое или придирчиво-подозрительное настроеніе, возбужденіе, хвастли­
вость, расточительность. Въ концѣ концовъ дѣло можетъ дойти до
полнаг о слабоумія. Такая картина развитія обычно осложняется еще
другими несомнѣнными признаками тяжелаго пораженія мозга, преиму­
щественно односторонними параличами, апоплектиформными и эпилептиформными припадками, атрофіей зрительныхъ нервовъ, параличами глазныхъ мышцъ, афазическими явленіями.
Серологическiя изслѣдованія крови мало-по-малу начинаютъ, по­
видимому, выяснять недоступныя до сихъ поръ для насъ отношенiя
сифилиса къ задержкамъ психическаго развитiя. P l a u t ’y удалось у
цѣлаго ряда, идіотовъ, слабоумныхъ и отсталыхъ субъектовъ, происходящихъ отъ сифилитиковъ-родителей, обнаружить признаки сифили­
тическихъ измѣненiй. Это обстоятельство заставляетъ предполагать,
что сифилисъ можетъ оставаться активнымъ даже тамъ, гдѣ обычно
онъ не даетъ уже специфическихъ проявленій, и что наблюдавшіяся
задержки душевнаго развитiя, весьма возможно, надо относить на за­
родышевое еще вліянiе сифилитическаго яда подобно тому, какъ это
мы съ полнымъ правомъ принимаемъ относительно алкоголя. И въ томъ
и въ другомъ случаѣ, кромѣ тяжелыхъ разстройствъ, обусловливающихъ
преждевременную смерть развивающагося плода или его нежизнеспособ­
ность, мы должны признавать и болѣе легкія вліянія этихъ веществъ,
выражающіяся въ появленіи слаба го, недоразвитаго и болѣзненно предрасположеннаго потомства.
Несравненно большее значеніе, чѣмъ собственно сифилитическiя
разстройства психики, имѣетъ прогрессивный параличъ, который, какъ
теперь извѣстно, развивается исключительно на почвѣ ранѣе бывшаро
сифилиса. Доказательствъ въ пользу такой связи указанныхъ заболѣванiй, раньше допускавшейся лишь въ нѣкоторой части случаевъ, за
послѣдніе годы накопилось такъ много, что въ постоянствѣ сифилити­
ческой инфекціи при прогрессивномъ параличѣ сомнѣваться болѣе
нельзя. Открытiе сифилитическихъ измѣненій въ крови паралитиковъ,
что удается почти во всѣхъ безъ исключенія случаяхъ, устраняешь,
мнѣ думается, и послѣднее возраженіе, подвергавшее сомнѣнію уже
ранѣе установленную, правда чисто статистическимъ путемъ, причинрую зависимость между параличомъ и сифилисомъ. Тѣмъ не менѣе
этіологичес ки единообразная форма паралича не всегда совпадает ь съ
его клинической картиной. Неоднократно за параличъ принималисъ
случай, принадлежавшіе въ дѣйствительности къ заболѣваніямъ совсѣмъ
другого характера : артеріосклерозу, алкогольнымъ и сифилитическимъ
пораженіямъ мозга. И обратно, отдѣльныя наблюденія оказались при­
надлежащими параличу, тогда какъ до того принимались за идіотiю
или старческое слабоуміе. Руководящее значеніе на этомъ пути кли­
ническаго наблюденія получила патологическая анатомія. Съ тѣхъ поръ
какъ послѣдней, главнымъ образомъ трудами N i s s l ’я и A l z h е i m е r'a ,
удалось съ достовѣрностью обнаружить въ трупахъ спеціально паралитическія измѣненія, клиническое обособленіе самостоятельныхъ формъ,
дававшихъ однообразныя анатомическія картины, сдѣлало также боль­
шi е шаг и впередъ. Наконецъ, данныя серологическихъ изслѣдованій
позволяютъ подвести подъ опредѣленное въ анатомическомъ и клиническомъ смыслѣ понятiе паралича не менѣе опредѣленное въ этіологическомъ смыслѣ основаніе.
Къ сожалѣнiю, однако, мы не можемъ еще составить себѣ ясное
представленіе о сущности имѣющейся между сифилисомъ и параличемъ
связи. Въ общемъ принимаютъ, что около 1 - 2 % сифилитиковъ страдаютъ впослѣдствіи цараличомъ. Стараясь объяснить особенность
этихъ случаевъ, говорили о "Syphilis a virus nerveux", о нѣкоторомъ
ядѣ, который дѣйствуетъ больше всего на нервную ткань. Такое предположеніе подтверждается до нѣкоторой степени наблюденіями, указы­
вающими на одинаковыя или близко стоящiя другъ къ другу заболѣванія
головного и спинного мозга у супруговъ или вообще лицъ заразившихся
изъ одного и того же источника. Кромѣ того, многіе настаиваютъ,
особенно же F o u r n i e r , на томъ, что преимущественно нелѣченные
или недостаточно лѣченные случаи сифилиса представляютъ наибольшую
опасность въ смыслѣ заболѣванія параличомъ. Именно поэтому наиболѣе
легко протекающая инфекція является наиболѣ е сомнительной въ виду
легкомысленнаго отношенія къ ней самого больного. Этимъ можно объ­
яснить все еще очень большое число такихъ случаевъ, въ которыхъ
анамнезъ ни малѣйшихъ не даетъ намековъ на перенесенный сифилисъ.
F o u r n i e r сообщает ь, что изъ 79 паралитиковъ, у которыхъ ему
удалось подробно прослѣдитъ исторiю сифилитическаго заболѣванія,
только 4 продѣлали дѣйствительно серьезное, а 12 хотя приблизительно
достаточное лѣченіе, продолжавшееся въ теченіе 2 лѣтъ , тогда какъ
37 лѣ чилисъ меньше полугода, и одинъ совсѣмъ не лѣчился. Съ другой
стороны и индивидуальная чувствительность организма къ яду играетъ,
повидимому, значительную роль. Такъ злоупотребленіе алкоголемъ несомнѣнно увеличиваетъ опасность заболѣванія параличомъ ; значитель­
ная численная разница заболѣваемости женщинъ въ различныхъ странахъ можетъ до извѣстной степени зависѣтъ отъ этого именно факта.
Мы знаемъ далѣе многіе народы, съ простымъ близкимъ къ природѣ
бытомъ, у которыхъ, несмотря на. широкое распространеніе сифилиса,
прогрессивный параличъ почти или даже совсѣмъ неизвѣстенъ. Такъ
какъ живущiе среди нихъ европейцы подъ вліяніемъ того же яда заболѣваютъ параличомъ, то, очевидно, мы имѣемъ здѣсь дѣло съ различной
способностью расъ противостоять дѣйствію этого яда. Чувствительность
къ сифилитической инфекціи обезьянъ, сама по себѣ уже значительно
пониженная, сильно колеблется у разныхъ породъ и замѣтно умень­
шается у ниже стоящихъ. Такимъ образомъ мы не стан емъ особенно
удивляться рас овымъ различіямъ въ проявленіяхъ сифилиса у человѣка,
они указываютъ на то, что культурныя расы потеряли тѣ защитительныя приспособленія, которыя затрудняютъ развитiе паралича послѣ
сифилиса у первобытныхъ народовъ. Слѣдуетъ упомянуть, что тѣ же
соображенія относятся въ равной степени и къ tabes’y.
Далѣе, паралитическое заболѣванiе характеризуется тѣмъ, что
оно слѣдуетъ за сифилитической инфекціей обыкновенно многіе годы
спустя, что противосифилитическое лѣченіе не обнаруживаетъ на него
своего вліянія, и тѣмъ болѣе не излѣчиваетъ , и что его такимъ образомъ
нельзя признавать настоящимъ сифилитическимъ пораженіемъ мозга въ
узкомъ смыслѣ слова. Поэтому M o b i u s въ этихъ случаяхъ, какъ и
при родственномъ параличу tabes’ѣ , говоритъ о «метасифилисѣ». Нѣкоторыя данныя , повидимому, указьшаютъ на то, что при параличѣ дѣло
идетъ не о мѣстномъ заболѣваніи, какъ при собственно сифилисѣ мозга,
но объ очень глубокихъ и общихъ разстройствахъ всего организма.
Часто встрѣчающіяся у паралитиковъ заболѣванія почекъ и сердца,
также аортитъ указьшаютъ на разлитое пораженiе кровеносныхъ со­
судовъ. Одинъ ли это тъ фактъ самъ по себѣ обусловливаетъ въ дальнѣйшемъ ломкость костей и большое предрасположеніе къ пролежнямъ,
остается совершенно невыясненнымъ. Я склоненъ скорѣе думать о нарушенiяхъ въ обмѣнѣ веществъ и измѣненіяхъ въ состав ѣ крови.
За это говорятъ и необыкновенныя колебанія въ питаніи больныхъ и
часто встрѣчающiяся длительныя пониженія температуры, которыя правильнѣе относить къ тяжелымъ поврежденіямъ общаго состоянія, чѣмъ
къ разстройству теплорегуляціи.
Особенно широко распространенная въ области большихъ озеръ
Африки и производящая тамъ необыкновенное опустошеніе «сонная
болѣзнь», которая раньше поражала, только негровъ, а въ позднѣйшее
время наблюдалась и у европейцевъ, имѣетъ для насъ лишь постольку
значеніе, поскольку этiологія ея, клиническое теченіе и анатомическія
измѣненія имѣютъ нѣкоторыя общiя черты съ параличомъ. Болѣзнь
обусловливается tripanosoma gambienst - п аразитомъ, обитающимъ въ
тѣлѣ одного вида жалящаго насѣкомаго, glossina palpalis, и переносимымъ на человѣ ка посредствомъ укуса. По исчезновеніи начальныхъ
лихорадочныхъ явленій, страданіе протекаетъ безъ замѣтныхъ разстройствъ, хотя живыя трипанозомы легко могутъ быть найдены и въ
это время въ лимфатическихъ железахъ, особенно на затылкѣ, также
въ крови и цереброспинальной жидкости; такъ дѣло тянется 1, 2 и даже
5 лѣтъ, пока наконецъ не наступаетъ заключительный періодъ болѣзни, въ теченiе 4 - 6 мѣсяцевъ ведущiй къ смерти. Въ психической
сферѣ появляются признаки раздражительности и быстрой утомляемости,
скоро переходящiе въ спячку ; рядомъ съ этимъ иногда бываетъ нелѣпая эйфорія или появляются безсмысленныя ипохондрическія идеи.
Затѣ мъ присоединяются признаки болѣе грубаго пораженія мозговой
коры : парезы, напряженность мышцъ, разстройство рефлексовъ, дрожаніе, разстройство рѣчевой артикуляцiи, эпилептиформныя судороги,
лимфоцитозъ цереброспинальной жидкости. Вскрытіе, судя по работамъ
М о t t ’a и S р і е l m е у е r ’а 1), обнаруживаетъ различныя измѣненія
нервныхъ клѣтокъ, разрастаніе гліи, диффу з ую инфильтрацію лимфо­
цитами и плазматическими клѣтками (Plasmazel len) мозговыхъ оболочекъ
и сосудиетыхъ влагалищъ, разращенія интимы и адвентиціи мозговыхъ
с осудовъ, новообразованіе послѣднихъ и многочисленныя палочковидныя клѣтки (Stabchenzellen).
Сходство этой формы заболѣванiя съ параличомъ S p i e l m e y e r
отмѣчаетъ съ особенной настойчивостью, высказываясь даже за близкое
родство трипанозомъ со спирохетами и проводя параллель между вы­
званными у собакъ при посредствѣ другихъ трипанозомъ измѣненіями
въ области вступленія заднихъ корешковъ и t а b е s'омъ . Въ правѣ ли,
однако, мы разсматривать сонную болѣзнь какъ нѣчто, аналогичное
«метасифилису», требуетъ еще дальнѣйшаго подтвержденія. Обнару­
живаемое въ теченіе долгаго времени присутствіе возбудителя болѣзни
въ тканяхъ и жидкостяхъ организма, чего какъ разъ не наблюдается
при метасифилисѣ, приближаетъ сонную болѣзнь къ третичному сифи­
лису или маляріи.
Поразительно ничтожное значенiе въ этiологiи душевныхъ болѣзней выпадаетъ на долю туберкулеза 2), несмотря на то, что здѣсъ
на ряду съ ядовитымъ дѣйствіемъ возбудителя болѣзни въ качествѣ
производящнхъ моментовъ мы можемъ привести еще дѣйствіе смѣшанной
инфекціи, долго продолжающееся лихорадочное состояніе, рѣзкое истощеніе и, наконецъ, тѣ эмоціональныя разстройства, которыя являются
послѣдствіемъ тяжелаго недуга. Однако легкія измѣненія въ настроеніи
и в олевой сферѣ вое же, повидимому, часто сопровождаютъ эту болѣзнь.
Раздражительность, подавленность, чувствительность, порой непонятная
самоувѣренность и предпріимчивостъ, рѣзко выраженный эгоизмъ, по­
ловое возбужденіе, ревностъ - вотъ тѣ черты, которыми обнаруживаются
измѣненія психики. Кромѣ того, впрочемъ, изрѣдка приходится наблю­
дать делиріозныя состоянія возбужденія, живые обманы чувствъ, идеи
1) S p i e l m e y e r, Munch, med. Wochenschr. 1907, 1065.
2) He i n z e l m a n n , Münch. med. Wochenschr. 1894, 5; С h a r t i e r, de la
phthisie et en particulier de la phthisie latente dans ses rapports avec les psychoses,
These, Paris 1899; Mo r s el l i , la tuberculosi nella etiologia e patogenesi delle
malattie nervose e mentali. 1903.
преслѣ дованія либо величія - с имптомы, которые можно, конечно, счи­
тать за выраженіе инфекціоннаг о делирія. Разъ мнѣ пришлось наблюдать
у одного больного туберкулезомъ сальника, позднѣе вылѣчившагося
помощью операціи, многiе мѣсяцы длившуюся психическую слабость,
закончившуюся впослѣдствіи выздоровленіемъ. D u p r e приводить психическiя разстройства туберкулезныхъ въ связь съ разрушеніемъ отъ
дѣйствія ядовитыхъ веществъ нервныхъ клѣтокъ и волоконъ въ корѣ
лобныхъ долей.
Въ нѣкоторыхъ случаяхъ душевное заболѣваніе чахоточныхъ но­
ситъ на с ебѣ черты алкогольныхъ разстройствъ ; возникновенію полиневритическихъ формъ, повидимому, особенно благопрiятствуетъ сочетаніе туберкулеза съ алкоголизмомъ. Подъ вліяніемъ менингитическихъ
измѣненій или локализованныхъ туберкулъ могутъ появиться и другія
картины душевнаго разстройства. Наконецъ, туберкулезу приписываютъ
вредное влiяніе на конституцію потомства, между прочимъ и на душевныя качества его.
Проказа (Lepra) 1), которая несомнѣнно часто вовлекаетъ въ страданіс и нервную систему, иногда будто бы сопровождается депрессив­
ными состояніями и большой наклонностью къ само-убійству. Однако,
такіе опытные изслѣдователи, какъ H a n s e n и M о r е і r a , утверждаютъ, что наблюдавшіяся въ единичныхъ случаяхъ при лепрѣ психическiя разстройства абсолютно ничего характернаго не имѣютъ, и что
они должны быть отнесены къ числу случайныхъ совпаденій.
Б о л ѣ з н и о б м ѣ н а в е щ е с т в ъ . Быть можетъ, самымъ важнымъ
и въ то же время безусловно самымъ неяснымъ еще отдѣломъ всего
ученія о причинахъ душевныхъ болѣзней является глава объ этiологическомъ значеніи болѣзней обмѣна. Уже a priori можно ожидать, что
всякое патологическое измѣненіе въ обмѣнѣ веществъ болѣе или менѣе
сильно нарушаетъ и питаніе нервной системы, а при извѣстныхъ условіяхъ ведетъ даже къ появленію въ крови прямо ядовитыхъ веществъ.
Между тѣмъ относительно химической природы всѣхъ этихъ явленій мы,
къ сожалѣнію, знаемъ еще слишкомъ мало. Существуетъ цѣлый рядъ
работъ объ измѣненіяхъ выдѣленій и крови душевно-больныхъ, объ
ядовитости пота и мочи 2), о щелочности, бактерицидныхъ и ядовитыхъ
вещес твахъ и цитолизинахъ крови, объ «изотоніи» красныхъ кровяныхъ
тѣлецъ, ихъ числѣ, содержати гемоглобина, количественномъ отношеніи ихъ къ лейкоцитамъ, но данныя этихъ изслѣдованій, стоившихъ
очень большихъ трудовъ, все же не позволяютъ намъ сдѣлатъ опредѣленныхъ и пріемлемыхъ заключеній относительно сущности болѣзненныхъ процессовъ. Особенно трудно бываетъ въ большинствѣ случаевъ
рѣшитъ, имѣемъ ли мы Дѣло съ причиной, съ случайно ли сопутствую­
щими явленіями, или послѣдствіями душевнаго заболѣванія. Еще болѣе
затрудняется оцѣнка всѣхъ этихъ явленій разнообразіемъ клиническихъ
описаній, которыя лишь для немногихъ формъ допускаютъ сравненіе
данныхъ различныхъ авторовъ. Уклоненія отъ нормы во всякомъ случаѣ
не разъ удавалось констатироватъ. Преимущественно кровь, главнѣйшій факторъ обмѣна веществъ, оказывается въ томъ или другомъ на1) M o r e i r a, Archivos Brasileiros de psychiatria, II, 41.
2) С a b i l l о, Rivista sperim. di freniatria, XXIII, 36; P e l l e g r i n i , ebenda,
144; M a s s a u t, Bull, de la societe de medie. ment. de Belgique, Decembre 1895.
правлен iи патологически измѣ ненной. Такъ B e r g e r 1 ) на основаніи
большого числа поставленныхъ имъ опытовъ пришелъ къ тому заклю­
ченiю, что въ крови больныхъ dementia prаесох по временамъ циркулируетъ нѣкоторое вещество, которое, будучи введено подъ кожу собаки,
можетъ вызвать у ней измѣненія въ большихъ пирамидальныхъ клѣткахъ, а у человѣка обусловить грозный симптомокомплексъ. D r a g o t t i
нашелъ повышенную ядовитость крови при аменціи, dementia ргаесох
и полиневритическомъ психозѣ, особенно въ началѣ болѣзни. R e b i z z i 2), изслѣ довавшiй измѣненія нервныхъ клѣтокъ у кровеносныхъ
піявокъ, которыхъ онъ заставлялъ насасывать кровь у разныхъ боль­
ныхъ, нашелъ атрофію фибриллей отъ крови эпилептиковъ, паралитиковъ и страдающихъ старческимъ слабоуміемъ, набуханiе и распаденіе
ядра отъ крови больныхъ аменціей и пеллагрозной спутанностью, въ
то время какъ кровь алкоголиковъ, идiотовъ и гебефрениковъ остава­
лась для нихъ безвредной. Щелочность крови оказалась, по работамъ
P u g h ’a 3), пониженной при маньякальномъ возбужденiи и параличѣ,
также при эпилепсіи, особенно незадолго до припадка и непосредственно
послѣ него; къ такимъ же выводамъ пришелъ L a m b r a n z i , констатировавшій кромѣ того уменьшенiе щелочности при кататоніи и аменціи.
Напротивъ того S h u l t z 4), опираясь на свои опыты, въ основу кото­
рыхъ были положены методы физической химіи, утверждаетъ, что ще­
лочности крови въ научномъ смыслѣ вообще не существуетъ, и что
нельзя поэтому доказать и измѣненiй состава крови въ этомъ направленіи у душевно-больныхъ.
Относительно цитолизиновъ крови, особенно же относительно
легко разрушающихся подъ вліяніемъ нагрѣванія комплементовъ, мы
узнаемъ изъ работъ I b b a 5) что при эпилепсіи, особенно незадолго
до припадк, и во время его, они крайне энергично растворяютъ красныя
кровяныя тѣльца человѣка и собаки, тогда какъ нормальная сыворотка
разрушаетъ ихъ только у собаки, и то въ очень ничтожной степени.
Кровяная плазма маньякалыш хъ больныхъ, а можетъ быть также и
меланхоликовъ и паралитиковъ, тоже сильно дѣйствуетъ на красныя
кровяныя тѣльца собаки и слабо на тѣльца человѣка ; еще болѣе слабое
дѣ йствіе обнаруживается у алкоголиковъ и при dementia ргаесох .
Устойчивость красныхъ кровяныхъ тѣлецъ противъ растворовъ пова­
ренной соли оказалась, по изслѣдованiямъ O b i c i и B o n o n ’a 6), осо­
бенно сильно пониженной при параличѣ, при пеллагрозныхъ психозахъ
и въ первыхъ стадiяхъ dementia ргаесох ; Т і r е l l і набдюдалъ ея Па­
д ете пропорціонально возбужденію при маніи и при эпилепсіи ко вре­
мени роявленія припадка, нормальное состояніе или усиленіе - при меланхоліи. Число красныхъ кровяныхъ тѣ лецъ S c h u l t z нашелъ нѣ­
сколько уменьшеннымъ при кататоніи, особенно въ заключительномъ
1) B e r g e r , Monatsschr. f. Psychiatrie, XVI, 1.
2) R e b i z z i, Rivista di patologia nervosa ѳ mentale. 1906, XI.
3) P u gh, Journal of mental science 1903, 71.
4) S c h u l t z, Monatsschr. f. Psychiatrie, XXII, 21.
5) I b b a , Rivista sperimentale di freniatria, XXXII, 642.
6) A b u n d o, Rivista sperimentale di freniatria, XVIII, 292; O b i c i e B o n on,
Annali di nevrologia, XVIII, 5, 1900; T i r e ll i, Annali di freniatria e science affini,
1902, 1.
стадiи, и при эпилепсіи; въ послѣднемъ случаѣ во время припадка
выступало увеличеніе бѣлыхъ кровяныхъ тѣ лецъ, особенно мелкихъ
лимфоцитовъ. У паралитиковъ обнаруживались неправильныя колебанія,
а въ послѣднемъ періодѣ болѣзни увеличеніе числа красныхъ кровя­
ныхъ тѣлецъ, вѣроятно, какъ результатъ обѣдненія организма жид­
костью и мѣ стныхъ застоевъ. У нѣкоторыхъ идiотовъ онъ наблюдалъ
несоотвѣтствіе между уменьшеннымъ числомъ красныхъ кровяныхъ тѣлецъ и повышеннымъ содержаніемъ гемоглобина; высокое и даже
весьма, значительное содержаніе гемоглобина неоднократно обнаружи­
валосъ при истеріи и нервности. Наконецъ, D i d e указывает ь на
уменьшеніе красныхъ кровяныхъ тѣлецъ при отравленіяхъ и инфекціяхъ одновременно съ увеличеніемъ полинуклеаровъ, которые при болѣе длительномъ теченіи указаяныхъ заболѣваній будто бы замѣняются
мононуклеарами. Увеличеніе числа красныхъ кровяныхъ тѣлецъ онъ
наблюдалъ въ состояніяхъ возбужденія, измѣнчивостъ соотношенія крас­
ныхъ и бѣлыхъ кровяныхъ тѣлецъ - п ри эпилепсіи.
Всѣ эти и подобныя имъ данныя, изъ которыхъ нѣкоторыя,
впрочемъ, должны еще получить подтвержденіе, являются, конечно, лишь
отдѣ льными, разрозненными фактами, значеніе которыхъ мы далеко
еще не можемъ точно опредѣлитъ; сколько-нибудь закономѣрной связи
между найденными измѣненіями и клиническими картинами установить
обычно нѣтъ никакой возможности. Однако, имѣется большое число
наблюденій, въ которыхъ душевное разстройство можетъ быть постав­
лено въ связь съ той или другою формою самоотравленія. Сравнительно
рѣдко, однако, всѣ эти предположенія заключаютъ въ себѣ что-либо
болѣ е опредѣленное, чѣмъ простую возможность. Причину этого надо
искать главнымъ образомъ въ томъ, что клиническія картины болѣзней
пока еще не позволяютъ намъ дѣлатъ опредѣленныхъ заключеній о
причинномъ значеніи самоотравленія ; развѣ только появленіе тяжелой
делирiозной спутанности можетъ до нѣкоторой степени служить основаніемъ для предположенія первичнаго отравленія или инфекціи, осо­
бенно въ тѣхъ случаяхъ, гдѣ летальный исходъ даетъ возможность
доказать обширныя пораженія нервной ткани и рядомъ съ ними свѣжія
разрастанія гліи. Съ другой стороны, примѣръ отдѣльныхъ формъ пси­
хическаго разстройства, справедливо разсматриваемыхъ нами, какъ ре­
зультатъ разстройства обмѣна веществъ, помимо даже обыкновенныхъ
отравленій, учить нас ъ , что тамъ, гдѣ на лицо дѣйствительно однородныя
причины, клиническая картина также носитъ всегда опредѣленный характеръ. Можно поэтому надѣяться, что мало-по-малу намъ удастся
для тѣхъ группъ душевныхъ разстройствъ, въ основѣ которыхъ ле­
жать опредѣленныя нарушенія обмѣна веществъ, найти и характерныя
клиническія формы, которыя бы такимъ образомъ прямо указывал и
на причину болѣзни.
Въ общемъ надо принять, что тѣ разстройства питанія, которыя
понижаютъ качество крови, какъ хлорозъ, лейкемія, продолжительное
голоданіе, повторныя кровопотери, вызываютъ болѣе или менѣе рѣзкое
ослабленіе всѣхъ психическихъ функцій, пониженіе интеллектуальной
работоспособности, быструю утомляемость, разсѣ янность, забывчивость,
эмоціональную возбудимость съ преобладаніемъ депрессивной окраски,
слабость воли и упадокъ энергіи. Эти явленія такъ часто встрѣчаются
въ тяжелыхъ случаяхъ общихъ соматическихъ заболѣваній, что обычно
даже не считаются болѣзненными. Они приблизительно соотвѣтствуютъ
симптомаiмъ длительнаго утомленія, которые мы обычно относимъ на
счетъ недостаточного устраненія и разрушенія ядовитыхъ продуктовъ
обмѣна въ функцiонировавшихъ тканяхъ.
Къ этимъ раастройствамъ присоединяются новыя, какъ только
изъ общаго процесса обмѣна устраняется одинъ изъ спеціальныхъ факторовъ его. При хроническихъ разстройствахъ обмѣна намъ не удается
обнаружить ихъ истиннаг о значенія въ общей картинѣ болѣзни; когда
же измѣненія въ общей экономіи организма устанавливаются внезапно,
то и проявленія болѣзни бываготъ часто очень бурны. Недостаточность
газоваго обмѣ на, какъ это бываетъ при заболѣваніяхъ легкихъ и органовъ кровообращенія, сопровождается явленіями оглушенности (В enommenheit), похожей на опьяненіе, и тревоги, а въ высшихъ степеняхъ
потерей сознанiя. Задержка почечныхъ функцій ведетъ , преимуще­
ственно въ концѣ беременности, къ уреміи съ эпилептиформными судо­
рогами, делиріозными и коматозными состояніями. Въ связи съ накопленіемЪ въ крови составныхъ частей желчи (Cholaemia) наблюдается
ог лушенность и психическое угнетеніе ; при острой желтой атрофіи
печени (фосфорное отравленіе) делиріозное неистовство съ ощущеніемъ
сильнаго страха и обманами чувствъ, а въ дальнѣйшемъ теченіи сопоръ
и кома.
Довольно неясными остаются до сихъ поръ отношенія между
раковой кахексіей и наблюдавшимися при ней душевными разстройствами.
Хотя и подтверждается все болѣе предположеніе, что раковыя новообразованія появляются подъ вліяніемъ живыхъ существъ, все же мы
не имѣемъ достат очныхъ данныхъ для рѣшенія вопроса, дѣйствуетъ ли
возбудитель этой болѣзни на мозговую кору непосредственно или при
помощи выдѣляемыхъ имъ ядовитыхъ веществъ, или же, бытъ можетъ,
психическія явленія зависят ь уже отъ общаго разстройства обмѣна
веществъ, специфическаго для раковой кахексіи. Такъ какъ громадное
большинство раковыхъ больныхъ не обнаруживаете, замѣ тныхъ психическихъ разстройствъ, то сомнительно, чтобы мы имѣли здѣсь дѣло
съ причинной зависимостью и специфическими психозами. Клиническая
картина обычно выражается въ делиріозныхъ состояніяхъ съ ощущеніемъ страха и обманами чувствъ, въ спутанности сознанія и сильномъ
безпокойствѣ ; въ дальнѣйшемъ теченіи на первый планъ выступаютъ
оглушенность и слабостъ. E l s h o l z 1) придаетъ большое значеніе
чередованiю делиріозной спутанности и временной почти полной ясности
сознанія.
Наконецъ, ненормальное разложеніе содержимаго кишечника, повидимому, также можетъ служить источникомъ общей инфекціи съ психи­
ческими разстройствами. Такъ, ѵ. W a g n e r 2) описалъ случаи душевныхъ заболѣваній, въ которыхъ онъ на ряду съ кишечными раз­
стройствами нашелъ ацетонъ въ мочѣ, ацетоуксусную и оксимасляную
кислоты, а также увеличенное количество индикана. S o l d e r 3) также
1) B l s h о l z, Jahrb. f. Psychiatrie, XVII, 144.
2) v. W a g n e r , Jahrb. f. Psychiatrie, XXII, 177.
3) S o l d e r , Jahrb. f. Psychiatrie, XVII, 147.
cчитает ъ копростазъ съ разложеніемъ содержимаго кишекъ и всасыванiемъ въ кровь ядовитыхъ веществъ основною причиною нѣкоторыхъ
наблюдавшихся имъ психическихъ заболѣваній. Клиническая картина
во всѣхъ этихъ случаяхъ заключалась въ спутанныхъ состояніяхъ возбужденія, которыя обычно называютъ аменціей или delirium acutum.
D r a g o t t i также смотрите на кишечную инфекцію, какъ на причину
dementia prаесох. H o рр е 1) изъ 325 эпилептиковъ нашелъ ацетонъ
въ мочѣ у 8 ,5 % , большею частью въ status epilepticus или въ перiодѣ
спутанности сознанія, когда больные принимали пищу въ недостаточномъ
количествѣ, также у голодающихъ, въ одной трети всѣхъ своихъ
острыхъ больныхъ, и у наралитиковъ чаще всего во время припадка,
но и незадолго до него. Ацетонурію, вѣроятно, нужно разсматриватъ,
какъ признакъ ненормальнаго расщепленія бѣлковъ или жира, безъ
патогеннаго вліянія ея на организмъ. Индиканъ, въ небольшихъ количествахъ встрѣчающійся и у здоровыхъ людей въ мочѣ, происходитъ
предаущественно изъ гнилостнаго распада бѣлковъ въ кишкахъ, изъ
котораго черезъ промежуточную стадію индоксила образуется индолъ.
Поэтому количество его увеличивается отъ богатой бѣлками пищи,
отъ скопленія каловыхъ массъ въ кишкахъ и отъ ненормальныхъ процессовъ разложенія. По даннымъ C o r i a t , T o w n s e n d , B r u c e ,
Pa r do 2 ) , количество индикана въ мочѣ бываетъ увеличено при депрессивныхъ с остоянiяхъ, а также при эпилептическомъ, паралитическомъ
и кататоническомъ ступорѣ. Такъ какъ индиканъ самъ по себѣ несомнѣнно не въ состояніи вызвать психическаг о разстройства, то увеличеніе его въ мочѣ можетъ имѣть лишь то значеніе, что онъ указы­
ваетъ на вѣ роятность отравленія со стороны кишечника. Мы не станемъ оспаривать предположенія, что и такимъ путемъ могутъ возникнуть
заболѣванія мозговой коры, будь то дѣйствіе бактерійнаго яда или
продуктовъ разложенія содержимаго кишекъ, но въ каждомъ отдѣльномъ случаѣ намъ все же не хватаете еще данныхъ, чтобы доказать
такую зависимостъ.
Вопросъ объ отношенiи дiабета и гликозурiи 3) къ душевнымъ
разcтройствамъ разработанъ довольно подробно. Рѣзко выраженный
дiабетъ встречается у дущевно-больныхъ въ общемъ не особенно часто;
его наблюдали преимущественно у паралитиковъ, кромѣ того при алкоголизмѣ и меланхоліи. Наоборотъ , при діабетѣ , повидимому, нерѣдко
наступаютъ болѣе легкія измѣ ненія въ психикѣ : пониженіе памяти
и умственной продуктивности, либо сонливость и тупость. При этомъ
нужно помнить, что дiабетъ часто развивается въ пожиломъ возрастѣ
и тогда сочетается съ сосудистыми измѣненіями, значеніе которыхъ
въ общей клинической картинѣ съ трудомъ удается опредѣлитъ. Между
тѣмъ L a u d e n h e i m e r описалъ даже діабетическій «псейдопараличъ» - болѣзнь, характеризующуюся сочетаніемъ глубокой психиче­
ской слабости съ отдѣдьными нервными разстройствами спотыкаю­
1) H o p p e , Arch. f. Psychiatrie, XXXIX, 1174.
2) B a s t e r b r o o k , Journal of mental science, 1906, 766; P a r d o , Rivista
sperimentale di freniatria, XXXIII, 275.
3) B o n d , Journal of mental science, 1896, Januar, April; L a u d e n h e i m e r ,
Arch. f. Psychiatrie XXIX, 2; Berl. klin. Wochenschr. 1898, 21; R a i m a n n ,
Zeitschr. f. Heilkunde, XXIII, 2, 1902.
щейся рѣчью, гемипарезами, эпилеитоидными припадками, повышеніемъ
сухожильныхъ рефлексовъ. Разстройства эти улучшаются подъ вліяніемъ лѣченія, направленнаго противъ діабета. Въ виду существованія
діабетической комы, нельзя, конечно, сомнѣваться въ возможности тя­
желыхъ мозговыхъ разстройствъ при дiабетѣ, однако нужны еще дальнѣйшія изслѣдованія, особенно анатомическія, чтобы можно было точно
выяснить клиническое значеніе подобныхъ случаевъ.
Гликозурія у душевно-больныхъ встрѣчается безусловно чаще,
чѣмъ у здоровыхъ, и главнымъ образомъ непосредственно послѣ delirium
tremens и въ состояніяхъ сильной тревоги; я повторно наблюдалъ ее
въ случаяхъ, въ которыхъ предполагалъ сифилитическое пораженіе
сосудовъ. Соотвѣтственно этому R a im a n n нашелъ способность орга­
низма окислять вводимый сахаръ пониженною при меланхоліи, старческомъ слабоуміи, прогрессивномъ параличѣ, въ концѣ delirium tre­
mens и при этiологически неопредѣленной группѣ аментивныхъ состо­
янi й. Повидимому, пищевая гликозурія особенно легко появляется въ
тѣхъ формахъ душевныхъ болѣзней, въ которыхъ мы имѣемъ основаніе
предполагать разстройства обмѣна веществъ.
Въ единичныхъ случаяхъ въ связи съ dementia ргаесох наблюда­
ласъ и osteomalaciа ; впрочемъ , большой еще вопросъ, не было ли здѣ сь
простой случайности.
Часто большое значеніе придается, особенно французскими и англійскими изслѣдователями, подагрическому діатезу 1). Скопленіе въ
крови мочевой кислоты, съ одной стороны, будто бы можетъ вызвать
неврастет ю, съ другой послужить серьезной причиной для появленія
состояній тревоги. L a n g e приводитъ и періодически повторяющіяся
депрессивныя состоянія въ причинную связь съ колебаніями количествъ
выдѣ ляемой мочевой кислоты. Судя по описанію, рѣчь идетъ о приступахъ, принадлежавшихъ, должно быть, маньякально-депрессивному пси­
хозу. Имѣемъ ли мы здѣсь дѣло съ причиннымъ соотношеніемъ или
случайными сопутствующими явленiями, - в опросъ, требующій дальнѣ й­
шей разработки; для маньякал ьно-депрессивныхъ формъ первое предположенiе кажется мнѣ по многимъ основаніямъ очень мало вѣроятнымъ. При эпилепсіи также наблюдаются болынія колебанія въ выдѣленіи мочевой кислоты, стоящiя въ особенно близкой связи съ появленіемъ припадковъ ; какова эта связь, еще не выяснено.
Болѣе прочную почву мы имѣемъ подъ собой въ разработкѣ
вопроса о зависимости между душевными разстройствами и заболѣваніями щитовидной железы, такъ какъ въ этой области мы имѣемъ
много цѣнныхъ данныхъ изъ опытовъ надъ животными. Намъ достовѣрно
извѣстно, что выпаденіе физіологическихъ функцій щитовидной железы
сказывается весьма тяжелыми послѣдствіями на всей дѵшевной жизни.
Уничтоженiе или патологическое измѣненiе этой железы въ юномъ
возрастѣ накладываетъ печать вырожденія на весь организмъ въ формѣ
кретинизма, что можно искусственно воспроизвести на животныхъ. У
взрослыхъ послѣ удаленія всей железы развивается картина kachexiae
strumiprivae, основныя черты которой заключаются въ постепенно прогрессирующемъ слабоуміи съ микседематозными измѣненіями кожи и нѣ1 ) Ко в а л е в с к i й , Centralbl. f. Nervenheilk. 1901. 593.
которыми явленіями раздраженія со стороны нервной системы (припадки
судорогъ, тетанія). Подобную же картину даетъ и спонтанная микседема,
зависящая отъ склероза или разрушенія всей железы какимъ-либо
патологическимъ процессомъ. Здѣсь къ болѣе или менѣе глубокому
слабоумію часто присоединяются еще явленія психическаго угнетенія
и тяжелыя состоянія тревоги. Въ основѣ всѣхъ этихъ разстройствъ
надо считать скопленіе въ крови веществъ, которыя въ нормальныхъ
условіяхъ обезвреживаются дѣятельностью щитовидной железы.
B l u m ’у удалось у собакъ, оставшихся послѣ удаленія щитовидной
железы въ живыхъ благодаря исключенію изъ пищевого режима мясной
пищи, быстро ведущей при этихъ условіяхъ къ смерти, наблюдать психи­
ческiя разстройства : безпокойство, обманы чувствъ, отупѣнiе ; онъ считаетъ эти разстройства зависящими отъ ядовитаго дѣйствія нѣкоторыхъ
веществъ, образующихся въ кишечникѣ вслѣдствіе гнилостнаго рас­
пада бѣлковъ. Насколько во всѣхъ этихъ разстройствахъ вмѣстѣ съ
удаленіемъ ткани щитовидной железы имѣетъ значеніе исчезновеніе
эпителіальныхъ тѣлецъ, должно рѣшить будущее.
Наоборотъ, весьма возможно, что при Базедовой болѣзни 1) раз­
стройства обусловливаются патологическимъ увеличенiемъ и измѣненіемъ секрета щитовидной железы ; отчасти по крайней мѣрѣ они совпадаютъ съ разстройствами, наступающими у здоровыхъ и больныхъ лю­
дей при введеніи въ организмъ составныхъ частей щитовидной железы.
Психическiя явленія сводятся къ симптомамъ ослабленія психической
сопротивляемости, повьш енной душевной раздражительности, веселому
настроенію или чувству тревоги, измѣнчивости настроенія, нестойкимъ
бредовымъ идеямъ, идеямъ ревности и самообвиненiя, безпокойству,
быстрой утомляемости и безсонницѣ.
Эти факты, наглядно показывающiе намъ все важное значеніе
ничтожнаго органа въ обмѣнѣ веществъ, позволяютъ думать, что при
извѣстныхъ условіяхъ подобное же самоотравленіе можетъ возникнуть
и изъ другихъ такихъ же источниковъ. Такъ, уже V a s s a l e указалъ,
что разрушеніе гипофизиса у животныхъ ведетъ къ смерти, тогда какъ
у человѣка опухоли его, какъ извѣстно, часто сочетаются съ акромегалi ей. И здѣсь могутъ присоединиться психическія разстройства,
ослабленіе памяти, пониженіе трудоспособности, тупость душевныхъ
чувствъ до полной потери ихъ, а иногда и делиріозное возбужденіе.
Остается, впрочемъ, еще не рѣшеннымъ, что именно имѣетъ здѣсь
главнѣйшее значеніе : вліяніе ли самой опухоли, какъ таковой, или
разрушеніе мозгового придатка. V i g o u r o u x и D e l m as при туберкулезномъ пораженіи падпочечниковъ наблюдали состоянія ворчливаго неудовольствія съ тупостью душевныхъ чувствъ, бредовыми идеями отравленія и преслѣдованія.
Трудно сейчас ъ сказать, какое рѣшеніе получатъ поднятые здѣсь
вопросы. Большія неправильности въ общей экономіи организма наблю­
даются въ самыхъ разнообразныхъ формахъ душевныхъ разстройствъ
1) B u s c h an, Die Basedowsche Krankheit. 1894; M o b iu s, Die Basedowsche
Kranklieit. 1896, 32 ft.; M a u d e, Journal of mental science, 1896, Januar; K r a u s s ,
Die Krankheiten der Schilddrlise im Handbuche v. E b s t e i n-S с h w a l b e. 1898;
H o m b u r g e r , Ueber die Beziohurigen des Morbus Basedowii zu Psychosen und
Psychoneurosen. Diss., Strassburg. 1899.
и тѣмъ не менѣе мы все еще не можемъ решить, являются ли онѣ
причиною или сопутствующими только явленіями.
Оставляя въ сторонѣ эпилепсію, мы имѣемъ основаніе предполаг ать
разстройства обмена веществъ главнымъ образомъ въ большой группѣ
dementia ргаесох и при прогрессивномъ параличе, а можетъ бытъ и при
маньякалыно-депрессивномъ психозѣ ; сюда же относится еще цѣлый
рядъ инфекціонныхъ формъ и отравленій.
О т р а в л е ні я. Изъ ядовитыхъ веществъ, вообще способныхъ
дѣйствовалъ на нашу мозговую кору, очень многія обладаютъ особымъ
свойствомъ - с пецифически измѣнять лишь опредѣленныя стороны ду­
шевной дѣ ятельности. У ядовъ, быстро приводящихъ къ смерти, это
различiе стушевывается, такъ какъ широкое пораженіе мозговой коры
тотчасъ же вызываетъ полную потерю сознанiя. Когда же дѣйствіе
яда наступаетъ медленно и съ менѣе разрушительной силой, то раз­
виваются быстро наступающiя и такъ же быстро протекающія разстрой­
ства, общая картина которыхъ часто прямо указываетъ на отравленіе,
особенно если мы обратимъ вниманіе на сопутствующiя явленія въ сома­
тической сфере. Такъ какъ большинство отравленій мозговой коры
связано съ болѣе или менѣе сильнымъ помраченіемъ сознанія, то соотвѣтствующiя психическія разстройства носятъ на себѣ черты, напоминающiя оцьяненіе или, если сопровождаются обманами чувствъ, делbріозyое состояyiе. Однако, въ виду редкости большинства отравленій,
наши знанія относительно спеціально психическаго дѣйствія отдѣльныхъ
ядовъ еще очень скудны. Но все то, что мы знаемъ изъ опытовъ по
этому вопросу, довольно убѣдительно говорит ь въ пользу такой специ­
фичности. Болѣе точныя изслѣдованія имѣются объ алкоголѣ, коффеинѣ,
тріоналѣ и бромѣ, менѣе изслѣдованы морфій, паральдегидъ, хлоралгидратъ, эфиръ, амилнитритъ, хлороформъ, кокаинъ и табакъ ; но уже
и ти данныя показали, что ни одно изъ указанныхъ ядовитыхъ веществъ
не имѣемъ вполнѣ одинаковаго дѣйствія на психику со всѣми другими,
какъ ни велико значеніе въ этомъ смысле химическаго родства дѣйствующихъ веществъ. Этот ь фактъ вполнѣ соотвѣтствуетъ указанiямъ
N і s s l ’я, что измѣненія въ клѣткахъ при не слишкомъ быстро наступающемъ дѣйствіи яда носятъ вполнѣ опредѣленный характеръ въ зави­
симости отъ того, какой ядъ былъ введенъ въ организмъ. Разработка
вопроса; о психическомъ вліяніи ядовитыхъ веществъ затрудняется тѣмъ
обстоятельствомъ, что отравленіе иногда сочетается съ другими, отъ
него не зависящими, психическими разстройствами, такъ напримѣръ,
алкогольное опьяненіе съ эпилептическимъ сумеречнымъ состояніемъ
или свинцовое отравленіе съ паралитическимъ возбужденіемъ. Отъ неправильнаг о толкованія причинной связи отравленія и клинической картины должно цредохранить необходимое условіе, чтобы каждый изслѣдуемый ядъ обнаруживал ъ всегда одно и то же дѣйствіе на нашу
психику, симптомы котораг о должны быть для него патогномоничны.
Дѣйствительно въ клинической картинѣ мы нерѣдко можемъ констатировать сопутствующую алкогольную «окраску» рядомъ съ симптомами
другого характера.
Некоторыя наблюденiя, впрочемъ, говорятъ какъ-будто за то,
что одинъ и тот ь же ядъ можетъ дать совершенно различныя клиническiя картины ; такъ, кроме опьянѣ нія, при хроническомъ алкоголизме
м ы встрѣчаемъ и существенно отличающіяся отъ него разстройства,
delirium tremens’a и аЛкогольнаго бреда (Alkoholwahnsinn). Однако
острое а лкогольное отравленіе всегда даетъ одинаковую картину, ко­
торая лишь въ отдѣльныхъ случаяхъ можетъ быть видоизмѣнена при­
мѣшивающимися симптомами иного характера. Такимъ образомъ, если
мы при хроническомъ алкоголизмѣ встрѣчаемъ чуждыя ему клиническія
формы, то должны будемъ признать, что не имѣемъ уже въ нихъ непосредственнаго дѣйствія алкоголя, но что ихъ возникновенію лишь
способствовали въ томъ или другомъ отношеніи измѣненія, вызванныя въ
организмѣ продолжительнымъ злоупотребленіемъ алкоголемъ. Если бы
намъ точнѣе были извѣстны всѣ эти промежуточные этапы, то безъ
сомнѣнія и здѣсь мы могли бы установить тотъ сложный путъ, по кото­
рому причина обнаруживает ь свое дѣйствіе, доказатъ, что опредѣленные
симптомы въ психической сферѣ связаны всегда съ опредѣленными
органическими измѣненіями. Вторично присоединяющiяся психическія
разстройства, которыя не имѣютъ прямого отношенія къ дѣйствующему
яду и потому даютъ совсѣмъ другого характера клиническія картины,
могутъ, напримѣръ, получиться тамъ, гдѣ ядъ поражаетъ тѣ или другіе
важные для обмѣна веществъ органы, оставляя нетронутой мозговую
кору ; сюда можно отнести делиріозныя состоянія, возникающія на
почвѣ желтухи при фосфорномъ отравленіи, и уремическiя разстрой­
ства при отравленіяхъ, дѣ йствующихъ на почки.
При болѣе продолжительномъ отравленіи, какъ это иногда бываетъ при внутреннемъ употребленіи ядовитыхъ веществъ и въ нѣкоторыхъ производствахъ, имѣющихъ съ ними дѣло, развиваются состоянія
длительной психической слабости, часто сопутствуемыя характерными
нервными явленіями, отъ которыхъ они получили и свое названіе «псейдопараличей». Состоянія эти въ зависимости отъ того или другого яда
также должны быть различны, хотя, впрочемъ, пока еще мы очень мало
знаемъ характерныхъ для нихъ признаковъ. Въ общемъ клиническая
картина, если къ ней не примѣшиваются признаки повторно насту­
пающаго остраго отравллнія, бываетъ слабо выражена, такъ какъ всегда
преобладаютъ явленія выпаденія. Не удалось также до сихъ поръ
обнаружить при хроническихъ отравленіяхъ и специфическихъ для нихъ
измѣ неній въ клѣткахъ.
Первая небольшая группа отравленій, которую мы здѣсь разсмотримъ, стоитъ въ тѣсной связи съ питаніемъ населенія. Прежде
всего сюда относится пеллагра 1 ) - б олѣзнь, встрѣчающаяся главнымъ
образомъ иъ верхней Италiи. на, югѣ Франціи. въ сѣ верной Испаніи и
Румыніи. При этомъ страданіи, сопровождающемся бурными пищева­
рительными разс тройствами, атрофіей слизистой кишечника, общимъ
исхуданіемъ и кожными высыпями, дѣло идетъ несомнѣнно о хроническомъ отравленіи, которое чаще всего зависитъ отъ употребленія въ
пищу испорченнаго маиса ; благопріятствующимъ моментомъ являются
1)
L о m b г о s o , La pellagra. 1892, deutsch v. К u г e ll a. 1898; B e l m o n d o ,
Rivista sperim. di freniatria XV, XVI; T u с z e k, Klinische und anatomische Studien
iiber die Pellagra, 1893; F i n z i, Bollettino del manicomio provinciale di Ferrara,
XXIX, 1901; v. Z l a t a r o v i c , Jahrb. f. Psychiatrie, XIX, 283; Gr e g o r, ebenda
XXVIII, 215; V e d r a n i , Sui sintomi psichici della pellagra. 1905.
бѣдность и всевозможныя лишенія. С e n i въ послѣднее время съ особенной настойчивостью приписывает ь возникновеніе пеллагры ядовитому
дѣйствію плѣсневыхъ грибковъ - р enicillium glaucum и aspergillus fumigatus. Вѣроятно, мы имѣемъ здѣсь дѣло съ организованнымъ возбудителемъ, такъ какъ, во-первыхъ, наблюдались переносы болѣзни
съ одного лица на другое, указывалось впрочемъ и вліяніе наслѣдственности, а во-вторыхъ, нерѣдко рецидивы наступаютъ тогда, когда
всѣ указанные выше вредные моменты давно уже отсутствуютъ. Нѣ ко­
торые изслѣдователи утверждают ь, что болѣзнь эту не слѣдуетъ свя­
зывать съ употребленіемъ маиса, и что развивается она очень медленно.
Психическiя разстройства складываются въ картину повышенной душев­
ной возбудимости, которую въ дальнѣйшемъ смѣняютъ однообразно
протекающiя депрессивныя состоянія съ отупѣніемъ , скудныя бредовыя
идеи, упорныя стремленiя покончить съ собой и, наконецъ, исходъ въ
слабоумi е, иногда также состоянiя спутанности съ рѣ зкимъ возбужденіемъ, которое въ случаяхъ такъ называемаго пеллагрознаго тифа мо­
жет ь достигнуть опасной для жизни силы. Вопросъ о томъ, составляютъ
ли всѣ эти разстройства одну клиническую единицу и могутъ ли быть
отнесены исключительно на дѣйствіе яда, остается пока еще открытымъ ;
во всякомъ случаѣ многія изъ описанныхъ подъ именемъ пеллагрозныхъ
душевныхъ заболеваній въ дѣйствительности были лишь случайнымъ
сочетаніемъ обычныхъ, встрѣчающихся и самостоятельно клиническихъ
формъ съ пеллагрой. Въ спинномъ мозгу, особенно поясничной его
части, находятъ при этомъ склерозъ задне-боковыхъ столбовъ, а также
разсѣянные очаги; клиническимъ выраженіемъ этихъ измѣненій служатъ парэстезіи, пониженіе кожной чувствительности, треморъ, подер­
гиванiя и ригидность мышцъ, повышеніе коленныхъ рефлексовъ, пара­
личъ или слабость нижнихъ конечностей, спастическая или спастикопарэтическая походка.
Отъ примѣси во ржи маточныхъ рожковъ появляется, къ счастью
у насъ очень редко, эрготизмъ, часто сопровождающiйся психическимъ
разстройствомъ 1). Иногда это, повидимому, кратковременныя делиріозныя состоянія, свойственныя отравленію; въ большинствѣ же слу­
чаевъ развивается картина болѣе продолжительнаго заболѣванія, кото­
рая при соответствующемъ лѣченіи можетъ снова исчезнуть даже въ
томъ случаѣ, если болѣзнь затягивается на болѣе долгій срокъ. Психи­
ческими признаками являются общее пониженіе умственной дѣятельности,
болѣе или менѣе выраженное помраченіе сознанія до полная) оглушенія,
замедленiе мышленія, слабость памяти, спутанность, часто также состоянiя тревоги и тяжелое, болѣзненное самочувствіе. Временами наступаютъ разстройства рѣчевой артикуляціи; пателлярные рефлексы исчезаютъ, но при благопріятномъ теченіи снова возвращаются. Далѣе дѣло
часто доходить до эпилептическихъ судорогъ, а при извѣстныхъ условiяхъ и до прогрессирующаго эпилептическаго заболѣванія. Во многихъ
случаяхъ вскрытiе труповъ обнаруживаетъ склерозъ заднихъ столбовъ
спинного мозга.
1) S i e m e n s, Arch. f. Psychiatrie, XI, 1 и 2; T u c z e k, edenda XIII, 1;
X VIII, 2; J a h r m a r k e r , ebenda XXXV, 109.
Наибольшую роль въ возникновеніи психозовъ отравленія играютъ
нѣкоторые предметы потребления, изъ которыхъ алкоголь 1) имѣетъ
совершенно исключительное значеніе. Статистическія данныя, показы­
вающiя, какъ часто злоупотребленіе этимъ продуктомъ приводитъ своихъ
жертвъ въ психiатрическія учрежденія, колеблятся въ зависимости отъ
нацiи и особыхъ условій существованія отъ 10 до 30 и даже 40%
всѣхъ поступающихъ больныхъ. Въ Мюнхенской клиникѣ за 1906 1907 годы было принято 22,4 % больныхъ чистыми алкогольными фор­
мами. Кромѣ того, среди остальныхъ больныхъ находилось 22,1 % , у
которыхъ можно было доказать злоупотребленiе алкоголемъ. Распредѣленіе ихъ по отдѣльнымъ формамъ можно видѣть на прилагаемой
дiаграммѣ (фиг. 1). Оказывается, процентъ потаторовъ особенно высокъ
среди больныхъ эпилепсіей и травматическимъ неврозомъ, но и въ
случаяхъ артеріосклероза и прогрессивнаго паралича онъ играетъ выда­
ющуюся роль. Во всѣхъ этихъ случаяхъ злоупотребленіе алкоголемъ
имѣетъ до извѣстной степени причинное значеніе. Далѣе мы переходимъ
къ группѣ заболѣваній, въ которыхъ присоединяющiйся алкоголизмъ
лишь ухудшаетъ симптомы основного страданія, что также само собою
относится и къ первой группѣ. Сюда принадлежать идіотія и тупоуміе
(imbecillitas), затѣмъ психопатическiя состоя т я и до извѣстной степени
1) B a e r , Der Alkoholismus. 1878; Die Trunksucht undihre Abwehr, 2. Aufl.
1907; S m i t h , Die Alkoholfrage. 1895; G r о t j a h n, Der Alkoholismus. 1898; Ho p p e ,
Die Tatsachen iiber den Alkohol, 3 Aufl. 1904; M a t t i H e l e n i u s , Die Alkoholfrage,
1903; Zeitschriften: Internationale Monatsschrift zur Bekampfung der Trinksitten;
Der Alkoholismus; Die Alkoholfrage.
dementia ргаесох. Въ другихъ формахъ, если оставить въ сторонѣ морфинизмъ, значеніе пьянства, отступаетъ болѣе на задній планъ. По
легко поцятнымъ причинамъ мужской полъ всюду болѣ е подверженъ
алкоголизму. На одно чисто алкогольное заболѣваніе женщинъ въ
Мюнхенѣ за указанный промежутокъ времени приходилось 7,9 заболѣванiй среди мужчинъ ; въ другихъ формахъ психическаго заболѣванія
между потаторами обоего пола установилось отношенiе 1 : 6 ,8. Такимъ
образомъ, если имѣть въ виду однихъ только мужчинъ, число потато­
ровъ въ отдѣльныхъ формахъ душевнаго разстройства сильно возра­
стет ъ ; такъ при эпилепсіи оно достигаетъ, 4 8 ,3 % , при травматическомъ
неврозѣ 46,2 % , артеріосклерозѣ 4 7 , 1 % , параличѣ 4 2 ,7 % , тупоуміи и
идiотіи 4 8 ,7 % , у психопатовъ 5 2 ,6 % ; среди истеричныхъ мужчинъ
насчитываютъ также 4 1 ,8 % потаторовъ. Только въ низшихъ слояхъ
общества процентное отношеніе неблагопріятно для женщинъ, тогда
какъ въ высшихъ оно склоняется въ ихъ пользу.
Потребленіе алкоголя распространено въ невѣроятныхъ размѣ рахъ. Большинство народовъ сумѣло найти способъ, такъ или иначе
вырабатывать опьяняющiй ядъ : древніе египтяне - изо ржи, древніе
германцы и абиссинцы изъ меда, восточные азіаты изъ риса, жители
тропиковъ изъ пальмъ, мексиканцы изъ агавы и т. д. Это обстоятельство
не разъ давало поводъ высказывать мнѣніе, будто алкоголь является
для человѣ ка естественной потребностью. Въ противовѣсъ можно ука­
зать на то, что большинство первобытныхъ народовъ вырабатывает ь
и потребляешь алкоголь не постоянно, а лишь въ извѣстныхъ случаяхъ,
болѣе же всего сошлемся на то, что и въ наше время сотни милліоновъ
людей живутъ абсолютно безъ алкоголя. Этимъ мы обязаны, правда,
исключительно основателямъ религіозныхъ ученій. Б у д д а и Моr а­
метъ, а въ yынѣшнее время и основатель секты мормонъ, J o s e p h
S m i t h , запретили своимъ послѣдователямъ потребленіе алкоголя, и
этотъ запретъ строго соблюдается повсюду, гдѣ только его авторитетъ
не подрывается дурцымъ примѣромъ и торгашескимъ духомъ европейцевъ.
Германская раса имѣетъ, повидимому, особенно большую наклон­
ность злоупотреблять алкоголемъ, на что указываютъ уже оцисанія Т ац и т а . Быстро наростающей опасностью, болѣе того - вопросомъ жизни
стало злоупотребленіе алкоголемъ съ тѣхъ поръ, какъ развивающаяся
техника, доставляетъ все большія количества дешеваг о и концентрированнаг о а лкоголя, а производство пива и фабрикація винъ, поль­
зуясь всѣми пріобрѣтеніями науки, достигли такой невѣроятной вы­
соты. Подъ вліяніемъ такого положенія вещей потребленіе алкоголя
въ теченіе послѣ днихъ десятилѣтiй почти повсюду возросло. Только
скандинавскія государства, которыя около 60-ти лѣтъ тому назадъ
находились ца краю гибели вслѣдствіе колоссальнаго распространенія
алкоголизма, сумѣли спеціальными мѣропріятіями въ корнѣ побороть
страшнаго врага, такъ что теперь въ статистикѣ пьянства они занимаютъ
наиболѣе благопріятное мѣсто. Въ Финляндiи, Исландiи, Канадѣ и
нѣкоторыхъ штатахъ Сѣверо-Американской Республики также были
достигнуты законодат ельнымъ путемъ необыкновенно большіе резуль­
таты въ смыслѣ сокращенія алкогольнаго злоупотребленія и парал­
лельно съ нимъ нравственнаг о и физическаго оздоровленія населенія.
Въ бодьшей части другихъ странъ и особенно въ Германiи приходится,
къ сожалѣнію, констатировать ростъ алкоголизма. Особенно вредную
роль въ этомъ отношеши играютъ, повцдимому, большіе города съ ихъ
многочисленнымъ фабричнымъ населеніемъ и множествомъ кабаковъ,
количество которыхъ стремится превзойти и безъ того быстро ростущую
«потребность». Такимъ образомъ происходить то, что въ настоящее
время въ Германіи на спиртные напитки ежегодно тратится 2826 милліоновъ марокъ, въ то время какъ общiй расходъ на сухопутную армію
и флотъ составляетъ 858 1/2, на рабочее страхованіе - 4 88 и на обще­
ственныя народныя школы 419 милліоновъ 1). Потребленіе пива въ
Германіи возрасло въ промежутокъ времени съ 1872 г. до 1900 г. съ
81, 4 до 125, 0 литровъ на человѣка. Годовой расходъ берлинскаго
наемнаго рабочаго 2) на спиртные напитки составляетъ въ среднемъ
5 ,2 до 7 , 7 % годового дохода, увеличиваясь параллельно его достоянію,
между тѣмъ на одежду идетъ 5 ,3 - 9 ,6 % , на образованіе едва лишь
1 ,2 - 1 ,6 % . У индустріальныхъ рабочихъ въ Баденѣ расходъ на спирт­
ные напитки оказался равнымъ даже 12,3% годового дохода ; на Жилище
при этомъ тратится 1 0 ,8 % . Не мало, однако, въ нашемъ отечествѣ и
такихъ рабочихъ, которые 17 - 2 0 % своего дневного заработка расходуютъ на алкоголь. Я зналъ одного носильщика, который въ годъ
тратилъ около 400 марокъ. Особенно дурнымъ признакомъ надо считать
то обстоятельство, что за послѣднее время сильно увеличивается пьян­
ство среди женщинъ.
Самыми вредными изъ алкогольныхъ напитковъ являются водка,
особенно картофельная, которая часто кромѣ этиловаго алкоголя содержитъ еще болѣе ядовитые высшіе алкоголи, главнымъ образомъ ами­
ловый, и абс интъ (эфирное масло Artemisiae absynthium), распростра­
ненный въ южной Франціи и сѣверной Италіи. Поэтому въ потребляю­
щей преимущественно пиво южной Германіи и въ странахъ, занимающихся винодѣліемъ, тяжелыя формы алкоголизма играютъ далеко не
такую роль, какъ, напримѣръ, на сѣ веро-востокѣ, гдѣ картофельная
водка является главнѣйшимъ алкогольнымъ напиткомъ рабочаго люда.
В прочемъ, меньшее содержанiе ядовитаго начала въ болѣе слабыхъ
напиткахъ чаще всего съ избыткомъ покрывается потребленiемъ большаго количества ихъ. Кромѣ того при чрезмѣрно большомъ потребленіи
пива получаютъ значеніе и другiе еще вредные моменты : дѣйствіе
непомѣрныхъ количествъ хололной жидкости на желудокъ, почки, сердце
и обмѣнъ веществъ. Такимъ образомъ происходитъ то, что частота
отдѣльныхъ алкогольныхъ формъ душевнаго разстройства въ зависи­
мости отъ преимущественнаго потребленiя пива или водки бываетъ
крайне различна въ разныхъ мѣстностяхъ. Въ то время какъ водка
рядомъ съ тяжелыми формами хроническаго алкоголизма вызываетъ
алкогольную эпилепсію, delirium tremens и Корсаковскій психозъ, въ
странахъ, пользующихся главнымъ образомъ пивомъ, мы имѣемъ дѣло
1) Wein, Bier und Schnaps, Beitrage zur Alkoholfrage aus dem Reichsarbeitsblatt, 8, 2. Aufl., 1906.
2)
Lohnermittelungen und Haushaltsberechnungen der minder bemittelten
Bevolkerung im Jahre 1903, Berliner Statistik, 3 Heft. 1904; Die Verhältnisse der
Industriearbeiter in 17 Landgemeinden bei Karlsruhe, Bericht der Grossh. Badischen
Fabrikinspektion. 1904.
съ медленнымъ угас аніемъ всѣхъ тѣлесныхъ и психическихъ функцiй,
съ общимъ упадкомъ, къ которому присоединяются явленія растерян­
ности и безпомощности, равно какъ и наклоннностъ къ паденію сер­
дечной дѣ ятельности и мозговымъ кровотеченіямъ. Такъ какъ употребленіе пива вслѣдствіе предполагаемой его безвредности гораздо болѣе
распространено во всѣхъ слояхъ общества, то обусловливаемыя имъ
измѣненія сильнѣе вліяютъ на общую картину нравовъ народа, чѣмъ
водка, только въ низшихъ слояхъ потребляемая дѣйствительно ре­
гулярно. Впрочемъ и любитель пива переходитъ на водку, когда разстроившееся хозяйство дѣлаетъ для него пиво слишкомъ дорогимъ.
Въ Мюнхенѣ, гдѣ особенно процвѣтаетъ пивовареніе, изъ числа потаторовъ, поступившихъ къ намъ въ клинику за 1905 г ., 40% вмѣстѣ
съ пивомъ употребляли и водку.
Этi ологическое значеніе алкоголя въ развитіи душевныхъ раз­
стройствъ зависитъ прежде всего отъ ядовитаго его дѣйствія на мозго­
вую кору. Опыты надъ животными показали, что повторныя не смертельныя дозы алкоголя могутъ вызвать обширныя и глубокiя измѣненія въ
нервныхъ клѣткахъ. Эти данныя вполнѣ совпадаютъ съ эксперимен­
тально-психологическими выводами, сдѣланными F ü г е r ’о м ъ 1) и R üd in 'о м ъ 2). Согласно послѣднимъ, вліяніе умѣреннаго опьяненія на
психическое состояніе экспериментируемыхъ ясно можно было доказать
въ теченіе 12 до 24, а въ нѣкоторыхъ случаяхъ и 48 часовъ. Оно
сказывалось аналогично острому алкогольному отравленію въ пониженіи
психическихъ функцій, повышеніи моторной возбудимости и наклон­
ности къ привычнымъ и созвучнымъ ас соціаціямъ.
При длительномъ употребленіи алкоголя дѣйствіе отдѣльныхъ дозъ
само собой должно постепенно суммироваться. Въ дѣйствительности
не подлежитъ никакому сомнѣнію, что у потаторовъ въ мозгу въ концѣ
концовъ развиваются измѣненія, остающіяся надолго и послѣ отдѣльнаго опьянѣнiя. У одного потатора я имѣлъ возможность доказать по­
ниженную способность воспріятія, связанную, вѣроятно, съ повышенной
психо-моторной возбудимостью, черезъ сорокъ дней послѣ. начала полнаго воздержанiя. Какъ скоро наступаютъ такія измѣненія, сказать
трудно, такъ какъ и здѣсь индивидуальная сила сопротивленія играетъ
очень большую роль. Тѣ мъ не менѣе S m ith 3 ) указываетъ , что въ
его опытахъ ежедневная порція алкоголя, соотвѣ тствующая приблизи­
тельно 2-мъ литрамъ пива, уже со второго дня вызывала длительное
пониженiе психическихъ функцій. Какъ только прекращалось черезъ
12 дней употребленіе алкоголя, тотчасъ исчезали и эти явленія ; когда
же семь дней спустя снова начинались пріемы его, дѣйствіе яда съ
полной ясностью наступало уже въ первый день. Подобные же резуль­
таты получилъ и К ü r z 4) въ своихъ опытахъ. Эти данныя, одинаково
полученныя у четырехъ лицъ, подвергавшихся эксперименту, говорятъ
1) Р ü r e r , Bericht über den V. intemat . Kongress zur Bekampfung des Missbraucbs geistiger Getranke in Basel, 1896, 355.
2) R ü di n, Psychologische Arbeiten, IV, 1 и 495.
3) S m i t h , Bericht iiber den V. internat. Kongress zur Bekampfung des Missbrauchs geistiger Getranke in Basel, 1896, 341.
4) K ü r z und K r a e p e l i n, Psychologische Arbeiten, III, 417.
за то, что надолго остающееся послѣдовательное дѣйствіе постоянно
потребляемаго алкоголя можетъ обнаружиться уже въ короткій сравни­
тельно промежутокъ времени. Оно, правда, можетъ долгое время оста­
ваться ничтожнымъ въ смыслѣ внѣшнихъ проявленій; приведенные
опыты бросаютъ лучъ свѣта и на едва замѣ тныя начальныя явленія
хроническаго алкоголизма.
Вмѣстѣ съ тѣмъ эти опыты даютъ намъ, мнѣ думается, точку
опоры и для отвѣта на важный вопросъ ; кого слѣдуетъ считать за
потатора. Такъ какъ затяжное дѣйствіе алкоголя при постоянномъ
употребленiи устанавливается очень быстро, если промежутокъ времени
между двумя ближайшими пріемами равняется менѣе, чѣмъ 1 - 2
днямъ, то отсюда слѣдуетъ, что вѣроятно у большинства изъ тѣхъ
лицъ, которые ежедневно принимаютъ отъ 80 до 100 граммъ алкоголя,
могутъ быть обнаружены признаки психическихъ измѣненій. За это
говорить также и то наблюденіе, что за прекращеніемъ ежедневныхъ,
хотя бы и умѣренныхъ, пріемовъ алкоголя часто тотчасъ же наступаетъ
ясно замѣтное улучшеніе всѣхъ психическихъ функцій и общаго самочуветвiя. Что касается роли, принадлежащей при постоянномъ употребленiи алкоголя привычкѣ, мы не знаемъ еще ровно ничего опредѣленнаго. Чтобы продолжительность воздержанія у лицъ, умѣ ренно потреблявшихъ спиртные напитки, имѣла существенное вліяніе на чувстви­
тельность ихъ къ алкоголю, отмѣтить не удается. Наоборотъ, менѣе
сильное дѣ йствіе алкоголя при остромъ отравленіи у постоянныхъ по­
таторовъ внѣ всякихъ сомнѣнiй; съ другой стороны, у застарѣлыхъ
пьяницъ чувствительность къ яду вновь повышается. Присматриваясь
къ явленіямъ привыканія, еще болѣе выраженнымъ при другихъ ядахъ,
мы должны будемъ прійти къ тому заключенiю, что тутъ дѣло идетъ
о затяжномъ послѣдовательномъ дѣйствіи алкоголя на нервную ткань,
чего нельзя считать, конечно, за выраженіе пріобрѣтенной якобы путемъ
упражненія силы сопротивленія, скорѣй напротивъ, подобно нечувстви­
тельности къ морфію, слѣдуетъ признавать патологическимъ явленіемъ.
При сильномъ и продолжительномъ злоупотребленіи алкоголемъ,
кромѣ вліянія на мозгъ и душевную дѣятельность , обнаруживаются
также болѣе или менѣе распространенныя измѣненія и въ другихъ
органахъ ; сравнительно рано заболѣваетъ чаще всего сосудистая си­
стема. Такимъ образомъ въ концѣ концовъ развивается тяжелое болѣзненное состо яніе, которое лишь очень медленно и только до извѣ стной
степени можетъ вновь исправиться. Но и болѣе легкія формы алкого­
лизма, какъ ни мало онѣ привлекаютъ къ себѣ вниманія общественнаго
мнѣнія и особенно самихъ потаторовъ, оказываются уже способными
на долгое время подорвать здоровье. Въ достаточной степени это под­
тверждается долговременнымъ, десятки лѣтъ продолжавшимся опытомъ
англiйскихъ обществъ страхованія жизни, согласно которому продол­
жительность жизни лицъ, воздерживавшихся отъ алкоголя, на 20- 3 0%
превосходить продолжительность жизни всѣхъ прочихъ страхователей.
Что сопротивляемость организма и по отношенію къ заразнымъ болѣзнямъ понижается вслѣдствіе долгаго злоупотребленія алкоголемъ, учитъ
насъ клиническая практика, равно какъ и опыты L a i t i n e n s ’a, въ
которыхъ алкоголизированныя животныя труднѣе поддавались иммуцизацiи, обнаруживали менѣе богатое содержаніе гемолизиновъ и вслѣд-
ствіе этого при искусственномъ зараженіи погибали быстрѣе и отъ
меньшихъ дозъ инфицирующаг о вещес тва.
Особенно тяжелымъ по своимъ послѣдствіямъ становится алко­
гольное (Цстощеніе въ виду того, что можетъ оказать крайне вредное
влiяніе на потомство. Чтобы освѣтить этотъ вопросъ, D e m m e 1) въ
теченіе 12 лѣтъ изслѣдовалъ двѣ группы дѣтей, по десять семействъ
въ каждой. Въ первой группѣ родители были потаторы, во второй трезвые люди. На долю первой, алкогольной, группы приходилось въ
общемъ 57 человѣкъ дѣтей; изъ нихъ только 10, т .-е. 17, 5 % , были
вполнѣ нормальны. Остальныя страдали различными, указывающими на
вырожденіе, недостатками: уродствомъ , карликовымъ ростомъ, Витто­
вой пляской, эпилепсіей, идiотизмомъ ; 25 человѣкъ умерло въ первые
же мѣсяцы жизни. Изъ трезвыхъ семей происходилъ 61 ребенокъ.
Изъ нихъ умерло всего лишь пятеро, 4 человѣка позднѣе страдали
болѣзнями нервной системы, двое пороками развитiя. Остальныя 50,
т.-е. 81,9 % , напротивъ, были и остались совершенно здоровыми.
Эти данныя съ тѣхъ поръ получили многочисленныя подтвержденія. Такъ P l a u t нашелъ, что изъ 183 дѣтей съ алкогольной наслѣд­
ственностью 32,7 % умерли въ первые годы жизни и 59% изъ остав­
шихся въ живыхъ были психически ненормальны. Но и среди остальныхъ почти половина обнаруживала соматическія заболѣванія или не­
правильности развитая. A r r i v e 2 ) , сравнивая 433 дѣтей изъ семействъ
алкоголиковъ съ 847 дѣтьми изъ трезвыхъ семей, нашелъ большую
частоту выкидышей и родоразрѣшеній мертвымъ младенцемъ, равно
какъ и большую смертность среди первыхъ. До 6-ти лѣтняго возраста
дожило изъ семействъ алкоголиковъ 50,4 % , изъ трезвыхъ семей
69,7% всѣхъ дѣтей. Большая заболѣваемость дѣтей алкоголиковъ туберкулезомъ была установлена B u n g e 3). B o u r n e v i l l e утверждает ь, что изъ 2554 имъ изслѣдованныхъ психически больныхъ дѣтей 235 несомнѣнно и 86 вѣроятно были зачатьг въ состояніи опьянѣнiя. B e z z o l a высчиталъ время зачатiя для 8196 слабоумныхъ
дѣтей въ Швейцаріи и сравнилъ его съ соотвѣтствующей годовой
кривой зачатiя всѣхъ вообще дѣтей. Полученныя при этомъ отклоненiя указываютъ, что въ періоды времени, ближайшіе къ новогоднему
празднику , масляницѣ, и въ періодъ сбора винограда было зачато не­
сравненно больше слабоумныхъ дѣтей - обстоятельство, связь котораг о съ злоупотребленіемъ алкоголя едва ли можетъ подлежать сомнѣнiю. Благодаря этимъ работамъ старый взглядъ, будто зачатыя
въ состояніи опьянѣнія дѣти несутъ на себѣ печать вырожденія, получаетъ новое подтвержденіе ; было даже указано на то, что всѣми
признаваемая тѣлесная и психическая слабость внѣбрачныхъ дѣтей
частью, быть можетъ, зависитъ отъ дѣйствія алкоголя въ моментъ
ихъ зачатiя. Однако во всѣхъ приведенныхъ и аналогичныхъ имъ
изслѣдованіяхъ надо всегда имѣть въ виду, что кромѣ непосредственнаг о поврежденія зародыша алкоголемъ сюда привходить множество
1) D e m m e, Ueber den Einfluss des Alkohols auf den Ogran'smus der
Kinder. 1891.
2) A r r i v e, Influence de l’alcoholisme sur la depopulation. 1899.
3) B u n g e , Virchow’s Archiv CLXXV, 196.
другихъ, косвенно дѣйствующихъ неблагоцріятныхъ для потомства
условій, какъ напримѣръ, врожденная недоброкачественность конституцiи самого потатора, его хозяйственное убожество, недостаточно заботли­
вое отношеніе въ семьѣ , частое раздраженіе, неправильный образъ
жизни и т. д. Съ другой стороны только тогда можно было бы опредѣлить
величину того вреда, который наноситъ дѣтямъ алкоголизмъ ихъ родите­
лей, когда, возможно было бы полностью прослѣдитъ ихъ судьбу до самой
смерти. Но и безъ этого во всемъ намъ приходится съ ужасающей оче­
видностью убѣждаться, что хроническое алкогольное отравленіе не
только губить отдѣльныхъ лицъ, но уже въ самомъ зародышѣ накладываетъ печать вырожденія и на грядущее поколѣніе.
Дальнѣ йшая разработка этого вопроса показала, что 30- 4 0%
в сѣ х ъ потаторовъ происходить отъ склонныхъ къ пьянству родителей.
B o u r n e v i l l e нашелъ, что изъ всего числа имъ изслѣдованныхъ
идiотовъ, эпилептиковъ, истеричныхъ и имбецильныхъ дѣтей 36,5 %
имѣли алкоголика-отца, 3 ,1 % - а лкоголичку-матъ, и только у 1,5% ба
родителя были потаторы. Да и вообще, оказывается, 20- 3 0 % эпи­
лептиковъ и идiотовъ и еще большій процентъ преступниковъ, воспитанниковъ исправительныхъ учрежденій и проститутокъ происходять
отъ алкоголиковъ-родителей. Среди нищихъ большихъ городовъ и бродягъ B o n h o f f e r ’ y удалось въ 3 5 % , а среди проститутокъ въ
4 4,7% , всѣхъ случаевъ прочно установить алкоголизмъ родителей;
M o n k e m о l l e r изъ 300 воспитанниковъ исправительныхъ учрежденій, помимо 50 рожденныхъ внѣ брака, обнаружилъ въ 145 случаяхъ
алкоголизмъ отца, въ 12 алкоголизмъ матери и въ 4 - о боихъ родителей;
многочисленныя мозолистыя утолщенія черепа у этихъ дѣ тей были результатомЪ дурного обращенiя съ ними пьянаго отца. По изслѣдованiямъ B u n g e 1 ), женщины въ такихъ семьяхъ теряютъ способность
кормить дѣтей грудью.
Роковое дѣ иствiе алкоголя на отдѣльныхъ лицъ и на все ихъ
потомство, какъ было уже указано, обычно усиливается еще множе­
ствомъ другихъ вредныхъ моментовъ, сопутствующихъ всегда злоупотребленіе этимъ продуктомъ. Водка есть напито къ преимущественно
бѣдняка, который ждетъ отъ нея возбужденiя, и тепла, а то такъ
даже замѣняетъ ею отчасти и питаніе ; ежедневная нужда нищенскаго
обихода, недостаточное питаніе, плохое жилище, тяжелыя условія ра­
боты, - в се это подготовляетъ почву для дѣйствія яда. Такимъ именно
образомъ и происходить, что раньше выпиваемая лишь при случаѣ
водка (послѣ сильнаго напряженія, въ дни расчета или въ соблазни­
тельной компаніи) мало-по-малу становится насущной потребностью,
и привычный пот ато ръ уже регулярно, день за днемъ, въ будни и празд­
ники, дома и въ кабакѣ отравляетъ себя алкоголемъ. Послѣдній, ги­
бельно дѣйствуя на тѣлесное, душевное и соціальное благополучiе
потатора, неизбѣжно ведетъ къ упадку матеріальнаго благососто янія
и такимъ образомъ создаетъ замкнутый кругъ , изъ котораго нѣтъ
больше выхода. Опасность возможнаго вступленія на это тъ наклонный
путь благодаря веселящему дѣйствію алкоголя и широко распространен­
ному соблазну, сдѣдавшемуся общенароднымъ порокомъ , достигла го­
1 ) B u n g e , Die zunehmende Unfahigkeit der Frauen, zu stillen. 6. Aufl. 1909
5*
раздо болѣе с ерьезныхъ размѣровъ, чѣмъ это обычно принято считать .
Къ сожалѣнію, мы не можемъ оставить безъ упрека и нашего законодательства въ томъ, что оно слишкомъ мало противодѣйствовало распространенiю пьянства, наоборотъ даже способствовало, охотно покро­
вительствуя производству всевозможныхъ алкогольныхъ продуктовъ.
Впрочемъ, оно здѣсь слѣдуетъ примѣру «общественнаго мнѣнія», которое въ Германіи, во что бы то ни стало, требуетъ права на пьянство.
Даже врачи, которые по печальному опыту своей практики должны
были бы хорошо быть знакомы съ губительнымъ дѣйствіемъ алкоголя,
по непонятному легкомыслi о, часто рекомендуютъ этого злѣйшаго,
врага нашего народа въ качествѣ подкрѣпляющаго средства для слабыхъ и даже для дѣтей.
Возможно, конечно? чтj вредное дѣйствіе умѣреннаu j потреблеyія
алкоголя, и даже случайныхъ злоупотребленій переносится крѣпкими
людьми безъ особо тяжелыхъ послѣдствiй. Однако число тѣхъ, которые въ силу своего болѣе слабаго сложенiя пли неблагопріятныхъ
условій ежедневно лишаются подъ вліянiемъ алкоголя и здоровья и
своего благосостоянія, поистинѣ непомѣрно велико! Вина падаетъ на
всѣхъ насъ. Никто не можетъ отрицать, что въ интеллигентской средѣ
едва ли менѣе снисходительно относятся къ злоупотребленію алкоголемъ, чѣмъ въ широкихъ массахъ, пожалуй даже напротивъ, порокъ
этотъ тутъ благосклонно поощряется, что составляетъ одну изъ главнѣйшихъ причинъ громадной разрушительной силы этого народцаго
бѣдствiя. Ежегодно выплачиваемъ мы дань этому яду не только въ лицѣ.
бродягъ, мслкихъ воровъ и другихъ отбросовъ общества, но и въ
лицѣ дѣльныхъ, даже высокоодаренныхъ натуръ. Правда, это въ большинствѣ случаевъ безхарактерныя, слабыя личности, легко становящiяся жертвою алкогольнаго отравленія, но мы не должны при этомъ.
забывать, что это тъ ядъ поражаетъ именно волю и силу сопротивленія
и такимъ путемъ создаетъ себѣ благопрiятныя условія для оконча­
тельной побѣды.
Психическими разстройствами, которыми сопровождается злоупотребленіе алкоголя, помимо опьянѣнія и простого алкогольнаго слабоумія, является чаще всего delirium tremens, затѣмъ алкогольный бредъ.
(Alkoholwahnsinn), бредъ ревности и галлюцинато рное слабоуміе по­
таторовъ, наконецъ Корсаковскій психозъ. Частота тѣхъ или другихъ
формъ въ значительной мѣрѣ зависит ь отъ характера потребляемаго
напитка. Такъ чрезмѣрное потребленіе пива въ Мюпхенѣ, кромѣ состояній опьянѣнія, даетъ преимущественно картину простого алкогольнаго слабоумія, въ то время какъ бредовыя формы наблюдаются лишь
въ 9 ,2 % всѣхъ алкоголиковъ. Въ Бреславлѣ , гдѣ больше пьютъ водку,
наоборотъ встрѣчается въ 8 - 9 разъ больше делириковъ ; Корсаковскій
психозъ и алкогольный бредъ также бываютъ у пьющихъ водку чаще,
чѣмъ у лицъ, пользующихся пивомъ. Далѣе, въ свѣжихъ случаяхъ
возбужденныхъ состояній различнаго происхожденія, особенно у маньякальныхъ больныхъ и паралитиковъ, алкоголь вызываетъ быстрое и
весьма, значительное ухудшеніе всѣхъ явленій. Надо, однако, имѣть
въ виду и то, что наклонность къ злоупотребленiю алкоголемъ часто
является не столько причиной, сколько лишь выраженіемъ уже насту­
пившей душевной болѣзни. При эпилептическомъ предрасположещи мо-
гутъ иногда уже умѣренныя количества алкоголя вызвать сильнѣйшія психичес кія разстройства ; у психопато въ и истеричныхъ довольно
часто приходится наблюдать необыкновенно сильное возбужденіе подъ
вліяніемъ алкоголя.
Віъ химическомъ отношенiи очень близко стоять къ алкоголю
э фи р ъ 1) и п а р а л ь д е г и д ъ 2). Въ сравнительно большихъ коли­
чествахъ первый употребляется уже съ давнихъ временъ въ Ирландiи,
а съ недавнихъ поръ и въ восточной Прecсіи, въ качествѣ дешеваго
аЛкогольнаго суррогата, обыкновенно въ смѣси съ картофельной вод­
кой; кое-гдѣ его также вдыхаютъ . Какъ сообщаетъ S o m me r , уже
въ 1897 году въ Мемельскомъ округѣ было дродано не менѣе 8580
литровъ эфира въ качествѣ хмѣльнаго напитка. Эфиръ опьяняетъ
сильнѣе алкоголя ; онъ также, повидимому, какъ и послѣдній, ведетъ
къ хроническому страданію съ пораженіемъ почекъ, печени и ожирѣніемъ сердца. В ъ качествѣ опьяняющаго средства иногда употребляется
также к е р о с и н ъ и б е н з и н ъ , рѣ же х л о р о фо рм ъ ; послѣдній
можетъ и послѣ наркоза вызвать делиріозныя состоянія съ экспансивньшъ возбужденіемъ и ретроградной амнезіей.
Параль дегидъ характеромъ своего дѣйствія на психическую сферу
очень близко напоминаетъ алкоголь. Лишь быстрѣе гораздо достигаетъ
онъ наивысшей степени парализующаго вліянія на процессы воспріятiя
и мышленія, межъ т ѣмъ какъ психомоторное возбужденіе, столь сильно
выраженное при алкого лѣ , остается сравнительно незначительнымъ По
этой причинѣ паральдегидъ находить себѣ примѣненіе лишь какъ сно­
творное средство, а не предметъ потребленія. Извѣстны, однако, случаи,
когда мало-по-малу наступавшая привычка дѣлала возможнымъ дли­
тельное примѣ неніе очень большихъ дозъ, до 30 и 40 граммъ въ сутки,
и вызывала благодаря это му болѣ зненное состояніе, аналогичное хро­
ническому алкоголизму. Внѣшнимъ проявленіемъ были потеря аппетита,
упадокъ питанія, ослабленіе памяти и душевной дѣятельности, дрожанiе. Въ единичныхъ случаяхъ отмѣчены состоянія, очень близко
напоминавшія делирій потато ровъ. P r o b s t наблюдалъ послѣ пріема
150 граммъ въ теченiе 36 часовъ паральдегидный делирій, который
черезъ семь дней окончился выздоровленіемъ.
За послѣднія десятилѣтiя сталъ извѣстенъ еще одинъ видъ хроническаго отравленiя, распространенный, правда, менѣе, чѣмъ алкоголизмъ, но зато съ страшной быстротой умножающiй число своихъ
жертвъ, это м о р ф и н и з мъ, развивающiйся при длительномъ примѣненiи лодкожныхъ впрыскиваній морфія. Вообще говоря, мы и здѣсь
имѣ емч, сочетаніе парализующаго и возбуждающаго дѣйствія яда на
мозговую кору ; насколько можно судить, первое больше касается волевыхъ импульсовъ, послѣднее - процессовъ воспрiятія и интеллектуаль­
ной дѣятель ности. Такъ какъ наступающее пріятное самочувствіе, спустя
нѣсколько часовъ уже, уступаетъ мѣсто мучительному ощущенію сон­
ливости и подавленности, которое можетъ быть устранено лишь новымъ
пріемомъ того же средства, то въ тѣхъ случаяхъ, когда больному ядъ
э то т ъ доступенъ, получается постоянная смѣна кажущагося подъ влія1)Som m e r, Neurolog. Centralbl. XVIII. 194, 1899.
2) R e i n h o l d , Therap. Monatsschr., 1897, Juni.
ніемъ морфія благ ополучія и послѣдующаго непріятнаго состоянія морфійнаго похмѣлья. Къ этому присоединяется наступащее съ теченіемъ
времени и постепенно усиливающееся привыканіе къ средству, что
въ свою очередь неиэбѣжно ведетъ къ повышенію, часто до невѣроятныхъ размѣровъ, дозы пріема. Такимъ путемъ развивается картина
хроническаго морфинизма съ его тяжелыми послѣдствіями въ сомати­
ческой, психической и нравственной сферахъ ; далѣе мы подробнѣе
остановимся на каждомъ изъ нихъ. Морфинизму соотвѣтствуетъ въ
существенныхъ своихъ чертахъ о п i о ф а г i я , широко распространен­
ная въ восточной Азіи; опій, повидимому, даже сильнѣе морфія спо­
собствуетъ возникновенію блаженныхъ, богатыхъ красками, сноподобныхъ состояній. Новѣйшими разновидностями морфинизма являются д i он и н и з м ъ и г е р о и н и з м ъ 1); послѣдній, повидимому, особенно опасенъ. Героинъ есть ди-ацетилъ-морфинъ и примѣняется противъ болей,
безсонницы, нервности, кашля; дозировка его при этомъ можетъ быстро
подняться до многихъ г раммъ въ сутки (будто бы даже до 20,0).
Дѣйствіе его сказывается быстрымъ подавленіемъ психическихъ функцій.
При воздержаніи наступаютъ очень тяжелыя разстройства : наклонность къ обморокамъ, сильная потливость, одышка, доходящая иногда
до остановки дыханія ; она можетъ быть устранена только морфіемъ
съ эфиромъ, но не самимъ героиномъ.
Отучая больныхъ отъ морфія, много разъ пробовали для ос лабленія сопряженныхъ съ воздержаніемъ мучительныхъ явленій примѣнять
к о к а и нъ. В скорѣ однако выяснилось, что это средство заключаетъ
въ себѣ еще большую опасность, чѣмъ морфій. Упадокъ психики у
кокаинистовъ прогрессируете гораздо быстрѣ е, чѣмъ у морфинисто въ
и алкоголиковъ, и очень скоро приводить къ весьма глубокому ослабленію всей психической дѣяте льности и силы сопротивленія на, ряду
съ явленіями психомотор наго возбужденія. Кромѣ того подъ вліяніемъ
этого яда возникаютъ своеобразныя клиническія картины кокаиннаго
бреда (Cocainwahnsinn). Па своей родинѣ въ Перу кокаинъ - лю­
бимое средство потребленія ; но и тамъ тяжелыя для физическаго и
психическаго здоровья послѣдствія постояннаго употребленія кока достаточно хорошо извѣстны.
Въ передней Азіи и сѣверной Африкѣ большое распространеніе
получило куреніе г а ш и ш а . W a r n o c k 2) разсказываетъ, что въ Каирской больницѣ изъ 253 поступившихъ больныхъ 80, между ними
только 5 женщинъ, были отравившіеся гашишомъ. Онъ различаетъ ,
во-иервыхъ, острый гашишный делирій со сноподобнымъ разстройствомъ
сознанія, затѣМъ болѣе продолжительныя состоянія возбужденія съ
чувствомъ страха и, наконецъ, состоянія общаго упадка психической
дѣятельности съ выраженной слабостью воли и повышенной эмоцiональ­
ной возбудимостью. Подобныя же разстройства, повидимому, вызываете
вошедшій въ сѣверной Сибиюи въ употребленіе ядъ м у х о м о р а.
Изъ лѣчебныхъ средствъ чаще всего даютъ психическiя разстрой­
ства; б р о м и с т ы я с о л и . Слишкомъ продолжительное примѣненіе ихъ
1) D u h e m , Progres medical, 23. Febr. 1907.
2) W a r n o c k, Journal of mental science, Januar 1903, 96; S c h o l t e n s ,
Psychiatrische en neurologische Bladen, 1905, 244.
ведет ь къ ослабленію психическихъ функцій вплоть до полна го отупѣнія
съ одновременными явленiями паралича нервной ситемы. Къ этому при­
соединяются еще пищеварительныя разстройства, заболѣванія бронховъ
и характерныя аcne. Изрѣдка наблюдающееся злоупотребленіе с у д ь ­
ф о н а л о мъ ведет ь къ значительному замедленію процессовъ воспріятія
и мышленія, неосмысленности, спутанности, сонливости; одновременно
появляются г оловокруженія, атаксія, слабость въ ногахъ, эпилептиформные припадки, парэстезіи, далѣе тошнота, рвота и пищеваритель­
ныя разстройства. Послѣ употребленія і о д о ф о р м а 1) наблюдались
состоянія тревоги, плаксивости, безпокойства, доходившія иногда до
делирюзной спутанности съ обманами чувствъ ; что касается другихъ
клиническихъ картинъ, также относимыхъ на счетъ іодоформа, то тутъ
мнѣ кажется причинная связъ сомнительной. Единичные случаи делиріозныхъ состояній описаны также при отравленіяхъ а т р о п и н о мъ,
г і о с ц и н о м ъ , х и н и н о мъ , с а л и ц и л о в о й к и с л о т о й , с в ѣт и л ь н ы м ъ г азомъ, с ѣ р о в о д ородомъ, о к ис ла ми а з о т а и
т. д.
Больше практическаго значенія имѣютъ нѣкоторыя отравленія,
возникающiя въ видѣ профессіональныхъ заболѣваyій. Р т у т и , ко­
торая въ большихъ количествахъ проникаетъ въ организмъ при работахъ въ рудникахъ, на зеркальныхъ фабрикахъ, иногда и при противосифилитическомъ лѣченіи, приписывают ь психическія разстройства въ
видѣ крайне повышенной возбудимости, пугливости, растерянности, спу­
танности, обмановъ чувствъ, тревожныхъ сновидѣній и безсонницы.
На этой почвѣ позднѣе развиваются разнообразныя состоянія возбужденія или медленно прогрессирующее ослабленіе всѣхъ психическихъ
функцiй: пониженіе памяти и критики, тупость чувства, безволіе.
Наблюдавшаяся чаще всего у маляровъ, литейщиковъ и наборщиковъ
i«encephalopatia saturnina" 2) иногда обнаруживается остро протека­
ющими свиyцовыми делиріями съ г лубокимъ помраченіемъ сознанія и
обманами чувствъ , иногда же рѣзко выраженными состояніями психи­
ческой слабости съ потерей памяти, душевной тупостью, чувствомъ
страха, идеями преслѣдованія, стремленіемъ къ самоу бійству и при­
ступами аггрессивныхъ дѣйствій. Къ этому присоединяется невынослнвость къ алкоголю, головныя боли, эпилептическія судороги, подергиваніе мышцъ, tremor, разстройство рѣчи, параличъ n. radialis
и другiе извѣстные симптомы хроническаго свинцоваго отравленія .
Измѣ ненія въ нервныхъ клѣткахъ при быстромъ поступленіи свинца
въ кровь ближе изслѣдованы N i s s l ’е м ъ.
Отравленіе ф о с ф о р о м ъ, по мо.имъ наблюденіямъ, можетъ вы­
звать въ послѣдніе дни жизни делиріозныя состоянія со спутанностью,
быстрой смѣной настроенія и рѣ зко парафазической рѣчью - разстрой­
ства, являющіяся переходнымъ стадiемъ къ глубокой комѣ. Корковыя
клѣтки оказываются измѣ ненными, вслѣдствіе чего тѣ части, которыя
обычно не воспринимаютъ краски, начинаютъ очень сильно краситься,
1) S c h l e s i n g e r , Allgem. Zeitschr. f. Psychiatrie, LIV, 979.
2) J o l l y , Chariteannalen, XIX; P r o h s t , Monatsschr. f. Psychiatrie IX,
444; Q u e n s e l, Arch. f. Psychiatrie, XXXV, 612; H ü b n e r, Geisteskrankheiten
nach Bleivergiftung. Diss. 1904.
тончайшее строеніе стушевывается, очертаніе ядра становится неяснымъ; въ концѣ концовъ клѣтки совсѣмъ исчезаютъ , либо ихъ едва
можно узнатъ въ слабо обозначающихся образованіяхъ, потерявшихъ
даже прежнее свое очертаніе. У г л е к и с л ы й г а з ъ 1), который вытѣсняетъ изъ гемоглобина кислородъ и обусловливаетъ застои, кровотеченiя и фокусы размягченія въ мозгу, иногда вызываетъ тяжелую
спутанность съ делиріозными явленіями и потерей памяти, обнимающей
періодъ времени, предшествовавшій отравленiю. Спустя нѣ сколько дней
послѣ исчезновенiя этихъ явленій можетъ развиться состояніе психи­
ческой слабости, которое на ряду съ неясностью и душевной тупостью
обнаруживаетъ особенно рѣзкую потерю памяти, не рѣдко становится
неизлѣчимымъ и ведетъ даже къ смерти. Параличи, приступы головокруженія, затрудненіе рѣчи, неувѣренность въ движеніяхъ, повышеніе
рефлексовъ указьшаютъ при этомъ на тяжелое пораженіе мозга. Такъ
какъ наличность углекислаго газа въ организмѣ удается констатировать
лишь въ теченіе немногихъ дней, то въ случаяхъ прогрессирующаго
теченія болѣзни дѣло идетъ , повидимому, о стойкихъ измѣненіяхъ, произведенныхъ ядомъ въ тѣхъ или другихъ органахъ тѣла ; S i b e l i u s
при этомъ болѣе всего подозрѣваетъ сосудистая измѣненія. При болѣе
высокомъ возрастѣ и при значительной ядовитости поступающей въ организмъ газовой смѣси, опасность появленія новыхъ, гораздо болѣе тяжелыхъ разстройствъ вслѣдъ за исчезновенiемъ началь ныхъ, явленій, повидимому, особенно велика.
Необыкновенно большое значеніе въ этiологіи душевныхъ болѣзней приписывалось также с ѣ р о у г л е р о д у 2 ) , который на ряду съ
пищеварительными разстройствами будто бы можетъ вызвать головныя
боли, ощущеніе головокруженія, безсонницу, потерю памяти, слабость
мускулатуры и разстройство чувствительности. Цѣлый рядъ разнообразныхь психозовъ, частью даже неизлѣчимыхъ или смертельныхъ, будто
бы обусловливается вдыханіемъ паровъ этого вещества на резиновыхъ
фабрикахъ. Между тѣмъ, если мы оставимъ въ сторонѣ нѣкоторыя
быстро протекающiя делиріозныя состоянія съ веселымъ, рѣже печальнымъ настроеніемъ, припа-дками головокруженія, тяжестью въ конечностяхъ, отсутствiемъ аппетита и упорнымъ запоромъ, то всѣ наблюдавшіяся до сихъ поръ у рабочихъ, имѣвшихъ дѣло съ сѣроуглеродомъ,
психическiя разстройства въ общемъ даютъ такія клиническія кар­
тины, которыя возникаютъ и безъ воздѣйствія этого яда ; чаще всего
они напоминаютъ истерію и dementia ргаесох ; отдѣль ные случаи имѣютъ сходство также съ циркулярными формами и инфекціонными делиріями. Что отравленіе сѣроуглеродомъ является здѣсь дѣйствительной
причиной заболѣванія, мнѣ думается, далеко еще не доказано. Имѣется,
наконецъ, еще нѣсколько наблюдешй, описывающихъ внезапно наступа-
1) Gr e i d e n b e r g , Annales medico psych., VIII, 12, 58, 1900; S i b e l i u s ,
Monatsschr. f. Psychiatrie, XVIII, Brgänzungsband, 39.
2) H a m p e , Ueber die Geisteskrankheiten infolge Schwefelkohlenstoffvergiftung. 1895; R e y n o l ds , Journal of mental science, XLII, 25; L a u d e n h e i me r ,
Die Schwefelkohlenstoffvergiftung der Gummiarbeiter. 1899; К ö s t e r, Arch. f.
Psychiatrie, XXXII, 569,9 03; Deutsche Zeitschr. f. Nervenheilk., XXVI; Q u e n s e l ,
Monatsschr. f. Psychiatrie, XVI, 48, 246.
ющiя, подобныя опьянѣнiю, состоянія возбужденія послѣ отравленія
а н и л и н о м ъ , б и н и т р о т о л у о л о м ъ и т о л у и д и н о м ъ 1).
З а б о л ѣ в а н і я о р г а н о в ъ . Однимъ изъ наиболѣе трудныхъ
и сложныхъ отдѣловъ въ этіологiи душевныхъ болѣзней является
ученіе о вліянiи заболѣванiй отдѣ ль ныхъ органовъ. Связь здѣсь бы­
ваетъ крайне сложная, не всегда даже можете быть съ увѣренностью
доказана, вслѣдствіе чего очень часто индивидуальной критикѣ наблю­
дателя предоставляется довольно широкi й просторъ въ оцѣнкѣ отдельн а я случая. Изъ патологіи органовъ чувствъ наибольшее значеніе
въ возникновеніи психозовъ принадлежите, повидимому, ушнымъ заболѣ ванiямъ 2). При долго длящихся обманахъ слуха часто можно найти
зас тарѣлыя страданія средняго уха съ измѣ неніемъ электрической слу­
ховой реакціи, такъ что нельзя всецѣло отрицать возможности извѣстной
связи ихъ съ психическимъ разстройствомъ ; наиболѣе вѣроятной она
является при одностороннихъ слуховыхъ обманахъ. Иногда же ложныя
воспріятiя просто примѣ шиваются къ шуму, свисту или звону въ ушахъ,
улучшаются и ухудшаются параллельно съ ними, такъ что лѣченi е
ушныхъ болѣ зней благотворно сказывается и на слуховыхъ обманахъ,
какъ это чаще всего бываетъ при хроническомъ гноетеченіи изъ средняго
уха, а также при с клерозахъ его ; приводятся между прочимъ случаи,
когда обманы слуха исчезали тотчасъ же по удаленіи сѣрной пробки. При
болѣе острыхъ заболѣванiяхъ и въ періодѣ ухудшенія хроническихъ
страданiй уха также изрѣ дка наблюдались состоянія тревожнаг о возбужденія. При пріобрѣтенной тугости слуха можно встрѣтить иногда
однообразныя ипохондрическія идеи съ слуховыми обманами и бредомъ отношенія, которыя могутъ, повидимому, въ теченіе многихъ
лѣтъ существовать, не получая дальнѣйшаго развитiя. Хотя въ виду
крайней трудности пониманія этихъ случаевъ нѣ тъ почти никакой воз­
можности ясно представить себѣ полную картину душевнаго состоянія
такихъ больныхъ, многіе все же пытались доказать причинную связь
этого «психоза тугихъ на ухо» ("Psychose der Schwerhorigen") съ заболѣв аніемъ ушей. До нѣкоторой степени онъ является какъ бы дальнѣйшимъ развитіемъ обычной подозрительности, такъ легко появляющейся
у плохо слышащихъ людей, присоединяясь къ слуховымъ обманамъ,
Бозникающимъ частью вслѣдствіе болѣзни ушей, частью вслѣдствіе
напряженія вниманія при отсутствующихъ внѣшнихъ впечатлѣніяхъ.
На томъ, что глухонѣмота стоитъ въ тѣсной связи съ состояніями
психической слабости, нѣтъ над обности долго останавливаться. Когда
это страданi е обусловливается измѣненіями въ мозгу, обычно нару­
шается и общее развитiе психики. Но и тамъ, гдѣ причиной глухонѣмоты
является заболѣ ваніе ушей, отсутствіе рѣчевой способности, этого важ­
наго орудiя нашей мысли, и трудность общенія съ окружающей средой
не могутъ остав аться безъ роковыхъ послѣдствій для всей душевной
дѣятельности, предупредить которыя можетъ лишь своевременное обученi е разговорному языку.
1) P r i e d l a n d e r , Neurol. Centralbl., XIX, 155, 294; 1900.
2) J a c q u es, Des accidents psychiques lies aux maladies de l’oreille. These.
1905; B r y a n t . Journal of nervous and mental diseases, 1906, 553; Б е х т е р е в ъ,
Monatsschr. f. Psychiatrie, XIV, 205.
Извѣстное значенiе для душевнаго развития могутъ имѣтъ и
аденоидныя разращенія носоглоточнаго пространства. Достигая иногда
весьма значительныхъ размѣровъ, они затрудняютъ дыханіе, мѣшаютъ
сну, быть можетъ, нарушаютъ крово-и лимфообращенiе, либо являются
источникомъ ядовитыхъ продуктовъ выдѣленія или распада. Въ резуль­
татѣ дѣти начинаютъ плохо слышать и становятся неспособными со­
средоточивать свое вниманіе, что G и у e описалъ подъ именемъ «аргоsexia nasalis". Въ пользу такой зависимости говорять многочисленныя
наблюденія, согласно которымъ ранѣе апатичныя, невнимательныя и
заібывчивыя дѣти послѣ удаленія опухоли становились живыми и бой­
кими. Глазныя заболѣванія, поскольку они не являются частичнымъ
выраженіемъ мозговыхъ страданій, обычно не имѣютъ болѣе тѣ снаго
отношенія къ душевнымъ разстройствамъ ; о галлюцинаторныхъ делиріяхъ послѣ глазныхъ операцій упоминалось уже раньше.
Изъ л е г о ч н ы х ъ с т р а д а н і й о туберкулезѣ и острыхъ лихорадочныхъ заболѣваніяхъ была уже рѣчь ; прибавить что-либо къ
этому собственно нечего, развѣ только то, что на психическiе процессы
можетъ еще имѣть извѣстное вліяніе уменьшеніе дыхательной поверх­
ности, обусловливающее разстройство газообмѣна, а также чувство стѣсненiя при эмфизематозныхъ и особенно астматическихъ страданіяхъ.
С е р д е ч н ы я р а з т р о й с т в а 1 ) у душевно - больныхъ встрѣ ­
чаются, повидимому, нѣсколько чаще, чѣмъ у здоровыхъ. При случаѣ
они могу ть получить извѣ стное этіологическое значеніе благодаря приливамъ крови (при гипертрофіи лѣваго желудочка), а чаще венознымъ
застоямъ и общему замедленію циркуляціи крови (при некомпенсированныхъ порокахъ сердца, перикардитѣ и перерожденіи сердечной мышцы).
На вѣроятность такого вліянія указывает ь и общеизвѣстная раздра­
жительность сердечныхъ больныхъ при здоровой даже психикѣ. Весьма
вѣ роятно, что и самое чувство стѣсненія въ груди и сердцебіеыіе оказываютъ свое вліяніе. Иногда можно въ тяжелыхъ случаяхъ разстрой­
ства кровообращенія наблюдать преходящія делиріозныя состоянія ; при
этомъ, впрочемъ, не всегда можно исключать одновременное вліяніе и
другихъ причинъ (а-лкоголизмъ, почечныя заболѣванія, старческія измѣненія). При тревожныхъ состояніяхъ и разстройствахъ настроенія различнаг о происхожденія, между прочимъ и подъ вліяніемъ алкоголя,
S m i t h находилъ значительное расширеніе сердца ; впрочемъ, его сообщенiе встрѣтило живыя возраженія. Во всякомъ случаѣ надо при­
знать, что разстройство сердечной д ѣятельности часто является не при­
чиной, а (сопутствующимъ явленіемъ или послѣдствіемъ душевнаго заболѣванія. Такъ, R e i n h o l d находилъ очень часто, особенно у меланхоликовъ, легкія неправильности, отсутствіе или ослабленіе верхушечнаг о толчка, удлиненіе паузы, ускореніе сердечной дѣятельности и
измѣненiя сердечныхъ тоновъ ; онъ смотритъ на эти явленія, какъ на
выраженіе общаго заболѣванія всего организма, обусловившаго и пси­
хическую подавленностъ, а въ основѣ ихъ полагаетъ отравленіе про-
1)
W i t k o w ski , Allgem. Zeitschr. f. Psychiatrie, XXXII, 347; K a r r e r in
H a g e n, Statistische Untersuchungen über Geisteskrankheiten. 1876; R e i n h o l d ,
Munch, med. Wochenschr., 1894, 16; S t r a n s k y , Monatsschr. f. Psychiatrie,
XIV, 128.
дуктами обмѣна веществъ. При ман ьякально-депрессивномъ психозѣ
часто наблюдается продолжительное ускореніе пульса, которое съ улучшеніемъ болѣзни постепенно исчезаетъ. И при dementia ргаесох также
часто бываетъ ускоренiе или сильное замедленіе сердечной дѣятельности;
при психогенныхъ заболѣваніяхъ особенно повышается возбудимостъ
сердечной мышцы. По даннымъ вскрытiя послѣдняя очень часто претерпѣваетъ глубокія измѣненія при алкоголизмѣ, прогрессивномъ параличѣ и психическихъ разстройствахъ старческаго возраста.
Не вполнѣ ещё выяснено значеніе с о с у д и с т ы х ъ з а б о л ѣ в ан iй въ психозахъ. Раньше очень многія формы душевныхъ разстройствъ
пытались объяснить параличомъ или спазмомъ мозговыхъ сосудовъ и
зависящимъ отъ этого разстройствомъ питанія отдѣльныхъ корковыхъ
областей. Теперь же наиболѣе значеніе приписывается специфиче­
скимъ заболѣваніямъ сосудовъ, особенно сифилису и артеріосклерозу.
Распространенныя сосудисты я измѣненія бываютъ также при алкого­
лизмѣ прогрессивномъ параличѣ и старческомъ слабоуміи. Утолщеніе и
уплотнѣніе сосудовъ, потеря эластичности, иногда и уменьшеніе просвѣта, закупорка ихъ - з атрудняютъ снабженіе мозга кровью или прекращаютъ его совсѣмъ, а образующiяся при этомъ небольшія аневризы и кровоизліянія непосредственно уже разрушаютъ самую ткань мозга. Однако
наши свѣдѣнія о послѣдствіяхъ сосудистыхъ заболѣваній для питанія
коры, къ сожалѣнію, еще очень скудны. Поскольку въ болѣзненномъ
процессѣ принимаетъ участiе и интима, надо думать, нарушается метаморфозъ самой крови, почему заболѣваніе обычно и захватываетъ отдаленнѣйшія области сосудистыхъ развѣтвленій и въ другихъ частяхъ
тѣла. Не маловаж ную роль, вѣроятно, играютъ и измѣненія кровяного,
особенно же пульсового давленія, колебаніе его въ отдѣльныхъ пульсовыхъ волнахъ. Повышеніе того и другого давленія часто наблюдается
при артеріосклерозѣ, въ меньшей степени, повидимому, и въ маньякальнодеирессивныхъ формахъ.
Признаки повышенной вазомоторной возбудимости: легко наступаю­
щее покраснѣніе, дермографію до появленія волдырей, мы встрѣчаемъ въ
разныхъ формахъ душевнаго разстройства, особенно при прогрессивномъ
параличѣ, dementia рг аесох и при психогенныхъ заболѣваніяхъ. У кататониковъ въ состояніи ступора очень часто развиваются сильнѣйшія
степени ціаноза. Такъ какъ послѣдній во всякомъ случаѣ не паходится
въ прямомъ соотвѣтствіи со степенью неподвижности больного и при
другихъ ступорозныхъ формахъ выступаетъ гораздо слабѣе, мы врядъ
ли имѣемъ здѣсь дѣло только съ механически обусловленнымъ застоемъ,
напротивъ скорѣе съ параличомъ сосудовъ подъ вліяніемъ внутреннихъ
причинъ, а можетъ быть и съ измѣненіями самой крови. Продолжительныя колебанія душевнаго равновѣсія, видимо, благопріятствуютъ возникновенію сосудистыхъ заболѣваній, вѣроятнѣе всего тѣмъ, какъ
показалъ T h o m a, что повреждается мышечный слой сосудистой стѣнки
вслѣдствіе частыхъ измѣненій просвѣта. Быть можетъ это обстоятель­
ство играетъ извѣстную роль въ маньякально-депрессивныхъ формахъ
и травматическомъ неврозѣ, ръ теченi е которыхъ легко цаступаютъ
артеріосклеротическія измѣненія.
Очень большое этiологическое значеніе издавна приписывалось заболѣваніямъ д и щ е в а р и т е л ь н ы х ъ о р г а н о в ъ ; особенно въ ста­
рой психіатріи играли большую роль геморрой, застои въ системѣ во­
ротной вены, разстройства въ области подчревнаго сплетенія. И дѣ й­
ствительно, вліяніе даже легкихъ пищеварительныхъ разстройствъ на
душевное состо яніе, особенно у нервныхъ лицъ, не подлежитъ никакому
сомнѣнiю 1). Такая зависимость, вѣроятно, обусловливается, съ одной
стороны, психическимъ воздѣйствіемъ длительнаго непріятнаго ощущенiя, исходящаго изъ больного органа, съ другой - с амоотравленіемъ
или, можетъ быть, неправильнымъ распредѣленіемъ крови вслѣдствіе
застоевъ въ нижней части живота. Въ пользу второго предположенія
говоритъ извѣстный опытъ N i c o l aі ’я («проктофантасмистъ» изъ Гетевской Вальпургiевой ночи), у котораго галлюцинаціи исчезли послѣ
извлеченiя крови близъ задняго прохода. При хроническихъ страданіяхъ
желудка и кишекъ крайне важнымъ обстоятельствомъ является еще
замѣтное пониженіе общаго питанія. Пищеварительныя разстройства,
главнымъ образомъ запоры, въ началѣ душевныхъ болѣзней встрѣчаются необыкновенно часто, особенно во всевозможныхъ депрессивныхъ
состояніяхъ, однако ;ихъ часто слѣ дуетъ разсматривать какъ слѣдствіе
психически обусловленныхъ неправильностей въ пріемѣ пищи, а не
какъ причину послѣднихъ. W a g n e r, какъ было уже упомянуто, въ
нѣкоторыхъ острыхъ случаяхъ душевныхъ разстройствъ предполагаетъ
самоотравленіе со стороны кишечника продуктами распада его содержимаго. При глубокомъ упадкѣ психическихъ функцiй количество выдѣляемой желудкомъ соляной кислоты чаще бываетъ, повидимому, уменьшеннымъ ; но и вообще значительныя колебанія въ содержаніи соляной
кислоты въ желудочномъ сокѣ при различныхъ душевныхъ разстройствахъ вовсе не рѣ дки 2). Недостаточность переработки пищевыхъ
веществъ приходится признать въ тѣхъ, иногда наблюдающихся, слу­
чаяхъ, когда, несмотря на обильную пищу и положительно волчій ап­
петит ъ , больные совершенно не прибываютъ въ вѣсѣ. Чаще всего такъ
бываетъ у паралитиковъ и особенно у кататониковъ. Кишечные пара­
зиты могутъ, повидимому, вызывать у дѣтей делиріозныя состоянія
возбужденія, pruritus въ genitalia и ненормальное настроеніе. Психическія разстройства при заболѣваніяхъ печени были описаны главнымъ
образомъ K l і р p e l ' емъ и M o n g e r i , но и ихъ работы не могутъ
удовлетворить вполнѣ ; такъ въ основѣ delirium tremens'а они пред­
полагаютъ самоотравленіе, также будто бы зависящее отъ выпаденія
печеночныхъ функцій. Въ общемъ относительно всѣхъ этихъ взаимо­
отношенiй мы знаемъ -еще очень мало достовѣрнаго.
Изъ п о ч е ч н ы х ъ з а б о л ѣ в а н і й 3) надо отмѣтитъ главнымъ
образомъ тѣ, которыя приводятъ къ острымъ и хроническимъ уремическимъ отравленіямъ. Бѣлокъ въ мочѣ, въ качествѣ переходящаго
или надолго устанавливающагося явленія, мы находимъ чаще всего
у потат оровъ и паралитиковъ. Въ существованіи характерныхъ "уре1) H e r z o g , Arch. f. Psychiatrie, XXXI, 170.
2)
L e u b u s c h e r und Z i e h e n, Klinische Untersuchungen über die Salzsäur eabscheidung des Magens bei Geisteskranken. 1892.
3) H a g e n , Allgem. Zeitschr. f. Psychiatrie, XXXVIII, 1; A u e r b a ch,
ebenda LII, 337; V a s s a l e , Rivista sperimentale di freniatri a, XVI, 1890; V i g o u r o u x , Annales medico-psychologiques, 1903, I, 274.
мическихъ психозовъ», помимо ранѣе упомянутыхъ делиріозныхъ состояній, имѣющихъ, повидимому, большое сходство съ алкогольными
разстройствами, я еще не имѣлъ возможности убѣдиться.
Издавна психіатрами приписывалось очень большое этi ологическое
значеніе з а б о л ѣ в а н і я м ъ п о л о в ы х ъ о р г а н о в ъ . Благотворное
дѣйствіе ринекологическихъ операцій на нѣкоторыя нервныя и психическiя разстройства прив ело къ убѣжденію, что ненормальное положеніе матки, эрозіи на маточномъ рыльцѣ, заболѣванія яичниковъ и
тру бъ , pruritus vulvae, вагинизмъ - могутъ иногда вызывать психическiя разстройства 1). Клинически эта связь, какъ полагали, да и
теперь еще многiе думаютъ, рельефнѣе всего выступает ь въ многофор­
менной картинѣ истеріи. Именно здѣсь мы часто наблюдаемъ неожидан-ныя улучшенія и даже по-истинѣ чудодѣйственное излѣченіе послѣ
устран енiя самыхъ разнообразныхъ, и легкихъ, и тяжелыхъ, половыхъ
ненормальностей. Нельзя однако отрицать, что въ случаяхъ успѣха
оперативнаго вмѣшательства часто дѣло идетъ лишь объ устраненіи
опредѣленныхъ источниковъ раздраженія, передающагося на ненор­
мально чувствительную къ вреднымъ вліяніямъ нервную систему. Съ
другой стороны, однако, мы хорошо знаемъ, что иногда тотъ же резуль­
татъ достигается и совершенно другими, часто даж е нелѣпыми сред­
ствами. Отсюда слѣдуетъ , что въ подобныхъ случаяхъ мы имѣемъ
дѣло въ сущности лишь съ психическимъ воздѣйствіемъ. А если такъ.
то и самое возникновеніе болѣзненныхъ симптомовъ приходится отно­
сить въ область психики.
Дѣйствительно, на основаніи клиническаго опыта мы можемъ те­
перь съ увѣренностью сказать, что гинекологическiя заболѣванія только
тогда обусловливаютъ душевное разстройство, когда болѣзненное предрасположеніе создаешь достаточно благопріятную почву. Поэтому возникшія такимъ путемъ психическія разстройства никогда не представляютъ
единообразной клинической картины ; послѣдняя всецѣло зависит ь отъ
индивидуальныхъ свойствъ больного. Чаще поэтому здѣсь рѣчь можетъ
итти объ одной изъ многихъ формъ психическаго вырожденія. Нельзя
однако отрицать, что частыя и сильныя кровотеченія, какъ это бываетъ,
напримѣръ, при міомахъ, болѣзненныя хроническія воспаленія тазовыхъ органовъ, далѣе продолжительное половое воздержаніе и безплодiе могутъ также играть видную роль въ подготовленіи почвы для
психическихъ разстройствъ. По данному вопросу заслуживаешь вниманія
еще то обстоятельство, что какъ разъ наиболѣе тяжелыя заболѣванiя
половыхъ органовъ, какъ напримѣръ злокачественныя опухоли, сравни­
тельно рѣдко дают ь начало душевному разстройству. При нихъ,
впрочемъ, наблюдаются иногда формы, которыя вообще могутъ возник­
нуть на почвѣ тяжелаг о общаго заболѣванія. У мужчинъ, повидимому,
на долю половыхъ страданій не выпадаешь сколько-нибудь важнаго
значенiя въ этiологiи душевныхъ разстройствъ.
1) L. M a y e r , Die Beziehungen der kranhaften Zustande und Vorgänge in
den Sexualorganen des Weibes zu Geistesstorungen. 1869; He g a r , Der Zusammenhang der Geschlechtskrankheiten mit nervosen Leiden und die Kastration bei
Neurosen. 1885; W i n d s o h e i d , Neuropathologie und Gynakologie/ 1897; R a i m a n n, Beitrage zur Geburtshilfe und Gynakologie. 1903 (C b r o b a k-Festschrift).
П о л о в а я ж и з нь и р а з м н о ж е н i е . Близкое отношеніе, въ
кото;ромъ половая жизнь 1) стоит ь къ психическимъ процессамъ, съ
достаточной ясностью обнаруживается въ своеобразныхъ измѣ неніяхъ
психики, свойственныхъ перiодамъ развитiя и инволюціи организма,
равно какъ и въ колебаніяхъ душевнаго равновѣсія, сопровождающихъ
у здоровыхъ людей всѣ явленія половой жизни. Отсюда является вполнѣ
понятнымъ, почему различныя измѣненія и разстройства этой сферы,
способныя оказывать вліяніе на весь организмъ, особенно же на нервную
систему, въ то же время могутъ обусловить болѣзненныя явленія и въ
области душевной жизни.
Въ качествѣ причины душевныхъ болѣзней прежде всего обви­
няются п о л о в ы я и з л и ш е с т в а и о н а н и з м ъ 2). Изъ приводимыхъ въ. доказательство данныхъ нужно, конечно, исключить тѣ случаи,
когда мнительные больные, склонные къ самонаблюденію и самообвиненiю, выдаютъ за причину своихъ страданій «грѣхи юности», годы
и даже десятки лѣтъ предшествовавшіе ихъ заболѣванію; поводомъ
къ этому не рѣдко служитъ чтеніе тенденціозныхъ сочиненій, описывающихъ послѣдствія онанизма въ преувеличенно-мрачныхъ краскахъ.
Нельзя, однако, вполнѣ отрицать возможности дѣйствительнаго пораженія нервной системы подъ вліяніемъ только-что указанныхъ причинъ, тѣмъ болѣ е что и въ этомъ направленіи степень индивидуальной
выносливости и сопротивляемости бываетъ, безъ сомнѣнія, крайне раз­
лична. Можно допустить, что усиленное выдѣленіе сѣменной жидкости
(конечно только у мужчинъ и въ молодомъ возрастѣ) иг раетъ извѣстную роль въ общемъ питаніи организма, что часто повторяющееся
сильное возбужденіе нервной системы повышаетъ общую возбудимость
ея и уменьшаетъ силу сопротивленія. Нужно еще указать на то развра­
щающе е вліяніе, которое оказываетъ на волю человѣка постоянная
неудача въ безплодной борь бѣ его съ чрезмѣрно развитыми влеченіями.
Во всѣ хъ указанныхъ направленіяхъ мастурбація должна быть болѣе
вредной, чѣмъ естественныя половыя сношенія, такъ какъ она можетъ
чаще и легче осуществляться, чѣмъ послѣднія. Заслуживаютъ , однако,
вниманія и тѣ единичныя наблюденія, согласно которымъ первый coitus
(преимущественно у молодыхъ женщинъ) иногда вызываетъ острыя] маньякальныя и депрессивныя состоянiя («нуптi альные психозы») 3). Вѣроятно, мы имѣ емъ здѣ сь дѣло лишь съ внѣшнимъ проявленіемъ уже
ранѣе подготовленнаго заболѣванія, чаще всего изъ группы маньякальнодепрессивныхъ психозовъ. Такъ въ одномъ изъ подобныхъ случаевъ,
находившемся подъ моимъ наблюденiемъ, еще передъ свадьбой имѣлись
признаки начинающагося возбужденія, возлагались даже нелѣпыя на­
дежды на то. что послѣ свадьбы болѣзнь исчезнетъ.
Въ преобладающемъ числѣ случаевъ упорное, неудержимое стремленіе къ мастурбаціи есть выраженіе, а не причина душевнаго раз­
стройства; мы просто имѣемъ здѣ сь болѣзненно повышенную половую
возбудимость. Такъ именно бываетъ въ тѣхъ случаяхъ идiотіи и слабо1) L o w e n f e l d , Sexualleben und Nervenleiden, 3. Aufl. 1903; A s o h a ff e n b u r g , Münch. med. Wochensohr. 1906, 37.
2) К r a f f t-E b i n g, Allgem. Zeitschr. f. Psyohiatrie, XXXI, 4.
3) D o s t , Allgem. Zeitschr. f. Psychiatrie, LIX, 876; Ob e r s t e i n e r , Jahrb.
f. Psychiatrie, XXII, 313.
умія, въ которыхъ мастурбація появляется уже въ раннемъ дѣтствѣ,
даже на первомъ году жизни, и не поддается никакимъ воспитательньшъ пріемамъ ; то же самое бываетъ и въ тѣхъ формахъ душевнаго
разстройства, которыя часто признаются лишь характерными особен­
ностями онанистовъ. Клинически онѣ проявляются прогрессирующимъ
ослабленіемъ всѣхъ психическихъ функцій: неспособностью къ усвое­
нi ю и духовной переработкѣ внѣшнихъ впечатлѣній, слабостью памяти,
отсутствіемъ интересовъ, душевной тупостью; въ другихъ случаяхъ
болѣе выступаютъ явленія повышенной возбудимости, странное сочетаніе
идей, склонность къ мистицизму и экзальтированной мечтательности,
наконецъ ипохондрическое и депрессивное настроеніе. Къ этому при­
соединяются затѣмъ разнообразныя нервныя разстройства, особенно въ
области общаго чувства, изъ которыхъ нерѣдко развиваются нелѣпыя
бредовыя идеи о демоническихъ или таинственныхъ физическихъ вліянiяхъ (маг нетическомъ, ѳлектрическомъ, симпатическомъ). Во всемъ
этомъ мы безъ труДа узнаемъ картину dementia ргаесох въ формѣ
болѣе всего свойственной возрасту полового развитiя . Итакъ, нѣкоторыя
обстоятельства говорятъ въ пользу того, что половой жизни дѣйстви­
тельно принадлежить у этихъ больныхъ извѣстная роль, но она во
всякомъ случаѣ не обусловливается онанизмомъ. Не мало бываетъ одаренныхъ онанистовъ, которые никогда не становятся гебефрениками,
и наоборотъ часто отсутствуетъ почти совсѣмъ онанизмъ у гебефрениковъ, особенно женщинъ, несмотря на сильное половое возбужденіе.
Въ той обособленной группѣ dementia ргаесох, которую обозначаютъ именемъ кататонiи, причиною заболѣванія Ч и ж ъ считаетъ самоотравленіе организма въ результатѣ п о л о в о г о в о з д е р ж а н і я . Онъ
ссылается на то, что всѣ его больные принадлежали къ сельской моло­
дежи и отличались цвѣтущимъ сложенiемъ, что никакихъ указаній на
половыя сношенія у нихъ въ прошломъ не было, и заболѣли они безъ
всякой видимо внѣшней причины. Не говоря уже о томъ, что приведен­
ная характеристика больныхъ врядъ ли позволяетъ отнести ихъ въ
опредѣленную клиническую группу, что очень многіе дѣйствительные
кататоники въ прошломъ имѣ ли уже регулярныя половыя сношенія
или сильно мастурбировали, нѣтъ , сколько мнѣ извѣстно, ни одного
наблюденія, которое давало бы поводъ приписывать воздержанію такое
вредное вліяніе па психику 1). Иначе дѣвушки наиболѣе интеллигент­
наго к руга, должны были бы въ ужасающемъ по числу размѣрѣ стано­
виться кататоничками.
Въ общемъ у здороваго человѣка подъ влiянiемъ долгаго воздержанiя половая потребность постепенно ослабѣваетъ. Нѣсколько иначе,
можетъ быть, обстоитъ дѣло у предрасположенныхъ къ заболѣванію
лидъ; тутъ борьба съ разгорающеюся страстью можетъ послужить
толчкомъ къ ноявленiю тревожныхъ состояній. Однако, душевное безпокойство вслѣдствіе укоровъ совѣсти или страха передъ зараженіемъ
и беременностью слѣдуетъ имѣть въ виду гораздо болѣе, чѣмъ состоянія
физической сферы. Вынужденное воздержаніе, особенно послѣ создав­
1) L е w і l l , Geschlechtliche Bnthaltsamkeit und Gesundheitsstorungen. 1905;
J a c o b s o h n, Petersb. med. Wochenschr. 1907, 11.
шейся уже привычки къ удовлетворенію половой потребности, легко
ведетъ къ онанизму и въ этомъ смыслѣ можетъ оказаться вреднымъ ;
съ другой стороны, можно довольно часто наблюдатъ мастурбацію вмѣстѣ
съ регулярными половыми сношеніями. Добровольное воздержаніе пра­
вильнѣ е, пожалуй, разсматривать какъ слѣдствiе, а не причину болѣзненнаго состоянія, ибо оно часто сочетается съ недостаточно развитымъ
половымъ влеченіемъ, а иногда и остановкою въ развитiи самихъ половыхъ органовъ. Извѣстную роль въ возникновеніи разстройствъ настроенія и тревожныхъ состояній играютъ, повидимому, также частыя половыя
возбужд енiя безъ соотвѣтствующаго удовлетворенія ("coitus interrup­
tы " ), что не рѣдко бываетъ въ связи съ проведеніемъ «двухдѣтной
системы» ("Zweikindersystem").
Съ особенной настойчивостью было подчеркнуто за послѣднее
время F r e u d ’o мъ причинное значеніе разстройствъ половой сферы
для «неврозовъ» (неврастенія и неврозъ тревоги) и для «психоневрозовъ»
(истерія и неврозъ навязчивыхъ идей). Сначала онъ держался взгляда,
что неврастенія обусловливается мастурбаціей, неврозъ тревоги непол­
нотой полового удовлетворенія, а психоневрозы запоздалымъ дѣйствіемъ
сексуаль ныхъ переживаній дѣтства, воспоминаніе о которыхъ оказалось
у больныхъ «вытѣсненнымъ». Въ этой формѣ, вызывающей массу возраженій, F r e u d однако не сохранилъ своего ученія, хотя впрочемъ
и до сихъ поръ онъ склоненъ приписьшать событiямъ половой жизни
необыкновенно большое значеніе въ возникновеніи названныхъ формъ
заболѣванія. Особенно истерія, по его мнѣ нію, для тѣхъ, кто умѣетъ
понимать ея языкъ, вполнѣ опредѣленно указываетъ на вытѣсненныя
изъ сознанія сексуаль ныя переживанія. Разстройства половой сферы,
о которыхъ здѣсь идетъ рѣчь, онъ представляетъ себѣ какъ резуль­
татъ неправильности обмѣна веществъ и предполагаетъ даже нѣко­
торое сходство съ явленіями Базедовой и Аддисоновой болѣзни. Нѣкоторые изъ его послѣдователей нашли слѣды половыхъ переживаній
дѣ тства и въ другихъ душевныхъ разстройствахъ, напримѣръ, въ бредовыхъ идеяхъ при dementia prаесох. Если мы и не въ правѣ вполнѣ
обезцѣнивать ту роль, которую сексуальные процессы играютъ въ
душевной жизни человѣка, то все же для обоснованiя выдвигаемыхъ
F r e u d ’o мъ воззрѣній мы должны требовать гораздо болѣе убѣдительныхъ доказательствъ, чѣмъ тѣ, которыя даетъ его «психо-аналитическiй методъ», обильный источниками заблужденiя и искусственнаго
толкованія. То обстоятельство, что сексуальныя переживанія указаннаг о F r с u d’o м ъ типа встрѣчаются безконечно часто, тогда какъ
все же только часть людей заболѣ ваетъ однимъ изъ приведенныхъ
страданiй, вполнѣ опредѣленно говоритъ въ пользу того объясненія,
къ которому нѣсколько приблизился теперь и F r e u d, что особенный
характеръ психической переработки сексуальныхъ событiй у его боль­
ныхъ является скорѣе выраженіемъ, чѣмъ причиной ихъ страданія.
Кромѣ того, безусловно нельзя согласиться съ тѣмъ, что сексуальная
причина упомянутыхъ заболѣваній встрѣчается такъ часто лишь въ
отдаленномъ прошломъ, какъ принимаетъ F r e u d. Въ томъ же, что
такую связь при добромъ желаніи со стороны врача и больного можно
въ концѣ концовъ, послѣ долгихъ усилій, отыскать, нѣтъ ничего особенно
удивительнаго.
У женщинъ явленія менструацій 1) обычно сопровождаются легкимъ
повышеніемъ нервной и психической возбудимости, которое у отдѣльныхъ лицъ можетъ достигать иногда почти болѣзненной высоты (рѣзкая
подавленность, живое возбужденіе, импульсивные поступки). Эти измѣненія, повидимому, очень постепенно наростаютъ въ періодъ времени,
непосредственно предшествующiй менструаціямъ, съ тѣмъ чтобы вмѣстѣ съ ихъ наступленіемъ снова выровняться, такъ что даже прямо
говорили о «менструальномъ волнообразномъ движеніи" ("Menstruale
W ellenbewegung@ - G o o d m a n n) въ организмѣ женщины, которое, съ
одной стороны, обусловливает ь легкая колебанія температуры тѣла,
числа пульсовыхъ ударовъ и дыханій, съ другой - сказывается также
и на психической сферѣ. При появленіи менструацій въ первый разъ,
можетъ обнаружиться истерическое или эпилептическое предрасположеніе въ видѣ обморочпаго припадка, возбужденнаго или сумеречнаго;
состоянія, при чемъ связь эта съ менструальнымъ періодомъ иногда
остается и на будущее время. Точно такъ же эти временныя потрясенія
организма могутъ послужить поводомъ къ наступленію первыхъ слабыхъ признаковъ маньякально-депрессивнаго психоза въ формѣ безпричинной подавленности или легкаго возбужденія. Эти припадки мо­
гутъ въ теченіе нѣкотораго времени регулярно присоединяться къ менструацiямъ, иногда наступая нѣсколькими днями раньше (менструаль­
ный психозъ). F r i e d m a n n обратилъ вниманіе на тѣ не особенно
частые случаи, въ которыхъ еще до появленія первой менструаціи
наблюдаются черезъ правильные промежутки времени ненадолго вспыхивающiя спуталныя состоянія возбужденія, которыя съ установкоіі
мѣсячныхъ исчезаютъ, вслѣдствіе чего ихъ слѣдуетъ поставить въ
причинную связь съ предвѣстниками половой зрѣлости. И эти случаи
считаю я началомъ мань якально-депрессивныхъ формъ, которыя позднѣе,
хотя бы лишь много лѣтъ спустя, возникаютъ снова, чтобы затѣмъ
уже развивать ся обычнымъ порядкомъ .
Въ теченіи психическихъ разстройствъ появленіе менструацій и
еще болѣе , быть можетъ, ихъ неправильностей играетъ , безъ сомнѣнiя,
весьма большую роль 2). Особенно всевозможныя состоянія возбужденія
обнаруживаютъ наклонность появляться или усиливаться въ это время.
Отсутствіе менструацій мы наблюдаемъ часто при циркулярныхъ депрессивныхъ состояніяхъ, еще чаще въ періодѣ развитiя dementia praecox.
Во время улучшенія или же при наступленіи заключительнаго слабоумія
онѣ обычно вновь появляются. Имѣетъ ли отсутствіе менструацій значеніе причины или только сопутствующаго болѣзненный процессъ явленія,
рѣшить пока невозможно. Второе предопложеніе, однако, болѣе вѣроятно.
Большое влiянiе на развитiе психическихъ разстройствъ слѣдуетъ,
наконецъ, приписать к л и м а к т е р і ю. Прочно установлено, что въ это
время наклонность женщинъ къ психическому заболѣванiю значительно
возрастаетъ. Это обстоятельство надо прежде всего поставить въ связь
1) S с h ül е, Allgem. Zeitschr. f. Psychiatrie, XLVII, 1; H e g a r , ebenda LVIII,
357; v . K r a f t -E b i n g , Psychosis menstrualis. 1903.
2) K r a f f t - E b i n g , Arch. f. Psychiatrie, ѴІII, 1; P o w e r s , Beitrag zur
Kenntniss der menstnialen Psychosen, Diss. 1883; S c h a f e r, Allgem. Zeitschr. f.
Psychiatrie, L, 384.
съ общими и змѣненіями, которыя совпадаютъ съ началомъ старческаго
возраста, періодомъ обратнаго развитія. За это говоритъ то, что у
мужчинъ, если и не такъ часто, мы встрѣчаемъ въ соотвѣтствующемъ
возрастѣ тѣ же клиническія формы душевныхъ болѣзней. Сюда при­
надлежитъ прежде всего маньякально-депрессивный психозъ, который
не рѣдко появляется въ это именно время ; нѣкоторыя паранойяльныя
формы, мѣсто которыхъ въ клинической группировкѣ не вполнѣ еще
опредѣлено, пожалуй также «позднiя кататонiи" ("Spätkatatonien"),
видимо, тоже имѣютъ нѣкоторое отношеніе къ процес самъ инволюціи
половой сферы.
Особенно рѣзко выступаетъ вліянiе половой жизни на психическую
сферу женщины въ группѣ тѣхъ душевныхъ разстройствъ, которыя
развиваются въ связи съ различными моментами материнства : беремен­
ностью, послѣродовымъ періодомъ и временемъ кормленiя грудью 1).
Данныя о томъ , какъ часто эти причины лежать въ основѣ психическихъ заболѣваній, расходятся между собой: въ среднемъ около 14%
всѣхъ душевныхъ разстройствъ у женщинъ, помѣщавшихся въ психіатрическихъ учрежденiяхъ, слѣдуетъ относить на ихъ счетъ . Изъ этого
числа 3% приходится на п с и х о з ы п ри б е р е м е н н о с ти. Причин­
ными моментами въ теченіе этого времени являются главнымъ образомъ измѣненiя состава (уменьшеніе кровяныхъ тѣлецъ и солей, увеличеніе фибрина) и распредѣленія крови (развитіе плацентарнаго кро­
вообращения) ; возмо|жно, что и психическимъ причинамъ слѣдуетъ при­
писать извѣстное значеніе, особенно у беременныхъ въ первый разъ
или внѣ брака (страхъ передъ опасностью родовъ, заботы, укоры совѣсти).
клиническои точки зрѣнiя мы имѣемъ здѣсь дѣло во всякомъ
ъ
С
случаѣ не съ однородной группой психозовъ, и отдѣльные случаи
могутъ имѣтъ весьма различное значеніе. Прежде всего подъ вліяніемъ
зависящихъ отъ беременности измѣненій нерѣдко развиваются при­
ступы маньякально - депрессивнаго психоза, преимущественно депрессивныя состо янія. Въ дальнѣйшемъ обыкновенно приходится въ такихъ случаяхъ наблюдать возобновленіе приступовъ уже безъ указаннаго выше и даже вообще безъ всякаго внѣшняго повода ; съ другой
стороны, психическое разстройство можетъ повторяться въ теченiе многихъ беременностей. Несомнѣнно, чаще, чѣмъ только-что упомянутыя
разстройства, встрѣчается dementia prаесох въ формѣ депрессiи, сту­
пора или возбужденiя . И эти разстройства могутъ вновь появляться
при повто рныхъ беременностяхъ , исчезая болѣе или менѣе вполнѣ въ
промежуткахъ между ними; чаще всего каждая новая беременность
ведетъ къ замѣтному ухудшенію общаго психическаго состоянія. Точно
такъ же и давно уже существующiя кататонія и гебефренія могутъ
обнаружить подъ вліяніемъ беременности новое ухудшеніе. Къ болѣе
рѣдкимъ формамъ заболѣванія относятся истерическія состоянія возбужденiя, которыя также могутъ повторяться при каждой беременности,
и въ высшей степени опасная хорея беременныхъ ; изрѣдка развивается
1) F ü r s t n e r , Arch. f. Psychiatrie, V, 505; R i p p i n g . Die Qeistesstörungen der Schwangeren, Wochnerinnen und Saugenden. 1877; S i e m e r l i n g , Deutsche
Klinik, VI, 399.
и прогрессивный параличъ, конечно, внѣ всякаго причиннаго отношенія
къ беременности. Кромѣ истеріи и хореи, ни на одну изъ указанныхъ
выше формъ душевнаго заболѣванія, роды не имѣ ютъ существеннаго
вліянія ; обыкновенно они протекаютъ безъ особыхъ сопутствующихъ
явленій; иногда наблюдается ухудшеніе, а при маньякально-депрессивномт» психозѣ переходъ угнетенія въ возбужденіе. Одна ступорозная
женщина, находившаяся подъ моимъ наблюденіемъ, родила мертваго
ребенка, сидя на суднѣ и не издавъ ни одного звука, такъ что только
потомъ уже, вслѣдствіе кровотеченія, обратили вниманіе на происшед­
шее.
Приблизительно въ 2 раза чаще (у 6 ,8 % всѣхъ вновь поступающихъ душевно-больныхъ женщинъ ; изъ 400 въ ереднемъ роженидъ
у одной) причиной душевнаго заболѣванія является п о с л ѣ р о д о в о й
п е р i о д ъ 1 ) , изрѣдка также абортъ съ сильнымъ кровотеченіемъ.
Первородящiя въ этомъ отношеніи подвержены большей опасности.
Здѣсь мы опять должны различать заболѣ ванія, которыя дѣйствительно
обусловливаются послѣродовымъ періодомъ, отъ такихъ, которыя при
этомъ лишь обнаруживаются. Къ первымъ надо относить прежде всего
внезапныя, крайне бурныя, делиріозныя состо янія возбужденія, кото­
рыя могутъ появиться уже во время родовъ и въ виду большой наклон­
ности больныхъ къ насильственнымъ дѣйствіямъ имѣютъ важное су­
дебно-медицинское значеніе ; ихъ продолжительность обыкновенно рав­
няется нѣсколькимъ час амъ. Въ возникновеніи ихъ, съ одной стороны,
вѣроятно, играютъ извѣстную роль боли, потеря крови и быстрое измѣненiе кровообращенія, съ другой - психическое вліяніе самого родо­
вого акта, и другихъ возможныхъ при этомъ разстройствъ. Одна роже­
ница, находившаяся подъ моимъ наблюденіемъ, выбросилась въ такомъ состо яніи изъ окна и пролетѣла черезъ находившуюся подъ нимъ
стеклянную крышу оранжереи. Другiя душатъ своихъ дѣтей или оставляютъ ихъ безъ вниманiя, вслѣдствіе чего, лишенныя пищи и ухода,
они могутъ и погибнуть. Вѣроятно, чаще всего здѣсь дѣло идетъ (въ
пользу чего говорила бы и клиническая форма) объ эпилептическихъ
или истерическихъ сумеречныхъ состояніяхъ, которыя, подъ вліяніемъ
сильнаго потрясенія организма родовымъ процессомъ, могутъ обнару­
житься и у такихъ особъ, у которыхъ въ иное время имѣются лишь
ничтожные и легко пюосматпиваемые признаки болѣзни.
Вторая группа пуэрперальныхъ психозовъ возникаетъ подъ влiянiемъ я д о в ъ . Сюда принадлежатъ , вѣроятно, экламптическіе делиріи,
которые обычно появляются уже во время родовъ или въ первые же
дни послѣ нихъ. Гораздо чаще встрѣчаются начинающіяся около 5-го
до 10-го дня послѣродового періода душевныя разстройства, въ основѣ
которыхъ лежатъ лихораДочныя заболѣванія : маститъ, ульцерозный
эндокардитъ, периметритъ, сепсисъ, піэмія. Акушеры склонны боль­
шую часть пуэрперальныхъ психозовъ относить на счетъ подобныхъ
инфекцій. Между тѣмъ оказалось, что эти заболѣванія можно конста­
1) Нan s e n . Zeitscbr. f. Gebnrtshilfe u. Gynakologie, XV, 1; O l s h a u s e n ,
ebenda XXI, 2; H о p p e, Arch. f. Psychiatrie, XXV, 137; A s c h a f f e n b u r g ,
Allgem. Zeitsohr. f. Psychiatri e, LVIII, 337; S i e g e n th a 1 e r , Jahrb. f. Psychia­
trie, XVII, 87; D u p o u y , les psychoses puerperales et les processus d’autointoxication. These. 1904.
тировать менѣе чѣмъ въ одной трети случаевъ ; дѣйствительной же
причиной душевнаго заболѣванія они служатъ несомнѣнно еще рѣже.
Тамъ. гдѣ это все-таки имѣетъ мѣсто, мы преимущественно паходимъ
клиническую картину лихорадочнаго или инфекцiоннаго делирія : оглу­
шенность, обманы чувствъ, сноподобную спутанность, тревожное или
веселое возбужденіе, наклонность къ появленію сонливаго и коматознаго
состоянія.
Что рѣзкiя перемѣны въ общей экономіи силъ организма въ послѣродовомъ періодѣ (потеря крови, выдѣленія, паденіе вѣса) не остаются
безъ вліянія на психическую сферу, подтверждается повышенной ду­
шевной возбудимостью и истощаемостью роженицъ, каковыя состоянія
мы не можемъ, правда, еще признавать патологическими. Выраженное
разстройство психики возникаетъ на этой почвѣ, повидимому, лишь
тогда, когда присоединяются еще другія причины, главнымъ образомъ
болѣзненное предрасположеніе. Поэтому послѣродовому періоду мы
можемъ приписать въ сущности лишь роль фактора, обнаруживающаго
имѣющееся уже заболѣваніе.
Изъ принадлежащихъ сюда клиническихъ формъ на первомъ
мѣстѣ слѣдуетъ постав ить кататонiю. Частота, съ которою въ послѣродовомъ періодѣ развиваются кататоническія картины возбужденія,
депрессіи и особенно ступорознаго состоянія, положительно бросается
въ глаза , существующiя уже состоянія кататоническаго слабоумiя обык­
новенно также принимаютъ неблагопріятное теченіе. Я видѣлъ случай,
въ которомъ толчкообразно протекавшая кататонія по окончаніи каждаго новаго послѣродового періода выступала все рѣзче, пока наконецъ
четвертый приступъ не привелъ къ глубокому заключительному слабоумію. Подобныя наблюденія наводятъ на мысль, не имѣется ли между
послѣродовымъ періодомъ и кататоніей особенно тѣсныхъ отношеній;
съ другой стороны и то предпочтете, которое оказываетъ кататонія
возрастамъ полового развитія и инволюціи организма, заставляетъ думать
о какомъ -то неясномъ еще вліяніи половой жизни на эту болѣзнь.
Впрочемъ, кататонію послѣродового періода вдкоимъ образомъ нельзя
отграничить отъ другихъ формъ, такъ что, сейчасъ по крайней мѣрѣ,
мы не можемъ ее выдѣлить въ особую клиническую группу опредѣленной
этiологіи.
Къ осторожности въ этомъ вопросѣ насъ принуждаетъ главнымъ
образомъ примѣръ маньякально-депрессивнаго психоза, который такъ же
часто встрѣчается въ послѣродовомъ періодѣ, какъ и кататонія. Депрессивныя формы при этомъ преобладаютъ , но бываютъ и маньякальныя. Не рѣдко приступы повторяются въ теченіе нѣсколькихъ нослѣродовыхъ періодовъ, но почти всегда они наступаютъ и в нѣ ихъ подъ
вліяніемъ другихъ причинъ или даже вполнѣ самостоятельно, что слу­
жить признакомъ полной независимости этого разстройства отъ какихълибо внѣшнихъ лредныхъ моментовъ. И тутъ клиническія формы, наблюдающіяся въ послѣ родовомъ періодѣ, совпадаютъ съ формами, встрѣчающимися при иныхъ условіяхъ. Маньякальныя и кататоническія состоянія возбужденія вмѣстѣ съ болѣе рѣдкими инфекцiонными делиріями
образуютъ всю массу, такъ называемыхъ, «пуэрперальныхъ маній" ;
послѣднія во в сякомъ случаѣ не представляютъ однообразной клини­
ческой картины, напротивъ обнимаютъ цѣлый рядъ заболѣваній, кото-
рыя различаются другъ отъ друга по своему развитію и исходу. Изрѣдка
наблюдае тся въ теченіе послѣродового періода начало совершенно дру­
гихъ формъ душевнаго заболѣванія, напримѣръ прогрессивнаг о пара­
лича. Связь здѣсь, конечно, совершенно случайная .
Между душевными разстройствами беременности и послѣродового
періода стоятъ по своей частотѣ (4,9 % всѣхъ поступающихъ въ психіат рическія учрежденія женщинъ) психическія заболѣванія періода
лавтацiи, къ которымъ обычно причисляютъ заболѣванія, возникшія
по истеченіи 6 недѣль послѣ родовъ. Вредно дѣйствующимъ моментомъ
с читають обычно истощеніе подъ вліяніемъ послѣродового періода и
кормленія грудью, а можетъ быть и общія измѣненія въ организмѣ,
вызванныя обоими факторами. Между тѣмъ, по существу мы имѣемъ
здѣсь дѣло лишь съ внезапно обнаружившимися психическими разстройстаами, уже подготовленными совсѣмъ другими условіями; болѣзненное
лредрасположеніе играетъ при этомъ необыкновенно важную роль. На
это увазываетъ и характеръ относящихся сюда клииическихъ формъ.
На первомъ планѣ стоять различныя клиническiя картины маньякальнодепрессивнаго психоза, преимущественно депрессивныя состоянія. Почти
также часты и кататоніи. Начало болѣзни относится чаще всего къ
3-му до 5-го мѣсяца послѣ разрѣшенія.
2. Психическія причины.
По поводу размѣровъ того участія, которое слѣдуетъ приписать
психическимъ причинамъ въ возникновеніи душевныхъ заболѣваній,
мнѣнія рсихіатровъ многократно уже расходились. Въ то время какъ
общество смотритъ на развитiе душевныхъ разстройствъ изъ ложныхъ
представленій и эмоцiональныхъ движеній положительно какъ на пра­
вило, и даже G r i e s i n g e r былъ склоненъ придавать психическимъ
причииаМъ болѣе или менѣе значительный перевѣсъ надъ физическими,
за послѣднее время, подъ вліяніемъ главнымъ образомъ анатомическихъ
и химическихъ открытiй, все болѣе намѣчается стремленіе сузить кругъ
дѣйствія психическихъ причинъ. Было замѣчено, что нерѣдко душевныя потрясенія, считавшіяся причиною, оказывались лишь слѣдствіемъ
болѣзненнаго состоянія ; находили тяжелыя и обширныя измѣненія въ
мозговой корѣ при тѣхъ клиническихъ формахъ, которыя до сихъ поръ
признавались протекающими исключительно въ психической сферѣ, и,
наконецъ, стали понятіе разстройства обмѣна веществъ переносить изъ
области внутренней медицины и работъ надъ кровью и сывороткой
въ этiологію душевныхъ болѣзней, хотя, правда, часто въ формѣ неопредѣленныхъ только предположеній.
Съ другой стороны, факты «психогеніи», психичесваго возникновенія
нѣкоторыхъ болѣзненныхъ явленій и психичесваго же воздѣйствія на
нихъ, тавъ очевидцы, что нельзя ихъ совсѣмъ игнорировать.
Казалось бы, мы обладаемъ способностью постепенно выравни­
вать безъ особаго, остающагося надолго ущерба даже очень сильныя
потрясенія нашего душевнаго равновѣсія - приспособленіе, значеніе котораго явствуетъ уже изъ того, что безъ душевныхъ движеній, явля­
ющихся источнивомъ импульсовъ для нашей дѣятельности, мы не могли
бы ни жить, ни дѣйствовать. Однако сила воздѣйствія эмоціональныхъ
возбужденiй и ихъ заг лушенiя, само собою, подвержена необыкновенно
боль ш мъ индивидуальнымъ колебаніямъ. Сила и характеръ чувствъ,
вызываемыхъ тѣмъ или другимъ событіемъ, служатъ непосредственнымъ
критеріемъ тѣхъ внутреннихъ взаимоотношеній, которыя являются осно­
вой индивидуальной психики. Поэтому, въ нихъ именно и заключаются
тѣ различія душевной переработки смѣняющихся въ жизни впечатлѣній,
въ которыхъ выражается все разнообразіе «индивидуальностей», «натуръ», «характеровъ», «темпераментовъ». Индивидуальныя особенности
и опредѣляютъ дѣйствіе потрясающихъ нашу душу переживаній. Въ
то время, какъ психическимъ вліяніямъ мы въ общемъ отводимъ очень
мало мѣста среди дѣйствительныхъ причинъ душевныхъ болѣзней, сущѳствуют ь, однако, формы психопатическихъ конституцій, на почвѣ
которыхъ психическія причины могутъ вызвать даже очень тяжелыя
болѣзненныя разстройства.
Э м о ц і о н а л ь н ы я д в и ж е н i я . Насколько извѣстно, дѣйствительно болѣзненныя явленія могутъ быть вызваны только такими душев­
ными процессами, которые сопровождаются живыми эмоціональными движеніями . Переживанія, воспринимаемыя только разумомъ и не затра­
гивающiя чувства, могутъ послужить источникомъ ошибокъ, но никакъ
не бредовыхъ представленій. Наоборотъ, эмоціональныя движенія мо­
гутъ оказать рѣшительное вліяніе не только на наши волевыя дѣйствія,
но и на наше воспріятiе и мышленіе, и при извѣстныхъ условіяхъ это
вліяніе можетъ достигнуть болѣзненной величины и направленія. Само
собою рѣчь идетъ здѣсь почти исключительно о печальныхъ эмоціяхъ ;
онѣ вызываютъ наиболѣе сильныя и продолжительныя бури въ душѣ
человѣка, тогда какъ наивысшія даже степени радости обыкновенно
быстро переходятъ въ спокойное чувство прочнаго счастья. Т р е в о г а
передъ надвигающимся несчастiемъ, с т р а х ъ передъ неожиданнымъ
событіемъ, г н ѣ в ъ по поводу совершенной несправедливости, о т чая н i е подъ вліянiемъ понесеннаго убытка могутъ встрѣтиться намъ
поэтому чаще всего въ качествѣ причинъ психическихъ разстройствъ.
Помимо внезапныхъ потрясеній длительная эмоціональная подав­
ленность можетъ также вызвать болѣзненныя разстройства въ психи­
ческой жизни. Вообще съ быстро наступающими, но скоро проходящими
вредными вліяніями мы справляемся легче, чѣмъ съ медленно дѣйствующими, затяжными вліяніями, которыя поддерживаютъ въ постоянномъ
угнетенiи основной тонъ настроенія, все съ большей силой устраняютъ
всякое живое, радостное возбужденіе и наконецъ чувство собственнаго
несчастія дѣлаютъ невьшосимымъ. Сюда относятся главнымъ образомъ
з а б о т ы въ ихъ разнообразныхъ мучительныхъ формахъ, г о р е чь
постигшихъ разочарованій, несчастной любви, разлуки съ дорогими
лицами и измѣнившихся непривычныхъ и тяжелыхъ условій жизни
(тоска по родинѣ), наконецъ р а с к а я н і е въ своихъ неправильныхъ
поступкахъ. При такихъ медленно наростающихъ вредныхъ вліяніяхъ
связь между истинной причиной и ихъ дѣйствіемъ остается довольно
неясной; тѣмъ не менѣе мы знаемъ нѣвоторыя болѣзненныя формы,
которыя имѣемъ основанiе разсматриватъ, какъ результатъ длитель­
ной душевной подав ленности. Но и здѣсь, при оцѣнкѣ причиннаго
значенiя душевныхъ волненій, надо прежде всего принимать во вниманіе
прежнюю способность больного владѣть своими чувствами.
Какъ совершается самый процессъ заболѣванія подъ вліяніемъ
душевныхъ переживаній, пока, еще намъ неизвѣстно. Мы знаемъ только
въ самыхъ общихъ чертахъ, что эмоцiональныя движенія имѣютъ,
повидимому, значеніе разряженія напряженныхъ состояній, воторыя
частью даны уже въ конституціи больного, час тью пріобрѣтены имъ
на жизненномъ пути. Впечатлѣніе, которое приводитъ къ душевному
потрясенію, дѣйствуетъ всегда черезъ представленія, которыя къ нему
присоединяются и въ свою очередь освобождаютъ цѣлый потовъ чувствъ
и волевыхъ побужденій, этихъ основныхъ факторовъ нашей душевной
жизни. Въ полномъ со отвѣтствіи съ этими бурными проявленіями психи­
ческой сферы протекаютъ и физическія болѣе или менѣе рѣзко выраженныя измѣненія, воторыя при извѣстныхъ условіяхъ могутъ оказать
весьма значительное вліяніе на общее самочувствіе. Сюда принадле­
жать главнымъ образомъ волебанія с е р д е ч ной д ѣ я т е л ь н о с ти,
к р о в о о б р а щ е н і я (число пульсовыхъ ударовъ , кровяное давленіе)
и д ы х а н i я , воторыя тщательное изслѣДованіе обнаруживаетъ уже
при самыхъ слабыхъ движеніяхъ души; п и щ е в а р и т е л ь н ы я р азс т р о й с т в а , также, повидимому, очень часто обусловливаются психи­
ческими причинами, какъ это показываетъ повседневный опытъ съ
плохимъ аппетитомъ послѣ сильнаг о гнѣва или при большой печали.
Несравненно большее значеніе имѣетъ безусловно н а р у ш е н і е с н а ,
тѣ мъ болѣе что оно всегда ведетъ и въ неправильностямъ пріема
пищи. Тамъ , гдѣ возбужденное состоянiе мозга, исвлючаетъ возможность
отдыха, а слѣ довательно и соотвѣтственнаго возмѣщенія сдѣланныхъ
организмомъ матеріальныхъ затрать, не можетъ остаться невредимымъ
и общее питанiе его.
Навонецъ, къ дѣйствію психическихъ вредныхъ вліяній почти
всегда прис оединяется, въ свою очередь, ухудшающее положенi е физи­
ческое ослабленіе организма подъ вліяніемъ нищеты, лишеній, плохого
питанія, неправильнаго образа жизни, всевозможныхъ эвсцессовъ, такъ
что въ отдѣльномъ случаѣ часто нѣтъ никакой возможности даже
приблизительно выяснить степень участія разлиЧныхъ причинъ въ возникновеніи всей суммы болѣзненныхъ явленій.
Непосредственнымъ дѣйствіемъ представленія сильнаго чувственнаго тона бываетъ обычно его господство надъ всѣмъ содержаніемъ
сознанiя ; оно вытѣсняетъ всѣ другіе психическiе процессы, надолго
застреваетъ въ немъ и постоянно всплываетъ вновь. Такимъ путемъ
оно можетъ долгое время обнаруживать свое вліяніе на настроеніе,
а чрезъ него и на поведеніе. Это становится вполнѣ понятнымъ, если
дѣло идетъ о такихъ переживаніяхъ, воторыя своими послѣдствіями
видоизмѣняютъ общiй характеръ условій нашей жизни и поэтому
надолго привовываютъ къ себѣ наше вниманіе. Но и отъ однократныхъ
вызывающихъ отвращеніе впечатлѣній, воторыя въ остальномъ не затрагиваютъ насъ особенно глубово, мы «не можемъ никакъ отдѣлаться" ;
иногда даже, напротивъ, къ мучительному и назойливому воспоминанію
присоединяются рѣзкія физическія явленія : тошнота или тревога, позывъ во рвотѣ, сердцебіеніе, поблѣднѣніе. Усиленіе всѣхъ этихъ явленій, разыгрывающихся еще въ предѣлахъ здороваго состоянія, ведетъ
на болѣзненной почвѣ въ постоянному возвращенію въ сознаніе мучительныхъ представленій, воторыя въ тяжелыхъ случаяхъ могутъ отра-
вить всю жизнь. Иногда эти конкретныя событія, производящiя сильное
впечатлѣніе : пережитой несчастный случай, большая опасность, уни­
зительное положеніе въ жизни, которыя являются источникомъ непокидающаго безпокойства ; часто же бываетъ достаточно и самыхъ общихъ идей, мысли о возможности получить заразну ю болѣзнь, оши­
биться въ важномъ дѣлѣ, вдругъ оказаться безпомощнымъ, чтобы на­
ступило длительное и непреодолимое тревожное состоянiе. Именно это
обстоятельство ясно показываетъ, что здѣсь едва ли можно говорить
о причинномъ значеніи эмоціональныхъ движеній. Рѣшающимъ яв­
ляется скорѣе индивидуальная конституція, характеръ психической пе­
реработки раздраженій, доставляемыхъ жизнью. Кто заболѣваетъ указаннымъ выше путемъ, страдаетъ въ дѣйствительности недостаткомъ
тѣхъ душевныхъ свойствъ, которыя вполнѣ здоровымъ людямъ позволяютъ вновь выравнивать душевныя потряс енія - немощью юмора,
отвлеченія вниманія, самоограниченія или, наконецъ , самообладанія.
Къ ненормально продолжительному послѣдующему дѣйствію ду шевныхъ потрясенiй обыкновенно сводятъ и тѣ медленно протекающiя
психичес кая разстройства, которыя мы называемъ травматическимъ
неврозомъ. Такой способъ возникновенія, повидимому, справедливъ лишь
для небольшой части случаевъ, въ которыхъ, какъ остатокъ дѣйствія
бывшаго испуга, между прочимъ обнаруживаются еще сумеречныя состоянія или обособленныя явленія выпаденія. Чаще, однако, наибольшую
роль здѣсь играеть не столько однократное душевное потрясеніе,
сколько ослабленіе воли, которое искусственно вызывается нашими за­
конами о несчастныхъ случаяхъ. Такъ какъ передъ больнымъ, забот­
ливо оберегаемымъ ради скорѣйшаго излѣченія, при всякой попыткѣ къ
труду встаетъ призракъ потери пенсіи, то онъ все болѣе теряетъ
бодрость и способность преодолѣвать внутреннія препятствiя и подъ
вліянiемъ чувства собственной безпомощности видитъ единственный выходъ въ полученіи пенсіи. Такъ укрѣпляется неспособность къ труду,
конечно, тѣмъ легче, чѣмъ слабѣе были сопротивляемость и сила воли,
которыми больной располагалъ съ самаго начала.
Обычно въ приведенныхъ случаяхъ дѣло не доходитъ до замѣтныхъ
извращеній интеллектуальныхъ функцій. Однако душевныя движенія
все же представляютъ извѣ стную опасность реальности сужденія, и
мы знаемъ, что ошибки тѣмъ труднѣе становятся искоренимы, чѣмъ
«ближе онѣ принимаются къ сердцу», чѣмъ болѣе сопровождаются чув­
ствами. Народное воззрѣніе такъ именно представляетъ себѣ всякое
вообще возникновеніе бредовыхъ идей, когда рѣшаетъ, что больной
"забралъ себѣ что-то въ голову». Но и въ научныхъ кругахъ распро­
странено мнѣніе, будто представленія могутъ получить «преобладающую
цѣнность» ("uberwertig" werden) и пріобрѣсти вслѣдствi е этого влас ть
надъ всей душевной жизнью.
Такъ какъ скорбныя чувствованія дѣйству ютъ на нее сильнѣе,
чѣмъ радость, мы можемъ ожидать, что чаще всего встрѣтимся съ
развивающимися указаннымъ выше путемъ представленіями наносимаго
вреда. Непріятныя переживанія, неудачи, причины которыхъ отыски­
ваются не въ себѣ самомъ, а во внѣшнихъ вліяніяхъ, могутъ привести
къ такому сильному огорченію и вмѣстѣ съ тѣмъ къ такому враждеб­
ному и пристрастному сужденію о лицахъ и событiяхъ, которыя въ
концѣ к онцовъ не поддаются болѣе никакому увѣщеванію. Въ томъ,
что кругъ мыслей спорщиковъ (der R echt haber) и псейдокверулантовъ
получаетъ свою болѣзненную окраску подъ влiяніемъ такихъ именно
процессовъ, которые лежатъ въ основѣ и повседневной выработки предубѣжденiй и предвзятыхъ мнѣній въ спорѣ, не можетъ быть никакого
сомнѣнія. Менѣе достовѣрно, могутъ ли тѣмъ же чисто психологическимъ
путемъ появляться отчетливо выраженныя и прогрессивно развивающіяся бредовыя идеи; во всякомъ случаѣ развитiе кверулянтнаго бреда
подъ вліяніемъ мнимо-нарушенныхъ правъ дѣлаетъ такое мнѣніе весьма
правдоподобнымъ. Еще болѣе спорнымъ является вопросъ, въ правѣ ли
мы возникновеніе обмановъ чувствъ, такъ часто наблюдающихся у
заключенныхъ, также объяснять непосредственнымъ дѣйствіемъ подо­
зрительности и отчаянія на чувственную сферу, ставшую подъ вліяніемъ
заключенія особенно легко возбудимою. Во всякомъ случаѣ наши знанія
относительно всѣхъ этихъ взаимоотношеній должны быть значительно
еще пополнены.
Напротивъ того, мы безусловно въ правѣ принять, что сильныя
эмоціальныя движенія могутъ при извѣстныхъ условіяхъ вызватъ затемнѣніе и даже полную потерю сознанія. «Потеря чувствъ» (das
" Vergeрen der Sinne") и «остановка мыслей» (das S tillыеeрeт des Verstandes") являются первыми слабыми признаками тѣхъ обмороковъ и сумеречныхъ состоянiй, которые вовсе не рѣдко наблюдаются въ связи съ
сильнымъ душевнымъ волненіемъ. Сноподобное состояніе съ извращеніемъ воспріятія и психической переработки внѣшняго міра, то подъ
вліяніемъ продолжающагося дѣйствія волнующаго событія, то подъ
вліяніемъ его измѣненія или полнаго выпаденія изъ сознанія, характеризуетъ картину болѣзни, развившуюся на почвѣ эмоціональнаго движенія.
Вмѣсто того, чтобы на долго стать центромъ душевной жизни, событіе, послужившее причиной болѣзни, иногда, повидимому, совершенно
исчезаетъ изъ сознанія, въ то время какъ дѣйствіе его все же еще про­
должается. Можно себѣ представить, что невозможность въ желательномъ
смыслѣ справиться съ происшедшимъ невольно ведетъ къ другому
выходу, просто вытѣсняя его изъ сознанія подобно тому, какъ мы
стараемся «выбросить изъ головы» какое-нибудь неисполнимое желаніе,
возможно с корѣе забыть мучительное переживаніе. Но въ глубинѣ души
насъ все же что-то при этомъ «мучитъ», тревожитъ, остается какая-то
тупая тяжесть, хотя бы даже мы болѣе и не думали о ея причинѣ, такъ
точно на болѣзненной почвѣ можетъ изъ памяти выпасть смыслъ случившагося, тогда какъ вызванное имъ душевное потрясеніе съ его
послѣдствіями, преимущественно въ формѣ помраченія сознанія, остается
еще. B r e u e r и F r e u d много занимались этимъ удивительнымъ явленіемъ и даже пытались возстановленіемъ утраченнаго воспоминанія
устранить его психическое вліяніе. Особенно раннія сексуальныя пере- j
живанія указывались въ качествѣ общей причины истеріи; вытѣсненныя
воспоминанія обусловливаютъ-де то своеобразное расщепленіе сознанія,
выключеніе отдѣльныхъ душевныхъ областей изъ общей связи съ дру­
гими, которое и характеризуетъ эту болѣзнь.
Если такой взглядъ и впадаетъ въ крайность, то все же не подлежитъ никакому сомнѣнію, что вытѣсненіе образовъ воспоминанія можетъ
въ дѣйствительности имѣть мѣсто. Тавъ мы видимъ, что въ сумеречныхъ
состояніяхъ истеричныхъ больныхъ или въ гипнозѣ не рѣдво съ боль­
шой живостью выступаютъ воспоминанія, которыя, повидимому, были
совершенно недоступны ясному сознанію; обычно дѣло идетъ при этомъ
о какихъ-нибудь событіяхъ. Иногда они соотвѣтствуютъ дѣйствительнымъ происшествіямъ, правда эффектно прикрашеннымъ, иногда же
это только сныили фантазіи. Быть можетъ, даже всѣ явленія выпаденія
при истеріи мы должны разсматривать съ этой именно точки зрѣнія.
Параличъ или анэстезiя, воторыя непосредственно слѣдуютъ за приводящимъ въ ужасъ привосновеніемъ или поврежденіемъ какого-нибудь
члена, могутъ появиться вслѣдствіе того, что сопутствующее душевное
потрясеніе вытѣсняетъ изъ сознанія больного всю сумму психическихъ
элементовъ, касающихся даннаго члена. Онъ ихъ такъ прочно забываетъ,
что ни одно раздраженіе не можетъ проникнуть за порогъ сознанія, что
самъ не можетъ послать въ нимъ ни одного волевого импульса.
Изъ влиническихъ формъ, приводимыхъ въ причинную связь съ
душевными движенiями, нужно прежде всего указать тѣ случаи, которые возниваютъ непосредственно за внезапнымъ душевнымъ потрясеніемъ и получили названіе «эмоціональ ныхъ психозовъ» ("F motionspsychosen"). Къ сожалѣнію, я не могу изъ личнаго опыта ихъ подробнѣе
описать, тавъ какъ, благодаря быстрому теченію, они очень рѣдко попадают ь въ руви психiатра. Между тѣмъ мы часто слышимъ, что при
большой ватастрофѣ то или другое лицо вдругъ стало путаться въ
словахъ, обратилось въ безсмысленное бѣгство или стало нападать на
овружающихъ ; обычно въ такихъ случаяхъ близокъ летальный исходъ.
Подобные случаи имѣютъ сходство со смятенi емъ, которое при непрi ят­
номъ положеніи омрачаетъ ясность взгляда и подавляетъ д ѣятельность,
напоминадат ъ также явленія общей паники, которая можетъ быстро
превратить цѣлыя массы людей въ стадо животныхъ, безумно бѣгущихъ
навстрѣчу своей гибели. Надо однаво предупредитъ, что по крайней
мѣрѣ въ быстро протева ющихъ смертельныхъ случаяхъ кромѣ ду­
шевныхъ потрясеній дѣйствуютъ еще другiя вредныя вліянія, столь
же тяжелыя, главнымъ образомъ продолжительная безсонница, сильнѣйшее душевное и физическое переутомленіе, г олодъ, холодъ, все­
возможныя лишенія. Поэтому въ основѣ этихъ «делиріевъ тревоги» мы
должны будемъ признать глубокія и обширныя разстройства мозговой
коры.
Тамъ, гдѣ причиною являются дѣйствительно одни только сильныя
душевныя движенія, психическое разстройство несетъ на себѣ печать
истерическаго заболѣванія; оно сопровождается обычно помраченіемъ
сознанiя, часто также характерными паралитическими и судорожными
явленіями. Тавъ я видѣлъ одну молодую дѣвушку, которая въ теченіе
нѣсволькихъ дней находилась въ состояніи возбужденія истерическаго
характера съ явленіями общей хореи послѣ того, какъ была уличена
въ половыхъ извращеніяхъ ; другой больной, перенесшій желѣзнодорожное крушеніе, впадалъ въ тревожно делиріозное состояніе позбужденія
всякій разъ, какъ упоминалось слово «желѣзная дорога» и показывался
ему игрушечный ловомотивъ или соотвѣтствующая картина. Сюда же
относится большинство душевныхъ разстройствъ, возншсающихъ во
время подслѣдственнаго заключенія. Своеобразную форму этихъ психо-
генныхъ заболѣваній представляетъ упомянутый уже выше травмати­
ческiй неврозъ. Далѣе, сюда принадлежитъ неврозъ ожиданія, тревоЖныя сознанія съ разнообразными физическими сопутствующими явленіями, которыя при опредѣ ленныхъ внѣшнихъ условіяхъ всегда наступаютъ въ качествѣ болѣе или менѣе ясно сознаваемаго воспоминанія
о непріятномъ событіи. Подобныя же психогенно развивающіяся явленія
нерѣдко встрѣчаются и въ разнообразныхъ формахъ навязчиваго психоза.
Гораздо слабѣе причинная связь между эмоціональными движеніями и психическими разстройствами въ остальныхъ душевныхъ болѣзняхъ. Тѣмъ не менѣе бредъ кверулантовъ всегда, повидимому,
присоединяется къ судебному процессу ; въ развитiи другихъ паронойяльныхъ формъ внѣшніе факты не рѣдко тоже играютъ извѣстную роль. Но надо твердо помнить, что особый характеръ душев­
ной переработки переживаемыхъ событiй въ этихъ случаяхъ самъ
по с ебѣ уже является болѣзненнымъ. Факты даютъ матеріалъ и содержаніе бредовымъ построеніямъ, но не обусловливаютъ ихъ. Болѣе
вѣроятными кажутся дѣйствительно причинныя взаимоотношенія въ нѣкоторыхъ заболѣваніяхъ, наблюдающихся у отбывающихъ наказаніе
закдюченныхъ. При маньякально-депрессивиомъ психозѣ приступы наступаютъ, помимо другихъ поводовъ, нерѣдко также послѣ душевныхъ
волненій. При этомъ клиническая окраска приступа совершенно не зависитъ отъ характера вызвавшаго его аффекта. Болѣзненно веселое
нас троеше можетъ слѣдов а тъ за печальнымъ поводомъ и наоборотъ.
У одного изъ моихъ больныхъ во время похоронъ его дочери наступило
маньякальное состояніе ; съ другой стороны, я знаю одну даму, которая
заболѣла спутанностью съ чувствомъ тревоги и мучительными обма­
нами чувствъ, повидимому, отъ радости по поводу счастливой помолвки
своей дочери. Здѣсь, впрочемъ, задолго предшествовало уже такое же
заболѣваніе. Ухудшеніе общаго состоянія и даже тяжелые рецидивы
у депрессивныхъ больныхъ часто обусловливаются несвоевременнымъ
посѣщеніемъ ихъ наиболѣе любимыми родственниками.
Послѣдствія душевныхъ движеній въ связи съ общимъ нарушеніемъ питанія могутъ вызвать картину нервнаго истощенія. Отно­
сительно колебанія кровяного давленія полагаютъ, что оно можетъ имѣть
извѣстное значеніе для развитiя артеріосклеротическихъ заболѣваній.
Люди тяжелой, трудовой жизни, подвергающіеся частымъ душевнымъ
волненіямъ, изнашиваются будто бы раньше и легче другихъ заболѣваютъ артеріос клерозомъ. Частоту артеріосклероза при маньякальнодепрессивномъ психозѣ и травматическомъ неврозѣ можно было бы также
отнести на ечетъ продолжительныхъ колебаній въ эмоціональной сферѣ,
наблюдающихся при этихъ заболѣваніяхъ. Нель зя, однако, не обратить
вниманiя на, то, что здѣсь всегда привходятъ еще другіе вредные
моменты, главнымъ образомъ алкоголь и сифилисъ, причинное отношеніе которыхъ къ артеріосклерозу менѣе возбуждаетъ сомнѣніе, чѣмъ
вліяніе душевныхъ движеній.
П е р е у т о м л е н i e 1). Умственная дѣятельность и душевныя движенія покоятся на жизненныхъ процессахъ нашей мозговой коры;
порождаемое ими чувство жизни является существеннѣйшей основой
1) Ма н а с е и н ъ. Le surmenage mental dans la civilisation moderne. 1890.
нашего самочувствія. Однако чрезмѣрная интенсивность этихъ процессовъ можетъ при извѣ стныхъ условiяхъ вредно отразиться на. нашемъ душевномъ здоровьѣ. Конечно, здѣсь мы должны указать на
основное различіе между умственными и душевными функціями. Простая
умственная работа спустя нѣкоторое время вызываетъ утомленіе. Сопро­
вождающая его усталость, прогрессивно возрастая, заставляетъ , на­
конецъ, прекратить работу, вызыва-еть сонъ и тѣмъ самымъ создаетъ
наиболѣе благопріятныя у словія для возстановленія израсходованной
нервной ткани. Въ противоположность этому душевное возбужденіе
разгоняетъ усталость, несмотря на существующее въ дѣйствительности
утомленіе. Функціонал ьная д ѣятельность подъ вліяніемъ душевнаго возбужденія можетъ быть продолжена до истощенія, до непосредственнаго
нарушенія физической основы нашей душевной жизни. До извѣстной
степени это имѣ етъ мѣсто при всякой умственной работѣ, которую
мы выполняемъ съ жирымъ «интересомъ». При этомъ уменьшенiе про­
дуктивности, вслѣдствіе утомленiя, можетъ быть на нѣкоторое время
сглажено повторяющимся напряженіемъ воли, или «импульсомъ», болѣе того, при такихъ условіяхъ мы видимъ, что въ первой стадіи
истощенія на ряду съ рѣзкимъ пониженіемъ функцiональной дѣятельности отчетливо выступаютъ, благодаря эмоціональнымъ вліяніямъ, при­
знаки повьппенной психической возбудимости. Поэтому, прежде всего
слѣдуетъ считать вредной для здоровья ту работу, которая сопровож­
дается д у ш е в н ы м ъ в о з б у ж д е н і е м ъ. Чѣмъ сильнѣе чувственный
тонъ функціональной д ѣятельности, чѣмъ яснѣе выражена душевная
возбудимость работающа го, тѣмъ серьезнѣе опасность, что признаки
потребности въ отдыхѣ сгладятся и, тажимъ образомъ, наступитъ д ѣй­
ствительное переутомленіе. Если это становится частымъ или совсѣмъ
обычнымъ явленіемъ, то вредныя стороны переутомленія не компен­
сируются болѣе ежедневнымъ о тдыхомъ : нас тупаетъ длительное довышеніе душевной возбудимости, исчезаетъ усталость и умственная про­
дуктивность понижается, вслѣдствіе хроническаг о истощенія. Клини­
ческой картиной, которая развивается при болѣзненномъ распространеніи этихъ разстройствъ, является неврастенія. Легкія формы послѣдней можетъ при случаѣ наблюдать каждый на самомъ себѣ, если
какія-либо жизненныя условія предъявляютъ повышенныя требованія
къ его психической дѣятельности (экзамены).
Въ практической жизни мы можемъ, несмотря на вышеуказанныя
переходныя формы, до нѣкоторой степени отличать умственное переутомленіе отъ душевнаго. Первую форму мы встрѣ чаемъ у школьниковъ,
студентовъ, ученыхъ, вторую - у лицъ чрезмѣрно обремененныхъ ду­
шевными волненіями и обязанностями разнаго рода: у больничныхъ сидѣлокъ, врачей, политиковъ, полководцевъ на войнѣ. Интенсивный ум­
ственный трудъ представляетъ серьезную опасность только для молодыхъ или патологически предрасположенныхъ лицъ; наступающія неврастеническія явленія обыкновенно легко исчезаютъ при соотвѣтствующемъ отдыхѣ. Напротивъ, въ тѣхъ случаяхъ, гдѣ умственное
переутомленіе сопровождается постояннымъ душевнымъ напряженіемъ,
чувствомъ тяжелой отвѣтственности, а быть можетъ и физическимъ
изнуреніемъ и излишествами, развиваются большею частью тяжелыя
и болѣе продолжительныя психическiя измѣненія. При такого рода
дѣятельности человѣкъ быстро изнашивается, ег о продуктивность и
сопротивляемость постоянно понижается, онъ становится тупымъ и раздражительнымъ. Лучше всего это, пожалуй, можно наблюдать у служительскаго персонала старыхъ психіатричеекихъ больницъ; послѣ
многолѣтней службы они обнаруживаютъ признаки нарушенія всей
индивидуальности. Не подлежитъ сомнѣнію, что подобныя измѣненія
служатъ благопріятной почвой для появленія дальнѣйшихъ психическихъ заболѣваній, съ одной стороны - истеріи, съ другой - старческихъ заболѣваній, въ особенности артерiосклероза.
Т ю р е м н о е з а к л ю ч к н i е. Дѣлый рядъ психическихъ причинъ
соединяется въ условіяхъ тюремыаго заключенія, которыя вызываютъ
нерѣдко душевныя разстройства 1), приблизительно въ 10 разъ больше,
чѣмъ жизнь на свободѣ. Въ подавляющемъ большинствѣ случаевъ у
заключенныхъ уже существуетъ болѣе или менѣе тяжелое болѣзненное
предрасположеніе, частью на почвѣ врожденной дегенераціи, частью же
пріобрѣтенное, вслѣдствіе наблагопріятныхъ условій жизни (незаконно­
рожденность, дурное воспитаніе , болѣзни, травмы, алкоголизмъ). Къ
этому присоединяются неблагопріятныя гигіеническія условія тюремной
жизни (однообразная, скудная пища, недостатокъ въ движеніи на свѣжемъ воздухѣ), зат ѣмъ живыя душевныя возбужденiя, мучительное от­
сутствiе свободы, подавленіе самостоятельныхъ волевыхъ актовъ и, наконецъ, одиночество и уединенность. Послѣдняя даетъ возможность за­
ключенному копошиться въ своихъ собственныхъ мысляхъ и заставляетъ
его тѣмъ сильнѣе испытывать страхъ передъ будущимъ, раскаяніе въ
содѣянномъ, чѣмъ менѣе онъ способенъ по степени своего образованiя
и по характеру къ нравственному самовоспитанію 2).
Уже въ первые дни заключещя подъ слѣдствiемъ часто наблю­
дается Delirium tremens, особенно у бродягъ и нищихъ. Можно
было бы думать, что здѣсь оказываетъ вредное вліяніе внезапное лишеніе алкоголя, если бы опытъ лѣчебницъ для алкоголиковъ не свидѣтельствовалъ о противномъ. Поэтому главную роль въ данномъ
случаѣ должны играть другія выше упомянутыя отрицательныя стороны
тюремнаго заключенія. Характернымъ психозомъ заключенныхъ явля­
ются психогенныя сумеречныя состоянія съ рѣчью невпопадъ и пробѣлами воспоминаній, какъ они описаны G a n s e r ’о м ъ . Подобныя состоянія развиваются непосредственно изъ душевнаго волненія, обус­
ловленнаго угрожающей опасностью, начинаются часто попыткой къ
самоубійству, истерическимъ припадкомъ, приступомъ неистовства и нерѣдко производятъ впечатлѣніе симуляціи. Это наводитъ на мысль, что
здѣ сь имѣютъ мѣсто явленія вытѣсненія въ смыслѣ F r e u d’a. Арестъ,
это внезапное насильственное вторженiе въ жизнь человѣка, со всѣми
связанными съ нимъ униженіями и опасеніями влечетъ за собой у
субь ектовъ къ тому предрасположенныхъ болѣе или менѣе ясно выраженное помраченіе сознанiя съ непроизвольнымъ стремленіемъ из­
1) Gu t s c h, Allgem. Zeitschr. f. Psychiatrie, XIX, 1; K i r n , ebenda XLV, 1;
R u d i n, ebenda LVIII, 447; LV, 852; S k l i a r, Monatsschr. f. Psychiatrie, XVI,
441; S i e f e r t , Die Geistesstorungen der Strafhaft. 1907; W i l m a n ns, Ueber
Gefangnispsychosen. 1908.
2) L e u s s , Aus dem Zuchthause. 1903; A u e r , Zur Psychologie der Gefangenschaft. 1905.
бавиться отъ мучительныхъ воспоминаній, событій и впечатлѣній. Кромѣ
того, здѣсь наблюдаются случаи Dementia ргаесох, часто въ кататони­
ческой формѣ, иногда въ видѣ состояній внезапнаго галлюцинаторнаго
возбужденія послѣ давно существующаго, легкаго и незамѣтно развивающагося слабоумія.
Въ тиши тюремной камеры часто возникаютъ галлюцинаториыя
картины болѣзни, въ особенности остро наступающiя, быстро проте­
кающiя формы, большею частью бредъ преслѣдованія, рѣже бредовыя
идеи величія преимущественно съ слуховыми галлюцинаціями, бурными
состояніями тревоги и влеченіемъ къ самоубійству. Сильное внутреннее
напряженіе, чувство тяжелаго гнета, затрудненіе въ мышленіи при навязчивомъ повтореніи однообразныхъ мрачныхъ представленій, неудо­
влетворенность жизнью и къ тому же головная боль, головокруженіе,
безсонница, желудочныя недомоганія, недостаточный аппетитъ - я вля­
ются предвѣстниками болѣзни. Иногда психозъ наступаетъ вскорѣ послѣ
ареста, чаще по истеченіи нѣсколькихъ мѣсяцевъ, въ нѣкоторыхъ случалхъ по отбытiи срока наказанiя, или даже послѣ неоднократныхъ
арестовъ, не сопровождавшихся душевнымъ заболѣваніемъ. Особенно
дѣйствуютъ одиночное заключеніе, устраненіе котораго часто, хотя и
не всегда, способствуеть исчезновенію болѣзненныхъ симптомовъ. Долголѣтнее заключеніе въ тюрьмѣ крайне вредно отражается на душевномъ
здоровьѣ. Бредовыя представленія больныхъ стоять въ связи съ безпомощной зависимостью заключеннаго отъ окружающихъ, въ особен­
ности отъ надзирателей, которая ведетъ къ пристрастному толкованию
мелочей, подозрительности, ревностному охраненію своихъ ограниченныхъ правъ. Въ тиши одиночной камеры обостряются чувства и одно­
образно протекающiй день придаетъ каждому событiю особенное значеніе. И сноподобныя воспріятія, вызываемыя повышеннымъ воображенiемъ въ полудремотѣ длинныхъ, одинокихъ ночей, весьма часто
способствуютъ появленiю бредовыхъ идей.
Основательное клиническое изслѣдованіе большого числа тюремныхъ психозовъ показало мнѣ, что мы имѣемъ здѣсь дѣло не съ
однородной клинической единицей. Прежде всего слѣдуетъ выдѣлить
грушу, которая относится къ области психогенныхъ душевныхъ разстройствъ, въ болынинствѣ случаевъ сопровождающихся легкимъ
потемнѣніемъ сознанiя. Эти разстройства обыкновенно прекращаются
вслѣдъ за помѣщенiемъ больного въ общую камеру или больницу.
Затѣмь встрѣ чается много случаевъ съ такими же признаками катат оніи, какіе наблюдаются и внѣ тюремнаго заключенія; и исходъ въ
своеобразное слабоуміе является такимъ же. Довольно часто острому
заболѣванію предшествуетъ незамѣтно развивающееся, или начинаю­
щееся легкими тревожными состояніями, слабоуміе; или это рано развившіеся привычные преступники, у которыхъ какой-нибудь длитель­
ный арестъ способствуетъ появленію галлюцинарно-кататонической кар­
тины заболѣванія. Дальнѣйшія группы, по даннымъ R ü d i n 'a, соста­
вляютъ алкоголики, параноики, имбецилы и въ особенности эпилеп­
тики. У этихъ послѣднихъ обыкновенно имѣютъ мѣсто состоянія бурнаго возбужденія со страхомъ и делиріозными обманами чувствъ, или
простая раздражительностъ; въ незначительномъ числѣ случаевъ существуютъ также стойкія и умственно переработанныя идеи преслѣ до-
ванія съ живыми слуховыми обманами. Иногда встрѣ чаются возбужденія конституціоннаго характера.
Всѣ эти картины болѣзни нельзя разсматривать, какъ своеобразный
продуктъ тюремнаго заключенiя; онѣ вполнѣ соотвѣтствуютъ наблюденіямъ, сдѣланнымъ внѣ тюрьмы. При всемъ томъ онѣ характеризу­
ются большой живостью слуховыхъ галлюцинацій, а также повтореніемъ
извѣстныхъ бредовыхъ нредставленій, представленій о томъ, что они
осмѣяны, казнены, отравлены, или, наоборотъ, безвинно осуждены,
помилованы и только противозаконно удерживаются въ тюрьмѣ. Къ
этому присоединяется наклонность къ неподчиненiю, къ враждебнымъ
дѣйствіямъ въ отношеніи опредѣленныхъ лицъ, наконецъ, страсть къ
жалобамъ и составленію прошеній о пересмотрѣ дѣла. Такимъ образомъ
слѣдуетъ признать, что особенныя душевныя впечатлѣнія при тюремномъ заключеніи могутъ придать опредѣленную окраску извѣстнымъ
клиническимъ картинамъ болѣзни. W i l m a n n s обращаетъ вниманіе
на то, какъ тѣсно соприкасаются бредовыя идеи преслѣдованія съ
характеромъ недовѣрія съ представленіями, распространенными и среди
здоровыхъ, конечно, нравственно опустившихся и находящихся дол­
гое время подъ угрозой карающаго правосудія, преступниковъ. Кромѣ
того, слѣдуетъ считаться съ возможностью, что при длительныхъ
арестахъ могутъ еще возникнуть своеобразныя параноидныя картины
болѣзни. На эту мысль наводить то обстоятельство, что не только нѣкоторые преступники никогда не сознаются въ своемъ ясно доказанномъ
преступленіи, но что и старые арестанты часто спустя много лѣтъ
отрекаются отъ своего прежняго признанія, и, представляя событiя
въ ложномъ свѣтѣ, упорно н'астаиваютъ на своемъ, чтобы добиться
пересмотра дѣла. Повидимому здѣсь имѣетъ мѣсто вытѣсненіе непріятныхъ воспоминаній съ присоединившимися къ нимъ обманами воспоминаній; иногда наблюдаются также бредовыя идеи ущерба. Иногда
встрѣчаются хронически-галлюцинаторныя заболѣванія, являющіяся, по­
жалуй, продуктомъ тюремнаго заключенія. Такъ, мнѣ пришлось видеть маніакально-депрессивнаго арестанта, въ теченіе многихъ лѣтъ
обнаруживавшаго лишь повышенное самочувствіе и раздражительность,
у котораго въ связи съ безчисленными дисциплинарными наказаніями,
пребываніемъ въ карцерѣ, заключеніемъ въ кандалы, лишеніемъ пищи
и постели, почти внезапно появились слуховыя галлюцинаціи и идеи
преслѣдованія, неизмѣнно продолжающіяся уже нѣсколько лѣтъ . Въ
иныхъ случаяхъ галлюцинаторныя состоянія возбужденія съ идеями
внушенія могутъ спустя нѣкоторое время исчезнуть, они не перераба­
тываются далѣе бредовымъ образомъ, но и не коррегируются. Я убѣдился, что въ этихъ случаяхъ ни въ началѣ, ни въ концѣ не обнаруживаются признаки слабоумія. Болѣе легкіе случаи подобнаго рода
могутъ даже протекать въ тюрьмѣ. Дальнѣйшему изслѣдованію должно
быть предоставлено рѣшеніе вопроса о томъ, имѣемъ ли мы въ данномъ
случаѣ дѣло съ своеобразными картинами болѣзни психическаго происхожденія, или нѣтъ .
Наконецъ, слѣдуетъ указать на общія душевныя измѣненія, которыя вызываетъ всякая долголѣтняя потеря свободы, если даже рѣзковыраженные болѣзненные симптомы и отсутствуютъ . Оторванность отъ
жизни порождаетъ скудость интересовъ, ограниченность умственнаго
кругозора, отчужденность отъ міра, которую нельзя побороть занятiями и
чтеніемъ. Подавленіе самостоятельныхъ волевыхъ импульсовъ, безпомощность по отношенію къ государственной власти прежде всего обу­
словливают ъ притупленіе душевныхъ движеній и медленную, но несомнѣнную потерю энергіи. Если своеобразный характеръ обитателей
нашихъ смирительныхъ и рабочихъ домовъ въ значительной степени
и покоится на ихъ недоброкачественной (minderwertigen) конституціи,
то все же мнѣ думается невѣроятный гнетъ, вслѣдствіе лишенія сво­
боды налагаетъ на нихъ общій отпечалчжъ, создавая умственно огра­
ниченныхъ, тупыхъ и надломленныхъ индивидуумовъ. Въ равной степени
это наблюдалось и среди обитателей нашихъ психіатрическихъ больницъ
до тѣхъ поръ, пока представленіе широкой свободы и самостоятельной
д ѣятельности не оказало противодѣйствія этимъ искусственно созданнымъ вреднымъ вліяніямъ.
В о й н ы и к а т а с т р о ф ы . Война 1) создает ь чрезвычайно много
причинъ для душевнаго разстройства. Годы войны: поэтому обыкновенно
сопровождаются сильнымъ увеличенiемъ числа психическихъ заболѣваній. Въ основѣ этого явленія лежитъ отчасти наконленіе случайныхъ при­
чинъ, въ особенности поврежденія головы и острыя болѣзни (Typhus !),
главнымъ же образомъ, длительное нарушеніе организма, вслѣдствіе
физическаго переутомленія, безсонницы, глубоко потрясающихъ ду­
шевныхъ волненій, а также и злоупотребленій алкоголемъ. На полѣ
битвы возникаютъ преимущественно истерическія состоянія возбужденія ;
далѣе слѣдуетъ отмѣтить тяжелыя неврастеническія заболѣванія и
травматическіе психозы, съ другой стороны — психозы отъ сотрясенія
мозга, алкогольныя и инфекціонныя душевныя разстройства, эпилепсію
и въ особенности прогрессивный параличъ, происхожденіе котораго надо
отнести за счетъ столь часто пріобрѣтаемаго на войнѣ сифилиса. Нерѣдко психозъ, вслѣдствіе указанныхъ причинъ, развивается лишь
спустя продолжительное время, принимая затѣмъ вялое и неблагопріятное
теченіе. Съ другой стороны, нѣкоторыя уже заран ѣе подготовленныя
душешныя разстройства отчетливо выступаютъ только на войнѣ ; такъ,
у офицеровъ ускоряется наступленіе прогрессивнаго паралича и артеріосклероза, у солдатъ - D ementia prаесох и Im becillitas. Душевныя раз­
стройства, возникающi я на войнѣ , ничѣмъ не отличаются отъ психозовъ,
вызываемыхъ одинаковыми вредными моментами внѣ ея ; тѣмъ не менѣе
могучая впечатлѣнія войны даютъ болѣзненнымъ представленіямъ и душевнымъ движеніямъ особое содержаніе и окраску.
То же можно сказать и относительно душевныхъ заоолѣванш,
возникающихъ благодаря другимъ важнымъ, широко захватывающимъ
душу и воображеніе, событiямъ. Понятно, что и здѣсъ болѣзненно
предрасположенные и лица съ недоброкачественной конституціей скорѣе
подвергаются вліянію вредныхъ моментовъ. При политическихъ безпорядкахъ, народныхъ движенiяхъ, землятрясеніи, катастрофахъ намъ
приходится наблюдать появленіе у легко возбуждающихся лицъ, подъ
влiяніемъ внезапныхъ душевныхъ потрясеній, истерическихъ раз­
стройствъ, или тревожныхъ состоянiй, затѣмъ приступовъ мань якальнодепрессивнаго психоза, неврастеническихъ заболѣванііі, а въ связи съ
1) Sanitätsbericht iiber die deutschen Heere im Kriege gegen Frankreick
1870/71, Bd VII; А в т о к р а т о в ъ , Allgem. Zeitschr. f. Psychiatrie, LXIV, 286.
травмами и травматическихъ неврозовъ ; вмѣ стѣ съ тѣмъ въ болѣзненныхъ картинахъ отражаются тѣ событія, которыя въ данный моментъ
овладѣваютъ мыслью народныхъ массъ.
П с и х и ч е с к о е з а р а ж е н і е . Въ заключеніе намъ остается
еще упомянуть о такъ называемомъ въ переносномъ смыслѣ «психическомъ контагіи», распространенiи психическихъ разстройствъ путемъ
«зараженiя" . Всѣ мъ хорошо извѣстно, что нѣкоторыя, рростыя непроизвольныя движенія, зѣвота, смѣ хъ, кашель, рвота, вызываются
подражаніемъ, т .-е. воспроизведеніемъ представленія объ этихъ движенiяхъ ; болѣе того, подобнымъ же образомъ могутъ наступить обмо­
рочным состо янія (у солдатъ во время оспопрививанія), дрожаніе и су­
дорог и (у ученицъ въ школѣ). Связующимъ моментомъ служитъ всюду
душевное возбужденiе и вызываемый имъ инстинктъ подражанія. Со­
бытия и впечатлѣнія, сильно волнующія мысль и душу, принуждаютъ
слабовольнаго человѣка къ опредѣленньшъ дѣйствіямъ ; такъ, извѣстно, что не только храбрецъ, но и самоубійца, въ особенности
прибѣгающiй къ необычнымъ средствамъ, скоро находить себѣ подра­
жателей. Въ области религi и и политики, зажигательная, проникнутая
воодушевленіемъ рѣчь можетъ пробудить страсти необычайной силы.
Вообще же въ основѣ воспитанія и нравственности лежитъ взаимное
вліяніе душевныхъ возбужденій. Мода и обычай обязаны своей властью
надъ человѣкомъ дѣйствію инстинкта подражанія ; и въ необычайномъ
раснространенiи возбуждающихъ ядовъ, - а лкоголя, опія и морфія, большую роль играетъ психическое зараженіе.
Возбуждающее вліяніѳ примѣра ярко сказывается въ поведеніи
народныхъ массъ, способныхъ подъ впечатлѣніемъ увлекательныхъ рѣ чей и поступковъ на такое дѣйствіе, которое каждый въ отдѣльности
никогда не совершилъ бы. Непреодолимая волна общаго возбужденія
смываетъ чувство отвѣтственности, которое удержало бы каждаго въ
отдѣльности. Наконецъ, исторія медицины свидѣтельствуетъ о пси­
хическихъ эпидеміяхъ 1), преимущественно религi знаго характера, ко­
торыя захватывали широкi е круги и приводили къ нелѣпымъ взглядамъ
и безсмысленнымъ поступкамъ. Совершенно аналогичные случаи подъ
различными наименованіями можно наблюдать и въ настоящее время
у извѣстныхъ легко возбудимыхъ племенъ и религіозныхъ сектъ. Послѣднія эпидеміи подобнаго рода въ Кіевской губерніи подробно опи­
саны С и к о р с к и м ъ 2). Въ одномъ случаѣ имѣло мѣсто появленiе
больного съ религiознымъ бредомъ величія, къ которому вначалѣ при­
соединилось нѣсколько несомнѣнно больныхъ лицъ, а затѣмъ цѣлая
толпа просто невѣжественныхъ и легковѣрныхъ крестьянъ. Всѣ они
вѣрили въ божественную миссію основателя секты, въ совершенныя
имъ чудеса и въ исходящую отъ него небесную благодать. Въ другой
эпидеміи, въ которой главную роль играла крестьянка, дошло до того,
что 25 человѣкъ были похоронены заживо, такъ какъ они считали
неизбѣжной предстоящую гибель міра. Къ подобнаго рода явленіямъ
1)
Н e с к е г, Die grossen Volkskrankheiten des Mittelalters, herausgegeben
von Hirsch, 1865; S e r g i, psicosi epidemica, 1898; W e y g a n dt, Beitrag zur Lehre
von den psyehisehen Bpidemien. 1905. V i g o u r o u x e t J a q u e l i e r , la contagion
mentale, 1905.
2) С и к о р с кі й, Allgem. Zeitschr. f. Psychiatrie, L , 778; ebenda LV. 326.
принадлежить также своеобразное движеніе духоборовъ въ Канадѣ 1).
При большихъ народныхъ психическихъ эпидеміяхъ дѣйствительное по­
мѣшательство, конечно, имѣетъ мѣсто только въ ограниченныхъ предѣлахъ ; большинство участниковъ находятся въ состояніи сильнѣйшаго душевнаго возбужденія, которое, какъ намъ извѣстно, затемняетъ
разсудовъ и лишаетъ самообладанія.
Съ другой стороны нерѣдко встрѣчаются и такіе случаи, когда
нѣсколько лицъ, тѣсно соприкасающихся другъ съ другомъ, подъ взаимнымъ вліяніемъ заболѣваютъ психически одновременно или непосред­
ственно одинъ за другимъ (индуцированное помѣшательство 2), folie
a deux). Такъ, я имѣ лъ случай принять въ больницу въ теченіе одной
недѣли трехъ сестеръ, заболѣвшихъ религіозньшъ возбужденіемъ съ
обманами чувствъ. Душевное разстройство можетъ дѣйствовать при
этомъ просто, какъ случайная болѣзнетворная причина, вызывая душев­
ное возбужденіе среди окружающихъ ; въ такихъ случаяхъ имѣютъ
мѣсто приступы истеричеекаго, или маньцкально-депрессивнаго психоза,
при чемъ клиническія явленія могутъ быть сходны другъ съ другомъ,
или нѣтъ . Далѣе могутъ отдѣльныя разстройства, а при извѣстныхъ
условіяхъ и цѣлыя картины болѣзни, передаваться путемъ внушенія
отъ одного лица въ другому на короткое или на продолжительное время
("folie imposee"). Только въ этомъ послѣднемъ случаѣ можно говорить
о психическомъ зараженіи. Прежде всего здѣсь идетъ рѣчь о передачѣ
истерическихъ разстройствъ. Затѣмъ нерѣдко приходится наблюдать,
въ особенности у параноиковъ съ религіознымъ бредомъ, кверулантовъ
и другихъ параноидныхъ больныхъ, а также у конституціонно возбужденныхъ и патологическихъ сумасбродовъ, что они всецѣло вовлекаюгь
въ сферу своихъ бредовыхъ идей ту или другую личность изъ окружа­
ющей среды и вполнѣ убѣждаютъ ихъ въ справедливости своихъ притязаній и своего выступленiя. Очевидно, мы здѣсь имѣемъ дѣло собствен­
но не съ душевнымъ разстройствомъ, аналогичнымъ тому, которымъ
страдаетъ заболѣвшій первымъ ; въ пользу этого говоритъ тотъ фактъ,
что обыкновенно бредовыя идеи не подвергаются дальнѣйшей умствен­
ной переработкѣ. Поддающiеся внушенію это, большею частью, лица
патологически предрасположенныя, ограниченныя, съ незначительной пси­
хической сопротивляемостью, преимущественно женщины. Они безъ вся­
кой критики принимаютъ то, что имъ навязываютъ болѣе сильныя
личности, и возвращаются къ обычной жизни, какъ только лишаются
ихъ подавляющаго влiянія. Такимъ путемъ и въ настоящее время
возниваюгъ неболынія севты и общины, которыя вѣрятъ въ высокую
миссію одержимаго бредовыми идеями главаря и даже приносить себя
ему въ жертву. G r o h m a n n описалъ такую общину, да и мнѣ лично
пришлось наблюдать одного сапожника, который считалъ себя «устроителемъ свадебныхъ пировъ на небѣ» изъ библейской притчи, два раза
разсылалъ черезъ пословъ приглашенія въ нѣсколько городовъ Баваріи
и ишѣлъ цѣлый рядъ послѣдователей. Одинъ изъ нихъ, почтальонъ, еще
и теперь находящійся на службѣ, увѣрялъ меня, что этотъ, дѣйствитель1) S p i t z k a, Archiv. f. Kriminalanthropol. u. Kriminalistik, XIV, 1.
2) L e h m a n n , Arch.f . Psychiatrie, XIV, 1; Я к о в е н к о , Вѣстникъпсихіа-
тріи. 1887; W e r n e r , Allgem. Zeitschr. f. Psychiatrie, XLIV, 399; A s t, ebenda L XIII,
41; W o l l e n b e r g , Arch. f. Psychiatrie, XX, 1; S с h ö n f e l dt, ebenda XXVI, 202.
но отлично владѣющiй перомъ и словомъ, больной гораздо умнѣе всѣхъ
теологовъ ; ему было обѣ щано въ будущей жизни званіе дворянина
царства Божьяго вмѣстѣ съ штандартомъ и печатью, посвященіе въ
рыцари съ мечомъ, орденъ обѣихъ небесныхъ невѣстъ, содержаніе
въ 43,000 гульденовъ по курсу царства небеснаго, фидеикоммисъ и
имя Анаклетусъ, рыцаря замка Morgenthau . И въ психіатрическихъ
больницахъ несамостоятельные больные довольно часто подвергаются
вліянію своихъ товарищей.
Наконецъ, крайне рѣ дко наблюдается также душевное разстройство съ подобными же, извнѣ воспринятыми бредовыми идеями, но съ
совершенно самостоятельнымъ развитiемъ (folie communiquee). Эти
случаи, какъ правильно замѣтнлъ S c h o n f e l d t , и слѣдовало бы
считать душевнымъ разстройствомъ вслѣдствіе психическаго зараженія
въ тѣсномъ смыс лѣ слова. Однако тамъ, гдѣ существуетъ кровное
родство, слѣдуетъ всегда имѣтъ въ виду возможность однороднаго заболѣванія, вслѣдствіе внутреннихъ причинъ. Наступленіе маньякальнодепрессивныхъ, гебефреническихъ, катато ническихъ или параноидныхъ
разстройствъ у нѣ сволькихъ членовъ одной семьи, даже внѣ личнаго
ихъ соприкосновенія, явленіе настолько распространенное, что на
основанiи одновременности ихъ мы еще не въ правѣ дѣ лать заключеніе
объ ихъ причинной зависимости. Если мы, съ одной стороны, и придаемъ
зпаченіе потрясающему дѣ йствію душевнаго разстройства на душевное
равновѣсіе окружающихъ, то все же мы должны признать, что только
такая личности заболѣваютъ самостоятельно, которыя носятъ въ себѣ
зародыши болѣзни.
Извѣстное родство съ процессомъ психическаго зараженія обнаруживаютъ , особенно наблюдаемые въ послѣ днее время, случаи душев­
наго разстройства въ связи съ г и п н о т и ч е с к и м и и с п и р и т и ч е с к и м и 1) сеансами. Возбужденія, связанныя съ этимъ, суевѣрныя
толкованія, присоединяющiяся къ таинственнымъ процессамъ, составляютъ серьезную опасность для воспріимчивыхъ неуравновѣшенныхъ
натуръ. Конечно, не можетъ быть и рѣ чи о причинной зависимости въ
тѣхъ многочисленныхъ случаяхъ, когда у душевно - больныхъ просто
всплываетъ бредовое представленіе гипнотическаго или спиритическаго
воздѣйствія. Содержаніе бреда отражаетъ здѣсь только общеупотребительныя попытки объяснить дѣ йствіе на разсто яніи. Развитіе аутогипнотическихъ состо янiй, напротивъ, можетъ повлечь за собой весьма
серьезныя послѣдствія, какъ это мнѣ пришлось наблюдать въ одномъ
случаѣ, окончившемся самоубійствомъ. Въ общемъ здѣсь имѣютъ мѣсто
состоянія возбужденія и сумеречныя состоянія истерическаго харак­
тера, развитiе суевѣ рныхъ представленій, далѣе, культивированіе ду­
шевной возбудимости и подневольной зависимости отъ гипнотизера или
медiума. Несомнѣнно и здѣ сь предрасположеніе играетъ существенную
роль, тѣмъ болѣе, что съ большимъ рвеніемъ отдаются гипнотическому
и спиритическому сеансу только такія лица, которыя къ тому особенно
воспріимчивы. При умѣломъ примѣненіи гипноза, по моимъ наблюденіямъ, всякая опасность исключается.
1)
H e n n e b e r g , Arch. f. Psychiatrie, XXXIV, 3; XXXVII, 673.
В. Внутреннія причины (предрасположеніе).
Приступная къ изученію болѣзненнаго предрасположенія, мы переходимъ къ слѣдующей обширной области этiологическаг о изслѣдованія,
которая касается причинъ, заложенныхъ въ личности самого больного.
Если мы желаемъ получить полное представленiе о возникновеніи заболѣванія, это наталкивает ь насъ на изученіе общей исторіи развитія
данной психической личности, заставляя изслѣдовать внутреннія и
внѣшнiя вліянія, содѣйствующія своеобразной обрисовкѣ ея. Въ интересахъ систематизаціи эти вліянія дѣлятся на двѣ большія группы, на
о б щi я и на л и ч н ы я , смотря по тому, распространяются-ли они
сразу ня болѣе или менѣе обширныя группы людей, или-же касаются
отдѣльныхъ членовъ ихъ, выдѣляя ихъ такимъ образомъ изъ среды
окружающихъ .
I . Общее предрасположеніе.
Существует ь два рода условій, объединяемыхъ подъ названіемъ.
общихъ предрасполагающихъ причинъ ; съ одной стороны - это п ониж е н iе ф и з и ч е с к о й и п с и х и ч е с к о й с о про т и в л я е м о с ти,
основанное или на особой конституцiи, или-же на особыхъ жизненныхъ.
условіяхъ у извѣстной группы лицъ ; съ другой - это б о л ь ш а я или
м е н ь ш а я ч а с т о т а в н ѣ ш н и х ъ п р и ч и н ъ п с и х и ч е с к а г о заб о л ѣ в а н і я, зависящая отъ тѣхъ-же обстоятельствъ. Строго говоря,
объ истинномъ предрасположеніи можетъ итти рѣчь лишь въ первомъслучаѣ , но, изъ чисто практическихъ соображеній, сюда-же включаютъ
и разсмотрѣніе послѣднихъ соотношеній.
В о з р а с т ъ 1). Изъ всѣхъ антропологическихъ свойствъ, влiяющихъ на образованiе нсихической личности, наиболѣе важная роль
принадлежитъ возрасту и полу. Мозгъ н о в о р о ж д е н н а г о въ извѣстномъ смыслѣ представляетъ изъ себя чистый листъ бумаги. Существует ь
лишь общiй плань , намѣчающій его высокiя функціи въ будущемъ,
уже заложены извѣстныя личныя особенности, дающiя опредѣленный
путь дальнѣйшему развитiю, но самое содержаніе сознанія въ высшей
степени скудно, сочетаніе отдѣльныхъ психическихъ процессовъ - н е­
совершенно, способность воспоминанія - ч резвычайно ограничена ; еще
нѣтъ опредѣлившейся п с и х и ч е с к о й и н д и в и д у а л ь н о с т и , рас­
полагающей еобственнымъ содержаніемъ сознанія и интересами, отграниченной отъ внѣшняго мира.
Этотъ недостатокъ скоро выравнивается, благодаря той легкости
и быстротѣ, съ какой дѣтскій мозгъ справляется съ невѣроятно труд­
ной задачей, именно съ созданіемъ изъ впечатлѣній внѣшняго міра
твердаго зерна своего жизненнаго опыта. Это удивительное развитіе
сознательной личности изъ живущаго лишь инстинктами существа возможно лишь благодаря необычайной воспріимчивости и творческой спо­
собности юношеской нервной ткани.
A
)1 n g i o l e l l a - O b i c i , XII congresso della sooieta freniatrica italiana,
Rivista di freniatria sperimentale, XXXI, 105.
Въ тѣсной связи съ ними стоят ь общiя свойства души ребенка.
З дѣсь мы находимъ значительную степень возбуждаемости вниманія,
конечно, связанную съ сильной отвлекаемостью, значительную спо­
собность къ навыку наряду съ сильной утомляемостью, очень воспріимчивую, но слабую память, живое воображеніе, сказывающееся
въ фантазіяхъ дѣтскихъ игръ и въ сказочномъ истолкованіи событій
внѣшняго міра. Къ этому присоединяется живость и непостоянство
эмоцiй, а также нестойкость и импульсивность дѣйствій. Физіологически эти особенности дѣтскаго возраста выражаются, какъ мы знаемъ
по изслѣдованiямъ S o l t m a n n ’a, слабымъ развитiемъ задерживающихъ вліяній въ нервной системѣ.
Можно было бы ожидать, что слабая сопротивляемость дѣтскаго
мозга, обнаруживающаяся въ душевной жизни ребенка, должна слу­
жить час тымъ поводомъ къ душевнымъ заболѣваніямъ. За это, какъ
будто, говорит ь и тотъ обыденный фактъ, что нѣкоторые вредные
агенты, не особенно сильно захватывающіе взрослаго, напримѣръ, легкія
лихорадочныя заболѣванія, въ дѣтскомъ возрастѣ ведутъ за собой
рѣзкiя психическія измѣненія. Однако и здѣсь, благодаря неистощимой
упругости дѣтскихъ тканей, всякое нарушеніе быстро и совершенно
выравнивается. Кромѣ того, масса вредныхъ агентовъ, въ дальнѣйшемъ
возрастѣ являющихся главными причинами душевнаго разстройства (ал­
коголь, половые процессы, стойкое душевное напряженіе), въ дѣтскомъ возрастѣ почти отсутствуютъ. И согласно даннымъ всѣхъ наблю­
дателей, психическiя разстройства въ первые годы жизни, несмотря
на слабую сопротивляемость, очень рѣдки ; недостаточность статистическихъ данныхъ не позволяетъ здѣсъ привести болѣе или менѣе точныхъ цифръ.
Для правильнаго толкованія этихъ соотношеній нужно имѣть въ
виду и тотъ фактъ, что существует ь еще до рожденія, а также въ
первые годы жизни цѣлый рядъ болѣзненныхъ процессовъ, влекущихъ
за собой не выраженное клинически ясно психическое разстройство,
а лишь состояніе простой психической слабости, отъ наиболѣе легкихъ
до саМыхъ тяжелыхъ формъ ея. Лишь въ незначительной части случаевъ дѣло идет ь здѣсь о порокахъ развитія ; чаще здѣсь мы имѣемъ
разнообразныя заболѣванія коры, излѣчивающiяся съ болѣе или менѣе
разлитыми дефектами ея. Кромѣ грубыхъ энцефалитическихъ, порэнцефалитическихъ, гидроцефалическихъ, сифилитическихъ и туберкулезныхъ измѣ неній, мы здѣсь находимъ разнообразныя тонкія измѣненія
коры, причины которыхъ намъ неясны. Можно думать, что при этомъ
часто иг рають роль инфекціи и самоотравленія. Сюда, напримѣръ,
можно отнести кретинизмъ, порокъ развитія, благодаря выпаденію функцiй щитовидной железы. Далѣе, можно предполагать иногда отравленіе
со стороны кишечника, такъ-какъ кишечныя разстройства у маленькихъ
дѣтей легко вызываютъ явленія мозгового раздраженія. Часть болѣзней,
въ юности приводящихъ къ слабоумію, вѣроятно, однородны съ гебе1) E m m i n g h a u s . Die psychischen Storungendes Kinderalters. 1887. Mo­
r e a u . La folie chez les enfants, deutsch von Galatti. 1889. I r e l a n d. The mental
affections of children, idiocy, imbecillity and insanity. 2 Aufl. 1900. M a n h e i me r .
Les troubles mentaux de l’enfance. 1899. I n f e l d, Jahrb. f. Psychiatrie, XXII, 326.
Z i e h e n . Die Geisteskrankheiten des Kinderalters. 1902 - 1 904.
френіей, т ажъ-какъ въ извѣстныхъ клиническихъ формахъ дѣтской психической слабости обнаруживается существенное сходство съ такими-же
формами періода развитая, и кромѣ того эти послѣднія довольно часто
представляютъ лишь дальнѣйшее развитіе болѣзненнаго процесса, на­
чавшагося въ раннемъ дѣтствѣ.
Кромѣ идiотизма и имбецильности мы встрѣчаемъ въ дѣтскомъ
возрас тѣ преимущественно делиріи при лихорадочныхъ заболѣва,ніяхъ , а также хореатическія, эпилептическія и истерическія раз­
стройства. Иногда попадаются легкія формы постоянныхъ или пере­
межающихся состояній подавленности и возбужденія, первые предвѣстники маніако - депрессивнаго психоза. Кромѣ того, иногда начинаютъ проявляться разнообразныя формы болѣзненной конституцiи,
имѣющія въ результатѣ образованіе психопатической индивидуальности,
особенно часто въ видѣ повьппенной возбудимости или тревожности,
несдержанности и нестойкости воли, болѣзненной недостаточности эмоцiональной отзывчивости, наклонности ко лжи и къ сумасброднымъ
выходкамъ; нерѣдко встрѣчаемъ мы навязчивыя представленiя и навязчивыя опасенія. Эти разстройства при дальнѣйшемъ развитіи могутъ
или отчасти, или совсѣмъ исчезнутъ; нужно дума-ть, что при этомъ
мы имѣемъ дѣло съ неравномѣрностью въ созрѣваніи отдѣльныхъ сторонъ душевной жизни, благодаря которой получается преходящее нарушеніе внутренняго равновѣсія. Наконецъ, уже въ эту эпоху получаютъ
свое начало извѣстныя фамильныя заболѣванія нервной системы, а
также отдѣльные случаи юношескаго прогрессивнаго паралича.
Съ развитiемъ психической личности, а на ряду съ этимъ съ увеличеніемъ количества разнообразныхъ новыхъ причинъ болѣзней, по­
степенно повышается и разнообразіе душевныхъ разстройствъ. При
этомъ развитіе психозовъ внѣшняго происхожденія обусловливается количествомъ внѣшнихъ причинъ въ различныя эпохи жизни; проявленіеже эндогенныхъ психическихъ разстройствъ соединяется, главнымъ образомъ, съ извѣстнымъ возрастомъ. На первомъ планѣ нужно поставить
тѣ важныя физическiя и душевныя измѣненія 1), которыя проявляются
въ періодѣ развитая.
Специфической душевной болѣзнью этого возраста представля­
ются извѣстныя формы dementia ргаесох, именно тѣ , которыя обозначены
H e c k e r ’омъ «юношескимъ психозомъ», гебефреніей. Нѣкоторыя черты
въ картинѣ этой болѣзни, какъ-то - угловатость, порывистость, неров­
ность поведенія, непосредственная смѣ на настроеній, появленіе всевозможныхъ плановъ и фантазій, половое возбужденіе, повышенная
раздражительность , - в се это можно, пожалуй, разсматривать, какъ
болѣзненное извращеніе многихъ свойствъ, появляющихся въ нормальноМЪ состоянiи у подростковъ ("die F leffeliahre"). Но внѣ этого сходства
тутъ заложены рѣзкiя различiя ; нужно помнить, что въ основѣ «юно­
шескаго психоза" лежать глубокія разрушенія коры, часто ведущiя
къ тяжелому слабоумію. Вообще нельзя считать ненарушимой факти­
ческую связь между эпохой развитi я и dementia ргаесох, если даже
принимать во вниманіе позднѣйшія исключенія изъ этого общаго понятiя
нѣкоторыхъ группъ болѣзней. И все-же, благодаря частотѣ такихъ
1) W . W i l l e . Die Psychosen des Pubertatsalters. 2898.
заболѣванiй въ періодъ между 18 и 25 годами, невольно является мысль,
что этотъ возрастъ почему-то представляетъ особенно благопріятныя
условія для ихъ возникновенія.
Кромѣ dementia ргаесох въ эпоху развитiя мы подмѣчаемъ часто
первые задатки маніако-депрессивнаго психоза, въ формѣ болѣе легкихъ
или болѣе тяжелыхъ состояній возбужденія и депрессіи. Ихъ возникновеніе, можетъ быть, стоить въ связи съ извѣстной живостью эмоціональной возбудимости, свойственной этому возрасту и проявляющейся въ
частыхъ преступленіяхъ изъ страсти, въ тѣлесныхъ поврежденіяхъ и
въ упорствѣ. Кромѣ того тутъ яснѣе проявляются болѣзненные симптомы
эпилепсіи и истеріи, а также разнообразныя формы дегенеративнаго
психоза, особенно болѣзненныя состоянія тревоги.
Наконецъ, начинаетъ проявлять свое дѣйствіе рядъ внѣшнихъ
вредныхъ вліяній, какъ только опека родительскаг о крова постепенно
смѣ нится большей жизненной самостоятельностью. Еще не совсѣмъ под­
готовленная личность является жертвой всевозможныхъ искушеній и
столкновеній; обнаруживаются впервые тѣ вредиыя вліянія, которыя
влечешь за собой борьба за существованіе. При этомъ яснѣе начинаютъ
выступать всѣ дефекты психической конституціи. Все яснѣе и яснѣе
обрисовывает ся психическое убожество у тѣхъ, кто не доросъ до уровня
борьбы за существованіе, въ своеобразномъ направленіи ихъ развитія,
въ нецѣлесообразной реакціи на жизненныя раздраженія, въ ихъ ничтож­
ной сопротивляемости. Для мужского пола въ эту эпоху особенно опасенъ
алкоголь, для женскаго - функціи материнства. Разстройство можетъ
быть вызвано также острыми болѣзнями, бурными душевными потрясеніями, иногда головными травмами или переутомленіемъ. И все таки ду­
шевныя заболѣ ванія въ это время не особенно часты.
По статистикѣ наибольшее количество душевныхъ разстройствъ
падаетъ на р п о х у п о л н а г о р а з в и ті я с и лъ отъ 20 до 40 лѣтъ.
Конечно, причина этого лежишь не въ особой ранимости вполнѣ развитой
физически и духовно личности, а въ увеличенномъ числѣ болѣзненныхъ
причинъ, которыя вліяютъ на нее. Въ этомъ возрастѣ, несомнѣнно,
сопротивляемость достиг аетъ высшихъ предѣловъ, но количество вред­
ныхъ агенто в ъ возрастаетъ быстрѣ е ея. Жизненныя затрудненія увели­
чиваются съ развитiемъ самостоятельности и съ необходимостью забо­
титься о женѣ и дѣтяхъ ; съ увеличеніемъ отвѣтственности обостряются
борьба и заботы ; высокiя надежды влекутъ за собой разочарованія,
постоянное напряженіе всѣхъ духовныхъ и шѣлесныхъ силъ въ борьбѣ
за существованіе связывается съ опасностью для нихъ износиться и
притупиться. Къ этому присоединяются разнообразныя заболѣванія, связанныя у мужчинъ съ ихъ безпощадной работой, роковые процессы по­
ловой жизни у женщинъ, а въ особенности, пагубное вліяніе излишествъ
въ напиткахъ и въ любви, съ ихъ коварнымъ спутникомъ, сифилисомъ.
В ъ этомъ возрас тѣ пріобрѣтаетъ наиболѣе широкое распространеніе
рядъ разнообразныхъ формъ психозовъ. Но на первомъ планѣ стоятъ
прогрессивный параличъ и алкоголизмъ, въ особенности у мужчинъ;
у женщинъ-же обыкновенно рѣзче проявляются отдѣльные или повтор­
ные приступы маніако-депрессивнаго психоза. Рѣже попадаются формы
слабоумія, но параноидныя заболѣванія часто свойственны именно этому
возрасту ; обыкновенно въ это время начинается и настоящая параноія.
Зато отступаютъ на задній планъ истерическiя разстройства, связанныя
съ легкой подвижностью душевной жизни; обнаруживаюс ь извѣстное
ослабленіе нѣ которые симптомы дегенеративнаго психоза, поскольку
они идутъ объ руку съ повышенной подчиняемостью душевной жизни.
На какой возрастъ падаетъ наибольшее количество душевныхъ
разстройствъ, это находится для каждой эпохи въ зависимости отъ
наличности маніако-депрессивнаго психоза и dementia ргаесох, съ одной
стороны, паралича и алкоголизма - съ другой. Первыя два заболѣванія
Начинаются чаще всего между 1 8 и 25 годами, алкоголизмъ - р аз­
вивается преимущественно между 25 и 40 годами, а прогрессивный
параличъ - между 30 и 45 годами. Фиг. II, дающая представленіе о
распредѣленiи психозовъ по отдѣльнымъ возрастамъ, основывается на
матеріалѣ Гейдельбергской клиники, гдѣ упомянутыя выше заболѣванія
встрѣчаются очень часто. Мы видимъ на ней быстрое повышеніе столбца
заболѣваемости между 15 и 25 годами, признакъ того могущественнаго
вліянія, которое оказываетъ эпоха развитiя на проявленіе душевнаго
разстройства.
По другую сторону 25 и еще рѣзче послѣ 35 лѣтъ количество
психозовъ уменьшается. Въ общемъ въ это время цѣль обезпеченнаго
существованія уже достигнута, поэтому значительная часть заботъ и
тревогъ отпадает ъ ; кромѣ того зрѣлый возрастъ не такъ доступенъ
всякаго рода соблазнамъ и излишествамъ ; у женщинъ теперь мате­
ринство сопряжено съ меньшими опасностями. Но на первомъ планѣ здѣсь
нужно поставить то обстоятельство, что болѣе позднія эпохи жизни
до извѣстной степени «просѣяны»; большинство отягощенныхъ уже
раньше выбыли изъ строя. Эти отношенія ясно обнаруживаются на
фиг. II. Здѣсь сопоставляются распредѣленія Гейдельбергскихъ душевно-больныхъ по эпохамъ начала ихъ заболѣванія и величины соотвѣтствующихъ возрастныхъ группъ всего баденскаго населенія. Такъ-какъ
въ клинику поступаютъ только взрослые, сравненіе приходится огра­
ничивать временемъ послѣ 15 лѣтъ. При этомъ ясно обнаруживается
сильная опасность возраста между 20 и 25 годами, а затѣ мъ уменьшеніе
первичныхъ заболѣваній послѣ 50 лѣтъ. До 50 лѣтъ количество забо-
лѣваній больше, п отомъ - меньше той цифры, которая соотвѣтствуетъ
группѣ населенія даннаго возраста.
Вредныя жизненныя условія сами по себѣ могутъ до извѣстной
степени создать пріобрѣтенное предрасположеніе, губя сопротивляемость
уже изношеннаго мозга. Такъ, въ повышеніи столбца заболѣваемости
между 30 и 45 или 50 годами мы должны видѣть отраженіе сифилитическихъ, мета-сифилитическихъ и алкогольныхъ заболѣваній. Далѣе,
старость сама по себѣ есть уже болѣзнь, и каждый до извѣстной
степени подверженъ ей 1). У старика ослабѣваетъ воспрiимчивость, ду­
ховная подвижность; постепенно онъ становится чуждымъ окружающимъ, своей эпохѣ; память елабѣетъ, особенно давняго прошлаго;
умственные горизонты съуживаются, благодаря его недоступности для
новыхъ впечатлѣній; запасъ представленій оскудѣваетъ, такъ-какъ прогрессирующая утрата ихъ не пополняется прiобрѣтеніемъ новыхъ. Въ
эмондональпой сферѣ появляются нѣкоторые признаки опустошенія, ограниченіе чувственныхъ движеній лишь наиболѣе близкими и непосред­
ственными интересами. Нѣтъ сомнѣнія, что въ основѣ этихъ психическихъ
извращеній заложены физическія измѣненія. Стоитъ лишь вспомнить
о климактеріи у женщинъ, о соотвѣтствующихъ имъ, конечно менѣе
рѣзкихъ, процессахъ у мужчинъ и, наконецъ, о ясномъ регрессивномъ
метаморфозѣ всѣхъ тканей старѣющаго тѣла. Среди послѣднихъ особое
значеніе нужно приписать измѣненію сосудовъ, артеріосклерозу ; это
не только спутникъ старости въ узкомъ смыслѣ, онъ можетъ достигать
рѣзкихъ степеней гораздо раньше, особенно подъ вліяніемъ алкоголизма
и сифилиса.
Съ другой стороны въ эту пору мы находимъ рядъ различныхъ
болѣзненныхъ процессовъ въ мозговой юорѣ, которые нельзя разсматриватъ, какъ простое слѣдствіе сосудистыхъ измѣненій. Вышина столбца
нашей дiаграммы между 40 и 55 годами понижается очень медленно, а
затѣмъ сильно падаетъ, что служитъ выраженіемъ значительной опас­
ности годовъ обратнаго развитія. Болѣе преклонные возрасты пред­
ставлены здѣсь только отдѣльными случаями. Начиная съ 50 и осо­
бенно съ 55 лѣтъ цифры, относящiяся къ нимъ, остаются далеко позади
цифръ соотвѣтству ющаго возраста здороваг о населенія. Кто до сихъ
поръ уцѣлѣлъ здоровымъ, имѣетъ много шансовъ и дальше остаться
здоровымъ, что служитъ доказательствомъ того незначительнаго вліянiя, которое оказываютъ вредныя жизненныя условія на психическое
здоровье въ глубокой старости, если нѣтъ налицо алкоголизма и си­
филиса.
Клинически эпоха обратнаго развитiя характеризуется той своей
особенностью, что здѣсь опять преимущественно начинаются извѣстныя душевныя разстройства, возникновеніе которыхъ мы должны при­
писать первичному болѣзненному предрасположенію. Сюда въ первую
очередь относится маніако-депрессивный психозъ ; иногда единственный
приступъ его наблюдается до этого въ періодѣ развитая. Можетъ быть,
учащеніе въ эту пору вяло протекающихъ депрессивныхъ состояній мы
должны поставить въ связь съ пониженіемъ энергiи и жизнерадостности,
свойственнымъ этому возрасту. Кромѣ того въ этомъ возрастѣ получаетъ
начало рядъ с воеобразныхъ , быстро ведущихъ къ слабоумію психозовъ,
1) F r i e d m a n n , Die Altersveranderungen und ilire Behandlung. 1902.
которые мы теперь пока объединяемъ подъ понятi емъ dementia рraecox.
Съ одной стороны, это параноидныя формы съ причудливымъ бредомъ и
обманами чувствъ, съ другой - еще мало изученныя «позднія кататоніи»
(Spatkatatonien) . Наконецъ нужно упомянуть о старческомъ и пресенильномъ бредѣ ущерба, къ которому примыкаютъ нѣкоторыя другія,
пока неотграничиваемыя ясно формы съ неблагопріятнымъ исходомъ.
Съ наступленіемъ собственно старости психическія разстройства
получаютъ одну общую всѣмъ черту - п с и х и ч е с к ой с л а б о сти.
Ослабленіе памяти и запоминанія, неспособность воспринимать и пере­
рабатывать новыя впечатлѣнія, спутанность и разсѣянность , поверхност­
ность душевныхъ движеній, ночныя тревоги, а наряду съ этимъ быстрое развитiе слабоумія - в от ь главныя черты относящихся сюда
болѣзненныхъ формъ, среди которыхъ, наряду съ простымъ болѣе или
менѣе рѣ зко выраженнымъ старческимъ слабоуміемъ, на первомъ планѣ
стоятъ старческія состоянія депрессіи, делиріозныя возбужденія, пресбіофренія и артеріосклеротическое слабоуміе. Отдѣльно встрѣчаются
намъ послѣдніе слѣды маніако-депрессивнаго психоза. Всюду бросается
въ глаза частота мозговыхъ симптомовъ : головокруженіе, афазическiя
и апрактическiя разстройства, инсульты, судороги и параличи.
П о л ъ. Вопросъ о предрасположеніи обоихъ половъ къ психическимъ заболѣваніямъ разрѣшался, на основаніи статистическихъ данныхъ, разлпчнымъ образомъ. Не входя въ обсужденіе источника
ошибокъ при этихъ данныхъ, мы можемъ здѣсь отмѣтить, что статистика
не даетъ ясныхъ и точныхъ указаній на различі.е въ психической заболѣваемости обоихъ половъ; среди больныхъ Гейдельбергской кли­
ники мужчинъ въ общемъ около 53% . Этотъ фактъ является знаменательнымь, особенно, если сопоставить его съ тѣмъ, что женщина
меньше принимает ь участiе въ самоубійствахъ и въ преступности.
Нельзя сомнѣватъся, что женщина, при своей болѣе нѣжной конституціи, при болѣе слабомъ развитiи разсудка, съ преобладаніемъ эмоціональной жизни отличается меньшей, сравнительно съ мужчиной, сопроти­
вляемостью физическимъ и психическимъ причинамъ душевныхъ заболѣваній.
Но значеніе всѣхъ этихъ условій ослабляется, благодаря относи­
тельно обезпеченному положенію, которое занимает ь женщина по
сравненіи съ сильно обремененнымъ мужчиной. Всѣ вредпыя вліянія,
которыя влечешь за собой борьба за существованіе, преимущественно,
въ первую очередь отражаются на мужчинѣ, на которомъ лежатъ за­
боты о семьѣ ; конечно, жизненныя трудности для незамужней жен­
щины могутъ быть еще значительнѣе. Несравненно важнѣе вліяніе всякаго рода излишествъ, которымъ подверженъ мужчина, благодаря не­
зависимости своего общественнаго и экономическаго положенія. Алко­
голь и сифилисъ поражаютъ его несравненно сильнѣе, чѣмъ женщину,
которая, связанная воспитаніемъ и обычаями, принуждена вести одно­
образный, правильный и спокойный образъ жизни. Тамъ, гдѣ разъ упали
эти препоны, гдѣ открытъ свободный путь страстности женской при­
роды, у проститутокъ, мы видимъ, что слабая сопротивляемость жен­
скаго пола выражается ясно въ ужасающемъ процентѣ душевно-боль-
ныхъ, рецидивистокъ, самоубійцъ 1). По при этомъ нужно учитыватъ
и величину болѣзненнаго предрасположенія.
Количество душевныхъ заболѣваній у женщины стоить въ тѣсной
связи съ п р о ц е с с а ми п о л о в о й ж и з н и . Значенія женскихъ болѣзней и дѣторожденія мы уже касались выше. Ясно выступаетъ эта
особенность женскаго пола на фиг. III, представляющей намъ картину
соотношеній обоихъ половъ среди душевно-больныхъ разнаго возраста.
Мы видимъ здѣсь, что въ періодъ полового развитiя, между 15 и
25 годами, женщина въ гораздо большей степени подвергается опас­
ности, чѣмъ мужчина. Позднѣе, между 30 и 40 годами, у мужчины
алкоголь, сифилисъ (параличъ) и прочія вредныя вліянія жизненной
борьбы обусловливают ъ большую частоту заболѣваній. Потомъ, между
40 и 60 годами въ періодъ обратнаго развитая женщина заболѣваетъ
относительно часто; въ этомъ проявляются извѣстныя опасности климактерія, а также вдовства и безпомощности. Въ 60-хъ годахъ эта
опасность снова нѣсколько уменьшается. Я не думаю, чтобы можно
было объяснить болѣе высокія цифры женской заболѣваемости въ еще
болѣе позднемъ возрастѣ чѣмъ-либо инымъ, кромѣ долговѣчности женскаго пола.
Р азницѣ въ причинныхъ соотношенiяхъ у обоихъ половъ соотвѣтствуетъ у нихъ преобладаніе отдѣльныхъ болѣзненныхъ формъ. Какъ
показываетъ фиг. I T , на которой, по матеріалу Гейдельбергской клиники,
изображено распредѣленіе по обоимъ доламъ отдѣльныхъ формъ болѣзней, мужчины чаще всего заболѣваютъ алкоголизмомъ, затѣмъ эпилепсіей, часто стоящей въ связи съ нимъ, и прогрессивнымъ параличемъ ;
оба пола почти въ равной степени подвержены dementia ргаесох. Преобладаніе старческихъ разстройствъ у женщины, какъ указано выше,
1) v. O e t t i n g e n. Moralstatistik. 3 Aufl. 1882, 767.
нужно отнести насчетъ ихъ долговѣчности. Напротивъ, большее коли­
чество среди ихъ маніако-депресеивныхъ психозовъ, очевидно, стоитъ въ
связи со вторичными половыми признаками ихъ, именно, съ повышенной
душевной возбудимостью. Отдѣльные приступы болѣзни связываются то
съ періодическими колебаніями половой жизни, то съ эпохами развитія
и регрессивнаго матеморфоза. Большое количество истерическихъ разстройствъ у женщины тоже стоитъ въ связи съ особой живостью ихъ
эмоціональныхъ движеній; разстройства эти особенно часто появля­
ются въ годы развитiя. За то у мужчинъ, подъ вліяніемъ профессіи,
чаще встрѣчаются морфинизмъ и травматическіе неврозы, а также,
послѣдствія алкоголя и сифилиса, артеріосклерозъ.
Н а ц і о н а л ь н о с т ъ . При современномъ
состояніи статистики и при тѣхъ затрудненіяхъ, какіл связаны съ вопросомъ о наклон­
ности отдѣльныхъ нацiональностей къ душев­
нымъ заболѣваніямъ 1), мало опредѣленнаго
можно высказать относительно этого. Прежде
всего, въ большинствѣ странъ статистика душевно-больныхъ пока такъ несовершенна, что
не можетъ дать величинъ для сравненій. Затѣмъ совершенно невозможно отдѣльно учесть
вліяніе различныхъ условій, обусловливающихъ частоту психическихъ болѣзней, - р асы,
жизненныхъ привычекъ, климата, питанія, общаго состоянія здоровья и т. п. Такимъ образомъ получается, что мы, при сужденіи о коли­
чествѣ душевныхъ заболѣваній въ разныхъ
странахъ, чаще всего должны полагаться на об­
щее впечатлѣніе, а это впечатлѣніе отражаетъ
въ себѣрезультатъ совмѣстнагодѣйствіяцѣлаго
ряда разнообразныхъ причинъ, среди которыхъ
свойства народнаго характера, можетъ быть, почти совсѣмъ погло­
щаются вліяніемъ внѣшнихъ жизненныхъ условій; кромѣ того и самый
характеръ формируется подъ существеннымъ воздѣ йствіемъ этихъ послѣднихъ. И несмотря на все это, мы теперь, какъ мнѣ кажется, не можемъ
сомнѣваться въ томъ, что особыя свойства народа получаютъ извѣстное
выраженiе въ его душевныхъ заболѣваніяхъ, и что количество и фор­
мы психозовъ могутъ служить намъ богатымъ источникомъ для глубокаго уразумѣнія его характера.
Тамъ, гдѣ душевныя болѣзни лучше всего изучены, у бѣлыхъ
расъ, онѣ и наиболѣе многочисленны; только въ Японіи отношенія
приблизительно одинаковы. Напротивъ, считается установленнымъ, что
среди т. наз. дикихъ народовъ, въ различныхъ частяхъ Африки и Австраліи, среди индѣйцевъ и негровъ Америки, душевныя разстройства
чрезвычайно рѣдки; гораздо рѣже, чѣмъ у насъ, они встрѣчаются,
1) S e l v a t i c о-Е s t е n s е, Ricerche e studi di psichiatria, neurologia, antropologia a filosofia. Morselli-Festschrift. 1906. M a c p h e r s o n, Journal of mental
science. 1905, 4 51. K r a e p e l in, Centralbl. f. Nervenheilk. 1904, 433. B u s c h an,
Gehirn und Kultur. 1906. S i o l i, Festschr. der 39. Versammlung der Deutschen
anthropolog. Gesellschaft. 1908.
будто-бы, среди персовъ, абиссинцевъ, арабовъ, индусовъ и китайцевъ.
Какъ ни опредѣленно выступаютъ эти данныя, все-же, на основаніи
вышеприведенныхъ соображеній, мы должны принимать ихъ съ вели­
чайшей осторожностью; для сравненія приходится брать величины у
такихъ народовъ, общей строй жизни которыхъ не имѣетъ ни малѣйшаго сходства съ нашимъ. Соотвѣтствующія нашимъ цѣлямъ данныя
мы могли-бы получить при томъ условіи, чтобы различныя расы жили
вмѣстѣ, по возможности, не смѣшиваясь, но при одинаковой приблизи­
тельно обстановкѣ. Такъ дѣло обстоите съ евреями 1), а также съ
неграми въ Сѣверной Америкѣ. Относительно первыхъ, намъ извѣстно,
что, по крайней мѣрѣ, въ Германіи и въ Англіи, предрасположеніе къ
нервнымъ и душевнымъ болѣзнямъ у нихъ сильнѣе выражено, чѣмъ у
германцевъ. Относительно негровъ утверждаютъ, что прежде душев­
ныя болѣзни среди нихъ встрѣчались рѣже, чѣмъ среди бѣлыхъ національностей, живущихъ совмѣстно съ ними; только послѣ освобожденія
отъ рабства число заболѣваній среди нихъ начало быстро и неуклонно
повышаться, особенно въ Сѣверныхъ штатахъ. Въ то время, какъ въ
1870 г. насчитывалось лишь 367 душевно-больныхъ на милліонъ негровъ,
въ 1880 цифра достигла 912, а въ 1890 - 9 80. W h i t e 2) утверждаетъ,
что въ Южныхъ штатахъ отношеніе душевно-больныхъ къ здоровому
населенiю у негровъ равно 1 :1 ,277, у бѣлыхъ 1 : 4 56, а въ стоящихъ выше по развитію Сѣверныхъ штатахъ - о тношенія эти 1 :5 42
и 1 : 520.
Большое значеніе для правильнаго пониманія соотнршеній между
нацiональностью и душевнымъ разстройствомъ имѣетъ наблюденіе надъ
тѣми формами, которыя принимаетъ послѣднее у разныхъ народовъ.
Если мы изслѣдуемъ, изъ какихъ болѣзненныхъ формъ слагаются наибольшія группы больныхъ, разница въ этомъ дас те намъ нѣкоторое
представленіе объ особенностяхъ отдѣльныхъ изслѣдуемыхъ націй. Но
и при этомъ мы наталкиваемся на многочисленные источники ошибокъ.
Прежде всего подборъ больныхъ для сравненія долженъ совершаться
при одинаковыхъ приблизительно условіяхъ ; такъ, напр., можно со­
поставлять паціентовъ лишь такихъ больницъ, гдѣ условія пріема оди­
наковы. Номенклатуры болѣзней должны быть тоже одинаковы; всего
лучше, если діагнозы ставятся однимъ и тѣмъ-же наблюдателемъ. А
такъ-какъ, помимо всего этого, сравненія должны основываться на крупныхъ цифрахъ, то становится понятнымъ , что они возможны только
среди тѣхъ народовъ, у которыхъ дѣло призрѣнія душевно-больныхъ
поставлено правильно.
Изъ того значительнаго количества наблюденiй относительно повторенія отдѣльныхъ болѣзненныхъ формъ среди разныхъ народовъ,
къ сожалѣнію, лишь немногія удовлетворяютъ болѣе или менѣе строгимъ требованіямъ. Все-таки можно доказать, что существуютъ рѣзкія
различія. Они сами по себѣ понятны, разъ дѣло идете о болѣзняхъ,
вызванныхъ внѣшними, причинами, злоупотребленіемъ алкоголемъ,
опіемъ, гашишемъ или коккой, возбудителями маляріи, кретинизма или
сонной болѣзни. Особое предрасположеніе народа при этомъ выра1) P i l c z. Wiener klin. Rundschau. 1901, 47 и 48. Jahrb. f. Psychiatrie,
XXVI, 294. S i с h e l. Neurolog. Centralbl. 1908, 351.
2) W h i t e , Journal of nervous and mental diseases. 1903, 257.
жается въ большей или меньшей степени сопротивляемости противъ
вредныхъ моментовъ, не имѣющей ничего общаго съ его психическими
особенностями. Развѣ только отраженіе народнаго характера можно
видѣть въ наклонности къ тому или иному возбуждающему средству,
какъ-то у германцевъ - к ъ алкоголю, у восточныхъ народовъ - к ъ га­
шишу, у китайцевъ - к ъ опію. Распространеніе прогрессивнаг о паралича,
повидимому, тоже находится подъ влiяніемъ различныхъ условій, неимѣющихъ никакого отношенія къ душевнымъ свойствамъ народа. Онъ
чрезвычайно рѣдко встрѣчается среди многихъ народовъ, такъ, напр.,
среди турокъ, персовъ, абиссинцевъ, малайцевъ, австралійцевъ и африканскихъ негровъ, несмотря на обширное распространеніе среди нихъ
сифилиса. Извѣстную роль при этомъ играетъ, вѣроятно, отсутствіе
алкоголизма, но имъ не с овсѣмъ объясняется эта замѣчательная осо­
бенность.
Предлагаемыя діаграммы представляютъ распредѣленіе болѣзненныхъ формъ среди различныхъ расъ. Первая представляет ь резуль­
татъ изслѣдованій, которыя я произвелъ на Явѣ, въ больницѣ В uitenДушевныя заболѣванія на Явѣ.
zorg, относительно душевныхъ разстройствъ лѣчившихся тамъ европейцевъ и туземцевъ. Мы видимъ по ней, что среди изслѣдованныхъ
туземцевъ, по крайней мѣрѣ, среди наличнаго числа остававшихся въ
то время въ больницѣ, рѣтъ совсѣмъ ни алкоголиковъ, ни прогресс ивнаго паралича съ мозговымъ сифилисомъ, встрѣчающихся у сопоставляемыхъ европейцевъ. С о к о л ь с к i й , по даннымъ котораго со­
ставлена вторая дi аграмма, пришелъ къ подобнымъ же выводамъ, что
среди башкировъ въ Уфѣ алкоголизмъ и параличъ встрѣчаются значи­
тельно рѣже, чѣмъ среди прошедшихъ черезъ ту-же больницу русскихъ.
Діаграммы эти даютъ намъ возможность ближе подойти къ вопросу о
взаимныхъ отношеніяхъ тѣхъ заболѣваній, внѣшнія причины которыхъ
намъ неизвѣстны. Сюда прежде всего относится dementia pгаесох,
заключающая въ себѣ главную массу больныхъ-туземцевъ на Явѣ, 77% .
Среди европейцевъ она встрѣчается въ количествѣ 7 2 % ; но при этомъ
нужно помнить, что среди населенія колоній необычно много молодыхъ людей, особенно солдатъ , и что цифры эти нельзя поэтому со­
поставлять съ соотвѣтствующими цифрами метрополіи. Значительное
превалированіе dementia ргаесох нашелъ также W o l f f въ Сиріи (45 % ),
a U г s t е і n - в ъ Закаспійскомъ краѣ ; у башкировъ мы видимъ то-же
самое. Изъ этого, конечно, не слѣдуетъ, что dementia ргаесох встрѣчается здѣсь чаще ; можно только сказать, что участiе ея въ общей
психической заболѣваемости здѣсь значительнѣе, отчасти за счетъ прогрессивнаго паралича и алкоголизма.
Душевныя заболѣванія въ У ф ѣ (Сокальскій).
Всѣ извѣстныя теперь данныя говорятъ за то, что dementia
ргаесох распространена по всей землѣ, въ Японіи, въ Индiи, а также въ
Америкѣ; помимо европейскихъ народовъ, мнѣ приходилось наблюдать
ее среди китайцевъ и армянъ.
То - же самое, приблизительно, можно сказать о маніако - депрео
сивномъ психозѣ, а также и объ эпилепсіи и истеріи. Въ исторіи
развитiя человѣчества заболѣванія эти отмѣчаются очень рано. Истерія
и эпилепсія описывались нѣсколько разъ даже среди животныхъ. Впрочемъ, остается еще спорнымъ , соотвѣтствуютъ ли описанные случаи
вышеупомянутымъ заболѣваніямъ человѣка. Согласно взглядамъ
D е х l е r ’a 1), у животныхъ настоящихъ психозовъ, за исключеніемъ
лиссы и инфекціонныхъ заболѣваній мозга послѣ чумы, вообще не на­
блюдается, и въ основѣ эпилептическихъ разстройствъ у нихъ лежатъ
иныя мозговыя заболѣванія. нежели ѵ человѣка.
Между ближе стоящими другъ къ другу народами, даже между
отдѣльными племенами одного и того же народа также наблюдаются
различныя соотношенія, хотя выраженныя менѣе рѣзко, при сопоставленіи ихъ болѣ зненнаго матеріала. P i l c z старался найти объясненія
этихъ данныхъ ; но, конечно, по понятнымъ вполнѣ причинамъ, освѣтить ихъ очень трудно. Онъ предполагаетъ, что у евреев, можетъ быть,
благодаря ихъ склонности къ кровнымъ бракамъ, на первомъ планѣ
стоятъ тѣ разстройства, которыя мы приписываемъ наслѣдственному
вырожденію, какъ-то маніако-депрессивные психозы, нервность, фобіи;
не рѣдки у нихъ также прогрессивный параличъ, dementia ргаесох и
тяжелыя формы идiотизма ; напротивъ, алкогольныя формы отступаютъ
на второй планъ. Всего убѣдительнѣе различіе въ психопатическихъ
явленіяхъ представляется статистикой самоубійствъ 2); это явленіе,
сравнительно легко поддающееся у чету, въ разныхъ племенахъ, а еще
болѣе въ разныхъ народахъ, подвержено рѣзкимъ колебаніямъ. Необы1) D ѳ х l е г. Monatsschr. f. Psychiatrie, XVI, Brganzungsheft, 99; Neurolog.
Centralhl. 1907, 98; M a i n z e r , тамъ-же, 1906, 438.
2)
M o r s e l l i , Der Seldstmord, deutsch von K u r e l l a. 1881. D u r k h e i m ,
Le suicide, etude de sociologie. 1897.
чайно сильная наклонность къ самоубійству саксонцевъ, на ряду съ
которой стоитъ таковая-же датчанъ, постепенно всюду понижается, что­
бы дойти до низкихъ цифръ у романскихъ и славянскихъ народовъ.
Если въ распредѣленіи душевно-больныхъ среди отдѣльныхъ на­
родностей мы находимъ существенное различіе, то новыхъ совершенно
болѣзненныхъ формъ до сихъ поръ мы, кажется, нигдѣ не встрѣчали.
Конечно, мы не говоримъ о тѣхъ заболѣ ваніяхъ, которыя вызваны
внѣшними причинами, ограниченнымъ опредѣленнымъ мѣстомъ, какъ-то:
отравленія разнаго рода возбуждающими, сонная болѣзнь, психозы при
маляріи, при бери-бери и т. п. «Лата» (Latah) малайцевъ выражается
явленіями внушеннаго автоматизма или копроляліи, возникающими подъ
вліяніемъ испуга ; она находится въ близкомъ родствѣ съ истеріей. То-же
самое можно сказать о другихъ заболѣванiяхъ подобнаго характера,
описанныхъ у разныхъ народовъ подъ разными названiями. Часто встрѣчающійся среди малайцевъ "амокъ" (Amok) тоже едва-ли можетъ счи­
таться за самостоятельную болѣзнь. Симптомомъ здѣсь является су­
меречное состояніе, возникающее или внезапно, или послѣ непродол­
жительнаг о угнетенія ; у больного становится темно въ глазахъ (mata
glap), онъ безпощадно поражаетъ своимъ оружіемъ все, что встрѣчается
на дорогѣ ; потомъ воспоминанія или совсѣмъ отсутствуютъ, или бываютъ очень неясны. Среди больныхъ «амокъ», которыхъ мнѣ пришлось
изслѣдовать на Явѣ, встрѣчалось много несомнѣнныхъ эпилептиковъ. У
другихъ не удалось ясно доказать эпилептической основы, но самая
клиническая картина заставляла считать ее весьма вѣроятной; въ
одномъ случаѣ подобное состояніе развилось подъ вліяніемъ приступовъ маляріи. На дiаграммѣ всѣ эти случаи я присоединилъ перечерченнымъ столбцемъ къ эпилепсіи, которая и безъ этого среди малайцевъ
встрѣчается нерѣдко. Описанное v a n B r e r o навязчивое представленіе
малайцевъ «коро», будто половой членъ втягивается въ животъ, я наблюдалъ у одного больного европейца съ циркулярной депрессіей.
Вѣроятно, нацi ональность имѣетъ существенное вліяніе на характеръ отдѣльныхъ клиническихъ формъ ; но относительно этого мы совершенно ничего не знаемъ. Для меня несомнѣнно, что въ большинствѣ случаевъ среди больныхъ туземцевъ на Явѣ я имѣлъ дѣло, судя по общей
картинѣ, съ той группой болѣзней, которую мы называемъ dementia
ргаесоъ ; но при этомъ, существенно рѣзкая разница сравнительно съ
европейскими больными. Начальная депрессія, такъ частая у насъ,
тамъ почти всегда отсутствовала; болѣзнь обычно начиналась спутаннымъ возбужденіемъ, скоро ведущимъ къ болтливому слабоумію. Слуховыя г аллюцинаціи встрѣчались лишь въ незначительномъ количествѣ
случаевъ. Бредовыя представленія были рѣдки и крайне скудны. Лишь
въ видѣ исключенiя наблюдались ясные кататоническіе симптомы, въ
особенности негативистическiй ступоръ. Подобныя уклоненія можно было
доказать и въ картинѣ маніако-депрессивнаго психоза. Депрессіи или
совершенно отсутствовали, или были выражены крайне слабо, сравни­
тельно съ маніакальными приступами. На ряду съ этимъ встрѣчалась
небольшая группа періодическихъ состояній спутаннаго возбужденія,
принадлежность которой къ маніако-депрессивному психозу я не могу
считать совершенно доказанной. Она отмѣчена на діаграммѣ перечерченнымъ столбцемъ.
Было-бы, конечно, очень благодарной задачей прослѣдить такую
разницу у большаго, по возможности, числа народовъ. Намеки на нее
встрѣ чаются уже среди насъ. Часто наблюдалось, что у евреевъ, осо­
бенно въ восточныхъ провинцiяхъ, циркулярныя заболѣ ванія отлича­
ются примѣсью кататоническихъ чертъ, стереотипiи, странностей, а так­
же обильнымъ количествомъ вяло протекающихъ смѣшанныхъ состояній;
все это значительно затрудняетъ дiагнозъ ихъ. Кромѣ того, мнѣ представляется, что въ Мюнхенѣ, по сравненію съ Гейдельбергомъ, значи­
тельно преобладаютъ депрессіи надъ маніями; въ еще большей степени
наблюдалъ это G a u pp въ Тюбингенѣ. Наклонность къ самоубiйству
у нашихъ больныхъ тоже въ значительной степени находится въ зави­
симости отъ нацiональности; сильнѣ е всего она выражена въ Саксоніи.
Въ B uit enzorg'ѣ почти не считаются съ опасностью самоубiйства у туземцевъ ; число случаевъ у нихъ не достигает ь и трети числа самоубiйствъ среди европейцевъ ; въ Афинахъ тоже уходъ за тоскливыми
больными обставленъ настолько безпечно, что при нашихъ условіяхъ
неминуемо ,пришлось-бы горько въ это мъ раскаиваться. Въ насильническихъ дѣ йствіяхъ и въ безпокойствѣ больныхъ существуетъ подобная-же разница. Больные баварцы легче доходятъ до столкновеній,
чѣмъ саксонцы. Въ Пфальцѣ больные отличаются особымъ безпокойствомъ ; напротивъ, въ лѣ чебныхъ заведеніяхъ Гранады среди почти
200 больныхъ я не видѣлъ ни одного, кото рый-бы заслуживалъ названія
возбужденнаго. Къ сожалѣнiю, въ настоящее время при изученіи этихъ
національныхъ отличій по многимъ причинамъ приходится довольство­
вать ся лишь общими впечатлѣніями.
К л и м а т ъ . Тѣ разнообразные агенты, которые мы объединяемъ
подъ названіемъ климата 1), повидимому, въ общемъ или совсѣ мъ не
вліяютъ, или вліяютъ очень слабо на частоту и форму психозовъ ; кромѣ
того, съ ними связаны рѣзкiя измѣненія въ общемъ образѣ жизни,
вліянія которыхъ мы не можемъ учесть отдѣльно. Все-же приходится
согласиться съ тѣмъ, что исконная зависимость всего живущаго отъ
солнца, воздуха, влажности продолжает ь свое дѣйствіе и у человѣка,
хотя и въ ослабленной формѣ. Совершенно опредѣленно за это говорятъ
ясные результаты статистики, указывающіе на зависимость числа самоубiйствъ и преступленій отъ временъ года и отъ климата. Далѣе я
вынесъ впечатлѣніе, что лѣтомъ возбужденіе у больныхъ протекаетъ
болѣе бурно, чѣмъ зимой; въ циркулярныхъ случаяхъ нерѣдко наблю­
дается, что депрессіи падаютъ именно на зиму. Повидимому, въ Италіи
чаще, чѣмъ у насъ, встрѣчаются внезаиныя, импульсивныя вспышки
возбужденія ; съ другой стороны, у эстонцевъ я не подмѣтилъ рѣзкихъ
отличій, сравнительно съ нашими больными. М о r е і г а въ Бразиліи не
могъ установить соотношеній между колебаніями температуры и частотой
психическихъ разстройствъ. недавно R a s c h и r i e h n описали влiянiе
климата тропиковъ на живущихъ тамъ европейцевъ. Согласно ихъ
заключенію, постепешю, въ теченіи т юг ихъ лѣтъ, развиваются
вялость, равнодушіе, ослабленіе памяти, потеря душевной твер­
дости, раздражительностъ, болѣзненная воспріимчивость («тропиче­
ское бѣшенство" , «Тгореn коllеr " ), переоцѣнка собственной личности,
1) R а s с h, Allgem. Zeitschr.f. Psychiatrie, LIV, 745. M o r e i r a et P e i x o t o ,
Archivus Brasileiros de psychiatria, II, 222. V a n B r e r o , Handbuch der Tropenkrankheiten I. 1905.
идеи претерпѣваемаго ущерба и, наконецъ, полное исчезновеніе энергiи.
Значительную роль при этихъ разстройствахъ пужно приписать образу
жизни, часто совершенно не подходящему къ измѣнившимся климатическимъ условіямъ. Продолженіе привычнаго мясного питанія въ изобиліи, прекращеніе, подъ вліяніемъ разслабляющей жары, всякихъ физическихъ упражненій, половые эксцессы, а въ особенности, употребленіе алкоголя, который подъ тропиками вдвойнѣ опасенъ, - в се это въ
значительной степени разстраиваетъ приспособляемость европейцевъ къ
жаркому климату. Сюда присоединяется ихъ особая подверженность
тропическимъ болѣзнямъ, тепловому и солнечному удару, дизентеріи,
малярiи, желтой лихорадкѣ. P l e h n описываетъ особыя длительныя
состоянія, являющіяся послѣдствіями малярiи и характеризующiяся
необычайной эмоціональной раздражительностью и наклонностью къ импульсивнымъ насиліямъ. Я тоже имѣлъ возможность наблюдать случай,
гдѣ, послѣ тяжелой маляріи, развились, въ связи съ употребленіемъ
алкоголя, эпилептиформныя состоянія возбужденія безъ другихъ какихъ либо признаковъ эпилепсіи.
О б щ і я у с л о в і я ж и з н и Н е подлежит ь сомнѣнію, что сово­
купность жизненныхъ условій, среди которыхъ живетъ народъ, оказы­
вает ь вліяніе на частоту помѣшательства ; отъ этихъ условій зависитъ
не только общая сопротивляемость, но распространеніе особенныхъ при­
чинъ болѣзней. И дѣйствительно, с реди народовъ, живущихъ въ разныхъ условіяхъ, наблюдается значительная разница въ отношеніи предрасположенія къ душевнымъ заболѣваніямъ. Мы уже коснулись цѣлаг о
ряда, относящихся сюда, наблюденій, прежде всего рѣдкость помѣшательства у первобытныхъ народовъ, ухудшеніе здоровья у сѣверо-американскихъ негровъ со времени ихъ освобожденія, далѣе распространен­
ность прогрессивнаго паралича у высокоразвитыхъ національностей,
разнаго рода опасности, которымъ подвергаются отдѣльные народы въ
зависимости отъ употребленiя возбуждающихъ средствъ, и, наконецъ,
богатство болѣзненныхъ формъ у европейцевъ. Эти наблюденія указываютъ на то, что подверженность къ душевнымъ заболѣваніямъ растетъ вмѣстѣ съ ростомъ цивилизаціи, что на ряду съ появленіемъ
новыхъ болѣзненныхъ формъ старыя становятся разнообразнѣе. Съ
другой стороны нѣкоторыя отдѣльныя формы какъ бы отступаюшь
на задній планъ, такъ, напримѣръ, часто встрѣчающіяся эпидеміи
у неразвитыхъ народовъ у насъ значительно сократились со времени
среднихъ вѣковъ.
Мы стоимъ здѣсь передъ вопросомъ, отвѣтъ на который имѣетъ
колоссальное значеніе для существованія всѣхъ культурныхъ народовъ,
это вопросъ о томъ , сопровождается ли прогрессъ нашей цивилизаціи
утратой душевнаго здоровья и какія обстоятельства обусловливают ь
это явленіе. Относительно перваго изъ этихъ вопросовъ существуютъ
среди спецiалисто въ различныя мнѣнія. Во всякомъ случаѣ, н е о б ы­
чайно быстрый р о с т ъ призрѣваемыхъ въ больницахъ
д у ш е в н о-б о л ь н ы х ъ у в с ѣ х ъ к у л ь т у р н ы х ъ н а р о д о в ъ
является неоспоримымъ 1). Въ итальянской колоніи E ry thräa вообще
1) V o c k e , Psychiatr.-neurol. Wochensohr. 1906, 427; H a c k l, Das Anwachsen der Geisteskranken in Deutschland. 1904; G r u n a u, tiber die Frequenz,
Heilerfolge und Sterblichkeit in den offentlichen Irrenanstalten yon 1875 - 1 900.
1905; G a u p p , Munch, med. Wochenschr . 1906, 26, 27.
не существуете потребности въ призрѣ ванiи душевно-больныхъ. Въ
Ицдiи изъ 304 милліоновъ жителей находятся въ больницахъ всег о
4,300 человѣкъ, т.-е. одинъ на 70,000 ; на Явѣ одинъ на 50,000 туземцев ъ . Напротивъ, необходимость заст авляетъ насъ строить больницы
съ такимъ расчетомъ, чтобы обезпечить одно мѣсто по крайней
мѣрѣ на 500 жителей. Согласно
статистическимъ даннымъ прихо­
дится въ Саксоніи 25,0, въ Пруссіи 26,0, въ Англіи 40,8, въ
Б ернскомъ кантонѣ 56,1, въ Цюрихѣ 9 7 ,0 душевно-больныхъ на
10 .000 жителей. Какъ бы ни были
велики ошибки этихъ цифровыхъ
данныхъ, все же они указываютъ
на различія между названными
странами и обнаруживаютъ пора­
зительно большое количество боль­
ныхъ въ небольшихъ, и потому
тщательно изслѣдованныхъ, округахъ . Прилагаемая діаграмма указываетъ на приростъ душевнобольныхъ, призрѣваемыхъ въ боль­
ницахъ въ сравненіи съ общимъ
населеніемъ. Въ Нидерландахъчисло призрѣваемыхъ въ больницахъ
возросло отъ 1850 по 1899 годъ
съ 5,16 до 14,12, въ Пруссіи отъ
1875 по 1900 съ 5,7 до 16,9 на
1 0 .000 жителей. Въ Англіи отъ 1869 - 1 903 цифра возросла съ 24,0
до 3 4 ,1 , въ Б аваріи - съ 4 ,0 до 17,1. Подобные же результаты наблю­
даются и въ другихъ странахъ, гдѣ существуетъ правильное призрѣніе
душевно-больныхъ.
Конечно, всѣ эти цифры указываютъ прежде всего на увеличеніе
числа душевно-больныхъ, нуждающихся въ призрѣніи, что еще во­
все не свидѣтельствуетъ объ общемъ возрастаніи душевныхъ заболѣваній. Обстоятельства, вліяющія на росте нуждающихся въ призрѣніи душевно-больныхъ, даже въ томъ случаѣ , когда отношеніе
ихъ къ населенно остается неизмѣннымъ, весьма различны. Прежде
всего, это болѣе совершенное знаніе душевнаго разстройства, спо­
собствующее не только большей достовѣрности и тщательности статистическихъ данныхъ, но и помѣщенію въ психіатрическiя учрежденія такихъ больныхъ, которые въ противномъ случаѣ погибаютъ
отъ самоубійства или какого-нибудь несчастнаго случая, или попадаютъ въ другія больницы, тюрьмы, рабочiе дома. Далѣе слѣдуетъ принять во вниманіе все совершенствующееся съ развитіемъ
психіатрической науки устройство больницъ, которое уменьшаете
глубоко вкоренившійся предразсудокъ противъ «сумасшедшихъ домовъ» и способствуете поступленію въ психіатрическія заведенія
больныхъ, особенно тамъ, гдѣ условія пріема очень просты. Наконецъ,
потребность въ больницахъ повышается вмѣстѣ съ удобствами сообщенія,
увеличеніемъ народонаселенія, развитiемъ промышленности и въ осо­
бенности съ росто мъ крупныхъ центровъ. Чѣмъ больше психіатрическихъ больницъ, чѣмъ онѣ доступнѣе, тѣмъ скорѣе у близкихъ боль­
ного явится мысль о помѣщеніи его въ подобное учрежденіе. Кромѣ
того, многочисленность путей сообщенія, дающая возможность больному
легко скрыться, густота населенія, приводящая его ко всевозможнымъ
столкновеніямъ и ссорамъ съ окружающими, - в се болѣе затрудняютъ
надзоръ, а вмѣстѣ съ тѣмъ увеличиваютъ бремя и опасностъ, съ нимъ
связанныя. Жестокая эксплуатація всякой рабочей силы въ современномъ обществѣ дѣлаетъ больного помѣхой въ семьѣ, гдѣ не остается
никого, кто могъ бы смотрѣть и ухаживать за нимъ. А тѣснота квартиръ
въ болынихъ городахъ дѣлаетъ невозможнымъ для малосостоятельныхъ
призрѣніе душевно-больныхъ на дому, вслѣдствіе сопряженныхъ съ
этимъ неудобствъ и опасностей. Въ силу всѣхъ этихъ обстоятельствъ
развитiе общественной жизни должно прогрессивно усиливать въ населеніи потребность предоставлять больныхъ больничному попеченію.
Эти условія получаютъ особенное освѣщеніе при изслѣдованіи
количества душевно-больныхъ среди городского и сельскаго населенiя.
W h i t e указалъ на то, что распространенность психоза въ Сѣверной
Америкѣ растет ь приблизительно параллельно съ густотой населенія;
на сѣверовосто кѣ и на западномъ побережьи душевно-больныхъ несравненно больше, чѣ мъ въ рѣдко заоеленныхъ штатахъ внутри страны.
Также и у насъ притокъ душевно-больныхъ въ психіатрическія заведенія изъ городовъ всюду значительно больше, чѣмъ изъ деревень.
Такъ, по даннымъ V o с к е , на 1,000 жителей изъ Мюнхена поступаютъ
ежегодно въ больницы въ 3,4 раза больше больныхъ, чѣмъ изъ всей
верхней Баваріи. Однако же, какъ показалъ G a u p p , изъ заболѣвшихъ
въ Мюнхенѣ только 1 /4 -1 /5 являются его уроженцами; изъ 70 истеричныхъ, поступившихъ въ 1905 году въ нашу клинику, только 10 было
родомъ изъ Мюнхена.
Эти чрезвычайно благопріятныя для появленія душевныхъ заболѣваній условія большихъ городовъ даютъ намъ возможность заглянуть въ причины этого явленія. V о с к е установилъ, что въ теченіи
послѣднихъ 20 лѣтъ соотношеніе между мужчинами и женщинами въ
Мюнхенской больницѣ постоянно мѣ нялось, съ того времени, какъ въ
нее стали поступать главнымъ образомъ городскіе больные. Перво­
начально отношеніе это выражалось въ 5 : 4, съ 1883 - 1 892 г. оно
измѣнилось на 4 : 3 , а въ послѣднее десятилѣтiе на 3 : 2 . Въ то
время какъ женщины составляютъ 53% мюнхенскаго населенія, количество поступленій ихъ въ больницу выражается въ 4 0 % . За тотъ же
періодъ времени въ психіатрической больницѣ Gabersee, предназна­
ченной спеціально для сельскаго населенія, это отношеніе выразилосъ
какъ 5 : 4, а затѣмъ 5 : 5. Отсюда вытекает ь, что неблагопріятное
влiяніе столицы отражается преимущественно на мужскомъ населеніи,
и приростъ происходить за счетъ пьяницъ , эпилептиковъ, паралитиковъ
и антисоціальныхъ психопатовъ.
Особенно ясно выступаютъ эти отношенія при сравненіи матеріала гейдельбергской и мюнхенской клиникъ , что представлено на
фигурѣ V IІ-й. Существенную часть этихъ различій слѣдуетъ отнести
къ свободнымъ условіямъ пріема въ Мюнхенѣ ; однако же и здѣсь
выступаютъ особенности больныхъ столицы сравнительно съ больными
сельскаго населенія, что вполнѣ соотвѣтствуетъ даннымъ V о c k e .
Алкоголики, психопаты и эпилептики составляютъ преобладающее боль­
шинство и количественно подавляютъ даже паралитиковъ. Культиви­
руемое въ большихъ городахъ злоупотребленіе алкоголемъ играетъ
весьма важную роль при этихъ заболѣваніяхъ. На ряду съ сифилисомъ алкоголь способствуетъ частотѣ артеріосклероза мозга, врожденныхъ или рано пріобрѣтенныхъ формъ слабоумія, а также старче-
скаго слабоумія. Наконецъ, профеесіональная жизнь большихъ городовъ обусловливает ь распространенность травматическаго невроза, при
чемъ и здѣсь не мало вліяетъ алкоголь.
Слѣдующая таблица указывает ь на различіе заболѣваній между
городскимъ и сельскимъ населеніемъ:
Душевно-больные въ психіатрическихъ больницахъ 1875— 1 9 00.
Вообще
призрѣ- Параличъ
ваем ы хъ .
138417
Верлинъ..............
Гессенъ-Нассау . . . 67021
21976
4631
Народонаселеніе
trem ens. в ъ тысяч.
1897.
Эпилеп­ Delirium
сия.
22708
4725
13139
613
1677
1757
Количе­
ство жите­
лей на 1
больного.
348
688
Народо- КоличеВообще
Эпилеп- Delirium населеніе ствожитепризрѣ- Параличъ
сія.
tremens. въ тысяч, лей на 1
ваемыхъ.
1897. больного.
Рейнская провинція. 137975
9444
7545
1471
5106
973
Легко замѣтитъ при этомъ необычайное вліяніе столицы Берлина
на количество призрѣваемыхъ больныхъ. Число ихъ въ Берлинѣ вдвое
больше, нежели въ Гессенъ-Нассау съ приблизительно одинаковымъ
количествомъ жителей и къ тому же съ такими большими городами,
какъ Франкфуртъ и Висбаденъ. Въ Вестфаліи и Силезіи съ преобладающимъ сель скимъ населеніемъ потребность въ больничномъ призрѣніи
въ 3 - 4 раза меньше, чѣмъ въ Берлинѣ, хотя вслѣдствіе высокоразвитой
промышленности слѣдовало бы ожидать менѣе благопрiятныхъ результатовъ. Это отношеніе вполнѣ сходно съ данными относительно Мюнхена
и всей верхней Баваріи. Разсматривая въ отдѣльности каждое заболѣваніе, мы находимъ, что въ Берлинѣ вдвое больше паралитиковъ,
чѣмъ въ Рейнской провинціи, втрое болѣе населенной. и въ 10 разъ
больше, чѣмъ въ Вестфаліи, въ полтора раза болѣе населенной. Также
велика разница въ отношеніи эпилепсіи, но еще болѣе въ отношеніи
Delirium tremens, хотя о распространенности послѣдняго больничные
отчеты не даютъ никакихъ цѣнныхъ указаній.
Еще отчетливѣе выступятъ эти отношенія, если мы, какъ показана
на фиг. V III, вычислимъ сколько приходится въ среднемъ душевнобольныхъ на 16 ,000 жителей въ теченіе 25 лѣтъ . Отсюда ясно, что
Берлинъ призрѣваетъ не только въ 2 - 4 раза больше душевно-больныхъ, чѣ мъ дровшщiи съ крупными городами, но что и составъ больничнаго матеріала, до сихъ поръ еще мало обработанный, отличается,
во многомъ. Прогрессивный параличъ, эпилепсія и Delirium tremens
составляютъ въ Берлинѣ 41, въ Гессенъ-Нассау 14, въ Рейнской провинціи- 1 3,4, въ Силезіи 21 и въ Вестфаліи 8 ,8 % нуждающихся въ
больничномъ призрѣніи душевно-больныхъ . Одинъ только прогрессив­
ный параличъ составляет ь 15, 9 ; 6, 9 ; 6, 8 ; 8,4 и 3,8% . Если бы и
алкоголизмъ былъ разсмотрѣнъ въ статистикѣ отдѣльно, то различія
выступили бы еще ярче. В о всякомъ случаѣ, можно вывести заключе-
нiе, что въ большихъ городахъ болѣе всего процвѣтаютъ прогрессивный
параличъ, эпилепсія и алкоголизмъ, - болѣзни, стоящiя въ связи съ
дѣйствіями сифилиса; и алкоголя. Если мы обратимъ вниманіе на то,
что сифилисъ и алкоголь являются важными причинами артерiосклероза,
что, кромѣ того, они оказывают ь роковое вліяніе на потомство и здѣсь
снова порождаютъ слабоуміе, эпилепсію, проституцію и психопатію,
то не станемъ больше сомнѣваться въ томъ, что крупные города не
только довышаютъ потребность нашихъ душевно-больныхъ въ больничномъ помѣщеніи, но вмѣстѣ съ тѣмъ служатъ гибельнымъ разсадникомъ душевныхъ болѣзней. За это говоритъ также поразительное
преобладаніе с амоубійствъ въ культурныхъ центрахъ сравнительно съ
провинціей.
Если источникомъ роста душевныхъ заболѣваній дѣйствительно
является чрезвычайная распространенность въ крупныхъ центрахъ ал­
коголя и сифилиса, то зло слѣдуетъ дскать не въ культурѣ, а въ
недостаткѣ истинной цивилизаціи. Все чаще и чаще раздаются голоса,
приписывающіе развитiе общей нервности вліянію другихъ явленій на­
шей современной жизни. Прежде всего, жестокость борьбы за существованіе и продолжительное напряженіе всѣхъ силъ ; безпощадность,
съ какою современное производство, дорожащее каждой минутой,
эксплуатируетъ рабочую силу ; обиліе возбуждающихъ удовольствій; недостаточная продолжительность и глубина сна и тому подобныя
обстоятельства. Слѣдуетъ , конечно, признать, что всѣ эти вредныя
влiянія, особенно при недостаточной сопротивляемости, вызываютъ нерв­
ныя истощенія и состоянія возбужденія, и тѣмъ самымъ подготовляютъ
почву для с ерьезныхъ разстройствъ. Люди, попадающіе въ сутолоку
столицы изъ тихой провинціи, повидимому болѣе подвержены опасностямъ и ооблазнамъ ея до тѣхъ поръ, пока не наступитъ извѣстнаго рода привычка. Объ этомъ свидѣтельствуетъ большое количество
заболѣваній среди пришельцевъ.
Съ другой стороны, борьба закаляетъ силы и наше соціальное
развитiе, благодаря прогрессирующему улучшенію условій жизни, попеченію о бѣдныхъ и больныхъ, доступности путешествія и отдыха, улучшенію экономическаг о положенія рабочихъ, скорѣе устраняетъ зло,
чѣмъ создаетъ его. Однако же, послѣдствія великаго соціальнаго блага,
законодательнаго страхованiя рабочихъ отъ несчастныхъ случаевъ, показывають намъ на весьма поучительномъ примѣрѣ, что современный
строй жизни способенъ вызвать душевныя разстройства. Вознагражденіе
при потерѣ работоспособности послѣ несчастнаго случая въ видѣ пенсіи,
пре кращающейся по возстановленiи здоровья, имѣло совершенно неожи­
данное послѣдствіе, выразившееся въ томъ, что значительное число
лицъ, пострадавшихъ отъ несчастныхъ случаевъ, становится инвали­
дами. В ъ виду непрерывнаго обезпеченiя исчезает ь не только стремленіе
собственными силами преодолѣть послѣдствія несчастнаго случая, но
и всякая попытка въ этомъ направленіи подъ страхомъ потери пенсіи
заранѣе подавляется. Весьма возможно, что развивающiйся на нашихъ
глазахъ травматическiй неврозя является прототипомъ другихъ раз­
стройствъ, стоящихъ въ причинной связи съ нашими условіями жизни.
Это, по моему мнѣнію, относится къ большой области навязчивыхъ психозовъ. Чувство постоянной отвѣтственности, съ могучей силой культи-
вируемое воспитаніемъ и самой жизнью, является исходнымъ моментомъ
для в озникновенія сомнѣній и опасеній, терзающихъ нашихъ больныхъ ;
оно в ызываетъ недостатокъ въ самоувѣ ренности, въ силу котораго
больной страшится рѣшительныхъ дѣйствій и благодаря чувству тре­
воги не въс стояніи выполнить самой простой работы. Эти заболѣванія
почти не встрѣ чаются среди народовъ, живущихъ при болѣе простыхъ
условіяхъ ; такъ, мнѣ совершенно не приходилось наблюдать среди
туземцевъ острова Явы идей грѣховности и самообвиненія. Болѣзненныя Мысли и чувствованія, присоединяющіяся къ сознанію отвѣтственности, можно разсматривать, какъ дѣйствительный, непосредственный
продуктъ нашей цивилизаціи.
Вполнѣ возможно, что и въ другомъ направленіи условія культивированія, которымъ мы подчинены, вредно отражаются на нашей сопро­
тивляемости. Тота факта, что многіе народы, несмотря на сильное
зараженіе сифилисомъ, всецѣло или въ значительной степени предохра­
нены отъ метасифилитическихъ заболѣваній, въ то время какъ европей­
цы, живущіе вмѣстѣ съ ними, гибнуть отъ нихъ, - указываетъ на то,
что мы по той или иной причинѣ сдѣ лались болѣе чувствительными къ
этимъ заболѣваніямъ. И то обстоятельство, что мы сравнительно поздно
ознакомились съ прогрессивнымъ параличемъ, наводить насъ на мысль
о постепенномъ развитш этой болѣзни въ теченіе послѣдняго столѣтія
и вмѣстѣ съ этимъ о пониженіи нашей сопротивляемости противъ этого
болѣ знетворнаго яда. Однако, мы не знаемъ, что является причиной
нашей воспріимчивости къ метасифилитическимъ заболѣваніямъ. Если
вспомнимъ еще о томъ, что домашнія животныя болѣе подвержены
заболѣваніямъ, чѣмъ ихъ дикіе сородичи, то у насъ возникаетъ предположенiе, не имѣемъ ли мы передъ собой частичное явленіе той физи­
ческой изнѣженности, которой мы подвержены благодаря общему раз­
витш культуры. Впослѣдствіи мы будемъ имѣть возможность подробнѣе
остановиться на этомъ вопросѣ .
Наконецъ, мы должны имѣ ть въ виду еще одно обстоятельство,
благодаря которому наша цивилизація способствуетъ увеличенію душев­
ныхъ разстройствъ. Въ то время какъ значительная часть нашихъ
больныхъ погибла бы безъ надлежащаго надзора, самоотверженная по­
мощь культурныхъ народовъ создала цѣлую сѣть учрежденій, съ по­
мощью которыхъ содержатся неспособные, нравственно опустившіеся,
отсталые, уроды и призрѣваются больные. Этотъ продуктъ гуманности
естественно имѣ етъ своимъ послѣ дствіемъ то, что предрасположенiя
къ душевнымъ заболѣваніямъ вмѣсто того, чтобы исчезнуть со своими
носителями, получаютъ возможность передаваться по наслѣдству по­
томству. Это обстоятельство вредно отражается на дѣйствіи естественнаго подбора. Извѣ стнаго рода возмѣщеніемъ въ этомъ случаѣ служитъ
изолированіе значительной части вредныхъ для общества элементовъ
въ психіатрическихъ заведеніяхъ, въ пріютахъ для идіотовъ и инвалидовъ, въ рабочихъ домахъ и тюрьмахъ ; конечно, этой участи на
продолжительное время подвергаются только тѣ, которые и безъ того
не имѣютъ данныхъ распространять на потомство свои вырождающіеся
задатки.
Неоднократно высказывалось мнѣніе, что въ теченіе послѣднихъ
десятилѣтій клиническія формы болѣзней измѣнились. Такъ, дементная
форма прогрессивнаго паралича будто бы участилась, классическая
форма стала рѣже и вмѣстѣ съ тѣмъ возрасла наклонность къ ремиссіямъ при прогрессивномъ параличѣ. Съ другой стороны циркулярное
помѣшательство наблюдается чаще, чѣмъ раньше. Такъ какъ мы сами
и наши діагнозы, даже на такой невидимому твердой почвѣ, какъ
прогрессивный параличъ, подвержены постояннымъ колебаніямъ, то
крайне трудно сдѣлать достоверное заключеніе относительно этихъ
вопросовъ. Весьма вѣроятно, что уклоненія эти возникли сами по себѣ.
Такъ, теперь мы чаще встрѣчаемъ прогрессивный параличъ среди женщинъ и дѣтей, въ то время какъ паралитическіе припадки наблюдаются
рѣже. Но и для толкования фак товъ до нѣкоторой степени установленных'1. остается еще широкій просторъ.
П р о ф е с с і я . Подверженность къ душевнымъ заболѣваніямъ въ
связи съ той или иной профессіей имѣетъ въ своей основѣ большую ча­
стоту и дѣйствіе сопряженныхъ съ ней неблагопріятныхъ вліяній. Въ
крайнемъ случаѣ можно было бы на основаніи выбора нѣкоторыхъ
видовъ художественныхъ профессій, напримѣръ, поэзіи, драматическаго
искусства, сдѣлать приблизительно вѣрное заключеніе о душевной воспріимчивости и возбудимости даннаго лица. О т с у т с т в і е п р о ф е с с і и
(бродяги, привычные преступники) обусловливается большею частью ненормальнымъ развитіемъ личности. Согласно наблюденіямъ, среди заключенныхъ въ тюрьмахъ, смирительныхъ и рабочихъ домахъ нахо­
дится значительный процентъ душевно - больныхъ; данныя этого рода
колеблются между 2— 4% , у мужчинъ они нѣсколько выше. Чаще всего
это алкоголики, которыхъ только съ оговоркой можно назвать душевно­
больными; въ Пруссіи они составляютъ 40% всѣхъ находящихся въ
домахъ заключенія. Обыкновенно пьянство развивается на почвѣ
недоброкачественной конституціи, которая въ свою очередь подвер­
гается вреднымъ вліяніямъ. Слабоумные, психопаты и истеричные кончаютъ тѣмъ, что попадаютъ въ исправительныя заведенія; нерѣдко
встрѣчаются и эпилептики, особенно среди преступниковъ противъ нрав­
ственности и поджигателей. У всѣхъ этихъ группъ пьянство играетъ
немаловажную роль. Кромѣ того, среди неисправимыхъ воровъ находится
много слабоумныхъ, гебефрениковъ и кататониковъ. У нихъ въ прежніе годы, часто въ тюрьмѣ, имѣло мѣсто острое душевное разстройство
съ тревожной спутанностью и галлюцинаціями, которое привело къ
глубокимъ разстройствамъ въ сферѣ чувствованій и воли. Наобороть,
нерѣдко мы в и д и м ъ , что самые отчаянные преступники въ случаѣ продолжительнаго пребыванія въ заключеніи заіболѣваютъ Dementia
ргаесох и тогда или попадаютъ въ психіатрическое заведеніе, или ста­
новятся жалкими бродягами.
Вообще бродяги1) представляютъ чрезвычайно своеобразный типъ
людей. Всѣ они, почти безъ исключенія, отличаются признаками душевнаго, а часто и физическаго, вырожденія и содержатъ въ себѣ
элементы ясно выраженнаго душевнаго разстройства. Кромѣ врожденнаго слабоумія и психопатической конституціи, существенную роль
играетъ злоупотребленіе алкоголемъ; B o n h o f f e r нашелъ слѣды его
1) B o n h o f f e r , Zeitschr. f. d. gesamte Strafrechtswissenschaft, XXI, 1902;
XXIII, 106; W i l m a n n s , Zur Psychopathologie des Landstreichers. 1906.
въ 63% своихъ случаевъ. Въ 12% существовала эпилепсія. Изъ числа
несомнѣнно душевно-больныхъ бродягъ и близко примыкающихъ къ
нимъ проститутокъ большинство относится къ формѣ Dementia ргаесох,
которая довольно часто развивается на почвѣ существующаго съ дѣтства слабоумія. Иногда непосредственно послѣ остраго психоза они
становятся бродягами. Въ нѣкоторыхъ случаяхъ слабоуміе наступаетъ
незамѣтно, и патологическій характеръ его замѣчается только тогда,
когда оно достигло уже высокой степени развитія. W i l m a n n s ’y уда
лось установить, что 52 изслѣдованные имъ бродяги съ Dementia ргаесох,
изъ которыхъ 32 пошли этой дорогой вckѣдствіи своей болѣзни, под­
верглись 1682 наказаніямъ, прежде чѣмъ попали въ психіатрическое
заведеніе. Изъ другихъ душевныхъ разстройствъ къ бродяжничеству
приводять прогрессивный параличъ или легкія маніакальныя возбужденія. Среди 190 изслѣдованныхъ В о n h ö f f е г ’омъ проститутокъ ока­
залось 2 1 % съ врожденнымъ слабоуміемъ и 23% эпилептичекъ, истеричекъ и психопатокъ. Тѣ же, которыя обратились къ своему ремеслу
послѣ 25-лѣтняго возраста, большею частью находились подъ вліяніемъ алкоголя. Къ подобнымъ результатамъ пришелъ и M u l l e r .
Среди немалаго количества неисправимыхъ преступниковъ, бродягъ и проститутокъ мы имѣемъ дѣло, хотя и не съ ясно выраженнымъ
помѣшательствомъ, но все же съ болѣзненными свойствами и недо­
статками психической кояституцiи, предопредѣляющими ихъ жизнен­
ный путь. Въ большинствѣ случаевъ при этомъ соединяется страсть
къ наслажденіямъ съ отвращеніемъ къ труду, легкомысліемъ и невоз­
держанностью, рѣже - б ездушіе съ необычайнымъ самолюбіемъ ; здѣсь,
если угодно, можно говорить о «врожденныхъ преетупникахъ». Въ
исключительныхъ случаяхъ, особенно у извѣстнаго рода преступниковъ
противъ нравственности, поджигателей и отравителей, мы встрѣчаемъ
сильно развитой преступный инстинктъ. Отъ рѣзко патологическихъ
индивидуумовъ такого рода ведетъ цѣлый рядъ переходныхъ ступеней
къ обыкновеннымъ привычнымъ преступникамъ.
Въ общемъ это психическія или физическія причины, которыя
въ связи съ извѣстнымъ образомъ жизни обусловливаютъ распространен­
ность помѣшательства. Такъ какъ подавляющее большинство психиче­
скихъ разстройствъ обусловливается не конкретными вредными вліяніями,
то мы обыкновенно имѣ емъ дѣло съ воздѣйствіями, влекущими за собой
общее нарушеніе душевнаго равновѣсія ; индивидуальная сопротивляе­
мость, а особенно предрасположенiе къ извѣ стнымъ заболѣванiямъ не­
сравненно важнѣе, чѣмъ отрицат ельныя стороны той или иной профессiи.
Недостатокъ во снѣ у пекарей и наборщиковъ большихъ типографій
особенно вредно отражается на ихъ психическомъ состояніи. Чрезмѣр­
ное психическое напряженіе можетъ оказать вредное влiяніе на ученыхъ
или на учащихся въ юномъ возрастѣ, и можетъ даже способствовать
наступленiю душевнаго разстройства, уже подготовленнаго другимъ
путемъ. Удивительно часто заболѣваютъ гебефренi ей молодые люди,
проявившіе въ школѣ выдающiяся способности, однако установить при­
чинную связь между этими явленіями невозможно. Душевное возбужденіе
оказываетъ гибельное вліяніе на солдатъ во время войны, на биржевиковъ, художниковъ и воспитатель ницъ. Сильное дущевное напряженіе
и постоянная отвѣтственность въ связи съ ночнымъ бодрствованіемъ
и физическимъ напряженіѳмъ составляютъ отрицательныя стороны ухода
за больными. Согласно наблюденіямъ онѣ въ высокой степени угрожаютъ персоналу психіатрическихъ больницъ, вслѣ дствіе ли вреднаго
общенія съ душевно-больными, или же потому, что этой дѣятельности
часто отдаются люди съ психопатической конституцiей. Съ другой
стороны, нужда, лишенія, заботы о пропитаніи, антисанитарныя условія
жизни гнетутъ главнымъ образомъ ремесленную часть населенія. Физи­
ческое переутомленіе, ночное бодрствованіе, тяжелая отвѣтственность
въ связи съ постоянной тряской поѣзда вредно вліяютъ на желѣзнодорожныхъ служащихъ. Матросы, кельнерши, проститутки подвергаются
вліянію разврата, пьянства и сифилиса; отъ этого страдаютъ также
студенты, купцы и особенно комивояжеры. Лица, имѣющія занятія
при промыслѣ алкоголемъ, - п ивовары, виноторговцы, винокуры, фаб­
риканты ликера, трактирщики и кельнера находятся подъ угрозой
алкоголизма, не только сокращающаго ихъ жизнь, но и влекущаго
за собой цѣлый рядъ алкогольныхъ душевныхъ разстройствъ. Профессіональной болѣзнью врачей, аптекарей, больничныхъ сидѣлокъ и ихъ
родственниковъ является морфинизмъ и морфіококаинизмъ. Лучистая
теплота, поврежденiя головы, разнаго рода отравленія (свинецъ, ртуть) , представляють рядъ случайныхъ причинъ, преимущественно вліяющихъ
на другiя профессіи. Клиническое выраженіе этихъ вредныхъ вліяній,
естественно, опредѣляется главнымъ образомъ особеннымъ родомъ преобладающихъ причинъ. Въ этомъ отношеніи мы можемъ сослаться на
сказанное выше.
Слѣдѵетъ также ѵпомянѵть объ отношеніяхъ въ арміи и флотѣ 1).
Ежегодно изъ нижнихъ чиновъ выбываетъ извѣстныи медленно растущiй процентъ (0,6 на 1,000 человѣкъ су хопутнаго войска, во флотѣ
нѣсколько болѣ е) вслѣдствіе душевнаго разстройства. Къ этому еще
присоединяется то обстоятельство, что наклонность къ самоубійству
среди военныхъ въ
раза больше, чѣмъ въ соотвѣтственной части
мужского населенія. Во флотѣ эти отношенія нѣсколько благопріятнѣе.
Самоубійства. главнымъ образомъ совершаются въ первое время по
поступленіи на службу, а затѣмъ чаще всего среди унтеръ-офицеровъ.
Причина этого лежитъ не въ томъ, что служба обладаетъ непосред­
ственно болѣзнетворнымъ дѣйствіемъ. Скорѣе можно наблюдать, что
среди самоубійцъ и заболѣвшихъ находятся лица съ несомнѣннымъ
предрасположеніемъ или зачатками болѣзни. Прежде всего это слабо­
умные и отсталые, которые лишены способности выполнить требованія
военной службы и при новыхъ условіяхъ, благодаря суровымъ мѣрамъ
военной дисциплины, впадаютъ въ полное отчаянія душевное состояніе
или въ болѣзненное возбужденіе. Дальнѣйшую группу составляютъ
эпилептики, которые вслѣ дствіе своей раздражительности терпятъ жизненныя невзгоды, совершаютъ въ патологическомъ состояніи опьяненія
тяжелыя провинности по службѣ и въ сумеречномъ состояніи дизертируютъ. И Dementia ргаесох, особенно въ ея незамѣтно развивающихся
и потому трудно распознаваемыхъ формахъ, играеть немаловажную
роль. Наконецъ, слѣдуетъ упомянуть объ алкоголизмѣ, къ числу разно1) S o m m e r , Allgem. Zeitschr. f. Psychiatrie, XLIII, 13; S t i e r, ebenda LIX,
1; I l b e r g , Ueber Geistesstorungen in der Armee zur Friedenszeit. 1903.
образныхъ послѣдствій котораго надо также отнести самоубiйства среди
унтеръ-офицеровъ . Для офицеровъ, которые вслѣдствіе честолюбія,
общественныхъ обязанностей, разнаго рода излишествъ, строгихъ требованiй службы, часто игнорируютъ свое физическое здоровье, главная
опасность лежитъ въ алкоголизмѣ, развивающемся благодаря вошедшимъ въ обычай попойкамъ, особенно въ небольшихъ гарнизонахъ,
и въ сифилисѣ, создающемъ почву для прогрессивнаго паралича.
С е м е й н о е с о с т о я н іе. Согласно статистическимъ даннымъ
немал ое вліяніе оказываетъ на частоту помѣшательства семейное состояніе. Однако H a g e n вполнѣ справедливо указалъ, что обнаруженныя при этомъ различiя стоятъ въ связи съ разной подверженностью къ
заболѣваніямъ въ томъ среднемъ возрастѣ, въ которомъ находятся
безбрачные и соетоящіе въ бракѣ. Мы уже раньше видѣли, что психи­
ческiя заболѣванія чаще встрѣ чаются въ молодомъ возрастѣ, чѣмъ
въ болѣ е пожиломъ . Съ другой стороны не подлежитъ сомнѣнію, что
и безбрачi е въ большомъ чис.тѣ случаевъ слѣдуетъ разсматривать какъ
разультатъ несовершеннаго психичесваго развитiя, существующего или
(особенно у женщинъ) уже перенесеннаго душевнаго разстройства. На­
конецъ браку, несмотря на опасности, возникающiя со стороны беремен­
ности, несмотря на заботы, связанныя съ нимъ, можно приписать извѣстное предохраняющее значеніе, такъ какъ онъ влечетъ за собой большую
удовлетворенность, безопасность совмѣстной жизни, а также меньшій
соблазнъ въ излишествамъ. Чаще всего подвергаются опасности заболѣ ванія вдовыя и разведенныя ; имъ приходится нести всѣ заботы и
опасности брака, не пользуясь его благопріятнымъ дѣйствіемъ, охраняющемъ здоровье и дающимъ обезпеченiе.
2. Личное предрасположеніе.
Вышеизложенное показало намъ, что различнымъ группамъ людей
въ зависимости отъ ихъ общей конституціи свойственна пониженная
сопротивляемость въ отношеніи вредныхъ факторовъ, и что въ
зависимости отъ специфическаго предрасположенія и особенныхъ жизненныхъ условій они подвержены большей или меньшей опасности заболѣванія. Подобная точка зрѣнія даетъ намъ возможность составить
себѣ понятіе о двоякой роли тѣхъ разностороннихъ причинъ болѣзни,
которыя мы объединяемъ подъ именемъ личнаго предрасположенія.
Н а с л ѣ д с т в е н н о с т ь 1). Анализъ каждой индивидуальности
обращаетъ наше вниманіе на ея происхожденіе, и т ѣмъ самымъ вы­
ходитъ изъ предѣловъ индивидуальной жизни, обращаясь къ жизни ея
производителей. Эта послѣдняя можетъ дать освѣщеніе первому и не­
обыкновенно важному вопросу, вопросу о вліяніи наслѣдственности. При
поразительной точности, съ которой передаются потомству не только
1) S a n s o n , l'heredite normale et pathologique 1893; R i b o t , Die Yererbung, deutseh von K u r e l l a . 1895; О р ш а н с к iй , Die Vererbung im gesunden
und im krankhaften Zustande. 1903; G r a s s m a n n , Allgem. Zeitschr. f. Psychiatrie,
LH, 960; T u r n e r , Journal of mental science, J uli 1896; F a r g u h a r s o n , ebenda,
J uli 1898; W a r d a , Monatsschr. f. Psychiatrie, IV, 388, 189; H a h n l e, Neurol.
Centralbl. 1904, 843; S o m m e r, Familienforschung und Vererbungslehre, 1907.
физичес кія, но и душевныя свойства родителей и предковъ, насъ мо­
жетъ удивить, что и предрасположеніе къ душевнымъ заболѣваніямъ
въ значительной степени подлежитъ законамъ наслѣдственности. Въ осо­
бенности поддается этому вліянію нервная ткань. Отъ наслѣдственности
въ строгомъ смыслѣ слова падо отличать непосредственную передачу
болѣзненныхъ зародышей ребенку путемъ зараженія, а затѣмъ пораженіе
зародыша вслѣдствіе болѣзни и хилости родителей. ІІослѣднее наблю­
дается весьма часто. Цѣлый рядъ болѣзней непосредственно или путемъ
общаго нарушенія здоровья можетъ оказать роковое вліяніе на развитіе
будущаг о поколѣнія. Такъ, мы знаемъ, что сифилисъ родителей не только
передается зародышу, но вызываетъ уродство и неправильное развитiе
плода даже въ тѣхъ случая хъ, гдѣ сифилитическихъ измѣненій конста­
тировать не удается. Туберкулезъ, затѣмъ малярія, діабетъ, подагра,
злокачественныя опухоли, короче, всѣ болѣзни, вызывающія разстрой­
ства питанія, дѣйствуютъ такимъ же образомъ. Особенно это касается
вводимыхъ въ организмъ ядовъ, среди которыхъ алкоголь имѣетъ самое
губительное вліяніе.
Обыкновенно при установленіи наслѣдств еннаго предрасположенія
надо имѣть въ виду рсѣ названныя явленія. Для научнаго пониманія
вопросовъ наслѣдственности необходимо строго отличать передачу эндогенныхъ качествъ отъ пораженія зародыша и зараженія, съ которымъ
намъ приходится имѣть дѣло сравнительно рѣдко. Къ сожалѣнію тео­
ретическое раздѣленіе легче, чѣмъ ррактическое примѣненіе въ каждомъ отдѣльномъ случаѣ. Имѣющіяся въ нашемъ распоряженіи многочисленныя, но рѣзко отличающіяся другъ отъ друга данныя о роли
наслѣдственности въ происхожденіи душевныхъ разстройствъ (между
4 и 9 0 % ) не даютъ намъ возможности судить о значеніи, которое
выпадаетъ на долю наслѣдственности и пораженія зародыша въ отдѣльности. Естественно, что въ этихъ вычисленіяхъ имѣлись большею
частью въ виду только такія поражающія зародышъ причины, которыя
обусловили душевныя разстройства у предковъ. Если мы оставимъ въ
сторонѣ единичные случаи психическаго заболѣванія при туберкулезѣ,
отравленіи свинцомъ и т. п., то съ этой точки зрѣнія заслуживаютъ
серьезнаго вниманія только алкоголь и сифилисъ. Итакъ, только въ
тѣхъ случаяхъ, гдѣ заболѣваніе предковъ обусловленно этими ядами,
и, само собой разумѣ ется, только у непосредственно примыкающихъ
поколѣній, мозкно усомниться въ томъ, имѣетъ ли мѣсто наслѣдственность или пораженіе зародыша. Во всѣ хъ остальныхъ случаяхъ, по­
скольку вообще существуетъ связь между обѣими формами болѣзни,
правильнѣе будетъ признать наслѣдственную передачу.
Яснѣе всего выступаетъ эта связь при существованіи душевнаго
разстройства у родителей и дѣтей. Такъ какъ опытъ учитъ, что свой­
ства могутъ быть унаслѣдованы черезъ промежуточные члены, у ко­
торыхъ они совершенно не обнаруживаются, то мы должны обратить
вниманіе не только на родителей, но и на отдаленныхъ предковъ.
Точнѣе говоря, каждый индивидуумъ является продуктомъ безконечнаго
ряда предшествующихъ поколѣній, вліяніе которыхъ ослабѣваетъ съ
увеличеніемъ разстоянія между членами, но иногда вновь обнаруживается
съ большей или меньшей силой. Подобная «атавистическая» наслѣдственность со стороны отдаленныхъ предковъ проявляется особенно
въ тѣхъ случаяхъ, когда браки заключаются между потомками однихъ
и тѣхъ же прародителей.
Фактъ скрытой наслѣдственности, закономѣрное появленіе которой
было доказано М e n d е l 'емъ изслѣдованіями надъ растеніями, заставляетъ насъ принять во вниманіе и боковые члены ряда поколѣній. Въ
этомъ отношеніи патологическое предрасположеніе семейства, скрытое у
непосредственныхъ предковъ заболѣвшаго, проявляетъ свое дѣйствіе
у послѣдняго. Такое «коллатеральное», обнаруживающееся въ боковыхъ
линіяхъ патологическое предрасположеніе рѣзче всего выступаеть при
заболѣваніяхъ сестеръ и братьевъ больного, несмотря на то, что у не­
посредственныхъ предковъ, въ особенности у родителей, душевнаго раз­
стройства не наблюдалось. Въ извѣстной степени помогутъ намъ уста­
новить вліяніе наслѣдственности также заболѣванія братьевъ и сестеръ
родителей, дѣда и бабки и ихъ потомковъ. Спеціальнаго изслѣдованія
требуеть вопросъ о томъ, насколько значеніе подобнаго совпаденія ослабѣваетъ съ отдаленіемъ отъ заболѣвшаго и от ь его непосредственныхъ
предковъ.
Изслѣдованіе вопроса о наслѣдственности, если оно пытается со­
гласоваться съ дѣйствительными фактами, должно быть расширено еще
и въ другомъ направленіи. Съ одной стороны ясно, что при душевныхъ
разстройствахъ, вызываемыхъ грубыми внѣшними поврежденіями, инфекціей, отравленіями, травмами головы, наслѣдственность въ крайнемъ
случаѣ постольку можетъ играть роль, поскольку она облегчаешь дѣйствіе
указанныхъ причинъ. Съ другой стороны психопатическое предрасположеніе семейства получаешь свое выраженіе не только въ формѣ душевнаго
разстройства, но и въ другихъ явленіяхъ. Сюда прежде всего относятся
различныя отклоненія отъ душевнаго здоровья, граничащія съ рѣзко
выраженными формами помѣшательства: нервность, тревожныя состоянія,
навязчивыя представленія, конституціонныя разстройства, легкія истерическія разстройства и извѣстныя формы слабоумія, тики, затѣ мъ не­
нормальные характеры, странность въ образѣ жизни, преступныя
наклонности, невоздержанность, пьянство, стремленіе къ приключеніямъ,
лживость и самоубійство по внутреннимъ мотивамъ. Наконецъ, приписываюшь извѣстное значеніе мозговымъ и нервнымъ заболѣваніямъ въ
узкомъ смыслѣ, опухолямъ, апоплексіямъ, болѣзни спинного мозга, какъ
признаку болѣзненнаго предрасположенія нервной ткани.
При тщательномъ изслѣдованіи съ этой точки зрѣпія большого коли­
чества душевно - больныхъ, объ анамнезѣ которыхъ мы располагаемъ
болѣе точными свѣдѣніями, выясняется, что въ 70 - 8 0 % этихъ слу­
чаевъ у близкихъ родственниковъ наблюдается одно или нѣ ­
сколько описанныхъ разстройствъ. Конечно, эти цифры могутъ отличаться
другъ отъ друга, не только вслѣдствіе неодинаковой точности данныхъ,
но и въ зависимости отъ широкаго или узкаго пониманія этихъ раз­
стройствъ, и, наконецъ, отъ состава обработаннаго клиническаго матеріала. Для оцѣнки этихъ статистическихъ данныхъ слѣдуетъ отмѣтить,
что совпадете психопатическихъ чертъ у членовъ одной и той же семьи
еще не доказываешь наслѣдственной связи между этими разстройствами.
Подобная связь становится въ извѣстной степени вѣроятной только тогда,
когда удастся доказать, что у родственниковъ душевно-здоровыхъ людей
указанныя явленія или совсѣмъ отсутствуютъ, или обнаруживаются въ
незначительной степени. У д овлетворительныл изслѣдованія въ этомъ направленiи 1) были сдѣланы лишь въ послѣднее время D ie m 'о мъ ; кромѣ
того, K a l m u s произвелъ изслѣдованія психопатической наслѣдственности у душевно-здоровыхъ и больныхъ. Послѣ того какъ J e n n y
К о l l е г изъ сравненія 370 здоровыхъ и душевно-больныхъ пришелъ къ
заключенію, что у первыхъ въ 59% , у вторыхъ въ 76,8 случаевъ существуютъ психопатическія уклоненія у ближайшихъ родственниковъ,
D i e m распространилъ изслѣдованія на 1193 здоровыхъ и сравнилъ
ихъ, исходя изъ т ѣхъ же соображеній, съ полученными результатами
относительно большого числа душевно-больныхъ. Въ основѣ предлагаемаго обзора лежатъ наблюденія, сдѣланныя надъ 1850 больными,
поступившими въ Burghӧlzli ; при этомъ были приняты во вниманіе
только «ближайшiя» разстройства, а не всѣ отклоненія, наблюдаемыя
въ семьѣ.
П си хо п а ти ч е скія р а з с тр о й с тв а
у
родственниковъ
здоровы хъ
( 1 1 93)
и душ евно-боль­
ны хъ (1 8 5 0 ):
У всѣхъ родственниковъ.
У родителей.
Косвенно. Коллатерально.
Здоро­
Здоро­
ЗдороБ оль- Здоро­ Боль­
вые. Больные. вые, Больные. вые. ные. вые.
ные.
Душевн. болѣзни..
9,3
2,2 18,1(8,2)
4,0 10,9
1,0
7,1 38,3(5,4)
Нервныя болѣзни.
5,7
0,8
8,2
2,0 (0,2)
0,2
1,0( 0 , 2)
1,3
1,2
17,7
0,9
Пьянство ...............
16,0(0,9)
4,9
1,8
1,3
11,5 13,3(1,2)
16,1
0,2
4,1(0,3)
0.5
Аиоплексія............
5,9
3,2(0,5)
9,7
0,7
Ненормальн. хар.
1,5
10,4
14,9(1,4)
5,9
12 ,8( 2 , 2)
3,7
0,7
1,0
0,2
Самоубійства........
1,1
0,4
0,5(1,5)
0,6
0 ,1
1,0( 1,2 )
0,3
Сумма. .
66,9
78,2(1,2)
33,0
50,3(1,5)
29,0
15,2
5,0
12,7
Изъ этого обзора, передающаго всюду процентное отношеніе къ
общему числу изслѣдуемыхъ, прежде всего вытекаетъ, что въ дѣйствительности и у родственниковъ душевно-здоровыхъ встрѣчается зна­
чительное число психическихъ отклоненій. И разница въ отношеніи къ
душевно-больнымъ, 70 противъ 7 8 % , столь незначительна, что роль
наслѣдственности становится подъ сомнѣніемъ. Отношеніе патологическаго предрасположенія между здоровыми и больными, какъ показывають цифры, заключенныя въ скобки, выразится какъ 1 : 1,2. Однако
при болѣе детальномъ разсмотрѣнiи результатовъ оказывается, что это
отношѳніе повышается до 1 : 1 ,5, если только принять во вниманіе
непосредственную наслѣдственность со стороны родителей. Изъ этого
мы можемъ заключить , что здѣсь дѣйствительно существуетъ причин­
ная связь. То же можно сказать и относительно коллатеральной наслѣдственности, въ то время какъ за косвенной наслѣдственностью,
идущей отъ дѣда и бабки, а также отъ сестеръ и братьевъ родителей,
на основанiи цифръ, еобранныхъ D ie m ’омъ , нельзя признать никакого
болѣзнетворнаго значенія. И наблюденiя n o l l e r'а учатъ, что наслѣ дственность со стороны родителей обнаруживается у здоровыхъ
въ 28% , у больныхъ въ 57,3. Отношеніе здоровыхъ въ больнымъ
1) K о l l e г, Ar ch. f. Psychiatrie, XXVII, 268; W ag n e r, Wiener klin. Wochenschr. 1902, 1135; D ie m , Arch. f. Rassen -u nd Gesellschaftsbiol. 1905, 215.
равняется, такимъ образомъ, 1 : 2, если же сообразоваться съ общимъ
числомъ родственниковъ, то отношеніе это выразится въ 1 : 1,3.
Дальнѣйшія указанія о наслѣдственныхъ отношеніяхъ мы пріобрѣтаемъ путемъ изученія отдѣльныхъ уклоненій, встрѣчающихся у род­
ственниковъ. Прежде всего, мы находимъ, что душевныя болѣзни сами
по себѣ являются отягощающимъ условіемъ, въ особенности, когда
онѣ существовали у родителей. У больныхъ это наблюдается въ 8 разъ
чаще, чѣмъ у здоровыхъ. Заболѣванія сестеръ и братьевъ у психически
больныхъ наблюдаются также въ 9 разъ чаще, чѣмъ у здоровыхъ ;
душевныя же разстройства другихъ членовъ семьи, повидимому, имѣютъ
гораздо меньшее значеніе. Нервныя болѣзни и апоплексія не имѣютъ
отягощающаго значенія, наоборотъ, самоубійства и ненормальные ха­
рактеры, въ особенности, если они имѣютъ мѣсто у родителей, а также
у братьевъ и сестеръ, весьма симптоматичны. Наконецъ, слѣдуетъ обра­
тить вниманіе на алкоголизмъ родителей. Господствующая роль роди­
телей вытекаетъ изъ статистическихъ данныхъ D i e m'a, касающихся
всѣхъ вообще отягощающихъ моментовъ. Изъ послѣднихъ падаютъ на
родителей у здоровыхъ 22, 8, у больныхъ - 4 4,0 , кромѣ того, 18,8 у
здоровыхъ и 30,4 у больныхъ на сестеръ и братьевъ.
При этихъ условіяхъ неудивительно, что наслѣдственность сильнѣе всего проявляется тамъ, гдѣ оба родителя (концентрированная наслѣдственность) и къ тому же во время зачатія были душевно-больными;
однако, существующее уже раньше патологическое предрасположеніе
можетъ быть унаслѣдовано ребенкомъ, зачатымъ еще до наступленія
душевнаго разстройства у родителей. Вліяніѳ отца при наслѣдственности
дѣйствуетъ въ общемъ сильнѣе, чѣмъ матери. Оно передается
больше сыновьямъ, въ то время какъ мать болѣе вліяетъ на дочерей.
При этомъ женскій полъ всюду воспріимчивѣе къ унаслѣдованію пато­
логическихъ предрасположеній, чѣмъ мужской. Первыя отъ брака дѣти,
согласно указаніямъ О р ш а н с к а г о , подвергаются большей опас­
ности со стороны болѣзненнаго состоянія родителей, чѣмъ послѣдующія,
такъ какъ въ цвѣтѣ молодыхъ лѣтъ индивидуумъ сильнѣе вліяетъ на
зародышъ, чѣмъ въ дальнѣйшей своей жизни. Нельзя, однако, умолчать
о томъ, что въ отношеніи всѣхъ этихъ законовъ взгляды изслѣдователей
еще значительно расходятся.
Особое положеніе относительно наслѣдственности занимаютъ не­
законнорожденные. Извѣстно, что смертность среди нихъ въ первый годъ
жизни въ 2 раза больше, чѣмъ среди законнорожденныхъ и, несмотря на
это, они въ большомъ количествѣ наполняютъ тюрьмы, рабочіе дома,
ряды проститутокъ и внѣорачныхъ роженицъ. B o l t e нашелъ, что среди
нихъ сильно распространены эндогенные психозы и неврозы. Причины
этого крайне сложны. Мы должны предположить, что родители незаконнорожденныхъ дѣтей, въ особенности матери, если оставить въ
сторонѣ нѣкоторыя сельскія мѣстности, отчасти уже являются инди­
видуумами съ недоброкачественной конституціей; особенно это имѣетъ
мѣсто тамъ, гдѣ дѣти и впослѣдствіи не узакониваются бракомъ. Кромѣ
того при зачатіи внѣбрачныхъ дѣтей весьма часто играет ь роль алкоголь,
о вредномъ вліяніи котораго на потомство уже упоминалось выше.
Наконецъ, незаконнорожденные обыкновенно уже съ раннихъ лѣтъ ли­
шены защиты семьи и потому подвержены миогимъ опасностямъ и
соблазнамъ, что до нѣкоторой степени можетъ объяснить неблагопріятное
положеніе ихъ въ жизни.
Отдѣльныя формы психическаго разстройства подвергаются вліянію
наслѣдственнаго предрасположенія въ весьма различной степени. Сильнѣе всего обнаруживается его дѣйствіе при разстройствахъ, обусловленныхъ внутренними причинами. Сюда относятся маніакально-депресеивное помѣшательство, эпилептическія и истерическія душевныя раз­
стройства, далѣе нервность, навязчивое помѣшательство, половыя извращепія, различнаго рода патологическая личности и, наконецъ, первичное
помѣшательство. Сравнительно мало подвергаются вліянію наслѣдственности инфекціонные психозы, обусловленные внѣшними поврежденіями, а также прогрессивный параличъ и родственныя съ нимъ
заболѣ ванія коры мозга, какъ артеріосклерозъ и старческое слабоуміе ;
въ то время какъ Dementia ргаесох и хроническія отравленія занимаютъ среднее мѣсто. Отсюда слѣдуетъ, что лица, отягощенныя наслѣдственнымъ предположеніемъ, въ общемъ обнаруживаютъ наклонность
къ конституціональнымъ длительнымъ заболѣваніямъ или же къ формамъ болѣзни съ часто повторяющимися приступами. Нерѣдко разстройство, если судить о немъ на основаніи его симптомовъ, кажется сравни­
тельно незначительнымъ , такъ какъ здѣсь мы скорѣе имѣемъ дѣло съ
своеобразно развитой и выбитой изъ колеи личность ю, чѣмъ съ болѣзненнымъ процессомъ съ ограниченнымъ теченi емъ. При нѣкоторыхъ
психическихъ заболѣваніяхъ наслѣдственное вырожденіе обусловливаетъ
быструю смѣняемость явленій, рѣзкое выступленіе психогенныхъ чертъ,
несоразмѣрное развитiе различныхъ признаковъ болѣзни. Появленіе
яркихъ болѣзненныхъ чертъ, потеря чувства стыда и брезгливости при
сохраненiи разсудительности, импульсивность и странность въ поведеніи
и поступкахъ, склонность къ мести и грубость также, съ большимъ или
меньшимъ правомъ, разсматриваются, какъ признаки наслѣдственнаго
вырожденія.
Только при самыхъ тяжелыхъ формахъ психопатической наслѣдственности болѣзненныя состоянія обнаруживаются въ ранней моло­
дости ; обыкновенно, передается п р е д р а с п о л о ж е н і е къ заболѣванію, пониженная сопротивляемость психики, которая влечетъ за собой
дѣ йствительное помѣшательство только въ томъ случаѣ, когда неблагопріятныя вліянія на почвѣ наслѣдственнаго предрасположенія начинаютъ
развивать свое губительное дѣйствіе. Этимъ объясняется, почему ду­
шевное разстройство у наслѣдственно отягощецныхъ начинается преиму­
щественно въ томъ періодѣ жизни, когда психическое равновѣсіе подъ
вліяніемъ внутреннихъ или внѣшнихъ причинъ подвержено болѣе сильнымъ колебаніямъ, а именно въ періодъ развитiя и увяданія организма.
Если, въ противоположность этимъ наблюденіямъ, мы видимъ, что у
«здоровыхъ», наслѣдственно не отягощенныхъ людей, душевное раз­
стройство въ общемъ возникаешь лишь благодаря крайне вреднымъ
факторамъ и заканчивается или выздоровленіемъ, или же тяжелымъ
слабоуміемъ, то едва ли нужно доказывать, что между этими предѣльными случаями существуютъ всевозможныя переходныя ступени. Это
явствуешь изъ той весьма различной силы, съ какой наслѣдственное
предрасположеніе вліяетъ на возникновеніе отдѣльныхъ клиническихъ
формъ душевнаго разстройства. Само собой разумѣется, что отношенія
между наслѣдственностью и опредѣленными формами психическаго раз­
стройства, вначалѣ носятъ только статистическій характеръ, и что въ
каждомъ данномъ случаѣ наслѣдственное предрасположеніе можетъ быть
замѣнено совокупностью другихъ неблагопріятныхъ условій, и что, наоборотъ, въ высокой степени отягощенный наслѣдственно человѣкъ
можетъ заболѣть экзогеннымъ, неперіодическимъ, излѣчимымъ душев­
нымъ разстройствомъ.
Въ отдѣльныхъ случаяхъ клиническая форма и теченіе душевнаго
разстройства, повторяютъ съ поразительной точностью картину болѣзни
предковъ, отъ которыхъ передается наслѣдственность (о д н о р о д н а я
наслѣдственность). Цѣлый рядъ поколѣній можетъ одно за другимъ
кончать самоубійствомъ, или одна и та же болѣзнь при равныхъ условіяхъ и въ одинаковомъ возрастѣ можетъ развиться у предковъ и по­
томства. Весьма часто приходится наблюдать, что братья и сестры,
особенно близнецы 1), подвергаются одинаковымъ или подобнымъ заболѣваніямъ, иногда съ изумительнымъ сходствомъ въ деталяхъ, то не­
зависимо другъ отъ друга, то взаимно вліяя другъ на друга. Въ большинствѣ случаевъ здѣсь имѣетъ мѣсто маньякально-депрессивный пси­
хозъ или Dementia рr аесох. Кромѣ того, на основаніи тщательныхъ
изслѣдованій S і о l і, аффективныя формы помѣшательства, съ одной
стороны и Paranoja - c ъ другой, при наслѣдственности въ извѣстной
степени исключают ь другъ друга 2). Подобно этому и V o r s t e r на­
шелъ, что Dementia ргаесох и маньякально-депрессивное помѣшательство обнаруживаюс ь большую склонность передаваться наслѣдственно,
вполнѣ сохраняя свою основную форму, видоизмѣняя только клиническіе симптомы ; онъ разсматриваетъ эту связь условій наслѣдственности,
котора.я объединяетъ то одну, то другую группу иногда съ самыми
разнообразными картинами болѣзни, какъ доказательство ихъ внутрен­
ней клинической зависимости.
Изс лѣдованіе 2,000 случаевъ съ наслѣдственнымъ предрасположеніемъ дало возможность P i l с z’y ближе изучить эти отношенія. Онъ
нашелъ, что наслѣдственное отягощеніе, обусловленное алкоголизмомъ,
чаще всего обнаруживается при алкоголизмѣ , эпилепсіи и I mbecilitas ;
обусловленное же самоубійствомъ или «аффективнымъ душевнымъ раз­
стройствомъ» проявляется въ тѣхъ формахъ, которыя мы объединяемъ
подъ именемъ маньякально-депрессивныхъ психозовъ. У предковъ эпилептиковъ особенно часто наблюдается эпилепсія, а также мигрени,
встрѣчающiяся и при другихъ періодическихъ формахъ. При прогрес­
сивномъ параличѣ, артеріосклерозѣ, старческомъ слабоуміи, а также
при «меланхолiи», мы часто находимъ въ анамнезѣ апоплектиковъ ; при
Dementia ргаесох и нравственномъ слабоуміи - патологическіе харак­
теры; психопатiю - при Dementia ргаесох и Paranoja. Старческое слабоуміе предшествуетъ обыкновенно прогрессивному параличу или артеріосклерозу, простое слабоуміе - D ementia ргаесох. Крайне любопытно,
что Tabes и прогрессивный параличъ часто встрѣчаются у предковъ
1) H e r f e l d t , Allgem. Zeitschr. für Psychiatrie, LVII, 25; С у х а н о в ъ ,
Annales medico-psychol., 1900, II, 214.
2) S i o l i , Arch. f. Psych., XVI, 113, 599; V o r s t e r, Monatschr. f. Psychia­
trie. IX, 161; T r e n e l, Annalesmedico-psych., 1900, I, 96; P i l cz, Obersteiner-Festschrift. 1907.
не только паралитиковъ, но и при Dementia ргаесох. Наконецъ, слѣдуетъ упомянуть, что отдѣльныя формы адкогольныхъ психозовъ имѣютъ
тенденцію повторяться въ одинаковомъ видѣ у потомковъ.
На основаніи этихъ наблюденій можно заключить, что въ общемъ
преобладает ь однородная наслѣдственностъ. Особенно ярко это выступаетъ при маньякально-депрессивномъ психозѣ , при эпилепсіи и алко­
голизмѣ , въ меньшей степени при артеріосклерозѣ. Менѣе ясны эти
условія при прогрессивномъ параличѣ, который, повидимому, подготов­
ляется не только такимъ же заболѣваніемъ, но также и артеріосклерозомъ и старческимъ слабоуміемъ предковъ. Послѣ того какъ уже уста­
новлено, что причиной прогрессивнаго паралича является сифилисъ,
здѣ сь можетъ итти рѣчь только объ унаслѣдованіи болѣе побочныхъ
несовершенствъ (сосудистая система?). Еще загадочнѣе данныя относительно Dementia ргаесох. Поскольку при ненормадьныхъ характерахъ, психопатiи и простомъ слабоуміи имѣются въ виду условія наслѣдственности, постольку остается возможнымъ, что здѣсь отчасти
могла бы итти рѣчь о менѣ е выраженныхъ заболѣваніяхъ однороднаго
характера. Далѣе можно было бы предположить, что эта болѣзнь раз­
вивается на дочвѣ общей психопатической конституціи, независимо отъ
особеннаго характера болѣзненнаго измѣненія. Если, наконецъ, и Tabes
и прогрессивный параличъ предшествуютъ Dementia ргаесох, то здѣсь,
конечно, имѣютъ мѣсто не наслѣдственныя условія, а в ъ крайнемъ случаѣ
пораженія зародыша, велѣдствіе сифилиса предковъ, подобно тому,
какъ пото мки сифилитическихъ родителей страдаютъ врожденнымъ слабоуміемъ и эпилепсiей. Равнымъ образомъ можно объяснить роль алко­
голя при возникновенiи эпилепсіи и врожденнаго слабоумія ; кромѣ того,
при наклонности къ пьянству у дѣтей алкоголиковъ необходимо имѣть
въ виду наряду съ унаслѣдованіемъ индивидуальныхъ качествъ еще
и неблаг опрiятныя вліянія домашняго воспитанія.
Общее представленіе о дѣйствiи нас лѣдственности въ области
душевныхъ разстройствъ, которое мы можемъ составить на основаніи
имѣющихся, конечно недостаточныхъ, наблюденій, состоит ь въ слѣдующемъ. Въ значительномъ числѣ случаевъ мы имѣемъ дѣло съ дѣйствительнымъ унаслѣдованіемъ болѣзненныхъ свойствъ, которыя пере­
даются или въ формѣ врожденнаго уклоненія, или же въ вйдѣ скрытаго
предрасположенія, и обнаруживаются подъ вліяніемъ внѣшнихъ моментовъ или въ переходное время жизни. Всюду унаслѣдованная
болѣзнь обладаетъ по существу тѣми же чертами, какими характеризо­
валась болѣзнь предковъ. При этомъ, конечно, существуютъ небольшія
отклоненія въ интенсивности явленій, что наблюдается и при унаслѣдованіи другихъ свойствъ. Въ противоположность этому существуетъ
передача болѣ зненныхъ предрасположеній и состояній, при которой
имѣетъ. мѣсто не повтореніе страданій родителей, а совершенно другія
аномаліи, принимающiя самыя разнообразныя формы. Въ этихъ случаяхъ
такъ называемой "измѣнчивой», или «полиморфной» наслѣдственности,
мы, по всей вѣроятности, имѣ емъ дѣло съ различными по существу
явленіями, которыя въ большинствѣ случаевъ слѣдуетъ считать об­
щими пораженіями зародыша, вслѣ дствіи отравленій, болѣзней и т. п.,
или неблаг опріятныхъ условій развитія. Кромѣ того, при извѣстныхъ
обстоятельствахъ какое-дибо д ѣйствительно унаслѣдованное физическоея
или психическое качество может= служить почвой, на которой в ъ
зависимости отъ условій жизни развивается впослѣдствіи то или иное
заболѣваніе.
П о р о к и р а з в и т i я . Среди причинъ, оказывающихъ пеблагопріятное вліяніе на развитіе будущаго поколѣнія, въ первую очередь слѣдуетъ отмѣтить пораженія зародыша. Особенное значеніе
для потомства имѣютъ болѣзни родителей, вызывающія глубокія измѣненія въ общемъ состояніи организма и такимъ путемъ посредственно,
а иногда и непосредственно, вредно вліяющiя на процессъ роста въ.
зародышевыхъ клѣткахъ. Оставляя въ сторонѣ дѣйствительныя урод­
ства и задержки въ развитіи, слѣдуетъ особенно остановиться на тѣхъ.
измѣненіяхъ въ веществѣ зародыша, которыя ведутъ къ развитію нежизнеспособныхъ, недоброкачественныхъ и вырождающихся плодовъ.
Прежде всего надо назвать алкоголизмъ и сифилисъ, разрушительное
вліяніе которыхъ на жизнеспособность и здоровье дѣтей въ достаточной
степени извѣстно. Опьянѣніе при зачатіи имѣетъ послѣдствіемъ эпилепсію у потомства. Подобное, хотя и болѣе слабое дѣйствіе приписывается
туберкулезу, дiабету, морфинизму и многимъ другимъ формамъ кахексіи.
Недостаточное питаніе, слишкомъ старый, молодой или различный воз­
растъ родителей, частые роды, сильное душевное волненіе во время
зачатiя, вѣроятно, также имѣютъ значеніе для психическаго предрасположенія ребенка.
Въ дальнѣйшемъ развитiи могутъ неблагопріятно вліять душев­
ныя потрясенія матери и тѣлесныя поврежденія. Кромѣ того, плодъ
можетъ, повидимому, заболѣтъ самостоятельно, независимо отъ матери.
Изслѣдованія причинъ идiотизма показали, что здѣсь только в ъ
небольшомъ числѣ случаевъ имѣютъ мѣсто неправильности въ развитіи,
большею же частью наблюдаются болѣе или менѣе обширныя заболѣванія
эмбріональной мозговой коры. Поскольку вообще можно судить объ
этомъ вопросѣ, слѣдуетъ предположить отравленіе въ продуктахъ обмѣна веществъ или инфекцю . Нѣкоторыя изъ этихъ заболѣваній не
ос тавляютъ послѣ себя какихъ бы то ни было грубыхъ измѣненій;
при другихъ же мы встрѣчаемъ гидроцефалію, поренцефалію, микрогирiю, микроцефалію и подобныя имъ разрушенія, указывающія на.
тяжелыя пораженія мозга.
Первый періодъ развитiя завершается родами, которые также
связаны съ опасностями для душевнаго здоровья ребенка. Развиваю­
щаяся при тяжелыхъ и медленныхъ родахъ асфиксія можетъ вызвать,
тяжелыя поврежденія мозговой ткани, которыя ведутъ къ идіотизму.
Затѣмъ, вслѣдствіе сильнаго сдвиженія костей головы при несоотвѣтствіи
между шириной таза и объемомъ черепа, а также при наяладыванiи
щипцовъ, могутъ произойти въ мозгу ребенка разрушенія и кровоизліянiя, естественно влекущія за собой большія или меньшія душевныя
разстройства.
В ы р о ж д е н і е . Подъ именемъ вырожденія мы разумѣемъ выступленіе унаслѣдованныхъ качествъ, затрудняющихъ, или дѣлающихъ
невозможнымъ достиженіе общихъ жизненныхъ задачъ. Отъ обыкновенной болѣзни или инвалидности оно по существу отличается тѣмъ, что
вліяпіе его не ограничивается отдѣльнымъ индивидуумомъ, а, распро­
страняясь на послѣ дующія поколѣнія, можетъ вызвать ухудшеніе всего
рода. Легче всего это становится понятнымъ при тѣ хъ формахъ вырожденія, которыя уже возникаютъ благодаря кровосмѣшенію и, такимъ
образомъ, передаются отъ родителей; мы это называемъ н а с л ѣ дс т в е н н ы мъ вырожденіемъ. Наслѣдственное вырожденіе можетъ возникнуть прежде всего вслѣ дствіи размноженія болѣзненныхъ предрасположеній предковъ, которыя благодаря случайнымъ обстоятельствамъ,
напримѣръ, совпаденiю одинаюовыхъ качествъ у обоихъ родителей,
значительно усиливаются у потомства и такимъ образомъ ведутъ къ
гибели поколѣнія. Эти наблюденія побудили M o rel'я 1 ) установить
слѣ дующiй законъ прогрессирующаго наслѣдственнаго вырожденія :
1-е поколѣніе : нервный темпераментъ, нравственная несостоятельность,
излишества. 2-е поколѣнiе : наклонность къ инсультамъ и тяжелымъ
неврозамъ, алкоголизмъ. 3-е поколѣнiе : психическія разстройства, самоубійство, умственная несостоятельность. 4-е поколѣніе : формы врожденнаго слабоумія, уродства, задержки развитiя. Такого рода культивированіе привело бы само по себѣ къ гибели вырождающагося поколѣнія.
Не можетъ быть и рѣчи о такой простой закономѣрности при этихъ
ярезвычайно сложныхъ отношеніяхъ, извѣстныхъ намъ только въ самыхъ
г рубыхъ чертахъ. Прежде всего слѣдуетъ принять во вниманіе, что
наряду съ вредными вліяніями дѣйствуютъ еще противоположные фак­
торы, которые ос лабляютъ разстройства и способствуютъ здоровому
развитiю. Если бы этого не было, то родъ человѣческій давно погибъ бы.
Въ дѣйствительности же лишь очень неблагопріятныя условія ведутъ
къ подобному прогрессирующему вырожденію; въ безчисленномъ мно­
жествѣ вырождающихся семействъ мы наблюдаемъ исчезаніе у потом­
ства слѣдовъ патолог ическаго предрасположенія, благодаря смѣшенію
съ здоровой кровью. При всемъ то мъ, частое появленіе врожденной пси­
хической слабости, иногда рядомъ съ выдающимися способностями у
другихъ членовъ семьи, свидѣтельствуетъ о тяжелой степени наслѣдственнаго отягощенія. Примѣромъ семейнаго вырожденія могутъ слу­
жить романы Золя о R ougon-Macquarts, написанные подъ вліяніемъ
ученія M o r e l'я .
Спорнымъ еще является вопросъ о томъ не ведетъ ли, какъ не­
однократно утверждалось, к р о в н о е р о д с т в о р о д и т е л е й 2) само
по себѣ, безъ патологическаго предрасположенiя, къ вырожденію дѣтей.
У животныхъ случка скота одной и той же породы не только возможна,
но для пріобрѣтенія опредѣленныхъ, ясно выраженныхъ, качествъ даже
необходима. Однако, при это мъ наступаетъ постепенное пониженіе плодо­
витости и общей жизнеспособности. Въ обоихъ направленіяхъ смѣшив аніе съ чужой кровью дѣ йствуетъ улучшающимъ образомъ, неблагопріятно отражаясь въ то же время на развитіи особенныхъ, характерныхъ
свойствъ. Наблюденiя у человѣка ограничиваются унаслѣдованіемъ патологическихъ предрасположеній. M a y e t изслѣдовалъ большое количе­
ство браковъ между кровными родственниками и нашелъ, что отъ нихъ
рождаются идiотичныя и имбецильныя дѣти, даже при отсутствіи болѣзненныхъ предрасположеній. Если послѣднее имѣ етъ мѣсто , то происхо1) M o r e l , Traite des degenerescences physiques, morales et intellectuelles de
l’espece humaine. 1857; F e r e , la famille neuropathique. 1894.
2 ) P e i p e rs, Allgem. Zeitschr. f. Psychiatrie, LVIII, 793, 1901; P e e r ,
Jahrb. d. Kinderheilk. LXVI.
дитъ накопленіе болѣзненныхъ случаевъ, такъ какъ однородныя предрасположенiя особенно усиливаются. Вредное вліяніе браковъ между
родственниками особенно ясно выступаетъ при врожденной глухонѣмотѣ
и R etinitis pigmentosa. Мы должны поэтому признать, что и въ психопатическихъ семьяхъ совершается подобная концентрація болѣзненныхъ
предрасположешй, если только браки совершаются между кровными
родственниками. За это говорятъ многія еврейскія семьи, нѣкоторые
дворянскіе роды и княжескія фамиліи 1). Напротивъ, гдѣ родители
совершенно здоровы, тамъ кровное родство врядъ ли скверно вліяетъ
на потомство; скорѣе слѣдуетъ предположить, что при извѣстныхъ обстоятельствахъ такимъ путемъ усиливаются цѣнныя качества и рождаются
люди съ большими способностями; конечно, кровосмѣшеніе не должно
сдѣлаться длительнымъ явленіемъ.
Крайне неблагопріятное вліяніе на потомство имѣетъ слишкомъ
большое различіе между родителями, что особенно наблюдается при
смѣшанныхъ бракахъ между отдаленными рассами. Въ такихъ случаяхъ,
какъ показалъ Д а р в и н ъ , легко развиваются атавистическія черты ;
первобытныя наслѣдственныя предрасположенія, закрѣпленныя длиннымъ рядомъ поколѣній, получаютъ перевѣсъ надъ личными, недостаточно
подкрѣпленными другъ другомъ, качествами родителей. Этимъ также
объясняется неблагопріятное, въ большинствѣ случаевъ, предрасположеніе у ублюдковъ. Возможно, что большое различіе между родителями
одной и тсй же рассы даетъ возможность сильнѣе развиваться наслѣдственнымъ вліяніямъ прежнихъ поколѣній.
Общимъ выраженiемъ наслѣдственнаго вырожденія является наряду
съ душевными заболѣваніями неравномѣрность психическаго предрасположенія, высокая односторонняя талантливость рядомъ съ поразительною
бездарностью въ другихъ областяхъ. Блестящая умственная д ѣятель­
ность соединяется съ грубостью и бездушіемъ, или съ нѣжной сентимен­
тальностью, а также съ слабостью и неудержимостью воли; выдающiяся
художественныя способности - съ умственной ограниченностью и неспо­
собностью къ правильному образу жизни; живое воображеніе - съ му­
чительной нерѣшительностью въ дѣйствіяхъ. Такимъ образомъ создаются
двойственныя, неуравновѣшенныя, загадочныя личности, развитіе и д ѣя­
тельность которыхъ, несмотря на многообѣщающія дарованія, подвер­
гаются неоднократнымъ нарушеніямъ, вслѣдствіе ихъ непостижимыхъ.
недостатковъ. Отъ нихъ постепенные переходы ведутъ къ геніальнымъ
натурамъ, у которыхъ счастливое совпаденiе задатковъ родителей, хотя
и значительно усиливаетъ извѣстныя способности, но не оставляетъ
при этомъ слишкомъ ощутительныхъ пробѣловъ. Тамъ, гдѣ существуетъ
атавистическая наслѣдственность, общая картина представляется иной.
Подобно тому какъ у ублюдковъ, здѣсь сильнѣе выступаютъ тѣ каче­
ства, которыя были рѣзко выражены у давноминувшихъ поколѣній,
хитрость, безпощадный эгоизмъ, импульсивность поступковъ.
Физическими признаками наслѣдственнаго вырожденiя обыкновенно
считаютъ нѣкоторыя аномаліи, встрѣчающіяся довольно часто у наслѣдственно отягощенныхъ лицъ. Сюда относится неправильное раз1) B r a o h e t , Pathologie mentale des rois de France, Louis XI et ses
ascendants. 1903.
витіѳ скелета, черепа, зубовъ, челюстей, нёба, ушей 1), глазъ, половыхъ
органовъ , ассиметрія, альбинизмъ, пятна на iris, родимыя пятна, нѣкоторыя измѣненія кожи, отсутствіе, чрезмѣрное обиліе или своеобразное
распредѣленіе волосъ, далѣе цѣлый рядъ нервныхъ разстройствъ, дрожанiе, подергиваніе мышцъ, заиканіе, спотыканіе, косноязычіе, Nystag­
mus и пр. Признаки вырожденія и пороки развитiя весьма разнообразны.
Чтобы дать о нихъ хотя бы общее представленіе, мы въ фиг. IХ - Х VI сопоставили
нѣсколько примѣровъ, принадлежащихъ пре­
имущественно идіотамъ. Фиг. Х -я взята нами
у психопата, фиг. XVI-я изображаетъ депрессивнаго больного, фиг. ХІІ-я принадлежитъ
маніакальному больному. Изъ многочисленныхъ неправильно развитыхъ ушей мы пред­
ставили на фиг. ІХ-й ухо съ очень широкой
и плоской раковиной, такъ называемое обезья­
нье ухо, на краю его еще виденъ бугорокъ
Д а р в и н а и очень толстая мясистая мочка.
Въ противополжность этому на фиг. Х изо­
бражено ухо съ сильно завитыми краями и
прирощенной мочкой. Фиг. ХІ-я представляетъ маленькаго идіота съ оттопыренными,
лопухообразными ушами. На рукѣ, изобра­
женной на фиг. ХІІ-й, мы видимъ уродливое
развитіе второго и третьяго пальца, съ пла­
вательной перепонкой между ними; въ то
время какъ на фиг. ХІІІ-й послѣдніе два
пальца, особенно четвертый, отстали въ своемъ развитіи отъ остальныхъ.
Рѣзко выраженное уродство обѣихъ ногъ,
сростаніе первыхъ двухъ пальцевъ и не­
правильное развитіе другихъ показываетъ
-фиг. Х ІV-я. Примѣромъ необычайно частой
и разнообразной аномаліи зубовъ служитъ
фиг. ХV-я. Въ обѣихъ челюстяхъ мы
видимъ только по два рѣзца, при чемъ
нижніе рѣзцы обезображены, верхніе
имѣютъ зазубренные края. Остальные зубы
также недостаточно развиты. Наконецъ
фиг. ХѴІ-я изображаетъ женщину, у ко­
торой во время душевнаго разстройства
выросла длинная борода.
Происхожденіе признаковъ вырождепія
еще недостаточно выяснено. Часть ихъ
разсматривается, какъ атавизмъ и сходство
съ животными; другая- к акъ задержка
развитія. Если это объясненіе вѣрно, то
отношеніе аномалій къ психическому вы­
рожденiю еще понятно. Мы можемъ себѣ,
по крайней мѣрѣ, представить, что тамъ, гдѣ выступаютъ явные
признаки неправильнаго развитiя организма, страдаетъ, по всей вѣроят-
ности, и та ткань, которую мы разсматриваемъ, какъ носительницу
психической личности. Менѣе вѣроятнымъ становится подобное заключеніе, если эти разстройства обусловливаются опредѣленными болѣзненными процессами. При этомъ имъ можетъ быть приписано извѣстное
значеніе только въ томъ
случаѣ, если они захватываютъ какой-либо отдѣлъ
нервной системы. Однако
слѣдуетъ подчеркнуть, что
тяжелое психическое вырожденіе встрѣчается также при
безукоризненномъ развитіи
организма и даже при вы­
дающихся физическихъ качествахъ.
Вторымъ богатымъ источникомъ в рожденія является
пораженіе зародыша, вслѣдствіе болѣзней и ядовъ. Среди
первыхъ главную роль играютъ сифилисъ и туберкулезъ, среди послѣднихъ - а л­
коголь. Ихъ дѣйствіе выра­
жается въ появленіи уродствъ
и жизненной слабости, а затѣмъ въ недоброкачественности (Minderwertigkeit) физической и психической конституціи, особенности которой опредѣляются до извѣстной степени характеромъ причинъ. Въ психіатрической практикѣ мы имѣемъ дѣло прежде всего съ пораженіями зародыша,
вслѣдствіе сифилиса и алко­
голя, выраженіемъ которыхъ
служитъ врожденное слабоуміе большей или меньшей
степени. Далѣе слѣдуѳтъ
принять во в ниманіе эпилепсію, затѣмъ врожденное слабоволіе и связанную съ этимъ
наклонность къ привычнымъ
преступленіямъ, бродяжни­
честву и проституціи, въ
особенности у потомковъ алкоголиковъ. Вредное вліяніе
на зародышъ не ограничи­
вается первымъ пострадавшимъ поколѣніемъ, но весь­
ма вѣроятно распростра­
няется и на дальнѣйшее потомство. Отчасти здѣсь могла бы итти рѣчь
о простомъ унаслѣдованiи отрицательныхъ качествъ, усиливающихся
путѳмъ сліянія съ однородной недоброкачественной (minderwertige) кровью;
эти свойства существовали и до болѣзненнаго измѣненія зародыша и
только содѣйствовали его появленiю. Къ этому еще присоединяются
личные н еблагопріятные моменты. Наконецъ, слѣдуетъ ожидать , что
отпрыски, происходяшiе отъ патологическихъ зародышей, въ свою очередь
являются источникомъ недоброкачественныхъ (minderwertige) зароды­
шей и этимъ способствуют ъ ухудшенію рода, что можетъ быть устранено
съ помощью противоположно дѣйствующихъ факторовъ.
Мы стоимъ здѣсь передъ
весьма важнымъ вопросомъ,
вопросомъ объ унаслѣдованіи пріобрѣтенныхъкачествъ.
Можетъ показаться сомнительнымъ, можно ли поста­
вить дѣйствіе пораженій за­
родыша,
распространяю­
щееся на нѣсколько поколѣнiй, на ряду съ факторами
наслѣдственности, хотя свое­
образный отпечатокъ, кото­
рый, напр., налагаетъ на
потомство алкоголь, и наводитъ на эту мысль. Иное дѣло, если передъ нами выступаютъ явленія
вырожденія, вызванныя общими условіями жизни. Особенныя формы,
которыя въ разныя эпохи принимаетъ борьба за существованіе, оказываютъ перемѣнное вліяніе на нашу душевную и физическую конституцію;
мы подвержены ихъ культивирующему
вліянію на подобіе стада, условія жизни
котораго мѣняются по волѣ скотовода.
Условія, при которыхъ совершается культивированіе извѣстныхъ качествъ у народовъ, зависятъ съ одной стороны отъ
силы внѣшнихъ обстоятельствъ, побуждающихъ каждаго приспособляться къ окру­
жающей обстановкѣ, съ другой - отъ общаго направленія воли массъ, которое
движется къ опредѣленнымъ, лишь мед­
ленно мѣняющимся цѣлямъ. Такимъ образомъ, непрерывно культивируются только
тѣ качества, которыя даютъ намъ возмож­
ность одержать побѣду въ жизненной борьбѣ
и соотвѣтствуютъ нашимъ стремленіямъ къ
развитію.
Не пОдлежитъ сомнѣнію, что подобное
культивированіе существовало издавна и
имѣетъ мѣсто въ настоящее время. Это
было бы необъяснимо, если бы пріобрѣтенныя каждымъ способности
въ формѣ задатковъ не передавались потомкамъ и такимъ образомъ по­
степенно укрѣплялись и усиливались. Во всякомъ случаѣ, какъ уже
указалъ S o m m e r , это можно утверждать, по крайней мѣрѣ у человѣка
и въ первую очередь, а можетъ быть и исключительно, относительно
такихъ качествъ, которыя пріобрѣтаются волей и физически фиксируются.
Мы изо дня въ день наблюдаемъ, что волевая дѣятельность посредствомъ
упражy енiя измѣняетъ мускулы, и можно; поэтому предположить, что лег­
кости психическихъ процессовъ, пріобрѣтенной навыкомъ, соотвѣтствуютъ опредѣленные «пути», проложенные въ физической сферѣ. Нашъ
мозгъ обладаетъ множествомъ готовыхъ приспособленій, подобныхъ тѣмъ,
которыя мы можемъ пріобрѣсти самостоятельно, при помощи навыка;
сюда слѣдуетъ отнести координацiю опредѣленныхъ движеній, сочетаніе
чувственныхъ ощущенiй съ двигательными представленіями. Нѣкоторыя изъ
этихъ приспособленій, а въ особенности
преобладающее значеніе лѣваго полушарія, носятъ ясные признаки, свидѣтельствующіе объ ихъ происхожденіи
отъ функціи воли.
Такимъ образомъ мы приходимъ къ
заключенію, что пе только общія ка­
чества, какъ большая или меньшая
сопротивляемость и жизненная бодрость
всего организма, но и особенныя спосооности, прiобрѣтенныя путемъ навыка, до извѣстной степени вліяютъ
на развитіѳ зародыша. Однако трудно составить себѣ представленіе объ
условіяхъ этихъ вліяній. Можно было бы, сославшись на загадочность
факторовъ наслѣдственности, вообще избѣгнуть это затрудненіе или
указать, напримѣръ, на то, что при возстановленіи утраченныхъ членовъ,
какъ показалъ W o l ff, необходимо формирующее вліяніе нервной системы. Кромѣ
того слѣдуетъ имѣть въ виду, что унаслѣдуются только признаки пріобрѣтеннаго
въ жизни. Наконецъ , клѣтки зародыша, если
онѣ образовались даже уже при имѣющемся
предрасположеніи, получаютъ для своего
дальнѣйшаго развитiя продукты отъ орга­
низма и, такимъ образомъ, тѣсно связаны
съ совершающимися въ немъ процессами.
Если мы качествамъ каждаго, а въ
особенности физическимъ слѣдамъ его
желаній и стремленій, припишемъ вліяніе
на зародышъ будущихъ поколѣній, то мы
должны различать три главныхъ направленія, въ которыхъ совершается воздѣйствіе жизненныхъ условій на душевное
здоровье нашей рассы. Прежде веего слѣдуетъ коснуться той стороны, которой обыкновенно придаютъ наибольшее значеніе, а
именно, об о с т р е н i е
борьбы за
с у щ е с т в о в а н i e . Никто не станет] отрицать того, что соdременная
жизнь по своимъ формамъ отличается отъ жизни прежнихъ временъ.
Постепенный переходъ отъ земледѣлiя къ промышленности, связан­
ная въ этимъ гибель ремесла, переворотъ въ производствѣ, вы­
званный паромъ и электричествомъ, прогрессирующее раздѣленіе труда,
невѣроятное развитіе путей сообщенія, которое тысячами нитей свя-
зываетъ каждаго съ окружающимъ міромъ, быстрый приростъ народонаселенія, ростъ большихъ городовъ и господствующая въ нихъ
борьба за существованіе повышаютъ для большой части населенія требованія для успѣшной борьбы и вмѣстѣ съ тѣмъ способств уютъ раздробленію дѣятельности и создаютъ неправильный, лишенный отдыха
образъ жизни. Въ особенности, въ подавляющей суетѣ городовъ или
промышленныхъ областей каждый въ отдѣльности вынужденъ подолгу
работать съ повышеннымъ напряженіемъ воли и къ тому же подъ
давленіемъ чувства отвѣтственности, которое воспламеняетъ его къ болѣе
интенсивной дѣятельности.
Съ одной стороны эти условія служатъ импульсомъ для дальнѣйшаго развитiя нашихъ способностей. Съ другой стороны они влекутъ за
собой переутомленіе, а то и преждевременную утрату силъ, если условія отдыха не соотвѣтствуютъ требованіямъ и производительности. Но
особенно роковой представляется мнѣ потеря в п у т р е н н е й с в о б о д ы ,
обусловленная все болѣе сгущающейся сѣтью взаимоотношеній и обязанностей. Эта потеря становится тѣмъ ощутительнѣе для каждаго,
чѣмъ шире кругъ дѣ йствій, въ который ставятъ его дѣятельность и
способности. Беззаботная безпечность первобытнаго человѣка, который
изо дня въ день живеть удовлетвореніемъ своихъ непосредственныхъ
потребностей, утрачена для насъ навсегда ; надъ всѣмъ нашимъ мышленіемъ, чувствованіемъ и поступками господствуютъ соображенія,
разсужденія, препятствія,
требованія, ограничивающія свободную
дѣятельность нашей индивидуальности на пользу общаго блага. Ясно,
что эта связанность душевныхъ движеній, обусловленная н равами и
обычаями, правилами воспитанія, обязанностями и законами, неблагопріятно вліяетъ на развитіе самостоятельныхъ, ооблдающихъ сильной
волей личностей. Чѣмъ уже кругъ, въ которомъ возможно свободное
проявленіе собственной роли, тѣмъ менѣе свободными и робкими будутъ
рѣ шенія, тѣмъ болѣе роковымъ окажется гнетъ жизненныхъ условій,
который тяготѣетъ надъ нашими поступками.
Въ связи съ этими условіями стоитъ частое появленіе тревожныхъ
состоянiй, подрывающихъ вѣру въ собственныя силы, а тѣмъ самымъ и
работоспособность, что еще болѣе усугубляется нашимъ воспитаніемъ,
сводящемся скорѣе къ дрессировкѣ особаго рода, чѣмъ къ самостоя­
тельному развитiю воли. Блестящимъ примѣромъ потери воли является
только въ послѣднія десятилѣ тія развившійся у насъ травматическій
неврозъ, при которомъ мы видимъ, какъ благодаря искусственно укрѣпившемуся чувству утраты работоспособности возникаетъ душевный
маразмъ. Всюду, гдѣ существуетъ несоотвѣтствіе между напряженіемъ
воли и выдвинутыми жизнью требованіями, могутъ разыграться подобныя
явленія. Чувство безсилія не побуждаетъ тогда нашу слабую волю къ
новому напряженію силъ, чтобы съ помощью упражненія повысить
производительность, а, наоборотъ, ведетъ къ разслабленію воли, которая
со страхомъ отступаетъ передъ назначенной задачей и вслѣдствіе
неудачъ все болѣе ограничивает ъ свою дѣятельность. Нерѣдко это разслабленіе, обусловленное тревогой, принимаетъ видъ усталости. Въ
другихъ случаяхъ хотя работа и совершается, но недостаточная увѣренностъ въ себѣ въ связи съ повышеннымъ чувствомъ отвѣтственности препятствуетъ наступленію чувства удовлетворенія, и воля исто-
щается въ безполезныхъ усиліяхъ достигнуть покоя повторной ра­
ботой. Часто тревожное состояніе обусловливает ь вторженіе воли въ
обычно самостоятельно протекающіе процессы, которые такимъ путемъ
задерживаются, или же рѣзко нарушаются.
Можно привести эти явленія, которыя мы встрѣчаемъ при болѣзненномъ сомнѣньи и мудрствованіи, при фобіяхъ, неврозѣ ожиданія
(Erwartungsneurose) и неработоспособности нервныхъ людей, въ нѣ которую связь съ вышеупомянутыми измѣненіями нашихъ общихъ условій
жизни. Насколько я могу судить, эти необычайно распространенныя у
насъ состоянія тревоги совершенно отсутствуютъ у первобытныхъ на­
родовъ, которымъ также чужды самообвиненія и бредовыя идеи грѣховности, порождаемыя чувствомъ отвѣтственности. Конечно, у насъ
всегда существовали тревожные люди, у которыхъ недостаточная самоувѣренность парализовала волю или побуждала ихъ къ безплоднымъ
усиліямъ ; однако же не случайность, что подробное знакомство съ этими
состояніями, характеръ которыхъ стоитъ въ тѣсной связи съ профессіональною жизнью, стало достояніемъ только послѣднихъ десятилѣтій. Если
бы и раньше они составляли такое же частое явленіе, какъ теперь, то
было бы непонятно, какимъ образомъ они могли быть не замѣчены старыми
психіатрами. И въ настоящее время самое подробное изслѣдованіе этого
вопроса совершается во Франціи, въ странѣ, гдѣ яснѣе всего выражено
культурное вырожденіе.
Гибельной стороной капиталистическаго способа производства и
роста большихъ городовъ является возникновеніе пролетаріата. Гнетъ,
который налагаетъ бѣдность на фабричнаго рабочаго и на жителя крупнаго центра, по многимъ причинамъ несравненно тяжелѣе, чѣмъ сельскаго
жителя, у котораго необходимыя условія для существованія, воздухъ,
свѣтъ и сонъ, никогда не нарушаются въ такой степени, и который
къ тому же менѣе подверженъ вліянію алкоголя и сифилиса. Особено
неблагопріятно во всѣхъ отношенія вліяетъ ужасная жилищная нужда
въ болыпихъ городахъ. Прозябаніе въ безпросвѣтной нищетѣ уничто­
жаешь вмѣстѣ съ надеждой желаніе и способность къ дальнѣйшему
развитiю. И въ этомъ заключаются причины, способствующiя ухудшенiю рассы.
Другой, заслуживающей вниманія, стороной нашего развитiя
является о д н о с т о р о н н е е к у л ь т и в и р о в а н i е д у ш е в н ы х ъ
к а ч е с т в ъ . Правда, физическая сила и крѣпость имѣетъ огромное значеніе въ цѣломъ рядѣ профессій, въ особенности основанныхъ на ручномъ трудѣ, а также для женщинъ физическое сложеніе играет ь су­
щественную роль. Несмотря на это, все наше воспитаніе прежде всего
сводится къ развитi ю знаній и нравственнаго чувства. Эта высокая
оцѣнка душевныхъ способностей, составляющихъ основу всякой цивилизаціи, имѣетъ свою оборотную сторону - пренебрежете тѣломъ и его
функціями. Происходит ь раздѣленіе труда, при которомъ односто­
роннее культивированіе все продолжается, въ концѣ концовъ образу­
ются касты съ узкими цѣлями и ограниченнымъ міровоззрѣніемъ, для
которыхъ ихъ д ѣятельность и стремленія становятся самоцѣлью, такъ
какъ утрачивается связь съ обществомъ, а вмѣсшЬ съ тѣмъ и правильное
мѣрило для оцѣнки своихъ функцій. Это явленіе на ряду съ облагораживаніемъ и одухотвореніемъ психической жизни создаетъ также карри-
катуры сухого кабинетнаго ученаго и буквоѣда, витающаго въ облакахъ эстета и уединяющагося отъ міра мечтателя.
Б олѣе важное значеніе, чѣмъ разсмотрѣнныя до сихъ поръ культурныя вліянія, имѣетъ вызванная ими «доместикація», отчужденіе отъ
природы. Созданныя нами условія жизни становятся все болѣе неесте­
ственными. Мы сдѣлали себя независимыми отъ временъ года, отъ
перемѣны дня и ночи; мы вынуждены отказывать себѣ, по крайней
мѣрѣ въ болыпихъ городахъ, въ пользованіи солнцемъ и свѣжимъ
воздухомъ ; мы избѣгаемъ физическаго напряженія и пользуемся нашими
членами только для передвиженія; мы принимаемъ пищу съ острыми
приправами, разгоняемъ сонъ, чтобы затѣмъ вызвать его искусственно.
Наши потребности становятся болѣ© разнообразными и многосторонними;
мы далеки отъ того, чтобы, даже въ незначительной степени, удо­
влетворить ихъ самостоятельно, и находимся въ безпомощной зависимости
отъ общества, которое насъ окружаетъ. Государственный строй обезпечивас тъ намъ широкую защиту противъ всякихъ опасностей, угрожалошихъ нашей жизни, здоровью и имуществу. Если мы въ состояніи
воспользоваться плодами трудовъ нашихъ предковъ, то передъ нами
безпрепятственно открыты всевозможныя наслажденія, которыхъ ищутъ
наши чувства. И повышеніе нашихъ притязаній къ роскоши и жизненнымъ удобствамъ встрѣчасть только препятствія со стороны имѣющ ихся
въ нашемъ распоряженіи денежныхъ средствъ.
Большая опасность этого развитiя заключается въ и з н ѣ ж е н н о с т и . Подобно тому, какъ домашнiя животныя, благодаря «доместикаціи»,
теряютъ связь съ естественными условіями жизни и такимъ путемъ
утрачиваютъ общую физическую сопротивляемость и силу, такъ и бе­
режно охраняемый, выросшій при искусственныхъ условіяхъ культурный
человѣкъ теряетъ значительную часть своихъ силъ и жизненную бод­
рость, особенно тогда, когда борьба, за существованіе становится для
него легкой. Огромное значеніе имѣютъ произведенныя въ этомъ направленiи изслѣдованія F a h l b е с k’a 1) о судьбѣ шведскаго дворянства. Го­
родская жизнь при блестящемъ общественномъ положеніи обусловила
здѣсь уже черезъ нѣсколько поколѣній уменьшеніе плодовитости,
преждевременное вымираніе дѣтей и наклонность къ безбрачію. Только
въ борьбѣ растетъ воля. Отсюда и расцвѣтъ народныхъ силъ послѣ
болыпихъ войнъ, хотя бы онѣ окончились пораженіями. Исполненіе
желаній безъ особенныхъ усилій, быстрое достиженіе цѣли не даютъ
возможности волѣ закаляться. Періоды экономическаго расцвѣта не
безопасны, поэтому, для развитія народнаго характера, и, дѣйствительно, потомки лицъ, достигшихъ благосостоянія благодаря упорному
труду, нерѣдко гибнуть отъ недостатка волевыхъ стимуловъ. При этомъ
создаются вырождающіеся типы, а именно: слабовольные бездѣльники,
поверхностные люди, живущіе наслажденіями и безсовѣстныя кутилы.
Учащенное появленiе такого рода типовъ служитъ признакомъ дряхлѣющаго народа, утратившаго, благодаря утонченпости потребностей и
роскошному образу жизни, стремленіе и способность къ цѣ лесообраз­
ному развитiю всѣхъ силъ въ борьбѣ за существованіе.
Сопутствующимъ явленiемъ культурнаго вырожденiя служитъ
о с л а б л е н і е е с т е с т в е н н ы х ъ и н с т и н к т о в ъ с о х р а н е н ия
1) F a h l b e o k , Der Adel Schwedens. 1903.
ж и з н и и р о д а. Опытъ учитъ насъ, что извѣстныя части и функціи
нашего организма атрофируются, если мы ими не пользуемся. Органъ
обонянія и корковый центръ его атрофированы у насъ, такъ какъ они
утратили значеніе для нашихъ жизненныхъ потребностей; наши зубы
гибнутъ , в слѣдствіе мягкости употребляемой нами пищи, и грудныя
железы исчезають тамъ, гдѣ не кормятъ дѣтей грудью. И и н с т и н к т ъ
с а мо с о х р а н е н і я нуждается въ постоянномъ побужденіи для того,
чтобы сохранить за собой побѣдоносную первобытность и при всякихъ
условіяхъ правильно руководить поступками. Общественная жизнь ведеть къ длительному, прогрессирующему ослабленію этого инстинкта.
Обезпечивая нашу жизнь и тѣло, она почти совсѣмъ устраняетъ насъ
отъ опасностей, которыя мы должны преодолѣть собственными силами.
Въ насъ почти отсутствуетъ необходимость напряженія всѣхъ силъ
въ непосредственной борьбѣ за жизнь, цѣнностъ которой мы каждый
разъ ощущали бы съ большей интенсивностью. Къ этому присоединяется
еще и то, что личное существованіе утратило для насъ значеніе высшаго
блага. Мы стремимся къ высшимъ цѣлямъ, выходящимъ далеко за
предѣлы индивидуальной жизни; преслѣдованіе ихъ планомѣрно
вытѣсняетъ наивную радость существованія.
На первомъ планѣ здѣсь стоятъ требованi я общественной жизни,
подчиняющiя въ значительной мѣрѣ желанія и наклонности каждаго
общимъ интерееамъ, и при извѣ стныхъ условіяхъ требующiя даже
самопожертвованія для защиты другихъ. И религіозныя міровоззрѣнія,
которыя требуютъ отъ своихъ послѣдователей самоотреченія и аске­
тизма, которыя смотрятъ на земную жизнь, какъ на жалкое преддверіе
несравненно болѣе прекрасныхъ формъ существованія, и часто приводит ъ.
къ проклятi ю мiра и самоистребленію, въ значительной степени уменьшаютъ цѣнность индивидуальной жизни. Общимъ результатомъ всѣхъ
этихъ вліяній является ослабленіе инстинкта самосохраненія, неизмѣнно
сопровождающее наше культурное развитіе. Въ то время какъ у животныхъ самоубійства совсѣмъ отсутствуютъ, а у первобытныхъ народовъ
составляютъ весьма рѣдкое исключеніе, съ ростомъ цивилизаціи они
учащаются въ угрожающихъ размѣ рахъ, особенно въ большихъ городахъ.
Воля къ жизни утратила у насъ свою первоначальную, способную все
преодолѣть силу. Въ безчисленномъ множествѣ случаевъ, согласно опыту, достаточно самыхъ незначительныхъ поводовъ, чтобы потрясти глубочайшія основы нашего существованія и вызвать добровольное самоуничтоженіе. Трудно себѣ представить болѣе тяжелую и роковую форму
вырожденія.
У животнаг о господствующимъ инстинктомъ является голодъ . Въ
точно размѣренномъ днѣ культурнаго человѣка онъ едва-ли находитъ
себѣ мѣсто; эта потребность часто удовлетворяется раньше, чѣмъ мы
ее ощущаемъ. Для насъ голодъ уже давно не служитъ естественнымъ
стимуломъ. Онъ подавляется тамъ, гдѣ этого требуютъ неотложныя
обстоятельства, такъ, напримѣръ, у учащихся по утрамъ ; у человѣка, ищущаго наслажденiй, его мѣсто занимаетъ страсть къ роскошнымъ , изысканнымъ , дорого стоющимъ блюдамъ . Планомѣрная гибель
естественнаго инстинкта обусловливаетъ зависимость отъ опредѣленнаго выбора, состава и способа приготовленія блюдъ, что можетъ по­
вести къ полному рабству, если только не вмѣшается здоровый голодъ.
Такую же, полную претензій, прихотливость въ пищѣ, культивируемую
изнѣженностью, мы встрѣчаемъ прежде всего при истеріи, при культурныхъ
формахъ которой ослабленіе естественныхъ инстинктовъ составляетъ
очень важное явленіе; и при нервности и неврозахъ ожиданія, подъ
влiяніемъ тревожныхъ мыслей этотъ инстинктъ нерѣдко ослабляется.
Очень глубокія измѣненія испытываетъ въ нашей культурной
жизни потребность во снѣ. Благодаря необходимости часто подавлять
чувство усталости, происходить ли это вслѣдствіе побужденія къ ра­
ботѣ или вслѣдствіе позднихъ удовольствій «ночной жизни», столь вредныхъ для здоровья, эта потребность теряетъ свое значеніе, какъ предостерегатель и предвѣстникъ сна. Умственное напряженіе въ продолженіи дня и вечера не прерывается и ночью и дѣлаетъ сонъ поверхностнымъ ; и недосТатокъ въ физической работѣ, блескъ и шумъ городовъ,
поздніе ужины, возбуждающiя развлеченія также вредно отражаются
на ночномъ снѣ. Этимъ объясняется, что нарушеніе сна, является наиболѣе частьшъ и важнымъ спутникомъ самыхъ разнообразныхъ психопатическихъ состояній. Естественное нас тупленіе сна послѣ усталости
нарушилось въ ужасающихъ размѣрахъ, вслѣдствіе искусственности
нашихъ жизненныхъ условій. Множество людей засыпаетъ при особенно
искусственныхъ условіяхъ, или съ помощью сомнительныхъ лѣкарствъ
и возбуждающихъ средствъ.
И и н с т и н к т ъ с о х р а н е н і я р о д а уже давно потерялъ
свою непоколебимую стойкость. Не говоря уже о томъ, что широкіе
круги народа, вслѣдствіе установленныхъ правилъ и обстоятельствъ,
обречены на безбрачіе, поздній бракъ, подъ давленіемъ борьбы за существованіе, сдѣлался обычнымъ явленіемъ. Это касается особенно
физически крѣпкихъ людей, которыхъ военная служба лишаетъ обезпеченнаго положенія въ жизни. Проституція даетъ возможность мужчинѣ,
еще до брака, безъ труда удовлетворять свой половой инстинктъ,
который, конечно, благодаря этому не получаетъ нормальнаго развитiя.
Основаніемъ для брака часто служитъ не половой подборъ, а совер­
шенно постороннія обстоятельства, въ лучшемъ случаѣ душевныя ка­
чества. Всѣ эти условія имѣютъ тенденцію понизить инстинктъ
сохраненія рода и вмѣстѣ съ тѣмъ вызываютъ опасное ухудшеніе нашей
рас сы. Они съ одной стороны способствуютъ развитію онанизма и
безсмысленныхъ половыхъ извращеній; съ другой стороны они убиваютъ
въ женщинѣ материнскій инстинктъ, такъ что средства и способы
предупрежденiя зачатiя не встрѣчаютъ болѣе естественнаго отвращенія.
Вспомнимъ еще о послѣднемъ, упомянутомъ выше, вредномъ вліяніи культуры, объ о г р а н и ч е н і и и и з в р а щ е н іи естественнаго
отбора. Одинъ изъ лучшихъ плодовъ нашей цивилизаціи - любовь къ
ближнему имѣетъ свою отрицательную сторону въ томъ, что способствуетъ сохраненiю жизни немощныхъ и неспособныхъ, особенно же
умственно отсталыхъ и больныхъ, и при извѣстныхъ обстоятельствахъ
даетъ имъ возможность размножаться. Мало того, она налагаетъ вырос­
шее на этой почвѣ бремя на плечи сильныхъ и этимъ усложняетъ для
нихъ борьбу за существованіе ; на послѣднихъ падаютъ также всѣ
опасности, которыя нужно преодолѣть въ борьбѣ за прогрессъ и внѣшнее благ ополучіе. Отъ несчастныхъ случаевъ, профессіональныхъ заболѣваній и войнъ гибнуть работоспособные, въ то время какъ слабые
здоровьемъ остаются въ живыхъ.
Бросивъ о б щiй взглядъ на вышеизложенное, нельзя не вынести
виечатлѣнія, что наше культурное развитіе стремится къ совершенно
инымъ цѣлямъ, чѣмъ улучшеніе рассы въ психіатрическомъ смыслѣ.
Повышеніе требованій жизни безъ одновременнаго планомѣрнаго раз­
витiя воли, однос тороннее культивированіе душевныхъ функцій при
игнорированіи физическаго здоровья и, наконецъ , наступающая изнѣженностъ благодаря удобствамъ жизни и искусственности жизненной
обстановки , - п редставляютъ серьезную опасность для нашей рассы,
если вліяніе этихъ обстоятельствъ, въ чемъ нельзя сомнѣваться, отражается на наслѣдственныхъ качествахъ широкихъ слоевъ народа. Если
присоединить къ этому и то обстоятельство, что мы болѣе подвержены
пораженіямъ зародыша, чѣмъ большинство первобытныхъ народовъ,
что наше состраданіе ослабляетъ дѣйствіе естественнаго отбора и, что
разъ возникшее вырожденіе имѣетъ тенденцію распространяться путемъ
наслѣдственности, то становится понятнымъ, почему у насъ возрастаетъ
число душевныхъ разстройствъ. Въ дѣйствительности не подлежитъ
сомнѣнію, что они, если и не являются неизбѣжнымъ спутникомъ культурнаго развитая, то фактически все же сопровождаютъ его.
В о с п и т а н і е. Значеніе воспитанія для развитiя психической
индивидуальности болѣе доступно для нашего непосредственнаго пониманія . Конечно, мы до сихъ поръ еще не знаемъ, насколько воспитаніе
влiяетъ на характеръ человѣка и въ какой степени видоизмѣняетъ его.
Воззрѣнія въ этомъ направленіи колеблятся между фатализмомъ, скептицизмомъ и полной вѣрой. Простой опытъ, мнѣ кажется, учитъ , что
здѣсь имѣютъ мѣсто самыя разнообразныя природныя отношенія. Съ
одной стороны, существуютъ врожденныя общія свойства, которыя заранѣе характеризуютъ особенности отдѣльной личности. За это, по­
мимо многихъ другихъ основаній, говорятъ рѣзко выраженныя, уже
въ раннемъ возрастѣ, различiя въ конституцiи сестеръ и братьевъ,
различія, которыя нисколько не стушевываются при самыхъ разнообразныхъ условіяхъ жизни. Такъ мы знаемъ людей неминуемо обреченныхъ
на психическое заболѣ ваніе, въ то время какъ другiе уже съ первыхъ
годовъ жизни о бнаруживаютъ вызывающую довѣріе положительность
въ мышленіи и поведеніи, которая не покидаетъ ихъ всю жизнь . Оче­
видно, здѣсь мы имѣемъ дѣло съ глубочайшими различіями, уже зало­
женными въ конституціи, или путемъ наслѣдственнаго вліянія, или
вслѣдствіе какихъ-либо другихъ условій.
Съ другой стороны нельзя отрицать, что и система воспитанія
дѣтей можетъ имѣть огромное значеніе для дальнѣйшаго развитія существующихъ задатковъ, а тѣмъ самымъ и оказать вліяніе на всю судьбу
человѣка. Это подтверждается не только тѣмъ, что незаконнорожденные
и безпризорные принимаютъ большое учас тiе въ преступленіяхъ, самоубійствахъ и душевныхъ разстройствахъ, но и фактомъ вліянія впечатлѣній дѣтства на развитiе опредѣленныхъ типовъ людей. Контрастъ
между городскимъ и сельскимъ населеніемъ, особенности обитателей
береговъ моря, горъ и пограничныхъ жителей не исчезаютъ оконча­
тельно даже тогда, когда эти люди попадаютъ впослѣдствіи въ совер­
шенно иную обстановку. Конечно, во всѣхъ этихъ случаяхъ, какъ и въ
семьяхъ преступниковъ, ученыхъ и художниковъ, трудно отдѣлить вліяніе наслѣдственности отъ вліянія воспитанія.
Общими задачами воспитанія являются, на ряду съ физическимъ
разви т емъ, умѣлое у м с т в е н н о е о б р а з о в а н і е ребенка, которое
давало бы ему возможность собирать и перерабатывать наблюденія, а
затѣмъ выработка въ немъ сильнаго х а р а к т е р а , направляющаго
наши поступки по опредѣленнымъ нравственнымъ принципамъ. Въ томъ
и друг омъ отношеніи воспитаніе можетъ не соотвѣтствовать тѣмъ требованіямъ, которыя борьба за существованіе предъявляетъ къ произво­
дительности и сопротивляемости человѣка. Пренебреженiе умственнымъ
образованіемъ ведетъ человѣка къ заблужденіямъ и суевѣрiю и мѣшаетъ преодолѣть тѣ препятствія, которыя возникаютъ на Пути къ до­
стиженiю самостоятельнаго положенія въ жизни. Съ другой стороны
чрезмѣрное напряженіе дѣтскаго мозга, вслѣдствіе нарушенія сна, питанія и физическаго развитiя, можетъ имѣть вредныя послѣдствія. Это
относится особенно къ такимъ дѣтямъ, которыя уже съ ранняго дѣтства
обнаруживаютъ значительную возбудимость или быструю утомляемость.
Стѣсненіе свободнаго индивидуальнаго развитiя, благодаря чрезмѣрной
строгости и педантичности воспитанія, дѣлаетъ человѣка бездушнымъ
и замкнутымъ и убиваетъ въ зародышѣ тѣ душевныя движенія благо­
желательства и человѣколюбія, отъ силы которыхъ зависитъ нравствен­
ное развитi е воли. Наконецъ, избалованностъ, вслѣдствіе мягкой уступчивос ти, придаетъ мимолетнымъ прихотямъ и желаніямъ непреодолимое
господство надъ поступками и препятствуетъ, такимъ образомъ, развитію
законченной, цѣльной, увѣренной въ себѣ индивидуальности.
Къ факторамъ воспитанія позднѣе присоединяется вліяніе жизненнаго опыта, то улучшая и облагораживая, то разстраивая и уничтожая
все, что создало воспитаніе. Всѣ перечисленныя выше физическія и пси­
хическiя причины : травмы, болѣзни и всевозможныя отравленія, истощающія вліянія, переутомленіе, душевныя волненія, излишества и т. п.,
могутъ тамъ, гдѣ онѣ непосредственно не ведутъ къ душевному разстройству, сильно вліять на характеръ отдѣльной личности и подготовить
почву для развитiя болѣзни. И здѣсь, типичныя черты, которыми отли­
чаются общее міровоззрѣніе, взгляды на нравственность, образъ жизни
и даже всевозможныя внѣшнія проявленія людей различныхъ сословій,
профессій и прочихъ общественныхъ группировокъ, свидѣтельствуютъ
о томъ, что не только задатки человѣка опредѣляютъ его судьбу, но что,
наоборотъ , существуетъ и обратное дѣйствіе этой судьбы на развитiе
индивидуальныхъ особенностей. Конечно, мы въ настоящее время ли­
шены твердой опоры для точнаго сужденія о вліяніи воспитанія на
распространенность и формы душевнаго разстройства.
И н д и в и д у а л ь н ы я о с о б е н н о с т и . Не подлежитъ сомнѣнью,
что индивидуальныя особенности 1 ) - с умма качествъ, обусловленныхъ
задатками и судьбой человѣка- и граютъ огромнѣйшую роль въ возникновеніи душевнаго разстройства и даже обусловливаютъ большинство легкихъ формъ его. Менѣе ясно, какое вліяніе онѣ оказываютъ на характеръ
клинической картины. При болѣзненныхъ процессахъ съ грубымъ разрушенiемъ мозга онъ врядъ -ли играютъ большую роль, хотя S o m m e r
и думаетъ, что неврастеническій прогрессивный параличъ получаетъ
свою своеобразную окраску благодаря душевнымъ качествамъ заболѣв1 ) T i l i n g , Centralbl. f. Nervenheilk., XXVI, 561; XXIX, 92; N e i s s e r,
Individaalität und Psychose. 1906.
шаго. Въ остальныхъ формахъ прогрессивнаго паралича мы встрѣчаемъ
поразительное сходство психическихъ разстройствъ, такъ что одинъ
больной вполнѣ напоминает ь собой другого ; это служитъ доказательствомъ того, что здѣсь индивидуальность совершенно стушевывается
передъ болѣзненнымъ процессомъ. Лишь только въ деталяхъ бредовыхъ
идей обнаруживается извѣстное вліяніе жизненныхъ переживаній. Въ
болѣе слабой степени это имѣетъ мѣсто при артеріосклерозѣ и старческомъ слабоуміи, далѣе при лихорадочномъ делиріи и при состояніяхъ
психической слабости послѣ инфекцій. Отчетливѣе выступаютъ индивидуальныя особенности при отравленіяхъ . Мы знаемъ, что уже картина
простого опьяненія - состоянія возбужденія и разслабленности - у раз­
ныхъ людей бываетъ различна. Это становится еще яснѣе при патологи­
ческихъ состояніяхъ опьяненія, въ основѣ которыхъ постоянно лежишь
особенное предрасположеніе. И въ картинѣ хроническаго алкоголизма
проявляются въ извѣстной степени индивидуальныя черты характера,
выражаясь въ одномъ случаѣ - в ъ насильственныхъ актахъ, въ дру­
гомъ - в ъ слабости воли. Мнѣ кажется сомнительнымъ, чтобы вліяніе
психическихъ особенностей, какъ полагаеть B o n h o f f e r , распростра­
нялось и на другія формы алкогольныхъ душевныхъ разстройствъ. Хотя
заболѣванія, то бѣлой горячкой, то алкогольнымъ бредомъ, повидимому,
и зависятъ отъ внутреннихъ причинъ, однако здѣсь могутъ играть роль
физическіе процессы и качества, ничего общаго не имѣющіе съ психи­
ческой индивидуальностью.
До сихъ поръ остается совершенно невыясненнымъ, насколько
явленія при Dementia ргаесох обусловливаются личными особенностями.
Большое разнообразіе наблюдаемыхъ картинъ болѣзни наводить на
мысль, что при этомъ оказываютъ свое дѣйствіе существовавшія инди­
видуальныя различія, но съ другой стороны мы встрѣчаемъ такое
множество совершенно однородныхъ формъ, что получается впечатлѣніе,
будто въ проявленіи болѣзненнаго процесса индивидуальность совершен­
но стушевывается. Характеръ этого процесса, особенно же распростра­
ненность его являются, по моему мнѣнію, прежде всего критеріумомъ.
Тѣмъ не менѣе, цюрихская школа пыталась путемъ ассоціацій устано­
вить болѣе тѣсную связь между болѣзненными явленіями и индивидуаль­
ными взглядами и переживаніями, пока, однако, безъ убѣдительныхъ
результатовъ. Съ другой стороны, нерѣдко приходится наблюдать у боль­
ныхъ уже съ дѣтства такія черты, которыя впослѣдствіи въ клинической
картинѣ только усиливаются ; возможно, что эти черты составляютъ
первые скрытые признаки болѣзни, уже существовавшей съ дѣтства.
Особенно ясно это проявляется при маньякально-депрессивномъ психозѣ.
Первый приступъ болѣзни нерѣдко носитъ характеръ простого усиленія
особенностей, обнаружившихся гораздо раньше и въ болѣе слабой сте­
пени существовавшихъ всю жизнь, - длительное легкое возбужденіе
или подавленность. Съ другой стороны, приступъ болѣзни можетъ со­
ставлять полный контрастъ съ обычнымъ состояніемъ больного, тѣмъ
не менѣе мы не должны забывать, что особенность маньякально-депрессивныхъ больныхъ заключается не въ опредѣленной окраскѣ настроенія,
а въ легкости, съ какой происходятъ колебанія настроеній различной
окраски. Въ болѣе тяжелыхъ случаяхъ возбужденiя и депрессіи индивидуальпыя особенности мало замѣтны, однако, какъ уже раньше было
упомянуто, обнаруживается высшая степень вырожденія въ формѣ особенныхъ насильственныхъ актовъ, отвратительныхъ поступковъ, импульсивныхъ желаній, стереотипiи и, въ особенности, въ развитаи медленно
протекающихъ смѣшанныхъ состояній.
Неврозы психогеннаго характера, врожденныя болѣзненныя сосо
т янія, и, конечно, патологическiя личности принадлежать къ той
группѣ болѣзней, характеръ которыхъ опредѣляется индивидуальными
особенностями. Здѣсь, за немногими исключеніями, совпадаютъ предрас положеніе съ заболѣваніемъ. Даже въ тѣхъ случаяхъ, гдѣ болѣзненныя явленія наступаютъ неожиданно или бурно, можно, обыкновенно,
установить связь между болѣзнью и существовавшими раньше особен­
ностями. По своимъ главнымъ чертамъ сюда можетъ быть отнесена и
Paranoja ; по крайней мѣрѣ многое говорить за то, что при ней, если не
исключительно, то все же преимущественно мы имѣемъ дѣло съ дальнѣйшимъ развитiемъ заранѣе существовавшихъ задатковъ.
Въ заключеніе попытаемся на основаніи современныхъ знаній вы­
яснить себѣ, въ какой степени отдѣльныя причины способствуютъ
возникновенiю душевнаго заболѣванія. Для
наглядности можетъ служить фигура XVII,
въ которой воспроизводятся данныя Мюн­
хенской клиники Въ первомъ столбцѣ при­
водится число тѣхъ случаевъ, когда помѣшательство вызвано физическими заболѣваніями, въ особенности инфекціонными
болѣзнями, или же грубыми ограниченными
пораженіями мозга. Значительно больше вто­
рая группа, въ которую входятъ психозы,
обусловленные сифилисомъ и метасифилисомъ.
Здѣсь подавляющее большинство составляетъ
прогрессивный параличъ, а небольшая часть,
обозначенная штрихами, принадлежитъ сифилитическимъ заболѣваніямъ мозга. Еще обширнѣе третья группа, охватывающая все­
возможныя отравленія, это, прежде всего,
алкогольныя заболѣванія, рядомъ съ которыми морфинизмъ, кокаинизмъ,
героинизмъ, обозначенные штрихами, образуютъ лишь незначительную
часть. Само собой разумѣется, что среди сельскаго населенія вся эта
группа значительно уменьшилась бы. Четвертый столбецъ составляетъ
душевныя заболѣванія, вызванныя психическими причинами, а именно:
травматическій неврозъ и отдѣльные случаи тюремныхъ психозовъ. Ко­
нечно, этимъ небольшимъ числомъ не ограничивается значеніе психическихъ причинъ. Сюда же можно было бы причислить многіѳ случаи
состоянія возбужденія у истеричныхъ и психопатовъ, но я склоненъ
думать, что у нихъ главная причина лежитъ въ болѣзнѳнномъ предрасположеніи.
Несравненно менѣе ясно выступаютъ причинныя отношенія въ
трехъ пос лѣднихъ группахъ. Пятая объединяетъ тѣ заболѣванія, въ
появленіи которыхъ существенную роль играютъ общія условія жизни, это сенильные и пресенильные психозы и артеріосклерозъ. Послѣдній
обозначенъ на фиг. штрихами. Въ настоящее время нельзя рѣшить
какое вліяніе оказываютъ при этихъ болѣзняхъ работа, лишенія, не­
правильный образъ жизни, душевныя волненія, а также алкоголь и
сифилисъ и, наконецъ, предрасположеніе. Въ шестой группѣ соединены
формы болѣзней неизвѣстнаго происхожденія. Сюда относятся dementia
ргаесох, обозначенная штрихами, и затѣмъ, главнымъ образомъ, эпилепсія, идiотизмъ и врожденное слабоуміе. При этихъ заболѣваніяхъ в ъ
довольно значительномъ числѣ случаевъ, по всей вѣроятности, имѣютъ
мѣсто пораженія зародыша, вслѣдствіе кахектичнаго состоянія родителей, въ другихъ случаяхъ инфекціи до или послѣ рожденія. Послѣдняя
группа представляетъ такія формы болѣзней, которыя, согласно современнымъ взглядамъ, унаслѣдуются. Сюда относятся, съ одной стороны,
психопаты и истеричные, составляющiе большинство, съ другой - манья
кально-депрессивные больные, обозначенные на таблицѣ штрихами.
Однако, при извѣстныхъ условіяхъ, для первыхъ могутъ играть причинную роль и пораженія зародыша.
Этотъ краткій очеркъ учить насъ, что главныя причины душев­
наго разстройства создаются алкоголемъ и сифилисомъ, вслѣдствіе вліянія ихъ на отдѣльныхъ лицъ и ихъ потомство, а затѣмъ наслѣдственнымъ вырожденіемъ. Противъ всѣхъ этихъ вредныхъ вліяній на душев­
ное здоровье народа мы не безсильны. Познавъ ихъ значеніе, мы
также найдемъ средства и пути для борьбы съ ихъ гибельнымъ вліяніемъ.
II. Симптомы помѣшательства.
Совокупность клиническихъ явленій, обусловливаемыхъ болѣзненнымъ процессомъ душевнаго разстройства, мы называемъ симптомами
послѣдняго. Предметомъ нашего общаго изслѣдованія будутъ только
тѣ изъ этихъ симптомовъ, которые выступаютъ передъ нами въ качествѣ
п с и х и ч е с к и х ъ и з м ѣ н е н i й. Всевозможныя физическія проявленія
болѣзни, всякаго рода симптомы нервнаго раздраженія и паралича,
вазомоторныя, трофическія разстройства и т. п. относятся по своей
сущности къ области нервныхъ болѣзней. Точно такъ же можемъ мы
отказаться отъ изложенія психическихъ симптомовъ очаговаго харак­
тера, такъ какъ они обычно разсматриваются въ учебникахъ о болѣзняхъ мозга. Правда, всѣ эти разстройства весьма часто имѣютъ выдаю­
щееся значеніе для распознаванія даннаго болѣзненнаго процесса, тѣмъ
не менѣе они не принадлежатъ къ симптомамъ помѣшательства, какъ тако­
вого, и потому будутъ разсмотрѣны нами лишь впослѣдствіи, при изложеніи клиническихъ формъ болѣзней.
Психическія явленія совершаются въ общемъ и цѣломъ въ трехъ
главныхъ направленіяхъ : в ъ в о с п р i я т i и, з а п е ч а т л ѣ н і и и ум­
с т в е н н о й п е р е р а б о т к ѣ в н ѣ ш н и х ъ в п е ч а т л ѣ н i й, в ъ кол е б а н i и д у ш е в н а г о р а в н о в ѣ с і я , и, н а к о н е ц ъ , в ъ п р о ­
я в л е н i и в о л е в ы х ъ и м п у л ь с о в ъ и д ѣ й с т в і й . Въ этихъ
трехъ областяхъ мы и будемъ искать основныя разстройства психи­
ческихъ функцій, изъ разнороднаго сочетанія которыхъ проистекаютъ
отдѣльныл клиническія формы болѣзней. При этомъ, въ нашемъ изслѣ-
д ованіи наибольшимъ разнообразіемъ явленій отличается та группа
психическихъ процессовъ, которая заключает ь въ себѣ накопленіе и
сохраненіе чувственныхъ впечатлѣній, переработку ихъ въ представленія и понятiя и, наконецъ, образованіе высшихъ интеллектуальныхъ
функцій.
А. Разстройства въ процессѣ воспріятія.
Воспріятiе внѣшняго чувственнаго раздраженія находится въ за­
висимости отъ двухъ различныхъ условій : о т ъ с т р о е н і я и ф у н к ц і й
в с е й п е р и ф е р и ч е с к о й и ц е н т р а л ь н о й ч у в с т в е н н о й об­
л а с т и , съ одной стороны, и о т ъ с о с т о я н і я с о з н а н і я , восприни­
мающа г о впечатлѣніе - съ другой. Всѣ разстройства, измѣняющія въ
болѣзненномъ направленіи какую-либо изъ этихъ областей, могутъ въ
большей или меньшей степени вредно отражаться на воспріятіи внѣшняго міра. Тамъ, гдѣ внѣшніе, воспринимающіе раздраженіе, органы
утратили свои функціи (слѣпота, глухота), или гдѣ возникли препятствія,
дѣлающія невозможнымъ дальнѣйшее проведеніе раздраженія, - т амъ выпадаютъ извѣстнаго рода чувственныя представленія изъ запаса опыта.
В ъ подобныхъ случаяхъ, какъ отъ общей психологической важности
даннаго органа, такъ и отъ возможности замѣщенія его другими чувствами зависит ь, насколько будетъ задержано общее развитіе психи­
ч еской индивидуальности. Наибольшее значеніе для умственнаго раз­
витiя принадлежишь чувству слуха, очевидно, вслѣдствіе тѣсной связи
его съ звуковой рѣчью, которой мы, главнымъ образомъ, и обязаны
прiобрѣтеніемъ умственнаго наслѣдства предшествовавшихъ поколѣній.
Хотя и извѣстны единичные случаи (Laura B ridgeman, Helen K eller),
когда благодаря умѣлому воспитанію потеря зрѣнія и слуха нѣкоторымъ
образомъ восполнялась чувствомъ осязанія, тѣмъ не менѣе глухонѣмые,
не получившіе должнаго воспитанія, остаются всю жизнь на уровнѣ
слабоумныхъ, даже въ томъ случаѣ, если глухота, что нерѣдко бываетъ,
не является лишь проявленіемъ болѣе общаго пораженія м озга. Напротивъ, утрата зрительныхъ впечатлѣній несравненно менѣе вліяетъ
на умственное развитiе слѣпыхъ.
О б м а ны ч у в с т в ъ . Гораздо большій интересъ для клинической
психіатріи представляютъ тѣ разстройства процесса воспріятія, которыя
обусловлены не полной потерей, а болѣзненными явленіями въ области
чувственныхъ путей. Эти болѣзненныя явленія вызываютъ не утрату
чувственнаго опыта, но его качественное измѣненіе и извращеніе. Каж­
дый органъ чувства реагируешь на какія - л ибо раздраженія специфи­
ческимъ , ему одному свойственнымъ, образомъ. Поэтому во всѣхъ тѣхъ
случаяхъ, гдѣ раздраженіе, вызывающее впечатлѣніе, является необычнымъ, несоотвѣтствующимъ данному чувству, возникаетъ обманъ
относительно характера источника раздраженія. Такъ, искры свѣта,
ощущеніе звука при пропусканіи электрическаго тока черезъ глазъ
или ухо, ощущеніе вкуса при механическомъ раздраженіи chordae ty mраnі являются, строго говоря, мнимыми воспріятiями, хотя на основаніи
нашихъ физіологическихъ наблюденій и при помощи размышленія мы
тотчасъ признаемъ ихъ таковыми и такимъ образомъ не допускаемъ
дальнѣйшаго извращенія нашего сознанія. Однако, при извѣстныхъ условiяхъ у душевно-больныхъ, напримѣръ при болѣе сильномъ затемнѣніи
сознанія, субъективныя ощущенія свѣта, вслѣдствіе гиперэміи глазъ,
шумъ и звонъ въ ушахъ, вызываютъ представленіе объ угрожающей
опасности и, такимъ образомъ, способствуютъ появленію дѣйствительнаго, уже не коррегируемаго обмана. Подобнаго рода обманы чувствъ
периферическаго характера названы э л е м е н т а р н ыми, ибо они по
мѣсту своего возникновенія въ областяхъ, воспринимающихъ раздраженiе, обладаютъ признаками простыхъ несложныхъ ощущеній. Мы
могли бы развать ихъ обманами чувствъ въ болѣе узвомъ смыслѣ
слова, противопоставляя ихъ описаниымъ впереди обманамъ воспріятія и воображенія.
Слѣдуя по пути чувствительныхъ нервовъ до мозговой коры, мы
достиг аемъ тѣхъ мѣстъ , въ которыхъ элементы воспріятія, получаемые
съ помощью органовъ чувствъ, соединяются въ общее впечатлѣніе,
достигающее сознанія въ видѣ чувственнаго представленія. Объ анатомическомъ положеніи этихъ центровъ мы до сихъ поръ ничего опредѣленнаго сказать не можемъ. Вѣроятнѣе всего, однако, принимая во
вниманіе клиническія и экспериментальныя изслѣдованія надъ «душев­
ной слѣпотой», можно признать этими центрами, по крайней мѣрѣ у
людей и высшихъ животныхъ, такъ называемые центральные чувствен­
ные участки, т.-е. конечные пункты чувствительныхъ путей въ моз­
говой корѣ. Очевидно, что и здѣсь н е ч у в с т в е н ны я раздраженія,
какъ, напр., измѣненія въ кровонаполнепіи, яды и т. п., могутъ вызвать
состоянія возбужденія, подобныя раздраженіямъ чувственнаго происхожденія, и тѣмъ легче, когда возбудимость соотвѣтственнаго мозгового
участка въ данный моментъ подъ вліяніемъ какихъ-либо причинъ и безъ
того повышена. При такихъ обстоятельствахъ можетъ проникнуть въ
сознаніе болѣе или менѣе сложное чувственное представленіе, которое
вызвано не чувственнымъ раздраженіемъ, а благодаря физіологическимъили болѣзненнымъ состояніямъ возбужденія въ высшихъ отдѣлахъ даннаго чувства. Въ виду того, что это представленіе имѣетъ своимъ
объектомъ какой-нибудь внѣшній предметъ, въ данномъ случаѣ мы
имѣемъ дѣло съ извращеніемъ процесса воспріятія, основанномъ на
обманѣ относительно истиннаго источника чѵвственнаго юаздоаженія1).
Эти обманы чувствъ, которые мы назовемъ ф а н т а з м а м и п е р ­
це п ц і и (perceptionsphantasmen, - о бманы воспріятiй), вслѣдствіе пред­
полагаемаго происхожденія ихъ въ «центрахъ перцепцiи», стоятъ ближе
всего къ нормальнымъ воспріятiямъ. Однако у здоровыхъ людей эти
обманы, появляющiеся часто передъ засыпаніемъ (гипнагогическія галлюцинаціи), только въ исключительныхъ случаяхъ достигаютъ зна­
чительной живости. Напротивъ того, при болѣзненныхъ условіяхъ чув­
ственная ясность мнимыхъ воспріятiй становится настолько значитель­
ной, что коррегированіе ихъ возможно только цри помощи другихъ
чувствъ. Подобно фигурамъ, при закрытыхъ глазахъ всплывающимъ въ
1) J o h a n n e s M ü l l e r , Uber die phantastischenGesichtserscheinungen. 1816;
v. K r a f f t - E b i n g , Die Sinnesdelirien. 1864; K a h l b a u m , Allgemeine Zeitschr.
f. Psychiatrie. XXIII, 1; H a g e n , ebenda XXV, 1; K a n d i n s k y , Kritische und
klinische Betrachtungen im Gebiete der Sinnestauschungen/ 1885; P a r i s h,
Ueber die Trugwahrnehmung. 1892; B e r z e , Jahrb. f. Psychiatrie, XVI, 285;
U h t h o f f , Monatsschrift f. Psychiatrie V, 241, 1899; N o r m a n, Journal of men­
tals science, 1903, 454; T a n z i, Rivista di patologia nervosa e mentale, VI, 12; G о l ds t e i n , Arch. f. Psychiatrie. XLIV, 584.
полѣ зрѣнія, эти обманы чувствъ въ общемъ не завися тъ отъ воли и
общаго хода мышленія и потому проникаютъ въ сознаніе, какъ нѣчто
чуждое, самостоятельное, извнѣ приходящее, субъективное происхожденіе котораго остается для сознанія совершенно скрытымъ. По той же
причинѣ эти обманы чувствъ обладаютъ однообразнымъ мало измѣнчивымъ содержані мъ (стабильныя галлюцинаціи Kahlbaum’a), выражаю­
щимся въ повтореніи однихъ и тѣхъ же, иногда безсмысленныхъ словъ,
въ ощущеніи одного и того же запаха, въ появленіи одинаковыхъ
образовъ, цвѣтовъ, звѣрей и т. п. Основываясь на центральномъ возбужденiи, они не находятся въ связи съ функдіей органовъ чувствъ и
наблюдается также при полномъ уничтоженіи чувственныхъ нервовъ
и ихъ ближайшихъ окончаній, нервныхъ ядеръ. Особенно ясно демонстрируютъ мѣсто ихъ происхожденія тѣ случаи съ выпаденіемъ половины
поля зрѣнія, у которыхъ этотъ пробѣлъ заполненъ мнимыми воспріятіями.
Повидимому, тотъ самый болѣзненный процессъ въ корѣ мозга, который
мѣшаетъ воспріятію дѣйствительныхъ зрительныхъ впечатлѣній, вызываетъ также эти обманчивые образы. Въ тѣхъ рѣдкихъ случаяхъ,
когда возникали обманы въ сохранившейся половинѣ поля зрѣнія, находили измѣненной кору обѣихъ затылочныхъ долей. Наблюдался также
внезапный наплывъ яркихъ свѣтовыхъ ощущеній при быстр-омъ появленіи двухсторонней корковой слѣпоты.
Важнымъ условіемъ для появленія обмановъ воспріятiя является
повышеніе возбудимости чувственныхъ центровъ. Подобное повышеніе
возникаетъ соотвѣтственно адаптативнымъ процессамъ въ сѣтчаткѣ, при
ослабленіи или утратѣ внѣшнихъ чувственныхъ раздраженiй. Даже у
здороваго человѣка мракъ и тишина способствуютъ появленію живыхъ
зрительныхъ образовъ или ложныхъ слуховыхъ воспріятiй. У алкоголиковъ мы наблюдаемъ обыкновенно съ наступленіемъ ночи усиленіе
обмановъ въ области зрѣнія и слуха ; достаточно прикрыть имъ глаза
платкомъ, чтобы появились зрительные образы. И у другихъ больныхъ
зрительные обманы возникаютъ преимущественно ночью. Въ безмолвномъ одиночествѣ тюремнаго заключенія весьма часто наблюдаются слу­
ховые обманы. Также при ослабленіи или полной потерѣ слуха мы
встрѣчаемъ нерѣдко яркi е и упорные слуховые обманы. R a n s c h b u r g
наблюдалъ больную, галлюцинировавшую преимущественно на правое,
глухое ухо. Слѣпые съ заболѣваніями зрительныхъ нервовъ или глазъ,
помутнѣніемъ роговицы или хрусталика, страдаютъ иногда живыми зри­
тельными обманами. Они всего чаще возникаютъ послѣ глазныхъ операцій въ темной комнатѣ.
Появленіе такихъ обмановъ почти всегда облегчается направленiемъ вниманія на данную область чувства и именно тогда, когда на­
пряженiе его, благодаря душевнымъ волненіямъ, значительно повышено.
Поэтому мы весьма часто наблюдаемъ исчезновеніе обмановъ, какъ
только больной успокаивается, или же отвлекается бесѣдой, умствен­
ной или физической работой, перемѣной обстановки и т. п. Нѣкоторые
больные по возможности избѣгаю тъ дѣ йствительныхъ впечатлѣній, что­
бы безпрепятственно углубиться въ свои обманы чувствъ ; другіе, напротивъ, ищутъ живыхъ впечатлѣній, чтобы избавиться отъ мнимыхъ.
Такъ, я зналъ одного инженера, который примитивнымъ способомъ изобрѣлъ звучащій аппарате съ цѣлью заглушить мучительные для него
голоса.
Съ другой стороны нельзя не признать, что внѣшнія раздраженія
очень часто играютъ вспомогательную роль при появленіи обмановъ
чувствъ. Это только кажущееся противорѣчіе. Въ то время какъ яркія
и отчетливыя зрительныя воспріятія сковываютъ вниманіе и вытѣсняютъ
самопроизвольныя возбужденія чувственной области, здѣсь мы имѣемъ
дѣло съ такими раздраж еніями, которыя, не будучи въ состояніи вызвать
рѣзкихъ впечатлѣній, только направляютъ вниманіе на опредѣленную
область чувства и, такимъ образомъ, усиливаютъ самопроизвольныя
возбужденія этого чувства. Наблюденія, сдѣланныя въ этой области,
отличаются большимъ разнообразіемъ. Обманы могутъ исчезнуть при
удаленіи источника раздраженія; поэтому мы должны признать, что
незамѣтныя, исходящія отъ органа чувствъ самопроизвольныя возбужденія послужили поводомъ для галлюцинаціи. Приходится наблюдать
слуховыхъ галлюцинантовъ, отъ времени до времени затыкающихъ уши,
чтобы не слышать голосовъ. Во всякомъ случаѣ остается подъ сомнѣніемъ, не руководитъ ли ими при этомъ лишь выжиданіе, а тѣмъ самымъ
и желаніе оградить себя отъ голосовъ и внѣшнихъ воспріятiй. Весьма
часто обманы вызываются состояніемъ раздраженія органовъ чувствъ.
Очень поучительнымъ въ этомъ отношеніи является сообщеніе N a g е l і,
который послѣ ожога роговой оболочки горячимъ спиртомъ продолжи­
тельное время испытывалъ передъ завязаннымъ глазомъ яркія зритель­
ныя галлюцинаціи вполнѣ чувственной ясности. H u d o v e r n i g сооб­
щает ь, что у одной больной ватная пробка въ лѣвомъ ухѣ вызывала
шумъ и гудѣніе, изъ чего впослѣдствіи развились голоса; въ свою
очередь P i c k наблюдалъ переходъ прежде одностороннихъ слуховыхъ
галлюцинацій на глухое и негаллюцинировавшее у хо послѣ того, какъ
изъ него была удалена церуменальная пробка. Въ одномъ случаѣ болѣэненное раздраженіе, въ другомъ - в озвращеніе внѣшнихъ раздраженій
способствовали появленію самопроизвольныхъ возбужденій въ централь­
ной воспринимающей чувственной области.
У алкоголиковъ делириковъ удаетс я, какъ показалъ L i e p m a n n ,
вызвать ясныя зрительныя галлюцинаціи путемъ легкаго надавливанія
на закрытые глаза, даже по прекращеніи бурныхъ болѣзненныхъ явленій. Эти галлюцинаціи по пестротѣ образовъ вполнѣ сходны съ мнимыми
воспріятіями, встрѣчающимися при этой болѣзни; только онѣ на­
ходятся въ меньшей связи съ направленіемъ мыслей больного и не
двигаются передъ глазами, быть можетъ, вслѣдствіе устраненія вліянія
безпокойныхъ движеній глазъ и головы. B o n h ӧ f f e r , наблюдавшiй
подобное явленіе въ области кожной чувствительности, придаетъ, на
основаніи опыта, главное значеніе внушенію. За это говорятъ наблюденія
надъ алкоголиками, которые по требованію читаютъ числа и слова на
чистомъ листѣ бумаги, по указанію видятъ животныхъ на полу, слышатъ
жужжаніе мухи въ рукѣ приложенной къ уху, разговоръ въ телефонной
трубкѣ, описываютъ предметы, которые имъ будто бы даются въ руки.
Направленiе вниманія въ область чувствъ, обусловленное внушенiемъ ,
способствуешь здѣсь появленiю ожидаемаго воспріятія. Несомнѣнно,
однако, что при этомъ большею частью неопредѣленныя впечатлѣнія, тѣни
на неравно освѣщенной бумагѣ, пятна на полу, шумъ въ ушахъ - служатъ внѣшнимъ поводомъ для возникновенія вызываемыхъ обмановъ. По­
добно этому и своеобразно ритмическіе голоса при алкогольномъ помѣша-
тельствѣ сливаются съ тактомъ пульса carotis. Также и у другихъ больныхъ слуховыя галлюцинаціи часто вызываются благодаря шороху,
журчанью воды, завыванію вѣтра. Б е х т е р е в ъ наблюдалъ, что вызван­
ныя во время гипноза мнимыя воспріятiя, регулярно относились въ
сторону жужжащаго индуктивнаго аппарата. Затѣмъ нерѣдко встрѣчаются у старыхъ галлюцинантовъ хроническія заболѣванія средняго уха
и у клоненія въ электрической реакціи слухового нерва 1). Кромѣ простой
гиперэстезіи иногда обнаруживается парадоксальная реакція со стороны
слухового органа и, въ частности, наиболѣе тяжелая форма разстройства - и звращеніе формулы реакціи слухового нерва. J o l l y показалъ, что въ такихъ случаяхъ часто удается вызвать обманы чувствъ
при помощи электрическаго раздраженія слухового нерва.
Повидимому, при возникновеніи о д н о с т о р о н н и х ъ обмановъ
воспріятія большею частью играетъ роль состояніе органовъ чувствъ.
Полусторонніе зрительные обманы никогда не обнаруживаютъ геміопическаго ограниченія, какъ этого можно было бы ожидать, вслѣдствіе
ихъ возникновенія въ чувственныхъ центрахъ. S e g l a s сообщаетъ объ
исчезновеніи лѣвостороннихъ зрительныхъ обмановъ при прикрываніи
лѣваго глаза, несмотря на то, что каждая зрительная плоскость отра­
жается въ каждомъ глазу. Далѣе наблюдалось, что мнимыя воспріятiя
перемѣщаются при движеніи глазъ и удваиваются посредствомъ призмы
или давленія на глазное яблоко. Эти явленія указываютъ на то, что мнимыя воспріятія могутъ находиться подъ вліяніемъ дѣйствительныхъ, хотя
бы и неясныхъ зрительныхъ образовъ. Весьма возможно, что твердая
привычка заключать о пространственномъ положеніи видимаго пред­
мета движеніемъ глазныхъ мышцъ обусловливает ь внѣшнее перемѣщеніе обмановъ и что призматическое удвоеніе въ дѣйствительности
видимыхъ предметовъ распространилось на мнимыя воспріятія, возникшія
независимо отъ сѣтчатки, какъ это наблюдалось при гипнотическихъ
обманахъ чувствъ. Такія и подобныя психическія вліянія обусловливаютъ, какъ наблюдалъ S e p p i l l i , увеличеніе и уменьшеніе зритель­
ныхъ обмановъ при помощи бинокля и ихъ отраженіе въ зеркалѣ. Цвѣтныя стекла, повидимому, не окрашиваютъ зрительныхъ галлюцинацій.
Односторонніе слуховые обманы 2), какъ уже было упомянуто, нерѣдко встрѣчаются при болѣзненныхъ состояніяхъ даннаго органа
слуха. Тѣмъ не менѣе мы не должны придавать этому особеннаго значенія, такъ какъ очень часто при дальнѣйшемъ теченіи болѣзни обманы
переходятъ и на другое ухо. Такимъ образомъ и здѣсь состояніе центральныхъ чувственныхъ областей имѣетъ рѣшающее значеніе. Нерѣдко
содержаніе слуховыхъ галлюцинацій, возникающихъ въ обоихъ ушахъ,
бываетъ совершенно различно; такъ враждебные голоса чаще слышатся
съ лѣвой стороны. Было бы очень заманчиво ставить разнаго рода
слуховыя галлюцинацiи въ связь съ различными областями мозговой коры,
напримѣръ, съ обоими полушаріями. Однако S e g l a s весьма убѣдительно
1) J o l l y , Arch. f. Psychiatrie, IV, 495; B u c c o l a , Rivistadi freniatria sperimentale, XI, 1, 1 885; R e d l i c h u . К a uf m a n n, Wienerklin. Wochenschrift,
1896, 33.
2) R o b e r t s o n , Journal of mental science, 1901, April, 277; S e g l a s ,
Annalesmedico-psychologi ques, 1902,1 , 353; L u g a r o , Rivista di patologia nervosa
e mentale. 1904, 228.
доказалъ неосновательность такого взгляда. Онъ обращаетъ вниманіе
на то, что рѣчь сосредоточена въ лѣвомъ полушаріи, и въ силу этого
слуховые обманы рѣчевого характера не должны возникать въ правомъ.
Но вслѣдъ затѣмъ онъ приводить тѣ нерѣдкіе случаи, когда другъ
подлѣ друга существуютъ не только двоякаго, но и разнаго рода голоса,
и мѣстомъ ихъ пребыванія служатъ не только уши, но и животъ, грудь
и другія части тѣла. Изъ всего вышесказаннаго слѣдуетъ, что и въ
данномъ случаѣ, какъ и при зрительныхъ обманахъ, пространственная
локализацi я мнимыхъ воспріятій обусловливается не примѣсью дѣ йствительныхъ чувственныхъ ощущеній, но сложными психическими процес­
сами. Тамъ, гдѣ принимаютъ участіе периферическія раздраженія, они
служатъ лишь толчкомъ для дальнѣйшей, болѣе общей переработки.
Б е х т е р е в у удавалось простымъ прикосновеніемъ перенести слуховые
обманы больного въ разныя части тѣла.
Помимо происхожденія воспріятiй безъ внѣшняго раздраженія,
наблюдаютъ также иногда выпаденіе способности воспріятiя дѣйствительныхъ раздраженій. Здѣсь мы имѣемъ въ виду не игнорированіе внѣшнихъ раздраженій, вслѣдствіе недостаточнаго и отвлекаемаго вниманія,
или потемнѣнія сознанія ; еще менѣе утрату ихъ, которая обыкновенно
обусловливается разстройствами въ органахъ чувствъ или въ проводящихъ путяхъ къ мозгу. Напротивъ того, иногда извѣстнаго рода впечатлѣнія и даже цѣлыя области воспріятія совершенно угасаютъ, несмотря
на сохранившуюся въ остальномъ способность усвоенія. Если угодно,
здѣсь можно говорить объ «отрицательныхъ обманахъ чувствъ». Они
всегда психогеннаго происхожденія и наблюдаются при гипнозѣ и
истеріи. Извѣстнымъ примѣромъ этого служитъ истерическая анэстезія, къ которой присоединяются истерическая слѣпота и глухота.
Сюда же слѣдуетъ отнести полусторонніе зрительные обманы. S е g l a s’y
удалось посредствомъ призмы достигнуть удвоенія односторонняго зрительнаго обмана и, такимъ образомъ, доказать, что мнимое воспрiятiе,
видимое и другимъ глазомъ, не было, однако, имъ воспринято.
Обыкновенно, извращенія внѣшняго опыта распространяются на
одну какую-либо область чувствъ. Иногда же существуетъ извѣстное
взаимоотношеніе между различными разстройствами. Такъ, одна боль­
ная у S e g l a s ’a съ лѣвосторонними зрительными обманами страдала
въ то же Время потерей чувствительности на соотвѣтственной сторонѣ.
Упомянутый выше больной R a n s c h b u r g ’a только изрѣдка слышалъ
голоса слѣва, впослѣдствіи же къ этому присоединились лѣвостороннія
ощущенія въ плечѣ. Въ общемъ обманы чувствъ въ области слуха и
зрѣнія встрѣчаются гораздо чаще, чѣмъ въ сферѣ тѣхъ воспріятiй, ко­
торыя мы называемъ собирательнымъ именемъ общаго чувства.
Для цѣлей клиническаго изслѣдованія Е s q и і г о l, а вслѣдъ за
нимъ, изъ практическихъ соображеній, и большинство изслѣдователей,
различали двоякаго рода обманы чувствъ. Такiе, при которыхъ источникъ
внѣшняго раздраженія абсолютно отсутствуетъ : г а л л ю ц и н а ц і и ; и
такіе, которые можно разсматривать только, какъ извращеніе дѣйствительнаго воспріятія, благодаря внесенію личнаго элемента: и л л ю з і и 1).
Въ отдѣльныхъ случаяхъ подобное раздѣленіе является крайне затруд1) S u l l y , Die Illusionen . Internat. Wissenschaftliche Bibliothek. 1883.
нительнымъ или совершенно невозможнымъ. Такъ, напримѣръ, у
чувствъ прикосновенія (обонянія, вкуса, кожнаго чувства) мы никогда
не можемъ съ увѣренностью отрицать вліяніе причинъ внѣшняго раздраженія (процессы разложенія во рту или носовой полости, измѣненія въ
кровонаполненiи, колебанія въ теплотѣ и т. п.), тѣмъ менѣе, конечно, при
разстройствахъ общаго чувства. Равнымъ образомъ, и при зрѣніи скры­
тая раздраженія, напримѣръ, собственный свѣтъ сѣтчатки, или при
слухѣ - в нутриушные шумы даютъ сырой матеріалъ для образованiя
мнимыхъ воспріятiй. Трусъ, который возвышающіеся стволы деревьевъ,
или клубящійся туманъ принимаетъ за призраки (" Лѣсной царь" ); боль­
ной, который въ звонѣ колокола, въ скрипѣнiл пера, свистѣ паровоза,
лаяніи собаки и трескѣ телѣги, слышитъ ругательства и упреки, безусловно испытывает ь иллюзiи. Между тѣмъ какъ всѣмъ извѣстные
зрительные обманы алкоголиковъ, «голоса», которые доставляютъ мученіе или счастье заключенному въ тиши тюремной камеры, всего вѣроятнѣе надо причислить къ галлюцинаціямъ. Между обѣими формами
существуютъ всевозможныя переходныя ступени; иллюзія же въ своемъ
основаніи ничто иное, какъ измѣнчивая смѣшанная форма нормальныхъ
чувственныхъ воспріятiй съ обманчивыми элементами. Напомнимъ при
этомъ о томъ фактѣ, что и наши нормальныя восцріятiя далеко не
всегда являются вѣрныМъ отраженiемъ чувственнаго впечатлѣнія. Они
уже заранѣе содержатъ значительную примѣсь неизвѣстныхъ для насъ
самихъ ошибокъ воспріятiя.
Общее свойство всей этой группы обмановъ чувствъ заключается
въ ихъ совершенной ч у в с т в е н н о й я с н о с т и . Состояніе возбужденія
въ мозгу вполнѣ соотвѣтствуетъ состоянію при нормальномъ процессѣ
воспріятія, и возникающія мнимыя воспріятія включаются поэтому въ
рядъ остальныхъ чувственныхъ впечатлѣній, ничѣмъ не отличаясь отъ
нихъ. Больные не только д у м а ю т ъ, что видятъ, слышатъ и чувствуютъ , но они д ѣ й с т в и т е л ь н о видятъ, слышать и чувствуютъ .
Во многихъ отношеніяхъ отличаются отъ нихъ обманы чувствъ,
называемые такъ только въ переносномъ смыслѣ, которые являются ничѣмъ инымъ, какъ п р е д с т а в л е н і я м и о с о б е н н о й ч у в с т в е н н о й
с и л ы . Повторное выплываніе въ сознаніи прежняго впечатлѣнія никогда
не достигаетъ непосредственной отчетливости чувственнаго воспріятія,
но всегда отличается отъ него по болѣе слабой живости и яркости.
При этомъ, однакожъ, существуютъ значительныя индивидуальныя различія. Въ то время, кажъ одни наблюдатели не признаютъ за образами
воспоминаній точности и яркости, другіе же, въ особенности художники,
увѣ ряютъ , что эти образы только немногимъ отступаютъ отъ чувственной
силы непосредственпаго воспріятія ; въ этомъ заключаются извѣстныя
различія въ памяти по отношенію къ цвѣту, формѣ и звукамъ. Также
и индивидуальное предрасположенiе играет ь здѣсь важную роль.
Въ тѣхъ случаяхъ, гдѣ зрительныя представленія господствуютъ въ
духовной жизни, они обладають большимъ богатствомъ яркихъ деталей,
чѣмъ тамъ, гдѣ представленія слуха и движенія являются существеннымъ орудiемъ мышленія.
При болѣзненныхъ условіяхъ всплывающія въ сознаніи представленія и образы воспоминанія могутъ достигнуть такой высокой степени
чувственной ясности, что воспринимаются больными, какъ дѣйствитель-
ныя воспріятiя особеннаго рода. Дѣлый рядъ изслѣдователей придержи­
вается той точки зрѣнія, что всѣ ложныя воспріятія слѣдуетъ разсматривать, какъ представленія воображенія необычайной чувственной
живости. Однакоже то обстоятельство, что у галлюцинантовъ играютъ
роль опредѣленныя группы представленій въ обманахъ чувствъ и на­
ряду съ послѣдними возникаютъ обычныя, неясныя безформенныя представленія, свидѣтельствуетъ о томъ, что должна существовать еще
особая причина, которая придаетъ представленію реальную отчетливость
воспріятi я.
Непосредственнымъ и уже большинствомъ признаннымъ объясненіемъ этого состоянія является предположеніе объ одновременномъ
о б р а т н о м ъ в о з б у ж д е н і и ч у в с т в е н н ы х ъ у ч а с т к о в ъ мо з ­
г о в о й к о р ы. Мы раньше видѣли, что состоянія возбужденія послѣднихъ должны принять форму чувственныхъ воспріятiй, такъ какъ
только при цосредствѣ такихъ возбужденій всѣ чувственныя впечатлѣнія
проникаютъ въ наше сознаніе. Если благодаря возбужденію этихъ
участковъ мозга воспріятіе получаетъ свой чувственный характеръ, то
можно также предположить, что они принимаютъ участіе въ процессѣ
живого возобновленія прежнихъ впечатлѣній. Подобное воззрѣніе могло
бы хорошо объяснить фактъ существованія непрерывнаго ряда пере­
ходныхъ ступеней между обманами чувствъ съ совершенной чувствен­
ной ясностью и самыми смутными воспоминаніями. Предположеніе о
болѣе сильномъ или болѣе слабомъ возбужденіи чувственныхъ участ­
ковъ мозговой коры легче всего объяснило бы это явленіе.
Возможно, что и при нормальномъ мышленіи всегда, хотя и въ
незначительной степени, имѣетъ мѣсто обратное раздраженiе, «р е п е р ц е п ц і я», какъ ее назвалъ K a h l b a u m , и только въ томъ случаѣ,
когда этотъ процессъ принимаетъ болѣзненный характеръ или чувственные участки находятся въ состояніи повышенной возбудимости, живость
образовъ воспоминанія приближается къ настоящему чувственному воспріятi ю. Такимъ путемъ возникаетъ извѣстное взаимоотношеніе между
силой реперцепціи и возбудимостью чувственныхъ участковъ. Чѣмъ
сильнѣе возбудимость послѣднихъ, тѣмъ скорѣе образы воспоминаній
пріобрѣтутъ отпечатокъ чувственной ясности, тѣмъ слабѣе должна быть
обратная волна раздраженія, чтобы ихъ воспроизвести, и тѣмъ независимѣе будутъ они отъ теченія представленій. Предѣльнымъ случаемъ
являются вышеописанные обманы воспріятія, которые имѣютъ въ своей
основѣ мѣстные процессы раздраженія и кажутся больнымъ совершенно
чуждыми, будто извнѣ проникшими.
Противоположную границу составляютъ тѣ случаи, которые соб­
ственно являются не обманами чувствъ, но исключительно представленіями значительной живости. При болѣе внимательномъ изслѣдованіи,
на основаніи указаній больного, первоначально свидѣтельствующихъ о
ложныхъ воспріятіяхъ, можно убѣдиться, что въ дѣйствительности здѣсь
имѣзютъ мѣсто не чувственныя впечатлѣнія, но «внутреннія», благодаря же
своей навязчивой отчетливости они отличаются отъ нормальныхъ представленій. Въ данномъ случаѣ можно предположить, что реперцепція
сильно развита, но не повышена возбудимость чувственныхъ участковъ.
За это говорить то обстоятельство, что послѣдняя группа о б м а н о в ъ
в о о б р а ж е н i я , названныхъ также п с и х и ч е с к и м и г а л л ю ц и н а -
ц і я м и ( B a i l l a r g e r ) , п с о й д о г а л л ю ц и н а ц і я м и 1) ( H a g e n),
а п п е ф ц е п ц і о н н ыми г а л л ю ц и н а ц і я ми (K a h l b a u m ) , въ
болынинствѣ случаевъ обхватываешь нѣсколько, или даже всѣ органы
чувствъ въ ихъ взаимной связи, и имѣетъ близкое отношеніе къ общему
содержанію сознанія. Обманы воспріятія противоположнаго характера на­
ходятся обыкновенно въ связи съ одной только областью чувства и
совершенно независимы отъ теченія представленій.
Значительнымъ освѣщеніемъ въ пониманіи обмановъ чувствъ слу­
житъ своеобразное разстройство, называемое «двойнымъ мышленіемъ».
Оно состоитъ въ томъ, что мысли больного становятся для него
«слышными" 2). Непосредственно за всплывающимъ представленіемъ при­
соединяется ясное слуховое воспріятiе мыслимаго слова. Чаще всего
возникает ь это одновременное галлюцинированіе при чтеніи, рѣже при
письмѣ, словомъ, тогда, когда словесное представленіе съ извѣстной
силой проникаетъ въ сознаніе. Иногда оно встрѣчается и при простомъ
мышленіи, или присоединяется къ какому нибудь безразличному воспріятiю, напримѣръ, къ шуму. Оно можетъ предшествовать совершающемуся
процессу или слѣдовать за нимъ : голосъ читает ь вслухъ или повторяешь
прочитанное; иногда дѣлаетъ то и другое. Тихое и громкое произношеніе словъ, часто и письмо способствуешь исчезновенiю галлюцинаторныхъ созвучій. Кромѣ этого существуютъ и другіе обманы слуха. Я
зналъ одного больного съ двойнымъ мышленіемъ, который полагалъ, что
читаетъ вслухъ для удовольствія своихъ знакомыхъ, находящихся вдали
отъ него, и слышалъ при этомъ ихъ замѣчанія.
Повидимому, при двойномъ мышленіи не всегда имѣетъ мѣсто дѣйствительное слышаніе, но часто существуетъ своего рода внутренняя
рѣчь. Мысль при этомъ облекается не въ звуковые образы словъ, но въ
представленія рѣчевыхъ движеній. G r a m e r описываетъ одного глухонѣмого больного, который въ разговорѣ пальцами «слышалъ» неприличныя вещи, въ разговорѣ губами похвалы. Также разговоръ, исходящій
изъ другихъ частей тѣла, можетъ состоять въ воспріятіи представленій
рѣчевыхъ движеній. Нѣкоторые больные даже при этомъ указываютъ,
что они испытываютъ ощущенія въ рѣчевомъ аппаратѣ. H a l bey 3)
сообщаешь о больномъ съ зрительными обманами, у котораго прослу­
шанная проповѣдь выплыла предъ глазами въ формѣ стенографическихъ
знаковъ.
Для объясненія этихъ явленій, въ виду наличности галлюцинацій,
слѣдуетъ прежде всего предположить повышенную возбудимость центральныхъ чувственныхъ участковъ. Для появленія рѣчевыхъ галлюцинацій таковой является область мозговой коры для звуковыхъ образовъ
словъ, именно, вторая лѣвая височная извилина. За это по крайней
мѣрѣ говоришь случай P і с k’а, гдѣ сифилитикъ, страдающій сенсорной
афазіей, галлюцинировалъ въ формѣ отрывочныхъ, безсмысленныхъ слоговъ. Слѣдуетъ предположить, что подъ вліяніемъ реперцепціи, или
1) L u g a r u , Rivista di patologia nervosa e mentale, 1903, 1 и 2.
2) К l i n k e, Archiv f. Psychiatrip, XXVI, 147; D ӧ ll k e n, ebenda XLIV, 425;
P r o b s t , Monatschr. f. Psychiatrie, XIII, 401.
3) H a l b e y , Allgemeine Zeitschrift f. Psychiatrie. LXV, 307.
возникаетъ непрерывная цѣпь ненормально живыхъ словесныхъ представленій, непосредственно слѣдующихъ за ходомъ мысли, или возбужденіе
переносится въ область представленій рѣчевыхъ движеній. Эти явленія
будутъ зависить отъ того, какое изъ этихъ воспомогательныхъ средствъ
рѣчи предпочитается, и потому легче вызывается. Сообразно съ этимъ
мысли бываютъ слышными обыкновенно на томъ языкѣ, на которомъ боль­
ные думаютъ. Поэтому становится яснымъ, что при дѣйствительномъ
произношеніи мыслей, т .-е. при отвлеченіи возбужденія на моторные
пути, можетъ исчезнуть это разстройство; гдѣ уже и безъ того суще­
ствуетъ внутренняя рѣчь, тамъ она прекращается вмѣстѣ съ произволь­
ными выразительными движеніями. И другія формы напряженія воли
могутъ препятствовать этому явленію. К о р р еп сообщаете объ одномъ
больномъ, у котораго это явленіе исчезло при интенсивной и полной
интереса работѣ, но снова появлялось при бездѣльи. При «видимости
мыслей» ("Gedankensichtbarwerden") письменные образы вызываются на
чрезмѣрной воспріимчивой области зрительнаго чувства, благодаря звуковымъ образамъ словъ.
Къ группѣ обмановъ воображенія надо причислить форму зрительныхъ обмановъ, на которые обратилъ вниманіе B l e u l e r 1), назвавъ ихъ
" экстракампинными“ (,,extracampine“) галлюцинаціями. Здѣсь идете рѣчь
о зрительныхъ воспріятіяхъ внѣ поля зрѣнія. Больной видите за своей
спиной летающую птицу или кровавый ножъ. Мнѣ вспоминается боль­
ной, который могъ сзади заглядывать въ свое тѣло. Вѣроятно, это
только продукты воображенія съ живыми зрительными представленіями,
которыя однакожъ совсѣмъ не носятъ отпечатка чувственныхъ воспріятій.
Трудность рѣзко отдѣлить представленія воображенія почти чувственной живости отъ дѣйствительныхъ воспріятій служите причиной,
почему у душевно-больныхъ смѣшиваніе чувственныхъ впечатлѣній съ
элементами, возникающими изъ запаса собственныхъ представленій, ста­
новится рововымъ источникомъ извращенія ихъ опыта. Этотъ процессъ,
который мы, какъ аперцепціонньш иллюзіи (извращеніе усвоенія), можемъ
противопоставить вышезатронутымъ иллюзіямъ, въ незначительной сте­
пени встрѣчается и при нормальныхъ условіяхъ. Общеупотребительнымъ примѣромъ этого является просмотръ опечатокъ. Быстрота, съ
которой мы можемъ усваивать знакомые звуки и формы, основана на
то мъ, что мы быстро воспринятыя общія впечатлѣнія усиливаемъ и
дополняемъ образами воспоминанiй. Этотъ процессъ въ общемъ проте­
каете довольно правильно, но весьма часто и ошибочно. Всякій знаете,
какъ часто воспріятiя здоровыхъ находятся подъ вліяніемъ предвзятаго
мнѣнія, особенно тогда, когда живыя душевныя волненія затемняютъ
реальное и ясное пониманіе окружающей обстановки. Даже самый спо­
койный естествоиспытатель не можете быть увѣренъ въ томъ, что его
воспріятiя не приспособляются незамѣтно къ тѣмъ взглядамъ, съ
которыми онъ приступалъ въ своему труду. Душевныя волненія могутъ
дать нашему общему пониманію событій такое различное освѣщеніе,
что всякія заблужденія впослѣдствіи кажутся совершенно непонятными.
У душевно-больныхъ условія для извращенія усвоенія встрѣчаютъ благо1) B l e u l e r, Psychiatrische Wochenschr. 1903, 261.
пріятную почву : сильное душевное возбужденіе, значительная живость
представленій и н аконецъ - ч то позже будетъ подробно разсмотрѣнонеспособность къ разумной критикѣ и провѣркѣ своего опыта. При
этомъ чувственныя впечатлѣнія въ усвоеніи больного принимаютъ крайне
причудливыя формы и такимъ путемъ могутъ дать матеріалъ для
извращеиія взгляда на внѣшній міръ, даже въ тѣхъ случаяхъ, гдѣ
отсутствуютъ обманы чувствъ. Сюда относятся такіе случаи, когда боль­
ные принимаютъ внѣшній шумъ за крики своихъ дѣтей, подвергаемыхъ
смертельной пыткѣ или за «трескъ адскаго огня».
Легче всего, конечно, возникаетъ подобное извращеніе опыта, когда
впечатлѣнія, исходящія изъ органовъ чувствъ, не ясно и не рѣзко выра­
жены, а являются н е о п р е д ѣ л е н н ы м и и р а с п л ы в ч а т ы м и .
Какъ въ обыденной жизни мы очень часто ложно понимаемъ неясныя воспріятія и при помощи субъективныхъ элементовъ дополняемъ и объясняемъ ихъ, такъ и у душевно-больныхъ обманы усвоенія играютъ
большую роль тогда, когда отчетливость чувственныхъ впечатлѣній на­
рушается подъ вліяніемъ какихъ-нибудь причинъ, особенно, вслѣдствіе
общаго психическаго разстройства.
Извращеніе усвоенія можетъ при извѣстныхъ условіяхъ возник­
нуть благодаря впечатлѣніямъ другихъ чувственныхъ областей. К a h lb a u m назвалъ этотъ процессъ р е ф л е к т о р н ы м и г а л л ю ц и н а ц i ям и. В оспріятія отдѣ льныхъ чувствъ стоять въ такой тѣсной связи
другъ съ другомъ, что живое впечатлѣніе можетъ привести одновре­
менно въ возбужденіе и другія чувственныя области. Сюда уже можно
отнести появленіе зрительнаго образа кошки, когда мы слышимъ ея
мяуканіе. Болѣ е непосредственно выступаютъ эти отношенія между
отдѣльными чувствами при такъ называемыхъ «вторичныхъ ощущеніяхъ»,
когда видятъ цвѣтъ при опредѣленныхъ звукахъ ("audition соlоree"),
запахѣ и т. д. Чувственную ясность пріобрѣтаютъ непріятныя ощущенія у зрителя при видѣ болѣзненныхъ операцій, стѣсненіе въ гортани,
когда мы слышимъ пѣніе хриплаго пѣвца, щекотка при угрожающемъ
соприкосновеніи къ чувствительнымъ мѣстамъ, ощущеніе удара, направленнаго противъ насъ, но не задѣвшаго насъ. M o u r l y V o l d
доказалъ, что и въ нашихъ сновидѣніяхъ совершается такое превращеніе раздраженій въ представленія другихъ чувственныхъ областей.
Въ болѣзненныхъ состояніяхъ подобные процессы играютъ важ­
ную роль. М о r а ѵ s і k ’y удалось вызвать зрительные обманы благо­
даря звукамъ камертона или шарманки. Этимъ путемъ, повидимому,
возникаютъ двигательныя ощущенія, которыя уже при обыкновенныхъ
условіяхъ нерѣдко присоединяются къ чувственнымъ впечатлѣніямъ .
Встрѣчаются больные, которые чувствуютъ въ своемъ языкѣ произносимыя въ окружающей обстановкѣ слова, у которыхъ взглядъ, прикосновеніе вызываютъ своеобразныя ощущенія физическаго напряженія и разслабленія. Съ другой стороны J u l i u s b e r g сообщаетъ объ одномъ
глухомъ и слѣпомъ мальчикѣ, который слышалъ мелодiю, исходящую
отъ колокольчиковъ, какъ только пытался ритмически двигать глазами
вправо. Иногда эти явленія принимаютъ крайне странныя формы, боль­
ные чувствуютъ, что они «наполнены» супомъ, «зашиты», «вплетены»
1) C r a m e r , Die Halluzinationen im Muskelsinn bei Geisteskranken und ihr e
klinische Bedeutung. 1889.
и т. д. Обыкновенно во всѣхъ этихъ явленіяхъ дѣло идетъ не о простомъ
переходѣ чувственныхъ раздраженiй на другiе пути, но играютъ роль
образы воображенія, которые существуютъ за долго до этого и способствуютъ путемъ болѣе или менѣе сознатель наг о размышленія присоединенію сопутствующихъ ощущеній къ первоначальному впечатлѣнію.
Особеннаго вниманія заслуживаетъ то свойство обмановъ чувствъ,
которое, съ одной стороны, объясняете способъ происхожденія ихъ, а
съ другой - характеризуете ихъ важность какъ симптомовъ болѣзни.
Это свойство заключается въ необычайной, непреодолимой с и л ѣ обма­
новъ чувствъ надъ общимъ содержаніемъ сознанія больныхъ. Правда,
что и у здороваго человѣка можетъ въ исключительныхъ случаяхъ воз­
никнуть какое-нибудь мнимое воспріятіе и, что, съ другой стороны,
больные въ началѣ или концѣ душевнаго разстройства распознають лож­
ный характеръ обмановъ чувствъ. Однакоже мы почти всегда видимъ,
что длительные обманы чувствъ преодолѣваютъ здравое сужденіе и
что, спустя уже короткое, время, больные измышляютъ безсмысленныя
и невѣроятныя объясненія, чтобы въ опроверженіе разумныхъ доводовъ
доказать реальность мнимыхъ воспріятій. Если даже въ періодѣ выздоровленія начинаетъ укрѣпляться у больного убѣжденіе въ болѣзненномъ
характерѣ обмановъ чувствъ, то въ моменте ихъ появленія они почти
всегда снова захватываютъ его.
Это своеобразное явленіе находитъ дальнѣйшее освѣщеніе въ
безсиліи нормальныхъ воспріятій передъ болѣзненными обманами, и уже
поэтому не можетъ имѣть своимъ основаніемъ чувственную ясность
мнимыхъ воспріятiй. Наоборотъ , наблюденіе говорите за то, что сила
обмановъ чувствъ, съ отступленіемъ на задній планъ ихъ обычнаго
чувственнаго характера, скорѣе растете, чѣмъ падаете. Объясненіе
этого явленія надо искать скорѣе въ глубокой, можетъ быть, и не сознаваемой самимъ больнымъ связи съ кругомъ его мыслей, во внутреннемъ
согласіи обмановъ чувствъ съ его болѣзненными опасеніями и желанiями. Особенную роль играютъ душевныя волненія и настроенія,
дающiя обманамъ чувствъ содержаніе и окраску, подобно тому какъ
они способствуютъ появленію опредѣленныхъ рядовъ представленій и
вліяютъ на нормальныя воспріятія. Очень часто мы наблюдаемъ въ
конечныхъ стадiяхъ Dementia ргаесох, что обманы чувствъ возникаютъ
въ связи съ періодическими колебаніями настроенія. Въ промежуткахъ
же между ними они совершенно исчезаютъ . Непреодолимое влiяніе обма­
новъ чувствъ на мышленіе и поведеніе больного ослабѣваетъ или съ
наступленіемъ выздоровленія, или съ исчезновеніемъ душевной бодрости
въ связи съ прогрессирующимъ слабоуміемъ. Въ обоихъ случаяхъ об­
маны чувствъ могутъ еще существовать, но больной не обращаете
на нихъ вниманія, они больше не играютъ роли для него. Встрѣчается
множество слабоумныхъ, которые продолжаютъ слышать голоса, но не
перерабатываютъ дальше ихъ содержанія. Это служите доказатель­
ствомъ того, что сила обмановъ чувствъ всецѣло зависитъ отъ того
отзвука, который они находятъ въ душевной жизни больного.
Приведенныя соображенія съ большой убѣдительностью говорятъ
противь распространеннаго взгляда, что обманы чувствъ постоянно или
хотя бы часто являются п р и ч и н о й бредовыхъ мыслей душевныхъ
волненій и поведенiя больныхъ. Конечно, больные нерѣдко въ своихъ
разсказахъ указываютъ на обманы чувствъ, какъ на источникъ и осно­
ву ихъ болѣзненныхъ явленій, однакоже не подлежишь сомнѣнію, что
обманы возникаютъ въ томъ самомъ мозгу, гдѣ и остальныя явленія
душевнаго разстройства ; въ д ѣйствительности же больные относятся
къ обманамъ, чувствъ совершенно иначе, чѣмъ къ нормальнымъ воспріятiямъ. Ни одинъ здоровый человѣкъ не станешь относить къ себѣ
слова какого-нибудь прохожаго ; «это царь» и въ силу этого себя
дѣйствительно считать царемъ. На душевно-больного, у котораго такiя слова являются заключительнымъ звеномъ въ цѣпи тайныхъ надеждъ
и смутныхъ предчувствій, подобное галлюцинаторное воспріятіе можетъ
оказать глубочайшее и непреодолимое впечатлѣнi е и способствовать
возникновенію твердаго убѣжденія, не только въ томъ, что слова дѣйствительно были произнесены, но что они заключаютъ въ себѣ дей­
ствительную истину. Равнымъ образомъ, мы не могли бы признать за
служивающимъ извиненія того, кто бы привелъ въ исполненіе действи­
тельно направленное къ нему требова-ніе : «Убей свою жену», въ то
время какъ обману чувства у больного мы приписываемъ обыкновенно
принудительную силу.
Не исключается также возможность возникновенія обмановъ
чувствъ и другимъ путемъ. Наши прежніе доводы уже указываютъ на
то, что извѣстныя формы обмановъ имѣютъ своей основой перифериче­
скiе отдѣлы чувственныхъ путей, - д ругiе же въ тѣхъ областяхъ мозга,
которыя служат ь для болѣе высокихъ психическихъ функцій. Неко­
торые даже говорили о первичномъ и вторичномъ возникновеніи обмановъ чувствъ, въ зависимости отъ того, проникаютъ ли они въ Душев­
ную жизнь, какъ самостоятельные факторы, или, наоборотъ, порождаются
ею. Какъ показывает ь опытъ, такъ называемые вторичные обманы
чувствъ обладаютъ наибольшей властью надъ мышленіемъ, чувствами
и поступками больного. Непреодолимо д ѣйствуешь на больного не фактъ
существованія обмана чувствъ, ни его содержаніе, но единственно и
главнымъ образомъ то обстоятельство, что обманъ является продуктомъ
его собственнаго «я». Въ виду этого мы можемъ, оставляя въ сторонѣ
вышеописанныя клиническія различія, не придавать значенія выясненію
вопроса, играетъ ли въ отдѣльныхъ случаяхъ первенствующую роль
бредовая идея, настроеніе или обманъ чувства. Въ подавляющемъ большинствѣ случаевъ, а именно, когда обманы сопровождаются стойкими
бредовыми идеями, эти болѣзненныя явленія представляютъ изъ себя
только продуктъ одной и той же общей причины, различные признаки
одного и того же общаго болѣзненнаго состоянія.
Содержаніе и форма ложныхъ вос пріятій въ отдѣльныхъ обла­
стяхъ чувствъ крайне разнообразны. З р и т е л ь н ые о б м а н ы про­
являются въ формѣ ночныхъ «видѣній», свѣтящихся фигуръ, Бога,
Христа, Ангела, покойниковъ, цвѣтовъ, или страшныхъ фигуръ, чертей,
китайскихъ тѣней, дикихъ звѣрей и т. д. Эти явленія воспринимаются
или въ качествѣ сверхчувственныхъ откровеній, неуловимыхъ призраковъ, или же, благодаря своимъ разнороднымъ и причуди ымъ формамъ, по своей пестрой измѣнчивости и многообразію напоминаютъ
собой ложныя воспріятiя живого и безпокойнаго сновидѣнія, какъ напримѣръ при лихорадочномъ делиріи. Болѣе всего приближаются къ
действительному воспріятію сравнительно рѣдкіе зрительные обманы,
возникающiе при дневномъ свѣтѣ. Сюда относятся галлюцинаціи алко­
гольныхъ делириковъ, подкрадывающiяся крысы, домовые, ползучія
насѣкомыя, бабочки, птицы, хлопья въ воздухѣ, монеты на полу, про­
волоки, натянуты я нити, пестрыя подвижныя толпы народа. У другихъ
больныхъ это отдѣльныя фигуры, черная собака, львиныя головы, заглядывающiя въ окна, лица на одѣялѣ, темныя тѣни, висѣльники на
деревѣ, кровь или мертвая голова. Иногда эти фигуры закрываютъ
собой дѣйствительные предметы, или только тѣ просвѣчиваются черезъ
нихъ. Въ пищѣ они находятъ плѣсень, маленькія отрѣзанныя головы
съ двигающимися глазами, ползучихъ червей. Окружающіе предметы
приняли совершенно иной видъ, они кажутся обезображенными, мертвыми
головами, мѣняются и двигаются въ боковыхъ частяхъ поля зрѣнія.
Сюда же относятся извѣстные случаи смѣшенiя личностей, когда боль­
ные признаютъ чужихъ людей за своихъ родственниковъ, или, наоборотъ , не узнаютъ своихъ ближнихъ и увѣряютъ, что эти лица измѣнили
свой видъ и наружность, гримасничаютъ и т. д. Въ общемъ зрительные
обманы сравнительно легко коррегируются при помощи другихъ чувствъ,
въ особенности осязанія, и потому здоровымъ человѣкомъ при скольконибудь благопрiятныхъ обстоятельствахъ обыкновенно легко распозна­
ются, какъ таковые. Только тамъ, гдѣ спутанность, рѣзкія душевныя
волненія, особенно страхъ, препятствуютъ объективной провѣркѣ обма­
новъ чувства, даже болѣе грубыя и необыкновенныя извращенія зри­
тельнаго воспріятiя принимаются за дѣйствительныя чувственныя впечатлѣнія и перерабатываются.
Въ этомъ отношенiи наиболѣе паг убными являются слуховые
обманы, выступающiе въ формѣ «голосовъ" - в ыраженіе, которое дѣйствительный галлюцинантъ сразу понимаетъ. Основаніемъ этого, пови­
димому, служитъ глубокое значеніе, какое имѣетъ развитіе рѣчи для
нашего мышленія. Такъ какъ мы въ большинствѣ случаевъ мыслимъ
словами, то «голоса" обыкновенно находятся въ тѣсной связи съ общимъ содержанiемъ сознанія и часто являются лишь словеснымъ выраженіемъ того, что волнуетъ душу больного. Потому они дѣйствуютъ
убѣдительнѣе другихъ чувственныхъ обмановъ и даже дѣйствительныхъ рѣчей окружающихъ. Больной слышитъ вначалѣ обыкновенно
за своей спиной всевозможныя замѣчанія, направленныя по его адресу,
сопровождающія каждый его поступокъ, онъ слышитъ открытый разговоръ о тайнахъ его прошлой жизни, оскорбленія, угрозы и обѣщанія
его осчастливить. Матеріаломъ для этого служатъ не совсѣмъ ясныя
рѣчи, произнесенныя вполголоса слова, неопредѣленные звуки, «телѣги
гремятъ и скрипятъ необыкновеннымъ образомъ и сообщаютъ о происшествіяхъ, свиньи выхрюкиваютъ имена и разсказы, удивительныя
повѣствованія, собаки и пѣтухи и тѣ посылаютъ упреки и ругательства ;
даже гуси и утки гогочутъ именами, частными разговорами и отрывками
рѣчей». Въ скрипѣ стального пера, звонѣ колокола, трескѣ пола раз­
даются восклицанія, или больной слышитъ голоса въ стѣнѣ, въ постели,
на которой лежитъ, въ собственныхъ ушахъ, въ головѣ, въ животѣ
и т. д. Нерѣдко они обладаютъ различной высотой и тэмбромъ и потому
приписываются различнымъ лицамъ ; иногда это цѣлая толпа людей,
въ которой ясно различаются отдѣльныя лица, ведущая между собой
бесѣду, иногда это одинъ или нѣсколько человѣкъ. Чаще всего слы­
шатся голоса родственниковъ , измѣнившихъ любовниковъ, озлобленныхъ
сосѣдей, наконецъ, голоса Бога и чорта. Часто эти голоса бывалотъ
тихими, шепчущими, шипящими, какъ бы идущими издалека сверху
или снизу, или глухими, исходящими изъ земли; рѣже они являются
громкими, кричащими, заглушая все остальное. Они настолько уподо­
бляются нормальнымъ воспріятiямъ, что больные основываютъ на этомъ
свою вѣру въ нихъ. «Если Вы дѣйствительно произносите Ваши слова»,
такъ они говорятъ врачу, «то это можно сказать и относительно голосовъ,
которые я такъ же точно слышу». Сравнительно рѣдко голоса говорятъ
длинныя, связныя фразы, въ болышшствѣ же случаевъ это короткія
и отрывочныя замѣчанія. Кромѣ голосовъ иногда слышатся громкія
стрѣляющiе и гремящіе звуки, звонъ колоколовъ, дикіе крики, рѣже
пріятная музыка, пѣніе и т. п. Въ большинствѣ случаевъ, больные
могутъ дословно передать содержаніе слышаннаго, даже если они перво­
начально и отказываются сдѣлатъ это. Тамъ, гдѣ этого не бываетъ,
мы имѣемъ обыкновенно дѣло не съ воспріятiями чувственнаго харак­
тера, а съ навязчивыми мыслями, которыя часто приписываются посто­
роннему внушенію.
Въ подобныхъ случаяхъ голосамъ приписывается с в е р х ъ е с т е ­
с т в е н н о е происхожденіе и тогда они нерѣдко сопровождаются зри­
тельными обманами. Богъ или Х ристосъ даютъ больному порученіе,
обѣтъ, или открываюс ь предъ нимъ тайны его личности. Весь этотъ
процессъ носить характеръ чего-то сноподобнаго, сверхчувственнаго.
- При лихорадочномъ делиріи и у сильно спутанныхъ больныхъ слуховые
обманы обнаруживаютъ быструю смѣняемость и спутанность возникающихъ рри равяыхъ условіяхъ зрительныхъ обмановъ.
Изъ обычныхъ слуховыхъ обмановъ, напоминающихъ собой чув­
ственныя воспріятія, слѣдуетъ выдѣлить такъ называемые «внутренніе
голоса», «нашептыванія», «всемірный языкъ», «телефонированіе», «телеграфированіе» и т. п. , которые воспринимаются больными, не какъ
дѣйствительно слышимое, а какъ результатъ вдохновенія или искус­
ственнаг о воздѣйствія. По выраженію одного больного «это есть нѣчто
среднее между слышаніемъ и предчувствіемъ». Въ данномъ случаѣ
ясно выступаетъ происхожденіе ихъ изъ собственнаг о хода мыслей.
Здѣсь , очевидно, идетъ рѣчь о «внутреннемъ голосѣ», о «голосѣ совѣсти»,
«говорящемъ» и въ здоровомъ человѣкѣ, но только принявшемъ болѣзненныя формы. Иногда эта внутренняя рѣчь проникаетъ въ сознаніе
больного въ видѣ разговора, такъ что возникаетъ бредовая идея о бесѣдѣ съ отдаленными лицами. Или же «голосъ совѣсти» сопровождаетъ
всякій доступокъ больного, дѣлаетъ ему замѣчанія, поощряетъ его,
отдаетъ. ему приказанія и налагаетъ запреты. Во всѣхъ этихъ случаяхъ,
какъ и при вышеописанномъ «двойномъ мышленіи», легко возникаетъ
представленіе, что собственныя мысли извѣстны окружающимъ, или
являются результатомъ посторонняго воздѣйствія. «Я прозраченъ», сказалъ мнѣ подобнаго рода больной.
С о д е р ж а н i е слуховыхъ обмановъ только рѣдко бываетъ безразличнымъ и тогда безсмысленнымъ и однообразнымъ. Большею частью
голоса находятся въ тѣсной связи съ благополучіемъ и страданіемъ
больного. Они терзаютъ и раздражаютъ его, рѣже дѣлаютъ счастли-
вымъ и возвеличивают ь, и могутъ впослѣдствіи пріобрѣсти: могучее
вліяніе на поступки больного. Постоянная ругань, брань, ироническія
замѣчанія, вопли подвергающихся мученію близкихъ людей дѣлаютъ
больного недовѣрчивымъ, возбужденнымъ, приводятъ его къ безпощадной борьбѣ съ его мнимыми мучителями. Устрашающія угрозы вызы­
ваютъ въ немъ страхъ и смущеніе и обращаютъ его въ неутомимое
бѣгство отъ преслѣдователей. Повелительныя приказанія приводятъ его
въ безумнымъ и неестественнымъ поступкамъ, такъ какъ онъ думаешь,
что долженъ этимъ исполнить волю сверхъестественныхъ силъ.
Для психической жизни больного обманы въ сферѣ д р у г и х ъ
ч у в с т в ъ имѣютъ несравненно меньшее значеніе, чѣмъ ложныя воспріятiя слуха, и зрѣнія, область которыхъ составляетъ прежде всего сырой
матеріалъ нашихъ представленій. Объятый страхомъ, больной ощущаетъ запахи ядовитыхъ паровъ, въ которыхъ кроется его гибель,
или сѣрный смрадъ дьявола, который грозитъ ему ; онъ вкушаетъ въ
своей пищѣ неаппетитныя и вредныя вещи, человѣческое мясо, калъ ,
мышьякъ и шпанскія мушки, приносимыя его врагами. Причина этихъ
ложныхъ воспріятiй въ большинствѣ случаевъ лежитъ въ кругѣ мыслей
больного, гораздо рѣже въ ограниченныхъ разстройствахъ чувственныхъ
областей, какъ, напримѣръ, появленіе обмановъ обонянія при давленіи
опухолей или костныхъ новообразованій на olf actorius или при заболѣваніяхъ мозговой коры въ области Gyrus hippocampi. Обыкновенно мы
здѣсь имѣемъ дѣло съ проявленіемъ общаг о психическаго разстройства.
То же можно сказать и относительно подобныхъ обмановъ въ области
кожнаго, мышечнаго и общаго чувства. Они часто встрѣ чаются на почвѣ
задержки воли и мышленія при циркулярныхъ депрессивныхъ состояніяхъ : боли, непріятныя ощущенія въ различныхъ частяхъ тѣла, чувство
оцѣпенѣнія, измѣненіе кожи, мягкихъ частей и даже костей. Гдѣ мы
встрѣчаемъ бредовыя идеи электризаціи тѣ ла, одержимости, превращенія, внутренняго окаменѣ нія и высыханія, исчезновенія головы, рта,
желудка, задняго прохода и т. д., тамъ мы имѣемъ дѣло не съ простымъ
извращеніемъ воспріятія, а съ болѣзненной переработкой ощущеній,
которыя с а ми по с е б ѣ были бы слишкомъ неопредѣленны, чтобы
подобно зрительнымъ и слуховымъ галлюцинаціямъ вліять на содержаніе
сознанія.
Большое разнообразіе обмановъ чувствъ привело насъ къ мысли
о различномъ способѣ ихъ возникновенія. Важнымъ подтвержденіемъ
этой точки зрѣ нія служитъ то наблюденіе, что характеръ обмановъ
въ значительной степени опредѣляется к л и н и ч е с к и м и ф о р м а м и
болѣзней. При лихорадочномъ и инфекціонномъ делиріи существуютъ
пестрые измѣнчивые сноподобные обманы воспріятій, въ которыхъ взаимодѣйствіе различныхъ чувственныхъ областей вызывает ь спутанныя и
причудливыя переживанія. Такой же характеръ носятъ обманы при
алкогольномъ делиріи, но здѣсь связь между отдѣльными переживаніями
выступаешь гораздо ярче. Обманы, которые помимо слухового, мышечнаго и кожнаго чувства особенно поражаюшь зрительное чувство, обладаютъ необычайной чувственной ясностью; они такъ тѣсно переплета­
ются другъ съ другомъ, что могутъ дать матеріалъ для «профессіональнаго делирія» (Beschaftigungsdelirium"). Заслуживаешь ос обеннаго
вниманія многочисленность однородныхъ ложныхъ воспріятій, ихъ дви-
гательная живость, стоящая въ связи съ трепещущимъ безпокойствомъ
больного, появленіе ихъ, исчезновеніе и расплываніе. Какъ при лихора­
дочныхъ делиріяхъ, такъ и въ данномъ случаѣ обманы присоединяются
къ неясно воспринятымъ впечат лѣніямъ ; они могутъ быть вызваны
внушеніемъ или находиться подъ его вліяніемъ. Близко примыкаютъ
къ нимъ обманы, вызванные кокаиномъ и распрос траняющіеся на зрительныя, слуховыя и обиця ощущенія. Особенно характернымъ признакомъ этого яда являются «микроскопическіе» зрительные обманы,
воспріятіе безчисленнаго множества однородныхъ, незначительныхъ де­
талей. маленькихъ звѣрковъ, отверстій въ стѣнѣ, точекъ. Въ противо­
положность этому мы встрѣчаемъ при эпилептическихъ делиріяхъ, гдѣ
тоже наблюдается взаимодѣйствіе различныхъ чувственныхъ областей,
преимущественно обманы съ живымъ чувственнымъ тономъ. Больные
видятъ при этомъ огонь, кровь, страшныя фигуры, небесныя явленія или
слышать угрозы, выстрѣлы, боевой шумъ, обѣты и музыку ангеловъ.
Въ виду взаимодѣйствія обмановъ различныхъ чувствъ мы должны
предположить, что во всѣхъ этихъ случаяхъ имѣютъ мѣсто обширные
болѣзненные процессы въ мозговой корѣ. Въ пользу этого говорить то
обстоятельство, что при этомъ бываютъ болѣе или менѣе сильныя
помраченія сознанія. Однако, съ другой стороны, клиническія различія
въ характ ерѣ обмановъ указываютъ на то, что особенности отдѣльныхъ
болѣзненныхъ процессовъ проявляются или въ разнообразіи самихъ
разстройствъ, или въ различномъ распространеніи ихъ и распредѣленіи.
Скоропреходящія делиріозныя состоянія съ подобными сложными обма­
нами нѣскодькихъ чувствъ встрѣ чаются и при другихъ заболѣваніяхъ,
какъ напримѣръ, при маньякально-депрессивномъ психозѣ, старческомъ
слабоуміи, Dementia ргаесох и истеріи. Недостаточно еще выяснено,
насколько особенности въ характерѣ делиріозныхъ обмановъ чувствъ
соотвѣтствуютъ названнымъ болѣзненнымъ процессамъ. Въ общемъ
можно признать, что въ еостояніяхъ возбужденія при Dementia ргаесох
главную роль играютъ слуховые обманы, при возбужденіяхъ маньякаль­
но-депрессивнаго психоза преимущественно фигурируютъ обманы зрѣнія и общаго чувства. Также и при истеріи преобладаютъ зрительные
обманы, большей частью съ своеобразнымъ напряженнымъ характеромъ,
какъ напримѣръ, фигуры, закрытыя покрываломъ, умершіе родствен­
ники, мужчины съ длинными ножами.
Болѣе ограниченную группу представляютъ тѣ клиническiя формы,
гдѣ обманы сосредоточены въ одной чувственной области, или гдѣ не­
возможно установить взаимодѣйствія различныхъ чувствъ. Поучительнымъ примѣ ромъ этого служитъ алкогольный бредъ и извѣстныя состоянія алкогольной слабости, въ которыхъ выступаютъ исключительно
слуховые обманы большей частью съ характеромъ угрозы, рѣже обѣ щанія. Такое же положеніе занимаютъ нѣкоторыя заболѣванiя мозга
сифилитическаго происхожденія, а именно извѣстные табетическіе пси­
хозы, но къ нимъ могутъ еще присоединиться ощущенія электризаціи
тѣла. И при эпилептическомъ душевномъ разстройствѣ наблюдаются
иногда слуховыя галлюцинаціи. Въ циркулярно-депрессивныхъ состояніяхъ больные слышать отдѣ льныя короткія замѣчанія устрашающаго
характера, при другихъ же названныхъ заболѣваніяхъ часто слышатся
больными связные разговоры между отдѣльными лицами, которые, однакожъ, почти никогда не обращаются непосредственно къ больному.
Чаще всего слуховые обманы бывалотъ при той большой группѣ
заболѣваній, которую мы пока объединяемъ подъ именемъ Dementia
ргаесох. Только изрѣдка они продолжительно отсутствуютъ. Обыкно­
венно они являются однимъ изъ первоначальныхъ симптомовъ болѣзни
и довольно часто остаются единственными обманами, которые вообще
возникаютъ. Встрѣчается значительное число больныхъ, у которыхъ
на ряду съ слуховыми галлюцинацi ями развиваются на продолжительное
время обманы кожнаго и общаго чувства, а также вкуса и обонянія.
Въ этихъ случаяхъ чаще всего наблюдается замѣчательное разстройство
въ формѣ двойного мышленія и слышанія мыслей. Слуховые обманы
только вначалѣ возбуждаютъ или радуютъ больного, а затѣмъ, въ противоположность вышеупомянутымъ формамъ, они могутъ сдѣлаться совершенно безразличными или безсмысленными. Эти наблюденія свидѣтельствуютъ о томъ, что болѣзненный процессъ, лежащiй въ основѣ
этихъ душевныхъ разстройствъ, въ особенной степени облегчаетъ появленіе слуховыхъ галлюцинацій и что душевныя волненія въ данномъ
случаѣ не имѣютъ рѣшающаго значенія. Слѣдуетъ, пожалуй, вспом­
нить, что слуховые обманы обыкновенно облекаются въ рѣчевую форму
и при этихъ заболѣваніяхъ мы чрезвычайно часто наблюдаемъ разстрой­
ства выразительной рѣчи. Можно думать, что оба эти симптома стоятъ
между собой въ тѣсной связи.
П о м р а ч е н і я с о з и а н і я. Кромѣ процессовъ въ различныхъ
отдѣлахъ чувственныхъ областей, громадное значеніе для пополненія
нашего опыта имѣетъ и другое обстоятельство, а именно, состояніе
нашего сознанія. Внѣшнія раздраженія вызываютъ въ нашемъ внутреннемъ «я» извѣстныя своеобразныя, еще недостаточно выясненныя измѣненія, которыя мы непосредственно воспринимаемъ и отличаемъ другъ
отъ друга, какъ представленія, чувствованія, импульсы и т. д. Этотъ
общій факторъ внутренняго «я» мы, согласно воззрѣніямъ F e c h n e r ’a,
называемъ с о з н а н i е мъ. Всюду, г дѣ внѣшнія впечатлѣнія превра­
щаются въ психическiе процессы, существуетъ сознаніе, такъ какъ оно
есть ни что иное, какъ выраженi е этого превращенія. Не только сущность
сознанія въ общемъ зависитъ отъ функціи мозговой коры, но и отдѣльныя проявленія сознанія вѣроятнѣе всего стоятъ въ связи съ опредѣленными еще неизвѣстными процессами въ нашей нервной ткани. Подобно
тому, какъ отъ свойствъ органовъ чувствъ зависитъ превращеніе внѣшнихъ раздраженій въ чувственныя возбужденія, такъ и состоянія мозго­
вой коры имѣютъ громадное значеніе для превращенія физіологическйхъ
возбужденій въ процессы сознанія. До сихъ поръ крайне трудно въ
отдѣльныхъ случаяхъ установить, въ какой степени совершилось эта
превращеніе, такъ какъ мы не можемъ непосредственно проникнуть во
внутренній міръ другого человѣка и судимъ о его внутреннемъ опытѣ
на основаніи только его внѣшняго поведенія. Только изъ поведенія
мы заключаемъ съ большей или меньшей вѣроятностью, является ли оно
выраженіемъ психическихъ процессовъ или нѣтъ.
То состояніе, при которомъ совершенно прекращено превращеніе
физическихъ процессовъ въ рсихическіе, мы называемъ б е з с о з н ат е л ь н о с т ь ю . Всякое раздраженіе, достигающее сознанія и этимъ
путемъ вызывающее психическое впечатлѣ ніе, должно обладать извѣстной силой, которая не можетъ быть ниже такъ называемаго п о р о г а
с о з н а н i я . Однако, высота порога сознанія можетъ колебаться въ за­
висимости отъ состоянія нашей мозговой коры. Въ то время, какъ при
напряженномъ вниманіи она достигае шь самой низкой степени, при глубокомъ обморокѣ она можетъ быть безконечной, т.-е. даже самыя с ильныя
раздраженія не въ состоянiи вызвать процессовъ сознанія. Поэтому
на основанiи высоты порога сознанія можно отличать разныя с т е п е н и
я с н о с ти с о з н а н і я . Если ясность сознанія опускается ниже опредѣ­
ленной границы, то возникает ь болѣе или менѣе глубокое «с у м е р е ч ­
н о е с о с т о я н іе», при которомъ какъ внѣшнія, такъ и внутреннія
раздраженія вызываютъ только слабыя и неясныя психическія впечатлѣнія. При эпилепсіи и истеріи мы наблюдаемъ подобныя помраченія
сознанія въ формѣ скоропреходящихъ, часто среди здороваго состоянія
наступающихъ разстройствъ. Какъ длительныя сумеречныя состоянія,
можно разсматривать нѣкоторыя ступорозныя формы маньякально-депрес сивнаго психоза, у которыхъ психофизическiй порогъ сознанія зна­
чительно повышенъ.
При извѣстныхъ обстоятельствахъ порогъ сознанія для внѣшнихъ
и внутреннихъ раздраженій можетъ быть различнымъ. Въ то время
какъ в ліяніе внѣшнихъ впечатлѣній рѣзко ослаблено, могутъ однако
благодаря внутреннимъ возбужденіямъ совершаться живые процессы
сознанія. Это явленіе имѣ ет ь мѣсто при тѣхъ состояніяхъ, которыя мы
называемъ делиріями. При слабоуміи, наоборотъ, нерѣдко внѣшнія раздраженiя сравнительно легко вызываютъ ощущенія, внутренніе же про­
цессы совершенно не проявляются въ
сознаніи. Въ данномъ случаѣ мы имѣемъ дѣло не съ повышеніемъ порога
сознанія, но съ длительнымъ пониженіемъ психофизическаго возбужденiя.
Этимъ и отличается слабоуміе отъ сумеречныхъ состояній.
Самымъ частымъ, хорошо знакомымъ и здоровому человѣку сумеречнымъ
состояніемъ является с о н ъ. Экспериментальнымъ путемъ, благодаря опредѣленію силы раздраженія, достаточной,
чтобы вызвать въ различные періоды
ночи пробужденіе, удалось установить
колебанія глубины сна, или разныя
степени ясности сознанія при снѣ. Примѣромъ нормальной кривой глубины сна
можетъ служитъ фигура XV III абсциссы
которой показывают ь ночные часы отъ 12 - 7 , ординаты же силы звука
въ грамсантиметрахъ, которыя получаются при паденіи стального шара
на подставку изъ слоновой кости. Какъ изъ кривой видно, «сила, необхо­
димая для пробужденія» ("W eckwert"), быстро повышается послѣ засыпанiя, а затѣмъ такъ же быстро идетъ на убыль, достигая къ утру
своей самой низкой величины. У дневныхъ рабочихъ глубина сна въ концѣ
перваго часа достигаетъ своей высшей степени, и спустя нѣсколько
часовъ становится неизмѣримо малой. У ночныхъ же рабочихъ глубина
сна, которая къ тому же вообще гораздо ниже, чѣмъ у первыхъ, дости-
гаетъ своей высшей степени значительно позже. Затѣмъ она медленно
понижается и держится опредѣленной высоты до самаго пробужденія.
Р а з с т р о й с т в о с н а у нашихъ больныхъ наблюдается очень
часто, хотя мы располагаемъ недостаточными свѣдѣніями объ этомъ.
Разстройства эти могутъ касаться засыпанія, глубины сна и пробужденія.
Засыпанію обыкновенно предшествуетъ чувство потребности во снѣ,
усталость. Эта потребность во снѣ можетъ совершенно отсутствовать
въ состояніяхъ возбужденія, особенно у маньякальныхъ больныхъ, кото­
рые, несмотря на крайне неудовлетворительный сонъ и тяжелое истощеніе силъ, чувствуютъ себя свѣжими и бодрыми. Въ связи съ этимъ
не мѣшаетъ вспомнить о томъ фактѣ, что и у здороваго человѣка,
при чрезмѣрной и интенсивной работѣ, появляющееся вначалѣ чувство
усталости можетъ исчезнуть и наступить безсонница. При алкогольномъ
делиріи и старческомъ слабоуміи, болѣзненныхъ формахъ, при которыхъ
ночью возникаетъ или усиливается безпокойство, потребность во снѣ
также отсутствуетъ. При послѣднемъ заболѣваніи эта потребность выступаетъ, однако, въ усиленной степени днемъ. У нервныхъ людей часто
встрѣ чается повышенная потребность во снѣ независимо отъ утомленiя :
въ дѣйствительности здѣсь имѣетъ мѣсто тревога, парализующая про­
изводительность, которая кажется имъ показателемъ потребности во снѣ.
Также и въ нѣкоторыхъ періодахъ Dement ia ргаесох наблюдается повы­
шенная потребность во снѣ.
Съ другой стороны, при наличности усталости можетъ отсутствовать сонъ. Это бываетъ въ тѣхъ случаяхъ нервной безсонницы, когда
живое желаніе уснуть и опасеніе, что это не удастся, препятствуетъ
наступленію сна. То же существуетъ и при депрессивныхъ состояніяхъ.
Въ данномъ случаѣ господствующее душевное напряженіе можетъ разо­
гнать усталость ; однакоже довольно часто больные чувствуютъ себя
крайне утомленными, испытываютъ потребность во снѣ, но заснуть имъ
не удается. Нерѣдко засыпаніе замедляется и наступаетъ только послѣ
долгаго и тщетнаго ожиданія, или неоднократнаго вскакиванія въ
испугѣ.
Относительно состоянія глубины сна у нашихъ больныхъ мы рас­
полагаемъ неопредѣленными данными. Слѣдуетъ предполагать, что мед­
ленное засыпаніе стоит ь въ связи съ незначительной и, къ тому же,
поздно наступающей глубиной сна. У маньякальныхъ больныхъ сонъ,
яаобороть , бываетъ короткимъ, но очень глубокимъ. У нѣкоторыхъ
молодыхъ лицъ, психопатовъ, наблюдается продолжительный и вмѣстѣ
съ тѣмъ чрезвычайно глубокiй сонъ, другіе, въ особенности находящiеся
въ состоянiи тревоги и депрессіи, обыкновенно съ испугомъ просыпаются
при малѣйшемъ шумѣ. Иногда спустя уже короткое время наступаетъ
уплощеніе кривой сна (Verf lachung des Schlafes) ; больные быстро и
глубоко засыпаютъ , но вскорѣ просыпаются, часами лежатъ, не будучи
въ состояніи уснуть. Противоположность этому составляютъ тѣ боль­
ные, у которыхъ сонъ по утрамъ является настолько глубокимъ, что
они долгое время должны вести борьбу съ тупой, постепенно прекращаю­
щейся усталостью. Также «утомительнымъ» является послѣобѣденный
сонъ съ очень отвѣсной кривой глубины сна. В ъ то время какъ ноч­
ной рабочій послѣ непродолжительнаго и неглубокаг о сна просы­
пается бодрымъ , быстрое углубленіе сна обусловливаетъ большую
продолжительность ег о и медленное пробужденіе, что, повидимому,
препятствуетъ появленію чувства бодрости.
Громадное практическое значеніе имѣюте разстройства пробужденія. У здороваго оно обыкновенно нас тупаетъ внезапно. Можетъ суще­
ствовать вначалѣ только нѣкоторая тяжесть въ головѣ и членахъ, въ
особенности при пробужденіи изъ очень глубокаго сна. Какъ G u d den 1)
выяснилъ, этотъ процессъ можетъ быть нарушенъ тѣмъ, что осмышленіе
и работоспособность не одновременно возвращаются : первое раньше,
вторая позже или наоборотъ. Въ первомъ случаѣ проснувшійся чув­
ствуетъ себя вначалѣ какъ бы парализованнымъ и только постепенно
овладѣ ваете своими членами; въ послѣднемъ случаѣ онъ остается нѣ ко­
торое время спутаннымъ и неосмысленнымъ и при извѣстныхъ обстоятельствахъ можетъ совершить крайне опасные поступки. Это состояніе
«опьяненія сномъ» легче в с его развивается при внезапномъ пробужденіи
изъ очень глубокаго сна, а именно въ первые часы сна, и у молодыхъ
лицъ, у которыхъ глубина сна обыкновенно значительно больше, въ
особенности послѣ усиленныхъ занятій. Повышенное душевное напря­
женiе, какъ напримѣ ръ у солдатъ во время войны, затѣмъ живыя
страшныя сновидѣнія, наконецъ, отравленiе алкоголемъ благопріятствуютъ наступленію опьяненія сномъ. Такое же дѣйствіе имѣютъ не­
удобное положеніе, жара въ спальнѣ и незнакомая обстановка, которая
затрудняете быструю оріентировку въ окружающемъ. Волѣе тяжелая
степень опьяненія сномъ наблюдается у лицъ съ психопатической
конституціей, особенно у эпилептиковъ и истеричныхъ.
И во время сна отношеніе между внѣшнимъ порогомъ сознанія и
внутреннимъ уклоняется въ пользу послѣ дняго. За это говорите явленіе
с н о в и д ѣн i й , которое, однакожъ, при глубокомъ снѣ отсутствуетъ ,
или протекаетъ безслѣдно. Сновидѣнія имѣютъ много общаго съ суме­
речными состояніями. D е S a n c t i s 2) особенное вниманіе обращаете па
то, что сновидѣнія эпилептиковъ и истеричныхъ имѣ ютъ такое же
содержаніе, какъ и делиріи больныхъ. Тамъужасиыя воспріятія крови,
пламени, нападающихъ чудовищъ, небесныхъ явленій или сладострастныхъ переживаній, здѣсь театральныя происшествія, появленіе покойниковъ, отдѣльныхъ то угрожающихъ, то двигающихся, то манящихъ
фигуръ. Онъ, не безъ основанія, предполагаетъ даже, что эти сновидѣ нія являются эквивалентами подобныхъ разстройствъ, наступающихъ
на яву. Они иногда повторяются перiодически и въ одинаковой формѣ .
Такое же значеніе имѣютъ состоянія блужданія по ночамъ (Sonmahulismus), когда больные встаютъ ночью съ постели съ закрытыми, или
неподвижно открытыми глазами, совершаютъ рядъ дѣйствій и снова
ложатся. Легкія разстройства, разговоръ и тревожное вскакиваніе съ
постели во время сна наблюдаются у здоровыхъ, особенно у дѣтей при
задержкѣ носового дыханія.
При депрессивныхъ состояніяхъ обыкновенно тревожныя и страш­
ныя сновидѣнія соотвѣтствуютъ подавленному настроенію на яву. Бредовыя идеи иногда не прекращаются и въ сновидѣніяхъ, поэтому мы
нерѣдко встрѣчаемъ указанія на враждебныя воздѣйствія по ночамъ.
1 ) G u d d e n , Arch. f. Psychiatrie, XL, 989.
2) De S a n c t i s , I sogni. 1899, deutsch von O. S c h m i d t 1901.
Больные разсказываютъ о ночномъ совокупленіи, жалуются, что у нихъ
"отняли естество" ("Natur abgezogen"), измѣнили ихъ тѣло. Во всякомъ
случаѣ является сомнительнымъ, насколько подобныя указанія дѣйстви­
тельно соотвѣтствуютъ переживаніямъ въ сновидѣніяхъ. Такъ, P i l z
нашелъ, что параноикамъ не снятся ихъ бредовыя представленія. Далеко
не рѣдко больные смѣшиваютъ сновидѣніе съ дѣйствительностью ; я
припоминаю одного больного, который почти ежедневно дѣлалъ упрекъ
врачу, что онъ его во снѣ околдовалъ. При прогрессирующемъ слабоумiи вмѣстѣ съ потерей душевной бодрости исчезает ь и частота и жи­
вость сновидѣній.
Р а з с т р о й с т в а у с в о е н i я . Наростаніе дѣ йствія внѣшняго
раздраженія требуетъ извѣстнаго времени. Какъ показываетъ опыт ь,
чувственное воспріятiе достигаешъ крайней ясности только спустя нѣ ­
сколько секундъ. Этотъ процессъ при извѣстныхъ обстоятельствахъ
можетъ быть несколько замедленъ. Больные при этомъ не могутъ или
крайне несовершенно усваивают ь тѣ раздраженія, которыя короткое
время действуютъ на нихъ. При обыкновенныхъ же условіяхъ усвоеніе
совершается безъ всякаго затрудненія. Если наростаніе чувственныхъ
ощущеній значительно замедляется, то они вскорѣ бледнѣютъ и такимъ
путемъ могутъ рѣзко нарушить процессъ усвоенія. Воспріятія расплы­
ваются прежде, чѣмъ достигнуть совершенной ясности и силы. Конечно,
отдѣльныя очень сильныя впечатленія усваиваются, но они носятъ
более или менѣе беэсвязный характеръ, въ виду того, что связующiе ихъ
элементы и сопровождающiя ихъ переживанія проникаютъ въ сознаніе
въ неясномъ, расплывчатомъ видѣ. Въ ярко выраж енной форме мы
встрѣчаемъ это разстройство усвоенія при пресбіофреніи и К о р с а к о в с к о м ъ психозѣ ; легкія разстройства этого процесса можно найти при
нѣкоторыхъ другихъ заболѣваніяхъ, въ особенности делиріознаго ха­
рактера.
Для усвоенія внѣшняго впечатленія необходимо, помимо наростанія
воспріятiя до известной силы, еще включеніе его въ запасъ нашего
опыта. Громадное большинство впечатленій, ежедневно воспринимаемыхъ
нами, сами по себѣ являются неясными и расплывчатыми и становятся
ясными и ценными наблюденіями, благодаря тому, что встречаютъ
отзвукъ въ готовыхъ образахъ воспоминанiй, который усиливаетъ чув­
ственное раздраженіе. Въ силу этого процесса, который W u n d t назы­
ваешь «апперцепціей», тотчасъ же совершается сочетаніе отдельныхъ
воспріятiй съ нашимъ общимъ опытомъ, устанавливается связь съ много­
численными другими представленіями, а такимъ образомъ и «пониманіе»
даннаго впечатленія. При этомъ недостаточно ясно воспринятыя впечатленія дополняются всплывающими образами воспоминаній, и этотъ
процессъ значительно усиливаетъ способность усваивать знакомыя впечатлѣнія, но вмѣсшѣ съ тѣмъ заключаетъ въ себе и опасность извращенія воспріятій. Паблюденія надъ обыкновенными иллюзіями лучше всего
свидѣтельствуютъ о томъ, въ какой сильной степени запасъ воспоминанiй вліяетъ на нашъ чувственный опытъ.
Отт олосками, которые вызываешь впечатлѣніе въ нашемъ внутреннемъ «я», являются образы воспоминанія прежнихъ однородныхъ наблюденій. Въ виду того , что всякое воспрiятіе слагается изъ множества
отдельныхъ впечатленій, каждая изъ этихъ составныхъ частей можетъ
сама по себѣ вызвать простое воспоминаніе, какъ напримѣръ опредѣленный тонъ или цвѣтъ ; а затѣмъ уже къ составнымъ элементамъ общаго
впечатлѣнія присоединяются представленія болѣе сложнаго характера.
Такъ, мы въ извѣстныхъ очертаніяхъ картины узнаемъ деревья и звѣрей,
въ рядѣ тоновъ знакомую мелодiю. Какая-нибудь картина выдвигаетъ
предъ нашими глазами личное переживаніе, или она представляется
въ видѣ «пейзажа при вечернемъ настроеніи». Наконецъ, возбужденіе
прежнихь наблюденій распространяется также и на другiя чувственныя
области. Зрительный образъ собаки вызываетъ представленіе о ея лаѣ,
мягкости ея шерсти, запахѣ ея ; и въ данномъ случаѣ смѣшиваются
всюду отдѣльныя субъективныя воспоминанія съ общими представленіями. Такъ какъ къ этому могутъ присоединиться всевозможные сло­
весные символы съ примыкающими къ нимъ мыслями, то сѣть болѣе или
менѣе ярко всплывающихъ представленій значительно расширяется, въ
зависимости отъ душевной живости воспринимающаго и запаса его
опыта.
Чисто чувственное пониманіе впечатлѣнія составляетъ основу для
дальнѣйшей умственной переработки, которая можетъ совершаться въ
различныхъ направленіяхъ. Помимо прежнихъ однородныхъ в оспріятiй,
впечатлѣніе дополняется появленіемъ послѣдующихъ представленій и
ходовъ мыслей, что способствуетъ болѣе глубокому пониманію смысла
и значенія воспринятаго и выясняетъ его отношеніе къ другимъ наблюденіямъ и къ нашему собственному «я». Мы опредѣляемъ не только
пейзажъ, представленный на картинѣ, мѣстность, изображенную на ней,
но и ея художественныя достоинства, талантъ художника, технику,
время ея появленiя и стоимость ; мы воспринимаемъ не только детали
звуковой рѣчи, но также опредѣляемъ, какому языку она принадлежитъ,
что она обозначаетъ, отмѣчаемъ особенности выговора и способа выра­
жаться и улавливаемъ ея скрытый смыслъ. Если мы отнесемъ въ
центральные чувственные участки непосредственное усвоеніе чувственнаго впечатлѣнія и сочетанiе его съ соотвѣтственными наблюденіями
другихъ чувствъ, то конкретное пониманіе этого будетъ обусловлено
столь сложными умственными процессами, что для осуществленія ихъ
явится необходимость въ участiи обширныхъ областей нашего душевнаго
органа.
Какъ только прекращается содѣйствiе прежняго умственнаго за­
пас а, процессъ воспріятiя становится неяснымъ и безсодержательнымъ.
Правда отдѣльныя болѣе сильныя впечатлѣнія могутъ проникнуть въ
наше сознаніе, но они не удерживаются въ немъ и остаются непонятыми,
такъ какъ они включаются въ цѣпь нашихъ представленій и понятій
и, такимъ образомъ, лишены дальнѣйшей умственной переработки. Въ
такомъ положеніи мы находимся, напримѣръ, по отношенію къ неизвѣстнымъ и непонятнымъ намъ явленіямъ, если только особенно побочныя
обстоятельства, ожиданіе и т. д. не способствуютъ возникновенію опредѣленныхъ представленій. Детали стоящей вверхъ ногами картины,
или иностраннаго языка, могутъ ускользнуть отъ насъ, хотя чувствен­
ныя впечатлѣнія сами по себѣ такъ же живо дѣйствуютъ на насъ,
какъ и прямостоящая картина или родной языкъ. Односложныя и много­
сложныя слова мы читаемъ гораздо быстрѣе, чѣмъ безсмысленные слоги
съ меньшимъ количествомъ буквъ.
Самой распространенной формой разстройства усвоенія является
повышеніе порога сознанія для внѣшнихъ раздраженій - уменьшеніе от­
зывчивости нашего сознанiя. Чѣмъ сильнее должны быть раздраженія,
чтобы вызвать ощущенія, тѣмъ недостаточнѣе и- неопредѣленнѣе будете
тоть образъ, который запечатлѣваетъ внѣшній міръ въ нашемъ внутреннемъ «я». Больные восприниматъ только ограниченную часть впечатлѣній, которыя на нихъ дѣйствуютъ ; они больше не замѣ чаютъ и не
понимаютъ того, что совершается вокругъ нихъ. Мы называемъ это
состояніе, въ которомъ отсутствуетъ осмышленіе, неосмысленностью
"Unbesinnliclikeit". Если вначале можно еще здѣсь мимолетно или
съ помощью особенно сильныхъ раздраженій вызвать воспріятіе, то
при болѣе сильной степени оглушенности (Benommenheit) все больше
и больше нарушается связь съ внешними событiями. Очень часто боль­
ные еще въ состояніи недурно усвоивать отдѣльныя впечатлѣнія, но
не могутъ ихъ переработать въ общее воззрѣніе. Они поэтому не получаютъ никакого представленія объ окружающеадъ и о своемъ положеніи;
всѣ событія кажутся имъ непонятными, таинственными, загадочными.
Постепенное развитіе этого разстройства усвоенія мы встрѣчаемъ при
обыкновенномъ утомленіи и переходѣ его ко сну ; то же самое мы
наблюдаемъ при болѣзненныхъ состояніяхъ умственнаго истощенія. Съ
громадной силой и быстротой отгораживаютъ наше сознаніе отъ внѣ шняго міра наркотическія средства, какъ хлороформъ и эфиръ. Насколько
позволяетъ судить психологическiй экспериментъ, цѣлый рядъ снотворныхъ также вредно отражается на способности воспріятія ; болѣе по­
дробно изслѣдованы тяжелыя разстройства усвоенія вслѣдствіе алкоголя,
паралдегида и тріонала. На основаніи нашихъ клиническихъ наблюденій,
подобныя разстройства существуютъ при лихорадочномъ делиріи, при
делирiи отъ отравленія, при бѣлой горячкѣ, при сумеречныхъ состояніяхъ у эпилептиковъ и истеричныхъ, часто также при различныхъ состояніяхъ маньякально-депрессивнаго помѣшательства, въ особенности
при маньякальномъ и депрессивномъ ступорѣ, и при болѣе сильныхъ
степеняхъ маньякальнаго возбужденія.
Въ первый періодъ умственнаго развитiя общій чувственный опытъ
остается въ стадіи простого воспріятія. Пока воздѣйствіе внѣшняго
міра не оставляетъ ирочныхъ слѣдовъ воспоминанія, до тѣхъ поръ не
возникаетъ еще та сѣть психологическихъ зависимостей, которая тотчасъ же приводитъ въ связь пріобрѣтаемый жизненный опытъ съ умственнымъ запасомъ прошлаго. При болѣе тяжелыхъ формахъ задержки ум­
ственнаго развитая это состояніе остается неизмѣннымъ ; возможность
проясненія въ будущемъ этой умственной сумеречной жизни навсегда
потеряна. Сознаніе остается наполненнымъ смѣсью расплывчатыхъ представленій и неясныхъ чувствованій; при этомъ совершенно невозможно
отчетливое усвоеніе впечатлѣній, распредѣленіе ихъ въ извѣстномъ
порядкѣ и группировка ихъ. Отъ степени достигнутаго умственнаго раз­
витая зависитъ выработка болѣе глубокаго, объективнаго пониманія ве­
щей, Несовершенство и недостаточность этого пониманія характеризуетъ
тѣ состоянія, которыя мы объединяемъ подъ именемъ слабоумія.
При болѣе ограниченныхъ разстройствахъ, неспособность соче­
тать данныя чувственныя раздраженія съ прежними однородными впечатлѣніями той же чувственной области, или съ соотвѣтственными воспо-
минаніями другихъ чувственныхъ областей, возникаютъ явленія, называемыя а г н о з i е й . Въ данномъ случаѣ, несмотря на сохранившуюся
способность воспріятія, можетъ быть рѣзко нарушено въ одной чув­
ственной области узнаваніе внѣшняго міра, въ то время какъ въ дру­
гихъ областяхъ этотъ процессъ совершается безъ всякаго затрудненія.
Р а з с т р о й с т в а в н и м а н i я. То явленіе, при которомъ только
ограниченное количество психическихъ образовъ въ данный моменте
находится въ нашемъ внутреннемъ полѣ зрѣнія, мы называемъ
«кругозоромъ сознанія». Въ виду того, что вся цѣпь психическихъ
переживаній входить въ этотъ кругозоръ, наша внутренняя жизнь
слагается изъ возникновенія и теченія, появленія и исчезновенiя
душевныхъ процессовъ. Въ самомъ началѣ внутреннія переживанія
выступаютъ одно за другимъ неясными и неопредѣленными изъ тьмы
безсолнательнаго, спустя короткое время они достигаютъ своей выс­
шей степени ясности и силы, но вскорѣ вновь погружаются и
освобождают ъ мѣсто для послѣдующихъ переживаній. На самомъ
высшемъ предѣлѣ своего развитія этотъ процессъ является опредѣляющимъ для той внутренней волевой дѣятельности, которую мы
называемъ в н и м а н і е м ъ ; мы направляемъ наши органы чувствъ къ
жив ымъ впечатлѣнiямъ, при этомъ возникаю тъ представленія, усиливающія этотъ процессъ, который увлекаете за собой наше вниманiе.
Это «напряженіе» вниманія, которое можетъ достигнуть различной сте­
пени и итти въ разныхъ направленіяхъ, сопровождается физическими
явленіями, обладающими достаточными признаками волевыхъ актовъ :
нервныя ощущенія въ ухѣ и глазѣ, ясно выраженныя движенія, измѣненія дыханія, пульса, кровяного давленія.
Дѣятельность вниманія не только способствуетъ усиленію всплывающихъ душевныхъ процессовъ, но оказываетъ также громадное вліяніе на дальнѣйшее развитіе процессовъ сознанія. Для наростанія и исчезновенія представленія необходимо извѣстное время. Исходя изъ наблюденій надъ дѣйствіемъ одного чувственнаго воспрiятія на силу другого,
слѣдующаго за нимъ, мы можемъ предположить, что отдѣльныя звенья
цѣпи представленiй достигаютъ наибольшей ясности, когда представленія
сочетаются между собой въ промежутвѣ между двумя секундами. Это
время является, повидимому, необходимымъ для полнаго развитія представленій. Въ дѣйствительности же отдѣльныя представленія гораздо
быстрѣе слѣдуютъ другъ за другомъ. Это возможно потому, что кругозоръ сознанія оставляетъ мѣсто не только для одного психическаго
образа, но и для цѣлаго ряда другихъ, изъ которыхъ одинъ только
образъ ярко окрашивается, въ то время какъ остальные или находятся
по пути къ развитію, или уже успѣли поблѣднѣть. Такимъ образомъ
мы имѣемъ дѣло, какъ обыкновенно выражаются, не съ внутренней
точкой фиксаціи, а съ внутреннимъ полемъ зрѣнія, въ которомъ, наряду
съ участкомъ крайней отчетливости внутренняго воспріятія, встрѣчаются разныя степени его вплоть до безсознательнаго.
Вниманіе усиливаетъ всплывающее въ сознаніи впечатлѣніе и
удерживаете его въ немъ. Впечатлѣнiе это пріобрѣтаетъ вліяніе на
возникающiе послѣ него психическіе образы и, въ зависимости отъ
внутренняго отношенія къ нимъ, оно можете способствовать или задер­
живать ихъ развитiе. Такимъ путемъ первоначально п а с с и в н о е , без-
цѣльное вниманіе становится а к т и в н ы м ъ, выбирающимъ. Внутренній
опытъ опредѣляется не силой внѣшнихъ раздраженiй, но главнымъ обра­
зомъ благотворнымъ или отрицательнымъ дѣйствіемъ на нихъ вниманія .
Содержаніе сознанія ребенка стоитъ въ безпомощной зависимости
отъ случайностей окружающей его обстановки; онъ воспринимаетъ въ
каждый данный моментъ только самыя сильныя раздраженія, не обра­
щая вниманія на внутреннюю связь вещей. Это происходитъ потому,
что онъ не обладаетъ тѣми общими представленіями, благодаря которымъ даже менѣе сильныя впечатлѣнія выступаютъ въ качествѣ существенныхъ звень евъ въ цѣпи наблюденій. У взрослаго, напротивъ, инди­
видуальныя качества все больше и больше овладѣваютъ процессомъ
сознанія и постепенно развиваются въ субъективный жизненный опытъ.
Мы п р і у ч а е мс я останавливать наше вниманіе преимущественно на
отдѣльныхъ впечатлѣніяхъ, при чемъ отзывчивость къ нимъ нашихъ
представленій прогрессивно усиливается ; достаточно уже незначитель­
наг о сходства, чтобы вызвать въ нашемъ внутреннемъ «я» живой отзвукъ. Съ другой стороны, мы п р и в ы к а е м ъ оставлять безъ вниманія
повседневныя раздраженія и, такимъ образомъ, лишаемъ ихъ вліянія
на теченіе нашихъ психическихъ процессовъ. Такая выработка опредѣленныхъ «точекъ зрѣнія», извѣстнаг о направленія нашего «интереса» влечетъ за собой крайнюю измѣнчивость порога сознанія, и мы въ одинъ
и тотъ же моментъ можемъ оставлять безъ всякаго вниманія очень
сильныя раздраженія и вмѣстѣ съ тѣмъ отчетливо усваивать малѣйшія
измѣненія въ какомъ-нибудь предметѣ.
При болѣзненныхъ состояніяхъ наше вниманіе подвергается всевозможнымъ разстройствамъ. Всюду, гдѣ психическая отзывчивость по­
нижена, во всѣхъ случаяхъ прогрессирующаго слабоумія мы встрѣчаемъ п р и т у п л е н і е в н и м а н i я . Образы воспоминанія недостаточно
быстро и живо присоединяются къ воспріятiямъ, они не пріобрѣтаютъ
никакой связи съ наблюденіями больного и не побуждаютъ его слѣдовать
за событiями изъ собственныхъ импульсовъ. В ъ окружающей жизни
отупѣвшаго паралитика могутъ разыгрываться крупнѣйшія событія,
совершенно не затрагивая его, хотя бы онъ еще былъ въ состояніи
понимать предлагаемые ему вопросы и исполнять требованія. Совер­
шенно иначе надо относиться къ ясно выраженному разстройству вниманія, которое мы такъ часто наблюдаемъ при Dementia ргаесох,
уже въ яачальномъ перiодѣ этой болѣзни. И тутъ, несмотря на всѣ
попытки, не удается сосредоточить вниманіе больныхъ, въ особенности
при ступорозныхъ состояніяхъ, когда, даже уколы булавкой и прикосновеніе къ роговой оболочкѣ не вызываютъ никакихъ волевыхъ движеній.
Однако, мы въ данномъ случаѣ можемъ легко убѣдиться, что имѣемъ
дѣло не съ притупленіемъ вниманія, а съ подавлепiемъ его. Больные
часто хорошо воспринимаютъ, что совершается вокругъ нихъ, но они
непроизвольно сопротивляются всякому воздѣйствію со стороны этого
воспріятія. Также и внѣшніе признаки напряженія вниманія, отворачиваніе головы, измѣненіе взгляда, устремленіе взора, повидимому, и
измѣненія дыханія, пульса и зрачковъ могутъ совершенно отсутствовать.
Это разстройство, соотвѣтствующее негативистическимъ проявленіямъ
въ другихъ волевыхъ актахъ, мы называемъ з а т о р м о ж е н н о с т ь ю
в н и м а н і я.
Существенно отличается отъ этого имѣющая съ нимъ внѣшнее
сходство з а д е р ж к а р н и м а н i я , которую мы встрѣчаемъ при ступорозныхъ состояніяхъ маньякально-депрессивнаго психоза. И здѣсь
трудно вступить съ больнымъ въ умственную связь, но главньм ъ образомъ потому, что ему недостаетъ внутренняго отзвука, способствующаго
сочетанію внѣшняго впечатлѣнія съ собственнымъ запасомъ опыта и
приводящаго такимъ путемъ въ активную дѣятельность вниманіе. Всплываніе представленій затруднено, но причина этого лежитъ не въ оскудѣніи умственной жизни, а въ задерживающихъ процессахъ, въ силу
чего воспріятiя не пріобрѣтаютъ дальнѣйшаго вліянія на внутреннюю
жизнь. Въ противоположность наблюденіямъ при Dementia ргаесох,
здѣсь сохраняются внѣшніе признаки напряженія вниманія. Больные
вопрошающимъ, но недоумѣвающимъ взоромъ смотрятъ по сторонамъ,
разсматриваютъ предлагаемые имъ предметы, поворачиваютъ при шумѣ
голову и т. д. Въ противоположность этому разстройству, мы нерѣдко
въ маньякальныхъ періодахъ маньякально-депрессивнаго психоза наблюдаемъ п о в ы ш е н н у ю ж и в о с т ь в н и м а ні я. Воспрiимчивость къ
внѣшнимъ впечатлѣніямъ здѣсь повышена, Каждое раздраженіе быстро
и интенсивно воспринимае тс я, всякая мелочь замѣчается. Больной «инте­
ресуется» всевозможными вещами, попадающимися ему на глаза, онъ
ни къ чему равнодушно отнестись не можетъ.
Непосредственнымъ результатомъ затрудненія психическихъ актовъ, независимо отъ того, вызвано ли оно притупленіемъ или задержкой
вниманія, является утрата его рѣшающаго вліянія на воспріятіе. При
этомъ, конечно, отдѣльное впечатлѣніе можетъ пробудить вниманіе или
усилиться при его помощи, однако это внутреннее движеніе дальше
не развивается и, такимъ образомъ, утрачивается вліяніе его на выборъ
возникающихъ воспріятiй. Больные нѣкоторое время сосредоточиваютъ
свое вниманіе на данномъ впечатлѣніи, но легко выходятъ изъ этого
состоянія подъ вліяніемъ достаточно сильнаго раздраженія. Эту н еу с т о й ч и в о с т ь в н п м а н і я (Bestimmbarkeit der Aufmerksamkeit)
мы наблюдаемъ при прогрессивномъ параличѣ и старческомъ слабоумiи, а также при упомянутыхъ уже формахъ маньякально-депрессивнаг о психоза, и при нѣкоторыхъ состояніяхъ ослабленія психики нослѣ
инфекціи. Больные до нѣ которой степени напоминаютъ собой ребенка,
у котораго не пробуждаются никакія представленія и воспоминанія,
дѣйствующiя направляющимъ образомъ на вниманіе. Въ тѣхъ состояніяхъ ослабленія психики, когда умственное развитіе останавливается
въ періодѣ дѣтской жизни, вниманіе остается на всю жизнь несамостоятельнымъ и неустойчивымъ.
Совершенно другой источникъ происхожденія имѣетъ то разстрой­
ство вниманія, которое обыкновенное называютъ п о в ы ш е н н о й от­
в л е к а е м о с т ь ю. При этомъ мы имѣемъ дѣло съ частой смѣняемостью
въ направленiи вниманія, исходящей изъ внутреннихъ или внѣшнихъ
мотивовъ. Въ то время, какъ неустойчивость вниманія главнымъ обра­
зомъ обусловливается отсутствіемъ представленій, оказывающихъ вліяніе на процессъ усвоенія, здѣсь имѣетъ мѣсто болѣе быстрое теченіе
психическихъ процессовъ. За это говоритъ то обстоятельство, что вниманіе, и при попыткѣ сосредоточить его въ одномъ направленіи, быстро
перескакиваетъ отъ одного впечатлѣнія къ другому. Къ тому же мы
встрѣчаемъ это разстройство при состояніяхъ съ характеромъ повы­
шенной возбудимости. Мы должны себѣ поэтому представить, что при
повышенной о твлекав мости вниманія отдѣльныя впечатлѣнія быстро
блѣднѣютъ и не прiобрѣтаютъ направляющаго вліянія на возникающія
воспріятiя. Не образуя замкнутой цѣпи, они состоятъ изъ шаткаго ряда
отдѣльныхъ процессовъ, не стоящихъ во внутренней связи. Въ зависи­
мости отъ того, обусловлена ли отвлекаемость всплывающими представленіями, или внѣшними раздраженіями, можно различать внутреннюю
и внѣшнюю отвлекаемость, при чемъ послѣдняя часто, хотя и не всегда,
присоединяется къ первой.
Наиболѣе легкія степени этого разстройства встрѣчаются при про­
стой разсѣянности, которая нас тупает ь при утомленіи вмѣстѣ съ при­
знаками извѣстнаго волненія. Мы замѣчаемъ при этомъ, что впечатлѣнія обладаютъ незначительной удерживаемостью, скоро улетучиваются
и теряютъ внутреннюю связь. Несмотря на всѣ усилія, мы не въ
соютояніи цѣлесообразно прослѣдить рядъ событій, постоянно себя ловимъ на томъ, что отвлекаемся побочными фактами и разрѣшаемъ нашу
задачу частично. При хроническихъ состояніяхъ нервнаго истощенія,
а также въ періодѣ выздоровленiя послѣ тяжелыхъ физическихъ и душевныхъ заболѣваній, эта неспособность можетъ надолго сохранить
свою силу. Гораздо сильнѣе выражена повышенная отвлекаемость при
состоянiяхъ возбужденія прогрессивнаго паралича и при душевныхъ
разстройс твахъ инфекцiоннаго характера, въ особенности же приманіи,
гдѣ къ отвлекаемости можетъ присоединиться повышенная живость вниманія. Здѣсь уже достаточно какого-нибудь восклицанія, отдѣльнаго
слова, указанія на какой-нибудь предметъ , чтобы тотчасъ же измѣнить
наг равленіе вниманія. Слѣдуетъ во всякомъ случаѣ пока оставить въ
сторонѣ вопросъ, всегда ли при этихъ различныхъ заболѣваніяхъ имѣетъ
мѣсто одно и то же разстройство вниманія.
Повышенная отвлекаемость вниманія является постояниымъ признакомъ нѣкоторыхъ формъ психопатической конституціи. Очевидно,
что эти разстройства имѣютъ громадное вліяніе на общее душевное
развитiе. Чѣмъ больше отвлекаемости у человѣка, чѣмъ больше его
процессъ усвоенія направляется случайными раздраженіями, а не цѣлесообразнымъ выборомъ, тѣмъ менѣ е онъ способенъ обогатиться связнымъ и однороднымъ запасомъ представленій. Разнообразныя воспріятія
примыкаютъ другъ къ другу отрывочно и непосредственно, безъ той
внутренней связи, которая образуется господствомъ общихъ представ­
ленiй. Процессъ усвоенія останавливается на подробностяхъ и не спо­
собствуеть общему взгляду на цѣлое, онъ становится поверхностнымъ
и мимолетнымъ и никогда не проникаешь въ болѣе глубокую связь
между явленіями. Такъ, въ нѣкоторыхъ случаяхъ, хотя усвоеніе отдѣльныхъ впечатлѣнiй и не обнаруживаетъ никакихъ разстройствъ,
нестойкость воспріятій и полная неспособность н а б л ю д а т ь дѣлаетъ
невозможнымъ болѣе глубокое пониманіе внѣшняго міра и, вмѣстѣ съ
этимъ, болѣе высокое умственное развитіе.
Противоположность повышенной отвлекаемости составляетъ та
с к о в а н н о с ть в н и м а н і я отдѣльными внутренними или внѣшними
процессами, которая дѣлаетъ насъ недоступными къ другимъ воспріятiямъ. Сюда относится неправильно называемая разсѣянность ученаго,
посколь ку она основана на крайней односторонности направленiя вни­
манi я. Возможно, что при нѣкоторыхъ болѣзненныхъ состояніяхъ имѣют ъ мѣсто подобные процессы. Такъ налримѣръ, угнетенные больные
иногда настолько поглощены своими печальными мыслями, что остаются
равнодушными къ впечатлѣніямъ внѣшняго міра, даже если ихъ спо­
собность усвоенія не подвержена значительнымъ разстройствамъ. При
нѣкоторыхъ делиріозныхъ и ступорозныхъ состояніяхъ тяжелыя нарушенія способности усвоенія, можетъ быть, обусловливаются отчасти
также живостью внутреннихъ процессовъ, обманами чувствъ и пред­
ставленiями воображенія, всецѣло поглощающими вниманіе. Менѣе всего
это относится къ кататоническому ступору, при которомъ, и способность
усвоенія не обнаруживаетъ никакихъ, или только незначительныя раз­
стройства.
В. Разстройства умственной дѣятельности.
Сырой матеріалъ опыта, доставляемый органами чувствъ и про­
ясняемый вниманіемъ, составляете основу дальнѣйшей умственной дѣя­
тельности и общаго запаса представленій человѣка. Понятно поэтому,
что описанныя разстройства чувственнаго познаванія, вызываемыя обма­
нами чувствъ, затемнѣніемъ сознанія и, наконецъ, неспособностью цѣлесообразнаго выбора впечатлѣній, не могутъ оставаться безъ вліянія
на оодержаніе сознанія и на психическую индивидуальность. Чѣмъ не­
совершеннѣе и извращеннѣе воспринимаемыя впечатлѣнiя внѣшняго
мiра, тѣмъ болѣе шаткимъ и неполнымъ будете развивающiйся въ
сознаніи человѣка взглядъ на окружающую обстановку, на собственное
«я» и на отношеніе къ окружающему. При этомъ къ разстройствамъ,
оказывающимъ вредное вліяніе на накопленіе матеріала опыта, при­
соединяются еще и другiя разстройства, болѣзненнымъ образомъ отражающiяся на дальнѣйшей п е р е р а б о т к ѣ его.
Р а з с т р о йс т в а , п а м я т и. Общей основой всей умственной
дѣятельности является п а м я т ь 1). Проникшее въ сознаніе впечатлѣніе
оставляете послѣ своего исчезанія постепенно ослабѣвающій слѣдъ,
который облегчаетъ его возобновленіе путемъ случайнаго сочетанія представленій, или напряженія воли и размышленія. Этотъ прочный слѣдъ,
который воспріятіе на долгое время оставляете въ запасѣ человѣческаг о опыта и отдаетъ въ распоряженіе его памяти, вообще тѣмъ
сильнѣе и дольше сохраняется, чѣмъ яснѣе усвоено было первоначальное
впечатлѣніе, и чѣмъ многостороннѣе оно вступило въ связь съ остальнымъ содержаніемъ сознанія, другими словами, чѣмъ болѣе оно возбу­
дило ин т е р е с ъ человѣка. Кромѣ того, прочность, съ которой удер­
живаются прежнія впечатлѣнія, въ значительной степени усиливается
благодаря повтореніямъ ихъ. Огромное большинство нашихъ представленій, а также и ассоціацій, которыми мы постоянно оперируемъ, явля­
ются для насъ настолько привычными, что они всплываютъ сами по себѣ,
безъ какого бы то ни было размышленія, какъ только является какойлибо поводъ.
1) R i b o t , Das Gedachtnis und seine Stӧrungen, 1882; S o i l i e r, les troubles
de la memoire. 1892.
При разсмотрѣнiи разстройствъ памяти надо отличать двѣ функціи
ея, которыя независимо другъ отъ друга могутъ быть нарушены. Одна
изъ нихъ - это с п о с о б н о с т ь з а п о м и н а н і я 1) (Merkfähigkeit), какъ
назвалъ ее W e r n i c k e , т .-е . запечатлѣнiе и сохраненіе опредѣленнаго,
вновь пріобрѣтеннаго матеріала опыта. Способность запоминанiя сильнѣе
всего выражается при впечатлѣніяхъ, которыя усваиваются съ наиболь­
шей отчетливостью, а еще лучше, когда они съ помощью активно выби­
рающаго вниманія разсматриваются съ опредѣленной точки зрѣнія. Всѣ
условія, имѣющiя тенденцію ослабить силу и остроту впечатлѣнія, а
также ихъ отзвукъ въ нашей душевной жизни, уменьшаютъ вмѣстѣ
съ тѣмъ и способность запоминанія. Сюда относятся, съ одной стороны,
затрудненi я въ усвоеніи, съ другой - отвлекаемость и равнодушіе. По­
этому мы наблюдаемъ это разстройство во всѣхъ случаяхъ съ ясно
выраженнымъ затемнѣніемъ сознанія, въ меньшей степени уже при
простой разсѣянности, вслѣдствіе утомленія, при задержаніи носового
дыханія и опьяненіи, далѣе при маньякальномъ возбужденіи, наконецъ,
при прогрессирующемъ слабоуміи, прогрессивномъ параличѣ, при эпилептическомъ слабоуміи, идіотизмѣ и при тѣхъ конечныхъ стадіяхъ
Dementia ргаесох, которыя сопровождаются притупленіемъ интереса къ
внѣшнему міру. Но высшую степень разстройства способности запоминанія мы встрѣчаемъ при К о р с а к о в с к о й болѣзни и при старческомъ
слабоуміи, особенно при пресбіофреніи, если даже при. этомъ душевная
бодрость и способность усвоенія сохраняются сравнительно хорошо.
На основаніи изслѣдованія этихъ больныхъ можно сказать, что у нихъ
крайне медленно развиваются воспріятія, такъ что при раздраженіяхъ,
дѣйствующихъ очень короткое время, обнаруживается также значи­
тельное пониженіе способности усвоенія. Въ то же время поблѣднѣніе
процессовъ сознанія совершается чрезвычайно быстро. Это обстоятель­
ство и является прежде всего причиной пониженной способности возоб­
новленiя наблюденій у названныхъ больныхъ.
И у маніакальныхъ больныхъ, какъ показываетъ повышенная
отвлекаемость, роблѣднѣнiе представленій совершается очень быстро.
Если всетаки сравнительно мало нарушается ихъ способность запоминанія, то это обстоятельство можетъ быть основано на томъ, что
воспріятія развивались прежде съ достаточной быстротой. Быть мо­
жетъ небезполезно указать на то, что и въ нормальной жизни воспоми­
нанiя о сновидѣніяхъ обнаруживаютъ незначительную прочность. Они
и самп по себѣ не достигаютъ большой живости и обыкновенно исчезаютъ чрезвычайно скоро. Такъ, слова и рѣчи изъ сновидѣній мы не
въ состояніи дѣйствительно запомнить даже и тогда, когда въ просонкахъ стараемся запечатлѣть ихъ частымъ повтореніемъ.
Въ виду того, что тяжелыя затемнѣнія сознанія представляютъ
собою явленія временныя, то и способность запоминанія можетъ быть
понижена или прекращена только въ теченіи извѣстнаго періода времени.
Такимъ путемъ возникаютъ пробѣлы воспоминанія, на основаніи кото­
рыхъ часто дѣлаютъ заключеніе о потери сознанія въ этотъ промежутокъ времени. И, строго говоря, о т с у т с т в і е в о с п о м ин а н i я ,
амнезія, является единственной точкой опоры, позволяющей намъ съ
1) K r a e p e l i n, Momatsschr. f. Psychiatrie, VII, 245, 1900; R a n s c h b u r g ,
ebenda IX, 241, 1901.
нѣкоторой увѣренностыо признать въ прошломъ безсознательное состояніе. Однако, постоянные факты забыванія сновидѣній, о которыхъ
мы снова вспоминаемъ только благодаря случайнымъ впечатлѣніямъ,
свидѣтельствуютъ о возможности существованія психической жизни - со­
знанiя, безъ достаточнаго удерживанія въ памяти слѣдовъ впечатлѣній
и представленій, чтобы безъ затрудненія возобновить ихъ вновь. То
же можно сказать и относительно тѣхъ разстройствъ сознанія при
эпилепсіи, многихъ делиріозныхъ состояніяхъ, при тяжеломъ опьяненіи,
г и нозѣ , при которыхъ клиническое наблюденіе обнаруживаетъ доста­
точные признаки психической дѣятельности, хотя впослѣдствіи о ней
не остается и не можетъ быть вызвано ни малѣйшаго воспоминанiя. Въ
пользу этого взгляда говорятъ нерѣдкО наблюдаемые случаи, когда
непосредственно по прекращеніи разстройства возможно еще, впослѣдствіи быстро исчезающее, воспоминаніе о пережитомъ, или когда оно
можетъ быть вызвано при помощи гипноза, какъ это имѣетъ мѣсто
при пробѣлахъ воспоминанія у истеричныхъ, а иногда также и у
эпилептиковъ.
При нѣкоторыхъ обстоятельствахъ, благодаря извѣстнымъ пато­
логическимъ процессамъ, можетъ быть на время или навсегда утрачено
воспоминаніе о томъ періодѣ, когда несомнѣнно разстройства сознанія
не было. Подобная «ретроградная амнезія» 1), потеря воспоминанія о
прошломъ, наблюдается послѣ эпилептическихъ, истерическихъ, экламптическихъ, паралитическихъ припадковъ, послѣ го ловныхъ поврежденій,
попытокъ въ повѣшенію и отравленій. Больные не только ничего не
знаютъ о данномъ случаѣ, но даже не могутъ вспомнить о событіяхъ,
имѣвшихъ мѣсто въ часы, дни, недѣли, предшествовавшіе случившемуся.
Иногда, самостоятельно или съ помощью внушенія, впослѣдствіи всплы­
ваетъ хотя бы только частичное воспоминаніе ; въ другихъ случаяхъ
оно навсегда потеряно. S i b е l i u s установилъ, что при ясно выражен­
ной ретроградной амнезіи въ связи съ отравленіемъ окисью углерода
послѣ кратковременнаго безсознательнаго состоянія наступаетъ раз­
стройство способности запоминанія, при болѣе же длительной потери
сознанія подробное разстройство не возникаетъ. Онъ предполагаетъ, что
при болѣе продолжительной потерѣ сознанія наступающее вначалѣ раз­
стройство процесса запечатлѣнія снова исчезаетъ, и поэтому остается
только выпаденіе непосредственно передъ тѣмъ пріобрѣтенныхъ образовъ
воспоминанія. Если ретроградная амнезія наблюдается такъ часто, а
послѣ опредѣленныхъ разстройствъ почти регулярно, то это говоритъ
за то, что включеніе новыхъ впечатлѣній въ запасъ нашей памяти
требуешь болѣе продолжительнаго времени, чѣмъ мы обыкновенно предполагаемъ. Напомнимъ о томъ, что непосредственно послѣ наплыва
многихъ новыхъ впечатлѣній, напримѣръ послѣ концерта, ихъ воспро­
изведенiе и анализъ совершается труднѣе, чѣмъ послѣ нѣкотораго
промежутка спокойнаго суммированія ихъ. И присоединеніе ассоціативныхъ обмановъ воспоминанія, о которомъ рѣчь впереди, къ какомунибудь переживанію поСлѣ продолжительнаго періода времени св идѣтельствуетъ о томъ, что это переживаніе только постепенно начинаешь
проявлять свое дѣйствіе.
Этотъ взглядъ могъ бы объяснить, почему внезапное тяжелое
поврежденiе мозга парализуетъ не только усвоеніе и закрѣпленіе новыхъ
впечатлѣній, но и нарушаете или уничтожаетъ недостаточно прочныя
наблюденія самаго послѣдняго времени. Конечно, для амнезій, идущихъ
въ отдаленное прошлое, подобнаго рода объясненіе не пригодно. Если
K o n r a d сообщаетъ о случаѣ, когда послѣ душевнаго возбужденiя
оказалось забытымъ содержаніе всей предшествующей жизни, то въ
основѣ этого лежите совершенно иной процессъ. Очевидно, во всѣхъ
подобныхъ случаяхъ имѣетъ мѣсто психогенное разстройство. Мы
знаемъ, что вслѣдствіе сильныхъ душевныхъ потрясеній цѣлыя области
душевной жизни могутъ потерять связь съ процессами сознанія. Извѣстнѣ йшимъ примѣромъ этого служате истерическіе параличи и разстрой­
ства чувствительности. При этомъ больные ведутъ себя такъ, будто
они «забыли», что имѣютъ руку, правую сторону, глазъ, хотя объективно
удается доказать, что движенія могутъ быть совершаемы и ощущенія
сохраняютъ силу. Согласно взглядамъ F r e u d ’a и его сторонниковъ,
«забьшаніе» переживаній съ сильно чувственнымъ тономъ путемъ «вытѣсненія» составляете чрезвычайно распространенное явленіе и у истеричныхъ лицъ. J u n g пытается даже доказать, что замѣщеніе одной
ассоціаціи при повтореніи опыта другой постоянно или очень часто
обусловливается вытѣсняющимъ влiяніемъ сильно чувственнаго «ком­
плекса», воспоминаніемъ о личномъ переживаніи. Я нахожу это воззрѣніе слишкомъ смѣлымъ, думаю, однако, что сильныя душевныя волненiя . препятствующiя усвоенію и закрѣпленію впечатлѣній, не только
измѣняютъ , но и вытѣсняютъ воспоминанія. Мнѣ думается, что этимъ
можно объяснить очень распространенныя ретроградныя амнезіи.
Отъ способности запоминанія существенно отличается твердость
воспоминанія о прежнихъ впечатлѣніяхъ. Оно зависите не только отъ
способности запоминанія въ прошломъ, но также отъ частаго повторенія
предшествующихъ событiй, наконецъ отъ живости памяти вообще. О
твердости памяти мы судимъ на основаніи правильнаго сохраненія
прежде пріобрѣтенныхъ знаній, школьныхъ свѣдѣній, важныхъ личныхъ воспоминаній и тому подобнаго. Какъ учите опыте, пониженіе
твердости памяти, о с л а б л е н і е п а м я т и сопровождается обыкно­
венно уменьшеніемъ способности запоминанія, но не наоборотъ . При
преходящихъ состояніяхъ затемнѣнія сознанія, способность запоминанія
можете быть нарушена, ослабленіе памяти не наступаетъ. Кромѣ того,
мы наблюдаемъ несоотвѣтствіе между сильнымъ разстройствомъ способ­
ности и незначительнымъ ослабленіемъ памяти, напримѣръ, въ глубокой
старости. Усвоеніе новыхъ впечатлѣній совершается безъ достаточнаго
внутренняго участія и способность воспроизведенія ихъ становится
ограниченной, въ то время какъ воспоминаніе о прошлыхъ событіяхъ
не вытѣсняется свѣжими впечатлѣніями и выступаете въ ходѣ представленій съ поразительной живостью и точностью. Въ полномъ согласіи
съ этимъ наблюденiемъ стои тъ тотъ фактъ, что изъ всей суммы представленій, которыми мы обыкновенно пользуемся, около 7 0 % возникаютъ въ юношескомъ возрастѣ. При болѣзненныхъ разстройствахъ старческаго возраста, описанное явленіе встрѣчается очень часто, хотя
впослѣдствіи въ связи съ прогрессирующимъ слабоуміемъ блѣднѣютъ
также и прежнія воспоминанія. Равнымъ образомъ, и при прогрессивномъ
параличѣ способность запоминанія можетъ быть болѣе разстроенной,
пока къ этому не присоединится затѣмъ все прогрессирующая слабость
памяти. При К о р с а к о в с к о мъ душевномъ разстройствѣ , слабость
воспоминанія иногда распространяется на опредѣленный періодъ жизни,
впечатлѣнія же прошлой жизни хорошо удерживаются въ памяти.
Вкратцѣ здѣсь слѣдуетъ еще упомянутъ, что, кромѣ ограниченныхъ
во времени пробѣловъ воспоминанія, наблюдается также утрата о п р ед ѣ л е н н ы х ъ г р у п пъ п р е д с т а в л е н i й, наиболѣе извѣстнымъ примѣромъ чего служитъ словесная глухота и душевная слѣпота. W o l f f
описалъ случаи, въ которыхъ, повидимому, утрачивались извѣстныя
группы чувственныхъ образовъ воспоминаній, въ то время какъ общiя
представленія сохраняли силу. Замѣчательный примѣръ ограниченнаго
выпаденiя представленій наблюдалъ R і е g е r при изслѣдованіи одного
случая тяжелаго поврежденія мозга. Подобные факты чрезвычайно
трудно объяснить. Заслуживает ь вниманія и то обстоятельство, что
и при нормальныхъ условіяхъ память для различныхъ группъ пред­
ставленiй у отдѣльныхъ лицъ развита неодинаково. Память на мѣстности, числа, имена, цвѣта, высоту звуковъ, повидимому, не зависитъ
другъ отъ друга, Нѣкоторыя наблюденія говорятъ за то, что различные
элементы представленiй, въ томъ видѣ, какъ они создаются отдѣльными областями чувствъ и формами выразительной рѣчи, удерживаются
съ различной силой, такъ что даже болѣе общее разстройство можетъ
вызвать своеобразно ограниченныя явленія выпаденія, въ зависимости
отъ особеннаго состава даннаго представленія.
Весьма мучительно иногда бываетъ своеобразное поблѣднѣніе об­
разовъ воспоминанія, что больные считаютъ за слабость памяти, хотя
и обнаруживается, что твердость и точность воспоминанія нисколько
не пострадали. Больные жалуются на то, что ничего не могутъ себѣ
«представить», не могутъ создать картины хорошо знакомыхъ прежнихъ
лереживанiй, лицъ, мѣ стностей. Это разстройство бываетъ рѣзко выра­
жено при циркулярныхъ депрессіяхъ и, вероятно, стоитъ въ связи съ
существующей при этомъ задержкой мышленія. И отъ психопатовъ
приходится слышать подобныя жалобы, въ основѣ которыхъ быть можетъ
также лежитъ скрытая задержка мышленія. Въ связи съ этимъ стоитъ
чувс тво «отчужденности», отсутствіе «способности узнавать знакомыя
впечатлѣнія», которое мы часто встрѣчаемъ у одного и того же боль­
ного. Воспрiятi я не находятъ отзвука въ ихъ внутреннемъ «я» и потому
не пріобрѣтаютъ связи съ душевной жизнью.
Большое научное и практическое значеніе имѣютъ разнообразныя
и довольно значительныя разстройства у душевно-больныхъ, касающіяся
т о ч н о с т и в о с п о м и н а н i я , соотвѣтствія между образами, сохранив­
шимися въ памяти, и прежними наблюденіями. Мы знаемъ изъ опыта
и повседневныхъ наблюденій, что даже самые простые образы воспоминаніп и при нормальныхъ условіяхъ никогда вполнѣ не соотвѣтствуютъ
воспріятіямъ, но тотчасъ, уже въ силу своего сохраненія въ памяти
и включенія въ общее содержаніе сознанія, подвергаются существеннымъ измѣненіямъ. Достаточно вспомнить, какими ничтожными кажутся
взрослымъ послѣ долгаго отсутствія ихъ величины, производившія впечатлѣнія въ дѣтствѣ. Съ измененiемъ общаго масштаба незамѣтно уве­
личивается и образъ воспоминанія, такъ что противорѣчіе его съ дѣй-
ствительностью вызываетъ удивленіе. Но уже и простое изложепіе одного
и того же переживанія различными лицами, или тѣмъ же самымъ лицомъ
въ разное время 1) свидѣтельствуетъ о томъ, что воспоминаніе есть
лишь вѣрное изображеніе действительности. Важно при этомъ то обстоятельство, что внутренняя уверенность въ правильной передаче ни­
сколько не зависитъ отъ соотвѣтствія съ первоначальнымъ образомъ.
Совершенно произвольно вымышленныя черты могутъ сопровождаться
чувствомъ несомнѣннаго воспоминанія, въ то время какъ дѣйствительные
слѣды памяти подчасъ кажутся сомнительными. Болѣе того, нерѣдко
удается доказать, что подробности, съ особенной яркостью выступающія
въ воспоминаніи, не соотвѣтствуютъ дѣйствительности. Это наблюденіезас тавляетъ насъ бытъ осторожными въ признанiи «гипермнезіи», болѣзненнаго повышенія способности воспоминанія. Если отдѣльныя собы­
тiя съ очень рѣзкимъ чувственнымъ тономъ при извѣстныхъ условіяхъ
сильно запечатлеваются и съ мучительной отчетливостью снова выступаютъ въ сознанiи, то при воспоминаніяхъ, останавливающихся на деталяхъ, слѣдуетъ обыкновенно считаться съ возможностью извращенія.
Высоко развитая память встречается только въ ограниченныхъ предѣлахъ, въ особенности при запоминаніи именъ, чиселъ и хронологичес кихъ дат ъ ; при этомъ часто другія способности развиты очень слабо.
Такъ, великіе счетчики 2) могутъ запоминать, то въ зрительныхъ, то въ
слуховыхъ представленіяхъ, отъ 4 до 7 разъ больше цифръ, чѣмъ
другіе люди.
Благодаря болѣзненнымъ измѣненіямъ психической личности, очень
часто послѣдовательно извращаются воспоминанія о прошлой жизни.
Въ значительной степени это происходит ь благодаря душевнымъ вліяніямъ, въ особенности вслѣдствіе эгоистическихъ мотивовъ. У людей
съ живымъ воображеніемъ и высоко развитымъ чувствомъ собственнаго
достоинства прежнія переживанія незамѣтно подвергаются глубокимъ.
измѣненіямъ въ томъ смыслѣ, что собственное «я» постепенно выдви­
гается на первый планъ. Тѣни стушевываются и блескъ собственнаго
величiя свѣтитъ все ярче и ярче. Иногда подобное непроизвольное
стремленіе къ самовосхваленію приводитъ къ вымысламъ или необыкновеннымъ разукрашиваніямъ громкихъ исторій, которыя въ концѣ концовъ
разсказчикъ самъ принимаетъ за правдоподобныя, какъ въ приключеніяхъ Мюнхгаузена и охотничьихъ разсказахъ. Прекрасно изобразилъ
этотъ процессъ D a u d е t въ своемъ «Тартаренѣ». Дѣ ти, у которыхъ
воображеніе очень живо и самоанализъ еще не развитъ , склонны къ
вымыслу и разукрашиванію событiй, не сознавая, что извращаютъ ихъ.
Они легко поддаются внѣшнимъ вліяніямъ , и потому не могутъ быть
свидѣтелями на судѣ. Неправдоподобность ихъ разсказовъ, въ боль­
шинствѣ случаевъ принимаемая за лживость, нередко исчезаетъ лишь
съ наступленiемъ умственной и нравственной зрелости. Слова и речи
патологическихъ лгуновъ остаются надолго даже для нихъ самихъ
смесью вымысла съ истиной.
1 ) S t e r n , Zur Psychologie der Aussage, 1902; Beitra ge zur Psy chologie d e r
Aussage, Zeitschrift.
2) B i n e t , Psychologie des grands c alculateurs et jo nenrs d’echecs.
1894.
И у другихъ больныхъ мы часто встрѣчаемъ извращенiя воспоминанiй. Меланхолику вся его предшествовавшая жизнь представляется
цѣпью мралныхъ событiй, или дурныхъ поступковъ. Бредъ преслѣдованія и величія бросаетъ тѣнь на отдаленное прошлое и заставляетъ
больного выискивать уже въ юности намеки на враждебное отношеніе
къ нему окружающихъ, на необыкновенное вниманіе со стороны высокопоставленныхъ лицъ, или на выдающiяся способности въ различныхъ
областяхъ человѣческихъ знаній.
Обыкновенно мы здѣсь имѣемъ дѣло съ «парамнезіями», съ ч ас т и ч н ы м ъ смѣшиванiемъ дѣйствительныхъ переживаній съ субъективными элементами, словомъ, съ процессомъ, который въ извѣстномъ
отношеніи соотвѣтствуетъ иллюзіямъ. Иногда возникаютъ также «г а л л ю ц и н а ц і и в о с п о м и н а н i й » (S u l l y ) , совершенно произвольное
вымышленіе кажущихся реминисценцій, которымъ не соотвѣтствуетъ
никакой образъ въ прошломъ 1). Такъ, мы можемъ во снѣ вполнѣ
отчетливо вспомнить о событіяхъ, которыхъ никогда не существовало ;
кромѣ того, подобныя извращенія воспоминанія можно вызвать съ по­
мощью внушенія во время гипноза. Иногда это также удается при
эпилептическихъ и истерическихъ сумеречныхъ состояніяхъ. Причудливыя извращенія воспоминанія встрѣчаются у больныхъ съ Dementia
ph antastica. Они разсказываютъ о сказочныхъ путешествіяхъ, соверШенныхъ ими, о невѣроятныхъ битвахъ, которыя имъ пришлось выдер­
жать, о страшныхъ ранахъ, полученныхъ ими: при возраженіяхъ же
и побочныхъ вопрос ахъ впадаютъ въ противорѣчіе. Подобныя переживанiя большею частью относятся къ отдаленному прошлому, уходя­
щему на цѣлые годы, столѣтiя и даже тысячелѣтія назадъ. И у пара­
литиковъ «конфабуляціи», описаніе вымышленныхъ событій, подчасъ
бываютъ рѣзко выраж ны, въ особенности же это наблюдается при
Корс аковскомъ психозѣ и во многомъ сходной съ нимъ пресбіофреніи.
Въ данномъ случаѣ пробѣлы, обусловленные разстройствомъ запоминанія, произвольно, или подъ вліяніемъ внѣшняго побужденія, заполняются обманами воспоминаній, которые сообразно съ этимъ могутъ
распространяться вплоть до ранней юности.
Очевидно, въ основѣ этого явленія лежитъ потребность составить
себѣ какое-либо цредставленіе о прошлой жизни, не оставившей ника­
кого слѣда. Въ большинствѣ случаевъ поэтому приводятся факты изъ
обыденной жизни, которые свободно могли бы имѣтъ мѣсто въ дѣйствительности. У другихъ больныхъ, въ связи съ ихъ настроеніемъ и бредо­
выми представленіями, обнаруживается наклонность излаг ать необыкно­
венныя событiя, разукрашивая ихъ при этомъ всевозможными подроб­
ностями. Нерѣдко даже при очень глубокихъ пробѣлахъ воспоминанiя
удае тся только съ помощью сильнаг о внушенія вызвать скудныя «конфабуляцiи замѣшательства» ("Verlegenheitskonfabulationen"). Больные
даютъ общеупотребительные отвѣты, чтобы не скомпрометировать себя
и скрыть свою несостоятельностъ.
Въ нѣкоторыхъ случаяхъ извращенія воспоминанія возникаютъ
не самостоятельно, а присоединяются къ какимъ-либо случайнымъ внѣш1) K r a e p e l i n , A rch. f. Psychiatrie, XVII и XVIII: B e h r , Allg . Zeitschr.
f . P sy ch iatrie, L VI, 9 18; B e r n a r d - L e r o y , l’illusion de fausse reconnaissance.
1898; C o r i a t , American journal of neurology and psychiatry, 1904, 577; A l b e s ,
De l’illusion de fausse reconnaissance. 1906.
нимъ впечатлѣнiямъ (ассоціативная форма). Больные предполагаютъ
относительно отдѣльныхъ лицъ, или предметовъ ихъ окружающихъ,
что уже однажды видѣли ихъ, или слышали о нихъ, не связывая ихъ,
однако, съ д ѣйствительными воспоминаніями. Здѣсь не бываетъ того,
чтобы больные не узнавали предметовъ, какъ это наблюдается при
извращеніяхъ усвоенія, при воздѣйствіи воспоминанія на воспріятiя,
напротивъ, при этомъ совершается обратный процессъ : къ совершенно
ясно усвоенному воспріятію присоединяется вымышленное воспоминаніе,
мнимый прообразъ котораго относится, обыкновенно, на нѣсколь ко мѣсяцевъ, а иногда на нѣсколько лѣтъ назадъ. Прежнее переживаніе
при этомъ всплывает ь только спустя нѣсколько часовъ и даже нѣсколько
дней, но вскорѣ затѣмъ пріобрѣтаетъ полную отчетливость. Иногда
первоначальный образъ относится къ сновидѣнію, такъ что действи­
тельность представляется наполненной сновидѣніями. В е h г указываешь
на то, что подобными обманами можно было бы объяснить нѣкоторые
«вѣщiе сны» (W ahrträume). Иногда это разстройство продолжается
нѣсколько недѣль, или мѣсяцевъ. N e i s s e r полагаешь, что оно стоишь
въ связи съ состоянiемъ возбужденія.
Послѣдияя форма извращенія воспоминаній, о которой еще остается
здѣсь упомянуть, лучше всего описана S a n d e r ’омъ. Уже въ здоровой
жизни, особенно въ юности и въ состояніи извѣстнаго разслабленія,
у насъ при какой-либо жизненной обстановкѣ внезапно возникаешь представленіе, будто мы уже однажды пережили нѣчто подобное. Точно
такъ же у насъ бываетъ смутное предчувствіе того, что должно слу­
читься, хотя ясно представить себѣ это мы не въ состояніи. Въ д ѣй­
ствительности какое-либо непосредственно затѣмъ наступающее событiе
какъ бы оправдываешь наше предчувствіе. Такимъ образомъ мы нѣкоторое время присутствуемъ въ качествѣ постороннихъ зрителей передъ
теченіемъ собственныхъ представленiй, которое въ неопредѣленныхъ
намекахъ опережаешь истинный ходъ вещей, пока вдругъ не исчезаешь
все явленіе. Къ этому обыкновенно присоединяется чувство мучительной
неувѣренности и напряженности.
Въ ясно выраженной формѣ это разстройство отъ времени до
времени наблюдается при болѣзненныхъ условіяхъ, особенно у эпилеп­
тиковъ въ связи съ припадками. Отъ вышеописанной формы извращенія воспоминаній это разстройство отличается п о л н ы м ъ т о ж д ес т в о мъ о б ще й с и т у а ц i и , при включеніи собственной личности,
съ кажущимся воспоминаніемъ (идентифицированная форма). Въ то
время какъ тамъ отдѣльныя впечатлѣнiя усваиваются, какъ уже
раньше, посредственно или непосредственно, знакомыя, - здѣсь вся
ситуація со всѣми подробностями представляется, какъ-бы только вѣрной копiей совершенно подобнаго переживанія въ прошломъ. Въ тѣхъ
рѣдкихъ случаяхъ, когда это извращеніе продолжается недѣли, мѣсяцы
и даже десятилѣтiя, у больного неизбѣжно возникаетъ представленіе,
что онъ ведетъ повторяющую самое себя двойную ж и з н ь . P i с k описалъ даже такой случай, когда одно и то же воспоминаніе наступало
нѣсколько разъ. Основная причина этого разстройства совершенно невыяснена. Возможно, что иногда дѣйствительныя расплывчатыя воспоми анія, напримѣръ, изъ сновидѣній, въ виду отдаленнаго ихъ сход­
ства, ошибочно ставятся въ связь съ настоящей ситуаціей, часто вос-
принятой только въ общихъ чертах ъ ; однако, тотъ фактъ, что извра­
щенiя воспоминаній часто возникаютъ совершенно свободно, мало гово­
рить въ пользу такого взгляда. Непріятное чувство ожиданія скорѣе
всего является результатомъ тщетнаго стремленія отчетливо усвоить
расплывчатое содержаніе сознанія.
Р а з с т р о й с т в а о р i е н т и р о в к и. Въ результатѣ дальнѣй­
шей умственной переработки жизненныхъ событiй, мы можемъ въ каж­
дый данный моментъ дать себѣ отчетъ относительно общаго положенія,
въ которомъ мы находимся, и о развитiи его изъ прошедшихъ событій.
Ясное отношеніе къ окружающему въ настоящемъ и въ прошломъ мы
называемъ о р і е н т и р о в кой 1). Конечно, при этомъ мы имѣемъ
дѣло съ очень сложной умственной функціей, въ которой принимаютъ
участiе различныя области нашей душевной жизни. Прежде всего раз­
вивается ори е н т и р о в к а во в р е м е н и , вслѣдствіе непрерывной и
всесторонней связи, постоянно образующейся благодаря памяти между
всѣ ми, какъ одновременными, такъ и непосредственно слѣдующими
другъ за другомъ процессами въ нашемъ сознаніи. Этимъ путемъ
вся сумма нашихъ воспоминаній образуетъ непрерывную цѣпь, конечнымъ звеномъ которой является насто ящій моментъ, а начальнымъ слу­
житъ болѣе или менѣе отдаленное прошлое. Только самыя послѣднія
звенья этой цѣци содержатся въ нашей памяти въ наибольшей полнотѣ
и ясности. Чѣмъ дальше мы углубляемся въ прошлое, тѣмъ болѣе сту­
шевываютс я подробности, и тѣмъ быстрѣе суживается цѣпь, ограни­
чиваясь только немногими, особенно выдающимися фактами воспоми­
нанiй, къ которымъ слабо примыкаетъ смѣсь изъ отдѣльныхъ реминисценцій. Лослѣднія вступаютъ въ опредѣленныя отношенія съ болѣе
общими событиями, особенно съ ихъ хронологическими датами и обусловливаютъ возможность, по крайней мѣрѣ, приблизительно локали­
зировать во времени свѣдѣнія о прошломъ.
И орiентировка въ мѣстѣ отчасти связана съ дѣятельностью па­
мяти. Съ одной -стороны, мы имѣемъ возможность съ помощью пріобрѣтенныхъ образовъ воспоминаній распознавать подробности обстановки,
въ данный моментъ насъ окружающей; съ другой стороны, событія
прошлаго могутъ способствовать уясненію обстановки намъ совершенно
незнакомой, если только измѣненія въ мѣстѣ были ими заранѣе под­
готовлены или могли быть предусмотрѣ ны. Тѣмъ не менѣе, мы должны
приписать процессу усвоенiя существенную роль для оріентировки въ
окружающемъ . Во всѣхъ жизненныхъ обстоятельствахъ, при которыхъ
мы заранѣе не знаемъ къ чему они приведут ъ и насколько не оправдають нашихъ ожиданій, воспрiятіе, приводя какимъ-либо путемъ въ
связь новыя впечатлѣнія съ прежними наблюденіями, выясняетъ намъ
истинное положеніе вещей. Конечно, при этомъ часто имѣетъ мѣсто
не простое совпаденіе настоящей обстановки съ образами воспоминаній
и пониманіе ея пріобрѣтаетс я, вѣроятно, путемъ основательнаго размышленiя и сужденія. То же самое можно сказать относительно орiен­
тировки въ лицахъ, - г дѣ также должно происходить взаимодѣйствіе
памяти, усвоенія и сужденія.
1) F i n z i, Rivista di patologia nervosa
e mentalo,
IV, 8. 1899.
Изъ этихъ указаній вытекаетъ, что оріентировка нашихъ боль­
ныхъ можетъ быть нарушена различными разстройствами. Въ общемъ
можно выдѣлить три главныя формы дезоріентировки, въ зависимости
отъ того лежитъ ли ихъ причина въ болѣзненныхъ разстройствахъ спо­
собности усвоенія, памяти, или сужденія. Въ отдѣльныхъ случаяхъ
можетъ имѣть мѣсто взаимодѣйствіе нѣсколькихъ разстройствъ. Кромѣ
того, разстройство можетъ распространяться на всѣ области оріентировки, или ограничиться только отдѣльными отношеніями; поэтому мы
можемъ различать полную и частичную дезоріентировку.
Картина разстройства въ силу этого очень разнообразна, тѣмъ
болѣе, что нарушеніе психическихъ функцій, обусловливающихъ дезоріентировку больныхъ, отличается болышимъ разнообразіемъ. Такъ,
усвоеніе окружающей обстановки можетъ быть затруднено, вслѣдствіе
недостаточной душевной живости, способствующей переработкѣ внѣшнихъ впечатлѣній, вслѣдствіе задержки мышленія и затемнѣнія сознанія съ извращеніемъ воспріятій, или безъ него. При Dementia
ргаесох нерѣдко имѣетъ мѣсто первое. При этой а п а т и ч н о й дезоріентировкѣ у больныхъ, несмотря на сохраненіе способности воспріятія,
отсутствуетъ потребность отдать себѣ отчетъ въ томъ, что они видятъ
и слышатъ ; больные по цѣлымъ недѣлямъ не обнаруживаютъ интереса
къ мѣсту своего пребыванія, къ лицамъ, ихъ окружающимъ, ко времени.
Только кажущееся сходство съ этимъ имѣетъ вліяніе задержки мышленія, наблюдаемой при мад ьякально-депрессивномъ психозѣ. Здѣсь общее
усвоеніе окружающаго нарушается затрудненіемъ умственной дѣятельности, и въ силу этого наступаетъ состоянiе б е з п о м о щ н о с т и . Боль­
ные хотя и воспринимаютъ подробности, но не могутъ изъ нихъ соста­
вить себѣ представленія о своемъ положеніи. Подобнымъ образомъ
слѣдуетъ, пожалуй, толковать дезоріентировку при рѣзкомъ маньякальномъ возбужденіи, сопровождающемся, обыкновенно, сильнымъ затрудненіемъ процесса усвоенія и переработки внѣшнихъ впечатлѣній. Различныя формы затемнѣнія сознанія, наблюдаемыя при очаг овыхъ заболѣваніяхъ, эпилепсіи и опьяненіи, также обусловливаютъ болѣе или
менѣе ясно выраженныя разстройства оріентировки. При делиріозныхъ
состояніяхъ, которыя встрѣчаются какъ самостоятельныя картины болѣ зни, главнымъ образомъ, при инфекціяхъ и отравленіяхъ, а также
при эпилепсіи и истеріи, помимо неотчетливаго усвоенія способствуютъ
извращенію и затемнѣнію окружающей обстановки еще и дѣйствитель ные обманы воспріятiя. Если угодно, всѣ эти формы дезоріентировки
можно различать какъ ступорозныя, делиріозныя и галлюцинаторныя,
но при этомъ слѣдуетъ всегда имѣть въ виду, что возникновеніе такого
разстройства въ каждомъ случаѣ заболѣванія постоянно обусловливается
не одной какой-либо причиной, а. взаимодѣйствіемъ разнообразныхъ
причинъ.
Хорошимъ примѣромъ этого служить дезоріентировка при Delirium
tremens. Здѣсь имѣютъ мѣсто обманы чувствъ и разстройство усвоенія.
Однако, бросается въ глаза несоотвѣтствіе между разсудительностью
больныхъ и ихъ совершенной дезоріентировкой относительно своего
положенія. Быть можетъ отчасти здѣсь играетъ роль то обстоятельство,
что усвоеніе звуковой рѣчи гораздо менѣе разстроено, чѣмъ усвоеніе
зрительныхъ впечатлѣній, которыя имѣютъ выдающееся значеніе для
оріентировки. Тѣмъ не менѣе, больные не оріентируются и тогда, когда
ихъ основат ельно ознакомять съ ихъ положеніемъ, несмотря на то,
что хорошо понимаютъ, что имъ говорятъ. Внутреннія делиріозныя переживанія быстро вытѣсняютъ дѣйствіе выясняющаго слова. Къ этому
присоединяется то обстоятельство, что содержаніе послѣдняго, какъ
и вообще дѣйствительнаго воспріятiя, не удерживается въ памяти, но
вс корѣ просто забывается. Этимъ путемъ создается типичная дезоріентировка въ окружающей д ѣйствительности и въ локализации во времени
ближайшихъ событiй.
Въ тѣхъ случаяхъ, когда къ Delirium tremens присоединяется
К о р с а к о в с к і й психозъ, на первый планъ все больше и больше
выступае т ь, такъ называемая, а м н е с т и ч е с к а я дезоріентировка,
такъ какъ разстройство усвоенія, обманы чувствъ, делиріи могутъ совер­
шенно исчезнуть, или оставить послѣ себя лишь незначительный слѣдъ.
Сообразно съ этимъ больные ясно представляютъ себѣ окружающее и
свое положеніе, но совершенно не оріентируются во времени. Они не
знаютъ, когда поступили въ больницу, когда имѣли послѣднее свиданіе,
когда обѣдали, такъ какъ впечатлѣнія у нихъ слишкомъ слабо задер­
живаются и потому не могутъ присоединиться къ тому ряду пред­
ставленiй, который даетъ возможность установить хронологическую
связь съ настоящимъ. Подобно тому какъ намъ послѣ однообразныхъ,
лишеяныхъ всякаго интереса недѣль, послѣднее, болѣе или менѣе значительное событi е, о которомъ мы вспоминаемъ, представляется будто
«только вчера» совершившимся, такъ и больнымъ мѣсяцы, не оставляющiе никакого слѣда въ ихъ воспоминаніи, кажутся немногими днями.
Иди же образы ближайшаго времени такъ скоро блѣднѣютъ , что ка­
жутся имъ принадлежащими отдаленному прошлому, и больные полагаюшъ, что находятся цѣлые мѣсяцы въ той обстановкѣ, куда только
что поступили. Обычный масштабъ суточной смѣны времени, предохраняющiй насъ отъ непроизвольныхъ ощибокъ въ оцѣнкѣ его, не
оставляет ь здѣсь никакихъ слѣдовъ, которые способствовали бы
оцѣнкѣ промежутковъ во времени. Съ другой стороны, эта оцѣнка
затрудняется появленіемъ ложныхъ воспоминаній.
Еще болѣе рѣзко выраженной можетъ быть амнестическая дезоріентировка въ тѣ хъ формахъ старческаго слабоумія, которыя мы
вмѣстѣ съ W e r n i c k e называемъ пресбіофреніей. Необыкновенно силь­
ное разстройство запоминанія, въ связи съ затрудненіемъ усвоенія,
дѣлаетъ, обыкновенно, невозможнымъ умственную переработку мимолетныхъ впечатлѣній, такъ что больные не въ состояніи выработать
себѣ яснаг о представленія объ окружающей ихъ обстановкѣ, хотя от­
дѣльныя подробности и понимаютъ безъ особаго труда. И извѣстная
дезоріентировка во времени у паралитиковъ главнымъ образомъ амнестическаго происхожденія. У послѣднихъ мы должны различать прежде
всего неспособность дѣлать вообще хронологическія указанія и отмѣчатъ существующія при этомъ противорѣчія, а затѣмъ уже неспособ­
ность локализировать ближайшія событія во времени. При этомъ, кромѣ
ослабленія памяти и сравнительно незначительнаго разстройства запоминанія, играетъ еще роль потеря душевной живости.
Какъ особенную форму амнестической дезоріентировки, мы можемъ
еще разсматривать неясную оріентировку во времени и мѣстѣ, которая
обусловливается дробѣлами воспоминаній. При пробужденіи отъ сна
или обморока мы испытываемъ живую потребность уяснить себѣ нашу
общую ситуацію и тѣмъ самымъ снова прiобрѣсти связь съ прежними
переживаніями. Если въ промежуткѣ совершились рѣзкія перемѣны,
то разрѣшеніе этой, обыкновенно простой, задачи становится весьма
труднымъ, въ особенности при существованіи нѣкоторыхъ препятствій
въ процес сѢ усвоенія или мышленія. На основаніи этого, мы видимъ,
что послѣ продолжительныхъ состояній тяжелаго затемнѣнія сознанія
и обусловленныхъ этимъ пробѣловъ воспоминанія обычно въ теченіи
нѣкотораг о времени имѣ етъ мѣсто недостаточная оріентировка. При
извѣстныхъ обстоятельствахъ, къ этому еще присоединяется послѣдующее вліяніе обмановъ и делиріевъ минувшаго душевнаго разстройства.
Совершенно иное значеніе, чѣмъ описанныя до сихъ поръ формы,
имѣеть б р е д о в а я дезоріентировка, При этомъ играетъ роль только
умственная переработка, самихъ по себѣ правильно воспринятыхъ и
закрѣпленныхъ впечатлѣній, которая влечетъ за собой собственно не
дезоріентировку, а ложный взглядъ на время и Окружающую обстановку.
Сознательное размышленіе можетъ здѣсь отсутствовать : рѣчь идетъ
только о томъ, что больные становятся въ крайнее противорѣчіе съ
явной очевидностью окружающей обстановки и ея проявленіемъ. При
извѣстныхъ условіяхъ, однако, и иллюзорныя и галлюцинаторныя воспріятія могутъ дать толчокъ для бредоваго толкованія. Сюда отно­
сятся смѣшиванія лицъ, заявленія депрессивныхъ больныхъ о томъ,
что они находятся въ тюрьмѣ, въ аду, въ дурномъ домѣ.
Р а з с т р о й с т в а в ъ о б р а з о в а н і и п р е д с т а в л е н i й и пон я т ій. Простѣйшія представленія содержатъ только элементы одной ка­
кой-нибудь чувственной области. Съ прогрессомъ умственнаго развитія
появляются все болѣе сложныя образованія, отдѣльные элементы кото­
рыхъ возникаютъ въ разныхъ областяхъ чувственнаго опыта. При этомъ
роль отдѣльныхъ чувствъ большею частью бываетъ весьма различна.
Не только извѣстныя группы воспріятiй пріобрѣтаютъ въ процессѣ
образованія представленій большее значеніе, чѣмъ другія, но уже въ
зависимости отъ индивидуальнаго предрасположенія въ этомъ процессѣ
предпочитаются то однѣ , то другія области чувственнаго опыта. Въ то
время, какъ у однихъ въ сферѣ представленій преобладаютъ элементы,
воспринятые глазомъ, у другихъ на первый планъ выступаютъ впечатлѣнiя, исходящiя изъ слуха или двигательныхъ ощущеній. При
полномъ выпаденiи цѣлыхъ чувственныхъ областей, и представленія
носятъ своеобразно односторонній характеръ ; бываетъ даже, что всѣ
представленія образуются изъ воспріятій осязательнаго и мышечнаго
чувства. И въ этомъ предѣльномъ случаѣ возможно высокое развитіе
сферы представленій.
Понятно, что несовершенное образованіе и незначительная удерживаемостъ чувственныхъ впечатлѣній крайне вредно отражается на
развитiи сложныхъ формъ сферы представленій. Отдѣльные элементы
воспріятiй не вступаютъ въ тѣсную связь другъ съ другомъ и съ преж­
ними наблюденіями; оставаясь разрозненными и не сочетаясь ни въ
какомъ направленіи, они совершенно теряются въ безразличной массѣ
впечатлѣній. Мы должны признать, что подобныя состоянія существуютъ при самыхъ тяжелыхъ формахъ врожденнаго, или пріобрѣтеннаго
слабоумія. Здѣсь вообще не происходитъ сколько-нибудь тѣснаго сочетанія отдѣльныхъ воспріятій. Звенья цѣни опыта не примыкаютъ другъ
къ другу, и каждое впечатлѣніе, не будучи использовано, съ такой
же быстротой улетучивается, съ какой и возникаетъ.
При болѣе богатомъ и многостороннемъ развитiи представленій.
характеръ ихъ становится все болѣе и болѣе сложнымъ. Число и разнообразіе сочетающихся между собой элементовъ настолько увеличи­
вается, что весь объемъ подобнаго психическаго образованія можно
опредѣлить не сразу, но путемъ всесторонняго разсмотрѣнія. Одновре­
менно съ этимъ и отдѣльные элементы все больше и больше теряютъ
свой чувственный характеръ, такъ какъ они вытекаютъ не изъ единич­
наг о чувственнаго впечатлѣнія, а являются результатомъ многихъ по­
вторныхъ воспріятій. Случайное и побочное отдѣль ныхъ наблюденій сту­
шевывается, существенное и постоянно возвращающееся принимаетъ
болѣе рѣзкую форму и сильнѣе закрѣпляется. Такимъ путемъ первона­
чальные образы воспоминанія становятся дѣйствительными представленіями ; они уже больше не являются простыми отголосками опредѣленнаго чувс твеннаго впечатлѣнія, но служатъ общимъ выраженіемъ
совокупности извѣстныхъ наблюденій, дѣйствовавшихъ на сознаніе.
На этой ступени развитiя с л о в е с н ы е с и м в о л ы начинаютъ
пріобрѣтать вліяніе на умственную жизнь. Объемъ и многосторонность
конкретныхъ представленій дѣлаетъ невозможнымъ при процессѣ мышленія появленіе въ сознаніи общаго результата какого-либо ряда набледеній во всѣ хъ его направлешяхъ. При актѣ мышленія въ сознаніи
выплываютъ наиболѣе сильно развитые элементы подобнаго психиче­
скаго образованiя, если только въ силу какого-нибудь обстоятельства
не выдвигаются на первый планъ другія стороны представленія. При
частомъ повторенiи даннаго процесса эти болѣе рѣзко выраженныя
часта въ сокращеяномъ способѣ мышленія становятся въ концѣ концовъ дѣйствіительными замѣстителями общаго представленія.
Конечно, это замѣщеніе можетъ выпасть на долю любого элемента.
Несомнѣнно, что и здѣсь существуютъ значительныя индивидуальныя
различія. Прежде всего, всюду берутъ на себя эту роль отдѣльные
реальные образы воспоминаній то изъ одной, то изъ другой чувственной
области. Это состояніе остается тѣмъ дольше и тѣмъ ярче выраженнымъ, чѣмъ сильнѣе развита чувственная сила воображенія. Въ об­
щемъ, однакоже, на мѣсто конкретныхъ воспоминаній все болѣе и болѣе
выступаютъ ихъ словесные символы. Чѣмъ обширнѣе отдѣльное представленіе, чѣмъ болѣе обще его содержаніе, тѣмъ скорѣе блѣднѣетъ
чувственная окраска его, тѣмъ большее значеніе пріобрѣтаетъ словес­
ный симВОлъ, постоянно повторяемый въ одинаковой формѣ . Наиболѣе
развитыя формы умственной дѣятельности совершаются внѣ конкрет­
ныхъ представленій и только изрѣдка поверхностно затрагиваютъ об­
ласть чувственныхъ воспоминаній. Такимъ путемъ, повидимому, облег­
чается и, пожалуй, становится возможнымъ произвольное мышленіе,
свободный выборъ представленiй изъ запаса нашего опыта. Появленіе
чисто чувственныхъ образовъ воспоминаній, какъ показываетъ примѣръ
гипнагогическихъ галлюцинацій, подобно дѣйствительнымъ внѣшнимъ
впечатлѣніямъ, въ общемъ не зависитъ отъ нашей воли. Тѣмъ не
менѣе, мы въ состоянiи въ каждый данный моментъ произвольно вы­
звать связанныя съ ними двиг ательныя представленія рѣчи. Возможно,
что колоссальное значеніе, которое имѣетъ рѣчь для умственнаго раз­
витiя, стоитъ въ зависимости отъ сочетанія образовъ воспоминанiя съ
внутреннимъ волевымъ дѣйствіемъ.
Описанный ходъ развитiя можетъ въ какомъ-нибудь пунктѣ оста­
новиться. При несовершенной психической конституцiи образованіе представленій остается на ступени чувственныхъ образовъ воспоминаній.
Больные останавливаются на отдѣльномъ иаблюденіи и не могутъ выдѣ­
лить общія черты изъ различныхъ однородныхъ впечатлѣній. Они не
получаютъ краткаго и полнаго представленія о болѣе значительномъ
рядѣ наблюденій; несущественное не отличается отъ существеннаго,
общее отъ частиаго. Мышленіе въ цѣломъ, поэтому, не выходитъ за
предѣлы непосредственно чувственныхъ данныхъ и не достигает ь вы­
работки широкихъ и общихъ точекъ зрѣнiя. Это неизбѣжно ведетъ
къ ограниченію жизненнаго опыта непосредственнымъ узкимъ кругозоромъ, къ неспособности вырабатывать общiя понятія, которыя могли
бы служить основой абстрактной умственной работы.
При громадномъ значеніи, кото рымъ обладаешь знаніе для накопленія новыхъ наблюденій, недостаточное образованіе общихъ представленій
должно вредно отразиться на возрастаніи запаса представленій. Прежнія
наблюденiя дѣлаютъ насъ воспріимчивѣе къ однороднымъ впечатлѣніямъ.
Новое тѣмъ легче воспринимается и закрѣпляется, чѣмъ скорѣе оно
присоединяется къ уже извѣстному и включается въ кругъ существующихъ мыслей. Чѣмъ богаче запасъ представленій, тѣмъ благопріятнѣе
условія для новаго обогащенія, такъ какъ отношенія душевной жизни
къ внѣшнему міру становятся много численнѣе и разнообразнѣе. Такъ,
при несовершенномъ развитi и представленій одновременно понижается
и воспрiимчивость къ новымъ впечатлѣніямъ. Они не прiобрѣтаютъ
никакой связи съ запасомъ опыта, не закрѣпляются въ немъ и, такимъ
образомъ, легко и быстро исчезаютъ . Къ ходу мыслей, ограниченному
чувственнымъ опытомъ, обыкновенно присоединяется узость кругозора,
бѣдностъ представленiй и тупость памяти.
Конечно всѣ эти разстройства выступаютъ въ рѣзко выраженной
формѣ только въ тѣхъ случаяхъ, гдѣ патологическая конституцiя существуетъ уже съ дѣтства. При врожденномъ слабоуміи запасъ прежнихъ впечатлѣній можетъ на продолжительное время въ большей или
меньшей степени стушевать неспособность воспринимать новыя впе­
чатления; при дальнѣйшемъ теченіи эти разстройства становятся по­
степенно болѣе ясными. При прогрессивномъ параличѣ, при Dementia
ргаесох, при старческомъ слабоуміи мы наблюдаемъ, какъ кругъ представленій суживается, какъ общiй абстрактный ходъ мышленія отсту­
пает ь на задній планъ предъ реальнымъ, будничнымъ и Непосредственно
дѣйствующимъ. Новыя впечатлѣнія не воспринимаются и не перера­
батываются, наблюденія ближайшаго времени вскорѣ забываются, хотя
воспоминанiе о прошломъ съ удивительной стойкостью и точностью
удерживается въ сознаніи.
Не менѣе пагубнымъ для душевной жизни, чѣмъ недостаточное
развитiе сочетанія представленій, является болѣзненная живость пси­
хическихъ образованій, которая необычайно легко устанавливаешь связь
между самыми разнородными наблюденіями. Достаточно уже отдаленнаго
сходства и частичнаго совпаденія, чтобы поставить въ близкое соотношеніе два представленія. Недостатокъ въ связующихъ элементахъ до­
полняется предвзятыми мнѣніями и противорѣчія стушевываются.
Такъ, одинъ больной инженеръ при помощи обширныхъ и подробныхъ чертежей развивалъ передо мной идею - с хематически представитъ
посредствомъ извѣстнаго расположенія архитектурныхъ украшеній цѣлыя музыкальныя пьесы и этимъ путемъ оказывать художественное
впечатлѣніе въ одно и то же время на слухъ и на зрѣніе. Подобнаго
рода произвольность въ сочетаніи идей дѣлаетъ при образованіи понятiй почти совершенно невозможнымъ выборъ существеннаго и выключеніе побочная) и отдаленнаго. Понятія вслѣдствіе этого лишены той
рѣзкости и ясности, при которыхъ они являются основой высшей умствен- *
ной дѣятельности Они становятся р а с п л ы в ч а т ы м и и н е я с н ы м и
психическими образованіями ; съ ихъ помощью могутъ возникнуть только
одностороннія и странныя сужденія сомнительной цѣнности, и неопредѣленныя, неправильныя заключенія по аналогіи, какъ только мышленіе выходить за предѣлы непосредственная) чувственная) опыта. Клиническимъ проявленіемъ описанная) разстройства можно считать на­
клонность къ мечтательности и грезамъ, недостаточную способность
усваивать отдѣльные факты и подробности и увлеченiе умственной дѣятельности невозможными планами и химерами. Эти особенности со­
ставляютъ черты нѣкоторыхъ психопатическихъ индивидуумовъ. Онѣ
также наблюдаются при первичномъ помѣшательствѣ и параноидныхъ
состояніяхъ.
Р а з с т р о й с т в а в ъ с о ч е т а н і и п р е д с т а в л е н i й . Сочетаніе готовыхъ представленій совершается по опредѣленнымъ законамъ, извѣстнымъ намъ только въ общихъ чертахъ. Мы можемъ
прежде всего р азличать двѣ главныя формы сочетанія представленій:
внѣшнюю и внутреннюю. Въ первомъ случаѣ сочетаніе двухъ представленій совершается благодаря чисто внѣшней, случайной связи между
ними; при внутреннихъ ассоціаціяхъ мы имѣемъ дѣло съ реальной
связью, вытекающей изъ самого содержанія представленій.
Каждая изъ этихъ главныхъ формъ распадается на второстепен­
ныя въ зависимости отъ характера связующихъ элементовъ 2). Внѣшнее
сочетаніе можетъ возникнуть вслѣдствіе частаго совпаденія однихъ и
тѣхъ же впечатлѣній. Это бываетъ тогда, когда, напримѣръ, два воспріятiя часто, или постоянно вступаютъ въ тѣсную связь по условіямъ
времени или пространства. Домъ и окно, молнія и громъ соотвѣтствуютъ
этимъ условіямъ. Совершенно подобная, но еще болѣе внѣшняя связь
можетъ возникнуть вслѣдствіе привычки къ извѣстнымъ формамъ рѣчи.
Опредѣленное сочетаніе словъ и предложеній, благодаря частому повторенію ихъ, настолько укрѣпляется у насъ, что всякая составная часть
каждаг о изъ нихъ постоянно сопровождается появленіемъ въ сознаніи
1 ) A s c h a f f e n b u r g Bхрeгіmentelle S tudien ü ber Associationen, Psy chologische Arbeiten I, 2; II, 1 ; IV, 2; v. d. P l a a t s, Vrije W oordassociatie, Diss. 1898;
C l a p a r e d e , l’assocaition des idees. 1903; V a n E r p T a a l m a n K i p , Psychiatr isohe en neur ologische Bbiden 1903, I ; 1906, 81; 1908, 93, 293; B o u m a n, Onderzoekingen ov er vrije W oordassociatie, V erhandl. der Akademie der Wissensch . der
Amsterdam, XII, 1, 1905/
и другихъ. Сюда относятся составленiе словъ, общеупотребительныя
выраженія и цитаты. Нерѣдко въ этихъ сочетаніяхъ отражается умствен­
ная работа прежнихъ поколѣній: рѣчевому соотношенію соотвѣтствуетъ
реальное. Но эта внутренняя связь давно отступила у насъ на задній
планъ передъ простой неосмысленной привычкой къ рѣчи. Еще болѣе
рѣзко выражено это явленіе въ тѣхъ нерѣдкихъ случаяхъ, когда отдѣльный, лишенный смысла обрывокъ механически дополняется и та­
кимъ путемъ пріобрѣтаетъ характеръ разумнаго цѣлаго.
Послѣдняя форма внѣшняго сочетанія представленій составляетъ
уже переходъ къ особенно важнымъ для психіатріи ассоціаціямъ по
созвучію. При нихъ имѣетъ мѣсто сочетаніе двухъ представленій на
основаніи только рѣ чевого созвучія. Здѣсь уже достаточно совпаденiя
отдѣльныхъ буквъ, нерѣдко въ формѣ рифмы, чтобы совершилось сочетаніе, совершенно независимо отъ содержанія. Особенности этого про­
цесса ярче всего •выступаютъ въ тѣхъ примѣрахъ, когда ассоціируемое
созвучіе лишено всякаго рѣчевого содержанiя и смысла. Заранѣе нельзя
сказать, какая изъ составныхъ формъ выразительной рѣчи, - з вуковой
ли образъ словъ, или двигательное представленіе рѣчи играетъ главную
роль при ас соціаціяхъ по созвучію. Заслуживаетъ, однако, вниманія
(тотъ факте), что ассоціаціи по созвучію встрѣчаются обыкновенно
тамъ, гдѣ наступаетъ извѣстнаго рода стремленіе къ разговору, какъ
напримѣръ, при маньякальномъ возбужденіи, затѣмъ подъ влін емъ
алкоголя и послѣ быстро совершенной прогулки. Это наблюденіе могло
скорѣ е говорить за преобладанiе двигательныхъ представленій рѣчи.
Подобнымъ же образомъ можно объяснить и тотъ фактъ, что при
ассоцiативномъ опытѣ у лицъ, находящихся подъ вліяніемъ алкоголя,
время реакцiи сокращено, несмотря на затрудненіе въ процессѣ усвоенiя.
Во второй большой группѣ сочетанія представленій мы встрѣчаемъ ассоціаціи по координаціи. по смежности и по подчиненности.
Ходь развитi я представленій совершается такимъ путемъ, что мы от­
дѣльныя чувственныя наблюденія сочетаемъ со сходными впечатлѣніями,
и постепенно достигаемъ скалы болѣе общихъ представленій. Есте­
ственно, что отдѣльные элементы этого хода развитія стоятъ другъ
съ другомъ въ болѣе или менѣе близкой, или отдаленной связи;
такимь образомъ мы можемъ въ каждый данный моментъ воспроизвести
въ ходѣ мышленiя тотъ путь отъ частнаго къ общему, которымъ,
собственно, и началось его развитіе. Это возможно и въ обратномъ
направленiи. Наконецъ, мы въ состояніи возобновить тотъ процессъ,
который съ самаг о начала позволяетъ намъ связывать сходныя между
собой по внутреннему содержанію наблюденія. Всѣ эти сочетанія составляютъ психологическую основу тѣхъ («аналитическихъ») умозаключенiй, которыя являются выраженіемъ взаимнаго отношенія нашихъ представленій, отъ самыхъ простыхъ чувственныхъ вплоть до самыхъ сложныхъ и общихъ.
Кромѣ того, мы знаемъ и другую форму внутреннихъ ассоціацій,
которую слѣдовало бы разсматривать, какъ предварительную ступень
(«синтетическихъ») умозаключеній, обогащающихъ наши представленія
новыми элементами. Эти сочетанія представленій лучше всего назвать
предикативными. Они присоединяютъ къ данному представленiю какой-
нибудь признакъ , который не составляет ь необходимаго условія для
опредѣленія понятая, но выдѣляетъ болѣе или менѣе ограниченную
группу отдѣльныхъ наблюденій изъ общей суммы элементо въ пред­
ставленiя. Матеріаломъ такого частнаго опредѣ ленія можетъ служить
впечатлѣніе насто ящаго времени, или образъ воспоминанія. Предикативныя ассоціацiи, поэтому, содержатъ преимущественно такія свойства,
состоянія и дѣйствія, благодаря которымъ возникающее представленіе
становится болѣе опредѣленньшъ въ томъ или другомъ отношеніи. При
такомъ условіи ярче окрашиваются тѣ элементы представленія, не­
зависимо отъ того, прiобрѣтены ли они только теперь или давно, ко­
торые сами по себѣ не проникли бы въ сознаніе при появленіи въ немъ
даннаго представленія. Такъ, вмѣстѣ съ словомъ собака у насъ возникаешь представленіе объ общемъ очертаніи животнаго, хотя бы мы
при этомъ еще смутно сознавали, что собака животное, что - она темнаг о цвѣта, что она бѣгаетъ . Всѣ эти неясныя составныя части главнаг о представленія могутъ при дальнѣйшемъ теченіи хода мышленія
принять болѣе отчетливую форму. Только первое опредѣленіе является
н е о б х о д и м ы м ъ элементо мъ прс дставленія о собакѣ ; два послѣднихъ и множество имъ подобныхъ содержать болѣе частные признаки,
которые не являются характерными для всѣхъ собакъ безъ исключенiя.
Если за представленiемъ о ообакѣ слѣдуетъ представленіе о животномъ ,
то мы имѣемъ дѣло съ ассоцiаціей по координаціи, въ то время какъ
двѣ остальныя ассоцiацiи содержать предикативныя опредѣленія.
Группировка въ сочетаніи представленій у отдѣльныхъ лицъ, по­
скольку она проявляется въ ас соцiативномъ опытѣ, при появленiи перваго представленія вслѣдъ за произносимымъ словомъ, можетъ быть
крайне разнообразной. В о u m а n различает ь нѣсколько типовъ, въ
зависимости отъ того, преобладаютъ ли между ассоціаціями координаціи,
предикативныя опредѣленія, дополненія словъ, ас соціаціи по созвучію,
или рѣчевыя воспоминанія. J u n g и R i c k l i n также отличаютъ преди­
кативный типъ, который вмѣстѣ съ тѣмъ характеризуется меньшей
отвлекаемостью. Ассоцiированіе на иностранномъ языкѣ сопровождается
обыкновенно увеличеніемъ ассоцiацій по созвучію, въ иныхъ случаяхъ
послѣднее свидѣ тельствуешь о полученномъ въ дѣтствѣ воспитаніи на
нѣсколькихъ языкахъ. Кромѣ этихъ болѣе или менѣе ограниченныхъ
привычекъ ассоціированія, на отдѣльный экспериментъ могутъ оказы­
вать существенное влiянiе всевозможные случайные моменты, въ осо­
бенности явленія установки (Einstellungserscheinungen). Какая-либо
случайно всплывающая ассоцiативная форма, какъ напримѣръ, рифма,
какое-нибудь качество или дѣятельность, переводъ, можетъ повлечь
за собой значительное число сходныхъ сочетаній. Наконецъ, цмѣ етъ
значеніе и общее состояніе испытуемаго лица. Усталость послѣ безсонной ночи, физическое возбужденіе, употребленіе алкоголя повышаютъ, какъ уже было упомянуто, наклонность къ рѣчевымъ и ассоціацiямъ по созвучію. Согласно указаніямъ J u n g ’a, комплексы представленій чувственной силы, вызываемые словомъ - раздражителемъ, обусловливаютъ удлиненіе времени реакціи, распространяющееся и напослѣдующіе опыты, появленіе безсмысленныхъ ассоціацій, повтореніе
и непониманіе, обмолвки, переводъ на иностранный языкъ и другія
отклоненія ошь нормы. Я считаю подобныя указанія слишкомъ далеко
идущими, такъ какъ при обосновал іи ихъ открывается широкое поле
для произвольнаго толкованія.
Ассоціаціи нашихъ обльныхъ, оставляя въ сторонѣ различную
степень образованія, въ общемъ поразительно мало отличаются отъ
ассоціацій здоровыхъ людей. Это объясняется преобладающей ролью
языка при экспериментѣ. Въ немъ главнымъ образомъ отражается при­
вычка излагать мысли, которая сравнительно мало страдаетъ подъ
вліяніемъ болѣзни. Во всякомъ случаѣ у слабоумныхъ больныхъ въ
результатѣ опыта обнаруживается значительная умственная бѣдность,
однообразіе ассоціацій, попадаются безсмысленные отвѣты, повторенія
с л а в а -р аздражителя, обмолвки, непониманіе и отказы, нерѣдко также
встрѣ чается повтореніе одного и того же отвѣта. Повидимому, при
одномъ только заболѣваяiи, а именно маньякальномъ возбужденіи, ассоціацiи обнаруживаютъ характерные признаки. Въ данномъ случаѣ
отчетливо выступаетъ наклонность по созвучію, особенно рифмы, ци­
таты и дополненiя словъ, которыя въ состояніи вытѣснить всѣ остальныя формы. Вѣроятно существуетъ извѣстное отношеніе къ стремленію
къ разговору, выдвигающее на первый планъ рѣчевые элементы представленій.
Р а з с т р о й с т в а ыъ х о д ѣ м ы с л е й . Сочетаніе представленій
совершается по описаннымъ правиламъ только въ томъ случаѣ, когда
мы не сосредоточиваемъ наши мысли въ извѣстномъ направленіи. При
урегулированномъ мышленіи, однакожъ, мы слѣдуемъ опредѣленному
ходу мыслей, т .-е. какое-нибудь главное представленіе овладѣваетъ
нашей умственной дѣятельностью и опредѣляетъ направленіе дальнѣйшихъ сочетанiй. Этимъ основнымъ или главнымъ представленіемъ
можетъ быть, какъ установилъ L i e p m a n n, общая картина дѣйствительнаго жизненнаго положенія, процесса, или отвлеченное объединя­
ющее представленіе. Подъ непрерывнымъ вліяніемъ его ярко высту­
пають тѣ элементы всплывающихъ представленій, которые стоятъ въ
болѣе близкой связи съ нимъ. Этимъ путемъ изъ громаднаго числа
всевозможныхъ ассоціацій возникаютъ только тѣ, которыя лежатъ въ
опредѣленномъ направленіи, обусловленномъ общей цѣлью хода мышленія. Наряду съ объединяющимъ представленіемъ, сохраняющимъ про­
должительное время руководящую роль, существуютъ еще и другiя
подчиненныя основныя представленія, которыя въ отдѣльиыхъ періодахъ
акта мышленія отдѣляются другъ отъ друга, но вновь сливаются съ
первымъ. Такимъ путемъ образуется внутреннее единство и полнота
нашего мьднленія, та духовная свобода, которая даетъ намъ возмож­
ность направить теченіе нашихъ представленій согласно взглядамъ, вытекающимъ изъ исторiи развитiя нашей психической индивидуальности.
Полнаго же единства хода мышленія мы достигаемъ путемъ спеціально
направленнаг о къ нему напряженія воли, что даетъ намъ возможность
твердо придерживаться руководящаго представленiя, какъ папримѣръ,
при цѣлесообразномъ мышленіи. Обыкновенно же и въ болѣе короткіе
промежутки времени руководящiя представленія часто мѣняются.
При болѣзненныхъ состояніяхъ единство теченія мышленія можетъ
быть нарушено различнымъ образомъ. Прежде всего, мы разсмотримъ
тѣ процессы, которые оказываютъ препятствіе его развитію. Конечно,
мы судимъ о теченіи представленій исключительно на основаніи рѣчи
больныхъ . что даетъ намъ крайне несовершенную, а иногда и искажен­
ную картину дѣйствительнаго состоянія. Самой простой формой этихъ
разстройствъ является у д е р ж и в а е м о с т ь п р е д с т а в л е н і й 1) . На
первый планъ при этомъ выступает ь непроизвольное повтореніе одинаковыхъ словъ и оборотовъ. Въ состоянiи утомлеиія мы нерѣдко наблюдаемъ, какъ одно и то же слово, къ нашей досадѣ, попадается намъ
постоянно на языкъ, или на перо; обыкновенно, къ этому присоеди­
няется обмолвка въ смыслѣ повторенія прежнихъ оборотовъ. Подобное
разстройство принимаетъ болѣзненныя формы при заболѣваніяхъ мозга,
особенно, при артеріосклерозѣ . Больные неоднократно повторяютъ уже
разъ сказанное, неправильно называютъ предметы какимъ-нибудь однимъ
именемъ, которое они только что слышали или произнесли, или смѣшиваютъ правильные обрывки словъ съ удержанными въ памяти. Подъ
вліяніемъ утомленія это разстройство можетъ сдѣлаться настолько рѣзкимъ, что больные не, даютъ правильныхъ отвѣтовъ и только измѣ няютъ,
или однообразно повторяютъ сказанное раньше.
Не только рѣчевыя представленія, но преимущественно, или исклю­
чительно, моторныя могутъ удерживаться. Больные при этомъ непра­
вильно примѣняютъ предлагаемые имъ предметы и обращаются съ ними
такъ, какъ правильно передъ тѣмъ поступали съ другими. N е і s s е г
удачно назвалъ это разстройство п е р с е в е р а ц і е й . Въ нѣсколькихъ
случаяхъ старческаг о слабоумія съ рѣзко выраженной удерживаемостью
S c h n e i d e r ’y удалось доказать, что представленія крайне медленно
возникаютъ . Больные только тогда давали правильное названіе картинѣ,
когда имъ въ промежуткѣ показывали одну или двѣ другія. Такимъ
образомъ, можно было признать значительное запаздываніе вызываемаго
лредставленія. При персевераціи, дѣйствительно, получается впечатлѣніе, что больные вна-чалѣ совершенно не понимаютъ новаго воспріятiя
и потому на требованіе повторяютъ только предшествующее. H e і l Ъ г о n п е r наблюдалъ въ эпилептическихъ сумеречныхъ состояніяхъ при
разрѣ шенiи трудныхъ задачъ болѣе сильную удерживаемость ; онъ по­
этому придерживается того мнѣнія, что неспособность выполнить пред­
лаг аемое требованіе направляетъ волевой импульсъ на прежній путь.
Также V o g t обращает ь вниманіе на то, что каждый волевой актъ
обнаруживаешь наклонность повторяться ; этимъ объясняется та лег­
кость, съ которой производится работа при увлеченіи ею. Такимъ обра­
зомъ, персеверація обусловливается не стойкостью удерживаемыхъ пред­
ставленiй, а возникаешь благодаря тому, что наплывъ новыхъ представленій вызываешь пробѣлъ, который заполняется непроизвольнымъ
повтореніемъ только что совершившагося процесса. При парафазіи, ко­
торая нерѣдко стоит ь въ связи съ удерживаемостью, этотъ пробѣлъ
обнаруживается въ затрудненіи подбора словъ.
Отъ персевераціи слѣдуетъ тщательно отличать наклонность не­
устанно твердить одни и тѣ же представленія, которая въ рѣзко выра­
женной формѣ встрѣчается при Dementia ргаесох. Здѣсь она является
продуктомъ общей с т е р е о т ипі и в о л е в ы х ъ п р о ц е с с о в ъ . Намеки на это явленiе встрѣчаются иногда также у дѣтей. Оно состоитъ
въ инстинктивномъ и часто въ безконечномъ повтореніи одного и того
1) S o l d e r , J a hrb. f. Psychiatrie, XVII, 479, 1899; H e i l b r o n n e r , Monatsschrift f. Psych. XV III, E rganzungsheft , 293.
же выраженiя, которое или самостоятельно произносится, или вплетается
въ другiя болѣе или менѣе безсвязныя мысли. Содержаніе этихъ стереотииныхъ представленій является случайнымъ, и не зависитъ отъ предшествующихъ, какъ это наблюдается при удерживаемости. Напротивъ,
какое-нибудь представленіе на нѣкоторое время можетъ отде литься
отъ другого и затѣмъ съ прежней силой удерживаться въ сознаніи;
или въ болѣе длинный ходъ мыслей проникавтъ рядъ различныхъ по­
стоянно возвращающихся представленiй. Вѣроятно въ этомъ процессѣ громадную роль играютъ не особенныя свойства отдѣльнаго представленiя, но общее состояніе душевной жизни. Такъ какъ мы должны
предположить, что стереотипія возникаете, только при отсутствiи цѣлесообразнаго направленія воли, то нѣтъ ничего удивитель наго въ томъ,
что инстинктивное повторенiе однихъ и тѣхъ же представленій стоитъ
въ связи съ р а з б р о с а н н о с т ь ю мышленія, которое свидѣтельствуетъ
о недостаточномъ образованін руководящихъ представленій. Очень от­
четливо это выступаете въ слѣдующемъ примѣрѣ :
„Господивъ Феттерлибъ, это было не такъ, господинъ Феттерлибъ, это
было не такъ, А проныра для S проныра, А проныра для S проныра, только
единственное, А проныра для S проныра, такъ какъ я молился за ея единственнаго ребенка, какъ я въ епископскомъ домѣ. Госпонинъ Феттерлибъ, милый гос­
подинъ Феттерлибъ, мой единственный Феттерлибъ, я хочу сказать какъ оно
жило, хорошее злое, господинъ Феттерлибъ, М, R, I, S. Господинъ Феттерлибъ,
водка противъ сивухи, отрава противъ отравы, я выставляю свой языкъ то такъ,
то этакъ, то сзади, то спереди. Господинъ Феттерлибъ (5 разъ повторено) это
была тяжесть, господинъ Феттерлибъ, гадюка, продыравлена, господинъ Феттер­
либъ, вслѣдствіе истинной, вслѣдствіе истинной, вслѣдствіе истинной воли" и т. д.
Другое значеніе, чѣмъ частое возвращеніе однихъ и тѣхъ же
представленiй, имѣете п р и в ы ч н о е в о з о б н о в л е н і е однородныхъ
рядовъ представленій при самыхъ различныхъ обстоятельствахъ. Въ то
время, какъ тамъ содержаніе стереотипныхъ представленій въ каждомъ
данномъ случаѣ можете мѣняться, здѣсь мы имѣемъ дѣло съ застывшими и поэтому почти неизмѣнчивыми элементами прежнихъ наблюденій.
Все наше умственное развитiе основывается на томъ фактѣ, что
наши сочетанiя представленій путемъ частаго повторенія ихъ постепенно
укрѣ пляются. Въ силу этого результатъ прежней умственной работы
стоите во всякое время въ нашемъ распоряженiи, не требуя отъ насъ
почти никакого усилiя. На этой готовой основѣ мы можемъ безпрепятственно продолжать нашу работу. Но и весь запасъ опыта и мыслей
въ прочныхъ формах ъ родного языка передается намъ въ качествѣ
готоваго орудIя для всякаго рода умственной дѣ ятельности. Конечно,
значенiе этихъ, готовыхъ формулъ для теченія нашихъ представленій
можете быть весьма различно, въ зависимости отъ индивидуальныхъ
способностей къ самостоятельному творчеству. Всѣмъ намъ извѣстно,
что мы постоянно пользуемся множествомъ общеупотребительныхъ оборотовъ, установившихся ассоцiацій, которыя съ поразительной не­
избѣжностью возникаютъ и совершаются подъ вліяніемъ какого-нибудь
слова, безъ нашего участія и даже противъ нашей воли. Мнѣ удалосъ
доказать, что изъ довольно большой группы заученныхъ ассоцiацій
70% , даже спустя 2 года, воспроизводились въ совершенно одинаковой
формѣ.
При болѣ зненныхъ состояніяхъ это отношеніе несомнѣнно значи­
тельно увеличивается. Особенно тогда, когда способность къ накопленію
и переработкѣ новыхъ впечатлѣнiй нарушается вслѣдствіе душевнаго
разстройства, остатки представлены здоровыхъ дней, постоянно повто­
ряясь, постепенно становятся неизмѣняемыми. Такъ въ старости, при
прогрессивномъ параличѣ и при другихъ
формахъ прогрессв рующаго слабоумія теченiе представлены все больше и больше суживается, ограничиваясь отдѣльными, постоянно повторяющимися рядами
мыслей, которыя не содержат ь въ себѣ новыхъ продуктовъ умственной
дѣятельности. Такимъ путемъ развивается болѣе или менѣе значитель­
ное о д н о о б р а з i е процессовъ сознанія. Само собой понятно, что
къ этому всегда присоединяется значительное оскудѣніе запаса пред­
ставленiй. Все, что не сохранилось въ замкнутыхъ и неизмѣнныхъ
формахъ сочетанія, безповоротно гибнетъ. Въ концѣ концовъ, вся рѣчь
прежде высоко развитой индивидуальности можетъ быть сведена къ
повторенію и измѣненію нѣсколькихъ скудныхъ мыслей.
Слѣ дующая рукопись одной больной со старческимъ слабоуміемъ
можетъ служить примѣромъ этого.
"Мы цѣлый день ничего не ѣли-к офе и хлѣбъ - кофе -ж ена охотно бы
сготовила, если могла что-нибудь достать - но она цѣлый день ничего не имѣетъ,
кромѣ кофе и хлѣба - но такъ неудобно; жена должна что-нибудь поѣсть- т акъ
неудобно; мужъ долженъ перестать ѣсть, дѣти должны ѣ сть - ай, ай, ай, это
слишкомъ; дѣтямъ нечего ѣсть, ничего кромѣ картофеля; отецъ съѣлъ карто­
фель, мать ничего не имѣетъ, дѣти ничего не имѣютъ - такъ продолжалось изо
дня въ день, дѣти ничего не ѣли, кромѣ картофеля и кофе, и т. д."
Въ близкой внутренней связи съ однообразіемъ находится о б с т о ­
я т е л ь н о с т ь мышленiя, не имеющая съ нимъ внѣшняго сходства .
Мы понимаемъ подъ этимъ форму теченія представленій, при которой
возникаютъ не только существенные и необходимые элементы хода
мыслей, но отчетливо выступает ь также значительное число побочныхъ
и случайныхъ сопутс твующихъ представленій. Вслѣдствіе этого, съ
одной стороны, не замыкается цѣпь представленiй и достиженіе наме­
ченной цѣли замедляется, съ другой стороны, весь ходъ мыслей затем­
няется, такъ какъ побочныя обстоятельства выдвигаются на первый
планъ на ряду съ главными. Это разстройство, такимъ образомъ, осно­
вывается на недостаточномъ анализѣ представленiй по ихъ значенiю
для даннаго хода мыслей. Поэтому теченіе мышленія выходитъ изъ своей
прямой цели и затрагиваешь всякаго рода безразличныя и побочныя
обстоятельства. Тѣмъ не менѣе мышленіе въ конце концовъ дости­
гаешъ своей цели въ виду того, что руководящее представленіе н е
теряется въ подробностяхъ.
Наиболее простую форму обстоятельности мышленія мы встрѣчаемъ при нормальныхъ условіяхъ у необразованныхъ людей, у которыхъ въ недостаточной степени совершается распредѣленіе представ­
лены по степени ихъ важности, ѵ. d. S t e i т e т въ рѣзко выраженной
форме наблюдалъ это явленiе среди первобытныхъ народовъ централь­
ной Бразилы. Чемъ слабѣе развито абстрактное мышленіе, чемъ силь­
нее выступаютъ чувственные элементы въ общихъ представленіяхъ,
тѣмъ больше проявляется наклонность останавливаться въ ходѣ мышленія на частностяхъ и второстепенныхъ обстоятельствахъ. Вслѣдствіе
этого и возникаешь большое затруднёніе получить отъ необразованныхъ
людей краткіе и реальные ответы, ихъ неспособность исключать изъ
своихъ разсказовъ десущественное, измѣнять при описанiи какого-ни­
будь явленiя разъ начатый способъ изложенія и ясно отличать видѣнное
ими отъ предполагаемаго или мыелимаго. Не менѣе извѣстнымъ фактомъ
является обстоятельность мышленія въ старческомъ возрастѣ . Вслѣдствіе постепеннаго застыванiя хода мыслей, здѣсь возникаютъ подъ вліяніемъ какого-нибудь повода длинные ряды представленiй, вошедшіе
въ привычку. Эти цѣпи образовъ воспоминаній, излюбленныхъ мыслей,
общихъ жизненныхъ наблюденiй проникаютъ въ отдѣльные элементы
даннаго хода мышленія и служатъ препятствіемъ для его дальнѣйшаго
развитiя, такъ какъ они не могутъ быть подавлены прежде, чѣмъ не
будутъ исчерпаны.
Большое сходство съ этимъ разстройствомъ, достигающимъ высшаго развитiя при старческомъ слабоуміи, имѣетъ обстоятельность у
эпилептиковъ. Ограниченный умственный кругозоръ не даетъ возможности такого рода больнымъ имѣть передъ собой отдаленную цѣль,
какъ руководящую нить. Останавливаясь на частностяхъ и На непосредственно дѣйствующемъ, они какъ бы ощупью находятъ свой путь.
Поэтому, чтобы вообще достигнуть своей цѣли, они должны придержи­
ваться однихъ и тѣхъ же окольныхъ путей и однихъ и тѣхъ жехарактерныхъ признаковъ. Примѣромъ этого можетъ служить слѣдующій отрывокъ изъ очень обширнаго жизнеописанія :
"Прежде чѣмъ повѣржть тому, что разсказываютъ другіе люди, или что
прочитано въ календарѣ, необходимо твердо убѣдиться и самому посмотрѣть,
прежде чѣмъ сказать или повѣрить, что вещь красива или вещь некрасива;
раньше изслѣдовать и самому продѣлать и посмотрѣть, а затѣмъ, когда человѣкъ все изслѣдовалъ, самъ продѣлалъ и все просмотрѣлъ, тогда человѣкъ.
можетъ сказать, вещь красива или она некрасива или она нехороша; поэтому
и я самъ говорю, если хотятъ дать свѣдѣніе о какой-нибудь вещи, или что ни­
будь твердо установить, или говорить согласно истинѣ, что эта вещь правильная или неправильная, то каждый человѣкъ такъ долженъ изслѣдовать вещь,
какъ онъ думаетъ быть отвѣтственнымъ предъ тріединымъ Божествомъ, и Его
Величествомъ королемъ Пруссіи Вильгельмомъ II и императоромъ Германіи. Я
намѣренъ снова писать о разсказѣ, который мнѣ сообщили солдаты".
Послѣдняя большая группа разстройствъ въ ходѣ мыслей характеризуется недостаточной внутренней связью. Отдѣльные ряды представленiй не подчиняются опредѣленнымъ точкамъ зрѣнія, значеніе которыхъ выступаетъ при выборѣ и сочетаніи представленій, но стоятъ
болѣе или менѣе разрозненно между собой; въ рѣчахъ не обнаруживается развитiе общей идеи, они характеризуются безцѣльнымъ нанизываніемъ совершенно разрозненныхъ представленій. Невозможно уста­
новить въ нихъ опредѣленнаг о содержанія ; самыя разнообразиыя мысли
проскальзываютъ въ нихъ, но всѣ въ отрывочномъ видѣ, намеками,
безъ полнаго развитiя и законченности. На возникающія представленія
нерѣдко сказывается вліяніе случайныхъ моментовъ, въ особенности
внѣшнихъ впечатлѣшй.
Изъ клиническихъ картинъ описанныхъ разстройствъ можно, пожалуй, выдѣлить двѣ главныя формы, существенно отличающіяся другъ
отъ друга. Въ первой еще существуетъ извѣстная, хотя и слабая,
а часто совершенно внѣшняя, связь между отдѣльными элементами,
однако и эта связь не всегда обнаруживается въ выраженіяхъ больныхъ,
такъ какъ они передаютъ только обрывки хода мышленія. Основой
этого служить нестойкость, быстрая смѣняемость, а нерѣдко и полное
отсутствіе руководящихъ представленій. Отсюда и теченіе мышленія
часто мѣняетъ свое направленіе и выходитъ изъ намѣченной цѣли.
Непрерывно всплывающія побочныя представленія, случайныя чувственныя впечатлѣнія, которыя при цѣлесообразномъ мышленіи подавляются
направляющей силой руководящихъ представленій, тотчасъ же сосредоточиваютъ на себѣ свободное вниманіе и этимъ мѣщаютъ ходу мышленія
продолжать начатый путь. П о в ы ш е н н а я о т в л а к а е м о с т ъ харак­
теризуетъ такимъ образомъ это разстройство. Въ большинствѣ случаевъ
только на болѣе простые вопросы можно получить краткіе отвѣты,
и даже въ томъ случаѣ, когда способность усвоенія сама по себѣ
не особенно разстроена. Если вопросъ требуетъ болѣ е сложной умствен­
ной дѣятельности, то обыкновенно невозможно въ теченіе извѣстнаг о
времени «фиксировать» больного на. данной задачѣ, въ виду того, что
вызываемыя представленія тотчасъ же отодвигаются на задній планъ
другими. Мы называемъ эту форму болѣзненной безсвязности мышленiя,
это безцѣльное блужданіе въ теченіи представленій ви х р е м ъ
идей 1).
L i e p m a n n вполнѣ. справедливо характеризуетъ вихрь идей,
какъ разстройство вниманія. Вниманіе имѣетъ своей задачей не только
направлять возникающiя представленія въ фиксаціонную точку сознанія
и такимъ путемъ ярче освѣщать ихъ, но и удерживать тѣ руководящія
представленія, подъ вліяніемъ которыхъ совершается выборъ данныхъ
представленій. Возможно, что оба эти процесса совпадаютъ. Вслѣдствіе
этого, невнимательность и отвлекаемость связаны другъ съ другомъ.
Тѣмъ не менѣе вниманіе въ конечномъ результатѣ является функціей
воли и обыкновенно сопровождается признаками волевыхъ дѣйствій.
Вихрь идей поэтому встрѣчается постоянно тамъ, гдѣ нарушена способ­
ность сохранять длительное и равномѣрное напряженіе воли, независимо
отъ того, будетъ ли это результатомъ разслабленія воли или слѣДствіемъ раѳряженія волевыхъ движеній въ отдѣльные мѣняющіяся им­
пульсы. Намеки на отсутствіе руководящихъ представленій мы встрѣчаемъ уже въ нормальной жизни, когда мы въ сладкомъ бездѣліи предоставляемъ нашимъ мыслямъ полную свободу, освобождаемъ ихъ отъ
тѣхъ оковъ, которые при «размышленіи» заставляютъ наше мышленіе
держаться опредѣленнаго направленія. Это явленіе становится еще болѣе яснымъ при настоящихъ сновидѣніяхъ, гдѣ общія представленія
отступаютъ на задній планъ передъ чувственными образами воспоминаній.
При этомъ мы испытываемъ крайне мучительное чувство невозможности
слѣдоватъ за своей мыслью и твердо держаться ряда возникающихъ
представленій. Отсюда и поразительная смѣняемость сновидѣній,-скачко­
образныя, неимѣющiя связи измѣненія въ общемъ содержаніи сознанія.
Возможно, что эта особенность нашего сознанія во снѣ способствуетъ
тому, что смѣ няюшiеся образы пріобрѣтаютъ отпечатокъ дѣйствитель ныхъ переживаній. Они менѣе зависятъ отъ хода нашего мышленія,
чѣмъ любое творчество нашего воображенія.
Можетъ показаться сомнительнымъ, относятся ли эти явленія къ
вихрю идей. Напротивъ, при утомленіи мы нерѣдко встрѣчаемъ легкія
степени такого разстройства. И здѣсь мы до нѣкоторой степени теряемъ
1) A s c n a f f e n b u r g , Psyehol.
Ideenflucht . 1904.
A rbeiten , IV, 236 ;
L ie p m a n n ,
Ueber
власть надъ нашимъ ходомъ мышленія. Мы не въ состояніи твердо
придерживаться нашей цѣли, постоянно уклоняемся въ сторону и должны
употребить усиліе, чтобы вернуться къ исходной точкѣ нашего мышленія.
Наконецъ, мы совершенно лишены возможности долго останавливаться
на одномъ и томъ же предметѣ ; одновременно съ этимъ постепенно утра­
чивается пониманіе нашей задачи. Совершенно подобный процессъ со­
вершается подъ вліяніемъ алкоголя. Достаточно извѣ стна безсмысленная
болтовня пьяныхъ. Пьяный не можетъ послѣдовательно развивать свои
мысли, онъ ни на. одинъ моментъ не сосредоточивается на своемъ
мышленіи и на своихъ рѣ чахъ, постоянно теряетъ нить, несмотря даже
на повторную попытку направить мысль на исходный пунктъ его рѣчи.
Съ понятiемъ вихрь идей соединяется представленіе объ ускоренномъ теченіи отдѣльныхъ мыслей. Шла даже рѣчь о нагроможденіи нре дставленій, о такомъ обильномъ образованіи ихъ, что причиной безсвязности главнымъ образомъ считалось возникновеніе множества промежуточныхъ элементовъ, которые недостаточно скоро могутъ быть выражены.
При внимательномъ изслѣдованіи оказывается, что этотъ взглядъ не
выдерживаетъ критики. Прежде всего богатство представленій при вихрѣ
идей не особенно велико, и мы часто наблюдаемъ это разстройство при
рѣзко выраженномъ обѣднѣнiи мыслей. Затѣмъ при экспериментѣ сочетанiе представлецiй никогда не бываетъ ускореннымъ, напротивъ того
рѣзко заМедлеянымъ ; больные съ вцхремъ идей говорить иногда очень
медленно. Правда, отдѣльныя представленія отличаются крайней нестой­
костью, они быстро всплываютъ и скоро исчезаютъ ; вслѣдствіе своей
постоянной смѣняемости они могутъ затронуть въ короткое время самыя
различныя области. Благодаря этой нестойкости въ теченіе пред­
ставленiй, быстрой смѣ няемости самыхъ разнообразныхъ представле­
нiй можетъ быть и создается впечатлѣніе, что маніаки быстрѣе мыс­
лят ъ, чѣмъ здоровые.
Направленіе хода мышленія при вихрѣ идей обусловливается
внѣшними впечат лѣніями, затѣмъ всплывающими представленіями, нако­
нецъ, при отсутствіи этихъ условій, ассоціат ивной связью слѣдующихъ
другъ за другомъ элементовъ представленiй. Такъ какъ стойкія руково­
дящiя представленiя не приводятъ во внутреннюю связь процессъ мышленія, то разнообразныя составныя части представленій могутъ обнаружить
свое вліяніе, вызывая новые процессы сознанія. Такъ, намъ извѣ стны
состоянiя, въ которыхъ сочетаніе идей совершается посредствомъ чув­
ственныхъ образовъ воспоминаній, какъ напримѣръ въ сновидѣніяхъ, въ
нѣкоторыхъ делиріяхъ отравленiя, особенно въ состояніи опьяненія
опіумомъ. Живыя представленія воображенiя слѣ дуютъ здѣсь въ пестрой
смѣси другъ за другомъ, развиваются одно отъ другого, совершенно
утративъ связь съ сплоченнымъ рядомъ абстрактныхъ представленій.
Вслѣдствіе этого возникаетъ шаткій рядъ фантастическихъ образовъ.
Такой рядъ лишенъ внутренней связи и не проясняется болѣе общими
жизненными наблюденіями, появленіе которыхъ въ нашемъ сознаніи
дало бы возможность тотчасъ же распознать многочисленныя противорѣчія и внутреннюю несообразность причудливыхъ переживаній.
Къ этой делиріозной формѣ вихря идей близко примыкаетъ гипоманическая м н о г о р ѣ ч и в о с т ь , при которой больные легко отвле­
каются побочными представленіями, воспоминаніями, случайными мы-
слями, обнаруживаютъ склонность къ побочнымъ замѣчаніямъ, вставкамъ и пріукрашиваніямъ, посто янно уклоняются въ сторону и только
путемъ безпрестаннаго напоминанія возвращаются къ своему предмету.
Примѣромъ этого можетъ служить слѣдующiй отрывокъ отвѣта на вопросъ : «Больны ли Вы ?"
" - - въ М. Моя мать имѣетъ еще одного брата, богатый, знатный человѣкъ, онъ теперь имѣетъ вторую жену, да, я не такова, какъ Вы думаете; мои
сестры постоянно лишали меня моего дѣла, я обижена; моего мужа онѣ не лю­
били; я самая старшая, но и самая меньшая. Съ 12 лѣтъ я должна была много
работать до 48; мнѣ это было тяжелѣе всего. Мой мужъ заставляетъ меня стран­
ствовать, настоящій дуракъ! Если бы я знала, что я сюда попаду, не за 2,000
марокъ я бы сюда не поступила; странствовать я хотѣла поэтому здѣсь пока­
зался алтарь; я хотѣла имѣть яблоки и груши изъ рая; д-ръ К. ѣлъ пирожное
и пилъ красное вино. Я имѣю черный виноградъ, который созрѣлъ и свалился;
теперь я его выдавила въ чистый платокъ и глиняный кувшинъ. Теперь полу­
чился сладкiй Most; это было въ субботу; въ воскресенье надо имѣть пирогъ;
утромъ я приготовила тѣсто, его пекъ пекарь S. въ К." и т. д.
Нерѣдко, при этихъ отступленіяхъ обнаруживается вліяніе извѣстныхъ направленiй мысли, случайно вызванныхъ но не ведущихъ къ цѣли.
Затѣмъ перечисляются родственные ряды представленій и это прекра­
щается только какой-нибудь побочной ассоціанiей. A s c h a f f e n b u r g
привелъ, интересные примѣры одного маньякальнаго больного, который,
перечисляя однажды имена своихъ знакомыхъ, написалъ одно за другимъ
589 именъ. Въ другой разъ онъ написалъ 49 названііі мѣстностей, среди
которыхъ находилась слѣдующая группа :
Coburg - Gotha - Eisenach - G astein- E m s- M ainz - M ayence - M ayonnaise Hummer (омаръ) - S tockfisch (треска) - E nteri ch (селезень) - P l au (павлинъ) - T r uthan (индюкъ) - E rfurt - A polda.
Мы видимъ здѣсь , что называются безъ всякой системы названія
городовъ, что этотъ рядъ прерывается родственнымъ созвучіемъ, что
идетъ перечисленіе новыхъ словъ съ яснымъ содержаніемъ и совершенно
независимо возвращается первоначальный рядъ. Эта сѣть словъ въ
главныхъ чертахъ является содержанiемъ представленій, повидимому
вслѣдствіе того, что при письменномъ обозначеніи созвучіе не играетъ
никакой роли. Тѣмъ не менѣе, можно отмѣтить нѣкоторое вліяніе рѣчевого навыка въ ,,Coburg:Gotha“ и созвучія въ " Mayence-Mayonnaise" .
Чѣмъ сильнѣе возрастаетъ вліяніе рѣчевыхъ представленiй на
ходъ мышленiя, тѣмъ скорѣе на мѣсто ассоціаціи по внутренней связи
выступаютъ ассоціаціи, заученныя рѣчью, дополненія словъ, общеупотребительныя выраженія и, наконецъ, сочетанія цредставленій по созвучiю. Это разстройство въ болѣе узкомъ смыслѣ слова обозначаютъ
также вихремъ идей ; пожалуй, можно было бы это назвать «рѣчевымъ»
вихремъ идей, противопоставляя „внутреннему" вихрю идей, возника­
ющему посредствомъ аесоцiированія представленiй по содержанію.
Ясно, что рѣчевой вихрь идей въ общемъ возникаете только тогда,
корда существуете склонность облекать содержаніе мыслей въ рѣчевую форму. Это имѣетъ мѣсто прежде всего при стремленіи къ разговору,
которое, однакожъ, можете преимущественно или исключительно про­
явиться въ письменной репродукцiи. Вихрь идей также встрѣчается
нерѣдко у больныхъ, на вцдъ подавленныхъ ; такіе больные жалуются,
что должны постоянно думать о всевозможныхъ вещахъ, что весь міръ
привлекаетъ ихъ мысль. Не подлежите сомнѣнiю, что существуетъ и
внутреннее стремленіе къ разговору, при которомъ мышленіе, несмотря
на внѣшнюю подавленность, совершается въ рѣчевой формѣ . Уже изъ
нормальной жизни мы знаемъ, что лица, находясь въ состо яніи душевнаго
возбужденія, сопряженнаго съ утомленіемъ, не могутъ уснуть, вслѣдствіе
влеченія мысленно разговаривать или писать письма. Тамъ, гдѣ наряду
съ внѣшней задержкой воли такое внутреннее стремленіе къ разговору
существует ь въ болѣзненныхъ состояніяхъ, при маньякально-депрессивномъ психозѣ, тамъ можетъ возникнуть рѣчевой вихрь идей, не
облекаясь въ дѣйствительныя рѣчевыя формы.
Особенности въ характерѣ ассоціативной связи при рѣчевомъ вихрѣ
идей обусловливаютъ , вѣроятно, преобладаніе двигательныхъ представлеyiй рѣчи. Можно полагать, что при наклонности къ созвучіямъ главную
роль играютъ звуковые образы словъ. Напротивъ, частое появленіе
дополненій словъ, общеупотребительныхъ выраженій и переводовъ, ко­
торые мы несомнѣнно пріобрѣтаемъ рѣчью, а не органомъ слуха, указываетъ на преобладаніе сочетаній, пріобрѣтенныхъ рѣчевымъ навывомъ.
То же можно сказать и относительно рифмъ, которыя мы непроиз­
вольно повторяемъ. Кромѣ того, чисто рѣчевыя ассоцiаціи возникаютъ
въ цѣломъ рядѣ состояній, которыя сопровождаются двигательнымъ
возбужденіемъ , какъ напримѣръ, при опьяненіи, филическомъ напря­
женiи и послѣ ночного бодрствованія. Если еще вспомнить, что ясно
выраженный рѣчевой вихрь идей наблюдается только при заболѣваніяхъ
съ стремленiемъ къ разговору, независимо отъ того, выражается ли онъ
въ письмѣ , внутреннемъ или внѣшнемъ разговорѣ, то становится весьма
вѣроятнымъ, какъ уже подчеркнулъ A s c h a f f e n b u r g , что двиuательныя представленія рѣчи имѣютъ особенное значеніе для образованія
этой формы вихря идей. При тяжелыхъ маньякальныхъ состояніяхъ
болтливость можетъ нѣкоторымъ образомъ увлечь за собой и ходъ
мыслей. "Der Nagel an der Wand", начала подобнаго рода больная,
указывая на гвоздь, и зашѣмъ продолжала : "hort seine eigene Schand".
Наконецъ, исчезает ь и форма рѣчи и ее замѣняетъ рядъ отдѣльныхъ
отрывочныхъ словъ. Примѣ ромъ полнаг о отсутствія внутренней связи
служитъ слѣдующiй отрывокъ маньякальнаго больного:
"F l u t - M aul - M ammut — schwarzweiss - slip - a bgehaut den Kopf-schnipp,
schnapp- s c h nipp, schnapp, sohnurr - O r sowa und Gradisca - P ump - D ev rient- K ersow a - K ouss o - O dessa - C arm en - Grossman n - E rnestin- z iek, zack, zuck - D eduse - L ev it- T rie r- Tr eviran - T ribites - Trevianda - Demimonde - Mandeck - Hirschdreck- J od —Wasser - A pollinaris — Edinburg— Gries - Aumtiller —Abel - B abel- B a­
bylon - S chlauch -M auer - R espirator- B a renfeind- S chuwaloff - Rechberg - C icero—
- M a nuta - M antua - E alakaua - S endelbachergasse - N auplia - n obel - A dr ia - L i c lt - n ach Belt- G r indach - T egernbach — hintennaus - Sedelmayer - M e e r- A u - R ingseis - l inksu m - h orch , der Lump h at seine Mutter umgebracht - s chwarz werden- j a,
seh r sch o n - K aka0 - M umps - K aiser und Reich — Zoroaster - H ansa- 3 8 Kopf — Nicaea - Constanz - Ve rbrennung - H u s s — Schwager - D r eck - P lier iak - p ereat mundus - a n s- H an sa“ и т. д.
Въ нѣкоторыхъ выраженiяхъ (Wasser - А pollinaris, Nicaea - C on­
stanz - V erbrennung - H uss) еще замѣ тна внутренняя связь всплывающихъ представленій. Большею же частью посредническую роль играютъ
созвучiя, поскольку вообще наблюдается связь. Такъ какъ этотъ от­
рывокъ былъ произнесенъ довольно медленно, то весьма возможно,
что нѣкоторыя соединительныя слова остались не выговоренными.
Вихрю идей можно противопоставить другую форму шаткаго хода
мыслей, а именно р а з б р о с а н н о с т ь , которая является характернымъ
признакомъ Dementia ргаесох въ широкомъ смыслѣ слова. Такъ какъ
мы еще ничего не знаемъ о болѣе глубокихъ причинахъ этого раз­
стройства, то крайне трудно опредѣлить его сущность. Мы имѣемъ здѣсь
дѣло съ болѣе или менѣе полной утратой внѣшней и внутренней связи
ряда представленій, при сравнительно недурно сохранившейся внѣшней
формѣ рѣчи. Въ ходѣ мыслей не обнаруживается взаимоотношенія отдѣльныхъ звеньевъ, какъ при вихрѣ идей; напротивъ, самыя разно­
образныя представленія непосредственно сочетаются другъ съ другомъ.
Тамъ мы были еще въ состояніи цѣкоторымъ образомъ слѣдить за скачкой
мыслей, благодаря которой мы пріобрѣтали все новыя и новыя представленія ; здѣ сь , напротивъ, связующій элементъ между слѣдующими
другъ за другомъ элементами почти отсутствуетъ. И далѣе, въ то время
какъ теченіе представленій при вихрѣ идей стремится къ безконечно
мѣняющимся и потому недостижимымъ цѣлямъ и постоянно захваты­
вае т ь новыя области, здѣсь ходъ мыслей вообще не развивается въ
какомъ-либо направленіи, а безцѣльно блуждаетъ въ кругу однихъ
и т ѣхъ же общихъ представленiй и теряется въ многочисленныхъ заблужденіяхъ. Часто повторяются одинаковые обороты, въ большинствѣ
случаевъ, конечно, въ неясныхъ и противорѣчивыхъ формахъ. Отвле­
каемость, благодаря внѣшнимъ и внутреннимъ вліяніямъ, можетъ быть
и здѣсь очень велика, но вновь возникающiя представленія не обусловливают ь собой перемѣны въ направленiи теченія мыслей, а безъ всякой
связи проникаютъ въ разбросанный ходъ мыслей. Часто въ этомъ
хаосѣ представленій удается безъ всякаго труда съ помощью вопросовъ
получить цѣлый рядъ правильныхъ отвѣтовъ. Слѣдующій отрывокъ
изъ рѣчи одной кататонички можетъ нѣсколько освѣтить эти особенности.
Въ скобки заключены вопросы врача.
(Почему вы здѣсь ?) "Потому что я Царица. Дорогіе родители уже были
здѣсь, и все уже было здѣсь и дало мнѣ разрѣшеніе; я училась также стенографіи. Ну, Давидъ, какъ живется? Да, такъ, какъ резервистъ. Бредъ величія,
Царица. (Нравится вамъ здѣсь ?) О, благодарю, очень хорошо, такъ какъ власть
дали мнѣ на это разрѣшеніе, да, будемъ попрежнему хорошими друзьями. Ахъ,
Боже, мой братъ Карлъ Давидъ первый и Ольга изъ Mühlhausen'a. Ахъ, дайте
мyѣ написать. (Почему вы здѣсь ?) Помѣшанная. Вредъ величія. (Что ?) Старая
бочка, изъ Гейдельберга, студентъ-купецъ, для нашего Willy, купецъ, долженъ
быть при этомъ. Да такъ, дальше. Я не хочу быть виноватой; я никого къ
этому не принуждала; ахъ, Боже, съ того вечера, когда мы были вмѣстѣ, да.
(Что было тогда ?) Ничего, ровно ничего. Heilbronn (смѣется) совсѣмъ ничего.
Бога ради, все это такъ точно принимается. Да, такъ. (Сколько вамъ лѣтъ ?)
22. VII. 1872. (Хотите уйти отсюда ?) Я не знаю; когда онъ прійдетъ, я здѣсь;
я не стану за ними бѣгать. (Смѣется). Я должна постоянно сдерживаться (щелкаетъ зубами). Вы можете меня еще разъ погладить по щекѣ; я ничего не имѣю
противъ этого. (Хватаетъ цѣпочку отъ часовъ). Цѣпочка- н ичего. Теперь я хочу
все же поглядѣть на часы. Я позволю себѣ дѣйствовать свободно; между род­
ственниками все позволено. Адамъ и Ева; о, она не изъ золота. Что я сказала,
все было бы правильно, все что относится къ родству; я, вѣдь, сказала отъ а
до tz; не могу же я съѣсть все сразу; она тоже не была виновата; я хочу быть
виноватой во всемъ“ и т. д.
Отвлеченіе подъ вліяніемъ уговоровъ, звуковъ, зрительныхъ впечатлѣній здѣсь легко прослѣдить. Замѣтно также повтореніе однихь
и тѣхъ же оборотовъ ; еще сильнѣе оно выступаетъ въ слѣдующемъ
примѣрѣ, заимствованномъ изъ длинной рукописи одного кататоничеокаго больного.
"Когда вы уходите, то приходитъ жена купца и говоритъ, что она богата,
а я бѣденъ; она думаетъ, будто я W e i n s t o c k ; она идетъ туда и м о л и т с я
W e i a s t o c k ’y. Подъ словомъ м о л и т ь с я к а т о л и к и разумѣютъ "оrеn ".
Женщина дѣйствуетъ не въ с о з н а н і и дѣйствительно о с о з н а н н а г о
поступка. Ори содержатъ въ себѣ темпъ вальса; они с л у ш а ют ъ и не с л ы­
ш а т ъ, такъ какъ все въ безпорядкѣ; одинъ говорить по французски, дру­
гой - по латыни. Меня считаютъ во всемъ Гейдельбергѣ самымъ большимъ
грѣшникомъ, но я не тотъ, за котораго меня принимаетъ к а т о л и ч е с к а я
церковь. Она меня слишкомъ идеально чтить. Дама, которая бѣжала въ Аме­
рику на погибшемъ суднѣ, взяла ж е л ѣ з о и красящее вещество съ помощью
п о ж а т і я р у к ъ , но не к р о в а в ы м ъ п о ж а т і е м ъ р у к ъ, пульсирующей
к р о в ью, но ж е л ѣ з н ы м ъ п о ж а т i е мъ р у к ъ . Моя сила зависитъ отъ
же л ѣ з а“ и т. д.
Во всемъ этомъ, приблизительно въ восемь разъ большемъ разговорѣ, подобнымъ же образомъ безчисленное множество разъ повто­
ряются выраженiя : желѣзо, золото, сталь, латунь, фосфоръ, серебро,
деньги, электричество, сила, термометръ, суставъ руки, зеленоватый
корень, религiя и многiя другія, но не непосредственно одно за другимъ,
а вь различныхъ сочетанiяхъ. Медленно произносимыя выраженiя ка­
жутся вначалѣ обладающими извѣстнымъ смысломъ, лишь при болѣе
внимательномъ разсмотрѣніи ясно выступаетъ ихъ полная разбросан­
ность. У нѣкоторыхъ больныхъ встрѣчаются своеобразныя сочетанія
представленiй. Одна совершенно сознательная больная сказала спокойнымъ тономъ : «Вотъ здѣсь у васъ запонка, которой можно пользо­
ваться только при моей помощи. Фельдфебельскій духъ лежитъ въ
этой гадипѣ. И въ кастовомъ духѣ не кругло. Съ меня достаточно шестилѣтяей супружеской обязанности. Они уже беруть дѣтей изо рта».
Сочетаніе представленій по созвучію совершается здѣсь гораздо
меньше, чѣмъ при вихрѣ идей. Нерѣдко обнаруживается вліяніе рѣчевого
созвучія на ходъ мыслей въ формѣ «игры словъ». Мы ймѣемъ здѣсь
дѣло съ коверканіемъ и искаженіемъ отдѣльныхъ словъ или выраженій;
это слѣдуетъ разсматривать какъ продукта того разстройства, съ которымъ мы впослѣдствіи познакомимся какъ съ манерничаніемъ. Такъ,
одинъ больной часами пѣлъ : " Undank i st der W elt Lob". Другой говорилъ о "F romage de B rüh", когда онъ получалъ супъ и сыръ ; требовалъ са лат ь изъ селедки противъ своей "К atertonie", онъ предполагалъ,
что онъ страдаетъ не кататоніей, a "Miezetonie" ; когда шла рѣчь
о чаевыхъ (Douceur), онъ возражалъ, что еще н ѣтъ 12 часовъ
(douze heures). Этотъ же больной острилъ, но безъ всякаг о отношенія
къ рѣчевому созвучію. «Вы, конечно, Мольтке ; Вы ничего не говорите»,
«Я уже здѣсь скоро дважды 9 мѣ сяцевъ ; теперь Вы отправьте меня въ
женскую клинику, чтобы я наконецъ погибъ. Эти рѣчи напоминаютъ
собой наблюдаемую при опухоляхъ мозга «страсть къ остротамъ»
( " V itzelsucht ").
При возраcтающемъ возбужденіи созвучіе и рифма совершенно
овkадѣваютъ выраженіями больныхъ. Во всякомъ случаѣ это явленіе
носитъ другой характеръ, чѣмъ при вихрѣ идей. Въ особенности отсут­
ствуетъ поразительное перескакиваніе отъ одного представленія къ дру­
гому, отъ одной звуковой ассоціаціи къ другой. Вмѣсто этого ясно
выступаетъ однообразное возвращенiе однихъ и тѣхъ же созвучій и
словъ, и соотвѣтственно этому безсодержательность и однообразіе оборотовъ.
Наконецъ рѣчь больныхъ можетъ выразиться въ формѣ отдѣльныхъ слоговъ, буквъ или авуковъ. Въ то время как ъ при самыхъ
тяжелыхъ формахъ вихря идей цѣпь созвучій непрерывно мѣняѳтся и
рѣчь состоитъ изъ дѣйствительныхъ словъ, здѣсь имѣетъ мѣсто безсмысленное повтореніе однихъ и тѣхъ же составныхъ час тей, съ незна­
чительными измѣненіями, «игра звуковъ», какъ это видно изъ следующего примѣ ра :
„еllіо, ellio, ellio, altomellio, altomellio, - s elo, elvo, delvo, helvo — f, I, f,
lieber V ater - f , f, f, - l ieber Vater - e , e, f - a l t e und n eu e - f , f - f , f - k atholische
Kirche - w , e, f, - k atholische Kir che - w, e, f “ .
Ходъ мыслей не развивается посредствомъ рѣчевого созвучія въ
новыя представленія, но твердо придерживается его, не сопровождаясь
никакимъ реальнымъ представленіемъ. Характерньшъ являются безсмысленныя рифмы. Общимъ результатомъ всѣхъ этихъ разстройствъ.
нарушающихъ и ослабляющихъ внутреннюю связь между представленіями, является весьма часто симптомъ болѣзни - с п у т а н н о с т ь . Способъ возникновенія этого явленія, какъ мы показали, является крайне
различнымъ. Гдѣ шаткость связи мыслей обусловлена нестойкостью ру­
ководящихъ представлещй, тамъ возникаетъ спутанность с ъ х а р а к ­
т е р о м ъ в и х р я и д е й , съ повышенной отвлекаемостью и наклон­
ностью къ внѣшнИмъ и рѣчевымъ ассоціайіямъ. Непосредственное всплываніе различныхъ представленій безъ связующихъ элементовъ вызываетъ спутанность с ъ х а р а к т е р о м ъ р а з б р о с а н н о с т и, съ при­
знаками стереотиши и игрой словъ. Можно бы отличать еще и сно­
подобную спутанность, свойственную делирiознымъ состояніямъ. При
ней, наряду съ разстройствомъ усвоенi я и быстрымъ поблѣднѣніемъ
воспріятiй, играетъ нѣкоторую роль рѣзкое выступленіе чисто чув­
ственныхъ элементовъ представленiя, поскольку они являются отраженiемъ пестрыхъ, причудливыхъ переживаній, безъ того, чтобы мы
могли распознать внутреннія противорѣчія въ нихъ.
Внезапное всплываніе многочисленныхъ, слабо связанныхъ другъ
съ другомъ новыхъ ряд овъ мысли, можетъ, повидимому, вызвать «комби­
наторную» спутанность. У насъ кружится голова, такъ какъ мы не въ
состояніи привести въ порядокъ и обозрѣть внезапно нахлынувшія
представленія. Этотъ видъ спутанности встрѣчается въ тѣхъ формахъ
болѣзни, при дальнѣйшемъ теченiи которыхъ быстро возникающіе об­
разы воображенія перерабатываются въ стойкую бредовую систему,
подобно тому какъ мы новую идею, первоначально спутанную, постепенно
вводимъ въ кругъ мыщленія и такимъ путемъ возстановляемъ внутреннее
единство и связь въ немъ. Этотъ безпорядочный наплывъ предчувствій
и предположеній одинъ такой больной назвалъ «истиннымъ нашествіемъ
гунновъ духа». При этомъ, подъ вліяніемъ живой дѣятельности воображенія, возникаютъ ложныя воспоминанія. Кромѣ того, существованіе
многочисленныхъ обмановъ чувствъ разсматривается какъ причина
г а л л ю ц и н а т о р н о й спутанности, подобно тому какъ и здоровый
не можетъ оріентироваться, когда онъ чувствуетъ себя, внезапно очу­
тившимся среди безпорядочной смѣси загадочныхъ чувственныхъ впе-
чатлѣній. Между тѣмъ у старыхъ галлюцинантовъ мы видимъ, что, не­
смотря на обильные обманы чувствъ, сохраняется правильное мышленіе.
И психическая задержка, которая затрудняетъ пониманіе и ум­
ственную переработку внѣшнихъ впечатлѣній, повидимому, также въ
состояніи вызвать своеобразную спутанность, которую лучше всего
можно назвать « с т у п о р о з ной с п у т а н н о с т ь ю». Часто при этомъ
существуетъ несомнѣнно сочетаніе ступора съ вихремъ идей. Наконецъ,
для возникновенія различныхъ формъ спутанности значительную роль
играютъ душевныя волненія. При болѣзненныхъ же условіяхъ съ ихъ
рѣзкими потрясеніями душевнаго равновѣсія, это вліяніе неизмѣримо
больше ; поэтому мы очень часто имѣемъ дѣло съ разстройствомъ и
задержкой хода мыслей на почвѣ душевныхъ волненій, которыя съ
изм Ѣ н ч и в о й с илой проявляются въ различныхъ болѣзненныхъ состояніяхъ.
Н а в я з ч и в ы я пр е д с т а в л е н і я .
Навязчивыми представленіями 1) К r a f f t - E b i n g назвалъ такія представленія, которыя при­
нудительно проникаютъ въ наше сознаніе. G r i e s i n g e r употребляетъ
этотъ терминъ въ болѣе узкомъ смыслѣ слова, примѣняя его только
къ тѣмъ представленіямъ, появленіе которыхъ въ сознанiи носитъ харавтеръ принужденія.
При обыкновенномъ теченіи мыслей ни одно представленіе не со­
храняется долго въ сознаніи въ своей совершенной формѣ, если только
какія-нибудь особенныя причины не способствуютъ его повторному появленію. Безпрестанно проникаютъ въ сознаніе новыя впечатлѣнія и
представленія, чтобы получить преобладаніе, какъ только живость предществовавшихъ образовъ начинаетъ блѣднѣть . Въ этой борь бѣ въ
общемъ мОгутъ только сохраниться продставленiя, произвольно закрѣ пленныя въ сознаніи. Между тѣмъ, существуютъ извѣстныя группы
представленій, - с тихи, цитаты, мелодіи, - к оторыя вслѣдствіе своего
навязчиваго характера въ теченіе извѣстнаго времени повторно выплываютъ въ нашемъ сознаніи. Мы не въ состояніи избавиться отъ
нихъ, и вынуждены, хотя и съ досадой, постоянно возвращаться въ
нимъ, пока сила этихъ представленiй не ослабѣетъ.
То, что здѣсь обусловливается принудительной силой психомоторнаг о вытекаетъ въ своихъ разнообразныхъ формахъ изъ непріятнаго
тона представленій. Простѣйшимъ примѣромъ этого является мучи­
тельное воспоминаніе о вавомъ-либо страшномъ событіи, непріятномъ
впечатлѣніи, воспоминаніе, которое пріобрѣтаетъ навязчивую силу над ь
нашимъ мышленіемъ и не исчезаетъ, несмотря на врайнія усилія съ
нашей стороны. Картина пережитаго нами съ мучительной ясностью
постоянно выступаетъ въ нашемъ сознаніи; мы должны сызнова обду­
мать всѣ событiя, представ ить себѣ всѣ детали, разсмотрѣть ихъ со
всѣхъ сторонъ. Подобные образы возникаютъ иногда при извѣстномъ
1) W e s t p h al, Berl. klin. Wocbenschr. 1877, 46; W i l l e , Arch. f. Psyohiatrie, X I I , 1 ; L o w e n f e ld, ebenda XXX, 679; W a r d a , ebenda XXXIX, 239;
M e y n e r t, Wiener klin. Wochenschr. 1888. 5 - 7 ; T u c z e k , Berlin, klin. Wo­
chenschr. 1899, 6; F r i e d ma n n , Psych. Wochenschr. 1901, 40; Psychiatr.
Monatschr., XXI, 214.
побужденiи, но затѣмъ совершенно овладѣваютъ нашей волей. В оспоминаніе объ окровавленномъ животномъ, регулярно всплывающее при
употребленіи мяса, можетъ вызвать отвращеніе къ нему ; открытое окно
вызываетъ представленіе о когда-то пережитомъ паденіи, представленіе,
которое побуждаетъ насъ закрыть его.
Дальнѣйшую группу навязчивыхъ представленій составляютъ представленія по контрасту. Мысли, содержаніе которыхъ возбуждаетъ непрiятное чувство и которыя, поэтому, боязливо избѣгаются, могутъ
именно этимъ путемъ пріобрѣсти особенную силу. Подобно тому
какъ для пугливаго разсказы о привидѣніяхъ, о страшныхъ исторіяхъ обладаютъ таинственной силой, у релйгіозно настроеннаго
человѣка могутъ появиться богохульныя мысли именно тогда, когда онъ
ихъ болѣе всего боится, при богослуженіи; этотъ страхъ, собственно,
и вызываетъ подобныя мысли и придаета имъ навязчивую силу. Въ
другихъ случаяхъ это неприличныя представленія полового характера,
которыя лроникаютъ въ сознаніе часто въ связи съ религіозными мы­
слями. Вольной долженъ постоянно думать о половыхъ частяхъ встрѣчающихся ему лицъ, представлять себѣ ихъ обнаженными, связывать
съ личностью Христа и Святой Дѣвы мысли полового характера. Зна­
комая и здоровому человѣку привлекательность запрещеннаго здѣсь
способствуетъ тому, что именно тѣ представленія выступаютъ съ при­
нудительной силой, которыя причиняютъ больному наиболѣе мучительныя душевныя волненія. Въ особенности это касается представленія
о какомъ-либо совершенномъ преступленіи, часто разукрашиваемаго
всевозможными подробностями. Больные должны постоянно думать о
томъ, не уничтоженъ ли ими незамѣтно при томъ или иномъ случаѣ
какой-нибудь важный документ а ; не разсыпаны ли ими при причастiи
святые дары ; не обочли ли они кого-нибудь при выдачѣ денегъ ; не
дѣйствовали ли они противъ своей совѣсти, давая какое-либо заключе­
нiе ; не являются ли поджигателями въ силу неосторожнаго обращенiя
съ огнемъ. Къ этому присоединяется безконечное мудрствованіе по
поводу подробностей событій, склонность къ самозащитѣ и самообвиненію. Иногда эти представленія принимаютъ причуддивыя формы. Больнымъ кажется, что они изнасиловали встрѣчающихся имъ женщинъ
и дѣтей, занимались педерастіей и содоміей, способствовали крушенію
поѣздовъ. Въ то время какъ вообще при навязчивыхъ представленіяхъ
сохраняется ясно© сознаніе ихъ неосновательности и болѣзненности,
при этихъ формахъ коррегированіе мучительныхъ представленій време­
нами можетъ совсѣмъ отсутствовать. Больные неувѣрены въ томъ,
не совершили ли они одинъ изъ волнующихъ ихъ поступковъ, болѣе
того, они могутъ даже быть убѣждены въ томъ, что это дѣйствительно
произошло и разукрашиваютъ это событiе всевозможными деталями,
впрочемъ, никогда съ той твердой увѣренностью, которую мы наблю­
даемъ при бредовыхъ идеяхъ. Одна изъ моихъ больныхъ не могла
никогда оставаться одной, а всегда должна была имѣтъ кого-нибудь
возлѣ себя, кто подтверждалъ бы, что ничего изъ того, что ей навязы­
вается, она не сдѣлала.
Богатый матеріалъ для навязчивыхъ представленій даетъ чувство
неувѣренности и отвѣтственнооти, являющееся продуктомъ нашей культуры. Порождая въ боязливомъ человѣкѣ продолжительное внутреннее
напряж н е, оно сопровождается постояннымъ недовѣріемъ къ собствен­
ной дѣятельности. Изъ боязни въ чемъ -либо ошибиться, изъ мучительнаго сомнѣнья въ возможности ошибокъ и заблужденій, у больныхъ
развивается чрезмѣрная осторожность въ мысляхъ и поступкахъ. Они
не въ состояніи, поэтому, выполнить никакой работы, принимаются
за нее по нѣсколько разъ, постоянно провѣряютъ , не упущено ли чего,
нѳ обиженъ ли кто. Одинъ изъ моихъ больныхъ не могъ произвести
ни одного платежа безъ тою, чтобы кто-нибудь не удостовѣ рилъ пра­
вильность его. Другiе должны по поводу всякихъ происшествій дѣлать
себѣ отмѣтки, постоянно возстановлять ихъ въ памяти со всѣми подроб­
ностями. Однако, всѣ эти мѣры въ состояніи успокоить больного и
разсѣять неувѣренность только на очень короткое время. Возможность
достигнуть убѣдительнаго и окончательнаго результата исключается,
вслѣдствіе постоянно возцикающихъ сомнѣній на почвѣ недостаточной
самоувѣренности. F r i e d m a n n вполнѣ справедливо указалъ на то,
что сомнѣнье по своей сущности относится къ «незаконченнымъ» представленіямъ , побуждающее дѣйствіе которыхъ на нашу волю можетъ
быть доведено до конца фактически, но не исчерпано вполнѣ. Та же
мощная сила, которая побуждает ь насъ къ постоянному усовершенствованію нашей дѣятельности, и, такимъ образомъ, служитъ основой
всякаго прогресса, придает ь «болѣзненному сомнѣнью» власть надъ
нашей душевной жизнью. Совѣсть, то самое качество, планомѣрному
развитію котораго мы обязаны нашей цивилизацiей, становится вмѣстѣ
съ тѣмъ препятствіемъ во всякомъ дѣлѣ, если только сильная воля
не держишь ее въ извѣстныхъ рамкахъ.
Если «болѣзненное сомнѣнье» присоединяется къ чувству отвѣтственности, создаваемому отношенiями людей другъ къ другу, то изъ
общихъ привычекъ мышленія возникаешь болѣзненное мудрствованіе и
страсть къ вопросамъ, разумѣ ется также вслѣдствіе болѣзненной потреб­
ности довести до крайняго предѣла извѣстныя умственныя функцiи.
Каждый здоровый человѣкъ старается запомнить имена окружающихъ
его лицъ. При болѣзненной «страсти къ именамъ» потребность припом­
нить имена другихъ людей можетъ сдѣлаться настолько сильной и му­
чительной, что больные для удовлетворенiя ея составляютъ цѣлые списки
именъ и доходятъ до того, что интересуются именами первыхъ встрѣчныхъ. («Страсть къ числамъ» стоитъ въ связи съ арифметикой, которой
мы занимаемся съ раннихъ лѣт ь , чтобы оріентироваться въ числахъ.
Эта страсть заставляешь больного производить безсмысленный счетъ
окружающихъ его предметовъ, или совершать всевозможныя вычисленiя
надъ попадающимися ему на глаза числами." Страстыо къ выраженіямъ»
можно назвать болѣзненную наклонность постоянно облекать въ новыя
формы одну и ту же мысль съ ея мельчайшими деталями, и при этомъ
никогда не находить удовлетворительнаго отвѣта. Такимъ путемъ про­
исходитъ непрерывное повтореніе одного и того же, которое тормозишь
всякій прогрессъ мысли. Другими формами являются: "страсть къ воспоминанiямъ», которая выражается въ точномъ припоминаніи, а иногда
и записываніи пережитых ь событій: "страсть наводить справки:", побу­
ждающая больнаго къ установленію какого-либо совершенно безразличнаго событiя или факта. При «болѣзненной страсти къ вопросамъ»,
напоминающей собой склонность ребенка къ докучливымъ и пелѣпымь
вопросамъ , больного преслѣдуетъ безконечное число безплодныхъ и
безцѣльныхъ вопросовъ, отъ которыхъ онъ не можетъ избавиться.
И при этихъ послѣднихъ формахъ навязчивыхъ представленій,
содержаніе которыхъ само по себѣ безраз лично, Мы имѣемъ дѣло съ
«незаконченными» предстэвленіями, которыя именно поэтому и дѣйствуютъ возбуждающимъ образомъ. Всюду основнымъ моментомъ яв­
ляется чувство неувѣренности, заставляющее больныхъ напрягать всѣ
свои силы и всетаки никогда вполнѣ неустранимое, такъ какъ появленіе
всякой новой задачи неминуемо влечетъ за собой цѣлый рядъ другихъ.
Безчисленное множество именъ, выраженій, перечисленій, воспоминаній,
вопросовъ смѣняютъ другъ друга и нѣтъ успокоенія, пока больные
покоряются навязчивой силѣ. Глубокій корень этихъ навязчивыхъ пред­
ставленiй лежитъ, такимъ образомъ, въ томъ же чувствѣ недовольства,
которое побуждаетъ насъ искать истину и ясность, но оно не иг раетъ
уже болѣе подчиненной роли, а пріобрѣтаетъ господствующее влiяніе
на психическую индивидуальность, такъ какъ у послѣдней не хватаетъ силы подавить его тамъ, гдѣ оно препятствуетъ правильному
теченію мышленія.
Ясно выраженныя формы навязчивыхъ представленій развиваются
на почвѣ болѣе или менѣе явнаго тревожнаго настроенія. Я никогда
не могъ убѣдиться въ томъ, оставляя въ сторонѣ наблюдаемыя у здо­
ровыхъ ритмическія навязчивыя представленія, что мы здѣсь имѣемъ
дѣло только съ «разстройствомъ мышленія», какъ это еще до сихъ
поръ признается, согласно взглядамъ W е s t р h а Гя. И тамъ, гдѣ
содержаніе ихъ, повидимому, является безразличнымъ, въ основѣ ихъ
все же лежитъ живая эмоціональная потребность, проявляющаяся во­
преки разумному размышленію. Въ извѣстныхъ предѣлахъ внутреннее
беспокойство, сопровождающее всякую навязчивую мысль, ослабѣваетъ,
подчиняясь навязчивой силѣ ; напротивъ, открытое сопротивленiе зна­
чительно повышаетъ его. Въ дальнѣйшемъ теченіи и при навязчивыхъ
представленіяхъ съ мучительнымъ содержаніемъ развивается даже
страхъ передъ ними. Больные чувствуютъ себя измученными, порабо
щенными; они пытаются избавиться отъ навязчивыхъ мыслей, но въ
результатѣ, обыкновенно, мучительное ощущеніе безсилія увеличиваетъ
безпокойство и создаетъ почву для возврата ихъ.
Навязчивыя представлекія мы встрѣчаемъ на почвѣ наслѣдственнаго предрасположенія, у психопатовъ, которые уже съ дѣтства обла­
дали недостаточной самоувѣренностью, и во всѣхъ своихъ поступкахъ
проявляли несамостоятельность, боязливость и мелочность. Въ подобныхъ случаяхъ они могутъ съ нѣкоторыми колебаніями продолжаться
всю жизнь. Они встрѣчаются также при циркулярно-депрессивныхъ состояніяхъ и исчезаютъ безслѣдно по выздоровленіи. Относящіяся сюда
разстройства иногда наблюдаются въ началѣ Dementia ргаесох.
Р а з с т р о й с т в а в о о б р а ж е н i я . Запасъ пріобрѣтенныхъ нами
раньше наблюденій только въ томъ случаѣ пріобрѣтаетъ для насъ
свою полную силу, когда мы въ состояніи произвольно вводить
изъ него въ фиксаціонную точку сознанія представленія и воспоминанія и различнымъ образомъ сочетать ихъ. Назовемъ пока
эту способность, заключающую въ себѣ рядъ функцій, с и л ой
в о о б р а ж е н і я . Съ одной стороны, она предполагаетъ вос-
произведенiе слѣдовъ прежнихъ душевныхъ процессовъ ; съ другой
стороны, она даетъ намъ возможность изъ простыхъ остатковъ воспоминаній составлять новыя психическая образованія, стать выше чувственнаго опыта и совершать творческую умственную работу. Такъ, сила
чувственнаго воображенія является основой художественнаго и музыкальнаго творчества ; и работа изобрѣтателя или изслѣдователя, какъ
и ходъ мыслей философа беруть свое начало въ произвольномъ сочетаніи пріобрѣтенныхъ независимо другъ отъ друга элементовъ опыта.
Свободное пользованіе и сочетаніе дрѳмлющихъ представлѳній мо­
жетъ быть очень затруднено при болѣзненныхъ состояніяхъ. Прежде
всего это имѣетъ мѣсто при психической разслабленности, развиваю­
щейся въ легкихъ формахъ уже при простомъ утомленiи, затѣмъ при
отравленіяхъ оглушающими и снотворными средствами, въ особенности
же при тяжеломъ прогрессирующемъ слабоуміи, параличѣ, старческомъ
психозѣ и другихъ мозговыхъ заболѣваніяхъ. При этихъ послѣднихъ
разстройствахъ сила воображенiя изсякаетъ вмѣстѣ съ ослабленіемъ
функцiй памяти; представленія не только не находятся болѣ е въ распоряженіи памяти, но въ значительной степени совершенно исчезаютъ.
Въ тѣхъ случаяхъ, гдѣ эта потеря принимаетъ меньшіе размѣры, при
эпилептическомъ слабоуміи и кретинизмѣ, развивается простая «т у ­
г о с т ь мы ш л е н i я ». Больные могутъ еще пользоваться запасомъ своихъ представленiй, но для этого имъ необходимо слишкомъ много вре­
мени и побужденіе извнѣ.
Внѣшнее сходство съ тугостью имѣетъ з а д е р ж к а мышл е н і я, которую мы встрѣчаемъ при депресс ивныхъ и смѣшанныхъ состояніяхъ маньякально-депрессивнаго психоза; возможно, что
сюда же слѣдуетъ отнести разстройство мышленія при нѣкоторыхъ
истерическихъ и эпилептическихъ сумеречныхъ состояніяхъ. Въ то
время какъ при тугости мышленія идетъ рѣчъ о продолжительномъ
замедлонiи и безпомощности психическихъ функцій, при задержкѣ
мышленія мы имѣемъ дѣло съ временнымъ затрудненіемъ, вызваянымъ
сильными иротиводѣйствiями. Оно обычно сопровождается измѣненіями
общаго душевнаго настроенiя, значеніе котораго для дѣятель ности вэображенія извѣстно намъ и изъ здоровой жизни. Переработка внѣшнихъ впечатлѣній затруднена иногда до полной безпомощности, такъ
какъ отсутствуетъ отзвукъ быстро возникающихъ образовъ воспоминаній. Больные ни о чемъ не могутъ вспомнить, не находятъ связи съ
прежними переживайіями, не въ состояніи, иногда, назвать именъ своихъ
близкихъ родственниковъ. Ничто не приходитъ имъ на умъ; ихъ мысль
бездѣйствуетъ . Такiе больные производятъ впечатлѣніе глубоко слабоумныхъ. Какъ задержка, это разстройство характеризуется тѣмъ, что
при извѣстныхъ условіяхъ всѣ эти тяжелыя явленія внезапно исчезаютъ.
Кромѣ того, больные ясно ощущаютъ противодѣйствiе, съ которымъ
имъ приходится вести борьбу. Душевная бодрость у нихъ сохраняется,
они не тупы и безразличны, какъ слабоумные больные, но они не
могутъ при самомъ сильномъ напряженіи преодолѣть связанность и
зависимость своего мышленія.
Совершенно иное дѣло при болѣзненномъ «о т с у т с т в і и и н т е ­
р е са», свойственномъ тѣмъ формамъ болѣзни, которыя мы объединяемъ подъ именемъ Dementia ргаесох. При этомъ душевная бодрость
сама по себѣ мало нарушена ; напротивъ, побудительная причина къ
умственной д ѣятельности почти совсѣмъ отсутствуетъ. При извѣстныхъ
побужденiяхъ больные, безъ всякаго труда, могутъ вызвать какія угодно
представленія, но имъ недостаетъ собственнаг о импульса для умственной дѣятельности, они не отдают ь себѣ отчета въ томъ, что съ ними
происходитъ , ни надъ чѣмъ не задумываются и не заботятся о будущемъ . Такъ какъ такимъ путемъ останавливается душевная жизнь и
выпадаетъ воспроизведенiе прежнихъ представленій, то запасъ опыта
суживается и, оставаясь безъ примѣненія, искажается. Тѣмъ не менѣе,
наблюдая подобныхъ больныхъ, мы нерѣдко убѣждаемся въ томъ, что
у нихъ въ противоположность, напримѣръ, паралитикамъ , иногда
всдлываетъ гораздо больше представленій, чѣмъ это можно было бы
ожидать при оскудѣніи ихъ мысли. Отсюда вытекаетъ, что здѣсь прежде
всего слѣдуетъ имѣт,ь въ виду утрату душевной бодрости.
Болѣзненная возбудимость воображенія проявляется въ особен­
ной живости представленій воображенія, пріобрѣтающихъ при извѣстныхъ обстоятельствахъ почти чувственную силу. Мы встрѣчаемъ это
прежде всего при разнаго рода делиріозныхъ состояніяхъ ; къ этому
присоединяется обыкновенно рѣзко выраженное разстройство усвоенія.
Если угодно, сюда можно отнести и тревожныя состоянiя у циркуляр­
ныхъ больныхъ и психопатовъ, когда они рисуютъ свои опасенія съ
крайней отчетливостью и обстоятельностью. Очевидно, здѣсь мы имѣемъ
Дѣло съ возбужденіемъ воображенія, совершенно подобнымъ тому, кото­
рое мы наблюдаемъ при соотвѣтственныхъ душевныхъ волненіяхъ у
нормальныхъ людей.
Остается подъ сомнѣньемъ, повышается ли сила воображенія так­
же и при маньякальныхъ , паралитическихъ или кататоническихъ состояніяхъ возбужденія. Скорѣе всего можно было бы сдѣлать подобное
предположеніе относительно маніи, но и здѣсь дѣйствительное богатство
мыслей врядъ ли увеличено, довольно часто даже понижено. Во всякомъ
случаѣ , нѣкоторые больные утверждаютъ, что испытываютъ наплывъ
чрезвычайно многихъ мыслей; подобныя заявленія приходится слышать
и со стороны депрессивныхъ больныхъ. Однако, нѣкоторыя данныя
говорятъ за то, что при этомъ скорѣіе имѣетъ мѣсто скачкообразность
и нестойкость внутреннихъ процессовъ, чѣмъ увеличеніе количества
представленiй.
Продолжительное преобладаніе дѣятельности воображенія надъ
разумной переработкой наблюденій мы встрѣчаемъ у многихъ дегенерантовъ. Сюда относятся прежде всего болѣзненные изобрѣтатели и
авантюристы, которые, въ увлеченіи своими невыполнимыми планами,
с овершенно терлютъ реальную почву подъ ногами и, преслѣдуя опредѣленную цѣль, не видятъ трудностей и недостаточности своихъ средствъ.
Къ нимъ близко примыкаютъ мечтатели, которые обычно погружаются
въ вымышленную ими жизнь и съ особенной любовью разукрашиваюс ь
ее тончайшими подробностями. Наконецъ, слѣдуетъ упомянуть о пато­
логическихъ лгунахъ и сумасбродахъ, которые находятъ высшее удовлетвореніе въ измѣнчивыхъ образахъ своей богатой фантазіи и, тѣмъ
самымъ, постоянно побуждаются къ новымъ смѣлымъ выдумкамъ и пріукрашиваніямъ, такъ что получается смѣсь истины съ вымысломъ 1).
1) D e lb г ü с k, Die pathologische Lüge und die psychisch-abnormen Schwindler. 1891.
Большая живоcть представленій воображенія сопровождается,
обыкновенно, повышенной подчbняемостью мыслей внѣшнимъ и внутреннимъ причинамъ, такъ какъ она вообще является выраженіемъ
усиленной подвижности психическихъ образовъ. Въ здоровомъ состояніи это обнаруживается въ душевной жизни ребенка и женщины. Болѣзненная внушаемость и самовнушаемостъ является спутникомъ многихъ психопатическихъ состояній, въ особенности истерическихъ конституцій. Она проявляется здѣсь не только въ доступности мышленія
и чувствованія къ живымъ впечатлѣніямъ и уговорамъ, не только въ
господствѣ воображенія, по и въ появленіи всевозможныхъ физическихъ
симптомовъ, возникающихъ всл'ѣдствіе душевныхъ волненій. Нерѣдко
здѣсь можно встрѣтить также разстройство, названное B o n h o f f e г ’омъ
"патологической выдумкой" 1). При этомъ имѣетъ мѣсто внезапное появленi е идей величія, иногда обусловленное внѣшнbми причинами, или
встрѣчающее въ нихъ благопріятную почву ; эти идеи играютъ рѣшающую роль въ поступкахъ больныхъ. Больные воображаютъ себя въ
положенi и, соотвѣтствующемъ ихъ желаніямъ, выступаютъ въ роли
богачей, приписываютъ себѣ высокiе титулы, ведутъ переговоры о пріобрѣтеніи разныхъ предпріятій, появляются въ военной формѣ, пишутъ
письма высокопоставленнымъ обрученнымъ, на которыя сами отвѣчаютъ.
Обыкновенно при этомъ существует ь смутное чувство противорѣчія съ
дѣйствительностью, больные часто выходятъ изъ своей роли, и ихъ
сравнительно легко убѣдить въ ложности ихъ положенія. Чаще всего
воображаютъ себя въ болѣе счастливой жизненной обстановкѣ тѣ лица,
которыя находятся подъ сильнымъ внѣшнимъ гнетомъ, особенно заклю­
ченные. Непріятныя обстоятельства, арестъ, полученіе обвинительнаго
акта, допросъ часто служатъ здѣсь внѣшнимъ поводомъ. Въ основѣ же
всегда лежитъ несдержанность и подчиняемость, наблюдаемыя въ ясно
выраженной формѣ при истерической конституцi и. Большею частью это
разстройство появляется въ формѣ приступовъ и тогда оно сопровож­
дается легкимъ затемнѣніемъ сознанія.
Р а з с т р о й с т в о с у ж д е н і я и у м о з а к л ю ч е н i я . Самыми
высшими и самыми сложными функціями въ области умственной
дѣятельности являются сужденіе и умозаключеніе. Такъ какъ эти
функціи опираются на предварительную работу воспріятія, памяти,
образованія и сочетанія представленій, то естественно, что всякое нарушеЕіе какого-либо изъ этихъ процессовъ болѣе или менѣе вредно
отражается на сужденіи и умозаключеніи - к онечномъ результатѣ ум­
ственной дѣятельности. Помимо этого умственная переработка представленій можетъ сама по себѣ подвергнуться извѣстнымъ болѣзненнымъ
измѣненiямъ, что можетъ оказаться роковымъ для всей психической
жизни.
Человѣческое познанi е пріобрѣтается двоякимъ образомъ, - н утемъ непосредственнаго накопленія опыта и самостоятельнаго свободнаго творчества. Часто оба эти фактора дѣйствуютъ параллельно. И
строго экспериментальная наука не лишена вліянія существующихъ
воззрѣній и гипотезъ, съ другой стороны, и воображеніе въ своемъ
совершенно независимомъ творчествѣ оперирует ь частностями, перво1) B o n h o f f e r , Deutsche med. Wochenschr ., 1904, 39.
начально возникшими изъ опыта. Между тѣ мъ , исторія уметвеннаго
развитiя, какъ отдѣльнаго индивидуума, такъ и всего человѣчества,
показываетъ намъ, что съ возрастающей зрѣ лостью представленія, вѣрно
отражающiя дѣйствительность, рѣзко отдѣляются отъ представленiй,
возникшихъ на почвѣ свободнаго преобразованія опыта. Первыя составляють содержаніе нашего з н а н i я , послѣднія служатъ основой
нашей в ѣ р ы, конечно, поскольку они всюду еще разсматриваются, какъ
отраженiе дѣйствительности. Психологія народовъ учитъ насъ, что эти
различные источники познанія первоначально играютъ одинаковую роль.
Первобытные народы считаютъ вымышленныя и преукрашенныя преданія столь же дѣйствительными и достовѣрными, какъ и чувственныя
впечатлѣнiя. И дѣти иногда не въ состоянiи отличить пережитое отъ
вымышленнаго. Впослѣдствіи, однако, это различеніе совершается въ
тѣхъ областяхъ , гдѣ возможна постоянная и надежная провѣрка познаванія посредствомъ новаго опыта. Разумѣется, и здѣсь можетъ возник­
нуть несоотвѣтствіе между дѣйствительностью и воззрѣніемъ, осно­
ванное на несовершенствѣ нашего усвоенія и привычекъ мышленiя , или на случайныхъ ошибкахъ въ процессѣ мышленія. Мы называемъ ихъ з а б л у ж д е н і я м и и боремся съ ними посредствомъ опыта
и разумныхъ соображенiй. Ихъ господство основано на доказательности
направильныхъ воспріятій или неправильнаго хода мыслей. Если эта
доказательность поколеблена, если обнаружены ошибки, то само собой
исчезаетъ и заблужденіе.
Съ другой стороны, огромная область нашего познаванія, въ ко­
торой опытъ не приносить н и акихъ, или только ненадежные и спор­
ные выводы, предоставлена вѣрѣ, наполняющей ее продуктами своего
творчества. Анимизмъ и антропоморфизмъ внѣшней природы только
постепенно уступили мѣсто эмпирической наукѣ ; они еще и по нынѣ
жив у тъ у первобытныхъ народовъ, у ребенка, а также въ нѣкоторыхъ
суевѣріяхъ простонародiя. Однако, въ то время, какъ часть этихъ
в ѣровандй служить лишь предварительной ступенью для знанія и
охотно приносится въ жертву для достовѣрности опыта, другія вѣрованiя пріобрѣтаютъ такую силу, которую не могутъ поколебать никакія
знанiя, никакія внѣшнія доказательства. Это тѣ истины, которыя
«срослись съ нами», которыя мы «всосали съ молокомъ матери». Здѣсь
идетъ рѣчь объ убѣжденіяхъ, вліяніе которыхъ на наше мышленіе
обусловливается не ихъ особенной обоснованностью посредствомъ опыта,
но глубокой э мо ц і о н а л ь но й с в я з ь ю со всей нашей психической
индивидуальностью. До извѣстной степени это бываетъ со всякимъ,
часто защищаемымъ нами, излюбленнымъ мнѣніемъ ; но существуютъ
и опредѣленныя области познанія, въ которыхъ твердо укоренившіяся,
благодаря преданiю, воспитанi о и привычкѣ, воззрѣнія пріобрѣтаютъ
высоко эмоціональное значеніе и тѣмъ самымъ значительную сопроти­
вляемостъ противъ вліянія опыта. Такого рода взгляды скорѣе придаютъ
опредѣленную окраску опыту, чѣмъ сами измѣняются подъ его вліянi емъ ; такимъ образомъ они пріобрѣтаютъ характеръ «предразсудковъ".
Общей чертой всѣхъ этихъ коренящихся въ душѣ убѣжденій
является близкое ихъ отношенiе къ о б щ и м ъ ж и з н е н н ы м ъ и н т е ­
р е с а м ъ . Чувство зависимости, въ хорошемъ и дурномъ смыслѣ, отъ
силы и могущества овружающаго побуждаетъ первобытнаго человѣка
въ произвольному объясненію отношеній его въ солнцу, молніи и грому,
въ землѣ и водѣ, въ животному и растенiю ; почвой для суевѣрія
служитъ неувѣренность и зависимость въ отношеніи скрытаго, неяснаго,
таинсітвеннаг о, угрожаетъ ли оно опасностью, сулитъ ли счастье. Здѣсь
всюду въ строгомъ разграниченiи добра отъ зла, дружественнаг о отъ
враждебнаго, ясно выступаетъ рѣшающее вліяніе чувствованій на вымыселъ. Этимъ-то и объясняется необычайная живучесть преданiй,
прошедшихъ черезъ множество поколѣній и сохранившихъ въ сердцѣ
народа, несмотря на свою нелѣпюсть, первобытную достовѣрность.
ВспомОгательнымъ средствомъ, облегчающимъ вавъ ребенку, тавъ
и первобытному человѣву объясненіе внѣшняго міра, является заклю­
че нiе по аналогіи. Пріобрѣтенное такимъ путемъ познаніе обладаетъ,
кавъ это убѣдительно довазалъ F r i e d m a n n 1), одинаковой и даже
большей достовѣрностью, чѣмъ познанiе, основанное на опытѣ, вооруженномъ всѣми научными средствами. Какой-нибудь случайный намекъ,
отдаленное, или чисто внѣшнее сходство безъ разсужденiй принимается
за проявленiе д ѣйствительности и закрѣпляется, несмотря на грубыя
внутреннія противорѣ чія. Вмѣстѣ съ клочкомъ волосъ умнаг о человѣка
пріобрѣтается и его разумъ ; врага убиваютъ , уничтожая его портретъ ;
болѣзнь и смерть возниваютъ и исчезаютъ съ помощью волдовства;
прячутъ всевѣдущаго и всемогущаго фетиша, чтобы онъ не могъ быть
свидѣтелемъ залрещенныхъ дѣяній. Такимъ образомъ, первоначальнымъ мышленiемъ руководить лишь страхъ и надежда, желаніе и ожиданіе ; ему чуждо с о м н ѣ н ь е , этотъ двигатель всякаго высшаго психическаго р а з в и т . Подобно тому, кавъ въ настоящее время несвѣдущiй человѣкъ, не смущаясь незнаніемъ дѣла, съ увѣренностью,
но неправильно, разсуждаетъ о трудныхъ вопросахъ, тавъ и мнѣнія
первобытныхъ народовъ сопровождаются непосредственнымъ чувствомъ
увѣ ренности. Только цослѣ долгаго, тернистаго пути познанія э т а
наивная достовѣрность вѣры уступаетъ мѣсто достовѣрности знанія,
никогда не разс тающагося со своимъ неизмѣ ннымъ спутникомъ - сомнѣньемъ.
И у нас ъ играютъ большую роль непосредственно установившiяся
воззрѣнія, возникшія безъ учас тія интелектуальной дѣятельности.
Прежде всего это с у ед ѣ р iя , родственная связь которыхъ съ фантазiей первобытныхъ народовъ не нуждается въ доказательствахъ. Далѣе
сюда же относятся политичесвiя и религіозныя у бѣжденія у развитыхъ и образованныхъ людей, у бѣжденія, въ основѣ которыхъ всегда
лежитъ вѣра, хотя бы въ частности умственная переработва опыта
и вліяла на ихъ содержаніе. Отношеніе человѣва въ высшимъ силамъ
и обществу опредѣ ляютъ его духовныя потребности. Этимъ объясняется
недоступность подобныхъ убѣжденій къ возраженіямъ и доводамъ,
страстность, съ которой они защищаются, и ихъ одинаковая оврасва
въ опредѣленныхъ странахъ, мѣстностяхъ и сословіяхъ, которую едва
ли можно встрѣтить при убѣжденіяхъ чисто интелевтуальнаго происхожденія. Къ пре ставленiямъ съ живымъ чувственнымъ тономъ относятся
также описанныя W e r n i c k e такъ называемыя " с верхцѣнныя идеи“
" Ueberwertigen l deen“. Здѣсь, во-первыхъ, идетъ рѣчь объ общихъ
1) F r i e d m a n n , Uber den Wahn. 1894; Monatsschr. f. Psychiatrie, I, 455.
жизненныхъ взглядахъ, укрѣпившихся въ насъ благодаря воспитанію
и привычкѣ и перешедшихъ «въ плоть и кровь нашу», а затѣмъ о группѣ
представленiй, которыя возникаютъ вслѣдствіе какого-либо волнующаго
душу переживанія, и благодаря своему чувственному тону пріобрѣтаютъ
длительное и рѣшающее вліяніе на мышленіе и поступки. Обыкновенно
слѣдуетъ имѣтъ въ виду такiя переживанія, которыя могутъ вызвать
перемѣны въ общихъ условіяхъ жизни. Сюда можно отнести, напримѣръ, несчастный случай, влекущій за собой нарушеніе работоспособ­
ности, какъ это бываетъ при травматическомъ неврозѣ, первое осужденіе кверулянта.
Всѣ эти соображенія могутъ до извѣстной степени способствовать
пониманію того замѣчательнаго и важнаго болѣзненнаго явленія, кото­
рое мы называемъ б р е д о в ы м и и д е я ми . Бредовыя идеи это болѣзненно извращенныя представленія, не поддающiяся коррегированію при
помощи убѣжденій. Именно эта особенность ихъ увазываеть на то,
что источникомъ ихъ служитъ не непосредственный опытъ, а, в ѣ р а .
Конечно, нерѣдво онѣ присоединяются и къ дѣйствитель нымъ воспріятiямъ и обманамъ чувствъ. В ъ послѣднемъ случаѣ вполнѣ очевидно
ихъ происхожденiе изъ внутреннихъ состояній, несмотря на; то, что
обманы относяс ь къ внѣшнимъ моментамъ, и даже тогда, когда въ основѣ
бредоваго представленi я лежитъ естественное чувственное впечатлѣніе,
истиннымъ источникомъ его всегда является болѣзненное толкованіе,
основанное на собственномъ воображеніи. Уже и въ нормальной жизни
мы пытаемся дѣлатъ широкія заключенія на основаніи незначительныхъ
сомнительныхъ данныхъ, или безъ достаточнаго основанія устанавли­
ватъ причинную связь между случайно совпадающими событiями. При
болѣзненномъ же состояніи можетъ съ непреодолимой силой возникнуть
убѣжденіе о соотношеніи между предметами тамъ, гдѣ совпадаютъ лишь
представленія о нихъ, возникнуть предположеніе р е а л ь н о й зависи­
мости между явленіями на основаніи лишь слабой п с и х о л о г и ч е с к о й
связи ихъ. Самое невинное внѣшнее явленіе можетъ сдѣлаться для
больного полнымъ глубокаго смысла прйзнакомъ скрытыхъ событiй.
Простымъ фактамъ приписывается отдаленный, скрытый смыслъ. Полетъ
птицы является божественнымъ предзнаменованiемъ будущаго, случайно
замѣ ченный жестъ служить признакомъ угрожающей опасности; на­
ходка нѣсколькихъ каштановъ свидѣтельствуетъ о наступленіи буду­
щаго мірового господства.
Доказательствомъ происхожденія бредовыхъ идей изъ душевныхъ
процессовъ служитъ ихъ тѣсная связь съ с о б с т в е н н ы м ъ «я» б о л ь ­
н о г о. Группа представленій о собственной лцчности, самосознаніе,
составляетъ уже и при обыкновенныхъ условiяхъ центръ нашего мышленія и чувствованiя ; вотъ цочему именно къ этому центру стекаются
бредовыя фантазіи и приводятъ сѣть таинственныхъ соотношеній и произвольныхъ зависимостей въ связъ съ собственнымъ благополучіемъ и
страданiемъ . Возникновенiе бредовыхъ идей постоянно сопровождается
болѣ е или менѣе живыми чувствованіями, которыя лишь съ развитіемъ
слабоумія постепенно отступают ь на задній планъ. Нѣ т ъ такихъ бре­
довыхъ идей, къ которымъ больной относился бы безразлично, наобо­
ротъ, онѣ всегда находятся, по крайней мѣрѣ вначалѣ, въ самой тѣсной
связи съ его собственнымъ жизненнымъ складомъ .
Въ бредовыхъ идеяхъ прежде всего выступаетъ душевная свяаь
больного съ окружающимъ. Съ одной стороны, это опасенія, преобра­
зующiя картину внѣшняго міра, съ другой - это надежды и пожеланія.
Подобно тому, какъ и здоровый человѣкъ, въ зависимости отъ своего
душевнаго состоянія, представляетъ себѣ внѣшній міръ въ розовомъ
или мрачномъ свѣтѣ , такъ и душевныя настроенія больного рѣшающимъ образомъ вліяютъ на его опытъ. B l е u l е r говорилъ даже о томъ,
что часто совершенно непонятное содержаніе бредовыхъ идей носитъ
характеръ чувственныхъ образовъ, въ которыхъ проявляются ком­
плексы больныхъ съ чувственнымъ тономъ. Если и здѣсь обнаружи­
вается наклонность къ произвольному толкованію внѣшнихъ впечатлѣній, то въ обычномъ содержаніи бредовыхъ представленій, постоянно
повторяющемся въ изумительно одинаковой формѣ, несомнѣнно выступаютъ общія опасенія и пожеланія людей. Это мы видимъ въ идеѣ
быть неизлѣчимо больнымъ, отравленнымъ, быть привлеченнымъ къ
суду, обманутымъ женой, обладающимъ большимъ состояніемъ ; въ идеѣ
происходить отъ знатныхъ родителей, быть призваннымъ къ высокимъ
почестямъ. И въ вытѣсненiи непріятныхъ много обѣщающихъ воспоминанiй мы можемъ легко замѣтить, что желаніе является творцомъ
такой мысли.
Изъ условій происхожденія бредовыхъ идей становится понятнымЪ самое важное свойство ихъ - с о п р о т и в л я е м о с т ь противъ
всѣ х ъ и даже самыхъ убѣдительныхъ доводовъ. Такъ какъ бредовая
идея коренится не въ опытѣ, то она можетъ быть поколеблена паблюденіями только въ томъ случаѣ , когда она теряетъ свой бредовой харак­
теръ и остается только воспоминанiемъ, или послѣдующимъ дѣйствіемъ
его, какъ напримѣръ въ періодѣ выздоровленія. На высотѣ болѣзни
бредовыя идеи находятся подъ вліяніемъ такихъ моментовъ, которые
являются могущественнѣе всякаго объективнаго знанія. «Я не хочу
объ этомъ думать», сказала мнѣ одна такая больная, которая постоянно
горевала о томъ, что ея дѣти и мужъ брошены въ воду, «но это
постоянно приходить мнѣ на умъ».
Мы видимъ поэтому, что бредовыя идеи обыкновенно остаются
непоколеблены, несмотря на очевидные и убѣдител,ьные доводы, до тѣхъ поръ, пока внутреннiя причины для ихъ происхожденія обнаруживаютъ свое Дѣйствіе. Если бредовая идея исчезаетъ или
замѣняется другой, то это главнымъ образомъ происходить благо­
даря измѣненію въ психическомъ состояніи, а не подъ вліяніемъ
нашихъ убѣжденій или силы фактовъ. Поставивъ больного въ
затруднительное положеніе, мы иногда можемъ добиться нѣкоторыхъ
уступокъ въ второстепенныхъ пунктахъ, но внѣшній характеръ этого
сказывается въ томъ, что больные вскорѣ начинаютъ высказывать старыя или новыя бредовыя идеи. Даже въ тѣхъ случаяхъ, когда больные
приводятъ въ связь бредовыя идеи съ дѣйствительными воспріятіями,
болѣзненное творчество остается въ силѣ, хотя бы впослѣдствіи и исчезла
его эмпирическая основа. Если удается убѣдить больного въ томъ,
что его воспріятiя ложны, онъ тотчасъ находить другія обоснованія,
хотя бы они были простымъ утвержденіемъ увѣренности въ его взглядахъ ; «здѣсь я чувствую, что это такъ», сказалъ мнѣ, указывая на
сердце, больной, нашедшій въ молитвенникѣ предсказанія всей его
судьбы ; на мои возраженія, что я также могу себѣ это представить,
отвѣтилъ : «но вы этого не ощущаете».
Началомъ постепенно развивающеися бредовой формы служитъ
нѣкоторое время существующiй б р е д ъ о т н о ш е н i я , наклонность
воспринимать явленi я окружающаго, не какъ безразличныя и случай­
ныя происшествiя, а ставить ихъ въ какую-нибудь связь съ собственной
личностью. Всѣ происшествія представляются въ особенно загадочномъ
свѣтѣ , поведеніе людей кажется подозрительнымъ, внушающииь опасенія и имѣющимъ особенный смысль . Больной думаетъ , что онъ
является центромъ всеобщаго внимаяія, видитъ таинственный смыслъ
въ обыденныхъ вещахъ. Наплывъ подобныхъ предположеній находитъ
себѣ опору въ чувствѣ неувѣренности - источникъ всякаго недовѣрія.
Заключенный въ одиночную камеру, глуховатый, уже въ силу своего
положенiя, становится недовѣрчивымъ. Господа, начальники, соперники
и высокія личности, поведенію которыхъ и безъ того придается
особенное значеніе, составляютъ главный матеріалъ для образованія
бредовыхъ идей. Нерѣ дко это состояніе выражается въ измѣненіи
внутренняго отношенія къ окружающему, въ томъ явленіи, которое
W e r n i c k e назвалъ transitivismus 1), выражающемся въ убѣжденіи,
что другіе люди измѣ нились, сдѣдались душевно-больными. Это ха­
рактерное измѣненіе въ отношеніи къ внѣшнему міру свидѣтельствуетъ
о томъ, что внѣ шнія впечатлѣнія усвоены не разумомъ, а болѣзненнымъ образомъ перерабатываются эмоціональной сферой. Именно въ
чувственномъ тонѣ выражается внутреннее участіе въ событіяхъ и
лицахъ и съ его помощью устанавливается отношеніе ихъ къ намъ.
Въ дальнѣйшемъ развитіи бредовыхъ идей неопредѣленныя предчувствія пріобрѣтаютъ конкретную форму. При извѣстныхъ обстоятельствахъ, къ какому-нибудь ничего незначащему наблюденію присоеди­
няется возникающая съ быстротой молніи та или другая бредовая идея.
Кромѣ того, больной часто новыя представленія и наблюденія пытается
привести въ нѣкоторое соотвѣтствіе между собой и съ прежними переживаніями. Бредовыя идеи, возникающiя путемъ такой умственной пере­
работки, названы «бредомъ объясненiя». W e r n i c k e придавалъ этому
большое значенiе и считалъ его до извѣстной степени здоровой реакціей
на бредовыя представленiя. Мнѣ кажется, что эта точка зрѣнія спра­
ведлива. только по отношенію къ нѣ которымъ, рѣдкимъ и крайне мед­
ленно развивающимся бредовымъ формамъ. Обыкновенно дальнѣйшая
переработка всплывающихъ бредовыхъ идей находится подъ тѣмъ же
воздѣйствіемъ, какъ и возникновеніе ихъ, и идетъ въ направленiи существующаго бреда.
Благодаря этимъ рбстоятельствамъ мы должны прійти къ тому
взгляду, что образованіе бредовыхъ идей облегчается появленіемъ эмоціональныхъ движ-еній. Въ дѣйствительности, мы знаемъ, что уже въ
здоровой жизни чувствованія являются самой опасной преградой для
реальнаго познаванія. Подъ вліяніемъ гнѣва, страха, воодушевленія
примѣшиваются къ познанiю вещей опасенія, надежды, ничего общаго
не имѣющія съ объективнымъ опытомъ. И болѣе тонкія колебанія
душевнаго настроенія - ч увство печали, ожиданія, боязливости, тоски 1) P i c k, Prager med. Wochenschrift, XXX, 259.
даютъ опредѣленную окраску картинѣ дѣ йствительности. Не станемъ
поэтому удивляться, что при болѣзненныхъ состояніяхъ болѣзненныя
возбужденія въ эмоціональ ной сферѣ чрезвычайно часто сопровождаются
образованіемъ бредовыхъ идей. Особенно же состоянія печали и тоски
оказываюсь и у здороваго человѣка сильнѣйшее вліяніе на извращеніе
представленій и хода мышленія.
Тѣмъ не менѣе этимъ еще не исчерпываются условія возникновенія бредовыхъ идей. Поскольку мы объ этомъ можемъ судить, чувствованія въ образованiи бредовыхъ идей не всегда отличаются такой мо­
гучей силой, чтобы они одни обусловливали этотъ процессъ. Такъ при
делиріозныхъ состояніяхъ, напримѣръ алкогольномъ делиріи, наблю­
даются причудливыя бредовыя идеи безъ того, чтобы колебанія настроенія вышли за предѣлъ извѣстной веселости или скрытой тревоги.
Больной, вѣроятно, не въ состояніи здѣсь больше отличать делиріозныя
переживанія отъ дѣйствительности. Однако мы совершили бы ошибку,
признавъ, что живость обмановъ чувствъ является причиной возникновенія бредовыхъ идей. Тотъ фактъ , что самые безсмысленные обманы
не вызываюс ь у больныхъ ни удцвленія, ни сильнаго цротиворѣчія,
въ то время какъ на слѣдующiй день они не оставляют ь ни малѣйшаго
сомнѣнiя въ фиктивности пережитаго, свидѣ тельствуетъ о томъ, что
общее состояніе сознанія у больного подверглось измѣненію, и это
именно обстоятельство обусловливаетъ невозможность коррегированія
бредовыхъ идей. УкаЖемъ здѣсь на сновидѣнiя. Въ сновидѣніяхъ не
одни только сильныя чувствованія и живость образовъ побуждаюсь
насъ къ бредовому пониманiю нашего положенія, но играесь роль и
наша неспособность открыть противорѣчія и подвергнуть ихъ критиче­
ской провѣркѣ. Эти же противорѣчія при пробужденіи выступаютъ предъ
нашими глазами въ полной ясности. Если намъ они представлялись
въ видѣ страшной угрозы, какъ при сновидѣніи или делиріи, то вскорѣ
мы относимся къ нимъ какъ къ пустякамъ. И при сновидѣ ніи ьыступаетъ
иногда это противорѣчіе, но мы отчетливо ощущаемъ, что не въ состояніи пріобрѣсти полную ясность. Не подлежитъ поэтому сомнѣнію,
что въ делиріозныхъ состояніяхъ п о м р а ч е н і е с о з наi ні я является
предварительнымъ условiемъ для образованія своеобразныхъ бредовыхъ идей, хотя и одновременно съ этимъ живость обмановъ чувствъ
и воображенія даетъ богатый матеріалъ для нихъ.
Надо, наконецъ, указать на то, что при прогрессивномъ параличѣ ,
старческомъ слабоумiи, при Dementia ргаесох существуютъ бредовыя
идеи, при которыхъ не играютъ существенной роли ни чувствованiя, ни
помраченiя состоянія. Очевидно бредовыя идеи имѣютъ много общаго
при этихъ болѣзняхъ. Это наводить на мысль, что развивающаяся
здѣсь п с и х и ч а с к а я с л а б о с т ь особенно способствуетъ появленію
бредовыхъ идей. Намъ извѣстны, однако, многiя состоянія психической
слабости безъ бредовыхъ идей. Врожденное слабоуміе обнаруживаетъ
только незначительную склонность къ развитiю бредовыхъ идей, а
также многiе случаи прогрессивнаго паралича, dementia ргаесох, старческаго слабоумія протекаютъ безъ этихъ явленій. Главной причиной
для возникновенія бредовыхъ представленій является не психическая
слабост ъ сама по себѣ но сопровождающія ее состоянія возбужденія,
къ которымъ могутъ присоединиться всевозможныя бредовыя фантазіи.
И дѣйствительно, нетрудно установить, что бредовыя идеи чаще всего
возникаютъ во время мрачнаго или веселаго болѣзненнаго настроенія.
Особенно отчетливо выступаетъ эта роль колебаній въ эмоціональной
сферѣ въ тѣхъ случаяхъ, когда появляются бредовыя идеи періодичес ки ; мы видимъ тогда, что они сопровождаются большей или меньшей
степенью душевнаго возбужденія.
Тревожныя предположенія, предчувствія съ характеромъ суевѣрія,
воздушные замки и мечты о будущемъ часто встрѣ чаются и у нормальныхъ людей, но они не пріобрѣтаютъ значительной силы и при спокойномъ размышленіи такъ же скоро исчезаютъ, какъ и появляются. У боль­
ныхъ же они съ самаго начала носятъ отпечатокъ непоколебимой увѣ ­
ренности, они вкореняются въ его сознаніе на продолжительное время,
не поддаются коррегированію и не вызываютъ уже потребности болѣе
подробнаго разсмотрѣнiя и обоснованія ихъ. Мы привыкли всякое
всплывающее воображеніе разсматривать съ точки зрѣнія нашего пониманія дѣйствительности и причисляемъ къ вымыслу все, что противо­
рѣ чить нашему знанію. Больной, наоборотъ, не находитъ противо­
речiя между своими воображеніями и нормальными наблюденіями, какъ
собственными, такъ и чужими; или игнорируетъ ихъ и затушевываетъ
невероятными и невозможными предположеніями. Повидимому, для него
потеряна необходимость и даже возможность оказывать сопротивленіе
бредовымъ представленіямъ, коррегировать и подавлять ихъ. За это
говоритъ совершенная безсмысленность бредовыхъ представленiй при
состоянiи психической слабости, неосновательность которыхъ должна
быть очевидна безъ всякаго размышленія для сознательнаго больного.
Причину этой неспособности въ прежнее время старались найти
въ особенномъ свойствѣ отдѣльныхъ представленій. Ученіе о «мономанiяхъ» предполагало, что стойкiя идеи составляютъ ограниченное раз­
стройство душевной жизни при полномъ сохраненіи въ остальномъ ду­
шевнаго здоровья. Отсюда и вытекаютъ т ѣ нелепѣйшія попытки лѣ ченія, когда думали устранить убедительнымъ воздействіемъ отдельныя
бредовыя идеи и такимъ путемъ излѣчить больного. Результатомъ подобныхъ опытовъ въ лучшемъ случае можетъ явиться замененіе одной
бредовой идеи другой или нѣсколькими другими.
Такъ, на основаніи вышеизложеннаго мы должны прійти къ тому
заключенію, что основой развитiя бредовыхъ идей обыкновенно слу­
жить о б щ е е р а з с т р о й с т в о п с и х и ч е с к а г о с о с т о я н і я . Колебанія въ эмоціональной сфере даютъ только толчекъ для образованія
бредовыхъ идей, они превращаютъ дремлющія надежды и опасенія въ
представленія воображенія. Только вследствіе потери способности кри­
тики, эти представленія становятся бредомъ и пріобретаютъ такую силу,
противъ которой въ конце концовъ безсильна явная очевидность. Въ
однихъ случаяхъ это обусловливается сильнымъ душевнымъ возбужденіемъ, въ другихъ- з атемненіемъ сознанія, въ третьихъ - слабостью
интеллекта.
Особенно неблагопріятное д ействіе на коррегированіе бредовыхъ
идей имеетъ резкiй чувственный тонъ тѣхъ представленiй, которыя
состояъ въ близкой связи съ нашимъ «я». Общеизвестно, что ни одна
область человеческаго мышленія не подвергается болѣе грубымъ обманамъ, чѣмъ самосознаніе; Этотъ фактъ находитъ себѣ еще большее
подтвержденіе въ состояніи бредовыхъ идей. Мы видимъ , что боль ные,
согласно пословицѣ «о сучкѣ въ чужомъ глазу и бревнѣ въ своемъ»,
правильно распознаютъ бредовыя идеи другихъ, по отношенію же къ
своимь однороднымъ явленіямъ они не могутъс ѣлать полезнаго примѣненія. Тѣмъ не менѣе мы это душевное разстройство, которое лежитъ
въ основѣ «частичныхъ» бредовыхъ идей, съ такимъ же правомъ назовемъ
общимъ, какъ это мы дѣлаемъ по отношенію кровообращенія вслѣдствіе
порока сердца, хотя бы застойныя явленiя и обнаруживались только
въ самыхъ отдаленныхъ частяхъ организма. Если, согласно съ этимъ,
представленія воображенія вызываются душевными потрясеніями, то
прежде всего они распространяются на состояніе собственной индиви­
дуальности и на ея ближайшія отношенія. Они быстрѣе, глубже, съ
большей убѣдительностью вкореняются въ наше внутреннее «я», чѣмъ
отдаленныя и безразличныя наблюденія.
Согласно взгляду на возникновеніе бредовыхъ идей, врядъ-ли нужно
еще доказывать, что не можетъ быть и рѣчи о происхожденiи ихъ въ
ограниченныхъ участкахъ мозга. Бредовая идея прежде всего является
представленіемъ воображенія, какъ и всякое иное представленіе, какъ
напримѣръ сновидѣніе, при которомъ наблюдаются нѣкоторыя, часто
повторяющiяся картины. Особенное значеніе ихъ для душевной жизни
больного, своеобразное развитiе ихъ стоитъ въ связи съ временнымъ
или продолжительнымъ состояніемъ общей психической индивидуаль­
ности. Бредовая идея является выраженіемъ общаго болѣзненнаго измѣ ненія функціи мозга, отнюдь же не продуктомъ ограниченнаг о болѣзненнаго процесса. И мы дѣйствите льно встрѣчаемъ бредовыя идеи не
при очаг овыхъ заболѣваніяхъ, а при такихъ общихъ разстройствахъ
(алкогольныя формы, dementia ргаесох, маньякально-депрессивный психозъ), которыя влекутъ за собой нарушенія функцій всей мозговой коры.
Различный способъ возникновенія бредовыхъ идей соотвѣтствуетъ
разнообразно клиническихъ явленій. Душевныя волненія въ общемъ
довольно измѣнчивые процессы, поэтому мы видимъ, что возникающiя
этимъ путемъ бредовыя идеи появляются, исчезаютъ и мѣняются въ
зависимости отъ силы и окраски болѣзненнаго настроенія. Только вь
томъ случаѣ, когда оно въ теченiе продолжительнаго времени отли­
чается однообразіемъ, дольше сохраняются однородныя бредовыя идеи.
Делиріозныя бредовыя идеи въ общемъ напоминаютъ собой таковыя
при сновидѣніи. Это пестрыя, причудливыя, измѣнчивыя картины съ
отдѣльными чертами, неоднократно повторяющiяся въ различныхъ фор­
махъ. Въ зависимости отъ болѣе сильной или болѣе слабой связи въ
ходѣ мысли бредовыя идеи могутъ возникнутъ непосредственно, стоять
разрозненно другъ отъ друга или обнаруживать опредѣленную умствен­
ную переработку, одну и ту же аргументацію и одинаковую окраску.
При исчезновеніи душевнаг о возбужденія или затемнѣнія сознанія коррегируются возникшія бредовыя идеи въ этотъ перiодъ, хотя бы и не
наступило полнаго выздоровленія.
Совершенно въ другомъ положеніи находятся бредовыя идеи, при
которыхъ существенную роль играетъ психическая слабость. Душев­
ныя движенія и здѣсь способствуютъ появленію бредовыхъ идей, но
болѣзненныя представленія не исчезаютъ съ наступленіемъ душевнаго
спокойствія. Они могутъ отступить иногда на. задній планъ, но это
проис ходитъ исключительно вслѣдствіе того, что они забываются. но
не подъ вліянiемъ разумнаго коррегированія. Это явленіе мы наблю­
даемъ при dementia ргаесох, при прогрессивномъ параличе и при
старческомъ слабоуміи. Нерѣдко старыя бредовыя идеи всплываютъ
въ сознаніи подъ вліяніемъ колебанія настроенія. Довольно часто онѣ
продолжительно сохраняются и даже подвергаются дальнѣйшей пере­
работкѣ . Параноидальныя формы слабоумія и нѣкоторые случаи прогрессивнаго паралича указываютъ намъ, что на почвѣ пріобрѣтеннаго
слабоумія длительныя колебанія настроенія могутъ вызвать бредовыя
идеи. При прогрессивномъ параличѣ бредовыя идеи, особенно же идеи
величiя, поддаются внушенію и быстро растутъ въ безконечное. При
dementia ргаесох подобная внушаемость наблюдается, какъ исключеніе.
И дольше удерживаемыя бредовыя идеи обнаруживаютъ важныя
различія. Онѣ постепенно блѣднѣютъ, чтобы наконецъ совсѣмъ исчез­
нуть. Это бываетъ при прогрессивномъ параличе и dementia ргаесох.
Въ другихъ же случаяхъ онѣ совершенно отступаютъ на задній планъ ,
но не коррегируются и продолжительно сохраняются какъ «остатки
бреда», теряя свое прежнее вліяніе. Или же онѣ постоянно выступаютъ
въ однообразномъ видѣ и до некоторой степени выливаются въ неподвижныя формулы, - н е развиваясь дальше, но и не исчезая. И по­
добное теченіе представляет ь собой форму слабоумія ; но еще является
сомнительнымъ ихъ клиническое значеніе. Это относится къ тѣмъ
формамъ, при которыхъ бредовыя идеи постепенно мѣняются, стано­
вятся болѣе безсмысленными и безсвязными, воспринимаютъ новые эле­
менты и отстраняютъ прежніе. Онѣ составляютъ множество тѣхъ болѣзненныхъ картинъ, которыя мы пока называемъ параноидными формами
dementia ргаесох.
Наконецъ, вспомнимъ о тѣ хъ случаяхъ, у которыхъ въ теченіе
многихъ лѣтъ развиваются болѣе или менѣе однородныя идеи безъ
значительнаго упадка интеллекта. При этихъ болѣзненныхъ формахъпаранойи въ узкомъ смыслѣ слова- у мственная переработка бредовыхъ
представленій вызываетъ своего рода извращенное міровоззрѣніе. Бо­
лѣ зненно измененное содержаніе представленій с т а н о в и т с я д ли­
т е л ь н о й с о с т а в н о й ч а с т ь ю з а п а с а о п ы т а и оказываетъ зна­
чительное вліяніе на дальнейшую переработку внешнихъ впечатленій.
Отношеніе больного къ внешнему міру складывается въ определенное
направленiе. Психическая индивидуальность со всеми заранее пріобретевными взглядами резко меняется. Это п о л н о е в к л ю ч е н і е бреда
въ составъ сознанія, концентрація бреда вокругъ собственной личности
создаетъ внутреннюю связь между элементами его и способствует ь
умственной переработке бреда. Обыкновенно здесь говорятъ о «с и с т ем а т и з и р о в а н н о м ъ б р е д е», хотя подобныя, находящiяся во внутренней связи, бредовыя идеи лишь въ теченіе непродолжительнаго
времени наблюдаются при прогрессивномъ параличе, dementia ргаесох ,
маньякально-депрессивномъ психозе и эпилепсіи. Р азвитіе бредовыхъ
идей обусловливается повышеннымъ самочувствіемъ, состояніемъ тревоги и гнѣвнымъ возбужденіемъ. Возникающіе такимъ путемъ продукты
воображенія не коррегируются, твердо удерживаются и развиваются
дальше. Согласно моимъ наблюденіямъ и здесь въ дальнейшемъ теченіи
легко распознать слабость критики.
Какъ учит ь насъ клиническій опытъ, развитiе бредовыхъ идей
представляет ь рядъ различныхъ формъ, которыя повторяются у нашихъ
больныхъ съ замѣчательнымъ однообразiемъ. Обыкновенно различаюс ь
прежде всего и д еи у н и ж е н і я и и д е и в е л и ч i я , депрессивный
и экспансивный бредъ. Между разнообразными проявленiями депрессивнаг о бреда ближе всего въ нормальной жизни стоить бредъ грѣ ­
ховности: въ самомъ дѣлѣ , встрѣчается много людей, которые при
каждой неудаче, даже при всявомъ несчастье, готовы искать ихъ при­
чину въ собственномъ поведеніи, готовы мучиться мыслью, что въ томъто или такомъ-то случае они должны были поступить иначе. Въ болезненныхъ состояніяхъ депрессіи эти идеи самообвиненія присоединя­
ются въ каждому слову, въ важдому поступку больного. Онъ думаетъ,
что всюду вредить другимъ, обманываетъ, приносить несчастье, про­
сить прощенiя за свои ужасныя д ѣянія. Его собственное прошлое пред­
ставляется подъ вліяніемъ бреда въ мрачномъ цвѣтѣ. В се возможные,
даже самые безразличные поступки уже важутся больному страшными
злодѣяніями : онъ обвиняетъ себя въ ужасныхъ преступленіяхъ, часто
только въ общихъ выраженіяхъ, иногда же въ совершенно опредѣленномъ разс вазе, считаетъ себя сввернымъ, гнуснымъ, бездушнымъ, отвергнутымъ и проклятымъ Богомъ. Поэтому онъ опасается страшнаго
наказанія, вместе съ тѣмъ желаетъ его, чтобы исвупить свои грехи,
живетъ въ постоянномъ ожиданіи, что вотъ его схватитъ полиція, его
осудятъ, сожгутъ, потащутъ на эшафотъ, зароютъ живымъ. Оъ та­
кими представленiями мы встречаемся при цирвулярныхъ состояніяхъ
депрессіи, иногда при параличе и при dementia ргаесох. Близво въ
этому бреду стоятъ в с я в а г о р о д а о п а с е н i я , которыя часто при­
соединяются въ нему, идеи, что придется обѣднѣть, потерять работо­
способность, потерпеть большое несчастье. Подобныя представленія,
что надвигается что-то страшное, что семья могла заболеть, умереть,
что впереди предстоять ужасы, - м ы встрѣчаемъ опять-таки, какъ
известно, довольно часто въ обыденной жизни подъ видомъ преходящихъ «предчувствій». Въ наиболее тяжелой форме они приводятъ
въ такъ называемому н и г и л и с т и ч е с к ому бреду : все уничтожено,
все погибло, міръ больше не существуетъ . Всѣ давно умерли и самъ
больной уже не живой; у него нѣтъ имени, онъ - н ичто, меньше,
чѣмъ ничто.
"Следующую, очень обширную, группу образуют ь тѣ бредовыя
представленія, которыя объединяются подъ именемъ б р е д а п р е с л 'ѣд о в а н і я. Намеки на нихъ мы въ нормальной жизни находимъ у техъ
неуживчивыхъ , недоверчивыхъ субъевтовъ, воторые у окружающихъ
всюду подозрѣваютъ низкія, враждебныя побужденi я и въ соответствіи съ этимъ собственныя неудачи обязательно готовы приписать за­
висти и ненависти другихъ. Обывновенно въ этому присоединяется
значительная переоценка собственной личности и недоброжелательное
отношеніе въ достоинствамъ другихъ. У нашихъ больныхъ исходнымЪ
пунвтомъ является пора подавленнаго настроенія, внутренняго недо­
вольства, неясной тревоги. Предчувствія и подозренія все нарастаютъ ;
отдельныя воспріятiя оказываются подозрительными, происходитъ чтото особенное. Съ возрастающимъ недоверіемъ больной начинает ь на­
блюдать всякiя происшествія въ овружающей среде, даетъ бредовое
толкованіе обыкновеннымъ выраженіямъ и событiямъ, случайнымъ жестамъ , перерабатываетъ свои воспріятiя съ новой, полной предубѣжденія точки зрѣнія. Газетныя статьи, уличныя цѣсни, проповѣди - с о­
держатъ скрытая насмѣшки и угрозы ; всѣ увѣренія въ дружбѣ, въ
любви - п устая ложь, чтобы вѣрнѣе заманить въ ловушку. Такое развитіе мы набдюдаемъ часто при паранойѣ, при dementia prаесох, но
также при маніако-депрессивномъ психозѣ.
Очень часто бредъ преслѣдованія сопровождается болѣе или менѣе
обильными обманами чувствъ, особенно въ области слуха. Больной
при этомъ видитъ себя окруженнымъ сѣтью тайной злобы, угрожаю-,
щихъ опасностей, вырваться изъ которой онъ не можетъ. Вездѣ онъ
находитъ тотчасъ несомнѣнные знаки, указывающiе на то, что уже
сговорились, что онъ окруженъ шпіонами. Онъ сталъ предметомъ всеобщаго вниманія ; на него странно посматриваютъ , кричатъ вслѣдъ,
шепчутъ или обмѣниваются замѣчаніями, избѣгаютъ его, плюютъ передъ
нимъ. Пища и напитки имѣютъ странный вкусъ, какъ будто тамъ что-то
есть, очевидно, въ нихъ примѣшаны ядъ, испражненія, сѣмя, человѣческое мясо. Послѣ ѣды появляется тяжесть въ желудкѣ, приливы
къ головѣ, половое возбужденіе. Въ его собственной комнатѣ замѣтны
слѣды чужой дѣятельности: вещи исчезаютъ, пачкаются, портятся,
запертое раньше окно внезапно оказалось открытымъ, дверной ключъ
не запираетъ.
Своеобразную форму бреда преслѣдованія образуетъ б р е д ъ р е в ­
н о с ти 1). Больные замѣчаютъ охлажденіе при супружескихъ сношенiяхъ, перехватываютъ пылающiе взгляды, тайные знаки; въ пись махъ находятся екрытыя приглашенія на свиданія. Жена, при внезапномъ возвращеніи домой смущается, старается что-то спрятать, многозначительно кашляетъ. Въ комнатѣ все еще темно. Снаружи кто-то
хлопнулъ дверью ; какая-то фигура проскользнула въ окно ; послѣдній
ребенокъ не похожъ на отца. Только эта недостаточная обоснованности
и даеть намъ возможность установить отличіе, по понятнымъ причинамъ очень затруднительное, отъ здоровой или даже имѣющей почву
ревности. Чаще всего бредъ ревности встрѣчается у алкоголиковъ и
кокаинистовъ, а также при старческихъ душевныхъ разстройствахъ.
Кажется, при возникновеніи его играетъ роль половая слабость наряду
съ повышенной возбудимостью.
При дал еко зашедшей умственной слабости идеи преслѣдованiя
принимаютъ часто чудовищные образы. Враждебныя воздѣйствія выра­
жаются въ такцхъ формахъ, которыя переходятъ за предѣлы не только
прав доподобнаго, но часто даже возможнаго. Особенно выступаютъ
тогда на первый планъ воздѣйствія на собственное тѣло, рнсующiяся
въ саМыхъ разнообразныхъ ф ор м аъ . Часто дѣло идетъ объ измѣненiяхъ, которыя производятся во снѣ или сверхчувственнымъ путемъ
( т е л е п а т ія). У суевѣрнаго больного чрезвычайно легко является
предположеніе о колдовствѣ, объ одержимости, которое въ средневѣковыхъ процессахъ вѣдьмъ пріобрѣло такое значенiе въ исторіи
нравовъ ; оно получаетъ поддержку въ общихъ болѣзненныхъ ощуще1) Y і ll е г s, Bull, de la societe de med. ment. de Belgique, 1899; S с h ü ll e r,
Jalirb. f. Psychiatrie, XX, 292.
ніяхъ, въ странныхъ, появляющихся у него мысляхъ и фразахъ, въ
воспріятiи голосовъ въ собственномъ тѣлѣ, въ живыхъ сновидѣніяхъ.
Нѣсколько иная степень культурности приводитъ больного къ предположенiю о магическомъ, магнетическомъ, электрическомъ, физическомъ ,
гипнотическомъ дѣйствіи на разстояніи, производящимся невидимыми
врагами посредствомъ всевозможныхъ машинъ, телефоновъ, гальваническихъ баттарей, безпроволочныхъ телеграфовъ, рентгеновскихъ лу­
чей, симпатическихъ воздѣйствій. Проявленіе этихъ бредовыхъ идей
често чрезвычайно свое сообразно и прихотливо. Особенно часто появ­
ляется воздѣйствіе на половую сферу, проп сканіе токовъ и раздраженіе половыхъ органовъ, умерщвленіе ихъ, извлеченіе сѣмени, таинственныя совокупленія съ ихъ послѣдствіями, до родовъ включительно,
производящіеся по ночамъ въ состояніи оглушенія. Иниціаторами этихъ
преслѣдованій и воздѣйствій являются то опредѣленныя личности: на­
чальники, сосѣди, друзья, супруги, любовники, - и ли же опредѣлен­
ныя партіи съ очень странными цѣлями и средствами: духовные, массоны, соціалъ-демократы, разбойничьи шайки и т. д. Идея тѣлесныхъ
превращеній находить дальнѣйшее развитiе въ бредѣ п р е в р а щ е н і я
в ъ з в ѣ ре й (оборотни), имѣющемъ тоже важное значеніе въ исторіи
нравовъ, въ лревращенiи въ мертвецовъ, въ другихъ личностей, осо­
бенно личностей другого пола, въ бездушныя вещи и т. д.
Эти дослѣднiя формы бредовыхъ представленій приводятъ насъ
къ и п о х о н д р и ч е с к и м ъ и д е я м ъ , при которыхъ физически вредныя вліянія сводятся не на воздѣйствіе извнѣ, а на тяжелую неизлѣ ­
чимую болѣзнь. Какъ начинающій врачъ открывает ь у себя всѣ бо­
лѣзни, къ изученію которыхъ приступаетъ, такъ же и здѣсь самыя невинныя, совершенно нормадьныя явленія въ собственномъ тѣлѣ толку­
ются, какъ послѣдствія сифилиса, бѣшенства, разнообразныхъ отравленiй, тяжелыхъ застоевъ крови, половыхъ излишествъ и т. п. У врачей главное Содержаніе ипохондрическихъ идей - э то tabes, прогрес­
сивный параличъ, чахотка. Психопатическая конституція, далѣе цир­
кулярныя , паралитическія, гебефреническія, старческія состоянія депрессiи являются благопріятной почвой для развитiя такихъ бредо­
выхъ представленій. При наступленіи слабоумія, особенно подъ вліяніемъ болѣзненныхъ ощущеній разнаго рода, они пріобрѣтаютъ не­
рѣ дко совершенно нелѣпыя формы. Въ тѣлѣ сидитъ живой звѣрь,
нодъ кожей черви, ротъ и задній проходъ закрылись, всѣ внутренности
погибли или вынуты, всѣ члены парализованы, дыханіе и кровь отрав­
лены, голова - п уста, языкъ сгнилъ, тѣло сморщилось въ кяошечный
комочекъ, все тѣло наполнено навозомъ, превратилось въ маленькую
игрушку, стало желѣзнымъ и т. д.
Идеи величія также могутъ имѣтъ непосредственнымъ объектомъ
собственное тѣло. При этомъ беззаботность чахоточныхъ и самообольщеніе пьяныхъ представляютъ намъ ежедневный примѣръ такого раз­
стройства самосознанія, при которомъ чувство повышенной работоспо­
собности находится въ полномъ противорѣчіи съ д ѣйствительностью.
Точно также развалившiеся паралитики хвастаются своей тѣлесной силой, своими замѣчательными легкими, своей половой энергіей, говорятъ о своемъ прекрасномъ г олосѣ , о своей г имнастической ловкости
въ то время, когда не могутъ уже взять ни одной ноты и не стоятъ
на ног ахъ. П о своему содержанію ипохондрическимъ идеямъ родственны
тѣ идеи величія, при которыхъ собственный калъ является золотомъ,
моча рейнвейномъ и т. п. Иног да идеи депрессивнаго содержанія, благодаря способу ихъ примѣненія, получаютъ характеръ бреда величія.
Больные разсказываютъ , что они должны сейчасъ умереть, чтобы затѣмъ отправить ся на небо ; они приглашаютъ на свою казнь, которая
произойдетъ съ необычной пышностью. Другiе съ чувствомъ удовле­
творенiя хвастаются тѣм ъ, что имъ уже 30,000 разъ отрубали голову,
что они перенесли ужасную головную болѣзнь, что въ нихъ каждый
день вдували дентнеръ стрихнина. Невѣроятныя приключенія здѣсь служатъ лишь къ тому, чтобы въ наиболѣе, блес тящемъ свѣтѣ выста­
вить Свою силу и значеніе.
Часто встрѣчаются идеи душевнаго здоровья, несмотря на налич­
ность глубокаго психическаго разстройства, - о т с у т с т в i е с о з н а н і я б о л ѣ з ни 1). В ъ психiатрическихъ больницахъ наидемъ мы мало
субъектовъ, которые считали бы себя умственно разстроенными, боль­
шинство смотритъ на себя, какъ на вполнѣ здоровыхъ, а Многiе даже,
какъ на особенно одаренныхъ и способныхъ. При маніакальныхъ и,
въ особенности, при гипоманическихъ состояніяхъ облегченная разрѣшаемость двигательныхъ импульсовъ сопровождается представленiемъ
повышенной умственной свѣжести. Точно также паралитики въ повышенномъ настроенiи чувствуютъ себя здоровѣе, чѣмъ когда-либо въ
жизни. Параноики, если только фантазіи ихъ не подавлены тяжелыми
мыслями, чувствуютъ себя особо одаренными людьми, призванными со­
вершить самые высокіе подвиги ума. Довольно часто подобные боль­
ные съ возмущенiемъ протестуютъ противъ указаній окружающихъ на
ихъ душевное разстройство. Въ заключенiе это чувство повышенной
умственной продуктивности приводить къ тому, что больной начинаетъ
считать себя всеобъемлющимъ геніемъ, великимъ изобрѣтателемъ, мировымъ реформаторомъ, для котораго больше нѣтъ никакихъ затрудненій, никакихъ неразрѣ шимыхъ задачъ. Онъ знаетъ всѣ языки, ему
открыты всѣ тайны природы, шутя разрѣшаетъ онъ глубочайшія за­
гадки жизни. Кто при этомъ не вспомнить ту изумительную ловкость,
съ которой во снѣ мы иногда преодолѣваемъ самыя тяжелыя затрудненiя, лишь для того, чтобы потомъ, при пробужденіи, увидѣть, что
наши п редпріятія были явной нелѣпост ь о. Жизненныя условія больного, его о б щ е с т в е н н о е и им у щ е с т в е н н о е положеніе въ бредѣ
величiя подвергается подобнымъ же превращеніямъ. Онъ высокаго про­
исхожденiя, княжескій сынъ, наслѣдникъ престола, или, по крайней
мѣрѣ, онъ близокъ съ выдающимися духовными и свѣтскими дѣятелями, онъ постоянно въ сношеніяхъ съ небесными силами, зна-комъ
съ Дѣвой Маріей, съ Х ристомъ , съ самимъ Богомъ. Повышаясь очень
быстро далѣе, онъ уже Бисмаркъ, король, императоръ, папа (даже
оба въ одномъ лицѣ ), онъ Спаситель, Христосъ, невѣста Христа, Б огъ,
воплощенная Троица, выше Бога. Съ другой стороны больной хва­
стается своими великолѣпными костюмами, лошадьми, замками, онъ
1) P i c k, Arch. f. Psychiatrie, XIII, 518.
обладатель громадныхъ земель, чудовищныхъ капиталовъ , милліоновъ,
миллiардовъ. Ему принадлежатъ Германія, Европа, всѣ пять частей
свѣта, даже весь мiръ . Къ этимъ идеямъ могущества и богатства
обыкновенно присоединяются разнообразные п л а н ы , которые онъ
приведетъ въ исполненiе при помощи находящихся въ его распоряженіи
средствъ . Отъ простыхъ покупокъ разныхъ безполезныхъ вещей онъ
переходит ь къ проектамъ огромныхъ сооруженій, величественныхъ крѣ ­
постей, осушки всего моря, пробуравливанія земли, путешествій на
луну и по всей вселенной. Въ этихъ разнообразныхъ по содержанiю
проявленіяхъ б р е д а в е л и ч і я большую роль иг раетъ вліяніе лич­
ного опыта. Очевидно, общее направленіе дается лежащей въ основѣ
болѣзнью; а разработка и разукрашиваніе бреда производится на счетъ
личнаго запаса представленій ; оно даетъ при этомъ часто очень ясное
изображеніе воззрѣній, интересовъ и желаній данной личности. И все
же бредовыя идеи однородныхъ больныхъ обнаруживаютъ довольно часто
поразительное сходство, что служитъ доказательствомъ общаго однообразія человѣческихъ стремленій и мыслей.
Нельзя смотрѣть на. бредь величія и бредь уничиженія, какъ
на противоположныя и взаимоисключающiя направленія дѣятельности
представленій, очень часто они бываютъ в з а и м н о с в я з а н ы . Часто
они лишь непосредственно существуютъ рядомъ ; но тамъ и здѣ сь
можно бываетъ открыть внутреннюю связь обоихъ круговъ представленій. Мнимый преслѣдуемый видитъ причину направленной противъ
него вражды въ своихъ особыхъ преимуществахъ, въ своихъ правахъ
на громадное состояніе, на княжескій престолъ , - и наоборотъ, мнимый
отнрыскъ высокой фамиліи, обладатель несмѣтныхъ богатствъ припи­
сываетъ непризнаніе своихъ правъ кознямъ тайныхъ враговъ и завдотниковъ, видитъ въ своемъ заключенiи въ больницу или дѣло своихъ
корыстныхъ родственниковъ, или даже посланное Богомъ испытаніе,
при благополучномъ окончаніи котораго на него долженъ излиться
весь рогъ изобилiя. Какъ общее правило, впрочемъ, намъ приходится
видѣтъ въ этомъ не логическое развитіе одного круга мыслей изъ
другого, но скорѣо послѣдовательное соединеніе обоихъ, такъ какъ
каждый бредъ первоначально возникаетъ изъ внутреннихъ переживанiй больного. При dementia ргаесох появленіе идей величія наряду
съ бредомъ преслѣдованія указываетъ на усиливающуюся психическую
слабостъ.
Р а з с т р о й с т в а б ы с т р о т ы х о д а п р ѳ д с т а в л е н i й. Сочетаніе другъ съ другомъ представленій и понятій требуетъ, какъ
показываетъ измѣренiе, извѣстнаго, д о в о л ь н о з н а ч и т е л ь н а г о
времени (около 0 ,5 - 1 ,0 и болѣе) ; у одного и того же лица про­
должительность его мѣняется сообразно съ той легкостью, съ какой
смыкаются ряды ихъ. И наоборотъ, это время позволяетъ судить о
болѣе или менѣе близкихъ или отдаленныхъ отношеніяхъ, существующихъ между психическими процессами. У разныхъ личностей быстро­
та сочетаній представленiй при полномъ здоровьѣ бываетъ очень раз­
лична, колебанія достигаютъ до тройныхъ размѣровъ ; до сихъ поръ
еще не найдено достаточнаго объясненiя этимъ стойкимъ особенностямъ личности. Естественно, что это обстоятельство затрудняетъ насъ
при сужденіи о болѣзненныхъ отклоненіяхъ , такъ какъ у насъ нѣтъ
въ рукахъ въ каждомъ случаѣ величинъ для сравненія изъ періода
здоровья. Къ этому присоединяется еще и то обстоятельство, что необходимыя измѣренія сопряжены со всевозможными затрудненіями, ко­
торый можно преодолѣть лишь при полной освѣдомленности съ мето ­
дикой измѣреній. Въ этомъ кроется причина, почему наши познанiя
въ сферѣ разстройствъ быстроты теченія умственныхъ процессовъ до
с ихъ поръ такъ незначительны. Все же мы и теперь располагаемъ
болѣе, чѣмъ 10,000 очень цѣнныхъ измѣреній на больныхъ 1). Пока
можно считать установленнымъ, что существуетъ рядъ причинъ, мог ущихъ и у здороваго произвести з а ме д л е н і е теченія представленій. На первомъ планѣ здѣсь стоитъ утомлёнiё, которое постепенно
з амедляетъ ходъ мыслей, въ концѣ приводя къ полному психическому
разслабленію. Физическое и умственное утомленіе въ этомъ случаѣ дѣйствуютъ одинаково. Подобнымъ образомъ дѣйствуетъ рядъ ядовъ :
алкоголь, эфиръ, хлороформъ, хлоралъ-гидратъ и др., въ болѣе слабой
степени - т абакъ. Извѣстныя душевныя движенія непріятнаго свойства,
кажется, тоже замедляютъ смѣну представленій.
При болѣзненныхъ состояніяхъ замедленіе хода идеи нерѣдко
можно установить при помощи простыхъ часовъ и даже безъ всякихъ
измѣреній. Это разстройство очень ясно обнаруживается у ступорозн ыхъ и при извѣстныхъ смѣшанныхъ формахъ маніако-депрессишнаг о
психоза. Однако при этомъ надо имѣтъ въ виду, что иногда замед­
ляется не сочетаніе представленій, а лишь появленіе отвѣта. Я знаю
случаи циркулярной депрессіи, при которыхъ смѣна представленій была
или мало нарушена, или совсѣмъ не нарушена, а возникновеніе сло­
весной реакцiи было очень сильно затруднено и это опытомъ доказывалось съ полной очевидностью. F r a n z нашелъ, что удлиненіе психической реакціи у больныхъ съ депрессіей выражалось слабѣе при
сложныхъ функціяхъ, чѣмъ при простыхъ.
При dementia prаесох, особенно въ исходныхъ стадiяхъ, обычно
замѣчается незначительная затрудненность въ сочетаніи представленій,
которая можетъ показаться гораздо большей вслѣдствіе негативизма.
Очень значительно удлиняется время психической реакціи при параличѣ, такъ что при дальнѣйшемъ теченiи измѣреніе совершенно невоз­
можно. При врожденномъ слабоуміи также наблюдается значительное
замедленіе теченiя представленій. Наряду съ удлиненіемъ времени
асс оціацій обыкновенно возрастаютъ и к о л е б а н і я п о л у ч е н н ы х ъ
в е л и ч и н ъ , которыя B u c c o l a совершенно правильно обозначает ъ ,
какъ динамометръ вниманія. Въ то время, какъ обыкновенно, при
медленной работѣ, психическiе процессы текутъ равномѣрно, здѣсь
функціи ихъ становятся не только ничтожнѣе, но и неравномѣрнѣе .
Часто можно доказать также и пониженіе внѵтренней цѣнности ихъ.
У cк о р е н е і е теченiя цредставленій встрѣчается гораздj рѣже,
чѣмъ замедленiе. Оставляя въ сто ронѣ укороченіе времени психиче­
ской реакціи, постепенно развивающееся при упражненіи, все же
нужно думать, что въ здоровой жизни извѣстныя формы душевныхъ
движенiй могутъ вызвать болѣе быстрый ходъ мыслей. Также нужно
припомнить вліянi е увлеченья, развивающагося благодаря продолжи1) R e i s , Psycholog. Arbeiten, II, 587; A s c h a f f e n b u r g , ebenda IV, 235.
тельной и равномѣрной умственной работѣ, которая также облегчаетъ
умственную дѣятельность. Изъ медицинскихъ средствъ, вѣроятно, имѣютъ возбуждающее дѣйствіе на и н т е л л е к т у а л ь н ы й ф у н к ц і и
морфій, кофеинъ и эфирныя масла чая. У душевно-больныхъ - с лучаевъ несомнѣннаго укороченія психической реакціи еще не доказано.
Согласно распространенному воззрѣнiю, эти явленія скорѣй всего слѣдовало бы ожидать у маніакальныхъ больныхъ при болѣе легкихъ
формахъ, при такъ называемой гипоманіи. Самый терминъ «вихрь идей"
даетъ опредѣленное представленiе объ ускореніи сочетанія идеи. И
на самомъ дѣлѣ, М. В а л и ц к а я принимаетъ у маніакальныхъ
больныхъ укороченіе времени ассоціацій вдвое и даже втрое, срав­
нительно съ ея обычной продолжительностью. Но продположеніе о
столь значительномъ усворенiи сочетанія представленій находится въ
противорѣчiи съ рядомъ тщательныхъ опытовъ, собранныхъ A s c h a f f е n b u r g'омъ. F r a n z приходитъ въ тому же выводу. По большей
части при вихрѣ идей обнаруживается даже замедленіе хода идей.
Я не сомнѣваюсь, что опыты, противорѣчащiе этому, были затемнены
изъ тѣхъ иcточниковъ ошибокъ, которые такъ легко возникаютъ при
нихъ.
Р а з с т р о й с т в а у м с т в е н н о й р а б о т о с п о с о б н о с т и . Вре­
мя протеканія отдѣльнаго психическаго процесса представляетъ
намъ очень неполную картиину всей вообще умственной продуктивности. Могутъ существовать очень обширныя и глубокія нарушенiя въ общей психической конституціи, о которыхъ мы ничего не
узнаемъ изъ единичныхъ измѣренi й. Напротивъ, изслѣдованіе процесса
работы въ теченіе болѣе продолжительнаго времени 1) и при различныхъ условіяхъ даетъ намъ указаніе на цѣлый рядъ отклоненій, значеніе которыхъ особенно цѣнно для правильнаг о пониманія разныхъ
формъ слабоумія, особенно врожденнаго. Мы при этомъ изучаемъ не­
посредственно о с н о в н ы я с в о й с т в а о т д ѣ л ь н ой л и ч н о с т и , о
болѣзненныхъ измѣненіяхъ которой мы иначе имѣли бы чрезвычайно
неопредѣленное и смутное представленіе.
Прежде всего вьм сняется, что процессъ работы у здороваго человѣка оставляет ь извѣстные стойкіе слѣды, облегчающіе ту же самую
работу впослѣдствiи. Это стойкое, очень медленно исчезающее облегченіе работы мы называемъ н а в ы к о мъ (Uebung). Величина дѣйствія
этого навыка у разныхъ лицъ различна. Еще общирнѣе эти колебанія
на болѣзненной дочвѣ. Мы не станемъ останавливаться на формахъ
нріобрѣтеннаго слабоумія, особенно паралитическаго, при которыхъ эта
способность въ навыку часто бываетъ совершенно утрачена. Бросается
въ глаза, что это свойство у идiотовъ почти исключительно опредѣляетъ все ихъ будущее. Способность образованія зависитъ всецѣло отъ
способности въ навыку. Кромѣ этого облегченiя работы, благодаря
навыку, приходится обращать вниманiе и на ту стойкость, съ которой
эти длительные слѣды запечатлѣваются въ памяти. Въ тѣхъ случаяхъ,
гдѣ пріобрѣтенный навывъ быстро теряется, онъ не можетъ быть
важнымъ вспомогательнымъ средствомъ для духовнаго р а з в и т . И въ
1) K r a p e l i n , Die Arbeitskurve, Philosoph. Studien XIX, 459.
этомъ отношеніи разница уже между здоровыми весьма, значительна.
Изъ болѣзней развитiя мы встрѣ чаемъ быстрое исчезновеніе также,
быть можетъ, быстро прiобрѣтеннаго навыка, при тѣхъ формахъ врож­
деннаго слабоумія, при которыхъ нѣкоторая поверхностная психиче­
ская живость маскируетъ лежащее въ основе духовное убожество.
Съ этой способностью къ навыку стоитъ , можетъ быть, въ тѣсной
связи у в л е к а е м о с т ь (Anregbarkeit). Установлено, что при продолжительныхъ процессахъ умственной работы наступаетъ облегченіе
именно этой работы, которое отъ навыка отличается быстрымъ исчезновенiемъ по прекращеніи работы. Большая или меньшая степень легкости, съ которой развивается при работѣ это повышеніе произво­
дительности ея, мы и называемъ у в л е к а е м о с т ь ю . Уже изъ повсе­
дневнаго опыта достаточно известно, насколько различна та быстрота,
съ которой каждый в т я г и в а е т с я въ работу. У нашихъ больныхъподавленные, ступорозные представляютъ тотъ предѣ лъ, до котораг о
падетъ эта увлекаемость, въ то время, какъ у маніакальныхъ боль­
ныхъ имѣетъ мѣсто какъ разъ обратное отношеніе. Именно, тщательнымъ изслѣдованіемъ почерка установлено, что при маніи чрез­
вычайно быстро нарастаютъ во время письма скорость движеній и давленіе пера. Менѣе наг лядно, но за то въ качествѣ стойкой индиви­
дуальной особенности, эти два разстройства встрѣчаются въ тѣ хъ фор­
махъ врожденнаго слабоумія, которыя обозначаются, какъ разъ по
степени увлекаемости, тупыми и возбудимыми формами слабоумія. Быть
можетъ, имѣетъ значеніе для пониманія той или другой формы болѣзни
и стойкость увлеченія, та быстрота, съ которой улегается внутренняя
волна. Къ сожалѣнію эта область совершенно не разработана.
Слѣдующее основное свойство психической личности - э то у т о м ­
л я е м о с т ь (Ermudbarkeit). Благодаря утомленію высота работы по­
нижается, чѣмъ дальше, тѣмъ сильнѣе, вѣроятно, не только въ количественномъ отношеніи, но и въ цѣнности ея. Значительная утомля­
емость очень рѣзко понижаетъ способность къ болѣе длительной и н аг
пряженной работѣ. Среди душевно-больныхъ это разстройство распро­
странено необычайно широко. Прежде всего мы встрѣчаемся съ ними
при состояніяхъ нервнаг о истощенія и во время выздоравливанія отъ
различныхъ психическихъ болѣзней. Потомъ мы часто находимъ повы­
шенную утомляемость при алкоголизмѣ, при старческихъ мозговыхъ
заболѣваніяхъ, при параличѣ, а особенно при артеріосклерозѣ. Наконецъ, она часто сопутствуетъ психопатической конституціи. Она здѣсь,
къ большому вреду для больного, можетъ остаться нераспознанной,
если наряду съ ней существуетъ повышенная увлекаемость. Легко
можетъ при этомъ получиться перенапряженіе умственныхъ силъ за
допустимые предѣлы.
Усталость выравнивается о т д ы х омъ, а чаще всего сномъ. Вѣ ­
роятно, та быстрота, съ которой наступаетъ возстановленіе силъ, под­
лежитъ болѣзненнымъ колебаніямъ. Мы видимъ, что у депрессивныхъ
больныхъ, у нервныхъ, у выздоравливающихъ чрезвычайно медленно
выравниваются послѣдствія всякаго напряженія, - у мственнаго, душев­
наго, даже физическаго. Мы можемъ съ вѣ роятностью предположить
у нихъ уменьшеніе с п о с о б н о с т и к ъ о т д ы х у , умственной упру­
гости. Безъ сомнѣнія, важную роль при этомъ играетъ свойство сна.
Вѣроятно, при душевныхъ болѣзняхъ дѣло идетъ часто не только оразстройствахъ продолжительности, но, въ особенности, г л у б и н ы
о н а . При состояніяхъ простого переутомленія обычно появляется
поверхностный сонъ съ замедленнымъ наступленіемъ наибольшей глу­
бины.
Едва ли рѣже, чѣмъ болѣзненную утомляемость, мы встрѣчаемъ
въ нашей области повышеніе о т в л ѳ к а ѳ м о с т и (Ablenkbarkeit). Она
объясняется стойкимъ отсутствіемъ руководящихъ представленiй при
состояніяхъ умственной слабости, особенно при параличѣ и старческомъ слабоуміи; при маніакальномъ возбужденіи мы имѣемъ дѣло
лишь съ нестойкостью ихъ. Въ виду повышенной воспріимчивости къ
отвлекающимъ воздѣйствіямъ она является обычнымъ спутникомъ пси­
хопатической конституціи. Она идетъ рука объ руку съ пониженіемъ
с п о с о б н о с т и к ъ п р и в ы к а н i ю. У здороваго субъекта всякое
отвлеченіе рри длительномъ воздѣйствіи теряетъ постепенно вліяніе ;
онъ привыкаетъ къ этому нарушенiю, пріучается не обращать на него
вниманія. При повышенной нервной раздражимости эта способность къ
привыканію можетъ быть болѣе или менѣе уменьшена, такъ что отвле­
кающее дѣйствіе со временемъ все возрастаетъ, вмѣсто того, чтобы
ослабѣвать . Такимъ образомъ, совершенно незначительныя раздраженія
могутъ производить такiя нарушенiя, которыя непосвященнымъ становятся непонятными.
Р а з с т р о й с т в а с а м о с о з н а н i я . Терминомъ самосознанія мы
обозначаемъ сумму тѣхъ представленій, изъ которыхъ у нас ъ сла­
гается образъ нашей собственной физической и духовной личности.
Эта группа предетавленiй образуетъ стойкую основу нашей духовной
жизни, распространяя свое направляющее воздѣйствіе на теченіе
всѣхъ нашихъ психическихъ процессовъ. Съ одной стороны, она
объединяетъ впечатлѣнія каждаго мгновенія въ картину нашего
общаго состоянiя, съ другой же стороны, она изъ ряда жизненныхъ
опытовъ создаетъ систематизированную исторiю жизни, конечнымъ
результатомъ
которой является данная личность. Самосознаніе
не есть какое - либо стойкое психическое образованіе, — оно постоянно мѣняется благодаря жизненному опыту. Болѣзненные про­
цессы сильно извращаютъ его. Прежде всего представляется, что это
особенно свойственно бредовымъ идеямъ, но мы знаемъ формы болѣзни
съ ясно выраженными бредовыми представленіями, которыя вовсе не
измѣняютъ самосознанія. На первомъ планѣ стоитъ здѣсь большинство
алкогольныхъ душевныхъ разстройствъ. Съ другой стороны, въ виду
того, что наиболѣе тяжелыя разстройства самосознанія наблюдаются
при параличѣ, при dementia ргаесох, при маніако-депрессивномъ психозѣ, можно было бы вывести заключеніе, что этотъ болѣзненный симптомъ стоитъ въ какой-то связи съ разстройствами воли, отличающими
эти формы ; при этомъ мы должны принять во вниманіе, какое важное
участіе въ созданіи психической личности принимаютъ волевыя движенiя.
Очень мучительное разстройство сознанія личности встрѣчается
нами нерѣдко при циркулярныхъ формахъ депрессіи. Здѣсь дѣло идетъ,
повидимому, объ общемъ измѣненіи всѣхъ ощущеній, возникающихъ
какъ изъ физической сферы, такъ и изъ теченія духовныхъ процессовъ.
Ощущеніе собственного тѣла утрачено. Больной представляется самому
себѣ какимъ-то автоматомъ, статуей. Звукъ собственнаго голоса, соб­
ственное отраженіе въ зеркалѣ представляются ему чужими. Представленія туманны; воспріятія не пробуждаютъ чувства реальности. Важнѣе всего при этомъ утрата внутренняго чувства дѣятельности. По­
ступки совершаются Механически, при чемъ сознаніе хотѣнія отсутствуетъ , мысли возникаютъ , исчезаютъ безъ взаимной связи. Больной чув­
ствует ъ себя безучастнымъ зрителемъ, внѣ внутренней связи съ соб­
ственными воспріятiями и дѣйствіями, въ своихъ страданьяхъ и поступкахъ не сознаетъ участiя своего я. Мы должны предположить,
что эти тяжелыя состоянія «обезличенія» (Depersonalisation) 1) предстовляютъ намъ картину внутреннихъ задержекъ, свойственныхъ циркулярнымъ депрессіямъ.
При болѣзненныхъ разстройствахъ настроенія извращеніе сознанія своего я получаетъ особенно рѣзкую окраску. У маніакальнаго
больного собственная личность расширяется до предѣловъ бреда величiя, при чемъ въ этомъ бредѣ въ шутливой формѣ проявляется повы­
шенное саМочувствіе. При циркулярныхъ депрессіяхъ больные не только
кажутся себѣ скверными и погибшими, но довольно часто чувствуютъ
себя и тѣлесно измѣненными, окаменѣлыми, мертвыми, вѣрятъ , что
превратились въ историческія личности, въ чертей, въ звѣрей. И у
паралитиковъ собственное тѣло можетъ представляться измѣненнымъ
самымъ разнообразнымъ образомъ въ зависимости отъ идей величія
или уничиженія : онъ можетъ чувствовать себя совершенно новымъ
существомъ, смотря по окраскѣ настроенія, разросшимся до безгра­
ничности, или же съежившимся до ничтожества. Совершенно подоб­
ным, можетъ быть, менѣе рѣзкія превращенія наблюдаемъ мы при
dementia ргаесох. Н о здѣсь они встрѣчаются несравненно рѣже и,
въ противоположность параличу и маніако-депрессивному психозу, со­
четаются съ представлениями о внѣшнихъ воздѣйствіяхъ въ какойлибо форм'ѣ, при чемъ, конечно, измѣненія собственной личности не
являются въ главахъ больного непосредственнымъ результатомъ этихъ
воздѣйствій. При сильно выраженномъ слабоуміи дѣло доходитъ до
полнаго уничтоженія самосознанія. Въ заключитель номъ стадіи de­
mentia prаесох и, въ особенности, паралича, повидимому группа представленій своей духовной и физической личности можетъ совершенно
исчезнуть. При старческомъ слабоуміи, при многихъ органическихъ
страданіяхъ мозга мы часто встрѣчаемъ явленія возвращенія къ дѣтству, психическаго пуэрилизма съ рѣзко выраженной бѣдностью идей,
безпричинной смѣ ной настроеній, дурачливымъ поведеніемъ, полной
утратой пониманія наст оящаго, появленія давнихъ воспоминаній. Наряду съ этимъ при пресбiофреніи, гдѣ, благодаря сильному разстройству
запоминанія, всѣ событiя окружающей жизни тотчасъ же исчезаютъ
изъ памяти, самосознанiе остается незатронутымъ. Точно также и при
эпилептическомъ слабоуміи больные, несмотря на сильное умственное
оскудѣнiе и на тяжелыя разстройства памяти, обычно сохраняютъ яс­
ное и правильное представленіе своей личности. Также незначительно
1) P i c k , A rch. f. Psychiatrie, XXXV III, 22; О e s t e r r e i с h, Joum . f. Psychologie u . Neurologie, VII, 253.
разстройство самосозцат я при тѣхъ формахъ душевныхъ болѣзней,
которыя мы называемъ паронойей; здѣсь это разстройство обычно ограни­
чивается бредовой переоцѣнкой собственныхъ силъ, которая, смотря
по обстоятельствамъ , въ прошломъ опирается на ложныя воспоминанія
и даетъ поводъ къ ложному истолкованiю жизненныхъ событiй.
При многихъ заболѣваніяхъ, наряду съ извращеніемъ самосознанія или же безъ него, встрѣ чается потеря внутренняго единства. Мы
знакомы въ области сновидѣ ній съ фактомъ, что мы можемъ вести
діалогъ, что мы проникаемъ въ тонкій замыселъ своего противника.
Очевидно, при этомъ отсутствуетъ единство личности, заставляющее
насъ въ состоянiи бодрствованія констатировать всѣ мысли и всѣ движенія нашего внутреняго міра. Первоначальныя стадіи этого «дѣленія»
и «расщепленія» личности мы имѣемъ , быть можетъ, при тѣхъ болѣзненныхъ случаяхъ, когда больному обманы чувствъ представляются
явленіями посторонними, внѣшняго происхожденія. Если пьяница слы­
шитъ, какъ о немъ ведутся обидные разговоры, или строятся противъ
него угрожающiе планы, для него въ это время совершенно неизвѣстно,
что эти обманы - л ишь галлюцинаторное выраженіе его собственныхъ
мыслей и опасеній. Самъ того не зная, онъ играетъ двойную роль.
Особенно ясно выступаетъ это расщепленіе самосознанія при dementia
ргаесох. Больные разсказываютъ о постороннихъ силахъ, о врагахъ,
которые поселились внутри ихъ, очень ясно различаютъ собственные
мысли и поступки отъ мыслей и поступковъ этихъ новыхъ жителей.
W e r n i c k e отводитъ широкое поле при объясненiи болѣзненныхъ
разстройствъ этому распаденію личности, распусканію ассоціаціи
(Assoziationlӧsung). Анатомически онъ при этомъ представляетъ себѣ
разъединеніе (Sejunction), разнообразное нарушеніе связей, обусловли­
вающее потерю внутренняго единства. Существующiя наряду съ этимъ
явленія раздраженія, особенно обманы чувствъ, онъ сводить на мѣстные
застои нервнаго тока, задержаннаго въ своемъ распространенiи.
Расщепленіе самосознанія очень возможно предположить для объясненія извѣстныхъ истерическихъ разстройствъ. Если здѣсь можно
доказать, что психически воспринимаются раздраженія, дѣйствующiя
на нечувствительныя части тѣла, если парализованными членами околь­
ными путями можно вернуть движеніе,- з дѣсь, очевидно, отдѣльныя
области тѣла лишены связи съ сознаніемъ личности. Дальнѣйшимъ
развитi емъ этого воззрѣнія является гипотеза F r е u d’a, что также и
отдѣльныя событія жизни, подъ вліяніемъ живого чувства недовольства,
могутъ быть «вытѣснены» изъ области сознательныхъ воспоминаній и,
наряду съ этимъ, продолжа ютъ производить столь же сильное и по­
стоянное, сколь и вредное дѣйствіе на психическую жизнь. Что подоб­
ныя явленія вытѣсненія существуютъ, въ этомъ нельзя сомнѣваться,
принимая во вниманіе явленія истерической амнезіи. Но я не могу
на основаны клиническаго и общепсихологическаго опыта повѣрить
въ продолжающуюся цѣлыми годами, даже десятилѣтіями, совершенно
автономную д ѣятельность вытѣсненныхъ воспоминаній. Особенно далеко
заходятъ послѣдователи F r e u d’a, которые приписываютъ извѣстнымъ,
ярко чувственнымъ представленіямъ , т. н. комплексамъ, роль всемогущихъ властелиновъ за порогомъ сознанія. Мнѣ кажется, нѣтъ
еще доказательствъ, что центральная власть нашей духовной жизни
можетъ быть значительно ограничена исподтишка этими неполномоч­
ными вассалами. Да и въ чемъ происхожденіе ихъ могущества?
С в я з ь в о времени личности съ ея прошлымъ можетъ быть нарушена
т ѣмъ, что исчезли слѣды болѣе или менѣе длиннаго жизненнаго періода. Если дальнѣ йшее развитiе самосознанія не прекратилось за этотъ
промежутокъ, оно возстановляется въ первоначальномъ видѣ. Мостомъ черезъ пропущенный періодъ являются умозаключенія по резуль­
татамъ или же ложныя воспоминанія. Первое имѣетъ мѣ сто при тѣхъ
пробѣлахъ, которые обусловливаются затемнѣніемъ сознанія, сномъ,
обморокомъ, сумеречнымъ состояніемъ, делиріями; второе - к огда по­
теря воспоминаній заависитъ отъ разстройства запоминанія, какъ это
бываетъ при Корсаковсюомъ психозѣ .
Значительно другую картину представляютъ случаи т. н. р а з ­
д в о е н i я с о з н а н i я (doppeltes Bewusstsein). Здѣсь дѣло идетъ о
болѣе или менѣе правильной смѣнѣ различныхъ состояній, при чемъ въ
каждомъ изъ нихъ сохраняются воспоминанія лишь того же самаго
состоянія. Такимъ образомъ, взаимно чередуются до извѣ стной степени
различныя личности, изъ которыхъ каждая располагаетъ только ча­
стью общаго опыта. Обычно одна изъ нихъ принадлежитъ къ болѣе
раннему періоду развитiя и поэтому не обладаетъ всѣмъ тѣмъ познаніемъ и опытомъ, которыми располагаетъ другая. Иногда можно до­
к азать, что произошло возвращеніе къ извѣстной, отмѣченной особен­
ными событiями порѣ жизни, такъ что и здѣ сь можетъ возникнуть
тотъ же пуэрилизмъ, хотя совершенно другого характера. Это явленіе,
которое у подходящихъ субъектовъ можно вызвать искусственно, путемъ г ипнотическаго внушенія, принадлежитъ къ области истеріи.
Французы называютъ его экмнезіей (Ekmnesie). Замѣчательные при­
мѣры такого рода недавно описаны Р г і п с е’омъ и W і l s о п’омъ 1);
въ одномъ случаѣ чередовались три, въ другомъ десять личностей,
совершенно различнаго возраста, уровня познаній и способностей, ха­
рактера, иногда сами по себѣ, иногда подъ вліяніемъ внѣшнихъ воздѣйствій.
С. Разстройства въ сферѣ чувствованій.
Каждое чувственное впечатлѣніе, переходящее за порогъ сознанія, внутри насъ производить, кромѣ извѣстпаг о воспріятія, своеобраз­
ное измѣненіе въ нашемъ душевномъ состояніи, которое мы называемъ ч у в с т в о в а н і е м ъ (Gefühl). Чувствованiя не представляютъ
собой, подобно воспріятіямъ, отраженій внѣшняго міра, но они не­
посредственно обозначаютъ то положеніе, которое принимаетъ наше «Я»
по отношенію къ воздѣйствiямъ извнѣ ; это душевное состояніе, фактическимъ послѣдствіемъ котораго являются волевыя движепія. По
схемѣ W u ndt a 2) нужно различать три противоположныя направленія чувствованій, которыя, впрочемъ, рѣдко сопровождаютъ духовные
1) P r i n c e , The disassociation of a personality. 1906; W i l s o n , Journal of
mental science, 1904, 699.
2) W u n d t, Physiologische Psychologie, II, 284, 5. Aufl. 1902.
процессы поодиночкѣ, но почти всегда въ разнообразныхъ комбинацiяхъ : чувства довольства и недовольства, возбужденія и успокоенія,
б. м. лучше - п одавленi я, наконецъ - н апряженія и разрѣшенія. Это
расчлененіе смѣшанныхъ чувствованій на ихъ простыя составныя части
не только доказывается непосредственно соотвѣтствующими примѣрами изъ внутренняго опыта, оно основано и на своеобразномъ дѣйствіи, которое, повидимому, оказываютъ разнаго рода чувствованiя
на дыханіе, пульсъ и кровяное давленіе. Такъ какъ чувствованія служатъ наиболѣе точнымъ показателемъ всѣхъ нашихъ внутреннихъ измѣненій, то, соотвѣтственно этому, при душевныхъ заболѣваніяхъ
прежде всего наиболѣе рѣзкiя разстройства являются въ «тонѣ чувствованій», въ «эмоціональной жизни» больного. Сужденіе же объ этихъ
болѣзненныхъ измѣненіяхъ до сихъ поръ сопряжено съ извѣстными,
своеобразными затрудненіями, такъ какъ здѣсь мы, еще меньше, чѣмъ
въ сферѣ интеллекта, располагаемъ опредѣленнымъ мѣриломъ, при по­
мощи котораго мы могли бы точно отмѣчатъ постепенныя отклоненія
отъ здороваго уровня. Извращеніе чувственнаго опыта, нарушеніе
основъ логическаго мышленiя тотчасъ же признается болѣзненнымъ явленiемъ даже и не сцеціалистами. Но живость проявленія чувствъ и
въ здоровомъ состояніи при различныхъ условіяхъ представляетъ на­
столько рѣзкія индивидуальныя колебанія, что, именно въ этой об­
ласти, чрезвычайно трудно установить границы болѣзни. Не спеціалисты, въ юридическихъ случаяхъ - с удьи обычно склонны считать болѣзнью скорѣе разстройство интеллекта, особенно бредовыя идеи, чѣмъ
самыя рѣзкiя разстройства эмоціональной жизни.
По н иженіе и пов ы ш еніе эмоці она ль ной в о з буди­
мо с т и . Наиболѣе простое и притомъ наиболѣе частое разстройство сферы
чувствованій - э то пониженiе ихъ силы. Въ душѣ здороваго внутреннее
участіе, принимаемое имъ въ окружающемъ, при своихъ разнообраз­
ныхъ связяхъ съ нимъ, постепенно отражается то слабѣе, то сильнѣе колебаніями основы его настроеній. Ослабленіе этого тона чувствованій означаетъ р а в н о д у ш і е и б е з у ч а с т і е къ впечатлѣніямъ внѣшняго міра.
Это разстройство всегда сопровождаетъ большинство формъ слабоумія. При извѣстныхъ обстоятельствахъ внѣшнія впечатлѣнія до­
вольно хорошо воспринимаются, даже разумно перерабатываются, не
возбуждая при этомъ замѣтнаго внутренняго отклика въ больномъ.
Такое бросающееся въ глаза несоотвѣтствіе между разстройствами
интеллекта и чувства всего яснѣе выступаетъ передъ нами при dementia
ргаесох. Только въ тяжелыхъ стадiяхъ болѣзни терпятъ сильныя измѣненія также усвоеніе и образованіе представленій. При прогрес­
сивномъ параличѣ мы находимъ, наоборотъ, сравнительно большія
разстройства функцій интеллекта и слабыя разстройства душевныхъ
движеній.
Ослабленіе чувственнаго тона обычно не распространяется равномѣрно на всѣ области душевной жизни, прежде всего наступаетъ
о г р а н и ч е н і е внутреннихъ интересовъ больного. Кругъ процессовъ, затрагивающихъ его внутреннее я, становится уже, въ то же
время живость чувствованій въ извѣстныхъ направленіяхъ остается
старой, при извѣстныхъ обстоятельствахъ можетъ даже повыситься.
Естественно, легче всего теряются тѣ чувствованія, которыя не свя­
заны непосредственно съ измѣненіемъ собственнаго я, а истекаютъ
изъ отношеній къ болѣе отдаленному внѣшнему міру, а далѣе тѣ,
которыя уже утратили характеръ реальности и проявляются при выс­
шихъ духовныхъ и нравственныхъ отправленіяхъ, будучи неразлучны
съ извѣстными общими представленіями и принципами. Наряду съ
тѣмъ, какъ кругъ идей ограничивается лишь наиболѣе простымъ, непосредственнымъ и лично важнымъ, такъ и чувствованія пріобрѣтаютъ
характеръ несложности и распространяются лишь тѣ впечатлѣнія, ко­
торыя стоятъ въ самой непосредственной и ощутимой связи съ соб­
ственнымъ благополучіемъ и неблагополучіемъ. Другими словами, ин­
тересы больного ограничиваются, главнымъ образомъ, судьбою соб­
ственной личности, дѣлаются исключительно своекорыстными, онъ
теряетъ влеченіе въ умственной дѣятельности, къ благороднымъ художествепнымъ наслажденіямъ, утрачиваешь сознаніе высшихъ требованій
благопристойности, цивилизаціи, религіи. Сердце его холодно и равно­
душно къ участи другихъ, онъ не можетъ понять и остается безучастнымъ къ болѣе высокимъ и всеобъемлющимъ порывамъ духа.
У него, такимъ образомъ, отпадаютъ всѣ побужденія и всѣ за­
держки, вытекающiя у здороваго изъ его связей съ окружающимъ,
со своей семьей, съ своимъ народомъ, наконецъ, со всѣмъ человѣчествомъ и его задачами. Послѣдствія этого измѣненія личности чрез­
вычайно важны. Больной безучастенъ въ своей семьѣ, въ своимъ
дѣламъ, работѣ, обязанностямъ ; онъ теряетъ чувство стыда, стано­
вится распущеннымъ въ личныхъ сношеніяхъ, думаешь лишь объ
удовлетворенiи низшихъ потребностей, не задается мыслью о своемъ
положеніи, не проявляетъ заботь, не составляет ь плановъ на буду­
щее. Намъ приходится наблюдать, какъ подобныя измѣненія въ слабой формѣ развиваются и при нормальныхъ условіяхъ въ старческомъ
возрастѣ, а въ болѣе рѣзкой при старческомъ слабоуміи. Душевная
воспріимчивость, способность въ порывамъ - б л ѣ днѣютъ, живѣе выстуиаютъ побужденія себялюбія, наклонность къ наживѣ, къ чувственнымъ наслажденіямъ. Затѣмъ признаки душевнаго отупѣнія часто
являются первыми ясными симптомами паралича и особенно dementia
ргаесох ; съ развитiемъ болѣзни они вырисовываются все яснѣе. Наконецъ, недостатовъ душевной отзывчивости играетъ важную роль при
многихъ эпилептическихъ, а также врожденныхъ формахъ слабоумiя.
Наряду съ общимъ извращеніемъ эмоціональной жизни здѣсь часто
развивается извѣстная ловкость въ преслѣдованіи матерьяльныхъ наслаж.деній, чисто механическiй навыкъ въ достиженіи своеворыстныхъ расчетовъ, что часто маскируешь въ глазахъ окружающихъ глу­
бокую, кавъ душевную, такъ и физическую инвалидность больныхъ.
Изъ міра здоровья сюда мы можемъ отнести тѣ огрубѣлыя, своекорыст­
ныя натуры, совершенно безучастныя въ чувствамъ другихъ, спокойствія которыхъ не могутъ нарушить никакія побужденiя человеческой
привязанности, воторые расчетливо руководятся всегда лишь соображенiями собственной грубой выгоды.
Чрезвычайно важное различіе между низшими, чувственными и
высшими, общими эмоціями (логичесвими, нравственными, художе­
ственными, религіозными) опредѣляется тѣмъ, что первыя обладаютъ
большей мгновенной силой, но несравненно меньшей способностью къ
возобновленію, чѣ мъ вторыя. Чувственное наслажденіе или страданіе
можетъ произвести въ насъ очень сильное возбужденіе, но въ памяти они потухаютъ быстро ; наиротивъ, болѣе слабыя и болѣе стой­
кая нравственныя эмоціи всю жизнь почти неотступно сопровождаютъ
и направляють наше мышленіе и наши поступки, за исключеніемъ
тѣхъ случаевъ, когда они заглушаются какими-либо страстными душевными колебаніями. Именно, эти высшія чувствованія и придаютъ
основѣ нашего настроенія то уравновѣшенное спокойствіе и ум­
ственной личности ту твердость и внутреннюю ясность, которыя,
по справедливости, считаются свойствами здороваго, вполнѣ развив­
шагося мужчины. Далѣе, такъ какъ эти высшія эмоціи представляютъ
родъ глушителя для быстрыхъ вспышекъ мгновенныхъ чувствованiй,
то, разъ исчезаетъ это глушеніе, послѣднія могутъ вызвать взрывъ
страстей, отличающійся поразительной бурностью, но и ничтожной
устойчивостью.
Въ этомъ направленіи отсутствіе высшихъ эмоцій играетъ гро­
мадную роль въ болѣзненной картинѣ слабоумія. Тамъ, гдѣ далеко
зашедшая тупость еще не похоронила всѣхъ душевныхъ движеній.
мы можемъ наблюдать, какъ недостатокъ стойкихъ высшихъ чувствованій отражается, съ одной стороны, въ измѣнчивости настроенія,
съ другой - в ъ его зависимости отъ внѣшнихъ случайностей, въ его
п о д ч и н я м о с т и (Beeinflussbarkeit)/ При отсутствіи твердыхъ основъ настроенш
я, часто достаточно мелочи, слова, тона голоса, чтобы
состояніе блаженнаго самодовольства больног о перешло въ г нѣвъ или
отчаяніе. Особенно ясно это явленіе выступаетъ при параличѣ.
Непосредственныя вспышки чувствованій часто встрѣчаются при
различныхъ формахъ какъ пріобрѣтеннаго, такъ и врожденнаго слабоумія. Изъ опыта нормальной жизни мы знакомы со взрывами страстей
у ограниченныхъ людей, съ капризами и раздражительностью стариковъ . Кромѣ извѣстныхъ формъ врожденнаго слабоумія конечныя стадіи dementia ргаесох въ особенности обнаруживаютъ, наряду съ зна­
чительной эмоціональной тупостью, быстро возникающiя непродолжи­
тельныя состоянія возбужденія, часто значительной живости.
О с о б а я ж и в о с т ь э м о ц і о н а л ь н ы х ъ д в и ж е н і й характеризуетъ душевную жизнь женщинъ и дѣтей. Она обусловливаетъ собой, съ одной стороны, сильную подчиняемость основы настроенія мгновеннымъ причинамъ, съ другой, опять-таки большее не­
постоянство и нестойкость эмоціональной волны. При нѣкоторыхъ фор­
махъ психопатической конституціи очень ясно выражена легкость, съ
которой возникаютъ и исчезаютъ самыя живыя чувствованія. Мы дол­
жны припомнить здѣсь о той болѣзненной чуткости и воспріимчивости,
которыя заставляютъ при каждомъ непріятномъ и болѣзненномъ впечатлѣній волноваться, доводятъ до необдуманныхъ попытокъ къ самоубійству, а при возбужденіи благородныхъ чувствъ заставляютъ
вспыхивать яркимъ, но и скоро потухающимъ порывомъ. Отъ такихъ конституцi й близокъ переходъ къ своеобразной картинѣ истеріи.
Признакомъ этого является то обстоятельство, что здѣсь яркая чув­
ственная окраска представленій оказываетъ сильное вліяніе не только
на волю, но и на такіе физическіе процессы, которые вообще не
подчинены вліянію воли. Сильныя душевныя движенія вліяютъ на дыханіе , на кровообращеніе , на кровяное давленіе, на сердечную дѣя­
тельность, на т о нусъ сосудовъ, на мускулатуру кишечника, пузыря
и волосъ, па выдѣленіе железъ, на координацiю и силу движеній,
на ясность и силу ощущеній. При истеріи непроизвольное воздѣйствіе
чувствованій по всѣмъ этимъ направленіямъ достигаетъ необычайной
силы ; сущность ея отчасти выясняется совершенно подобными дѣйствiями гипнотическаго внушенія.
Общее повышеніе душевной возбудимости, въ качествѣ неотойкаг о болѣзненнаго симптома встрѣчается намъ при многихъ состояніяхъ
возбужденія, особенно при параличѣ и маніи. Наряду съ повышенi емъ размаха чувственныхъ колебаній, о которомъ свидѣтельствуютъ
бурныя выразительныя движенія, здѣсь появляется важный симптомъ
колебанiй настроенія, при чемъ яркая окраска любого душевнаго на­
строенiя вытѣсняетъ совершенно заглушающее и уравнивающее дѣйствiе высшихъ чувствованій. Здѣсь умѣстно вспомнить объ опытахъ
на пьяныхъ, у которыхъ также размахъ эмоцій повышается при измѣненіи душевнаго нас троенія. Та быстрота и легкость, съ кото­
рой здѣсь и тамъ могутъ смѣняться разные тоны чувствованій, ясно
показываетъ намъ, что условія возникновенія ихъ близки другъ
къ другу. Интензивностъ проявленія чувствованій обычно быстро по­
вышается подъ вліяніемъ внѣшнихъ толчковъ, что извѣстно изъ нор­
мальной ж и з н и , именно изъ явленій духовнаг о взаимодѣйствія среди
народныхъ массъ ; приблизительно то же встрѣчаемъ мы въ состояніи опь яненія. Обычно мы можемъ вліятъ также на окраску чувствованій, часто въ очень значительной мѣрѣ ; лишь при кататоническихъ
возбужденiяхъ этому опыту препятствуетъ негативизмъ больного.
Б о л ѣ зн е н н ы е т ипы э м о ц i й . Значеніе чувствованій въ качествѣ выразителей внутренней реакціи на жизненныя событія всего
яснѣе, можетъ быть, проявляется въ фактѣ индивидуальныхъ различiй характера эмоцій. Одно и то же событiе вызываетъ совершенно
различныя душевныя состоянія въ зависимости или отъ индивидуаль­
ныхъ особенностей объекта, или же отъ склонности къ опредѣленному
чувственному тону, гнѣздящейся глубоко въ самой конституціи. При
неистощимомъ разнообразіи смѣсей чувствованій кажется невозможнымъ
изучить всѣ разновидности эмоціональныхъ типовъ. По понятнымъ причинамъ въ патологической области трудности эти еще значительнѣе.
Мы должны довольствоваться бѣглымъ очеркомъ нѣкоторыхъ формъ.
Скорбныя чувствованія вообще оказываютъ на нашу духовную
жизнь большее вліяніе, чѣмъ радостныя, протекающія менѣе бурно. Поэтому первыя среди болѣзненныхъ типовъ эмоцій играютъ большую роль.
П о в ы ш е н н а я в о с п р і и м ч и в о с т ь к ъ с к о р б н ы м ъ о щ у ще н i я м ъ приводить къ склонности выискивать во всѣхъ жизненныхъ событіяхъ лишь непріятное и мучительное, портить бодрое чувство радо­
сти, находя мелкіе недостатки и разстройства, или же въ будущемъ
предвидя всевозможныя огорченія. Прошедшее превращается въ цѣпь
печальныхъ воспоминанiй, будущее - в ъ источникъ заботъ и бѣдъ , - н а­
стоящее - тяжелое, трудно переносимое бремя. Собственное счастье и
несчастье занимаютъ центральное мѣсто въ рядѣ мрачныхъ предчувствій.
Каждое незначительное физическое разстройство при этомъ предубѣжден-
номъ самонаблюденіи представляется признакомъ начинающейся неизлѣчимой болѣзни. Въ нормальной жизни подавленность, связанная съ какимъ-нибудь печальнымъ событіемъ, быстро разсѣивается при пробужденіи жизнерадостности, но при болѣзненной наклонности видѣть все въ
черномъ даже пріятныя впечатлѣнія не могутъ устранить тяжести скорбнаг о настроенiя, при извѣстныхъ обстоятельствахъ они ее даже увеличиваютъ. Часть подобныхъ случаевъ стоитъ въ тѣсной связи съ маніакодепрессивнымъ психозомъ . Печальное душевное настроеніе обычно при
этомъ соединяется съ неспособностью къ рѣшеніямъ . Если болѣзненный
скорбный тонъ сопровождается чувствомъ внутренней напряженности,
душевное настроеніе пріобрѣтаетъ характеръ т р е в о г и (Aengstlichkeit).
Больной теряет ь внутреннюю увѣренность и чувство свободы, довѣріе къ
собственнымъ силамъ и способностямъ . Вслѣдъ за каждымъ поступкомъ
начинаются болѣзненныя ожиданія его послѣдствiй, сомнѣнія въ его пра­
вильности и цѣлесообразности. И здѣсь также состояніе собственнаго
тѣла даетъ особенно благодарную почву для всякаго рода опасеній. Результатомъ этого являются мучительныя самоугрызенія, мудрствованія,
повышенное чувство отвѣтственности; они заглушаютъ въ конецъ робкіе
порывы самоувѣренной бодрости. Этотъ тонъ эмоцiй служитъ основой, на
которой особенно часто развиваются навязчивыя представленія, навязчивыя опасенія и неврозъ ожиданія.
Соединеніе повышенной воспріимчивости къ непріятному съ возбужденіемъ характеризуетъ большую группу раздражительныхъ натуръ. Непріятныя впечатлѣнія, требующія отъ насъ дѣйствія, вызываютъ въ насъ
душевныя движенія досады и гнѣва; послѣднія возникаютъ особенно
легко въ томъ случаѣ, если мы находимся въ состояніи сильнаго во­
левого напряженія во время изнурительной, захватывающей всѣ наши
силы дѣятельности, или же непосредственно послѣ нея, а также послѣ
бурныхъ душевныхъ потрясеній. При болѣзненной раздражительности
скорбный тонъ не только является преобладающимъ при всѣхъ жизненныхъ событіяхъ , онъ развиваетъ душевное возбужденіе, которое
стремится къ разряженію и можетъ быть подавленъ только вну­
тренней борьбой. Это отсутствiе заглушенія обусловливаетъ ностоянныя
колебанія душевнаго равновѣсія, импульсивное безпокойство, нестойкость
съ сильными, по временамъ , взрывами чувствованій, получающими окра­
ску то отчаянія, то гнѣва. Первыя формы встрѣчаются чаще всего при
врожденной нервности, а болѣзненная гнѣвность (Iracundia morbosa) - п ре­
имущественно при эпилептическихъ и истерическихъ конституціяхъ .
Болѣзненная воспрiимчивость къ внѣшнему міру не всегда имѣетъ
въ результатѣ взрывы страстей, иногда она приводитъ къ своего рода
внутреннему огражденію. При этомъ развивается то душевное состоянiе,
которое мы называемъ з а м к н у т о с т ь ю (Verschlossenheit). Обычно
оно не соединяется съ тѣмъ гнѣвнымъ ощущеніемъ собственной силы,
которое сопровождаете упорство здороваго, въ немъ выражается лишь
робкое уклоненіе отъ жизненныхъ впечатлѣній съ болѣе или менѣе яснымъ сознаніемъ собственной несостоятельности. Сношенія съ посторонними, выступленiе въ непривычной обстановкѣ, необычныя требованія,
встрѣчныя затрудненія - все это представляется больнымъ тотчасъ же
непреодолимымъ препятствіемъ; отъ нихъ можно отдѣлаться, лишь вполнѣ
замкнувшись; побѣда же ихъ въ рѣшительной борьбѣ - н евозможна. Это
разстройство даетъ ключъ къ пониманію поведенія столь многихъ " чудаковъ“. Совершенно подобныя черты отмечаются нами въ анамнезѣ
dementia ргаесох, нерѣдко въ связи съ чрезмѣрной набожностью, со
стремленіемъ удалиться отъ жизни въ монастырь. Впрочемъ, вероятно,
здѣсь въ основѣ лежитъ не повышенная воспріимчивость къ непріятному,
или, по крайней мѣрѣ, не она одна, но играетъ роль и наклонность къ
негативизму и странностямъ.
Усиленiе радостнаго тона всѣхъ жизненныхъ впечатлѣній мы прежде
всего встрѣчаемъ у тѣхъ счастливыхъ „солнечныхъ натуръ" (Sonnige
Naturen), которыя постоянно въ самомъ свѣтломъ настроеніи, умѣютъ
во всякомъ событіи открыть хорошую сторону, съ каждымъ предпріятіемъ связываютъ великія надежды, всю жизнь проводятъ въ ожиданіи
какой-то необычайной удачи. Если къ этому присоединяется, какъ это
часто и бываетъ, живое стремленіѳ къ дѣятельности, преслѣдующее съ
непоколебимой увѣренностью разнообразныя цѣли, тогда становится осо­
бенно ясной та внутренняя связь, которая существуетъ между этимъ
родомъ эмоцiй и маніако-депрессивнымъ психозомъ . Мнѣ кажется, эту
связь можно признать и въ томъ случаѣ, если ясно выраженные приступы
болѣзни совершенно отсутствуютъ; нужно признать, что постоянный,
чрезмѣрный радостный тонъ , наряду съ внутренней нестойкостью, представляетъ изъ себя первую ступень этой болѣзни, точно такъ же, какъ
и безпричинное угнетеніе въ связи съ неспособностью къ рѣшенiямъ.
Другого рода своеобразный тонъ душевной жизни мы встрѣчаемъ
у „мечтателей" (Schwärmer). Здѣсь отдѣльныя направленія чувствованій, чаще всего религіознаго или полового характера съ болѣе или менѣе скрытой чувственной окраской, - р азвиваются съ особой широтой и
являются преобладающими въ мышленіи и дѣйствіяхъ. Изъ страстнаго
увлеченія мечтами возникаетъ чувство удовольствія необычайной силы,
могущее превозмочь всякую внѣшнюю скорбь и неудачу . Основу этого
эмоціональнаго типа образуетъ обычно истерическая конституція. Близко
къ мечтателямъ стоять, съ одной стороны, - ф анатики, которые съ беззавѣтнымъ увлеченіемъ преслѣдуютъ одностороннія цѣли и борятся съ
неукротимою ненавистью со всякими препятствіями, - съ другой сто­
роны - и звѣстные болѣзненные сумасброды (Schwindler), у которыхъ всѣ
предусмотрительные расчеты вытѣсняются неутомимой жаждой всяческихъ
приключеній, всего необычайнаго и возбуждающаго и гордой увѣренностью въ собственныхъ дарованіяхъ. И здѣсь, обычно, можно доказать
истеричѳскія черты.
Отсюда близокъ переходъ къ болѣзненному л е г к о м ы с л і ю, при
которомъ обнаруживается повышенная воспріимчивость къ мелочнымъ
удовольствіямъ жизни; серьезныя же вещи не воспринимаются серьезно,
такъ что вся жизнь разсматривается главнымъ образомъ лишь въ каче­
ствѣ занимательнаго зрѣлища. Очевидно, здѣсь вообще дѣло идетъ о
поверхностности душевныхъ движеній. Лишь серьезныя, или смѣшанныя съ серьезнымъ, впечатлѣнія могутъ дѣйствовать глубоко, продол­
житель но и плодотворно на нашу духовную жизнь, формируя ее. Только
они способны придать основѣ настроенія однообразіе и стойкость. Недо­
статочная глубина, быстрое протеканіе душевныхъ движеній самымъ очевиднымъ образомъ выражаются въ извращеніи нацравляющихъ серьезныхъ чувствованiй. Поэтому съ болѣзненнымъ легкомыслiемъ, являю­
j
щимся важнымъ спутникомъ нѣкоторыхъ формъ слабоумія, обычно свя­
заны неполное развитіѳ высшихъ чувствъ, себялюбіе и волевая несдер­
жанность.
Общимъ свойствомъ всѣхъ, только что описанныхъ, болѣзненныхъ
картинъ эмоцiональной сферы является сильно повышенное чувство собственнаго достоинства. Собственныя свойства и способности представля­
ются больнымъ въ особо счастливомъ свѣтѣ, и получаютъ въ глазахъ
ихъ еще большее значеніе, благодаря тому, что у нихъ, наряду съ этимъ,
слабо развиты побужденія сочувствія къ чужому страдапію. Поэтому мы
часто наблюдаемъ, какъ больные не только безъ мѣры переоцѣниваютъ
собственную личность, но и воспринимаютъ каждый легкій дѣйствитель­
ный или воображаемый ущербъ для себя, какъ тяжелую несправедли­
вость, въ то время, какъ собственныя вторженія въ чужія права пред­
ставляются имъ поступками, совершенно безобидными и позволительными.
Эту себялюбивую односторонность тона чувствованій мы встрѣчаемъ у
многихъ психопатическихъ личностей. Выть можетъ, они образуютъ
также благопріятную почву для кверулянтнаго бреда и для сродныхъ ему
формъ паранойи.
Б о л ѣ з н е н н ы я э м о ц і о н а л ь н ыя д в и ж е ні я. Волѣзненныя
эмоцiональныя движенія различаются отъ движеній здоровыхъ, главнымъ
образомъ, отсутствіемъ разумныхъ основаній, а также ихъ силой и
стойкостью; окраска же ихъ обычно соотвѣтствуетъ какой-либо одной
изъ извѣстной уже смѣси чувствованій здороваго. И въ нормальной жизни,
конечно, мы наблюдаемъ, какъ появляются и исчезаютъ настроенія, о
происхожденіи которыхъ мы не можемъ дать отчета, но мы всегда въ
состояніи преодолѣть и разсѣять ихъ, въ то время, какъ болѣзненныя
настроенія, по большей части, не уступаютъ никакимъ попыткамъ воздѣйствія. Съ другой стороны и болѣзненныя эмоціональныя движенія
базируются иногда на извѣстныхъ внѣшнихъ поводахъ, по потомъ не
ослабѣваютъ, какъ волна чувствованій у здоровыхъ, но пріобрѣтаютъ
самостоятельность и уже не исчезаютъ даже тогда, когда кажущiйся
поводъ устраненъ.
Самая распространенная форма непріятныхъ, болѣзненныхъ душев­
ныхъ движеній - это т р е в о г а (Angst), которую мы, можетъ быть, мо­
жемъ разсматривать, какъ соединеніе чувства недовольства съ внутреннимъ напряженіемъ. Ни одно чувство не отражается такъ на духовномъ и
физическомъ состоянiи, какъ это. Внутреннее напряженіе обнаруживается
въ положеніи тѣла, выразительныхъ движеніяхъ, судорожной иннервацiи
мышцъ, или же оно разряжается въ вопляхъ и крикахъ, въ буйныхъ
попыткахъ защиты и бѣгства, въ покушеніяхъ на окружающихъ или на
собственную жизнь. Къ этому присоединяются всѣ нервныя явленія, сопутствующія тревогѣ, извѣстныя изъ нормальной жизни: головокруженіе,
тошнота, чувство разслабленности, дѣйствіе на сердечную дѣятельность
(сердцебіеніе), на нервы сосудовъ (поблѣднѣніе, повышеніе кровяного давленія), на дыханіе, на произвольныя мышцы (дрожаніе, шатанiе), наконецъ,
на потоотдѣленіе, на опорожненіе пузыря и прямой кишки. Воздѣйствія на
дыханіе и сердечную деятельность воспринимаются очень живо больными,
какъ чувство давленія и стѣсненія въ сердечной области (предсердечная
тоска, P raecordialangst); рѣже преобладаютъ непріятныя ощущенія напряженности въ головѣ . Вначалѣ чувство тревоги является, обыкновенно,
безпредметнымъ; больной ощущаетъ его, не зная почему, часто даже
сознаетъ совершенно ясно, что ему нечего бояться. H e c k е r указалъ ,
что неопредѣленная тревога можетъ принять совершенно своеобразныя
формы, первоначальное значеніе которыхъ не всегда легко признать,—
формы чувства тоски по родинѣ, неправильнаго усвоенія, отчужденности,
ненасытности, оглушенія и т. п. Конечно, неопредѣленныя тревожныя
предчувствія обыкновенно постепенно связываются съ болѣе или менѣе
ясно обрисованными опасеніями. Въ высшихъ ступеняхъ тревоги сознанiе болѣе или менѣе затемнено; очень сильныя душевныя возбужденія
допускаютъ лишь совершенно неясныя и спутанныя представленія.
Обычно тревога охватываетъ больныхъ приступами, или же она
обнаруживаетъ ясныя ремиссіи и ухудшенія, - п ослѣднія, чаще всего, по
ночамъ. Въ видѣ исключенія тревожная напряженность держится цѣлыми
днями, недѣлями, даже мѣсяцами въ полной силѣ. Всего чаще тревога
встрѣчается при депрессивныхъ стадіяхъ циркулярнаго психоза, но, вмѣстѣ съ тѣмъ, наблюдаются многочисленные случаи, при которыхъ она
совершенно отсутствуетъ. Кромѣ того, мы наблюдаемъ ее въ сумеречномъ состояніи эпилептиковъ, у алкоголиковъ делириковъ, въ началѣ кататоническаго заболѣ ванія и иногда въ мучительныхъ формахъ у паралитиковъ.
Наконецъ, особую, широкораспространенную клиническую группу
состоянія страха образуютъ тѣ разстройства, которыя принято называть
навязчивыми опасеніями или „Ф о б i я ми " (P hobien). Здѣсь дѣло идетъ
объ опасеніяхъ, которыя, вопреки ясной очевидности, съ навязчивой си­
лой присоединяются къ обыденнымъ происшествіямъ или отправленіямъ.
Въ легкой формѣ подобныя опасенія не чужды и нормальной жизни;
печать болѣзненности они получаютъ благодаря упорству и настойчивости,
съ которыми они противодѣйствуютъ доводамъ разсудка, а также благо­
даря особому влiянію, оказываемому ими не только на болѣзненновозбужденноѳ воображеніе, но и на самыя дѣйствія. Ожиданіе непріятныхъ
впечатлѣній, опасностей, несчастій, затѣмъ неувѣренность въ своихъ
предпріятіяхъ, чувство отвѣтственности за свои поступки - все это яв­
ляется главнымъ источникомъ, изъ котораго вытекаютъ навязчивыя
опасенія.
Содержаніе навязчивыхъ о пасеній чрезвычайно разнообразно; оно,
большею частью, носитъ индивидуальный характеръ. Они могутъ связы­
ваться съ опредѣленными единичными переживаніями, но гораздо чаще
направляются по извѣстнымъ общимъ путямъ, соотвѣтствующимъ извѣстнымъ жизненнымъ событіямъ. На основанiи этого можно выдѣлить нѣ­
сколько большихъ группъ, смотря по тому, связаны ли опасенія съ ка­
кими - либо внѣшними впечатлѣпіями, возбуждаютъ ли ихъ извѣстныя
опасности, угрожающiя, извнѣ или въ собственномъ организмѣ, или же
они развиваются изъ собственныхъ дѣйствій. Сюда относятся опасенія,
которыя возникаютъ при общихъ людскихъ отношеніяхъ, или же разви­
ваются при особыхъ жизненныхъ положеніяхъ (фобiи-ситуаціи, Situationsphobien). Наконецъ, нужно упомянуть объ опасеніяхъ, которыя разви­
ваются при выполненіи самыхъ обыденныхъ отправленій и могутъ нарушить или совершенно задержать теченіе ихъ (функціональныя фобіи,
F unctionsh bien).
Большое сходство съ широкораспространенной, смѣшной, но трудно
устранимой боязнью пауковъ, лягушекъ и мышей, имѣетъ страхъ, что
въ постели есть клопы, или клещи, что свинья можетъ очутиться передъ дверью. И другія, совершенно безобидныя, впечатлѣнія могутъ,
при извѣстныхъ обстоятельствахъ, вызывать страхъ: какой-нибудь наперстокъ, кусокъ ваты. Дальнѣйшія формы представляютъ страхъ передъ
распечатываньемъ письма, передъ изображеніемъ собственнаго лица въ
зеркалѣ. Я знаю одну даму, которую въ присутствіи извѣстныхъ лицъ
охватывалъ безпричинный страхъ, - с начала это была горничная, потомъ ея
собственная, горячо любимая сестра. Другая больная, очень высокаго
роста, испытывала страхъ при видѣ высокаго мужчины.
Ближе для пониманія здороваго стоитъ страхъ передъ всевозмож­
ными, хотя и очень отдаленными опасностями. Мы встрѣчаемся со страхомъ быть убитымъ молніей, какимъ-нибудь упавшимъ предметомъ, под­
вергнуться нападенію пьянаго, быть сбитымъ встрѣчной лошадью, быть
задавленнымъ трамваемъ; иногда въ основѣ этихъ страховъ лежитъ ка­
кое-нибудь личное переживаніе, но иногда онъ бываетъ и свободнаго
происхожденія. Важную роль играютъ опасенія заболѣть, быть укушеннымъ бѣшеной собакой, заразиться чахоткой или сифилисомъ. Большин­
ство подобнаго рода больныхъ опасаются заболѣть именно психическимъ
разстройствомъ. Такъ какъ во всѣхъ этихъ случаяхъ всѣ возраженія
могутъ исходить изъ опыта и предупрежденія врача, поэтому здѣсь не
такъ ясно выступаетъ навязчивый характеръ подавленiя страхомъ
доводовъ разсудка. Но и здѣсь часто въ сознаніи больного выступаетъ
совершенно ясно безсмысленность страха, когда, напр., онъ не былъ
укушенъ собакой, а только коснулся ея и, все-таки, не можетъ освобо­
диться отъ боязни заболѣть бѣшенствомъ.
Самымъ мучительнымъ является страхъ передъ тѣми опасностями,
на которыя больной обреченъ, по его мнѣнію, собственными поступками.
Въ нормальномъ состоянiи намъ знакомо то непріятное чувство, которое
охватываетъ насъ при непривычномъ обращенiи съ ружьемъ , съ остро
отточеннымъ ножомъ, связанное съ мыслью, что мы можемъ причинить
какое-нибудь несчастіе; оно можетъ появляться и въ томъ случаѣ, когда
совершенно исключается дѣйствительная опасность. У больныхъ подоб­
ныя опасенія принимаютъ самыя разнообразныя формы. Особенно часто
встрѣчается страхъ вложить иглу или осколокъ стекла въ пищу и та­
кимъ образомъ умертвить другого. Подобную же роль играетъ страхъ
захватить платьемъ или руками заразу или ядъ и распространить ихъ;
родственна ему совершенно чудовищная идея, что можно загрязнить от­
хожее мѣсто сѣмянными нитями и такимъ образомъ вызвать беремен­
ность горничной. Чувство отвѣтственности за цѣнныя бумаги расширяется
настолько, что больной всюду боится уничтожить какое-нибудь завѣщаніе или вексель, поэтому долженъ разсматривать каждый клокъ бумаги,
попадающейся ему въ руки на улицѣ, въ отхожемъ мѣстѣ, все-таки не
находя при этомъ полнаго покоя. Особую группу образуетъ боязнь непроизвольнаго совершенія преступныхъ дѣйствій. Многіе больные муча­
ются представленіемъ, что они могутъ схватить подвернувшійся ножъ и
убить кого-нибудь, изнасиловать встрѣтившуюся на улицѣ женщину, со­
вершить непристойность съ ребенкомъ, напасть на человѣка, укусить
его, столкнуть съ моста.
Важную почву для возникновенія навязчивыхъ опасеній образуетъ
внутреннее чувство неувѣренности и неловкости, которое охватываетъ
при сношеніяхъ съ другими, особенно въ общественныхъ мѣстахъ. Если
мы встрѣчаемся съ чужими и знаемъ, что ихъ вниманіѳ направлено на
насъ, мы расположены думать о своей наружности и о томъ впечатлѣніи, какое она производитъ . Маленькіе недостатки, которые мы при
этомъ за собой сознаемъ , могутъ вызвать мучительное чувство обезкураживанья, которое значительнымъ образомъ парализуетъ нашу само­
увѣренность. При болѣзненномъ предрасположенiи уже одно представленіе, что видишь направленными на себя чужіе взгляды, вызываетъ му­
чительное чувство (Phobie du regard). Представленіе, что тебя считаютъ
неловкимъ и страннымъ , что дѣлаешь ошибки, что о тебѣ судятъ съ
злорадствомъ, чрезвычайно неблагопріятно отражается на собственномъ
поведеніи и можетъ довести до настоящей боязни людей. Такъ, одинъ
мой больной мучился опасеніями, что онъ не замѣчаетъ поклоновъ , что
при встрѣчахъ съ знакомыми онъ не можетъ припомнить прежнихъ
встрѣчъ и разговоровъ и поэтому его считаютъ невѣжливымъ. Особенно
могутъ безъ всякаго повода развиться опасенія какого-нибудь недостатка
въ костюмѣ, недостаточной опрятности, мысль, что представляешь собой
что-то странное, носишь съ собой какой-то запахъ; несмотря на всѣ
усилія подавить ихъ, они достигаютъ такой интенсивности, что уничтожаютъ непринужденность и увѣренность поведенія. Многіе больные опа­
саются покраснѣть въ разговорѣ при неподходящихъ обстоятельствахъ
и такимъ образомъ обратить на себя вниманiе. Обыкновеннно, страхъ
вызываетъ, дѣйствительно, при этомъ покраснѣніе. Подобнымъ образомъ
дѣло обстоитъ съ опасенiями подвергнуться въ обществѣ внезапной тошнотѣ, рвотѣ, позыву на мочу, на испражненія, носовому кровотеченію,
и здѣсь приступъ можетъ быть вызванъ при помощи живого представленія, которое часто основывается на прежнемъ ворестномъ опытѣ и дѣлаетъ больного совершенно неспособнымъ къ обществу. Попытка овла­
дѣть возникающими опасеніями прежде всего направляетъ вниманіе боль­
ного прямо на нихъ и этимъ только усиливаетъ ихъ; чѣмъ болѣе онъ
съ ними носится, тѣмъ большее мѣсто занимаютъ они въ его душевной
жизни.
Въ тѣхъ случаяхъ, когда намъ представляются не совсѣмъ обычныя задачи, на насъ легко нападаетъ сомнѣніе, пойдетъ ли все по же­
ланно, а за этимъ слѣдуетъ извѣстное внутреннее безпокойство. Мы говоримъ о „жѳлѣзнодорожной лихорадкѣ" , объ экзаменацiонномъ страхѣ;
мы знаемъ, что эти душевныя движенiя часто могущественнѣе всякихъ
спокойныхъ разсужденій. У больныхъ они могутъ достигнуть необычай­
ной живости въ ущербъ работоспособности; кромѣ того, они часто вы­
зываются такими поводами, которые здоровому представляются совер­
шенно безразличными. Наиболее извѣстнымъ примѣромъ этого является
б о я з н ь п л о щ а д ей, а г о р а ф о б i я , чувство неспособности одному
перейти черезъ свободную площадь, черезъ пустую улицу. Каждая по­
пытка усиливаетъ опасеніе до обморочнаго припадка. Близко къ этому
стоитъ часто встречающiйся ночной страхъ детей, боязнь одиночества,
толпы, пребыванія въ наполненныхъ людьми помѣщеніяхъ (театрахъ).
Многіе больные чувствуютъ себя хорошо лишь за запертыми дверями,
г дѣ они въ безопасности отъ всякихъ неожиданностей; другіе испыты-
ваютъ тревогу, если не увѣрены въ путяхъ спасенія отъ внезапныхъопасностей. Дальнѣйшую форму такихъ страховъ, возникающихъ при
извѣстныхъ жизненныхъ условіяхъ, представляетъ хорошо знакомая здоровымъ боязнь высоты на башнѣ, на краю пропастей, страхъ мостовъ,
возникающій при переходѣ черезъ мостъ, страхъ путешествій, выражен­
ный особенно рѣзко на желѣзныхъ дорогахъ въ видѣ опасенія очутиться
безпомощнымъ въ случаѣ какого-либо несчастья и не быть въ состояніи
сойти въ желательномъ мѣстѣ. Сюда можно отнести и боязнь одежды,
то непріятное чувство, которое возникаетъ при первомъ одѣваніи новаго
платья; у больныхъ оно можетъ достигать такой степени, что дѣлаетъ
почти невозможнымъ обновленіе туалета. Совершенно неопредѣленное
содержаніе имѣѳтъ страхъ передъ спокойнымъ сидѣньемъ (к а т и з о ф об iя ), заставляющій больныхъ безпрестанно вскакивать и ходить. У одного
моего больного на ходу внезапно возникало боязливое представленіе, что,
если онъ сдѣлаетъ еще шагъ впередъ, ему придется нотерпѣть какой-то
ущербъ.
До извѣстной степени обособленное положеніе въ сравненіи съ выше­
описанными формами занимаютъ тѣ опасенія, которыя связаны съ обы­
денными отправленіями. Поводомъ къ ихъ возникновенію обычно бываетъ
какое-нибудь преходящее разстройство, которое все-таки занимаетъ воображенiе больного и направляетъ его волю на вмѣшательство въ такіе
процессы, которые обычно совершаются болѣ е или менѣе непроизвольно.
При этомъ къ тревожному ожиданію присоединяются затрудненія, кото­
рыя постепенно все болѣе усиливаются и очень чувствительно нарушаютъ соотвѣтствующій процессъ, часто дѣлая его совершенно невыполнимымъ. Въ противоположность навязчивымъ опасеніямъ, въ соб­
ственномъ смыслѣ, здѣсь неосновательность страха распознается не всегда
ясно; вмѣстѣ съ тѣмъ онъ настолько лишенъ опредѣленнаго содержанія,
что проявляется только въ своихъ результатахъ, воспринимаясь часто
лишь какъ неувѣренность, неловкость, слабость, боль, чувство недо­
вольства. Наиболѣе частой формой этого „страха ожиданія" являются тѣ
задержки, которыя возникаютъ уже въ нормальной жизни, когда мы
знаемъ, что вниманіе другихъ направлено на насъ. Подобно тому, какъ
у насъ при смущеніи движенія становятся неувѣренными и неловкими,
какъ при пѣніи или при игрѣ насъ смущаетъ, если кто-либо слушаетъ,
такъ и многіе, при самыхъ простыхъ занятіяхъ, особенно при письмѣ,
чувствуютъ затрудненіе, если кто-нибудь смотритъ на ихъ пальцы. Одинъ
изъ моихъ больныхъ обнаруживалъ замѣчательную неувѣренностъ, когда
поднимался на лѣстницу, входилъ въ дверь, обходилъ комнату, въ то вре­
мя, какъ на свободѣ двигался очень ловко и безъ малѣйшиихъ затрудненій. Также и чувство стыдливости можетъ достигать такой силы, что
удовлетвореніе естественныхъ потребностей дѣлается невозможнымъ въ
присутствіи другого, и даже при мысли, что за тобой наблюдаютъ.
Очень распространенной является тяжелая напряженность передъ
засыпаніемъ, разгоняющая желанный сонъ; также и большая часть слу­
чаевъ психической импотенціи основывается на боязни неудачи. Дальнѣйшимъ примѣромъ можетъ служить заиканіе при смущеніи, болѣзненное выраженіе котораго можно видѣть въ постоянномъ заиканiи. ГлотаHie такимъ же образомъ можетъ быть нарушено до полнаго разстройства
примѣсью, подъ вліяніемъ страха, нецѣлесообразныхъ побочныхъ дви-
женій. Соотвѣтствующія разстройства, вызванныя страхомъ , обычно при
появленіи судорожныхъ побочныхъ движеній и напряженности наблю­
даются при письмѣ, при ходьбѣ, при мочеиспусканіи, такъ что есть
основаніе говорить тоже о спотыканіи при этихъ актахъ. Въ дру­
гихъ случаяхъ страхъ проявляется не въ судорожномъ разстройствѣ координацiи, а въ чувствѣ слабости и парализованности. При страхѣ передъ чтеніемъ, довольно распространенномъ, душевное движеніе вы­
ражается рѣзкими болями въ глазахъ, быстро иррадiирующими на
всю область лба; при страхѣ передъ извѣстными кушаньями - ч увствомъ
тяжести въ области желудка, тошнотой, рвотой.
Общимъ свойствомъ всѣхъ этихъ болѣзненныхъ страховъ является
ихъ прогрессирующее развитіе и обусловливаемое этимъ ограниченіѳ ду­
ховной свободы, а также и свободы дѣйствій. Въ каждомъ случаѣ страхъ
заставляете больного, несмотря на его сопротивленіе, обдумывать опредѣленныя положенія, рисовать ихъ себѣ и, если возможно, избѣгать
ихъ. Эти постоянныя пораженія въ борьбѣ уничтожаютъ самоувѣренность, повышая этимъ душевное возбужденіе, которому при этомъ тѣмъ
легче подавить всякое сопротивленіе. Часто случается, что больной
боится не того, что было первоначальнымъ поводомъ его страха, но са­
мого чувства тревожной напряженности; развивается страхъ передъ стра­
хомъ, " фобофобія", мучительная принужденность постоянно заниматься
безпокоящими размышленіями. Чѣмъ чаще и чѣмъ отчаяннѣе старается
больной преодолѣть свой страхъ, тѣмъ сильнѣѳ наростаетъ онъ; при
этомъ всякая внѣшняя попытка противодѣйствовать побѣдѣ страха надъ
волей часто вызываетъ бурныя вспышки возбужденія.
Навязчивыя опасенія стоятъ въ близкомъ родствѣ съ навязчивыми
представленіями; то и другое явленіе часто встрѣчаются у одного и того
же больного. Общей ихъ основой является извѣстная податливость и
слабость воли, отступающей передъ затрудненіями и опасностями, вмѣсто
того, чтобы, благодаря имъ, развить въ себѣ высшія степени напряженія. Чаще всего мы встрѣчаемъ ихъ въ области психозовъ вырожденія,
въ отдѣльныхъ случаяхъ и при депрессивномъ стадіи у маніако - депрессивныхъ больныхъ.
Чувству недовольства съ напряженностью, которое мы называемъ
тревогой, мы можемъ противопоставить чувство недовольства съ подавлен­
ностью, простое у н ы н і е , душевную скорбь съ ощущеніѳмъ собствен­
ной несостоятельности. Основнымъ тономъ унылаго настроенія является
печаль, возникающая изъ глубины собственнаго я, которая накладываетъ
свой отпечатокъ на всѣ жизненныя событія. Вслѣдствіе этого, прошлое
представляется цѣпыо скорбныхъ событій или ошибокъ, настоящее - с ѣрымъ и печальнымъ, будущее - б езнадежнымъ. Возникаютъ всевозмож­
ныя мрачныя мысли и предчувствія, которыя могутъ вылиться въ опредѣленныя бредовыя идеи, въ смыслѣ бреда самообвиненія и преслѣдованія. Но самое мучительное для больного является ощущеніѳ глубокой
пустоты внутри его. Онъ не ощущаетъ ни радости, ни скорби; впечатлѣнія внѣшняго міра не встрѣчаютъ отзвука въ его груди; „я, какъ кинематографъ" , говорилъ одинъ больной, „я вижу, что это прекрасно, но
я этого не ощущаю" . Здоровое чувство удовлетворенности существованіемъ уступаете мѣсто болѣзненному недовольству жизнью; прежнія
-склонности потухаютъ, самыя близкія сердечныя привязанности, кажется,
гибнутъ при этой душевной оцѣпенѣлости. Изъ источниковъ прежняго
счастья теперь обильно течетъ печальное настроеніе, такъ какъ тонъ
недовольства тѣмъ живѣе, чѣмъ сильнѣе возбужденіе эмоціональной сфе­
ры. В еселыя впечатлѣнія только усиливаютъ угнетенность; но она не
смягчается, какъ нормальная душевная скорбь, внѣшнимъ счастьемъ;
наоборотъ, и поводъ къ радости окрашивается въ смыслѣ болезненно
измѣненнаго тона чувствованій. Я видѣлъ, какъ одинъ мальчикъ въ печальномъ настроеніи заливался горькими слезами при веселой музыкѣ.
Это извращеніѳ тона чувствованій, патогномоническое для извѣстныхъ формъ циркулярныхъ депрессій, обычно идетъ объ руку съ за­
держкой мышленія и хотѣнія. Состояніе это для больныхъ чрезвычайно
мучительно; они чувствуютъ, будто внутреннее я ихъ умерло, они лиши­
лись сердца, часто связываются съ этимъ представленія о нравственномъ запустѣніи и о физическихъ измѣненіяхъ. На самомъ дѣлѣ они
совсѣмъ не безчувственны, и это ясно доказывается иногда бурными
вспышками страсти при встрѣчахъ съ дорогими имъ людьми, а также и
сильной склонностью къ самоубійству. Притомъ же задержка непосред­
ственно можетъ перейти въ возбужденіе душевнаго движенія.
Недовольство въ связи съ в о з б у ж д е н і е м ъ мы также часто наблюдаемъ при маніако-депрессивныхъ психозахъ, то какъ самостоятель­
ный стадій болѣзни, то какъ переходъ между періодами различной окра­
ски. Настроеніе при этомъ то скорѣе печальное, то тревожное, то гнѣв ­
ное; оно обнаруживается въ стонахъ и жалобахъ, въ опасеніяхъ, или
же въ приступахъ р а з д р а ж и т е л ь н о с т и . Чаще всего встрѣчается
послѣдняя форма. Вольные становятся гнѣвливыми, раздражительными,
всѣмъ недовольными, находятся въ постоянномъ разладѣ съ самими со­
бой и съ окружающими, сердятся изъ-за мелочей, брюжжатъ невыноси­
мо, часто совсѣмъ не сознавая этого, и при ничтожномъ повоДѣ могутъ
перейти къ бурной вспышкѣ. Совершенно подобное разстройство настроенія съ примѣсью повышеннаго самочувствія и съ попытками къ
остроумію я нѣсколько разъ встрѣчалъ при сифилитическихъ заболѣванiяхъ мозга; часто и душевныя движенія истерическихъ обнаруживаютъ
смѣсь недовольства и возбужденія съ гнѣвливой раздражительностью.
Особую группу образуютъ разстройства эпилептиковъ. Во-первыхъ,
мы наблюдаемъ у нихъ простое уныніе съ недовольствомъ жизнью;
иногда оно, новидимому, сходно съ чувствомъ подавленности, чаще оно
имѣетъ мечтательно-тоскливую окраску, связано съ неопредѣленной то­
ской и внутреннимъ безпокойствомъ, которыя могутъ довести до попытокъ къ самоубійству, до пьянства или до безцѣльнаго бродяжничества.
Еще чаще встрѣчается раздражительность съ внезапными разрушительными взрывами необычайной бурности. Въ собственно сумеречныхъ состояніяхъ обычно преобладаетъ тревожная напряженность, часто тоже
на ряду съ сильной раздражительностью. Замечательно, что ко всемъ
этимъ скорбнымъ настроеніямъ могутъ примѣшиваться пріятныя ощущенія полового характера или же характера экстаза.
Описаніе болезненныхъ чувствованій довольства, быть можетъ, удоб­
нее всего соединить съ известными опытами, выясняющими дѣйствіе
некоторыхъ медицинскихъ средствъ на настроеніе. На первомъ плане
стоитъ алкоголь, который, какъ извѣ стно, вызываетъ яркія радостныя
чувствованія определенной окраски, ощущеніе повышенной силы, вооду-
шевленія, предпріимчивости. Въ корнѣ этого веселаго настроѳнія лежите,
вѣроятно, облегченная разрѣшаемость двигательныхъ импуль совъ, что
еще яснѣе въ дальнѣйшихъ стадіяхъ алкогольнаго бпьяненія обнаружи­
вается появленіемъ раздражительности, бурнаго безпокойства и безпорядочнаго стремленiя къ дѣятельности. Подобную же основу веселаго настроенiя мы должны предположить и тамъ, гдѣ въ болѣзненной области
встрѣчаемъ соединеніе живого ощущенія довольства съ сильной раздражи­
тельностью и живымъ стремленiемъ къ движенію, при состояніяхъ манiакальнаго возбужденія. Сх одство послѣднихъ съ опьяненіемъ подчерки­
валось часто, и его, на основаніи психологическихъ опытовъ, несмотря
на глубокiя различія, нужно признать все же не только внѣшнимъ. И
при маніи мы имѣемъ дѣло съ облегченной разрѣшаемостью двигательныхъ процессовъ, которая клинически выражается въ тѣхъ же явленіяхъ, какъ и опьяненіе. При обоихъ состояніяхъ почти или совсѣмъ
отсутствуетъ сознаніе разстройства. Пьяный, самое большее, считаетъ
себя немного развеселившимся, а въ состояніи лѳгкаго маніакальнаго
возбужденія субъектъ можетъ чувствовать себя особенно свѣжимъ, способнымъ, здоровымъ, какъ никогда. Настроенiе носитъ въ обоихъ слу­
чаяхъ печать чрезмѣрпой в е с е л о с т и, самочувствіе повышено.
При длительномъ злоупотребленіи алкоголемъ это повышенное въ
опьяненіи настроевіе становится такимъ постояннымъ свойствомъ пьяни­
цы, какъ и другія послѣдствія этого яда; но такъ какъ волевыя движенія пьянаго очень нестойки, оно здѣсь принимаетъ форму благодушнаго
поверхностнаго юмора, характеризующаго тонъ попоекъ. Этотъ своеоб­
разный видъ настроенія ясно выступаетъ при delir. tremens съ примѣсью
скрытой тревоги. У типичныхъ пьяницъ оно всегда подмѣчается и исчезаетъ лишь при продолжительномъ воздержаніи. Отъ возбужденія при
легкомъ опьяненіи оно отличается пон еніемъ энергіи. Веселое пренебреженіе заботами и погруженіе съ легкимъ сердцемъ въ наслажденія
мгновенія, которыя воспѣваются въ застольныхъ пѣсняхъ, стоятъ въ
тѣсной зависимости со слабостью и нравственной несостоятельностью
пьяницы. Въ то время, какъ истинный юморъ заключаетъ въ себѣ эле­
менты, съ одной стороны, насмѣшки надъ собой, съ другой - н еуязвимости
передъ ничтожными жизненными непріятностями, въ основѣ юмора пья­
ницъ лежитъ глубокое чувство собственнаго безсилія, смягченное алко­
гольной веселостью. Но тамъ мы имѣемъ дѣло съ нравственнымъ самообладаніемъ и достиженіемъ высшей внутренней свободы; здѣсь же съ
безвольной капитуляцiей личности, съ погруженіемъ въ пріятное, но по­
зорное рабство.
При нѣкоторыхъ формахъ прогрессивнаго паралича это ощущеніе
здоровья и счастья можетъ выступить очень рѣзко; оно принимаетъ при
этомъ совершенно невѣроятныя формы. Больной чувствуетъ себя неска­
занно счастливымъ, не находите словъ для выраженія своего восторга.
Это бурное чувство счастья напоминаете тотъ послѣдній стаi
опьяненія, гдѣ уже ясно выступаютъ явленія разслабленія. Несмотря на налич­
ность всевозможныхъ идей величія, туте, все-таки, не хватаетъ развяз­
ности, свѣжаго, непосредственнаго ощущенія силы, которыя придаютъ
повышенному маніакальному настроенію его особенную окраску. Въ дальнѣйшемъ теченіи ощущеніе счастья у слабоумнаго паралитика низводится
все болѣе и болѣе до смѣшливаго, безсмысленнаго довольства, не обна-
руживающаго и слѣдовъ той раздражительности, которая еще проявляется
на послѣднихъ ступеняхъ алкогольнаго блаженства. Оно напоминаетъ
благодушное довольство при старческомъ слабоуміи; къ послѣднему часто
примѣпшвается дурачливая веселость.
Въ теченіе dement. ргаесох мы тоже часто встрѣчаемъ своеобраз­
ное болѣзненное чувство довольства. Въ состояніяхъ возбужденія оно
проявляется въ нелѣпой безпричинной веселости, въ распущенности съ
взрывами безпричиннаго смѣха, напоминая собой судорожное веселье переутомленныхъ дѣтей. Тутъ нѣтъ никакой связи съ содержаніемъ представленій или съ происшествіями въ окружающемъ, какъ при чрезмѣрной веселости маніакальныхъ, а также и нѣтъ настоящаго ощущенiя
счастья, какъ при радостиомъ возбужденіи паралитиковъ. При формахъ,
связанныхъ съ идеями величія, можетъ развиться чрезвычайно приподня­
тое, горделивое настроеніе, связанное часто съ повышенной раздражи­
тельностью. Но въ дальнѣйшихъ стадіяхъ слабоумiя развивается безза­
ботное отсутствіе желаній, безъ надеждъ и ожиданій, но и безъ тоски,
безъ страха или раскаянья.
Кромѣ алкоголя и близкаго ему по дѣйствію кокаина, морфію то­
же свойственно вызывать ощущеніе благополучія. Чаще всего это дѣйствіе сводится просто на его болеутоляющія свойства, но то обстоятель­
ство, что это средство и тогда вызываетъ чувство блаженства, когда
передъ этимъ не было никакой боли или страданія, достаточно ясно го­
воритъ за то, что дѣйствіе его состоитъ не только въ устраненіи недо­
вольства, но скорѣй въ вызываніи довольства. Иначе быль бы необъяснимъ фактъ, что морфій и опій въ достаточно извѣстной мѣрѣ стали
средствомъ наслажденія. Возможпо, что пріятное ощущеніе при дѣйствіи
морфія соединено съ наступающимъ при этомъ облагченіемъ своихъ мы­
слей. За это говорить тотъ фактъ, что морфинисты послѣ вспрыскиванія чувствуютъ себя свѣжѣе и работоспособнѣе, а курильщики опія съ
блаженствомъ погружаются въ созерцаніе пестрыхъ образовъ, какіе пе­
редъ ними развертываетъ ихъ возбужденное воображеніе. Возможно, что
грезамъ курильщиковъ опія близко то еостояніе, которое мы называемъ
в о с т о р г о м ъ или э к с т а з о м ъ . Здѣсь также совершенно отсутствуетъ
стремленіе къ движенiю, облегченіе дѣйствій. Вся душевная жизнь сво­
дится на отдѣльныя сноподобныя, ложныя воспріятія вереницы мыслей,
сопровождающихся ощущеніями высшаго счастья, и имѣющія почти всегда
религіозное содержаніе; такія состоянія мы наблюдаемъ у эпилептиковъ ,
иногда и у истеричныхъ .
Нѣсколько инымъ оказывается пріятное ощущеніе у курильщиковъ
табака. Всѣ производимые до сихъ поръ опыты, какъ будто, говорятъ
за легкое оглушающее дѣйствiе его. При этомъ появляется чувство
прiятной созерцательности, не нарушаемое быстрой смѣной представленій или волевыхъ импульсовъ. Напротивъ , при бромѣ, успокоительное
дѣйствіе котораго подробно изслѣдовано, мы имѣемъ дѣло не съ возникновеніемъ настоящаго чувства довольства, а, вѣроятно, съ устраненіемъ
чувства внутренней напряженности. Этому соотвѣтствуетъ и тотъ фактъ,
что при бромѣ нѣтъ совсѣмъ, или очень мало опасности привычнаго злоупотребленія, такъ какъ онъ не является средствомъ наслажденія, а
вызываетъ чувство довольства исключительно тамъ, гдѣ раньше суще­
ствовало непріятное внутреннее возбужденіе.
Разнообразіе формъ болѣзненныхъ чувствованій довольства совер­
шенно не исчерпывается тѣми, которыя были приведены выше. Мы
встрѣчаемъ болынiя затрудненія, если желаемъ правильно распознать
отдѣльные оттѣнки ихъ, и, гдѣ возможно, прослѣдить ихъ происхожденіе. Часто способъ возникновенія ихъ не однородный, наблюдаются смѣшенія чувствованiй различнаго происхожденія. Кромѣ того, могутъ быть
налицо чувствованія различной окраски, или же они быстро смѣняютъ
другъ друга. Мы уже упоминали о смѣси тревоги и юмора при delirum
tremens; при сумеречныхъ состояніяхъ эпилептиковъ чувство блаженнаго экстаза часто переплетается съ тревогой и гнѣвомъ ; при манiакодепрессивныхъ психозахъ, а также при параличѣ обыкновенно непосред­
ственно смѣняются ощущенія счастья, гнѣва и отчаянія.
Б олѣзненныя соображенiя и представленія иногда могутъ воздѣйство­
вать и на настроеніе, такъ-что разстройство его является не нервичнымъ, а лишь слѣдствіемъ бредовыхъ представленій. Мнѣ все же пред­
ставляется наиболѣе вѣроятнымъ, что и настроеніе, и представленія обозначаютъ собой одинъ и тотъ же процессъ, различныя стороны котораго
выражены различнымъ образомъ. Это свойство особенно бросается въ
глаза у параноиковъ въ ихъ повышенномъ самочувствіи, обычно соединенномъ съ представленіемъ о своемъ выдающемся положеніи въ мiрѣ,
блестящихъ личныхъ качествахъ, высокой жизненной задачѣ, а наряду
съ этимъ, по большей части, и съ повышенной воспріимчивостью ко всякимъ жизненнымъ затрудненiямъ.
Р а з с т р о й с т в о о б щ и х ъ ч у в с т в о в а н і й . Общими чувствованіями мы называемъ тѣ чувственныя движенія, которыя стоятъ въ
тесной, неразрывной связи съ самосохраненіемъ. Общимъ ихъ свойствомъ
является то, что они постоянно соединены съ живыми волевыми движеніями; при этомъ ясно проявляется ихъ решающее значеніе для жизнен­
ныхъ инстинктовъ. Лучше всего мы можемъ опредѣлить ихъ , какъ
напоминанія и предупрежденія, которыя на опытѣ безчисленныхъ поколѣнiй выработались въ непроизвольно дѣйствующее руководительство
нашихъ поступковъ. Въ обычной жизни эти чувствованія съ непогрѣ­
шимой точностью указывают ь на нужды нашего тела, настойчиво требуя
именно того поступка, который соответствуетъ данному положенію. Выполненію этого поступка иногда можно воспрепятствовать сознательнымъ
волевымъ актомъ , хотя бы лишь путемъ сильной борьбы съ самимъ
собой. Самыя чувствованія эти непременно замолкаютъ , если нетъ удовлетворенія указанной потребности. И въ нормальной жизни мы наблюдаемъ , что общее чувствованіе исчезаетъ, если мы не даемъ ему удовлетворенія, несмотря на все напоминанія. Мы въ состоянiи победить
у с т а л о с т ь , продолжая работу при мобилизаціи всехъ своихъ силъ;
г о л о д ъ прекращается, если мы долго не можемъ удовлетворить его.
Когда, наконецъ, мы получаемъ возможность удовлетворить потребность
въ покое и в ъ пище, мы съ сожаленіемъ замечаемъ отсутствіе усталости
и голода, облегчающихъ намъ возстановленіе силъ. И только после
того, какъ мы некоторое время отдыхали, снова возвращается усталость;
и голодъ начинаетъ проявляться только при едѣ.
Вся наша сознательная жизнь сопровождается чувствомъ довольства,
связаннымъ съ производствомъ умственной или физической работы. Глу­
бокая основа этого лежитъ въ томъ обстоятельствѣ, что только въ дѣя-
тельности и возможно сохраненіе и дальнѣйшее развитіе личности. Если
этого чувствованія нѣтъ , развивается та форма скуки, которая возни­
каетъ изъ ничего недѣланія и побуждаете насъ къ какой-нибудь дѣятель­
ности. Насколько мучительны эти скуки для здоровыхъ, мы можемъ су­
дить по тѣмъ отчаяннымъ попыткамъ избѣжать ея, какія производятся
при вынужденномъ бездѣльи, напр., въ заключеніи. При душевномъ разстройствѣ эта скука отсутствуете, прежде всего потому, что больные,
если даже ничѣмъ не занимаются, все же бываютъ всецѣло захвачены
болѣзненными процессами внутри ихъ. Поэтому нужно смотрѣть, какъ
на благопріятный си п омъ, если появляется скука, но ее не нужно смѣшивать съ чувствомъ внутренняго безпокойства, которое подавленными
больными означается какъ скука, и еще менѣе съ неукротимымъ стремленiеъ къ дѣятельности маніакальныхъ больныхъ. Очень важнымъ, хотя
и не бросающимся въ глаза болѣзненнымъ симптомомъ мы должны счи­
тать отсутствіе скуки при dem. ргаесох. Здѣсь дѣло идете о потери
волевыхъ движеній, изъ которыхъ истекаете потребность въ дѣятельно­
сти. Несмотря на полную разсудительность и ясность, больные пролеживаютъ въ постели недѣлями и месяцами, нисколько не страдая отъ отсутствія деятельности. Наряду съ этимъ, при побужденіи извнѣ они въ
состояніи исполнить даже трудную задачу. Это отсутствіе скуки, наряду
съ внутреннимъ покоемъ, указываете всегда на глубокое разстройство
духовной жизни, мы его встрѣчаемъ при далеко зашедшемъ слабоуміи.
Совершенно иное значеніе, нежели скука при бездѣйствіи, имѣетъ
чувство недовольства, часто обозначаемое тѣмъ же именемъ, которое
при чрезмѣрно продолжительной работѣ появляется въ качествѣ предостерегающаго сигнала. Здесь мы имѣемъ предъ собою форму усталости,
которая у здороваго въ общемъ очень точно соотвѣтствуетъ величинѣ
потребности въ отдыхѣ, утомленіе. У больныхъ это соотношеніѳ можетъ
быть совершенно извращено. При многихъ состояніяхъ возбужденія, осо­
бенно у маніакальныхъ больныхъ, мы встрѣчаемъ полное отсутствіе уста­
лости, несмотря на высокую степень затраты силъ, слѣдовательно, на
тяжелое утомленіе. По прекращеніи безпокойства часто мы можемъ на­
блюдать, какъ усталость съ полной силой охватываете выздоравливающаго. Наоборотъ, въ состояніи депрессіи чувство усталости постоянно
налицо, даже тамъ, гдѣ о настоящемъ утомленіи не можетъ быть и рѣчи,
какъ-то у постельныхъ, ничѣмъ незанятыхъ больныхъ. Здѣсь скорѣе
дѣло идете о чувствѣ затрудненности всякаго умственнаго и тѣлеснаго
движенія, а не о томъ особомъ чувствѣ сонливости, которое мы такъ
цѣнимъ , какъ предвѣстника полнаго успокоенія. Оба разстройства, уста­
лость безъ утомленія и утомленіе безъ усталости, мы встрѣчаемъ въ
странномъ сочетаніи при неврастеніи и особенно при психозахъ вырожденія. Больные постоянно или приступами, безъ достаточныхъ поводовъ, чувствуютъ себя вялыми, разслабленными, неспособными къ работѣ
и, вмѣстѣ съ тѣмъ, не имѣютъ отдыха, такъ какъ, когда они ложатся
спать, усталость, подготовляющая сонъ, у нихъ не появляется.
Въ проявленіяхъ голода, сопутствующихъ потребности въ пищѣ,
обнаруживаются подобныя же особенности, какъ въ здоровой, такъ и
въ болѣзненной сферѣ. Точно такъ же у возбуждепныхъ больныхъ голодъ совершенно молчитъ, несмотря на настоятельную нужду въ возстановленіи физическихъ силъ. Уже послѣ краткаго воздержанія отъ пищи
онъ кажется совсѣмъ исчезнувшимъ, но проявляется съ еще большей
силой, разъ только постъ нарушѳнъ. Съ другой стороны, мы наблюдаемъ,
что у паралитиковъ и кататониковъ развивается безсмысленная прожор­
ливость, несмотря на то, что у хорошо упитанныхъ и неподвижныхъ
больныхъ, повидимому, не можетъ быть и рѣчи о дѣйствительной потребности въ пищѣ. При дегенеративныхъ психозахъ, при истеріи мы встрѣчаемъ , безъ замѣтнаго соотношенія съ общимъ питаніемъ, то длительное
отсутствіе чувства голода, то внезапно смѣняющій его волчій голодъ.
Въ близкомъ соотношеніи съ питаніемъ стоитъ ч у в с т в о б р е з г ­
л и в о с т и , предостерегающее насъ отъ потребленія неудобоваримыхъ,
обладающихъ дурнымъ вкусомъ или запахомъ веществъ. Тяжелыя раз­
стройства въ этой области бываютъ симптомомъ далеко зашедшаго духовнаго распада. Мы встрѣчаемъ больныхъ, пожирающихъ отвратительныя вещи, даже собственныя испражненія; нерѣдко глотаютъ гвозди,
камни, осколки стекла, животныхъ, - т о въ видѣ попытокъ къ самоубійству, т.-е. сознательно преодолѣвая чувство брезгливости, то изъ чи­
стой прожорливости. Далѣе, у очень возбужденныхъ и глубокослабоумныхъ больныхъ совершенно исчезаютъ тѣ чувствованія, которыя дѣлаютъ для насъ непріятнымъ простое соприкосновеніе со всякой грязью
и нечистотами и побуждаютъ насъ поддерживать чистоту собственнаго
тѣла и окружающей обстановки. Мы видимъ, какъ эти больные безпечно
мараются въ грязи, выпиваютъ наполненныя плевательницы, умышленно
пачкаются пищей, слюной, мочей, даже испражненіями 1).
Слѣдующій сигналъ предостереженія, исчезновеніе котораго мы до­
вольно часто наблюдаемъ у душевно-больныхъ - э то ч у в с т в о физ и­
ч е с к о й боли. Въ состоянiяхъ возбужденiя, особенно при сильно-тоскливомъ возбужденіи, даже тяжелыя поврежденія не ощущаются, несмотря
на наличность вполнѣ яснаго сознанія. Подобныя явленія, какъ извѣстно,
наблюдаются у солдатъ на полѣ битвы. Этимъ объясняется тотъ фактъ,
что многіе больные наносятъ себѣ ужасныя поврежденія, и при этомъ
боль не останавливаетъ ихъ. Вырываютъ языкъ, горло, глаза, распарываютъ животъ, разможжаютъ гортань. Подобныя самоизувѣченія совер­
шенно невозможны для здороваго человѣка при наличности болевой за­
держки. Часто встрѣчается и у слабоумныхъ больныхъ эта нечувстви­
тельность къ тѣлесной боли. Поразительные примѣры представляетъ про­
грессивный параличъ, при которомъ, конечно, нужно принимать во вниманіе и разрушеніе проводящихъ путей. Переломы костей, обширные ожоги,
пролежни, разрѣзы, прижиганія - в се это переносится больными безъ всякихъ проявленій боли, или, по крайней мѣрѣ , безъ особенно рѣзкихъ. Со­
вершенно другое значеніе имѣетъ пониженіе болевой чувствительности
у эпилептиковъ и истеричныхъ. Здѣсь, повидимому, порогъ боли достигаетъ значительной высоты подобно тому, какъ это можно вызвать
гипнозомъ.
Наконецъ, нужно упомянуть объ одной группѣ чувствованiй, кото­
рая связана не съ самосохраненіемъ, а съ сохраненiемъ рода. Сюда
относится привитое искусственно совмѣстной культурной жизнью ч у в­
с т в о п о л о в о й с т ы д л и в о с т и . У возбужденныхъ и у спутанныхъ
1) M a n h e i m e r . Le gatisme au cours des etats psychopathiqnes. 1897.
больныхъ оно можетъ отступить на задній планъ; однако, ясные при­
знаки чувства стыдливости наблюдаются у маніакальныхъ больныхъ,
если только его не побѣждаетъ повышенное половое возбужденіе. Напро­
тивъ, бросается въ глаза быстрое исчезновеніе чувства стыдливости при
dem. ргаесох, даже безъ наличности полового возбужденія. Эти больные
беззаботно обнажаются, безо всякаго смущенія говорятъ о половыхъ
актахъ, упорно мастурбируютъ на глазахъ у всѣхъ. Нужно упо­
мянуть также о встрѣчающейся при этой болѣзни склонности къ
умышленно непристойнымъ выраженіямъ (копролялiя) и безстыднымъ
жестамъ .
У здороваго человѣка нарастаніе половой потребности и удовлетворенія ея сопровождаются извѣстными живыми чувствованіями, которыя
у нашихъ больныхъ могутъ отсутствовать, повышаться или же укло­
няться на ложный путь. Половую холодность мы встрѣчаемъ при многихъ формахъ дегенеративныхъ психозовъ, также при истеріи. У морфинистовъ также часто исчезаетъ половое чувство. Но чаще встрѣчается
повышеніе половой возбудимости. Оно наблюдается у нѣкоторыхъ идіотовъ; далѣе - оно рѣзко выражено при dem. ргаесох, при состояніяхъ
маніакальнаго и паралитическаго возбужденія, наконецъ, при старчѳскомъ
слабоуміи. Въ послѣднее время особое вниманіе обращается на возникновеніе половыхъ ощущеній помимо нормальнаго полового акта, на пере­
несете ихъ на лицъ того же пола, на извѣстные предметы, на ихъ
связь съ выполненіемъ или перенесеніемъ насилій. Такъ какъ эти раз­
стройства стоятъ въ тѣсной связи съ болѣзненнымъ направленіемъ по­
лового инстинкта, намъ лучше обсудить ихъ потомъ въ связи съ послѣднимъ.
D. Разстройства воли и д ѣ йствій.
Послѣднее, наиболее важное выраженіе находятъ всѣ разстройства,
вліяющія на психическую жизнь, в ъ х о т ѣ н і и и в ъ д ѣ й с т в і я х ъ
больного. Исходнымъ пунктомъ волевого дѣйствія является представленіе опредѣленной, близкой или отдаленной цѣли, имеющей въ виду измененiя или въ насъ самихъ, или въ окружающей насъ среде. Эти представленiя сопровождаются чувствованіями, которыя превращаются въ
импульсы къ достиженію этой цѣли. Направленіе дѣйствія при этомъ
обусловливается содержаніемъ представленія, силой и постоянствомъ его,
яркостью и продолжительностью сопровождающихъ его чувствованій.
Б олѣзненныя разстройства хотенія и действій могутъ отражаться
различнымъ образомъ и на различныхъ пунктахъ волевого процесса.
С и л а волевого импульса можетъ быть или повышена, или понижена,
р а з р е ш е н i е его можетъ быть затруднено, или облегчено разными
разстройствами. Н а п р а в л е н і е хотѣнія прѳдставляетъ болезненныя
уклоненiя подъ вліяніемъ внутреннихъ или внешнихъ агентовъ - т о въ
разнообразно измѣняющихся направленіяхъ, то съ одностороннимъ упорствомъ. Теченіе произвольнаго дѣйствія можетъ разнообразно разстраиваться, особенно при вмешательстве побочпыхъ импульсовъ. Б о л е з ­
н е н н ы е и мп у л ь с ы могутъ подавить здоровое хотѣніе; и м п у л ь с ив н ы я побужденія могутъ толкать на безсмысленные и безцѣльные поступки;
естественные инстинкты принимаютъ болезпенныя формы. Помимо этого,
конечно, на всю дѣятельность больного могутъ вліять также разстройства,
развивающіяся въ другихъ областяхъ нашей душевной жизни, если
даже теченіе волевыхъ процессовъ не представляетъ никакихъ уклоненій.
Особаго обсужденія требуютъ в ы р а з и т е л ь ны я д в и ж ѳ н i я , при
посредствѣ которыхъ мы въ первую очередь знакомимся съ внутренними
переживапіями больного.
П о н и ж е н і е в о л е в ы х ъ и м п у л ь с о в ъ . Ближе всего для
нормальнаго пониманія лежитъ то разслабленіѳ воли, которое производится
простой усталостью. Приростъ внутренняго сопротивленія сначала обусло­
вливаетъ повышеніе волевого напряженія, повышенную „настойчивость"
(Anstrengung), ведущую затѣмъ къ разслабленію. А такъ какъ умственная
работа есть тоже волевая дѣятельность, то, по мѣрѣ нарастанія потреб­
ности въ отдыхѣ, начинаете исчезать духовная бодрость, а также склон­
ность къ быстрой и плавной работѣ. Мы чувствуемъ себя нерасположен­
ными къ умственной дѣятельности, побужденія должны быть все настойчивѣе, чтобы толкать насъ къ энергичной работѣ. Подобнымъ образомъ
дѣйствуютъ многіе яды. Въ высшихъ стадіяхъ алкогольнаго опьяненія,
подъ вліяніемъ хлороформа, хлоралъ-гидрата всѣ волевые импульсы
угасаютъ, при чемъ часто предварительно наблюдается повышеніе ихъ;
одновременно и въ большей еще степени эти яды парализуютъ и воспріятіе,
и мышленіе. Въ морфіи же, можете быть и, въ табакѣ, мы имѣемъ яды,
которые, повидимому, преимущественно задерживаютъ возникновеніе и
разрѣшенiе волевыхъ импульсовъ. Разслабленіе воли очень ясно высту­
паете при продолжительномъ злоупотребленіи алкоголемъ, морфіемъ и
сроднымъ имъ кокаиномъ; при этомъ развивается важный по своимъ
послѣдствіямъ недостатокъ энергіи. Слабые импульсы обыкновенно разлетаются, не оказывая па дѣятельность длительнаго руководяiцаго вліянія;
наиболѣе сильныя побужденія, нравственныя требованія, заботы о семействѣ, о собственномъ благосостояніи не могутъ принудить безсильную
волю къ длительному папряженію.
Подобное опустошеніе хотѣнія развивается часто въ заключительныхъ стадiяхъ неизлѣчимыхъ душевныхъ болѣзней. При старческомъ
слабоуміи общія представkенія и чувствованія прt жде всего теряютъ
свое влiяніе на дѣятельность. Волевая упругость, радость творчества,
значительно уменьшенныя при нормальныхъ условіяхъ въ старческомъ
возрастѣ, совершенно парализуются; стремленія направлены на близкія
цѣли и скоро изсякаютъ въ борьбѣ съ препятствіями. Побужденія, за­
рождающiяся изъ низшихъ страстей, получаютъ перевѣсъ. Алчность,
скупость, прожорливость, иногда похотливость только и могутъ вызвать
энергичныя движенія воли. Или же больные погружены въ дремоту, безъ
желаній и безъ дѣла, находясь всецѣло въ зависимости отъ окружаю­
щихъ, не проявляя ни въ цѣлесообразномъ дѣйствiи, ни въ сопротивленіи малѣйшаго слѣда самостоятельной рѣшительности. Наиболѣе рѣзко
выступаете это разслабленіѳ воли при dem. ргаесох, такъ какъ на ряду
съ этимъ другія духовныя функцiи могутъ сохраниться довольно хорошо.
Тупость чувствованій ведетъ здѣсь, особенно въ заключительныхъ стадіяхъ, къ болѣе или менѣе рѣзко выраженному уничтоженiю волевыхъ
движенiй. Больные теряютъ способность что-либо обдумать или заняться
чѣмъ-нибудь по собственному почину. Предоставленные сѳбѣ, они сидятъ
неподвижно; внѣшнія воздѣйствія не вызываютъ реакціи; только живот-
ныя потребности, особенно голодъ, могутъ нарушить ихъ неподвижность.
Все же, при терпѣливомъ воздѣйствіи или примѣромъ ихъ можно побу­
дить къ какой-нибудь полезной работѣ; конечно, дѣятельность тотчасъ
ослабѣваетъ, какъ только прекращается побужденіе. Изъ этого ясно,
что у больныхъ утрачена не способность къ работѣ или къ дѣйствіямъ,
а лишь волевой импульсъ. Далѣе всего разрушеніе воли заходитъ при
параличѣ. Съ утратой умственной и эмоціональной отзывчивости у боль­
ного исчезаютъ и волевыя движенiя; больной не чувствуетъ ни скорби,
ни потребностей, могущихъ побудить его къ дѣятельности. Въ заключенiѳ всѣ проявленія жизни сводятся къ ряду непроизвольныхъ движеній и
на нѣкоторыя рефлекторныя.
То, что здѣсь разрушается болѣзнью, можетъ остаться недоразвиымъ въ юности. Уже на высотѣ здоровья сила волевыхъ импульсовъ ,
легкость, съ которой мышленіе и чувствованіе переходить въ дѣйствіе,
подвержены чрезвычайнымъ колебаніямъ. Отъ вялыхъ, тяжелыхъ субъектовъ постепенные переходы приводятъ насъ къ тупымъ формамъ врож­
деннаго слабоумiя и идіотiи, при кэторыхъ рѣдко и съ большими затрудненіями возникаетъ и вызываетъ дѣйствіе волевой импульсъ. Понятно,
и здѣсь чувственныя ощущенiя, голодъ и боль всего сильнѣе возбуждаютъ желаніе; они прежде всего и обусловливаютъ направленiе проявленій воли.
П о в ы ш е н і е в о л е в ы х ъ и м п у л ь с о в ъ . Общимъ признакомъ
повышенiя волевыхъ импульсовъ является д в и г а т е л ь н о е в о з б ужд е н i е . Конечно, въ отдѣльныхъ случаяхъ происхожденіе его мы должны
объяснять различно. Прежде всего это возбужденіе можетъ развиться
прямо изъ представлений или чувствованій. Сюда относятся обусловленные
извѣстными поводами взрывы страстей у здоровыхъ и у больныхъ, вне­
запные разряды бурныхъп оявленій воли при извѣстныхъ жизненныхъ
обстоятельствахъ . Въ этихъ случаяхъ, очевидно, дѣйствіе является
неизбѣжнымъ слѣдствіемъ данныхъ психологическихъ предпосылокъ, и
разстройство лежитъ не въ области хотѣнія, а въ тѣхъ областяхъ , гдѣ
это подготовлялось. На лицо были особенно могущественные поводы,
необходимымъ послѣдствіемъ которыхъ и явились живые волевые импульсы.
О дѣйствительномъ повышеніи импульсовъ мы должны говорить въ
томъ случаѣ, если существуетъ несоотвѣтствіе между важностью пово­
да и живостью возбужденія. Можетъ быть, это часто бываетъ у многихъ
больныхъ - д елирантовъ. У нихъ, особенно при алкогольномъ делиріи,
часто развивается сильное б е з п о к о й с т в о , которое не объясняется въ
достаточной мѣрѣ ни бредовыми представленіями, ни обманами чувствъ,
ни душевными движеніями, но указываетъ на болѣзненное возбужденiе
воли. Больные не лежатъ въ постели, бросаются къ дверямъ, обнару­
живают ъ рѣзкое стремленіе къ дѣятельности, всегда въ связи со своими
галлюцинаціями. То обстоятельство, что они часто, несмотря на зна­
чительную спутанность, обнаруживаютъ наклонность заниматься соотвѣтственно своей профессіи, дѣлаетъ очень вѣроятнымъ предположеніе о
самостоятельномъ психомоторномъ возбужденіи. Дальнѣйшая форма этого
разстройства лучше всего выясняется при наблюденіи надъ алкогольнымъ
опьяненіемъ. Мы наблюдаемъ, какъ волевые импульсы здѣсь постепенно
усиливаются отъ появленія живости въ разговорѣ и въ выразительныхъ
движеніяхъ, до шума, крика и, въ заключеніе, до тѣхъ необдуманныхъ
поступковъ, которые такъ часто приводятъ пьянаго въ столкновеніе съ
общественнымъ порядкомъ и закономъ. Повидимому, совершенно подоб­
ныя разстройства вызываетъ и кокаинъ; по крайней мѣрѣ, при длитель­
номъ злоупотребленіи этимъ средствомъ развивается безцѣльное безпокойство, болтливость, наклонность къ писанью; все это едва-ли можно
объяснить иначе. Это состояніе возбужденія кокаинистовъ представляетъ
переходъ къ тому своеобразному повышенію волевыхъ импульсовъ, которое свойственно картинѣ маніако-депрессивнаго психоза, но часто на­
блюдается и при инфекціонныхъ психозахъ, а также при прогрессивномъ
параличе. Здѣсь мы имѣемъ дѣло съ болѣзненнымъ с т р е м л е н і е м ъ
к ъ д ѣ я т е л ь н о с т и (Betatigungsdrang), которое при легкихъ гипоманическихъ состояніяхъ даетъ себя знать постоянными переходами отъ
одного дѣла къ другому, усиленной разговорчивостью, живой жестикулящей, собираніемъ и закупкой ненужныхъ вещей, вмѣшательствомъ въ
отношенія другихъ, преслѣдованіемъ всевозможныхъ плановъ, неразумной
расточительностью, безцѣльными скитаніями и путешествіями.
При болѣе сильномъ возбужденіи импульсы къ дѣятельности стано­
вятся все более многочисленными и разнообразными. Такъ какъ при
этомъ представленіе цели становится все непостояннее, то и связь между
отдельными поступками исчезаетъ . Вольной не въ состояніи более вы­
полнять опредѣлѳннаго плана, хватается за все, при чемъ его первона­
чальное намѣреніе оттѣсняется ввовь возникающими импульсами. Въ
концѣ нельзя опредѣлить цели единичнаго действія; передъ нами только
пестрый рядъ сменяющихъ другъ друга проявленій энергіи. Больной без
прерывно кричитъ, болтаете, поетъ, бегаетъ , танцуетъ, обнажается,
рветъ платье, давая разнообразное примененіе лоскутамъ, мажется и рисуетъ каломъ, моется мочей, разрушаетъ все, что только можетъ, бара­
банитъ и стучитъ руками и ногами.
Значительно иную картину, сравнительно съ маніакальнымъ стремленіемъ къ деятельности, представляетъ к а т а т о н и ч е с к о е возбужденіе. Тамъ, даже въ самыхъ неразумныхъ поступкахъ, всегда можно раз­
личить, хотя и не ясно, ихъ психическую подкладку; всѣ импульсы
всегда ведутъ къ д е й с т в і ю , какъ-бы ни безцѣльно и ни безсмысленно
оно казалось. Здѣсь-же мы имѣемъ дѣло съ д в и ж е н і е м ъ , не имеющимъ, по большей части, никакого опредѣленнаго результата. Этому
разстройству всего более подходитъ названіе с т р е м л е н і я к ъ д в иж е н і ю (Bewegungsdrang), соответственно маніакальному стремленiю къ
деятельности. Хотя собственно возбужденіе кататоника часто незначи­
тельно, движенія его совершенно непланомерны, не направлены къ осу­
ществленiю того и л и другого намеренія. Часто они состоятъ въ кривляньи лица, сжиманьи, скручиваніи членовъ, вскакиваньи и приседаньи,
кувырканьи, верченьи, хлопаніи въ ладоши, беганьи кругомъ, лазаньи,
танцахъ , въ выкрикиваньи безсмысленныхъ звуковъ и шумовъ. Соб­
ственно о хотеньи здѣсь едва-ли можетъ итти речь, поскольку мы не
видимъ здесь превращенія представленія цели въ дѣйствіе. Да и боль­
ные не редко опредѣленнымъ образомъ заявляютъ намъ, что они сами
не знаютъ, что заставляетъ ихъ выполнять такія движенія. Быть мо­
жете, здесь умѣстно припомнить о явленіи, наблюдающемся послѣ силь­
наго физическаго напряженія. При этомъ можетъ развиться сильное
двигательное безпокойство, разрѣшающееся въ разнообразныхъ безцѣльныхъ движеніяхъ; мы не можемъ сидѣть спокойно, каждое мгновеніе
вскакиваемъ, играемъ пальцами, мѣняемъ мѣсто. И здѣсь дѣло идетъ
объ импульсахъ, не являющихся выраженіемъ представленія.
З а т р у д н е н і е в о л е в ы х ъ д ѣ й с т в і й . Энергія и быстрота,
съ которой волевой импульсъ превращается въ дѣйствіе, зависитъ, кромѣ
его собственной силы, еще отъ величины сопротивленія, которое онъ долженъ преодолѣть. Такъ, мы знаемъ, что испугъ и страхъ могутъ создать
внутреннія препятствія исполненію нашихъ намѣренiй, которыя мы въ
состояніи преодолѣть лишь съ большимъ напряженіемъ воли. Подобное
повышеніе сопротивленія, эта п с и х о м о т о р н а я з а д е р ж к а , является,
быть можетъ, важнѣйшимъ основнымъ разстройствомъ при нѣкоторыхъ
депрессивныхъ состояніяхъ циркулярнаго психоза. Вольные не способны
на самыя простыя рѣшенія, должны мучительно принуждать себя къ
каждому дѣйствію, не могутъ высказаться, даютъ лишь короткіе, одно­
сложные отвѣты. При этомъ, конечно, рѣзко выражены замедленіе и
ослабленіе дѣйствія. Только заранѣе заученная дѣятельность идетъ безъ
задержекъ; да иногда сильное душевное потрясеніе можетъ внезапно раз­
рушить сопротивленіе. Кромѣ того, можно доказать, что послѣ продолжительныхъ усилій задержка становится слабее. Въ тяжелыхъ случаяхъ
разрѣшеніе самостоятельныхъ волевыхъ актовъ становится почти совсѣмъ
невозможнымъ . Несмотря на очевидныя усилiя, больной не произносит ь
ни слова, не въ состояніи ѣсть, спать, одѣтыя. Обыкновенно, они
чувствуютъ при этомъ страшную тяжесть, лежащую на нихъ, освобо­
диться отъ которой они не въ состояніи.
Большей частью эти разстройства объединяютъ подъ именемъ „с т у ­
п о р а " съ другими, похожими на него, состояніями, изъ которыхъ, какъ
на самомъ важномъ , мы должны остановиться н а к а т а т о н и ч е с к о м ъ
с т у п о р ѣ. При немъ разрѣшѳніе движенія само по себѣ совершенно
не затруднено, въ чемъ мы легко убеждаемся быстрымъ и энергичнымъ
выполненіемъ нѣкоторыхъ дѣйствій. Но при этомъ каждый импульсъ произ­
водитъ разрядъ какъ разъ противоположнаго импульса, по меньшей мѣрѣ,
равной силы, а часто болѣе могущественнаго. Такимъ образомъ каждое
движеніе подавляется при возникновеніи, особенно если въ основѣ его
лежитъ побужденіе извнѣ . Часто видимъ мы, что требуемое или желательное движеніе уже начинается, но тотчасъ прерывается, или при извѣстныхъ обстоятельствахъ превращается въ противоположное. Здѣсь
импульсъ не подавляется внутреннимъ сопротивленіемъ, онъ просто по­
гашается противоположнымъ внушеніемъ. Въ то время, какъ больные съ
психической задержкой стараются преодолѣть сопротивленіе, пока не
ослабеютъ сами, или не устранятъ его, при кататоническомъ струпорѣ
самый импульсъ или уже въ началѣ, или очень быстро превращается въ
сопротивленiе. Параллельно задержкѣ (Hemmung) здѣсь можно говорить
о " т о р м о ж е н і и " (Sperrung). Какъ только торможеніе исчезаетъ, какъ
только прекращаетъ вліяніе противуположное внушеніе, дѣйствіе совер­
шается безъ малѣйшихъ затрудненій. Подобно тому, какъ при каждомъ
мышечномъ движеніи у насъ приводятся въ дѣйствіе и антагонисты,
здесь, наряду съ представленіемъ трѳбуѳмаго движенія, очевидно, воз­
никаете съ особой силой и представленіе противуположнаго; последнее
препятствуетъ разрѣшенію перваго.
При такомъ волевомъ торможеніи многія дѣйствія, не требующiя у
здороваго рѣзкаго вмѣшательства воли, заглушаются при ихъ возникновенiи. При разговорѣ больной не поднимаетъ взгляда, не отвѣчаетъ на
привѣтствія, не принимаетъ протянутой руки. Если ему грозятъ ножемъ,
укалываютъ вѣки глазъ, онъ иногда отстраняется, но не дѣлаетъ правильныхъ защитительныхъ движенiй; онъ лежите въ крайне неудобномъ
положеніи, не мѣняя его по собственному почину, не отгоняетъ мухъ,
садящихся на лицо, часами сидитъ на горячемъ солнцѣ, хотя черезъ
нѣсколько шаговъ есть тѣнь . Можетъ быть отсутствіе закрыванія глазъ,
правильнаго проглатыванія слюны, задержку испражненій можно тоже
отнести на счетъ волевого торможенія, подавленiя естественныхъ непроизвольныхъ импульсовъ. Общiй видъ больного при этомъ разстройствѣ принимаетъ очень странный отпечатокъ. При отсутствiи естествен­
ныхъ, безусловныхъ для здороваго волевыхъ проявленій, все поведеніе
представляется неестественнымъ, не свободнымъ, вынужденнымъ.
Такъ какъ при волевомъ торможеніи дѣло идетъ не объ исчезновеніи импульса, но о противуположныхъ импульсахъ равной силы, мы здѣсь
при исполненіи дѣйствія не замѣчаемъ усталаго безсилiя, какъ при во­
левой задержкѣ, но оцѣпенѣлую напряженность, по которой можемъ су­
дить объ игрѣ противуположныхъ влiяній. Движенія совершаются съ
излишкомъ напряженія, захватывающимъ почти въ равной мѣрѣ всѣ
участвующія группы мышцъ, результатъ основывается на незначительномъ перевѣсѣ одной группы надъ противуположной. Поэтому манера
держаться и двигаться представляется одеревенѣвшей и натянутой. Нерѣдко мы наблюдаемъ колебанія въ силѣ первоначальнаго и противуположнаго импульса; перевѣсъ- т о на сторонѣ одного, то другого. Нача­
тое движеніе то внезапно прекращается, то начинается внезапно вновь;
оно протекаетъ толчками, становится угловатымъ , неувѣреннымъ. Мо­
жетъ быть, чувство всѣхъ этихъ препятствій и побуждаетъ больного къ
одновременному напряженiю и другихъ мышечныхъ группъ. При произ­
водс т в незначительнаго движѳнія принимаютъ участіе почти всѣ члены.
Поэтому всѣ движепія становятся неуклюжими, лишенными мѣры.
О б л е г ч е н і е в о л е в ы х ъ д ѣ й с т в і й . Впечатлѣнія внѣшняго
мiра, а также наши внутреннія переживанія вызываютъ въ насъ въ большей
или меньшей степени волевое напряженіе, постоянно стремящееся къ
разряду въ разнообразныхъ проявленіяхъ. Часть этихъ воздѣйствій не
подчинены вліянію воли; но большую часть ихъ мы можемъ подавить при
помощи волевого усилія. Отъ развитiя этихъ задержекъ, находящихся
въ нашемъ распоряженіи, зависите большая или меньшая степень лег­
кости, съ которой возникающіе импульсы превращаются въ дѣйствіе.
Наше духовное развитіе состоите въ увеличеніи числа задержекъ. Всего
быстрѣе и непосредственнѣе дѣйствуетъ ребенокъ; нарастающее самообладаніѳ мужчины придаете ему способность подавлять многочисленные
импульсы, прежде чѣмъ они переходятъ въ дѣйствіе. Женскій характеръ
въ этомъ отношенія, съ его повышенной душевной возбудимостью, стоитъ
ближе къ характеру дѣтей.
Ограничивающая сила задержекъ тѣмъ скорѣе оказывается несо­
стоятельной, чѣмъ сильнѣе импульсы, чѣмъ живѣе душевное движеніе,
изъ котораго они возникаютъ. Съ другой стороны, намъ извѣстны вліянія, непосредственно облегчающія разрѣшеніе волевыхъ импульсовъ,
уменьшающiя сопротивляемостъ при превращеніи импульсовъ въ дѣйствіе.
Въ незначительной степени это относится ко всякой психомоторной дѣя­
тельности. При продолжительномъ выполнѳніи движенія мы достигаемъ
извѣстнаго возбужденія, которое означаетъ сокращеніе задержекъ. Мы
выше уже упомянули, что и болѣзненныя волевыя задержки въ теченіе
дѣятельности могутъ ослабѣвать. Еще яснѣе совершается нарастаніе возбужденія у маніакальныхъ и кататоническихъ больныхъ, если ихъ безпокойству предоставлено свободное теченіе. Б езпрепятственное разрешеніе импульсовъ делаетъ ихъ все менѣе способными овладѣвать собой;
на этомъ основано благотворное влiяніе постельнаго содержанія на прекращеніе неистовства ("Austoben"). Психологическіе опыты говорятъ за
то, что лишеніе сна также благопріятствуетъ выпаденію волевыхъ за­
держекъ. Этому могъ-бы соответствовать тотъ фактъ, что при продол­
жительной безсоннице возбужденіе у нашихъ больныхъ повышается; но
здесь возможно и обратное толкованіе.
Роковое уменыпеніе волевыхъ задержекъ еще въ большемъ объемѣ
производится дѣйствіемъ алкоголя. Съ одной стороны, поведеніе пьянаго
говоритъ за то, что мы здесь имѣемъ дело съ настоящимъ возбужденіемъ ,
съ другой стороны бросается въ глаза та легкость, съ которой совершаются
самые неразумные и опасные поступки безъ наличности возбужденiя, по­
теря техъ сопротивлений, которыя заставляютъ трезваго держать въ узде
свои импульсы. Все руководящiе принципы, возникающiе на духовномъ
воспитанiи целой жизни, теряютъ свою силу; всѣ опасенія и соображенія замолкаютъ, когда алкоголь уничтожаѳтъ самообладаніе. Въ более
слабой степени такое дѣйствіѳ алкоголя на волю постоянно можно под­
метить у пьяницъ въ видѣ пониженной сопротивляемости противъ всякаго рода соблазновъ. Подобныя-же последствія производитъ и эфиръ,
какъ при однократномъ, такъ и при привычномъ употребленiи, а также
и кокаинъ.
Далее, въ виде постояннаго свойства эта облегченная разрѣшаемость
волевыхъ импульсовъ выступаетъ при нѣкоторыхъ формахъ болезненной
конституціи, оссбенно при истеріи. Живость чувственнаго тона не даетъ
здесь простора разумной подготовке дѣйствія; внезапно и непосредствен­
но производятся нерѣдко дѣйствія, носящія печать необъяснимости и
безцельности, - воровство, сумасбродство, самоизувѣченія. Вольные при
этомъ находятся въ своеобразномъ разладе между здоровыми побужде­
нiями и импульсивными вліяніями, пересиливающими ихъ волю.
П о в ы ш е н н а я п о д ч и н я е м о с т ь в о л и. Существуютъ два источ­
ника, при которыхъ возникаютъ побудительныя причины нашихъ дѣйствій, - э то внешніе поводы и постоянныя общія направленія воли, получающiя свое содействіе непосредственно изъ жизненнаго опыта. Каждый
внѣшній поводъ побуждаетъ здороваго человека къ деятельности лишь
постольку, поскольку на пути къ этому не стоятъ могущественныя противотеченія, являющіяся свойствомъ его личности. Эта относительная незави­
симость воли отъ внешнихъ побужденій образуетъ психологическую основу
„свободы воли“. Лишь дети, въ меньшей степени - ж енщины, а также
„легкомысленныя" натуры руководятся скорее мгновенными влiяніями,
чѣмъ твердыми принципами, такъ какъ последнихъ они или еще не
прiобрели, или вообще не въ состояніи пріобресть. Въ болезненной области
руководящее вліяніе воли, определяющее всю дѣятельность, можетъ быть
нарушено или уничтожено простымъ ослабленіемъ воли или облегченной
разрѣшаемостыо волевыхъ импульсовъ, или, наконецъ, появленіемъ болѣзненныхъ импульсовъ.
Первая изъ зтихъ возможностей осуществляется при всѣхъ формахъ
врожденнаго или пріобрѣтеннаго слабоумія, связанныхъ съ пониженіемъ
энергіи. Гдѣ отсутствуютъ сильныя побужденія къ дѣятельности, она
опредѣляется не общими свойствами личности, но случайными вліяніями.
Такимъ образомъ развивается безпомощная зависимость воли отъ всевозможныхъ воздѣйствій, болѣзненная н е у с т о й ч и в о с т ь ( B e s t i m i n ­
b a r k e i t) . При отсутствіи самостоятельныхъ плановъ, образующихъ
прочную основу дѣятельности, ея внутреннее единство и послѣдовательность утрачиваются. Яснѣе всего это разстройство выступаетъ передъ
нами при параличѣ. Часто достаточно одного слова, чтобы склонить податливаго больного къ самымъ противоположнымъ рѣшеніямъ.
Преходящее состояніе б е з в о л і я съ повышенной подчиняемостью
мы можемъ вызвать г и п н о з о м ъ 1).
У значительнаго числа людей (80 - 9 0% ) при помощи разнаго рода
воздѣйствiй, особенно возбуждая живое представленіе засыпанія, удается
вызвать такое измѣнѳніе сознанія, при которомъ душевные процессы ихъ
приводятся въ болѣе или менѣе полную зависимость отъ воли экспери­
ментатора. На высшихъ ступеняхъ этого состоянія, достичь которыхъ
удается, впрочемъ, не часто, содержаніе воспріятій можетъ произвольно
быть вызвано или измѣнено при помощи внушенія, т. е. возбужденіемъ
представленій, чувствованій или импульсовъ, при помощи словъ или соотвѣтствующихъ дѣйствій. Далѣе внушаемому можно внѣдрить измышленныя воспоминанія со всѣми подробностями, которыя у него находятъ
дальнѣйшую переработку. Наконецъ, поступки его, даже многія непроизвольныя отправленія находятся подъ вліяніемъ внушеній, плотно связывающихъ его собственныя волевыя движенія. Гипнотизируемый не можетъ
двинуть ни однимъ членомъ безъ позволенія гипнотизера; онъ засыпаетъ
въ томъ положеніи, которое тотъ ему придаетъ; по его приказанiю онъ
совершаетъ совершенно неразумныя, при извѣстныхъ условіяхъ даже
преступныя дѣйствія. Въ отдѣльныхъ случаяхъ такое состояніе, не совсѣмъ
правильно называемое в н у ш е н н ы м ъ а в т о м а т и з м о м ъ ( В е f e h l s a u t o m a t i e), можетъ продолжаться болѣе или менѣе продолжи­
тельное время послѣ пробужденія отъ гипноза (возможность послѣгипнотическихъ внушеній), пока собственная воля не получитъ снова власти
надъ теченіемъ душевныхъ процессовъ; но иногда можно вызвать появленіе внушенныхъ воспріятій и дѣйствій въ будущемъ, уже при полномъ
возстановленіи бодрствованія, въ болѣе или менѣе отдаленномъ времени
(п о в и д и м о м у , до года) (Sumjestion a echeance).
Во всѣхъ этихъ случаяхъ объекту внушенія поступки, точно выпол­
ненные имъ, кажутся послѣдствіемъ его cобственнаго рѣшенія. Къ опре­
дѣленному времени появляется все усиливающееся стремленіе къ выполненiю поставленной задачи; при этомъ сознаніе того, что это стремленіе
возникло, благодаря побужденiю извнѣ, совершенно отсутствуетъ. Иногда
1)
F o r e l , Der Hypnotismus und die suggestive Psychotherapie. 5 Aufl. 1907.
M o ll, Der Hypnotismus. 4 Autl. 1907.
гипнотическія разстройства воли могутъ быть осуществлены безъ настоящаго гипноза, по крайней мѣрѣ, безъ глубокаго помраченія сознанiя,
почти въ бодрственномъ состояніи.
Если сущность этого явленія, подавшаго поводъ къ многочисленнымъ спорамъ, еще во многихъ отношеніяхъ загадочна, психологически
для пониманія ихъ мы можемъ допустить нредположеніе, что здѣсь мы
имѣемъ дѣло съ временнымъ устраненіемъ того руководящаго вліянія,
которое воля постоянно оказываетъ на нашу душевную жизнь, подавляя
одни процессы сознанія и благопріятствуя другимъ. Сходство, съ этой
точки зрѣнія, гипноза и сна настолько очевидно, что мы, помимо такъ
часто наблюдающихся переходовъ гипнотическаго сна въ обыкновенный
и наоборотъ, можемъ установить ихъ близкое родство другъ съ другомъ.
И во снѣ мы безъ всякой критики принимаемъ за д ѣйствительность пол­
ныя противорѣчій воспріятія и сочетанія представленій; мы измышляемъ
воспоминанія и забываемъ самыя обыденныя событія; не смущаясь, мы
совершаемъ безцѣльныя и постыдныя дѣянія, а вмѣстѣ съ тѣмъ видимъ
себя мучительно стѣсненными въ выполненіи самыхъ простыхъ плановъ.
Только здѣсь имѣетъ мѣсто непроизвольная или вызванная внѣшними
раздраженіями игра нашихъ собственныхъ представленій и чувствованiй,
проложившая себѣ путь, благодаря отсутствію руководящихъ вліяній; а
при гипнозѣ въ нашу незащищенную духовную жизнь вторгается чужая
воля и распоряжается, какъ неограниченный властелинъ въ покинутой
хозяиномъ области. Попытки воздѣйствовать на спящаго, и лишь такимъ
образомъ вызвать гипнозъ, могутъ, конечно, удасться только при исклю­
чительно благопріятныхъ условіяхъ. Большей частью спящій при этомъ
пробуждается, если онъ и доступенъ вообще воздѣйствію. Напротивъ,
гипнозъ продолжается, несмотря на полученіе воспріятій извнѣ; онъ ни­
что иное, какъ легкiй сонъ, сопровождаемый самовнушенiемъ, что нельзя
проснуться безъ посторонней помощи.
Подобное временное выпаденіе воли мы встрѣчаемъ во многихъ
болѣзненныхъ состояніяхъ. Часто можно придавать членамъ больного
любое положеніе безъ малѣйшаго сопротивленія съ его стороны, а также
удерживать приданное положеніе, пока не получится другой толчекъ, или
пока членъ, дрожа, не послѣдуетъ законамъ тяжести вслѣдствіе сильной
мышечной усталости. Мы называемъ это разстройство восковой гибкостью
(flexibilitas сегеа) или каталепсіей. Рѣже удается, начавъ какое-нибудь
простое движеніе, заставить больного повторять его, заставить подра­
жать живымъ, произведеннымъ передъ глазами жестамъ (быстрое подниманіе рукъ, хлопанье въ ладоши) (подражательный автоматизмъ - Nachahmungsautomatie, эхопраксія). Иногда встрѣчаются больные, тщательно
подражающіе всему, что дѣлаетъ сосѣдъ, воспроизводящіе всѣ его движенія, слѣдующіе за нимъ въ ногу. Иногда наблюдается безвольное повтореніе сказаннаго, соединеніѳ случайно перехваченныхъ словъ (эхолялiя).
Всегда, однако, можно доказать, что больные, дѣйствующіе, повидимому,
совершенно машинально, все же перерабатываютъ впечатлѣнія. Больной,
эхолялически повторяющій выкрикиваемыя передъ нимъ числа, такимъ же
импульсивнымъ образомъ разрѣшаетъ подсказанную ему задачу; если при
настойчивомъ приказаніи онъ и высовываетъ языкъ, чтобы проколоть его, на
лицѣ у него появляется плаксивая мина. Явленія, подобныя описаннымъ,
особенно восковая гибкость, встрѣчаются при самыхъ разнообразныхъ болѣз-
ненныхъ формахъ. Я наблюдалъ ихъ у истеричныхъ, у эпилептиковъ, у
маніако-депрессивныхъ, у паралитиковъ, у алкоголиковъ, при травматическомъ мозговомъ абсцессѣ, въ одномъ случаѣ значительной мозговой
водянки съ гемиплегiей, понятно, на непарализованной сторонѣ. Но рѣзче
всего выражена вся эта группа разстройства при dem. ргаесох, особенно
при той формѣ, которую мы обозначаемъ именемъ кататоніи.
Болѣзненное облегченiе волевыхъ импульсовъ также можетъ совпа­
дать съ повышенной подчиняемостью. Легкость, съ которой мысль пере­
ходитъ въ дѣйствіе, придаетъ каждому новому впечатлѣнію, каждой ми­
молетной идеѣ силу, дѣлающую непреодолимымъ ихъ влiяніе на волю,
хотя, конечно, они тотчасъ вытѣсняются другими импульсами. Такимъ
образомъ возникаетъ болѣзненный симптомъ повышенной о т в л е к а е м о с ти воли (Ablenkbarkeit). Общимъ съ вышеупомянутыми разстройствами здѣсь является безсиліѳ постояннаго руководительства воли. Но
при неустойчивости и безволіи дѣйствіе направляется главнымъ образомъ
внѣшними вліяніями, а здѣсь хотѣнiе находится въ зависимости отъ постоянныхъ перемѣнъ внутренняго состоянія и отъ нестойкихъ идей. Съ
этимъ разстройствомъ, съ аналогіей котораго мы уже знакомы въ видѣ
отвлекаемости течѳнія представленій, мы особенно часто встрѣчаемся при
нѣкоторыхъ маніакальныхъ и делиріозныхъ состояніяхъ возбужденія.
Далѣе отвлекаемость воли, въ качествѣ стойкой индивидуальной особен­
ности, сопровождаетъ истерію и близкія ей формы психопатической конституціи. Здѣсь также каждый импульсъ быстро и легко превращается
въ дѣйствіе, чтобы скоро на мѣсто его возникло новое рѣшеніе. Дѣйствія и стремленія больныхъ носятъ отпечатокъ н е п о с т о я н с т в а
(Unstetigkeit) и отсутствія плана. Внезапныя рѣшенія, неожиданные по­
рывы появляются и исчезаютъ; то они останавливаются на полдорогѣ,
то вытѣсняются иными побужденіями. Хорошіе и дурные примѣры, вся
окружающая среда получаютъ могущественное, но непостоянное вліяніе.
Отсюда идутъ постепенные переходы къ тѣмъ легко возбуждающимся
личностямъ, которыя съ воодушевленіемъ, но безъ выдержки хватаются
за все новое, ничего не доводятъ до конца, такъ какъ задолго до достиженія цѣли ихъ пылъ исчезаетъ.
П о н и ж е н і е в о л е в о й п о д ч и н я е м о с т и . При описаніи волевой
заторможенности мы уже видѣли, какъ каждый толчекъ къ движенію мо­
жетъ тотчасъ парализоваться противуположнымъ импульсомъ. Эта волевая
заторможенность есть лишь частное явленіе болѣе общаго разстройства,
импульсивнаго сопротивленія всѣмъ внѣшнимъ вліяніямъ на волю, того, что
K a h l b a u m называете н е г а т и в и з м о м ъ . Онъ выражается въ отстраненіи себя отъ внѣшнихъ впечатлѣній, въ недоступности въ личномъ
обиходѣ, въ противодѣйствіи каждому требованію, доходящемъ по временамъ до выполненія какъ разъ противоположнаго дѣйствія (внушенный
негативизмъ, Befehlsnegativismus), и, наконецъ, въ подавленіи естествѳнныхъ потребностей.
При такихъ условіяхъ возникаетъ дѣйствіе, во всѣхъ отношеніяхъ
противуположное тому, которое обусловливается нормальными побужденіями. Вольные упорно отстраняются отъ изслѣдованія; стискиваютъ зубы,
если должны показать языкъ, зажмуриваютъ глаза, когда хотятъ изслѣдовать зрачки, смотрятъ въ сторону, если на нихъ обращаютъ вниманіе.
На привѣтствіе они не отвѣчаютъ, при приближеніи отстраняются, пря­
чутся, забиваются подъ одѣяла, закрываются, руки не подаютъ или отдергиваютъ еѳ назадъ, предупреждая рукопожатіе. На всѣ вопросы они
молчатъ (мутацизмъ), или ограничиваются болѣе или менѣе безсвязными
выраженіями, въ которыхъ кое-гдѣ можно замѣтить связь съ вопросомъ.
Иногда получается впечатлѣніе, что больные умышленно даютъ ложные
или безсмысленныѳ отвѣты. Это разстройство, въ чрезвычайно сходной
формѣ наблюдаемое и у истеричныхъ, называется „рѣчь не къ дѣлу"
(паралогія, Vorbeireden). Но у кататониковъ въ этомъ случаѣ дѣло идетъ
о негативистическомъ отклоненіи; у истеричныхъ же мы имѣемъ предъ
собой явленія вытѣсненія вслѣдствіе душевныхъ движеній; при помощи
паралогіи больной до извѣстной степени искусственно ограждаетъ себя,
стараясь сдѣлать невозможнымъ непріятное вторженіе въ свои мысли и
чувства, подобно тому, какъ прибѣгаютъ къ оговоркамъ при смущеніи
и къ изворачиванью при лжи. Всѣ внѣшнія воздѣйствія встрѣчаютъ энер­
гичное, но чисто пассивное сопротивленіе со стороны больныхъ; они не
допускаютъ ни одѣванья, ни раздѣванья, ни купанья, никакого вообще
ухода. Они сильно сопротивляются при кормленіи, оставляютъ все стоять
по часамъ и остывать, а потомъ по доброй волѣ съ жадностью набра­
сываются на ѣду; они жалобно просятъ воды, чтобы выплеснуть ее, какъ
только подадутъ . Иногда больные напряженно задерживаютъ калъ и мочу,
особенно если ихъ поднимаютъ на стулъ по ночамъ; а какъ только они
поднимутся со стула или улягутся въ постель, наступаетъ опорожнѳніе.
Кромѣ того, многіе странные поступки имѣютъ негативистическіе корни
въ импульсивномъ противодѣйствіи всему общепринятому и понятному:
больной надѣваетъ рубашку задомъ на-передъ, натягиваетъ чулки на са­
поги, кладетъ на голову шапку низомъ вверхъ.
Я нисколько не сомнѣваюсь въ томъ, что это негативистическое
поведеніе больного не истекаеть изъ опредѣленныхъ, разумно мотивированныхъ побужденій. За рѣдкими исключѳніями, гдѣ слабымъ поводомъ
для странныхъ дѣйствій могутъ явиться какiя-нибудь представленія или
обманы чувствъ, мы обычно отъ самихъ больныхъ слышимъ, что они
не могутъ дать себѣ въ этомъ отчета, а просто принуждены такъ посту­
пать. Повидимому, дѣло здѣсь непосредственно въ болѣзненномъ измѣненіи волевого импульса. Однако, разстройство дѣятельности здѣсь только
непроизвольное, но не безсознательное. На это указываетъ умственная
переработка внѣшнихъ воздѣйствій. Если больного поднять съ собствен­
ной постели, онъ ляжетъ на чужую; отвергая собственную, даже лучшую
пищу, онъ силой или хитростью завладѣваетъ пищей сосѣда. Импуль­
сивное, психическое возникновеніѳ этого разстройства обнаруживается
яснѣе всего не частыми, правда, случаями внушеннаго негативизма.
Больные лежатъ, если приказываютъ имъ вставать, оборачиваются, если
должны итти впередъ, тотчасъ замолкаютъ, если заставляютъ ихъ пѣть,
и наоборотъ.
Тотъ фактъ , что негативизмъ и безволіѳ обычно встрѣчаются у
одного и того же больного, а также, что простыми пріемами можно одно
превратить въ другое, облегчаетъ намъ пониманіе этого замѣчательнаго
болѣзненнаго симптома. Удается превратить каталепсію въ оцепенѣлость,
негативистическое противодѣйствіе - въ подражательный автоматизмъ;
среди нихъ часто втискиваются внезапно самостоятельные импульсы.
Можно предположить, что у этихъ, повидимому, столь различныхъ сими-
томовъ одинъ общій глубокій корень. Всюду, вѣроятно, понижено на­
правляющее, р е г у л и р у ю щ е е вліяніе постоянной цѣли и готовности
в оли къ дѣйствію. Этимъ открыты пути къ воздѣйствію на волю въ однихъ случаяхъ- в нѣшнимъ толчкамъ, въ другихъ - в спыхивающимъ причудамъ. Появленію волевой заторможенности, такъ напоминающей при­
ступы упрямства у дѣтей и у нѣкоторыхъ животныхъ, также благопріятствуетъ ослабленіе нормальныхъ волевыхъ побужденiй.
Быть можетъ, въ этихъ случаяхъ импульсивнаго противодѣйствія,
а также и внушеннаго автоматизма, мы имѣемъ предъ собой глубоко
заложенныя черты нашей духовной жизни, скрытыя при болѣе высоком
развитіи личности и снова выступающія на сцену въ болѣзни. B l e u l ѳ г 1) справедливо указываетъ на то, что негативистическія побуждѳнія,
вѣроятно, коренятся въ той игрѣ противоположныхъ душевныхъ процессовъ, которая вообще осуществляетъ господство нашей воли. Представленія и соотвѣтствующія противопредставленія, противоположныя движенія чувствованій и воли возбуждаются совмѣстно и удерживаютъ равновѣсіе, такъ что лишь въ видѣ исключенія получаетъ безусловную власть
какое-нибудь одно изъ нихъ. Въ области чувствованій убѣдительные примѣры этой двойной игры представляютъ слезы радости или судорожный
смѣхъ при нѣкоторыхъ несчастныхъ случаяхъ. Мы можемъ представить,
что регулированіе и направленіе нашего мышленія и дѣятельности совер­
шается путемъ, подобными тому, какъ точность и соразмѣрность нашихъ
движеній достигается одновременнымъ напряженіемъ группъ мышцъ антагонистовъ. Съ этой точки зрѣнія одновременное возникновенiе противо­
положныхъ душевныхъ процессовъ мы должны разсматривать, какъ пред­
охранитель, выпаденіе котораго влечетъ за собой или безвольную не­
состоятельность, или упорное отстраненіе отъ внѣшнихъ впечатлѣній.
Описанныя разстройства воли чаще всего встрѣчаются при кататоніи. Слабѣе выраженными мы иногда встрѣчаемъ ихъ при параличѣ, а
иногда и при старческомъ слабоуміи, т.-е. при тѣхъ формахъ психозовъ,
при которыхъ, по нашимъ теперешнимъ воззрѣніямъ, дальше всего заходитъ разрушеніе мозговой коры.
Съ кататоническимъ негативизмомъ не нужно смѣшивать с о п р от и в л е н і е боязливыхъ больныхъ. Здѣсь тоже при каждомъ внѣшнемъ
мѣропріятіи возникаетъ противодѣйствіе. Но боязливое сопротивленіе
обусловливается опредѣленными чувствованіями и представленіями. Оно
ведетъ къ болѣе или менѣе цѣлесообразнымъ движеніямъ, имѣющимъ
цѣлью или отстраниться, или защититься; больной убѣгаетъ, отходитъ
въ сторону, прячется, или же прибѣгаетъ къ жестокимъ яападеніямъ.
У боязливаго больного ласковыми уговорами мы можемъ постепенно преодолѣть это сопротивленіе; оно начинается раньше нашихъ физическихъ
воздѣйствій надъ больнымъ и становится тѣмъ сильнѣе, чѣмъ подозрительнѣе представляется больному наше приближеніе. На негативистическихъ больныхъ уговоры не имѣютъ ни малѣйшаго вліянія; сопротивленіе начинается обязательно каждый разъ, какъ только возбуждается
какое-нибудь движеніе, безъ всякаго соотношенія съ какими-либо опасеніями. Напротивъ, больные безъ противодѣйствія позволяютъ грубо
1) B l e u l e r, Psych. Wochenschr. 1904, 249.
касаться самыхъ чувствительныхъ частей тѣла, напр., глазъ; не страхъ,
не какія-либо опредѣленныя соображенія образуютъ основу ихъ поведенія, а первичное разстройство воли. Поэтому, самостоятельныя движенія
боязливыхъ больныхъ гораздо свободнѣе и цѣлесообразнѣе движеній при
негативизмѣ.
Ближе къ негативизму стоитъ у п р я м с т в о (Eigensinn), которое
нерѣдко бываетъ сильно развито при имбецильности, при эпилепсіи, при
истеріи, при параличѣ и при старческой слабости. Здѣсь также крѣпко
удерживается одно рѣшеніе, хотя, при измѣнившнхся условіяхъ, оно пред­
ставляется болѣе дальнозоркому наблюдателю совершенно нецѣлесообразнымъ, а часто даже и опаснымъ. Мы часто наблюдаемъ, какъ даже при
лучшихъ намѣренiяхъ нѣтъ силъ уклониться отъ опредѣленнаго направленія в оли. Поступки упрямаго основнымъ пунктомъ всегда имѣютъ извѣстныя соображенія, и только потомъ уже послѣднiя отходятъ на задній
планъ. Далѣе, болѣзненное упрямство до извѣстной степени доступно убѣжденію, воздѣйствію представленій п чувственныхъ движеній, хотя и на ко­
роткое время; наконецъ, оно обычно сопровождается гнѣвнымъ, разрушительнымъ настроеніемъ, которое ведетъ не только къ проти в д ѣйствію, но
и къ энергичной защитѣ противъ насильственныхъ мѣропріятій. Это отличіе отъ негативизма очень ясно тамъ, гдѣ больные съ крайнимъ упорствомъ противодѣйствуютъ всякимъ, даже разумнымъ и полезнымъ для
нихъ мѣропріятіямъ. При своей несговорчивости больные всегда склонны
къ ссорамъ, къ брани, часто находятся во власти враждебныхъ , хотя и
спутанныхъ бредовыхъ представленій въ полную противоположность рав­
нодушiю негативистическихъ больныхъ, которые только противодѣйствуютъ, рѣдко защищаются, еще рѣже нападаютъ.
При выработкѣ психической личности, какъ мы уже видѣли, раз­
виваются опредѣленныя стойкія направленія воли, дѣлающія насъ неза­
висимыми отъ случайныхъ вліянiй. Если эти волевыя направленія разъ
навсегда застываютъ, развивается полная с в я з а н н о с т ь воли (Bindung
des Willens) съ отсутствіемъ свободы рѣшенія, которыя, при извѣ стныхъ
обстоятельствахъ, могутъ достигнуть границъ болѣзненнаго. Примѣромъ
этого можетъ служить непреклонная настойчивость кверулянтовъ. Она
заставляетъ ихъ приносить въ жертву своей волѣ имущество, честь,
свободу, подобно убѣжденпымъ борцамъ за великія идеи, но для здоро­
ваго размышленія ясно, что ничтожество цѣли совсѣмъ не соотвѣтствуетъ
жертвамъ больного. Еще болѣе очевидное ограниченіе духовной свободы
обусловливается п е д а н т и з м о м ъ (Pedanterie), застываніемъ жизнен­
ныхъ привычекъ. Старательное самообузданіе приводитъ здѣсь къ тща­
тельному соблюденію мелкихъ правилъ, даже когда высшія цѣли заставляютъ поступаться ими. Въ болѣзненной формѣ это свойство особенно
ясно выражено на ночвѣ эпилептической конституціи.
Р а з с т р о й с т в а в ъ т е ч е н і и п р о и з в о л ь н ы х ъ д ѣ й с т в i й.
Первымъ условіемъ осуществленія произвольнаго дѣйствія является
возникновеніе представленія цѣли, заключающаго съ большей или мень­
шей опредѣленностью желаемый результатъ. Уже въ этой первой стадіи
общаго процесса, въ его умственной подготовкѣ , могутъ проявляться
разстройства. Если содержаніе представленія цѣли не ясно или спутано,
то и связанное съ нимъ дѣйствіе безцельно и неопределенно, предста­
вляя собой смесь безсвязныхъ и противоположныхъ импульсовъ. Мы встре-
чаемся съ такими разстройствами при глубокомъ затемнѣніи сознанія,
особенно при тяжѳлыхъ формахъ маніакальнаго и наралитическаго воз­
бужденiя. Далѣе, на-ряду съ первоначальныиъ представленіемъ цѣли,
могутъ возникать другія, или вытѣсняющія его, или сливаюшiяся съ нимъ.
Въ первомъ случаѣ дѣйствіе будетъ иное, не то, которое желательно;
все же между ними можно распознать нѣкоторое сродство. Подобный
случай, напр., бываетъ, когда мы, желая взглянуть на часы, вмѣсто
этого надѣваемъ пенснэ. Или же производится дѣйствіе, представляющее
въ себѣ смѣсь разныхъ отдѣльныхъ дѣйствій, напр., мы начинаемъ сда­
вать карты, открывая ихъ. У здороваго это имѣетъ мѣсто очень рѣдко,
въ случаѣ сильной разсѣянности, или же при дѣйствіяхъ безразличныхъ,
выполняемыхъ безъ вниманія; часто бываетъ это лишь во снѣ. У боль­
ныхъ это разстройство встрѣчается очень часто, особенно при делиріозныхъ затемнѣніяхъ сознанія, но распознать его, благодаря вполнѣ понятнымъ причинамъ, трудно, такъ какъ намѣренія больного въ этомъ
случаѣ скрыты отъ насъ. Спутанность послѣ эпилептическихъ припадковъ, а также лихорадочный делирій, особенно, какъ кажется, благопріятствуютъ такому уклоненiю волевого направленія, которое мы можемъ
назвать парабуліей.
За возникновеніемъ представленія цѣли слѣдуетъ рядъ примыкающихъ другъ къ другу представленiй, въ которыхъ выражаются отдѣльныя частичныя дѣйствія, служащія для планомѣрнаго осуществленія намѣченной цѣли. Каждое представленіе частичнаго дѣйствія содержить въ
себѣ волевой импульсъ, разрѣшающійся въ соотвѣтствующую группу
движенія. L i e p m a nn для обозначенія этого ряда представленій упо­
требляет ь названіе „формулы движенія" (Bewegungsformel). Мнѣ кажется,
лучше говорить о " формулѣ дѣйствія" (Handlungsformel), такъ какъ
здѣсь мы, какъ это ясно доказывается наблюденіями надъ разстройствами
этого акта, имѣемъ дѣло не съ производствомъ простого движенія, но
съ отдѣльными дѣйствіями, которыя составляются изъ ряда самостоятельныхъ, примыкающихъ другъ къ другу движеній. Весь процессъ
произвольнаго дѣйствія можетъ быть расчлененъ на три обширныя ча­
сти, - н а хотѣніе, внутреннее дѣйствіе и движеніе, изъ которыхъ въ
каждой могутъ проявляться самостоятельныя разстройства. Хотѣніе пред­
шествуешь дѣйствiю, внутреннее дѣйствіе - д виженію, но они могутъ въ
извѣстные промежутки частично смѣшиваться во времени, такъ что дви­
жете можетъ начаться, какъ только возникаетъ первый члѳнъ формулы,
а представленіе цѣли можетъ получить болѣе рѣзкую опредѣленность и
расшириться уже въ теченіи внутренняго дѣйствія.
Разстройства внутренняго дѣйствiя въ предѣлахъ этого значенія L ie p ­
m a n n объединяете подъ названіемъ „и д е а т о р н о й а п р а к с і и“ (ideatorische Арrахіе). Прежде всего при этомъ содержаніе частичныхъ дѣйствій
можетъ такъ измѣняться, что въ немъ не заключается болѣѳ осуществленія представленія цѣли. Могутъ выпасть отдѣльныя промежуточныя звѣнья,
появиться новыя, не соотвѣтствующія цѣли, или, наконецъ, при каждомъ
частичномъ дѣйствіи можете имѣть мѣсто уклоненіе на сходныя дѣйствія
или могутъ примѣшиваться постороннія составныя части. Такимъ путемъ
возникаютъ извращенныя дѣйствія, какъ шитье безъ нитки, питье изъ
пустого стакана, излишнія, побочныя дѣйствія, какъ перѳкручиванье и
верченье листа бумаги передъ письмомъ, а также всѣ неправильности и
ошибки, нарушающія ходъ дѣйствія, какъ, напр., погруженіѳ карандаша
въ чернильницу, или соленье сладкаго блюда. Это качественное разетройство въ теченіи дѣйствія встрѣчается часто и у здороваго. Въ области
болѣзни извращенныя дѣйствія особенно часто мы встрѣчаемъ у парали­
тиковъ, а при кататоніи въ наиболѣе ясной формѣ наблюдаемъ побочныя дѣйствія и уклоненіе дѣйствія. Иныя разстройства дѣйствія возни­
каютъ такимъ образомъ, что отдѣльныя частичныя дѣйствія воспроизво­
дятся, но въ неправильной послѣдовательности и при томъ часто при
помощи неподходящихъ в спомогательныхъ средствъ. На этихъ разстройствахъ, часто встрѣчающихся при мозговыхъ болѣзняхъ, особенно при
артеріосклерозѣ, а также при параличѣ, чаще всего производятся опыты
идеаторной апраксіи. Больной лижетъ сургучъ, прижимаетъ палочку къ
бумагѣ, потомъ держитъ печать на свѣчѣ, обтираетъ и старается при­
клеить къ спичечной коробкѣ. Иногда неспособность къ правильному
распредѣленію отдѣльныхъ дѣйствій проявляется въ томъ, что больной
держитъ въ рукахъ всѣ предметы, при помощи которыхъ долженъ вы­
полнить работу; такъ какъ онъ не можетъ представить расчлененности
своего дѣйствія, онъ не можетъ исключить ненужное.
Послѣднюю часть дѣйствія образуетъ движеніе, завершающее фор­
мулу дѣйствія. И здѣсь процессъ въ высшей степени сложный, такъ
какъ для каждаго, даже самаго простого, движенія необходима совмѣстная
дѣятельность цѣлаго ряда мышцъ въ различныхъ сочетаніяхъ. Эти отдѣльныя части движенія не подчинены вліянiю воли; мы, какъ извѣстно,
не въ состояніи сократить какую-либо одну мышцу, но лишь располагаемъ аппаратомъ, при помощи котораго выполняется самостоятельно
общее движеніе, возбужденное волей, или даже ограниченный рядъ движѳній. При этомъ могутъ возникнуть тѣ разстройства, которыя мы вмѣстѣ
съ L і е р m а nn ’омъ называемъ " моторной апраксіей“ (motorische Apraхiе) или парапраксіей. Отдѣльныя движенія могутъ выпадать, могутъ
появляться другія, какъ напр., при хватаньи, или же движенія протекаютъ неправильно. Причину этихъ разстройствъ нужно искать не въ
области душевныхъ процессовъ, а въ мѣстныхъ, строго ограниченныхъ
измѣненiяхъ мозга. Мы встрѣчаемся съ ними при тѣхъ формахъ психозовъ, которыя вызваны грубыми измѣненіями мозговой коры, чаще
всего при артеріосклерозѣ , при сифилисѣ мозга и при параличѣ.
И с к а ж е н н о с т ь и с т е р е о т и п i я . Такъ какъ всѣ наши движенія руководятся обыкновенно принципами экономіи, мы постоянно
стараемся достигнуть цѣли нашихъ дѣйствій съ наименьшей затратой
энергіи, наикратчайшимъ путемъ и въ наикратчайшее время. Вообще это
возможно только въ томъ случаѣ, когда цѣль для насъ не только опредѣленно вырисовывается, но и стоитъ постоянно передъ глазами. Если
же выполненіе дѣйствія такъ разстраивается побочными импульсами, что
конечная цѣль его или совсѣмъ не достигается, или достигается околь­
ными путями, съ чрезмѣрнымъ нанряженiемъ силъ, необычайно медленно,
возникаетъ то своеобразное разстройство дѣятельности, которое мы пока
будемъ называть и с к а ж е н н о с т ь ю (Verschrobenheit). Очевидно, здѣсь
имѣетъ мѣсто вмѣшательство постороннихъ импульсовъ въ привычное
теченіе дѣйствія, что нужно отнести къ парабулическимъ разстройствамъ.
Мы пришли къ подобному же заключенію при волевой заторможенности.
Если угодно, тамъ можно видѣть особый случай, гдѣ побочные импульсы
прямо противоположны первоначальному; а здѣсь мы имѣемъ дѣло съ
такими побочными импульсами, которые перекрещиваютъ первый въ
разныхъ направленіяхъ. Волевую заторможенность такимъ образомъ можно
было бы разсматривать, какъ частную форму общаго разстройства, которое
мы можемъ назвать волевымъ перекрещиваніемъ. Оба болѣзненныхъ сим­
птома главнымъ образомъ относятся къ области кататоніи.
Побочные импульсы могутъ имѣть самое разнообразное вліянiе на
дѣйствіе. Простѣйшій случай этого вліянія можно, пожалуй, видѣть въ
многократномъ повтореніи разъ возникшихъ волевыхъ движеній. Въ здоровой жизни каждый импульсъ, разъ цѣль его достигнута, вытѣсняется
другими волевыми движеніями, служащими для продолженія цѣлесообраз­
ной дѣятельности. Но въ тѣхъ случаяхъ, гдѣ нарушено планомѣрное
преслѣдованіе опредѣленныхъ цѣлей, но существуетъ еще общее тяготѣніе къ проявленіямъ воли, разрѣшившійся импульсъ имѣетъ тенденцію
возобновляться, пока живые слѣды его не сгладятся новыми движеніями.
Онъ, до извѣстной степени, становится побочнымъ импульсомъ, нарушающимъ теченіѳ работы воли, не опредѣляемое твердыми цѣлями, и съ
каждымъ повторенiемъ становится все непреодолимѣе. Въ обычной жизни
намеки на эти процессы мы встрѣчаемъ въ привычныхъ жестахъ, прибауткахъ, оборотахъ рѣчи, которые появляются каждый разъ, когда дѣя­
тельность наталкивается на препятствіе, а также въ повторенiи однихъ
и тѣхъ же болѣе или менѣе нелѣпыхъ остротъ и выходокъ у пьяныхъ
и у дѣтей. При этомъ значительную роль играютъ навсегда застывшiе
остатки прежнихъ произвольныхъ дѣйствій и выразительныхъ движеній, подобно тому, какъ они же являются часто исходнымъ пунктомъ
„тиковъ".
Рѣзко выраженныя формы задерживающихся волевыхъ возбужденій
мы, по примѣру K a h l b a u m’a, называемъ „ с т е р ео т и п i е й" 1).
Смотря по тому, накладывает ь ли на нихъ свой отпечатокъ волевая за­
торможенность или волевое перекрещиваніе, получается или продолжи­
тельное напряженіе опредѣленныхъ мышечныхъ группъ, или многократ­
ное повтореніе одного и того же движенія. Въ первомъ случаѣ, больные,
несмотря на воздѣйствіе извнѣ, удерживаютъ одно и то же положеніе,
почти не измѣняя его, по недѣлямъ, мѣсяцамъ, даже по годамъ. Они
стоятъ въ одномъ и томъ же углу, не мѣняя часто очень неудобной
позы, стоятъ на колѣняхъ въ опредѣленномъ мѣстѣ, лежатъ въ постели
съ напряженными членами и приподнятой головой, такъ что ихъ безъ
труда можно приподнять на согнутой рукѣ. Другіе постоянно держатся
руками за к рай кровати, зажимаютъ растопыренными пальцами уши, судо­
дорожно сжимаютъ въ рукахъ кусочекъ хлѣба или оторванную пуговицу.
Р ыраженіе лица - т оже застывшее, маскообразное, лобъ собранъ, какъ
бы отъ удивленія, кверху, брови подняты, глаза то широко открыты, то
плотно зажмурены, глазныя яблоки часто скошены въ сторону, губы вы­
тянуты впередъ на подобіе хобота L Schnauzkrampf).
Конечно, гораздо разнообразнѣе проявленiя двигательной стереотипіи (навязчивыя движенія). Сюда относятся кувырканье, ритмическій
стукъ, крестныя знаменія, расхаживанье въ странныхъ позахъ, пры­
ганье, вскакиваніе, паденіе, катанье и ползанье по полу, манерныя, раз1) F r a t i n i, Rivista di freniatria sperimentale, XXXIII, 104.
машистыя движенія руками, поклоны, встряхиванье, раекачиванье, черпанье, верченье, дерганье платья и волосъ, скрежетъ и стукъ зубами.
Всѣ эти движенія могутъ повторяться безчисленное количество разъ, не­
дѣлями, месяцами. Больныхъ при этомъ, по большей части, удержать
отъ нихъ невозможно; они предаются своимъ занятіямъ, не обращая ни
на что вниманія, часто нанося себѣ поврежденія. Особенную наклон­
ность къ стереотипіи проявляютъ обыденныя, привычныя движенія, извращенныя подъ вліяніемъ побочныхъ импульсовъ; это относится какъ
къ здоровой жизни, такъ и къ области болѣзни. Эта стереотипiя про­
является и въ рѣчи. Больные шепелявятъ, х рюкаютъ, говорятъ изы­
сканно литературнымъ языкомъ или преувеличенно областнымъ нарѣчіемъ,
говорятъ фистулой, въ опредѣленномъ кадансѣ, съ ритмическими расчлененіями, съ закрытымъ ртомъ, извращая и выпуская отдѣльные слоги,
употребляютъ массу уменьшительныхъ названій, прилагательныя соб­
с твеннаго изобрѣтенія, устно и письменно повторяютъ безъ конца одни
и тѣ же слова и обороты, насвистываютъ или выщелкиваютъ отдѣльныя
фразы, плачутъ въ мелодію. В сѣ эти причуды мы называемъ м а н е р н и ч а н ь е м ъ (Маnіеrеп), манерничанье въ рѣчи, при ѣдѣ, при ходьбѣ,
при привѣтствіи и т. д. Какъ ни обширно ихъ разнообразіе, все же у
разныхъ больныхъ они повторяются съ поразительнымъ сходствомъ; съ
другой стороны, несомнѣнно ихъ происхожденіе изъ одной, общей всѣмъ,
болѣзненной основы. Въ значительномъ количествѣ случаевъ на исходѣ
они образуютъ послѣдніе ясные слѣды прежнихъ болѣзненныхъ симптомовъ, позволяя намъ дѣлать по нимъ обратное заключеніе о прежнемъ
состояніи.
Въ исходныхъ стадіяхъ кататоніи встрѣчается иногда одна форма
стереотипіи, которая врядъ-ли совершенно однородна съ описанными вы­
ше. Это правильныя р и т м и ч е с к і я д в и ж е н i я , напр., сгибанье и
раскачиванье тѣла при сидѣньи и стояньи, киванье или постукиванье го­
ловой, хлопанье руками, выкрикиванье звуковъ, отдуванье. Эти явленія
служатъ признакомъ полнаго опустошенія воли. Въ такомъ же видѣ они
встрѣчаются у глубокихъ идіотовъ. Здесь намъ приходится вспомнить о
подобныхъ ритмическихъ движеніяхъ у нѣкоторыхъ хищныхъ звѣрей.
Можно допустить предположеніе, что они являются выраженіемъ низшихъ
областей нашей нервной системы, получившихъ самостоятельное вліяніе
на движенія, благодаря уничтоженію высшихъ функцій.
При стереотипіи развитіе волевого действія впередъ не подвигается.
Больные, находясь все время въ оживленной работѣ, до известной сте­
пени вертятся въ кругу, не достигая цели. Напротивъ, при слѣдующей
формѣ волевого перекрещиванія возникаютъ побочные импульсы, служащіе къ прикрашиванію (Verzierung) или в ы ч у р н о с ти (Verschnӧrkelung)
намеченнаго действія; оно въ концѣ концовъ осуществляется, но околь­
ными путями, со всевозможными осложненіями и уклоненіями. Больные
ходятъ припрыгивая, широкими шагами, толчками, скачками, на кончикахъ пальцевъ, или совсѣмъ перегибаясь назадъ, волочатъ одну ногу.
Руку они подаютъ, широко замахнувшись, быстрымъ взмахомъ или грубымъ толчкомъ, поданной руки касаются только мизинцемъ или тыломъ
ладони, при этомъ растопыриваютъ пальцы или перегибаютъ кисть. При
ѣде они берутъ ложку за наружный край, овощи раскладываютъ малень­
кими кучками, потираютъ тарелкой глаза, безцѣльно ковыряются вилкой,
между двумя глотками считаютъ до семи, или произносятъ стихотвореніе; молоко пьютъ крошечными глотками съ длинными паузами. Постельныя принадлежности располагаютъ въ своеобразномъ порядкѣ: покрывало
служитъ подстилкой, подушка или матрацъ - о дѣяломъ. Платье надѣваютъ
наоборотъ, особымъ образомъ завязываютъ узлы, рубашка надѣвается
поверхъ жилета, куртка натягивается на голову. Сюла же, вѣроятно,
нужно отнести перекашиванье лица, " гримасничанье" больныхъ.
Отъ этой вычурности дѣйствія недалекъ переходъ къ тѣмъ разстройствамъ, которыя, по прекрасному выраженію S с h ü l е, обозначаются именемъ
„о тк л о н е н ія в о л и “ (Entgleisung des Willens). При этомъ намѣченное
дѣйствіе совсѣмъ не осуществляется, такъ какъ импульсы, передъ приведеніемъ въ исполненіе, получаютъ совершенно иное направленіе. Боль­
ной беретъ ложку, чтобы ѣсть, нѣсколько разъ поворачиваетъ ее кругомъ и снова кладетъ; стаканъ, поднесенный ко рту для питья, внезапно
выплескивается и ставится обратно на столъ. Протягиваемая дляпривѣтствія рука на полдорогѣ останавливается и засовывается въ карманъ;
тоскующій больной со слезами на щекахъ дѣлаетъ въ то же время ве­
селую гримасу („парамимія“).
Въ теченiи рѣчи часто тоже можно подмѣтить, какъ больной вне­
запно спутывается, тщетно начинаетъ снова и въ концѣ-концовъ совер­
шенно теряетъ изъ виду цѣль. Онъ начинаетъ какой-нибудь фразой, вне­
запно прерываетъ себя, продолжаетъ наборомъ фразъ, имѣющимъ со­
вершенно иной смыслъ, потомъ возвращается къ исходному пункту, что­
бы скоро сбиться на новый путь и т. д. Такимъ образомъ возникаетъ
то разстройство, съ которымъ мы раньше познакомились подъ названіемъ разбросанности (Zerfahrenlieit). Часто при этомъ еще можно уста­
новить связь съ извѣстнымъ представленіемъ или вопросомъ. Больные
постоянно повторяютъ фразы, стоящія съ ними въ извѣстной связи, все
же не выражая ясно своихъ мыслей. Слѣдующій примѣръ можетъ дать
понятіе объ-этой „околесицѣ" (Drumherumreden). Вольной отвѣчаетъ на
вопросъ, что съ нимъ:
"Я долгое время не замѣчалъ, что это такое и что это было; тогда я увидѣлъ, что это исторія Гумберта (Humbertgeschichte), знаете, г. докторъ, и такъ
это осталось до сихъ поръ. Вы знаете, я тоже не знаю, что это, это своеобразно;
въ этомъ большая доза шалости. Что-то слишкомъ придвинулись къ просвѣщенію,
и отъ этого постоянно страдаютъ. Затѣмъ это вниманіѳ къ этой аферѣ, которая
подарена одному и ему нравится: затѣмъ это прокрадывается".
Импульсы, перекрѳщивающіе хотѣніе, могутъ имѣть совершенно
постороннее содержаніе, не стоятъ въ связи съ какимъ-либо представленіемъ цѣли. Вольной внезапно поднимаетъ сзади вверхъ сосѣда, садится
по птичьи на край ванны, хватается пальцами за задній проходъ, ста­
новится на голову, испражняется на столъ. Нерѣдко эти выходки, ино­
гда очень опасныя, производятся съ импульсивной силой. Благодаря та­
кому смѣшенію разнообразныхъ импульсовъ возникаетъ своеобразная
непостижимость кататоническаго поведенія, часто полное отсутствіе вну­
тренней связи отдѣльныхъ волевыхъ актовъ, какъ между собой, такъ и
съ общимъ положеніемъ дѣлъ, безсмысленность и безцѣльность всѣхъ
стремленій и рѣчей при полной почти ясности сознанія.
При подобныхъ отклоненіяхъ часто получается впечатлѣніе, что въ
самомъ намѣреніи больного произошло отклоненiе, благодаря стремитель­
ности выполненія даннаго рѣшенія. Мы видимъ, что кататоникъ съ ве-
личайшимъ напряженіемъ пускаетъ въ дѣло всю свою волю при такихъ
условіяхъ, когда безъ труда можно достигнуть цѣли неболынимъ обходомъ. К ататоникъ, безразсудно ломящiйся въ запертую дверь, въ то же
время не выходитъ изъ комнаты черезъ широко открытый корридоръ;
онъ не воспользуется даже ключами, если вложить ему ихъ въ руку, а
будетъ ждать, чтобы кто-нибудь открылъ дверь. На основаніи такихъ
явленій можно, пожалуй, заключить, что хотѣніе простирается не на
предполагаемую нами цѣль, а только на средства къ ней. Но врядъ-ли
такъ на самомъ дѣлѣ . Скорѣе надо предположить, что первый членъ
формулы дѣйствія тотчасъ опредѣляетъ направленіе хотѣнія, вытѣсняя
совсѣмъ первоначальное представленіе цѣли. Больной какъ бы замираетъ
на своемъ первомъ намѣреніи и потомъ никакія соображенія не могутъ
заставить его свернуть съ намѣченнаго пути.
Приведенная точка зрѣнія на кататоническую искаженность до из­
вѣстной степени сближаетъ ее съ явленiями парапраксіи, поскольку и
при этихъ разстройствахъ дѣло касается въ своемъ родѣ отклоненія
импульсовъ, ведущаго за собой неразумные, непонятные, нротиворѣчащіе
цѣлямъ поступки. Но тамъ страдаетъ самое выполненіе дѣйствія, боль­
ной добивается опредѣленной цѣли, но не находитъ къ осуществленію
ея правильнаго пути. При искаженнос т и разстройство заложено не въ
области дѣйствія, а въ области самой воли. Самый аппаратъ повинуется
импульсамъ безупречно, но импульсы вытѣсняются или перекрещиваются
прежде достиженія цѣли. Здѣсь у больныхъ не парапраксія, а парабулія.
Н а в я з ч и в ы я д ѣ й с т в і я и н а в я з ч и в ы я з а д е р ж к и . На­
вязчивыми (Zwangshandlungen) мы называемъ такія дѣйствія, ко­
торыя не возникаютъ изъ здороваго мышленія и чувствованія, но произ­
водятся больными противъ ихъ воли, несмотря на живое внутреннее
сопротивленіе. Исходнымъ пунктомъ для пониманія этихъ разстройствъ
могутъ служить извѣстные случаи нормальной жизни, когда, при извѣстныхъ обстоятельствахъ, на краю бездны, на мосту появляется мысль сбро­
ситься самому или сбросить спутника, при торжественной обстановкѣ
произвести какой-нибудь смѣ шной или неприличный поступокъ, закричать
внезапно въ театрѣ "пожаръ" и т. под. Въ дѣйствительности это никогда
не приводится въ исполненіе. Дѣло ограничивается болѣ е или менѣе
ясной обрисовкой того, что происходило-бы, если-бы мы совершили по­
добный поступокъ.
При болѣзненномъ предрасположеніи къ такому представленiю мо­
гутъ присоединиться мучительныя опасенія, что подобное дѣйствіе мо­
жетъ имѣть мѣсто. Такія опасенія, какъ мы уже упоминали выше, служатъ поводомъ къ появленію всевозможныхъ п р е д о х р а н и т е л ь н ы х ъ
д ѣ й с т в і й, отъ выполненія которыхъ больные никакъ не могутъ осво­
бодиться. Разнообразіе этихъ предосторожностей еще значительнѣе, чѣмъ
разнообразіе опасеній. Чаще всего начинается безконечное повтореніе
тѣхъ дѣйствій, которыя нарушены тревожными задержками. Счета
провѣряются заново, письма перечитываются, нѣсколько разъ вынима­
ются изъ конверта, чтобы исключить всякій двусмысленный оборотъ ,
каждую неясность, деньги передъ посылкой пересчитываются много разъ.
Такимъ образомъ развивается "Mаnіе de l’au dela “ J a n e t , страсть
кропотливости, никогда не удовлетворяющаяся въ своемъ стремленіи къ
удостовѣренію и къ провѣркѣ. Больные избѣгаютъ самой отдаленной
возможности совершить поступокъ , котораго опасаются, избѣгаютъ лежащаго ножа, чтобы не причинить несчастія себѣ иди дѣтямъ, заста­
вляют ъ себя связывать, собираютъ письменныя удостовбренія, что они
ничего не совершили, и безпрестанно перечитывают ь ихъ. Одна боль ­
ная разсказывала мнѣ, что она была принуждена не давать спать своему
больному ребенку до прихода мужа, чтобы имѣть кого-нибудь при себѣ,
кто-бы могъ удостовѣрить, что она за это время не совершила никакого
преступленія. Изъ страха прикосновенія развиваются навязчивымъ обра­
зомъ мытье и чистка, могущіе принять чудовищные размѣры, изъ страха
передъ одеждами - з анашиваніе стараго платья до крайнихъ предѣловъ,
изъ страха передъ бумагами - с обираніе всевозможныхъ записокъ и
обрывковъ, тщательное разсматриванье каждаго куска на улицѣ.
Очень часто у больныхъ развивается обширная, хорошо обдуман­
ная система предосторожностей, которыя должны имъ обезпечить спокойствіе. Въ свои дѣйствія они вплетаютъ защитительныя движенія и
заговоры, при повтореніи которыхъ они только и могутъ переходить отъ
одной части дѣйствія къ другой. Одинъ мой больной, при надѣваньи чулокъ, сапогъ и панталонъ всегда мучился мыслью, что ногу ему переѣдутъ, и онъ долженъ будетъ ходить на деревяшкѣ; онъ былъ вынужденъ громкимъ крикомъ: " нѣтъ деревяшки" до тѣхъ поръ бороться
со своимъ страхомъ, пока ему не удавалось отдѣлаться отъ него. Дру­
гая больная, настолько опасавшаяся, что она дастъ какое-нибудь обѣщаніе, постоянно должна была мысленно или шопотомъ предостерегать
себя отъ этого. Постукиванья, защитительныя движенія руками или
головой, многократныя повторенія, прикосновеніе къ соотвѣтствующимъ
или къ симметричнымъ мѣстамъ, чаще всего громкое или тихое про­
изнесете формулы заклинанія - в отъ тѣ обычныя средства, которыя упо­
требляются больными для преодолѣванія ихъ страховъ. Иногда эти при­
вычки настолько крѣннутъ, что больные пользуются ими, помимо всякихъ соображеній, совершенно машинально, даже въ томъ случаѣ, когда
самый страхъ почти исчезъ.
Легко понять, что при этихъ дѣйствіяхъ, которыя больные при­
нуждены производить вопреки своимъ убѣжденіямъ и волѣ, дѣло идетъ
не о простой навязчивости. Импульсъ къ дѣйствію не возникаетъ непо­
средственно, какъ таковой, но является результатомъ болѣзненныхъ опасеній. Это, до извѣстной степени, дѣйствія самообороны, курьезность и
безсмысліе которыхъ вполнѣ ясно доходятъ до сознанія больного. И
все-же онъ ихъ повторяетъ, зная по опыту, что они, хотя на мгновеніе,
доставляютъ ему покой.
Но иногда, кажется, можно подмѣтить навязчивыя дѣйствiя въ
болѣе узкомъ смыслѣ, при которыхъ импульсъ возникаетъ самъ по
себѣ, безъ связи съ опасеніями. Содержаніе ихъ большей частью до­
вольно невиннаго свойства - с тремленіе выкликать ругательства, непри­
стойности, богохульства, выбить камень изъ стѣны. Подавленіе импульса
приводитъ къ живому ощущенію безпокойства, исчезающему, разъ дѣйствіе произведено, и снова появляющемуся подъ вліяніемъ стыда за
свою слабость. При дѣйствительно опасныхъ поступкахъ, повидимому,
нѣтъ мѣста этому навязчивому преодолѣнію сопротивленія воли, или,
по крайней мѣрѣ, оно происходитъ чрезвычайно рѣдко; при этомъ дѣло
обыкновенно идетъ не объ импульсахъ , а только объ опасеніяхъ. Всѣ
эти разстройства относятся къ области психопатическихъ конституцій.
Своеобразную группу навязчивыхъ дѣйствій, или, вѣрнѣе, навязчивыхъ движеній образуютъ „тики" 1). Здѣсь мы имѣемъ передъ собой
однообразныя , повторяющiяся безъ внѣшнихъ поводовъ движенія подергиванія, подниманія рукъ, киваніе или потрясаніе головой, перекашиваніе лица, произнесеніе неартикулированныхъ звуковъ и т. д.; дыха­
тельная судорога, привычная рвота, частое мочеиспусканіе, дневное недержаніе мочи тоже могутъ появляться въ качествѣ тиковъ. Какъ ка­
жется, первоначально тики возникаютъ изъ разумныхъ произвольныхъ
движеній, иногда изъ описанныхъ выше защитительныхъ дѣйствій, ко­
торыя потомъ превращаются въ простую привычку и, въ заключеніе,
вырождаются въ непроизвольныя, почти безсознательныя навязчивыя
движенiя; при этомъ они получаютъ отпечатокъ преувеличенности и судорожности. Степень развитія тиковъ чрезвычайно разнобразна; у одного
и того же больного они могутъ проявляться въ разныхъ видахъ и дѣлаютъ невозможной всякую правильную работу постоянной примѣсью
разнообразныхъ судорогъ ("Ма1аdie des tics" G i l l e s de l a Т о u r e t t e ) .
Чаще всего тики развиваются въ дѣтскомъ возрастѣ, иногда благодаря
подражанію. Наиболѣе тяжелыя прогрессирующiя формы развиваются
исключительно на почвѣ психопатической конституціи.
Нерѣдко отъ кататоническихъ больныхъ приходится слышать, что
имъ навязываются ихъ странныя дѣйствія. - О ни не желали сдѣлать
того или другого, они къ этому были принуждены; случилось такъ, что
они должны были это сдѣлать. А между тѣмъ, больные подчиняются
импульсу безъ борьбы, безъ внутренняго сопротивлевія. При этомъ со­
вершенно отсутствуетъ важная особенность навязчивыхъ дѣйствій, внутреній разладъ и чувство побѣжденности. Если даже больные и думаютъ ,
что дѣйствіе имъ внушено, исходитъ не изъ ихъ собственнной воли,
все-таки въ своемъ поступкѣ они не замѣчаютъ собственнаго пораженія.
Общимъ слѣдствіемъ навязчивыхъ представленiй и навязчивыхъ
опасеній являются потеря духовной свободы и ограниченіе волевой дѣя­
тельности. Защитительныя дѣйствія, отнимающія много часовъ отъ дня,
дѣлаютъ почти невозможной какую-либо правильную работу; кромѣ того
навязчивыя задержки рѣшительно препятствуютъ проявленіямъ дѣйствій
и стремленій больныхъ. Особенно роковое вліяніе въ этомъ отношеніи
оказываютъ болѣзненныя сомнѣнія. При высшихъ степеняхъ ихъ раз­
витiя получается въ результатѣ полная неспособность къ какой-либо
отвѣтственной дѣятельности. Больные не могутъ ни написать, ни рас­
печатать письма, не подписываются, не могутъ считать, боясь оши­
биться, не отдаютъ никакихъ распоряженій, не даютъ показанiй, если
правильность ихъ не подтверждена окружающими. Особеннымъ источникомъ такихъ навязчивыхъ задержекъ, естественно, является профессіональный страхъ, " P hobie du metier" . Другіѳ больные испытываютъ
большія затрудненія, дотрогиваясь до дверной задвижки, подавая руку,
одѣваясь и раздѣваясь, разыскивая отхожее мѣсто. Одна моя больная
1) Me i g e und F e i n del , Der Tic, sein Wesen und seine Behandlung,
deutsch von Giese, 1903. M e ig e , Journal f. Psychologie und Neurologie, II, 53.
не могла садиться на стулъчакъ, боясь при этомъ запачкаться и потомъ загрязнить все, съ чѣмъ придется соприкасаться. Другіе посто­
янно прикованы къ своей комнате, даже къ постели, такъ-какъ на
улицѣ ихъ охватываетъ страхъ, или-же для нихъ невозможна смѣна
платья; одинъ мой больной отваживался отходить лишь на самое близ­
кое разстояніе отъ своего дома, да и то липть въ томъ случаѣ , если
зналъ, что дверь за нимъ оставлена открытой. Особыя затрудненія воз­
никаютъ при сношеніяхъ съ другими. Страхъ покраснѣть, совершить
что-либо неприличное, забыть имя встрѣтившагося знакомаго, чувство­
вать на себѣ чужой взглядъ, быть заподзрѣннымъ въ непристойныхъ
мысляхъ, дѣлаетъ больного совершенно неспособнымъ поддерживать об­
щественныя связи; онъ начинаетъ бояться людей, все болѣе и болѣе за­
мыкается самъ въ себѣ .
Наиболѣе общей формой навязчивыхъ задержекъ является неспо­
собность приступить къ дѣлу и прекратить его. Уже для здороваго
„всякое начало трудно" , явленіе, выражающееся въ повышеніи напря­
женности при началѣ всякой работы, "при подъемѣ" (im " Antriebe" ).
Всдѣдствіе этого, всякій разъ, когда передъ нами новая задача, тре­
буется извѣстное усиліе, особое самопонужденіе, чтобы прѳодолѣть инерцію
нашего душевнаго аппарата. У слабовольнаго субъекта эта необходимость
сильнаго волевого напряженія можетъ вызвать чувство неспособности и
страхъ передъ работой, явленіе очень частое, заставляющее психопатовъ воздерживаться отъ всякаго рода предпріятiй, цѣль которыхъ болѣе или менѣѳ отдаленна. При этомъ обыкновенно приводятся тѣ основанія, что они переутомлены, нуждаются въ отдыхѣ, или что работа не
оплачивается, не обѣщаетъ успѣха, или что они примутся за нее потомъ. Нерѣдко страхъ связывается со всякой перемѣной въ жизненныхъ
условіяхъ, такъ-что при этомъ развивается навязчивое противодѣйствіе
всякимъ новшествамъ, хотя бы ихъ правильность и необходимость со­
вершенно ясно доказывалась разумомъ.
Подобныя же задержки появляются каждый разъ, когда въ теченіи
работы встрѣчаются затрудненiя. По опыту мы знаемъ, что всякое затрудненіе работы вызываетъ повышеніе волевого напряженія. Тревога
можетъ извратить эту реакцію, вызвать, вмѣсто повышеннаго напряже­
нiя, полный отказъ отъ продолженія работы. Эта несостоятельность воли
передъ каждымъ повышеннымъ запросомъ, обезкураживаніе при всякомъ
препятствіи имѣетъ послѣдствіемъ рядъ быстро прекращающихся начинаній, длинную цѣпь неудачъ. Такимъ путемъ возникаетъ обычная при­
чина неработоспособности психопатовъ, мотивируемой ошибочно истощеніемъ и переутомленіемъ, при чемъ и лѣчить стараются посрѳдствомъ
отдыха.
Передъ концомъ работы обыкновенно тоже наступаетъ повышеніе
волевого напряженiя. Въ этомъ "заключительномъ подъемѣ" ( " Schlussantrieb" ) мы имѣемъ предъ собой нормальный первообразъ того, что мы
называемъ "прилипчивостью" (,,Kleben“), неспособностью прекратить ра­
боту. Сознаніе, что она близка къ концу, прига пориваетъ нашу энергію
къ послѣднему, наиболѣе сильному, напряженію. При этомъ живое желаніе сдѣлать, по возможности, больше, можетъ, при отсутствіи доста­
точной самоувѣренности, принять форму тревоги за то, что сдѣлано
все еще недостаточно. Такимъ образомъ развивается неспособность до-
вести что-либо до конца, тревожное стараніе постоянно улучшить,
пересмотрѣть, добавить. И несмотря на все это, никогда не по­
лучается удовлетворенности благополучнаго окончанія, напротивъ,
каждая попытка покончить вызываетъ новыя сомнѣнія; работа остается
на половинѣ, въ видѣ отрывка, несмотря на всѣ затраченныя
усилія.
И м п у л ь с и в н ы я д ѣ й с т в i я . Сила волевого импульса въ общемъ зависитъ отъ живости чувствованій, вызвавшихъ его. Всего живѣе
дѣйствуютъ ощущенія чувственнаго характера, настойчиво вызывающiя
насъ на опредѣленные поступки, боль, голодъ, жажда, половое чувство.
Но чѣмъ значительнѣе душевное потрясеніе, чѣмъ сильнѣе стремленіе къ
дѣйствію, тѣмъ слабѣе вліяніе спокойнаго размышленія, тѣмъ труднѣе
подавленіе подготовляющагося поступка. Страстныя возбужденія уже
у здоровыхъ при извѣстныхъ обстоятельствахъ могутъ вызвать болѣе
или менѣе рѣзкое затемнѣніе сознанія. Все же мы, по большей части,
оказываемся въ состояніи заглушать слишкомъ значительную живность
душевныхъ движеній, свойственную дѣтямъ, и, такимъ образомъ, сохра­
нять господство нашего разсудка надъ дѣйствіями.
У душевно - больныхъ, соотвѣтственно многочисленности живыхъ
чувствованiй и волевыхъ разстройствъ, присоединяющихся къ нимъ, получаютъ широкій просторъ импульсивныя дѣйствія, съ значительной си­
лой импульса и неяснымъ нредставленіемъ цѣли („импульсивность"); съ
ними мы встрѣчаемся при самыхъ разнообразныхъ состояніяхъ возбужденія. Выть можетъ, въ этомъ смыслѣ нужно принимать стремленіе къ
дѣятельности маніакальныхъ больныхъ. Сюда же, несомнѣнно, можно
отнести нѣкоторыя дѣйствія эпилептиковъ, какъ-то - и звѣстное подъ раз­
ными названіями, сопровождающееся разстройствомъ настроенія и большимъ или меньшимъ затемнѣніѳмъ сознанія ихъ стремленіе къ безцѣльному бродяжничеству 1) (дромоманія, поріоманія, figues, automatisme ambulatoire), далѣе ихъ различные проступки полового характера (эксгибиціонизмъ, половыя насилія), а таклге и пьянство дипсомановъ. Подобнымъ же
образомъ нужно смотрѣть на болѣзненное поведеніе многихъ истеричныхъ. У нихъ тоже мы встрѣчаемъ безцѣльныя путешествія, перѣдко
связанныя съ полусознательнымъ лганьемъ въ смыслѣ самозванства.
Вообще, стремленіе къ сочинительству, къ притворству является частымъ
побочнымъ симптомомъ истерической конституціи; дѣло идетъ то о явленіяхъ болѣзни, то о чудесныхъ, захватывающихъ случаяхъ изъ жизни,
то о выдающихся познаніяхъ, то о знатномъ происхожденіи или большомъ богатствѣ. Импульсивныя дѣйствія болѣе простого и однообразнаго
характера встрѣчаемъ мы далѣе у многихъ идіотовъ и слабоумныхъ,
щипанье кожи, вырыванье и глотанье волосъ , кусанье ногтей, сосанье
пальца; сюда же нужно, пожалуй, отнести и онанированіе. При нихъ
отчасти можно установить связь съ естественными инстинктами, отчасти
же исторія ихъ возникновенія, несмотря на широкую распространенность,
совершенно темна. Отъ навязчивыхъ дѣиствiи поступки всѣхъ этихъ
1)
H e i l b r o n n e r , Jahrb. f. Psychiatrie, XXIII, 107. S c h u l t z e, Allgem.
Zeitschr. f. Psychiatrie. 1903, 795. P a t r i c k , American Journal of neurology,
1907, 353. D u c o s t e , Archives de neurologie, 1907, 1 и 2.
больныхъ отличаются тѣмъ важнымъс
что импульсъ здѣсь въ
моментъ возникновенія воспринимается не какъ навязанный, но какъ
естественное проявленіе душевнаго состоянія.
Было бы совершенно правильно разсматривать какъ импульсивныя
дѣйствія и вышеописанные волевые разряды кататониковъ, хотя въ
основѣ ихъ лежитъ не какое-либо опредѣленное чувствованіе довольства
или недовольства, а только могучее, примитивное стремленіе къ движенію. Больной находится во власти сознанія, что онъ долженъ сдѣлать
то или другое, безъ ясной мотивировки, безъ колебанія, хотя часто съ
яснымъ ощущеніемъ неразумности своего поведенія. Лишь иногда воз­
никаетъ представленіе, что члены его приводятся въ движеніе невидимой
силой, Богомъ, чертомъ, злектрическимъ воздѣйствіемъ. О сопротивленіи импульсу, о борьбѣ нѣтъ и рѣчи; больной слѣпо слѣдуетъ своимъ
причудамъ. Такимъ путемъ возникаютъ уродливыя, странныя, часто
опасныя дѣйствія, представляющiя, при всемъ ихъ разнообразіи, много
общихъ чертъ. Сюда относятся своеобразныя проявленія энергіи, кувыр­
канье, прыганье, пѣнье, крикъ, разрушеніе, сбрасыванье съ себя платья,
насильственные подѣлуи, внезапныя нападенія, поѣданіе кала, безсмысленныя попытки удушить себя, разорвать себѣ ротъ, выколоть глаза,
вырвать языкъ или гортань. Характерными для такихъ импульсивныхъ
дѣйствій являются, помимо отсутствія разумныхъ поводовъ, также бы­
строта и порывистость выполненія ихъ, при которыхъ всякое препятствіе, не взирая ни на что, преодолѣвается; наоборотъ, при навязчивыхъ
дѣйствіяхъ живымъ побужденіямъ нормальнаго сопротивленія достаточно
небольшой поддержки, и побѣда за ними обезнечена. Многія импульсив­
ныя дѣйствія стоятъ въ неясной связи съ унаслѣдованными инстинктами.
Сюда относится склонность брать все въ ротъ, лизать и сосать предла­
гаемые предметы. W a g n e r обращаетъ вниманіе на то обстоятельство,
что у слабоумныхъ паралитиковъ, а также при другихъ формахъ слабоумiя, можно вызвать сосательныя движенія, приближая какой-нибудь пред­
метъ ко рту. Мы приведемъ еще цѣлый рядъ относящихся сюда примѣровъ въ связи съ извращеніемъ инстинктовъ.
Б о л ѣ з н е н н ы е и н с т и н к т ы .Н иболѣе важный для самосохраненія инстинктъ. п о т р е б н о с т ь в ъ п и щ ѣ, при душевныхъ болѣзняхъ
очень часто обнаруживаетъ различныя разстройства. Отказъ отъ пищи обычное явленіе при всевозможныхъ печальныхъ или тревожныхъ настроенiяхъ, а также при кататоническомъ ступорѣ. Въ первомъ случаѣ онъ
не всегда основанъ на исчезновеніи естественнаго инстинкта, но чаще
на бредовыхъ представленіяхъ и на стремленіи къ смерти. Съ другой
стороны, идіоты, паралитики и кататоники часто поглощаютъ невѣроятное
количество пищи, кромѣ этого, они употребляютъ въ пищу вещи совершенно
несъѣдобныя и отвратительныя, песокъ, камни, морскую траву, калъ, жи­
выхъ звѣрей. Здѣсь нельзя говорить только объ усиленіи здороваго
инстинкта, здѣсь мы имѣемъ дѣло непосредственно съ отклоненіемъ въ
свойствахъ и направленiи влеченія. То же самое нужно сказать объ
извѣстныхъ, стремительно вспыхивающихъ прихотяхъ у беременныхъ и
истеричиыхъ . Б е р н ш т е й н ъ описалъ больную, которая импульсивно
поглощала сначала бумагу, потомъ песокъ, такъ что пришлось прибѣгнуть
къ лѣченію для отвыканія. Здѣсь также нужно припомнить о различныхъ
болѣзненныхъ п р и с т р а с т i я х ъ ( " Sucht " ), импульсивномъ влеченіи къ
лѣкарственнымъ и вкусовымъ веществамъ, пристрастіи къ вину, къ морфію,
къ кокаину, къ куренью, нюханью или жеванью табака. Относительно боль­
шей части этихъ средствъ извѣстно, что влеченіе къ нимъ обусловли­
вается пріятнымъ дѣйствіемъ ихъ или разстройствами при воздержаніи.
Но бываютъ пристрастія, при которыхъ эти моменты не играютъ ника­
кой роли. Ихъ до нѣкоторой степени объясняетъ тотъ фактъ, что
наклонность къ злоупотребленію разными средствами носитъ общій характеръ, распространяясь по разнымъ направленіямъ, слѣдовательно,
представляетъ явленіе личнаго предраеположенія.
Замѣчательно то отсутствіе инстинкта самосохраненія, которое у
истеричныхъ часто проявляется въ ихъ стремленіи къ самоистязанію.
Больные причиняютъ себѣ ожоги кожи, вызываютъ искусственно кровотеченія изъ половыхъ органовъ и изъ прямой кишки, проглатываютъ
иглы, гвозди, осколки стеколъ, засовываютъ подъ кожу кусочки прово­
локи, головки спичекъ, концы карандашей, съ цѣлью вызвать абсцессы.
Я зналъ больныхъ, которые годами съ извѣстной гордостью продѣлывали
подобныя самоизувѣченія. На дѣлѣ побудительной причиной такихъ поступковъ всегда является стремленіе обратить на себя вниманіе. То же самое
нужно сказать о больныхъ, шцушихъ операцій, которые все время добиваются, чтобы надъ ними производились серьезныя хирургическія мѣропріятія, особенно вскрытіе живота. Естественныя движенія боли и страха здѣсь
оттѣсняются на задній планъ импульсивными болѣзненными побужденіями.
Далѣе, наибольшее разнообразіе представляетъ въ себѣ рядъ болѣзненныхъ отклоненiй въ области п о л о в о г о и н с т и н к т а , весьма
тщательно и разносторонне изученныхъ за послѣднее время. Простое
пониженіе полового влеченія встрѣчается при депрессивныхъ состояніяхъ,
у морфинистовъ, при многихъ формахъ врожденнаго слабоумія и исте­
рической конституціи. Наоборотъ, при другихъ формахъ идіотизма и
врожденной дегенераціи половой инстинктъ пробуждается необычайно
рано, съ необычайной силой; обычно онъ приводитъ къ онанизму.
F u c h s видѣлъ слабоумнаго гидроцефала, который уже 8 мѣсяцевъ
безъ конца онанировалъ; онъ же описываетъ маленькую дѣвочку, кото­
рая, совращенная нянькой, уже 2-хъ лѣтъ не только безъ конца онани­
ровала, но старалась даже мастурбировать другихъ дѣвочекъ, а также
заставляла продѣлывать это мальчиковъ. Маніакальныя и кататоническія
состоянія возбужденія въ большей или меньшей степени сопровождаются
усиленіемъ полового влеченія; рѣдко оно выражается въ прямыхъ попыткахъ къ половому акту, чаще - въ двусмысленныхъ фразахъ, въ
непристойныхъ шуткахъ и намекахъ, въ болѣе или менѣе открытой
мастурбаціи, у женщинъ въ безстыдномъ обнаженіи, въ крайней неряш­
ливости или въ частомъ умываньи водой, слюной, мочей, въ расчесываньи и распусканьи волосъ, при болѣе невинныхъ формахъ - въ нарядахъ и украшеніяхъ, въ смѣнахъ поведенія, то вызывающаго, то
застѣнчиваго и сантиментальнаго, въ рукопожатіяхъ, въ письмахъ, въ
знаменательныхъ взглядахъ.
За этими колебаніями въ силѣ полового инстинкта слѣдуетъ почти
необозримый рядъ извращеній, при которыхъ половое удовлетвореніе
достигается несоотвѣтствующими путями. Наиболѣе извѣстно, такъ наз.,
п р о т и в о е с т е с т в е н н о е п о л о в о е в л е ч е н і е (kontrare Sexual-
e mpfindung) 1), то разстройство, которое приводитъ половыя ощущенiя и
влеченія въ непримиримое противорѣчіе съ условіями человѣческаго орга­
низма, побуждая искать полового удовлетворенія лишь въ сношеніи съ
лицами одного и того же пола. Въ клинической части у насъ будутъ
случаи ближе подойти къ этому рано появляющемуся симптому дегенера­
тивнаг о психоза.
Напротивъ здѣсь уже нужно описать своебразное извращеніе по­
лового инстинкта, своимъ названіемъ „ с а д и з м а " , обязанное печальной
славѣ французскаго романиста Marquis de Sade s). Здѣсь дѣло идетъ о появленіи сладострастныхъ ощущенiй при актахъ насилія. H a v e l o c k E l l i s
видитъ въ этомъ папоминанiе вее&нііихъ дракъ ж йв о т н ы х ъ , до извѣстной
степени болѣзненное преувеличеніе свойствениаго самцу стремленія къ
половому господству. Одержимыя личности, при помощи болѣе или менѣе серьезныхъ актовъ жестокости, въ однихъ случаяхъ стараются уси­
лить возбужденiе совокупленія, въ другихъ же - н асильническія дѣйствія
сами по себѣ вызываютъ полное чувственное удовлетвореніе, даже при
отсутствіи естественныхъ условій для полового возбужденія. Конечно,
послѣдніѳ случаи представляютъ дальнѣйшее болѣзненное развитіѳ первыхъ. То, что тамъ является побочнымъ, можетъ быть, даже излишнимъ
вспомогательнымъ средствомъ, здѣсь стало главнымъ, а въ то же время
с о б с т в е н н о главное, половое совокупленіе, совершенно сходитъ со
сцены. Соотвѣтственно этому наблюдается много переходныхъ формъ
отъ наиболѣе безобидныхъ, не чуждыхъ и здоровому состоянію, привычекъ до тяжелыхъ болѣзненныхъ извращеній, угрожающихъ жизни
жертвы.
Изъ садическихъ дѣйствій на первомъ планѣ стоитъ бичеваніе,
особенно по обнаженному тѣлу, чаще всего служащее для усиленія или
подготовки полового возбужденія. Гораздо рѣже оно является полной
замѣной полового актаъ - это уже въ несомнѣнно болѣзненныхъ случаяхъ.
То же самое можно сказать о склонности щипать и кусать. Уколы и порѣзы, съ цѣлью полового удовлетворенія наблюдаются у появляющихся
время отъ времени „подкалывателей дѣвушекъ " . Больные стараются
приблизиться къ красивой дѣвушкѣ, нанести ей при этомъ кинжаломъ
или ножемъ, которыхъ у нихъ часто обширныя коллекціи, кровавую, по
не опасную рану; при этомъ у нихъ появляется сладострастное ощущеніе и изверженіе сѣмени. Еще шагъ далѣе, и мы встрѣчаемъ больныхъ,
которые ищутъ полового удовлетворенія въ мученьи и убійствѣ живот­
ныхъ. Затѣмъ уже идутъ убійцы-сладострастники (Lustmӧ der), которые
передъ половымъ актомъ или вслѣдъ за нимъ душатъ свою жертву, но
возможности, изрѣзываютъ, разрываютъ, уродуютъ ее. Иногда при этомъ
обнаруживается настоящая „кровожадность" , выражающаяся въ высасываніи крови жертвы, въ дѣйетвительномъ пожираніи человѣческаго тѣла.
G а rn і е r описываетъ больного, у котораго при половомъ актѣ
появлялось стремленіе вырвать у дѣвушки зубами кусокъ мяса; это онъ
производилъ потомъ на самомъ себѣ. Собственно половой актъ, несмотря
1) H a v e l o c k E l l i s и S y m o nd s , Das kontrare Geschlechtsgefühl,
deutsch von К u r e l l a. 1896/ R a f f a l o v i c h , uranisme et unisexualite. 1896.
B l o c h, Beitrage zur Aetiologie der Psychopathia sexualis, I, 1902; II, 1903.
2) Dü h r e n , Der Marquis de Sade und seine Zeit. 1900. Neue Forschungen
iiber den Marquis de Sade und seine Zeit. 1904.
на сильное возбужденіе, можетъ во всѣхъ этихъ случаяхъ совершенна
отсутствовать. Особую разновидность этихъ убійцъ-сладострастниковъ
образуютъ, къ счастью, рѣдко встрѣчающiеся осквернители труповъ,
среди которыхъ пріобрѣлъ такую печальную славу французскій сержантъ B e r t r a n d ; онъ, подъ вліяніемъ непреодолимаго полового влеченія, съ большой ловкостью выкапывалъ свѣже-погребенные трупы,
осквернялъ ихъ и разрывалъ на куски. B e l l e t r u d и M e r c i e r на­
блюдали вырывателя мертвецовъ, который цѣловалъ genitalia раскопанныхъ имъ женскихъ труповъ, унесъ одинъ трупъ къ себѣ, чтобы осквер­
нить его, такъ какъ живыя не желали имѣть съ нимъ дѣла.
До извѣстной степени противоположностью садизму является на­
званное К r a f f t - E b i n g ’oMb " мазохизмомъ" влеченіе усиливать или
вызывать половое удовлетвореніе, подвергая себя страданію. Названіе
это происходитъ отъ имени писателя S a c h e r - M a s o c h ’a, который съ
особой любовью изображалъ въ своихъ романахъ это своеобразное раз­
стройство. На основаніи существующей въ обоихъ случаяхъ связи между
болью и сладострастіемъ S c h r e n k - N o t z i n g для мазохизма и для
садизма предлагаетъ общее названіе " алголягніи" (болевая похотливость);
въ одномъ случаѣ активная, въ другомъ - п ассивная алголягнія.,
У мазохистовъ мы тоже встрѣчаемся съ половымъ возбужденіемъ
при бичеваніи, но здѣсь только въ томъ случаѣ, когда они подвергаются
ему. Уже давно извѣстно нежелательное побочное дѣйствіе воспитательныхъ наказаній, особенно ударовъ по ягодицамъ, пробуждающихъ частоэротическія ощущенія въ обоихъ участникахъ; извѣстно также возбу­
ждающее дѣйствіе такихъ мѣръ на угасающую половую возбудимость.
Секты флягеллянтовъ имѣютъ, вѣроятно, свои корни тоже въ этомъ возбуждающемъ чувственность дѣйствіи бичеванія. Къ области болѣзненнаго относятся тѣ случаи, гдѣ половое возбужденіе развивается при дей­
ствительно грубыхъ насиліяхъ , при укусахъ, уколахъ , топтаніи ногами
и т. п. Большей частью при этомъ другія лица уже заранѣе пріучены
къ производству желательныхъ дѣйствій.
Благодаря понятнымъ причинамъ, только въ рѣдкихъ случаяхъ,
при рѣзкомъ слабоуміи, при сильной нравственной тупости алголягнія
ведетъ къ дѣйствительно опаснымъ поступкамъ, вытекающимъ изъ самой
сущности болѣзненнаго влеченія. По большей части всѣ акты, которые
воспроизводятся, или къ которымъ стремятся, являются только симво­
лами: такъ уколъ булавкой, царапина кожи даетъ чувственный образъ
убійства, стискиванье зубами - п ожиранья. Садическіе инстинкты могутъ
выразиться въ такихъ дѣйствіяхъ, которыя свидѣтельствуютъ о безграничномъ господствѣ надъ жертвой (надругательства, пачканье, заковыванье въ цѣпи), а мазохистъ чувствуетъ себя удовлетвореннымъ, наиболѣе живо воспроизводя свое полное подч- неніе чужой волѣ (если под­
вергается ругательствамъ, угрозамъ , оскорбленіямъ, если отвратительно
пачкаютъ его, заставляютъ пить мочу). Благодаря живому содѣйствію
воображенія чрезвычайно велико разнообразіе тѣхъ искусственныхъ мѣръ,
которыя больные или сами пускаютъ въ дѣло, или требуютъ отъ дру­
гихъ, чтобы подготовить или замѣнить половой актъ, несмотря на одно­
родную сущность ихъ.
Выше мы не разъ встрѣчались съ явленіемъ такого рода, что у
больныхъ процессъ, первоначально лишь способствующій появленію по­
дового возбужденія, потомъ можетъ уже с о в е р ш е н н о о д и н ъ , безъ
связи съ собственно половымъ актомъ, вызывать искомое удовлетвореніе.
Обыкновенно, такими являются дѣйствія, вызывающія живое представленіе половыхъ сношеній. Этотъ результата могутъ имѣть эротическія
прикосновенія, подсматриваніе полового акта у другихъ или ихъ естественныхъ отправленій, даже пожираніе чужихъ испражненій, двлѣе чтеніе непристойныхъ сочиненій, разсматриваніе или изображеніе такихъже картинъ, наконецъ, разрисовыванье въ воображеніи или письменно
эротическихъ приключеній (" психическій онанизмъ“). Разныя садическія
и мазохическія произведенія даютъ намъ примѣры послѣдней формы
разряда половой энергіи. В сѣ эти явленія относятся къ области вырожденiя; впрочемъ, вѣроятно, при этомъ извѣстную роль играютъ извѣст­
ная распущенность и жажда раздраженія ("R eizhunger"), на ряду съ
половой пресыщенностью, которая, конечно, тоже чаще всего возникаетъ
на почвѣ вырожденія. Другое нѣсколько значеніе имѣетъ " эксгибицiонизмъ“ 1), половое удовлетвореніе при обнаженіи половыхъ частей передъ
дѣтьми и лицами другого пола. Какъ и всѣ упомянутыя выше разстрой­
ства, онъ встрѣчается преимущественно у мужчинъ. Чаще всего при
этомъ дѣло идетъ объ эпилептикахъ въ сумеречномъ состояніи, или-же
о старчески-слабоумныхъ, а иногда и о простыхъ психопатахъ.
Для объясненія этихъ странвыхъ явленій напрашивается предположеніе, что при болезненно повышенной половой возбудимости достаточно
однихъ побочныхъ процессовъ, чтобы достигнуть такого результата, для
котораго, при нормальныхъ условіяхъ, необходимы, на ряду съ ними,
настоящія половыя раздраженія; подобно этому, голодному достаточно
просмотрѣть карту кушаній, услышать звонъ тарелокъ, увидѣть лакомое
блюдо, чтобы слюнки потекли у него изо рта. Но въ заключеніе дело
можетъ зайти такъ далеко, что половое удовлетвореніе достигается
т о л ь к о при помощи побочныхъ раздражителей, но уж е не естественныхъ, или же достигается первыми несравненно сильнѣе, чемъ вторыми.
Разнообразнаго происхожденія отклоненія подобнаго рода особенно
часто проявляются въ томъ, что отдельный части тѣла или части одежды
начинаютъ сначала дѣйствовать возбуждающимъ въ половомъ отношеніи
образомъ, потомъ пріобрѣтаютъ главную роль при половомъ актѣ, и,
наконецъ, сами по себе страннымъ образомъ доставляютъ половое наслажденіе. Это носитъ названіе „фетишизма" 2). Частями тѣла, являющимися
фетишемъ, бываютъ, то руки или ноги, то глаза, ротъ, уши, волосы,
особенно косы. Простое созерцаніе, прикосновеніе, поглаживанье соответствующихъ частей доставляютъ фетишисту гораздо большее половое
удовлетвореніе, чѣмъ настоящее совокупленіе. Изъ частей одежды пред­
почитаются башмаки и сапоги, по объясненію K r a f f t - E b i n g ’a, благо­
даря связаннымъ съ ними мазохическимъ наслажденіямъ подчиненностью,
затѣмъ - н осовые платки, нижнее платье, наконецъ, шелковыя и меховыя вещи. Опытъ показываетъ, что подобныя вещи, благодаря половымъ
побужденіямъ, больными собираются въ громадномъ количествѣ, захва­
тываются предпочтительно при самой опасной обстановкѣ (отрезыватели
1) S e i f f e r, Arch. f. Psychiatrie, XXXI, 405. 1899.
2)
G a r n i e r , Les feticgistes pervertis etinvertis sexuels. 1896. H a v e l o c k
E l l i s , Die krankhafte Geschlechtsempfmdungen auf dissoziativer Grundlage, deutsch
von J e n t s c h , 1907/
косъ!) или-же воруются, и примѣняются для одинокихъ наслажденій
мастурбакіи. Фетишъ можетъ стать объектомъ какъ садическихъ, такъ
и мазохическихъ дѣйствій. Больные разрываютъ, мнутъ бѣлье, стара­
ются приблизиться къ дѣвушкамъ и облить ихъ платье чернилами или
ѣдкими кислотами, или-же кутаются въ испачканные мочей платки, засовываютъ въ ротъ грязныя тряпки и т. п.
Скорѣе на границѣ душевнаго здоровья и болѣзни стоятъ случаи
полового удовлетворенія при непристойныхъ дѣйствіяхъ на дѣтяхъ. Съ
этимъ мы встрѣчаемся при сумеречныхъ эпилептическихъ состояніяхъ, а
также у лицъ, для которыхъ затруднены нормальныя половыя отправленія, у стариковъ и у слабоумныхъ. Подобное-же значеніе имѣетъ
„ с о д о м і я “, спошенiя съ животными, не рѣдко сопровождающаяся садическими дѣйствіями, втыканіемъ палокъ въ genitalia животныхъ. Еще
неясно, въ какомъ отношеніи къ половому инстинкту стоитъ болѣзненная
нѣжность къ животнымъ, „з о о ф и л і я“. Такъ какъ, по большей части,
при этомъ фигурируютъ женщины, нѣжно и самоотверженно няньчающіяся со своими кошками, собаками, птицами, то можно допустить
здѣсь уклоненіе материнскаго инстинкта.
Источникомъ и н с т и н к т а н а к о п л е н і я , который иногда тоже
можетъ принимать болѣзненяыя формы, является стремленіе къ умноженію имущества, жадность; но иногда собираются предметы, не имѣющіе никакой цѣнности, остриженные волосы, ногти и т. п. Близко къ
этому стоитъ болѣзненное влеченіе къ покупкамъ (,,оніоманія“), заста­
вляющее больныхъ, разъ представится къ этому случай, закупать все
въ огромныхъ количествахъ: сотнями галстухи и перчатки, дюжинами—
сюртуки, шляпы, пальто, украшенія, палки, часы. Въ отдѣльныхъ слу­
чаяхъ съ этимъ соединяется влеченіе дѣлать всѣмъ подарки. Но быва­
ютъ и другія побужденія къ этимъ импульсивнымъ покупкамъ. Я зналъ
даму, которая въ разныхъ фирмахъ массами забирала товары, чтобы
потомъ, за спиной мужа, продавать ихъ за безцѣнокъ, не взглянувъ
даже на нихъ. Хотя при этомъ ей приходилось подвергаться многимъ
непріятностямъ, а дѣла мужа были совершенно разстроены, все-таки она
не могла совершенно освободиться отъ своей страсти. По случайнымъ,
уже позднѣе даннымъ ею, объяснѳніямъ нужно заключить, что побуди­
тельной причиной этихъ безсмысленныхъ дѣйствій являлись для нея пре­
лесть опасности, безпокойство и волненія, связанныя съ ея тайными
аферами. При этомъ можно припомнить психологію игрока, который долженъ всегда сохранять хотя-бы небольшую надежду на отдаленную воз­
можность выигрыша. Подобные мотивы иногда могутъ лежать въ основѣ
в л е ч е н і я к ъ в о р о в с т в у , клептоманіи, побуждающего больныхъ
безъ нужды воровствомъ пріобрѣтать вещи, часто совсѣмъ безполезныя.
Главнымъ образомъ оно проявляется у женщинъ, особенно при бере­
менности или во время менструаціи; важную роль при этомъ играетъ
психопатическая, особенно истерическая конституція. Обыкновенно, при
этомъ мы имѣемъ дѣло съ ослабленной сопротивляемостью мгновеннымъ
соблазнамъ и дурнымъ примѣрамъ, особенно у многочисленныхъ за
послѣднее время воровокъ по магазинамъ. D u p o u y сообщаетъ о 66-лѣтней дамѣ, которая начала воровать, увидѣвъ, какъ крала другая. При
истерическихъ сумеречныхъ состояніяхъ мы встрѣчаемся съ дѣйствительнымъ влеченіемъ тащить и прятать всевозможные предметы. Въ
нѣкоторыхъ случаяхъ, какъ упомянуто уже, влеченіе къ воровству
стоитъ въ очевидной связи съ половыми уклоненіями; такія лица крадутъ въ огромномъ количествѣ носовые платки, бѣлье, части платья,
сапоги, чтобы пользоваться ими въ качествѣ фетиша; наблюдалось поло­
вое возбужденіе при самомъ воровствѣ, или когда оно открывалось 1).
Повидимому, стоитъ внѣ всякой связи съ естественными инстинк­
тами в л е ч е н і е к ъ п о д ж о г а м ъ 2) (" пироманія"), появляющееся,
во-первыхъ, при эпилептическихъ и истерическихъ сумеречныхъ состояніяхъ, а затѣмъ - в ъ эпоху развитія, при болѣе или менѣе выраженномъ
слабоуміи. Вѣроятно, существуетъ извѣстная связь между нимъ и извѣст-ъ
ной склонностью маленькихъ дѣтей къ игрѣ съ огнемъ. Многократное
повтореніе одного и того-же акта, отсутствіе какого-либо разумнаго по­
вода, чувство удовлетворенности при вспышкѣ пожара, слѣдующее за
этимъ раскаяніе, часто подмѣчаемое при этомъ способствующее дѣйствіе
алкоголя—все это указываетъ на болѣзненную основу этого, до сихъ
поръ совершенно загадочнаго явленія; при этомъ часто имѣютъ значеніе
и menses. Иногда тутъ играютъ роль тоска, желаніе уйти прочь, съ
которыми мы встрѣчаемся при эпилептическихъ разстройствахъ настроенія. Молодой человѣкъ, котораго наблюдалъ я, объяснялъ одну изъ
многихъ, слѣдовавшихъ другъ за другомъ, попытокъ къ поджогу тѣмъ,
что у него внезапно появилась мысль такимъ путемъ принудить отца
покинуть надоѣвшее, тѣсное мѣсто жительства. Въ другихъ случаяхъ въ
этомъ проявляется месть за ничтожныя обиды, ребяческое желаніе съиграть шутку, наталкивающія сѵбъектовъ со слабостью сужденій и съ
импульсивностью дѣйствій на ихъ опасныя выходки.
Подобнымъ же образомъ нужно судить о тѣхъ отдѣльныхъ наблюденіяхъ, гдѣ героинями являются молодыя дѣвушки, въ эпоху развитія
убивающія дѣтей, порученныхъ ихъ присмотру, только на томъ основаніи, что имъ надоѣла ихъ должность. Въ одномъ извѣстномъ мнѣ
случаѣ многочисленныхъ убійствъ дѣтей юная убійца съ силой засовы­
вала пальцы въ задній проходъ сначала животнымъ, а затѣмъ дѣтямъ,
рѳзультатомъ чего являлась ихъ смерть; здѣсь существовала связь съ
половымъ инстинктомъ. Въ другомъ ранѣе наблюдаемомъ мною случаѣ
молодая, слабоумная дѣвушка убила одного за другимъ шестерыхъ по­
рученныхъ ей дѣтей, втыкая въ мозгъ длинную булавку, лишь потому,
что они кричали и были непослушны. Наконецъ, здѣсь же нужно упо­
мянуть объ извѣстныхъ формахъ отравленій, производящихся почти
исключительно женщинами. Это тѣ ужасные случаи, гдѣ, безъ видимыхъ
поводовъ, подвергаются отравленію многія лица ближайшей среды, часто
дѣти и любимые родственники. Убійца съ удовлетвореніемъ наблюдаетъ
послѣдствія своего поступка, но при этомъ. живо скорбитъ о смерти
своихъ жертвъ, не будучи въ состояніи сопротивляться стремленію къ
дальнѣйшимъ преступленіямъ. Здѣсь ясно выступаетъ близкое психоло­
гическое сродство съ влеченіемъ къ поджогамъ. Въ обоихъ случаяхъ тайно,
невидимыми средствами осуществляются могущественные результаты.
Всѣ стойкія отклоненія въ области инстинктовъ свидѣтельствуютъ
о врожденной дегенераціи; они вообще лишь частныя явленія болѣзненной
конституціи. Они образуютъ личныя особенности, которыя обладателемъ
1) P o r s t e r l i n g , Allgem. Zeitschr. f. Psychiatrie, LXIV, 935.
2) G i m b a l, Annales medico-psychologiques, 1905, II. 353.
ихъ не ощущаются, какъ нѣчто чуждое и болѣзненное, даже въ томъ
случаѣ, если опытъ и размышленіе ясно указываютъ ему ту противопо­
ложность, въ которой онъ стоитъ по отношенію къ другимъ людямъ.
Исключительное положеніе его самого, тѣ затрудненія и опасенія, ко­
торыя возникаютъ изъ этого—все это угнетаетъ его несравненно больше,
чѣмъ чувство болѣзни. Особенно противоестественныя выраженія поло­
вого инстинкта признаются ихъ носителями чѣмъ-то равноцѣннымъ, даже
высшей цѣны, сравнительно съ нормальнымъ осуществленiемъ его. Здѣсь
лежитъ граница, въ отдѣльныхъ случаяхъ очень нестойкая, между на­
вязчивыми дѣйствіями и проявленіями болѣзненныхъ влеченій. Навязчивый
импульсъ представляется больному чѣмъ-то внутренне чуждымъ, внѣдреннымъ въ него извнѣ, его выполненіе лишь на мигъ сопровождается
чувствомъ освобожденія отъ внутренняго гнета, сейчасъ же вслѣдъ
является сознаніе понесеннаго пораженія. Напротивъ, удовлетвореніе
болѣзненнаго инстинкта является только исполненіемъ естественной по­
требности; оно вызываетъ такое же, часто далее болѣе сильное ощущеніе
довольства, какъ и осуществленіе нормальнаго инстинкта. И только лишь
благодаря воспитанію и жизненному опыту нѣсколько затемняется перво­
начальное положеніе дѣла.
Р а з с т р о й с т в а в ы р а з и т е л ь н ы х ь д в и ж е н і й . Однимъ изъ
важнѣйшихъ источниковъ для ознакомленія съ болѣзненными душевными
состояніями являются выразительныя движенія въ широкомъ смыслѣ
этого слова; по нимъ мы можемъ дѣлать заключенія о психическихъ
процессахъ, протекающихъ въ нашемъ больномъ. Подробное воспроиз­
ведете картины ихъ могло-бы намъ дать очень ясное представленіе о
типичныхъ чертахъ всѣхъ клиническихъ формъ; здѣсь пока мы огра­
ничимся немногими указаніями, чтобы потомъ, при описаніи отдѣльныхъ
формъ, развить ихъ подробнѣе.
Вольные съ dem. ргаесох не проявляютъ никакого интереса къ
окружающему, хотя воспринимаютъ его довольно хорошо; они недоступны,
не обращаютъ вниманія на врача, лежатъ, безучастные ко всему, часто
въ застывшей, принужденной позѣ, не даютъ отвѣтовъ, не исполняютъ
требованій, или производятъ однообразныя, безцѣльныя движенія; скалятъ
зубы и смѣются безъ всякаго повода, внезапно кидаютъ на полъ пред­
меты, неудержимо устремляются бѣжать по комнатѣ, начинаютъ ломиться
въ дверь и т. п. Впавшіе въ слабоуміе больные становятся совершенно
ко всему безучастны, сидятъ на корточкахъ или стоятъ гдѣ-нибудь въ
углу, отстраняясь съ невнятнымъ бормотаніемъ при всякой попыткѣ
завязать сношенія съ ними.
Своеобразны тѣ измѣненія, которыя наблюдаются при dem. ргаесох
въ воспроизведеніи движеній. Въ главныхъ чертахъ мы можемъ харак­
теризовать ихъ, какъ п о т е р ю г р а ц і и .
Гармоничность движеній
является результатомъ цѣлаго ряда отдѣльныхъ моментовъ, къ которымъ,
вѣроятно, всего удобнѣе примѣнить принципъ экономіи. Гармоничное
движеніе достигаетъ своей цѣли съ наименѣе значительной, но наиболѣе
продуктивной затратой силы и времени. Напротивъ, кататоническія
движенія то скованы и одервенѣлы, вслѣдствіе чрезмѣрнаго напряженія
антагонистовъ, то вялы и слабы, вслѣдствіе недостаточной затраты силы.
При условіи гармоничности приводятся въ движеніѳ лишь тѣ мышцы,
которыя непосредственно участвуютъ въ дѣйствіи, кататоническія дви-
женія неуклюжи или размашисты, благодаря соучастію лишнихъ, далеко
лежащихъ мышечныхъ группъ. Естественность движенія, стремящагося
къ цѣли прямымъ путемъ. утрачивается, благодаря вычурности и отклоненіямъ, придающимъ отпечатокъ манерничанья и причудливости. Ихъ
округленность, постепенное наростаніе и уменьшеніе скорости, соотвѣтствующее наиболѣе экономному расходованію силъ, тоже исчезаетъ;
движенія протекаютъ толчками, угловато, часто отрывочно, прерываясь
внезапными торможеніями. Наконецъ, замѣчательнымъ является отсутствіе внутренняго единства выразительныхъ движеній. Руки и лицо мо­
гутъ находиться въ оживленной дѣятельности, а туловище и ноги остаются
совершенно неподвижными, языкъ—молчитъ; или же больной съ застывшимъ выраженіемъ лица, съ неподвижными руками все время таицуетъ;
онъ оживленно разговариваетъ, отвѣчаетъ на вопросы, перехваченное
слухомъ вплетаетъ въ свою рѣчь, не бросая при этомъ ни взгляда на
окружающее.
Больные съ бредовыми идеями украшаютъ себя всевозможными
пестрыми лоскутами; таинственными жестами и другими мѣрами они ста­
раются предохранить себя отъ враждебнаго воздѣйствія, или же ворчливо
сторонятся отъ всѣхъ, чтобы при случаѣ разразиться гнѣвной вспышкой.
Больные со слуховыми галлюцинаціями стоятъ въ углу съ выраженіемъ
вниманія на лицѣ, иногда въ отвѣтъ шевелятъ губами или произносять
отрывочныя слова. Паралитика въ далеко зашедшихъ стадіяхъ болѣзни
легко признать по его вялымъ чертамъ лица, часто по извѣстному не­
уклюжему добродушію, по тѣмъ преувеличеннымъ выраженіямъ, въ ко­
торыхъ онъ излагаетъ свои нелѣпыя идеи величія. Позднѣѳ онъ лѳжитъ
въ глубокомъ отупѣніи, безъ слѣда пониманія окружающаго и участія
въ немъ.
Подавленные больные сидятъ вяло, погруженные въ самихъ себя,
съ печальнымъ лицомъ, съ большимъ усиліемъ поднимаютъ взоръ, подаютъ руку, или даютъ тихій, медленный отвѣтъ. Боязливые больные
съеживаются, какъ будто желая противопоставить угрожающему несча­
стiю возможно меньше точекъ соприкосновенія, стискиваютъ зубы, замираютъ въ одной позѣ, всякую попытку къ сближенію встрѣчаютъ
отчаяннымъ сопротивленіемъ. Или же они бѣгаютъ взадъ и впередъ, кусая
ногти, царапая лицо, ломая руки, стремятся къ дверямъ, съ плачемъ
хватаются за окружающихъ. Напротивъ, маніакальный больной бѣгаетъ
хлопотливо, съ живыми выразительными движеніями, болтая, смѣясь,
распѣвая, собираетъ все въ карманы, говоритъ все время безъ умолку,
шалитъ, пишетъ безчисленное количество писемъ и стиховъ, украшаешь
себя цвѣтами и бантиками, старается привлечь на себя вниманіе. Исте­
ричная старается произвести впечатлѣніе костюмомъ, прической, своей
недоступностью, рѣзвостью или же кроткой безпомощностью; она все
остро подмѣчаетъ, скоро завоевывает ь господствующее положеніе, умѣетъ
собрать у себя всякія маленькія жизненныя прикрасы, цвѣты, картинки,
подушки, покрывальца, бантики, духи. Параноикъ, наконецъ, переноситъ
съ извѣстнымъ достоинствомъ свое „заключеніе" въ больницѣ: карманы
у него набиты доказательствами его высокаго положенія, сочиненными
имъ же самимъ, копіями его жалобъ, актами его гражданскихъ процес­
совъ. По этимъ картинамъ, часто повторяющимся при всѣхъ разнообразныхъ смѣнахъ ихъ, опытный психіатръ можетъ часто съ перваго
взгляда приблизительно распознать характеръ заболѣванія. Однако во
многихъ случаяхъ при поверхностномъ наблюденіи не бросается въ глаза
ни одинъ рѣзкій симптомъ; этимъ объясняется извѣстный фактъ, что
посторонніе посѣтители психіатрическихъ больницъ и даже служительскій
персоналъ у многихъ больныхъ не находятъ психическаго разстройства.
Изъ выразительныхъ движеній, въ узкомъ смыслѣ этого слова,
многочисленныя отклоненія представляетъ у нашихъ больныхъ мимика 1).
Депрессивныя состоянія характеризуются легкимъ опусканіемъ угловъ
рта, поперечными и косыми складками лба („морщины скорби"), опущеннымъ параллельнымъ стояніемъ глазныхъ яблокъ („застывшій взоръ“),
однообразіемъ выраженія; наоборотъ, у маніакальныхъ больныхъ мы
наблюдаемъ быструю смѣну мимики, живой взглядъ, оттягиваніе угловъ
рта кнаружи и кверху, появленіе складочекъ у наружныхъ угловъ глазъ.
Измѣненіе депрессивнаго выраженія въ маніакальное, которое часто мо­
жетъ вызываться подъ вліяніемъ убѣжденія, бываетъ поразительнымъ.
При dem. ргаесох встрѣчается часто своеобразное, лишенное выраженія
лицо, что обусловливается, очевидно, недостаткомъ мимики и отсутствіемъ
фиксированія. При этомъ зрачки бываютъ часто необычайно расширены.
Отсутствіе выраженія можетъ достигнуть степени масковидной непо­
движности; къ этому присоединяется часто судорожное сокращеніе отдѣльныхъ мышечныхъ группъ: лобъ поднять кверху, глаза сощурены,
губы выпячены. Въ другихъ случаяхъ наблюдается гримасничанье, или же
тонкія ритмическія подергиванія отдѣльныхъ мышцъ лица, а также
легкія, мимолетныя побочныя движенія передъ рѣчью и во время ея.
Выраженіе лица паралитиковъ и артеріосклеротиковъ измѣняется благо­
даря парэтическимъ явленіямъ. Черты разслаблены, носогубныя складки
сглажены, иногда сильнѣе съ одной стороны; затрудненіе рѣчи вѳдетъ
за собой обширныя побочныя движенія. При эпилептическомъ возбужденіи
черты лица носятъ отпечатокъ напряженности, который еще болѣе уси­
ливается, благодаря расширенію зрачковъ. Алкоголика можно узнать по
расплывчатымъ чертамъ лица, блуждающему взгляду, по расширенію
мелкихъ венъ на щекахъ и на носу.
Далѣе у нашихъ больныхъ могутъ проявляться извѣстныя откло­
ненiя въ смѣхѣ и въ плачѣ. При dem. ргаесох частымъ симптомомъ
является безпричинный внезапный смѣхъ, о возникновеніи котораго
больные и сами не могутъ отдать отчета; наблюдается также продолжи­
тельный судорожный смѣхъ или плачъ. Иногда встрѣчаемъ мы плачь
при веселомъ выраженіи лица или плачъ опредѣленной мелодіи. Бурные
судорожные приступы смѣха или плача въ связи съ душевными движеніями являются извѣстнымъ симптомомъ истеріи; печальный поводъ при
этомъ можетъ вызвать взрывъ смѣха. Съ другой формой судорожнаго
смѣха или плача мы встрѣчаемся при бульбарныхъ пораженіяхъ, вызываемыхъ иногда мозговымъ сифилисомъ или артеріосклерозомъ. Здѣсь
мы имѣемъ дѣло съ чисто выразительнымъ движеніемъ, не находящимся
въ соотвѣтствіи съ душевными волненіями, а присоединяющимся ко
всякой попыткѣ начать рѣчь. Напротивъ, при судорожномъ смѣхѣ или
плачѣ истеричныхъ мы имѣемъ предъ собой всегда бурное душевное
1) D r o m a r d, Journal de psychologie normale et pathologique, 1906, Febr.
движеніе, находящее въ этомъ свое разряженіе точно также, какъ при
другихъ обстоятельствахъ оно выразилось бы въ общихъ мышечныхъ
судорогахъ.
Очень рѣзкія измѣненія при душевныхъ разстройствахъ претерпѣваютъ рѣчь 1). и письмо, если даже при этомъ мы оставимъ въ сторонѣ
содержаніе ихъ, на которомъ отражаются бредъ и настроеніе больного.
Мы здѣсь не будемъ останавливаться на многочисленныхъ разстройствахъ
рѣчи, возникающихъ помимо психической почвы, какъ-то: спотыканіе на
слогахъ и мажущая рѣчь паралитика, скандированье и дрожанье, заиканье
и шепелявенье. С и л а з в у к а рѣчи подлежитъ разнообразнымъ колебаніямъ, отъ неистоваго рева и крика до неразборчиваго шепота, который
подъ конецъ можетъ дойти до простого движенія губъ. Съ первымъ мы
встрѣчаемся обыкновенно при бурномъ возбужденіи у маніаковъ, кататониковъ, паралитиковъ, а пониженіе силы звука встрѣчается чаще всего
у подавленныхъ больныхъ, иногда же и при негативизмѣ. Повышеніе и
пониженіѳ силы звука въ теченіе фразы, расчленяющія нормальную речь,
при dem. ргаесох и при параличѣ могутъ отсутствовать, благодаря чему
исчезаете округленность речи.
Въ теченіи отдѣльныхъ частей фразы, а также и отдѣльныхъ
словъ, существуетъ тоже пониженіе и повышеніе силы звука, интонація,
которая стоите въ тѣсной зависимости отъ содержанія мыслей, а въ
особенности чувствованій говорящаго. При слабоуміи обыкновенно сгла­
живается рѣзкость речевой интонаціи; слабѣе становится она и при пониженіи силы звука. Кроме того, при dem. ргаесох наблюдается безсмысленная интонація: подчеркиваніе неважныхъ частей рѣчи и скрадываніе
наиболѣе важныхъ; это явленіе относится къ области манерничанья.
Съ болѣзненнымъ однообразіемъ силы звука связывается обыкновенно
и у т р а т а р ѣ ч е в о й м е л о д і и 2). Не только въ теченіи цѣлой фразы,
но при каждомъ словѣ, даже при каждомъ слогѣ существуютъ, какъ
это доказывается изследованіемъ кривой колебаній, подьемъ и пониженіе
голоса, увеличеніе и уменыненіе числа колебаній, обусловливающія ха­
рактерный кадансъ речи. Если эти модуляціи исчезаютъ, какъ это
наблюдается при плаксивомъ разговоре дѣтей, речь становится монотон­
ной и лишенной выраженія. Довольно часто это бываетъ при параличѣ,
еще чаще при эпилепсіи и кататоніи. При послѣдней, кромѣ того, встре­
чается рѣчь нараспѣвъ съ опредѣленной мелодіей.
Постоянная смѣна высоты тона и силы звука во время фразы
обусловливается, главнымъ образомъ, содержаніемъ рѣчи, при чемъ
наиболѣе важныя части произносятся повышеннымъ тономъ и усиленнымъ голосомъ. Если нарушена зависимость словесныхъ выраженій отъ
содержанія мыслей, иногда, какъ отмечаете F a u s e r , появляется на­
клонность къ р и т м и ч е с к о м у р а с ч л е н е н і ю рѣ ч и; это, наприм.,
наблюдается при безсмысленномъ бормотаніи заученнаго наизусть. Эта
ритмическая интонація очень резко выступаетъ у кататониковъ при безчисленномъ повтореніи одной и той же фразы, напр.:
„Im Satzerich, im Satzerich, im Kimmichum“ и т. д.
1) S e g l a s , les troubles du langage chez les alienes. 1892. L i e b m a n n und
E del , Die Sprache der Geisteskranken, 1903. H e i l b r o n n e r , Centralbl. f. Nervenheilk. 1906, 465. K n a pp, Monatsschr. f. Psychiatrie, XXIII, Erg.-Heft, 97.
2) S c r i p t u r e , Researches in experimental phonetics. 1906.
„Was soll ich jetzt sagen, Zwidneikopf was sol ich jetzt sagen, die Waschschlüssel holen" и т. д.
„Mütterle, Spaarmatz, ich müde und krf nk und hungrig; ich bin verfroren
und watschel-watsehelnass" и т. д.“
Рѣчь маніакальныхъ больныхъ часто тоже бываетъ ритмически
расчленена, при этомъ иногда рифмована; помимо наклонности возвра­
щаться къ тѣмъ же мыслямъ, само по сѳбѣ психомоторное возбужденіе
благопріятствуетъ равномѣрному повторенію однихъ и тѣхъ же словесныхъ иннервацій.
П р о и з н о ш е н і е о т д ѣ л ь н ы х ъ б у к в ъ въ состояніи возбужденія ускорено, часто въ укороченной формѣ, при тихой рѣчи — не­
ясно и нераздѣльно. При манерничаньи кататониковъ отдѣльныя буквы
могутъ извращаться: вмѣсто у — ю, вмѣсто е— ё, д —въ т , б —въ п, или
наоборотъ, по временамъ замѣняются другими, на подобіе дѣтской рѣчи.
Въ сумеречныхъ состояніяхъ истеричныхъ тоже можетъ проявиться воз­
вратъ къ дѣтской рѣчи. Далѣе слова могутъ измѣняться окончаніями,
заимствованными изъ иностраннаго языка, уменьшительными приставками,
иногда умышленнымъ коверканьемъ, особенно у кататоническихъ и маніакальныхъ больныхъ. Эти же больные, а также и паралитики иногда
произносять умышленную тарабарщину подъ тѣмъ предлогомъ, что они
говорятъ на иностранномъ языкѣ.
О б р а з о в а н і е ф р а з ъ по большей части терпитъ разстройство
при состояніяхъ тяжелаго возбужденія; вмѣсто нихъ получается безсвязный наборъ отрывочныхъ слоговъ, отдѣльныхъ восклицаній, выкрикиваніе чиселъ. При другихъ формахъ спутанности тоже бываетъ ясно вы­
ражено отсутствіе правильнаго строенія фразъ; дѣтскій аграмматизмъ
наблюдается у идіотовъ, иногда при очаговыхъ заболѣваніяхъ, при параличѣ; далѣе, при сумеречныхъ состояніяхъ истеричныхъ, но способъ
возниковенія ихъ здѣсь иной,— а именно впаденіе въ дѣтское состояніе.
В р е м я р ѣ ч е в ы х ъ а к т о в ъ бываетъ удлиннено въ состояніяхъ
депрессіи; въ рѣчи часто появляются паузы, спотыканья, внезапные
перерывы и застрѣванья. При ступорѣ больные скупы на слова, иногда
совершенно нѣмы, что обусловливается задержкой или негативизмомъ.
Наоборотъ, при состояніяхъ возбужденія теченіе рѣчевыхъ движеиій
ускорено, при этомъ мы говоримъ о „стремленіи къ разговору" (Rededrang), вызывающемъ быструю рѣчь „безъ знаковъ препинанія". Н е і lb r o n n e r ’y удалось установить, что при этомъ предпочтительно употре­
бляются короткія слова; окраска наетроенія можетъ быть боязливой или
радостной. Но нужно помнить, что этотъ болѣзненный симптомъ, точно
также, какъ и нѣмота, можетъ быть совершенно различнаго происхожденія и значенія. При тревогѣ онъ является разрядомъ душевнаго возбужденія. У маніакальныхъ мы имѣемъ дѣло со стремленіемъ къ общенію
(Mitteilungsdrang), представляющимъ лишь частный симптомъ ихъ стремленія къ дѣятельности (Betä t gungsdrang); больные говорятъ, чтобы
облегчить свое сердце, сохраняя при этомъ, по большей части, связь со слу­
шателями. Предоставленные самимъ себѣ, они тотчасъ замолкаютъ, или переходятъ на пѣніе и декламацію, а также и на разговоръ съ самими со­
бой, что доставляетъ имъ самостоятельное удовлетвореніе. Подобнымъ
образомъ держатъ себя и паралитики. Напротивъ, у кататоника стремле-
ніе къ разговору не имѣетъ цѣлыо сообщеніе другимъ своихъ мыслей,
но является, подобно ихъ стремленію къ движенію (Bewegungsdrang),
совершенно импульсивнымъ возбужденіемъ рѣчевого аппарата.
Подобная же разница отмѣчается и въ содержаніи рѣчи. У маніакальныхъ больныхъ ихъ стремленіе къ разговору связывается съ вихремъ
идей, съ наклонностью къ игрѣ словами, къ передачѣ своихъ воспоминаній, къ рифмованію. Связь эту, впрочемъ, нельзя считать ненаруши­
мой: бываютъ больные, которые говорятъ много и быстро безъ налич­
ности вихря идей, съ другой стороны, при вихрѣ идей можетъ быть
очень замедленная рѣчь. Въ рѣчевыхъ актахъ кататониковъ, точно также,
какъ и во всемъ ихъ поведеніи, проявляется наклонность къ стереотипіи.
Она можетъ достигнуть такой степени, что одна и та же фраза безпрерывно повторяется по цѣлымъ часамъ, даже по цѣлымъ днямъ. Такимъ
образомъ, возникаетъ симптомъ, впервые описанный K a b lb a u m 'омъ
подъ именемь в е р б и г е р а ц і и . Примѣромъ такихъ фразъ могутъ быть
слѣдующія:
"Ihr Kinderlin, Vӧgelin, Tüpfelin, der Ahnherr ist jetzt da, die Türe ist auf;
führ mich jetzt in den Eisgarten. Die gange Nacht hab’ich im Bett gesessen und
habe nichts gegessen; die Weck ist gefressen- l hr Kinderlin, Vogelin, Tupfelin и т. д.
"Ich muss ins Innum, ins Innum, ins Innum; Iasst mich ins Innum. Ich muss
ins Innum mit der Matratze herumfahren; ich muss ins Innum" и т. д.
Иногда содѳржаніе такой рѣчи ограничивается выкрикиваніемъ про­
стыхъ слоговъ, папр.: „ка — ка, мечъ — мечъ, ка — ка, мечъ — мечъ“
и т. д. Иногда, впрочемъ, оказывается, что эти безсмысленныя выраженія являются извращѳніемъ первоначально имѣющей смыслъ фразы. Такъ,
больной по цѣлымъ днямъ кричалъ: „I me zeh, i т е zeh“ и т. д. Это
было постепенно образовавшимся сокращеніемъ первоначальнаг о : „Ich
will mal sehen“ („хочу посмотрѣть,— не пора ли мнѣ домой"). Вначалѣ
этотъ смыслъ былъ еще ясенъ, но потомъ, при безконечномъ повтореніи,
постепенно утратился. Въ иныхъ случаяхъ представляется, что удержи­
ваются не самыя слова, но смыслъ ихъ, какъ въ приведенномъ Р f i­
s t е r’омъ случаѣ, гдѣ вербигерація одного и того же производилась на
двухъ разныхъ языкахъ. Но здѣсь могъ имѣть мѣсто простой переводъ,
слова котораго удерживались независимо отъ смысла ихъ, какъ и въ
первоначальной фразѣ. Подобнымъ образомъ, на нашихъ глазахъ боль­
ные не только вносятъ самостоятельно въ свои фразы небольшiя измѣненія, но и вплетаютъ въ нихъ любое подхваченное впечатлѣніе. Одна
больная въ теченіѳ трехъ часовъ повторяла фразу:
„Милая Эмилія, поцѣлуй меня; мы должны быть здоровыми, привѣтъ, это
было бы ничего. Мы должны быть добры и прекрасно повиноваться, повинуйся
матери, чтобы намъ скорѣе вернуться. Мнѣ можетъ быть письмо, позаботься,
чтобы я его получила". . .
Послѣ ужина вслѣдъ за словомъ „вернуться", она вставила: „че­
чевица и двѣ сосиски“ .
При вербигераціи всегда проявляется извѣстноѳ стремленіѳ къ раз­
говору; вмѣстѣ съ тѣмъ, принимая во вниманіе однообразіе словесныхъ
выраженій, мы должны предположить здѣсь сильную скудность представленій. Ha-ряду съ этимъ представляютъ интересъ опыты S t r a n s k y 1),
1) S t r a n s k y , Ueber Sprachverwirrtheit. 1905.
воспроизводяща го при помощи фонографа быструю, необдуманную зара­
нѣе рѣчь здоровыхъ; при этомъ получались результаты, во многихъ отношеніяхъ напоминающіе вербигерацію. Наблюдалась чрезвычайная наклон­
ность къ повторенію однихъ и тѣхъ же словъ и оборотовъ въ различныхъ
комбинаціяхъ, несовершенное построеніѳ фразы, уродованіе и сливаніе
словъ, лишенный смысла фразы, механическія вставки. Повидимому,
здѣсь отступленіе на задній планъ логическаго мышленія при наличности
стремленія къ разговору, что предписывается условіями опыта, благопріятствуетъ удерживанію разъ возбужденныхъ словесныхъ представлений.
Вмѣстѣ съ тѣмъ нельзя упускать изъ виду, что при вербигераціи мы
часто имѣемъ дѣло съ длинными фразами, которыя, безъ излишней по­
спѣшности повторяются слово въ слово, снова появляются после длинныхъ паузъ, при чемъ нельзя прервать больного воздѣйствіемъ извне.
Врядъ ли повтореніе здѣсь является результатомъ механической стой­
кости рѣчевыхъ представленій, очевидно, они желательны, быть можетъ,
благодаря негативистическому огражденію отъ новыхъ впечатленій. На­
противъ, при часто наблюдаемой эхоляліи, выражающейся во введеніи
услышанныхъ словъ въ собственную речь, нужно предположить отсут­
ствiе или слабость собственныхъ речевыхъ импульсовъ; больнымъ нечего
сказать, но обращенныя къ нимъ или просто дошедшія до слуха слова
побуждаютъ ихъ къ разговору, и они повторяютъ ихъ механически.
Частыя при dem. ргаесох безсмысленныя вставки, первая реакція на
каждый вопросъ словами: „какъ" и „что", тоже являются выраженіемъ
скудности мыслей, обусловленной равнодушіемъ больныхъ. Мы уже упо­
минали, что персеверація, встречающаяся при артеріосклерозе и параличе,
имѣетъ въ основѣ такой же процессъ, т.-е. замѣщеніе нужнаго, но не­
возможнаго или затрудненнаг о речевого движенія при помощи другого,
недавно произведеннаго, а потому облегченнаго.
Весьма замѣчательное разстройство, по большей части, связанное
съ легкимъ стремленіемъ къ разговору, представляетъ р е ч е в а я с п у ­
т а н н о с т ь (Sprachverwirrtheit), наблюдаемая у небольшой группы боль­
ныхъ, до сихъ поръ относимой къ dem. ргаесох. Сознаніе и оріентировка при этомъ совершенно сохранены, въ своемъ поведеніи и дѣйствіяхъ
больные часто не представляютъ никакихъ рѣзкихъ отклоненій. Говорятъ
они легко и плавно, но содержаніе ихъ речи, часто носящей форму
доклада, представляетъ собой, вследъ за немногими понятными вступи­
тельными оборотами, изумительную смѣсь безсмысленно нагроможденныхъ
словъ, такъ что объ общемъ содержанiи ея можно судить лишь прибли­
зительно, по отдѣльнымъ оборотамъ. F о r e l прекрасно обозначаетъ та­
кую речь „словеснымъ винегретомъ" (Wortsalat). Слѣдующій отрывокъ
даетъ примѣръ этого:
„Ich frage in welches gegeniiber der Personlichkeiten. Was wollen Sie eigentlich gegenüber der Versammlumg in dem Bild geschlossen, meine ich, so herzlos,
dass meiner der Personlichkeiten, die Impflege in meiner des Kӧrpers. Was wollen
Sie eigentlich mir gegenüber Vertretung. Ich frage jetzt nur ganz einfach. Hergebracht hat man mich wegen Judend, und da hat man Versammlung geschlossen im
Bund. Von der Person gegeniiber meiner Anhaltverpflegung, grossmütig der Erhaltungen der Führungen der Krafte der Lebensmittel mir gemacht worden sштd. Irrititionen der Dunkelheiten, wozu sind denn eigentlich die Gesetze geschlossen wor­
den nach Stadt und Land von Ulfiterinen und die früheren Jahreszeiten und die
Hypotheken. Die Erzählungen der Bürgerschaften gegeniiber sagen die Mitglieder
Mut und Jugend anhold sein der Krafte der Personen stehender Kӧrper Freundlich-
keiten und alle, der gesund es macht nach den Hippliationen die Führung aller
der Kraften der Verfolgnissen gelegt zu werden. Warum schliesst man hier eigentlioh den Kittoll, was soil nun dem Kittoll verfallen an meшnem Korper, sein Abbild meine ich der Verfolgnissen" и т. д.
Въ этомъ случаѣ нарушена и общая связь фразъ, что наблюдается
далеко не каждый разъ. Ясно выступаѳтъ удерживаніе. Слѣдуетъ обра­
тить вниманіе на выраженія ich frage (я спрашиваю), gegenüber (напротивъ), Persӧnlichkeiten (личности), was wollen sie eigentlich (чего соб­
ственно Вы желаете), Кӧгреr (тѣло), P flege, Verpflegung (уходъ), J ugend (юность), Führung (поведеніе), Kräfte (силы), geschlossen (заперто),
Verfolgnissen (преслѣдованіе), Versammlung (собраніе), Bild, Abbild (кар­
тина, отраженіе), eigentlich (собственно). Намекъ на это здѣсь ясно
выраженное разстройство мы встрѣчаемъ въ начальныхъ стадіяхъ dem.
ргаесох въ видѣ непонятно безсмысленныхъ фразъ, произносимыхъ иногда
при полномъ душевномъ спокойствіи.
При рѣчевой спутанности замечается обширное, далеко заходящее
сходство съ разстройствомъ рѣчи во снѣ, 1). Въ обоихъ случаяхъ мы
наблюдаемъ уклоненіе мысли, соскальзываніе возникающей мысли на
другую, ей подобную. Примѣромъ могутъ служить выраженія больного,
который, при просьбѣ что-нибудь написать, отвѣчаетъ: „я буду настолько
свободенъ, что дамъ маленькій концертъ“ , а на просьбу прійти для
изслѣдованія въ одинъ изъ ближайшихъ дней, отвѣтитъ фразой; „въ
субботу я буду мыть картофель" , — вмѣсто „я буду мыться". Общимъ
для обоихъ этихъ состояній является разстройство словеснаго расчлененія и выраженія мыслей, очень ясно выступающее въ вышеприведенныхъ отрывкахъ. Далѣе, и тамъ, и вдѣсь мы встрѣчаемъ ясно выра­
женную склонность къ изобрѣтенію новыхъ словъ 2), часто въ формѣ
иностранныхъ словъ, такъ какъ они меньше представляютъ трудности
для свободнаго изобрѣтенія, чѣмъ выраженія родного языка. На-ряду
съ этимъ встрѣчается и простое измѣненіе общеупотребительныхъ словъ.
Легкія формы образованія новыхъ словъ мы выше встрѣчаемъ въ выраженіяхъ: Impflege, Anhaltverpflegung, Irrititionen, Tü felin, болѣе рѣзкія- в ъ Ulfiterinen, Hippliationen, Kittoll, Innum, S ätzerich, Zwidneikopf,
Kimmichum. Получается впечатлѣніе, будто больные съ этими новообразованіями связываютъ извѣстныя, неясно установленныя представленія.
Обильное образованіе новыхъ словъ находится въ слѣдующемъ
отрывкѣ записанной рѣчи одного аптекаря:
„Der mӧchte gern als Student dicker gewidmet sein dem Yolke, als dem Liefronten, dem Lieferanten der Deutschen Unschuld, der sie glücklich erreicht hat in
den kleinen Kinderfüsschenanstalten der hiesigen Ober. Werden Sie mir die Zucker,
liebhaber dicker ereignen, so erkundigen Sie sich in dem Dasein des Glucks und
Sie frieren weiter keinen exceptablen Borophon oder Kleinekinderanstalten des
Unglucks. Sie werden lieber gesetzmässiger Korper in den natingalen Gefühlen der
Unschlittpartei und werden fragen nach dem Gesetze der Unschuld. Dr. Dominus,
Arsenalhengst, Dr. Schnidiceps, das brauchen Sie gar nicht zu notieren, sondern
Sie werden etwas hoher schr eiben (этого Вамъ не нужно отмѣчатъ, это Вы запи­
шете выше). Doktrinäre Eminenz als Weik der Deutschen Omnibuspar tie, das ist
ein Glazimmer, d. h. ein Gedanke, das Glied der Deutschen Lappländigkeit, das
sind rotseidene Sonnenschirmrouleaux geworden in der Unschuld des Herzens" и т. д.
1) K r a e p e l i n . Ueber Sprachstӧrungen im Traume. 1900.
2) T a n z i , Rivista sperimentale di freniatria, 1889, 4.
Нѣкоторыя слова образованы правильно, но совершенно безсмысленны, какъ-то Unschlittpartei (партія сала), Arsenalhengst (арсенальный
жеребедъ), Lapplandigkeit, Kinderfusschenanstalten; другія представляютъ
лишь незначительный уклоненія отъ знакомыхъ словъ: Liefronten, ехсерtabel; за Liefronten всюду слѣдуетъ Lieferanten (поставщикъ), наконецъ
встречается множество вновь изобрѣтенныхъ словъ: Borophon, natingal,
Schnidiceps, Weik, Glazimmer. Очень ясно выступаетъ повтореніе извѣстныхъ оборотовъ: „dicker gewidmet, dicker ereignen“, ,,Deutsch“ , „kleine
Kinder", „Unschuld", „Gluck, gliicklich, Ungliick“, ,,Gesetz“, „das ist,
das sind“ . Вставочное замѣчаніе относительно записи относилось къ за­
писывающему,—признакъ того, что больной прекрасно усвоивадъ процессъ; впрочемъ, все его поведеніѳ было совершенно разумно.
Иногда при образованіи новыхъ словъ бросается въ глаза вліяніѳ
извѣстнаго круга представленій. Больной аптекарь называлъ свою кружку
съ картофельнымъ киселемъ „siliciumsaure Porzellannapf mit solaneensaurem Futterwickelmuss" (кремнекислая фарфоровая кружка съ пасленовокислымъ виковымъ киселемъ), „Futterwickelmusssaure Haubitz" (ви­
ковокисельнокислая гаубица), kerlsaures Kopfmus (мужичнокислый го­
ловной кисель), говорить о „кладовокислой“ или „жердекислой11 кол­
б а ^ („kammersaure-stangesaure Wurst“), о „яблочнокисломъ шелковомъ вѣнкѣ“ („apfelsaure Seidenkranz"). Во многихъ случаяхъ особен­
ными именами обозначаются враги или враждебный вліянія: „Desanimierung“, „Nachtsabhorerei“ (ночные допросы), ,,Seichzauber“ (колдовство
съ мочей). Можно думать, что больные для неслыханныхъ еще фактовъ
должны изобрѣтать новыя названія. Я считаю очень вѣроятнымь, что
при этомъ играютъ роль тѣ же процессы, которые наблюдаются вообще
при образованіи новыхъ словъ.
Далеко заходящее сходство рѣчевой спутанности съ разстройствомъ
рѣчи во время сна дѣлаетъ вѣроятнымъ предположеніе, что въ обоихъ
случаяхъ мы имѣемъ дѣло съ однимъ и тѣмъ же явленіемъ выпаденія,
въ одномъ елучаѣ постоянно существующимъ, въ другомъ—преходящимъ. Наблюденія за рѣчью во снѣ привели меня къ заключение, что,
во-первыхъ, здѣсь звуковые образы слова лишаются своего руководя­
щего вліянія на внутреннюю рѣчь, и далѣе, что всѣ общія представленія
при этомъ все болѣе и болѣе утрачиваютъ свое значеніе для словеснаго
выраженія мыслей, подобно тому, какъ это наблюдается при сенсорной
афазіи. Образованіе новыхъ словъ при dem. ргаесох указываетъ
на разстройство въ сферѣ звуковыхъ образовъ словъ. Очевидно, боль­
ной, какъ это бываетъ во снѣ и при сенсорной афазіи, совершенно не
сознаетъ свойства чего-то чуждаго въ своихъ изумительныхъ новообразованіяхъ; при этомъ очень возможно, что съ ними онъ связываетъ
совершенно обыденный с мыслъ. Съ другой стороны, нарушенія строенія
фразъ, словеснаго выраженія мыслей, самаго хода мыслей— указываютъ
на глубокія измѣненія высшихъ духовныхъ функцій; частности ихъ для
насъ совершенно неясны.
В ъ п и с ь м ѣ 1) душевно-больныхъ встрѣчаются по содержанію и
по формѣ подобный же измѣненія, какъ и въ рѣчи. Здѣсь тоже могутъ
1) К ӧ s t e r , Die Schrift bеі Ge steskrankheiten , 1903; d e P u r s a с, les ecrits
et les dessins dans les maladies nerveuses et mentales. 1905.
проявляться симптомы грубыхъ очаговыхъ заболѣваній,—дрожаніе, атак­
c я, пропуски, перестановка и повтореніе слоговъ и словъ, аграфія и
параграфія. Психическія разстройства, помимо содержанія, оказываютъ
вліяніе и на внѣшнюю форму письма въ разнообразныхъ направленіяхъ.
Уже общій видъ, старательное или небрежное веденіе строкъ, равномѣ р­
ность или разная высота отдѣльныхъ буквъ, большее или меньшее ко­
личество поправокъ и перечеркиваній, сохраненіе полей, чистота выполненія—все это позволяетъ судить о душевномъ состояніи пишущаго.
Маніакальный больной пишете бѣгло, не обращая вниманія на простран­
ство, находящееся въ его распоряженіи, подъ конецъ—на поляхъ или
поперекъ, сорте и формате бумаги для него безразличны. Почѳркъ прыгающій и размашистый, величина буквъ часто нарастаете, выполненіе
становится все небрежнѣе и неряшливѣе, подъ конецъ—совершенно неразборчивымъ. Число и объемъ рукописей очень значительно; изготов­
ляются онѣ съ большой быстротой. Наоборотъ, подавленные или ступорозные больные съ трудомъ, послѣ многочисленныхъ остановокъ, наносятъ на бумагу нѣсколько строкъ. Буквы, по большей части, малы, по­
ставлены тѣсно, но выведены равномѣрно, старательно. Особенно
трудно принудить къ письму кататониковъ; да и то, после нѣсколькихъ
фразъ, они откладываютъ перо. Иногда они вычерчиваютъ непонятныя
каракули, или покрываютъ весь листе безсвязными отрывками словъ и
фразъ, а также курьезными орнаментами и знаками, разставленными
вдоль и поперекъ по бумагѣ. У параноидныхъ больныхъ почѳркъ не­
рѣдко представляетъ рёзкія измѣненія, появляется натянутость, вычур­
ность, извращеніе отдѣльныхъ буквъ.
У гебефреническихъ больныхъ бросаются въ глаза детская неопыт­
ность, неравномѣрность выполненія, различная величина буквъ, неряш­
ливость, обиліе перечеркнутаго, вставокъ, поправокъ. Паралитическое
письмо узнается съ перваго взгляда по атактической неуверенности линій, далѣе— благодаря пропускамъ, удвоеніямъ, перестановкамъ слоговъ.
Къ этому присоединяются безпорядочность и неряшливость, кляксы,
жирныя пятна. Больные пишутъ на первомъ попавшемся клочке бумаги,
на одномъ и томъ же листѣ разнымъ лицамъ, свертываютъ листе, не
давши засохнуть, исписываютъ конверте. Напротивъ, письменныя произведенія эпилептиковъ отличаются часто педантичной тщательностью и
чистотой въ распредѣленіи и въ выполненіи. Объемистыя произведенія
параноиковъ, особенно кверулянтовъ, характеризуются обиліемъ письменныхъ выразительныхъ знаковъ. Единичныя и многократныя подчеркива­
нiя, восклицательные и вопросительные знаки, замѣтки, отметки на по­
ляхъ, изображеніе нѣкоторыхъ словъ большими буквами или особеннымъ
шрифтомъ, примѣненіе разноцветныхъ чернилъ—все это придаете свое­
образный отпечатокъ ихъ прошеніямъ, докладнымъ запискамъ, воззваніямъ, жизнеописаніямъ. Иногда примѣняется оригинальное правописаніе
собственнаго изобретенія, большей частью, съ отсутствіемъ прописныхъ
буквъ и съ письмомъ по произношенію. Собственнымъ путемъ идутъ эти
больные и при разстановке знаковъ препинанія. Обильное примененіе раз­
личныхъ средствъ для оттѣненія написаннаго встречается также и въ
письмахъ истеричныхъ.
Въ содержаніи письменныхъ произведеній, естественно, прежде всего
отражается разстройство изложенія мыслей. У спутанныхъ больныхъ оно
безсвязно; въ однихъ случаяхъ строѳніѳ фразы сохранено, въ другихъ
оно нарушается. Произведенія маніакальныхъ больныхъ носятъ отпечатокъ
отрывочности, вихря идей; по понятнымъ причинамъ, звуковыя ассоцiаціи
отступаютъ при этомъ на задній планъ; часто встрѣчаются перечисленія.
Иногда вихрь идей проявляется и въ письмахъ депрессивныхъ больныхъ,
хотя въ разговорѣ не обнаруживается и слѣда его. У кататониковъ мы
встрѣчаемъ письменную вербигерацію, многократное повтореніе однихъ и
тѣхъ же словъ съ незначительными измѣненіями. Образованіе новыхъ
словъ играетъ при этомъ большую роль. Одинъ мой больной отыскивалъ въ газетахъ всевозможныя иностранныя слова, вплеталъ ихъ въ
свои произведенія, по своему объясняя ихъ смыслъ; напр. ,,et de linge"—
„не лгунъ“ („und ist kein L ü ner"). Другой больной писалъ на оборотѣ
всѣхъ своихъ конвертовъ: Des Ob- und Subjudicums erwähnt".
Къ сожалѣнію, письмо душевно больныхъ еще мало изслѣдовано при
помощи болѣе тонкихъ аппаратовъ. Лишь съ помощью предложенныхъ
мною „вѣсовъ для письма", позволяющихъ кромѣ формы письменныхъ
знаковъ измѣрять въ каждый моментъ нажимъ и скорость письма, полу­
чены нѣкоторыя данныя 1). При этомъ оказалось, что у маніакальныхъ
больныхъ нажимъ значительно повышенъ, размѣръ буквъ увеличенъ, а
быстрота движеній замѣтно нарастаетъ лишь во время письма. При циркулярныхъ состояніяхъ депрессіи большею частью обнаруживается замедленіе, уменьшеніе размѣра буквъ, пониженіѳ нажима, но встрѣчаются
многочисленные случаи этого рода съ ясно выраженными симптомами,
гдѣ отстутствуетъ какое-либо разстройство письма, что служитъ дока­
зательствомъ , что составъ картины психической болѣзни, несмотря на
внѣшнее сходство, можетъ быть совершенно различенъ. При маніакальномъ ступорѣ можно доказать замедленіе письма вмѣстѣ съ повышеніемъ
нажима. У кататоническихъ больныхъ мы наблюдаемъ правильность
письма, безпорядочно чередующуюся съ ослабленіемъ импульса безъ
замедленія; далѣе у нихъ же наблюдается постепенное ослабленіе на­
жима и причудливое возвышеніе отдѣльныхъ частей. Во всякомъ случаѣ при помощи этихъ изслѣдованій можно открыть цѣлый рядъ тонкихъ
разстройствъ письма.
До сихъ поръ еще мало использованнымъ источникомъ психіатрическаго распознаванія являются р и с у н к и 2) нашихъ больныхъ. Осо­
бенно плодовита въ этомъ отношеніи dement. рrаесох. Здѣсь мы встрѣчаемся съ оригинальными, чудовищно безсмысленными, богато заполнен­
ными фигурами, рисунками съ самыми странными комбинацiями, съ изображеніями удивительныхъ сказочныхъ существъ, половыхъ сценъ, таинственныхъ машинъ, при помощи которыхъ мучаютъ больныхъ, смѣлыхъ
изобрѣтеній, религіозныхъ символовъ. Иные больные дѣлые листы покрываютъ головками или безсмысленными завитушками. Одному изъ
моихъ больныхъ исходнымъ пунктомъ его рисунковъ служили отпечатки
болыпихъ чернильныхъ кляксъ. Часто выражается наклонность къ повторенію однихъ и тѣхъ же фигуръ, какъ своего рода художественная вербигерація. Бѣглые, часто пестрые, рисунки маніакальныхъ больныхъ, по
своей причудливой смѣнѣ содержанія, напоминаютъ нерѣдко наброски,
1) Gr o s s , Psychologische Arbeiten, II, 450.
2) Mo hr , Journ. f. Psychologie und Neurologic, VIII, 99.
которые машинально чертитъ на своемъ листѣ участникъ какого-нибудь
скучнаго засѣданія; произведенія паралитиковъ неуклюжей невѣрностью
и неясностью линій, рѣзкостью и неопрятностью красокъ ясно обнаруживаютъ ихъ слабоумную безпомощность. Среди эпилептиковъ часто
встрѣчаются лица, способныя съ почти невѣроятной точностью копиро­
вать рисунки и самыя пестрыя картины, если даже они при этомъ совсѣмъ не могутъ самостоятельно создать самый простой набросокъ.
М у з ы к а л ь н ы я с п о с о б н о с т и душевно-больныхъ, понятно,
тоже претерпѣваютъ значительныя измѣненія, все равно идетъ ли дѣло
лишь о передачѣ чужихъ произведеній или о творческой дѣятельности. Къ
сожалѣнiю, этотъ вопросъ почти еовсѣмъ не разработанъ: извѣствы лишь
разстройства при болѣе грубыхъ мозговыхъ заболѣваніяхъ (,,амузія“).
Повидимому, при dem. ргаесох страдаютъ особенно тонкости музыкальнаго чувства; игра и голосъ больныхъ становятся деревянными, безъ
всякаго выраженія; при прогрессивномъ параличѣ теряется кромѣ того
музыкальная память и техника владѣнія инструментомъ. Маніакальные
больные играютъ обыкновенно бѣгло и пѣвуче, но съ широкимъ размахомъ и значительной затратой силъ.
Дѣло, конечно, не обходится безъ того, чтобы душевно-больные
не принимали участіе въ л и т е р а т у р ѣ и и с к у с с т в ѣ. Между писа­
телями 1) чаще всего выступаютъ параноики, особенно кверулянты,
маніаки и кататоники и, наконецъ, длинный рядъ психопатовъ. Произведеніями первыхъ являются защитительныя и жалобныя записки по ихЪ
дѣламъ, брошюры, съ которыми они обращаются къ публикѣ, чтобы по­
лучить удовлетвореніе за мнимо-понесенныя потери, воззванія въ борьбѣ
съ вымышленными опасностями; иногда это мнимо научныя произведенія,
въ которыхъ съ наивнымъ невѣжествомъ и самоувѣренностью излагаются
невѣроятныя открытія. Прекрасный примѣръ представляетъ прилагаемое
воспроизведете „Души человѣка въ 1/4 естественной величины" (фиг. XIX)
съ ея „кама“, „центромъ силъ", „свѣтовымъ облачкомъ высшаго манасъ"
и т. д. Въ маніакальныхъ произведеніяхъ часто встрѣчаются выпады
противъ извѣстныхъ личностей, чаще всего врачей больницы, скорѣе съ
оттѣнкомъ насмѣшки и юмора, чѣмъ ожесточенности и гнѣва; въ юмористическомъ тонѣ въ нихъ изображаются больничныя событія, все это
съ большой развязностью, быстрой смѣной мыслей, пересыпанное калам­
бурами и стихами. Другіе маніаки сочиняютъ стихотворенія въ высокопарномъ стилѣ; у меня есть такого рода напечатанная книжка, пред­
ставляющая безсвязное рифмованіе съ характеромъ вихря идей, произ­
ведете простого крестьянина, впослѣдствіи повѣсившагося въ состояніи
депрессіи. Кататоническія произведенія, изданныя на счетъ самого автора,
обыкновенно, съ ихъ причудливой внѣшностью и своеобразнымъ правописаніемъ заключаютъ въ себѣ совершенно непонятныя фразы о раз­
ныхъ важнѣйшихъ вопросахъ . Такъ, напр., заглавный листъ книги:
„Міровая проблема, политико-экономическое изслѣдованіе, посвященное
развитому уму", можетъ дать представленіе о наборѣ безсвязныхъ, звучныхъ фразъ, употребляющихся въ такихъ произведеніяхъ. Внѣшность
изданія, обильное примѣненіе кавычекъ и тире, жирный шрифтъ, стран-
с кі й,
1) B e h r , V o l k m a n n s klinische Vortrage, Neue Folge, Nr. 134; С и к о рArch. f. Psychiatrie, XXXVIII, 259.
нал форма таблицъ—веѳ это бросается въ глаза. Наряду со слѣдами хо­
рошей памяти и большой начитанности мы можемъ найти на протяженіи
цѣлыхъ томовъ прекрасные примѣры рѣчевой спутанности. С и к о р с к і й
объединиль цѣлый рядъ произведеній новѣйшей русской литературы подъ
названіемъ: „Idiophrenia paranoides", часть которыхъ нужно отнести
сюда.
Съ другой стороны, исторія духовной жизни человѣчества учитъ
насъ, что цѣлый рядъ выдающихся личностей проявляли или отдѣльныя
болѣзнѳнныя черты, или же ясно выраженныя душевныя разстройства.
Особенно первая группа, относительно которой, конечно, понятіе болѣзненности можно расширить по произволу, служитъ доказательствомъ того
воззрѣнія, что геніальное дарованіе часто является формой ненормальной
конституціи. Изъ клинически опредѣленныхъ формъ душевныхъ разстройствъ великихъ героевъ ума, кажется, самой частой является маніако- депрессивный психозъ. Сюда относится R o b e r t M a y e r ; отно­
сительно G o e t h e M o b i u s съ положительностью доказалъ, что онъ
страдалъ легкими циклотимическими колебаніями настроенія, которыми и
объясняются, съ одной стороны, его взрывы отчаянія, мысли о самоубійствѣ, колебанія при каждомъ важномъ рѣшеніи, а съ другой стороны—
его бѣшеная рѣзвость, неожиданность многихъ поступкивъ, постоянно
возобновляющаяся живость его зротическихъ чувствованій и, наконецъ,
ясная перi одичность его душевной жизни. Такъ какъ легкія маніако-депрессивныя заболѣванія часто связаны съ высокими умственными, осо­
бенно художественными дарованіями, то легко предположить, что въ жи­
вости хода мыслей мы имѣемъ условія, благопріятствующія творческой
духовной дѣятельности.
Первый толчокъ къ планомѣрному изученію духовныхъ свойствъ
великихъ людей съ психіатрически-психологической точки зрѣнія, къ
созданію „патографіи“, далъ M ӧ b i u s 1), изложивъ подробное развитіе
параноиднаго заболѣванія у R o u s s e a u . За этимъ послѣдовали психіатрическія экспертизы G o e t h e и S c h o p e n h a u e r’а, у котораго
онъ нашелъ отдѣльныя психопатическія черты. На исторіи болѣзни
N i e t z s c h e онъ демонстрировалъ развитіе паралича на почвѣ психопа­
тической конституціи; по его же мнѣнію можно доказать наличность
dement, ргаесох у S c h u m a n n ’a и S с h е f f е l' я. Если въ послѣднихъ двухъ случаяхъ его положенія оказываются спорными, это объ­
ясняется, главнымъ образомъ, необычайной трудностью и неточностью,
съ какими связапы подобпыя изслѣдованія, касающіяся давно умершихъ
лицъ.
M ӧ b i u s нашелъ много послѣдователей2). K l i n k e занимался
психопатической природой Е. Th. A. H o f m a n n ’a, E b s t e i n — S c h o ­
p e n h a u e r’а и G r a b be, у котораго онъ вмѣстѣ съ явленіями вырожденія открылъ tabes и алкоголизмъ. V a n V l e u t e n открылъ у Ho l ­
de r l i n ’a dement, ргаесох, у G o u t z k o w ’a хроническую паранойю; А lb r e c h t ’y мы обязаны работой о дипсоманіи у F r i t z ’a R e u t e r ’a.
Р r о b s t доказалъ у W е i n i n g e r ’а наличность маніако-депрессивнаго
заболѣванія. Д о с т о е в с к і й , по изображенію С e r a л ов а, оказывается
эпилептикомъ; M a u p a s s a n t былъ паралитикомъ. Сюда относятся также
работы T o u l o u s e ’a и B l a n c h i о Z o l a , изъ которыхъ первая осно­
вывается на подробномъ изслѣдованіи писателя при жизни.
Въ живописи душевно-больные играютъ незначительную роль уже
благодаря тѣмъ затрудненіямъ, на которыя они наталкиваются, предста­
вляя свои картины публикѣ. Тѣмъ не менѣе, изъ опыта извѣстно, что
на каждомъ большомъ художественномъ конкурсѣ появляются наброски,
выдающіе свое болѣзненное происхожденіе. Своеобразный примѣръ болѣзненныхъ произведеній искусства представляютъ онисапныя еще Goe t he
картины въ Villa P a l a g o n i a близъ Палермо: чудовищныя двуполыя
существа необычнаго вида, чрезвычайно напоминающія рисунки нашихъ
1) Mo b i u s , Ausgewählte Werke, Bd. 1 - 4 ; Liber Robert Schumanns Krankheit. 1906: Uber Scheffels Krankheit. 1907.
2) K l i n k e, E. Th. A. H o f m a n n s Leben und Werke vom Standpunkt eines
Irrenarztes. 1903. Monatsschr. f. Psychiatrie, XV, 240; XVII, Ergänzungsband, 144;
E b s t e i n , Arthur S с h о p e n h a u e r . 1907; Chr. D. Gr a b b e s Krankheit. 1906;
A l b r e c h t , Fritz R e u t e r s Krankheit, 1907; P r о b s t, Der Fall Otto W e i n i nger. 1904; Edgar Allen Poe. 1908; S e g a l о f f, Die Krankheit D o s t o j e w s k y s .
1907; P e t i t , etude medico-psychologique sur Edgar P o e . 1905; С о u r b о n, etude
psychiatrique sur Benvenuto C e l l i n i . 1906; L a c a s s a g n e , la folie de Ma u ­
p a s s a n t . Diss. 1907.
кататониковъ; примѣръ этого я даю на фиг. XX. Отдѣльныя болѣзненныя черты у легко возбудимыхъ художниковъ встрѣчаются еще чаще,
чѣмъ среди ученыхъ и писа­
телей. Въ качествѣ примѣра
можно назвать бельгійскаго
художника Wіе г tz ’a .
Б о л ѣ з н е н н о - мо т и ­
вированны я дѣйствія.
Тѣ измѣненія, которыя умопомѣшательство вноситъ въ
совокупность всей душевной
жизни, неизбѣжно должны
отразиться въ разнообразныхъ направленіяхъ и на
дѣятельности больныхъ даже
въ томъ случаѣ, если разстройство въ собственномъ
смыслѣ заложено въ совер­
шенно иной области. Каждое
дѣйствіе есть конечный ре­
зультатъ
даннаго общаго
душевнаго состоянія. И мы
на самомъ дѣлѣ видимъ, на­
сколько ясно обнаруживается
единство и неделимость на­
шей душевной жизни при
вліяніи на наши дѣйствія разстройствъ, самыхъ разнородныхъ и самыхъ отдаленныхъ. Нѣтъ ни одного отдѣльнаго дѣйствія у душевнобольныхъ, за исключеніемъ
обыденныхъ, чисто привычныхъ отправленій, при которомъ нельзя было бы съ
извѣстной точностью уста­
новить то значеніе, которое
имѣетъ собственно душевное
разстройство на его возннкновеніе и на особенности его
характера.
Характеръ и направленіе
болѣзненныхъ дѣйствій обык­
новенно опредѣляются бредо­
выми представленіями. Идея
грѣховности, печальное или
тревожное настроеніе побуждаютъ больныхъ къ отчаяннымъ поступкамъ, къ борьбѣ съ самимъ собой, къ самообвиненіямъ, само­
истязанию, къ отрыванію половыхъ частей, къ отказу отъ пищи и другимъ
искупительнымъ дѣйствіямъ. Но главное, здѣсь приходится опасаться попытокъ къ самоубійству, чрезвычайно часто угрожающихъ жизни больного.
Бредъ преслѣдованія ведетъ къ бѣшенымъ вспышкамъ, къ разнообразнымъ
насиліямъ, составленію газетныхъ воззваній, брошюръ, жалобъ, къ убійству или нанесенію тяжелыхъ поврежденій, къ изысканію всевозможныхъ
предохранительныхъ мѣръ противъ воображаемаго преслѣдованія; къ заклинаніямъ, таинственнымъ средствамъ и приспособленіямъ; къ человѣконепавистнической замкнутости или постоянному скитанію по свѣту. При
ипохондрическихъ бредовыхъ представленіяхъ всякія вредныя воздѣйствія
на собственное тѣло—тоже не рѣдкость. Пачканье мочей и каломъ, покрыванье ранъ жеванымъ хлѣбомъ и подобными перевязочными сред­
ствами, расковыриваніе носа и ушей, прокалываніе ушной мочки для
удаленія вредныхъ соковъ изъ головы—все это наиболѣе невинныя мѣры.
Я встрѣчалъ попытки вскрыть себѣ животъ, чтобы извлечь оттуда вооб­
ражаемое животное, затѣмъ—случай поглощенія иглы, чтобы „острымъ“
очистить кровь. Подобныя дѣйствія истеричныхъ, проглатыванье иголъ,
поврежденія, введеніе постороннихъ тѣлъ въ половые органы, театраль­
ныя попытки къ самоубійству, продолжительное голоданье—все это исхо­
дитъ обыкновенно изъ иныхъ совершенно мотивовъ, изъ болѣзненнаго
стремленія поразить, вызвать общее сочувствіе.
Психическое возбужденіе ведетъ прежде всего къ ссорамъ, стычкамъ съ окружающими, къ нарушенію общественнаго порядка, нерѣдко
къ сопротивленію властямъ. Вольные ведутъ себя заносчиво, неосмотрительпо, становятся несговорчивыми, раздражительными, настойчивыми и,
подъ конецъ, аггрессивными, если встрѣчаютъ противодѣйствіе. Все это
развивается еще легче благодаря тому обстоятельству, что за возбужденіемъ
всегда слѣдуетъ повышеніе потребленія спиртныхъ напитковъ, благодаря
чему больные становятся еще безпокойнѣе и опаснѣе. Къ этому, по
большей части, присоединяется еще склонность къ половымъ излишествамъ, которыя больной стремится удовлетворить, не считаясь съ приличіями и нравственными требованіями. Всякаго рода безумныя выходки,
разгромы, причудливыя путешествiя, драка, общественные скандалы по­
стоянно сопровождаютъ подобнаго рода возбужденія. Если сюда присое­
диняются идеи величія, на сцену выступаютъ безумныя закупки и заказы,
начало сказочныхъ предпріятій, проматыванье большихъ суммъ въ невѣроятно короткое время. Твердая увѣренность въ обладаніи неистощи­
мыми средствами заставляетъ больного безцеремонно брать деньги всюду,
гдѣ придется, совершать хищенія, поддѣлки, обманы и т. п.
Другіе больные съ идеями величія подготовляютъ планомѣрно и
широко все для того, чтобы осуществить свои воображаемыя права. Они
отправляютъ письма къ высокопоставленнымъ лицамъ, стараются сбли­
зиться съ ними, привлечь общее вниманіе; опубликовываютъ брошюры,
внезапно появляются съ орденами, въ мундирѣ. Даже возбужденіе публичныхъ скандаловъ, столкновенія съ полищіей, внезапное выступленіе
въ парламентѣ, покушеніе на жизнь властей или государей является у
нихъ средствами довести до общаго свѣдѣнія свои права и положеніе.
Часто встрѣчаюгся попытки сблизиться съ высокопоставленными особами
другого пола, съ мнимымъ тайнымъ обрученіемъ. Прогулки подъ окнами,
посылка цвѣтовъ, любовпыхъ писемъ, предложенія руки, поѣздки вслѣдъ,
личные разговоры — все это пускается въ дѣло для достиженія цѣли,
если больной не довольствуется, какъ это чаще бываетъ, таинственной,
сверхчувственной связью съ любимымъ существомъ.
Религіозныя идеи величія часто приводятъ къ потребности основатъ
секту, вступать въ споры съ учителями господствующей церкви, доби­
ваться мученическаго вѣнца. Бросающіеся въ глаза, напоминающіе на­
ружностью и нестриженными волосами Христа, умышленная простота
обстановки, публичныя проповѣди и рѣчи, привлеченiе одинаково мыслящихъ учениковъ, протестъ противъ церковныхъ обрядовъ, доходящій до
поруганія надъ ними, до нарушенія церковной службы, даже покушенія
на духовныхъ лицъ, вотъ тѣ шаги, которые постепенно предприни­
маются такими больными.
Насъ завело бы слишкомъ далеко даже приблизительное перечиеленіе всѣхъ тѣхъ извращенныхъ дѣйствій, которыя въ каждомъ отдѣльномъ случаѣ могутъ истекать изъ бредовыхъ представленій; пасколько
различны мотивы, насколько различны индивидуумы, настолько же разно­
образны видъ и характеръ дѣйствій, являющіеся результатомъ взаимодѣйствія этихъ обоихъ условій. Въ заключеніе нужно указать на то, что
и физическая, и умственная работоспособность въ теченіе психоза во
всякомъ случаѣ подвергается большому ущербу. Правда, есть больные
писатели и художники, которые и въ теченіе своей болѣзни способны
продолжать свою дѣятельность. Но во всѣхъ безъ исключенія случаяхъ
мы можемъ подмѣтить, что цѣнность ихъ произведеній значительно по­
нижена. Почти всегда страдаетъ также постоянство и устойчивость ихъ
энергіи. Очень часто при этомъ болѣе или менѣе совершенно угасаетъ
способность создавать новое. Сохраняется лишь ремесленно заученное;
въ остальномъ все ограничивается повтореніемъ или искаженіемъ созданнаго раньше. Къ этому примѣшиваются разнообразныя рѣзко болѣзненныя черты или несомнѣнно бредовыя добавленія среди разрозненныхъ
остатковъ продуктовъ здоровой поры. Въ области физической работы
болѣзненныя разстройства менѣе опустошительны. Мы часто наблюдаемъ
въ психіатрическихъ больницахъ, какъ больные, по минованіи бурныхъ
явленій, становятся производительными, даже изобрѣтательными работ­
никами. Все же при этомъ рѣдко встрѣчаются случаи, гдѣ бы еще не
оправившійся больной могъ развивать при работѣ полную энергію здороваго.
По вышеприведеннымъ причинамъ душевно-больные обыкновенноскоро становятся неспособными къ отвѣтственной д ѣятельности. Если
они лишены защиты родственниковъ, друзей, правительства, они неизбѣжно впадаютъ въ нищету. Среди бродягъ и проститутокъ всегда на­
берется значительное число имбециликовъ и гебефрениковъ; нерѣдко попадаютъ туда и эпилептики, у которыхъ припадки и разстройство самочувствія вызываютъ постоянную смѣну мѣстъ работы. Пьяницы подъ
конецъ нигдѣ не находятъ занятій по своей профессіи и, если не прибѣгаютъ къ нищенству, то должны довольствоваться случайнымъ заработкомъ. Многіе больные съ болѣе легкими, но тѣмъ труднѣе распо­
знаваемыми формами слабоумія, особенно опять-таки эпилептики, попадаютъ въ тюрьмы и смирительные дома, какъ неисправимые рецидиви­
сты или тяжкіе преступники по страстнымъ мотивамъ. Цѣлый рядъ
личностей съ болѣзненной или инвалидной конституціей неудачами на
родинѣ и страстью къ приключеніямъ гонятся на чужбину, гибнутъ въ
Америкѣ иди находятъ свой конѳцъ въ иностранномъ легіонѣ 1). Болѣе
состоятельные устраиваютъ себѣ убѣжища въ сторонѣ отъ людской су­
толоки, гдѣ по возможности уклоняются отъ столкновеній съ грубой
житейской неизбѣжностью и ведутъ мечтательное, бездѣльное, но бо­
гатое планами существованіе; нѣкоторые для этого соединяются въ
группы. G r o h m a n n 2) описалъ много такихъ колоній различныхъ
психопатовъ.
Душевно-больные представляютъ значительную опасность для общественнаго спокойствія. Многочисленныя тѣлесныя поврежденія, убійства,
преступленія противъ нравственности, поджоги, воровство, всякаго рода
сумасбродства ежегодно совершаются душевно-больными, психопатами,
особенно пьяницами. Судя лишь по газетнымъ свѣдѣніямъ, понятно,
очень неполнымъ, во Франціи за 1904— 1906 гг. было 122 случая тяжелыхъ пораненій, 92 убійства дѣломъ рукъ душевно-больныхъ. Осо­
бенно велика, конечно, опасность для общественная) блага, если дѣло
касается лицъ съ большой полнотой власти, особенно государей, тѣмъ
болѣе, что у нихъ болѣзнь распознается обыкновенно поздно и еще
позднѣе начинаютъ цѣлесообразно пользовать ихъ. Болѣзненныя душевныя состоянія властелиновъ поэтому довольно часто имѣли роковое значеніе для народа и государства, начиная съ цезарей семейства Ю л і яК л а в д і я 3) до Іоанны Кастильской, Карла VI французскаго и до несчастнаго короля Баваріи, вмѣстѣ съ которымъ жертвой долга погибъ и
его врачъ.
у д е б н а я п р а к т и к а , имѣющая дѣло съ дѣиствіями людей,
нe можетъ игнорировать ихъ разстройствъ при душевныхъ заболѣваніяхъ.
Потребность этой науки заставляетъ установить извѣстныя общія свой­
ства личности, которыя могутъ служить для опредѣленія правового значенія проявленій человѣческой воли. Эти свойства, безъ всякихъ оговорокъ
приписываемыя здоровому, суть п р а в о с п о с о б н о с т ь и в м ѣ н я е м о с т ь. Психологическія предпосылки, какъ для правоспособности, такъ и
для вмѣняемости, лежатъ отчасти въ области разума, отчасти въ предѣлахъ воли. Оба эти свойства требуютъ, съ одной стороны, я с н а г о в ос п р і я т і я ф а к т и ч е с к и х ъ с о о т н о ш е н і й , п р а в и л ь н а г о в оз з р ѣ н і я на п р а в о в о е или н р а в с т в е н н о е з н а ч е н і е к а ж д а г о
в о л е в о г о а к т а , а съ другой стороны — в о з м о ж н о с т ь с в о б о д на г о р ѣ ш е н і я и в ыб ора п о б у д и т е л ь н ы х ъ причинъ, яв ля­
ющих с я прин а д л е жн ос т ь ю с а м о с о з н а ю щ е й личности.
Легко видѣть, что у душевно-больныхъ оба выставленныя условія оста­
ются невыполненными. Тамъ, гдѣ бредовыя идеи болѣзненно измѣняютъ
отношеніе собственнаго „я“ къ внѣшнему міру, нельзя поручиться за пра­
вильное сужденіе больного о его собственномъ поступкѣ; а утрата стойкихъ руководящихъ вліяній воли или преодолѣніе ихъ болѣзненными
чувствованіями и влеченіями, безъ сомнѣнія, лишаетъ человѣка свободы
рѣшенія, въ общеупотребительномъ смыслѣ этого слова. Поэтому у
душевно-больныхъ, какъ общее правило, надо отрицать способность за1) I n d е, les degeneres dans les bataillons d'Afrique. 1907.
2) G r o h m a n n , Die Vegetarier-Ansiedlung in Ascona und die sog. Naturmenschen im Tessin, 1904; Psychiatr. Wochenschr. 1903, 445; 1904, 205; 1906, 213.
3) W i e d e m e i s t e r , Der Casarenwahnsinn der Julisch-Claudischen Impe
ratorenfamilie. 1875.
ключать правовые акты, а также и вмѣняемость, и вмѣстѣ съ ней и
отвѣтственность за наказуемый дѣйствія. Но наряду съ этимъ можетъ
вполне сохраниться общее „представленіе о наказуемости произведен­
наго дѣйствія“ и даже иногда способность подавлять до извѣстной сте­
пени преступныя побужденія. Подробное обсужденіе правовыхъ отношеній душевно-больныхъ является предметомъ особой науки, с у д е б н о й
п с и х о п а т о л о г і и 1).
III. Теченіе, исходы и продолжительность душев­
наго заболѣванія.
Какъ симптомы душевнаго заболѣванія, такъ и теченіе, и исходы
и продолжительность его обусловливаются двумя большими группами
причинъ, съ которыми мы познакомились въ исторіи возникновенія ду­
шевныхъ разстройствъ — съ одной стороны с в о й с т в а м и и с п о с о ­
б а м и в о з д ѣ й с т в і я б о л ѣ з н е т в о р н ы х ъ а г е н т о в ъ , съ дру­
гой—ф и з и ч е с к и м и и у м с т в е н н ы м и о с о б е н н о с т я м и з а б о л ѣ в ш а г о и н д и в и д у у м а . Оба эти условія опредѣляютъ сущность
и клиническія особенности отдѣльныхъ болѣзненныхъ процессовъ; чѣмъ
точнѣе намъ извѣстно ихъ участіе въ развитіи даннаго случая, тѣмъ съ
большей точностью мы можемъ предсказать его дальнѣйшій ходъ. Но
такъ какъ въ большинствѣ случаевъ мы не можемъ проникнуть болѣе
или менѣе глубоко въ обоюдную зависимость причины и слѣдствія, то и
принуждены свои заключенія о предполагаемомъ теченіи болѣзни выво­
дить лишь на основаніи симптомовъ, которыми мы часто эмпирически
пользуемся для рѣшенія задачи.
А. Теченіе душевнаго разстройства.
Но своему теченію душевныя разстройства раздѣляются на болѣз­
ненные п р о ц е с с ы и болѣзненныя с о с т о я н і я . Въ первомъ случаѣ
мы имѣемъ передъ собой протеканіе извѣстныхъ измѣненій въ теченіе
ограниченнаго времени, въ послѣднемъ,— напротивъ, постоянное, неиз­
мѣнное состояніе психической личности, которое можетъ быть или в р ож д е н н ы м ъ (идіотизмъ, истерическая конституція), или п р і о б р е т е н н ымъ , какъ результатъ , протекшаго душевнаго разстройства („заключительныя формы“). При этихъ болезненныхъ состояніяхъ душевныя
функціи могутъ изменяться или относительно высоты, или же относи­
тельно характера ихъ. Впрочемъ, не надо упускать изъ виду, что они
часто могутъ образовать почву для преходящихъ временныхъ болѣзнен­
ныхъ симптомовъ.
1 ) v . K r a f f t - E b i n g , Lehrbuch der gerichtlichen Psychopathologie, 3.
Aufl. 1892; M a s c h k a , Handbuch der gerichtlichen Medizin, Bd. IV. 1882; C r a ­
me r , Gerichtliche Psychiatrie, 3. Aufl. 1903. D e l b r ü c k, Gorichtliche Psychopatho­
logie. 1897; H o c h e , Handbuch der gerichtlichen Psychiatrie. 1901. S o m me r ,
Kriminalpsychologie und strafrechtliche Psychopathologie auf naturwissenschaftlicher
Grundlage. 1904; S i e m e r l i n g , Streitige geistige Krankheit in S c h m i d t m a n n s Handbuch der gerichtlichen Medizin, Bd. III, 1906; D i t t r i c h , Hand­
buch der Sachverständigentätigkeit, Bd. VIII: Forensische Psychiatrie. 1908.
G r i e s i n g e r , слѣдуя своему учителю Z e l l e r ’y, считаетъпроцессъ
психическихъ разстройствъ е д и н и ч н ы м ъ , при чемъ отдѣльныя клиническія формы помѣшательствъ (меланхолія, манія, паранойя, спутан­
ность, слабоуміе) должны соотвѣтствовать лишь отдѣльнымъ частямъ его.
Повидимому, подтверждается такое воззрѣніе картиной dementia ргаесох
прежде всего, а затѣмъ въ извѣстномъ смыслѣ маніако-депрессивнымъ
психозомъ и параличемъ. Но опытъ не подтверждаетъ предположенія о
правильномъ „теченіи душевнаго разстройства" въ опредѣленныхъ ча­
стяхъ, и искусственно созданный законъ нарушается наличностью первичнаго помѣшательства. И на самомъ дѣлѣ, наблюденіѳ надъ формами
психическихъ разстройствъ открываетъ не одинаковое, какъ слѣдовало бы
ожидать по вышеприведенному воззрѣнію, но чрезвычайно разнообразное
теченіѳ ихъ.
Н а ч а л о з а б о л ѣ в а н і я . Начало душевнаго заболѣванія, обык­
новенно, бываетъ постепеннымъ; гораздо рѣже разстройство разражается
надъ человѣкомъ внезапно, безъ предвѣстниковъ. Основы этого положенія заложены въ самомъ способѣ возникновенія душевнаго разстройства.
Сравнительно мало моментовъ, которые могли бы очень быстро нанести
рѣзкія поврежденiя физической основы нашей душевной жизни (яды, ду­
шевныя потрясенія, поврежденія черепа, инфекціонныя болѣзни, родовой
актъ), чаще мы имѣемъ дѣло со стойкими, но медленно дѣйствующими
агентами, лишь постепенно вызывающими серьезныя измѣненія. Особенно
тамъ, гдѣ условія для возникиовенія болѣзни заложены въ своеобразной
конституціи личности, развитіе болѣзненнаго процесса можетъ тянуться
годами, даже десятками лѣтъ, если только какой-либо грубый толчокъ
въ борьбѣ за существованіе не ускоритъ вспышки. Начало болѣзни осо­
бенно часто совпадаетъ съ опредѣленными эпохами жизни, которыя мы
должны разсматривать, какъ періоды наименьшей сопротивляемости. На
первомъ планѣ стоятъ здѣсь годы развитiя, а затѣмъ начало старости,
а у женщинъ—климактерій.
Замѣчательно, что незначительныя измѣненія с ф е р ы ч у в с т в о в а н і й обыкновенно являются первыми, иногда по недѣлямъ, мѣсяцамъ,
даже годамъ единственными указателями приближающагося душевнаго
заболѣванія. Всюду, гдѣ время начальныхъ болѣзненныхъ симптомовъ
установлено точно, среди нихъ главную роль играютъ повышенная ду­
шевная раздражимость, капризность, безпокойство, немотивированно
веселое, или чаще подавленное настроеніе; позднѣе эти разстройства
чувствованій могутъ отступить на задній планъ. Кромѣ этого, частыми
предвѣстниками болѣзни бываютъ разсѣянность, отсутствіе интересовъ
или усиленная дѣловитость. Наряду съ этимъ наблюдаются болѣе или
менѣе рѣзкія разстройства сна, потеря аппетита, прогрессирующi й упадокъ общаго питанія. При медленномъ развитіи душевнаго разстройства
часто бываетъ трудно установить собственно начало его; время, когда
перемѣна въ больномъ замѣчена окружающими, часто не даетъ намъ
достаточно данныхъ для сужденія объ этомъ.
За періодомъ первыхъ предвѣстниковъ слѣдуетъ періодъ начала
болѣзни, въ теченіе котораго психическое разстройство выступаетъ съ
несомнѣнной ясностью и постепенно достигаѳтъ полнаго развитiя, называемаго в ы с о т о й болѣзни. Въ другихъ случаяхъ специфическія вспыш­
ки душевнаго разстройства проявляются болѣе или менѣе внезапно тот-
часъ послѣ предшествовавшихъ неопредѣленныхъ симптомовъ, особенно
въ связи съ какимъ-нибудь внѣшнимъ поводомъ, который доводитъ уже
подготовленное разстройство до его полной высоты.
В ы с о т а б о л ѣ з н и . Дальнѣйшее теченіе при различныхъ болѣзненныхъ формахъ представляетъ значительныя особенности. Болѣзнь мо­
жетъ долгое время оставаться па одной и той же высотѣ: р а в н о м е р ­
н о е т е ч е н і е , или она можетъ представлять разнообразныя колебанія
въ силѣ своихъ проявленій: к о л е б л ю щ е е с я т е ч е н і е . Чаще всего
встрѣчается последнее. Ослабленіе болезненныхъ явленій часто совпадаетъ съ известной порой сутокъ. Безпокойство, затемненіѳ сознанія у
стариковъ нередко проявляется по почамъ, а днемъ больные могутъ
быть совершенно сознательны; алкоголики-делирапты обыкновенно по ночамъ возбужденнее и спутаннее. Эпилептическіе припадки у многихъ
больныхъ бываютъ или исключительно, или чаще всего тоже по ночамъ,
что давно уже извѣстно. При циркулярныхъ депрессіяхъ смена настроеній съ утра до вечера часто очень резкая; чаще всего больные чув­
ствуютъ себя вечеромъ свободнее, чемъ утромъ; реже—наоборотъ. Ино­
гда наблюдается правильное чередованіе со дня на день по цѣлымъ мѣсяцамъ и годамъ; кажется, такіе случаи относятся къ dementia ргаесох.
Во время менструацій обыкновенно наблюдается преходящее ухудшеніе
въ состояніи больныхъ, иногда въ томъ случаѣ, если отдѣленіе крови
отсутствуетъ; съ другой стороны, появленіе остановившихся менструацій
обыкновенно совпадаетъ съ благопріятнымъ оборотомъ болезни.
Большое количество душевныхъ разстройствъ протекаетъ въ виде
отдѣльныхъ, разделенныхъ длинными промежуточными періодами, прис т у п о в ъ . Эти періодичныя теченія совершенно понятны тамъ, где по­
вторяется сама производящая причина. Сюда относятся возбужденія пьяницъ. При эпилептическихъ разстройствахъ сознанія періодичность осно­
вывается на своеобразномъ кругообороте лежащихъ въ основѣ, еще недостаточно изученныхъ, разстройствъ; подобное наблюдается при рѣдкихъ,
похожихъ по теченію на болотную лихорадку, появляющихся вместо
приступовъ ея душевныхъ разстройствахъ при малярійной интоксикаціи.
Но при этомъ больного нельзя считать совершенно здоровымъ во время
свободныхъ промежутковъ; если исчезли болѣзненные симптомы, основа
болѣзни продолжаетъ существовать.
Съ такой же точки зренія нужно разсматривать и тѣ душевныя
разстройства, которымъ придано названіе „періодическихъ" психозовъ,
благодаря протеканію ихъ въ видѣ рѣзко выраженныхъ приступовъ.
Здесь наблюдается болѣе или менее равномерная смена болезненныхъ
и почти здоровыхъ состояній; отдельные періоды болезни могутъ тя­
нуться по недѣлямъ, месяцамъ и даже по нескольку летъ, Точно также
и продолжительность промежутковъ (,,интермиссіи“) можетъ колебаться
отъ несколькихъ недель до многихъ летъ. Существенная причина бо­
лезни, очевидно, лежитъ въ самой личности заболевшаго, такъ какъ ча­
сто нельзя найти никакого повода для вспышки болезненныхъ присту­
повъ, или же этотъ поводъ оказывается слишкомъ незначительнымъ;
иногда эту провоцирующую роль играютъ менструаціи. Но встречаются
также формы, гдѣ отдельныя болѣзненныя вспышки являются исключи­
тельно или преимущественно следствіемъ неблагопріятныхъ жизненныхъ
обстоятельствъ (душевныя потрясенія, роды, физическія болѣзни), кото-
рыя, впрочемъ, въ здоровомъ мозгѣ врядъ ли могли вызвать такія колебанія психическаго равновѣсія; при этомъ приступы рѣже и неправильнѣе. Наконецъ, мы встрѣчаемъ много случаевъ, гдѣ болѣзнь про­
является раза два, три въ теченіе жизни. Собственно о періодичности
здѣсь не можетъ быть и рѣчи, но внутренняя связь отдѣльныхъ при­
ступовъ доказываетъ принадлежность ихъ къ одному и тому же кругу
клинической формы. Эта же согласованность картины болѣзни позволяетъ
намъ отнести къ этой группѣ и тѣ отдѣльные случаи, при которыхъ
развивается только одинъ рѣзко выраженный приступъ.
Но клиническая конструкція приступовъ періодическаго психоза не
всегда настолько однообразна, что каждый послѣдуюіцій въ точности
воспроизводить картину предыдущаго; чаще смѣняются разнообразныя
варіаціи. Продолжительность и сила болѣзненныхъ явленій можетъ быть
очень разнообразна; даже клиническая картина отдѣльныхъ періодовъ болѣзни въ одномъ и томъ же случаѣ можетъ представлять большую раз­
ницу. Наиболѣе рѣзко проявляется болѣе или менѣе правильное чередованіе маніакальныхъ и депрессивныхъ состояній, носящихъ особое названіе ц и р к у л я р н а г о психоза. Но и періоды одной и той же окра­
ски представляютъ рѣзкія отличія другъ отъ друга, смотря по болѣѳ
сильной или слабой степени возбужденiя, подавленности или смѣси того
и другого, по наличности или отсутствію бредовыхъ идей или обмановъ
чувствъ. И все же здѣсь опредѣленный кругъ формъ, въ которомъ за­
ключены всѣ эти болѣзненныя картины, такъ что легко распознать ихъ
внутреннее единство и на основаніи даннаго приступа предсказать появленіе другихъ приступовъ той же клинической группы. Эта общность
клиническихъ картинъ болѣзни и одинаковость прогноза несравненно характернѣе для данной группы, чѣмъ ея очень неправильная періодичность, такъ что было бы цѣлесообразнѣе дать ей названіе, сообразуясь
съ первой точкой зрѣнія (маніако-депрессивный психозъ).
Количество и продолжительность приступовъ въ течѳніе болѣзни
постепенно повышается. Это отражается на всей духовной индивидуаль­
ности понижающимъ образомъ на первыхъ порахъ, можетъ быть, и не
особенно замѣтно. Особенно при учащеніи тяжелыхъ приступовъ съ ко­
роткими промежутками часто развиваются состоянія глубокой слабости.
Но и въ болѣе легкихъ случаяхъ періодическихъ больныхъ въ теченіе
свѣтлыхъ промежутковъ нельзя считать совершенно здоровыми; извѣстныя особенности ихъ, поведеніѳ то боязливое, то слишкомъ возбужденное,
повышенная душевная раздражительность или тоскливость, слабость или
односторонность умственныхъ функцій, а главное, отсутствіе яснаго сознанія своей болѣзни, все это можно наблюдать даже въ томъ случаѣ,
когда больной, повидимому, совершенно выздоровѣвъ, приступаетъ къ
своей прежней дѣятельности.
Другое совершенно значеніе, чѣмъ промежуткамъ періодическаго
психоза, мы должны придать тѣмъ пріостановкамъ („ремиссіи") болѣзненныхъ явленій, которыя мы часто встрѣчаемъ при параличѣ, а также
очень схоже съ нимъ при dementia ргаесох. Здѣсь мы имѣемъ дѣло съ
болѣзнями, въ большинствѣ случаевъ роковымъ образомъ прогрессирую­
щими. А между тѣмъ болѣзнь можетъ на время пріостановиться, при
чемъ болѣе или менѣе рѣзкіе симптомы совсѣмъ или почти совсѣмъ исче­
заютъ. Очевидно, при этомъ происходить временное исчезновеніе лежа-
щихъ въ основѣ болѣзнетворныхъ агентовъ. При этомъ въ преобладающемъ большинствѣ случаевъ все-таки замѣтны слѣды длительныхъ раз­
стройствъ, отражающихся на всей психической личности. Но, рано или
поздно, при параличѣ, навѣрняка, въ каждомъ случаѣ, при dementia ргае­
сох, по крайней мѣрѣ, очень часто, наступаетъ возвратъ болѣзни, ведущій за собой значительное ухудшеніе общаго состоянія, а часто даже
глубокій распадъ. Еще не рѣшенъ вопросъ, какъ далеко заходятъ при
этихъ болѣзняхъ прочная остановка или даже полное выздоровленіе.
П е р і о д ъ в ы з д о р о в л е н і я . Чаще всего при прекращенiи отдѣльныхъ болѣзненныхъ приступовъ замѣчаются колебанія болѣзненнаго
состоянія; на нихъ при этомъ нужно вообще смотрѣть, какъ на благопріятный симптомъ. Въ другихъ случаяхъ, особенно при развивающихся
быстро и короткихъ душевныхъ разстройствахъ (алкогольное помѣшательство, эпилептическое возбужденіе, инфекціонный бредъ), наблюдается
почти внезапное исчезновеніе всѣхъ болѣзненныхъ симптомовъ, напр.,
послѣ глубокаго сна. Но въ громадномъ большинствѣ случаевъ прекра­
щаете психическаго разстройства совершается постепенно въ теченіе недѣль и мѣсяцевъ. Кажется, прежде всего исчезаетъ затрудненность воспріятій и мышленія; больные начинаютъ правильно разбираться въ окружающемъ, распознаютъ врача и больныхъ, понимаютъ лучше, говорятъ
болѣе связно. Лишь позднѣе исчезаютъ признаки душевнаго возбужденія,
радостное или печальное настроеніе, больные становятся болѣе спокой­
ными, свободными, болѣе ровными въ своемъ поведеніи. Вначалѣ эти
улучшенія продолжаются короткое время, по недѣлямъ, по часамъ, усту­
пая свое мѣсто возвратамъ болѣзненныхъ симптомовъ. Лишь постепенно
улучшенія становятся яснѣе, продолжительнѣе, возвраты болѣзни теряютъ
свою силу, такъ что подъ конецъ прогрессирующi й ходъ выздоровленія
прерывается лишь легкими ухудшеніями по какимъ-либо особеннымъ поводамъ.
Всего дольше изъ всѣхъ болѣзненныхъ симптомовъ удержи­
вается в о с п р і и м ч и в о с т ь д у ш е в н а г о р а в н о в ѣ с і я или эмоціональная вялость даже въ томъ случаѣ, если нарушенія въ дѣятельности
разсудка и стойкія разстройства настроенія уже исчезли. О теченіи болѣзни въ различные періоды ея, можетъ быть, вѣрнѣе всего можно су­
дить по состоянію эмоцій. Одни только чувствованія непосредственно рисуютъ намъ текущее отношеніе личности къ впечатлѣніямъ и представленіямъ, составляющимъ содержаніе его сознанія; а по этому отношенію
всего вѣрнѣе можно судить и о состояніи самой личности; напротивъ,
дѣятельность разсудка руководится наслѣдіемъ прежнихъ дней, запасомъ
раньше создавшихся представленій, понятій и сужденій. Поэтому разстрой­
ство функцій разсудка обыкновенно возникаетъ значительно позже и вы­
равнивается подъ вліяніемъ запасовъ опыта раньше, чѣмъ измѣненія въ
области чувствованій.
Очень ясныя, а потому и практически важныя, отношенія къ
общему ходу психоза представляетъ в ѣ с ъ т ѣ л а больныхъ. При затяжныхъ болѣзненныхъ состояніяхъ значительныя колебанія вѣса наблюда­
ются лишь въ томъ случаѣ, если ихъ вызываетъ рѣзкое разстройство
питанія, непреходящее состояніе возбужденія; напротивъ, собственно
начало болѣзни всегда совпадаетъ съ рѣзкимъ паденіемъ вѣса при извѣстныхъ обстоятельствахъ на 15, 20 кило и даже болѣе въ теченіе
немногихъ мѣсяцевъ, иногда недѣль. Въ продолженіе болѣзненныхъ раз­
стройствъ пониженіе вѣса постепенно прогрессируетъ ; впрочемъ, безъ
наличности особыхъ поводовъ наблюдаются лишь незначительныя
колебанія.
Характеръ заболѣванія кладетъ свой отпечатокъ на дальнѣйшій
ходъ вѣса тѣла. Наряду съ медленными, но постоянными измѣненіями мы
иногда наблюдаемъ рѣзкія колебанія, особенно при dem. ргаесох; пови­
димому, судя по изслѣдованіямъ R o s e n f e l d ’a, они связаны главнымъ
образомъ съ измѣненіями въ содержаніи воды въ тѣлѣ. Дѣйствительное
выздоровленіе всегда сопровождается прогрессирующимъ повышеніемъ
общаго питанія. Бываютъ случаи, когда вѣсъ тѣла обнаруживаетъ сча­
стливый повороте въ теченіи болѣзни еще въ то время, когда другіе
симптомы не указываютъ на улучшеніе. И наоборотъ, мы иногда на­
блюдаемъ благопріятное измѣненіе болѣзненнаго состоянія, при чемъ,
однако, питаніе въ соотвѣтственной мѣрѣ не улучшается. Въ подобныхъ случаяхъ къ улучшенію мы должны относиться крайне недовѣрчиво до тѣхъ поръ, пока, наконецъ, не наступите безусловно необхо­
димое, но замедлившееся повышеніе вѣса тѣла. Закономѣрностъ такихъ
соотношеній всего очевиднѣе выражается при инфекціонныхъ психозахъ,
а также при отдѣльныхъ приступахъ маніако-депрессивнаго психоза.
При неблагонріятныхъ исходахъ болѣзни, наряду съ успокоеніемъ
больного, совпадающимъ съ наступленіемъ слабоумія, часто наблюдается
повышеніе, сильно упавшаго передъ этимъ вѣса тѣла. При такихъ условіяхъ иногда бываетъ затруднительно рѣшить, благопріятное или неблагопріятное значеніе имѣетъ эта перемѣна. Но, по большей части, все
яснѣе выступающіе симптомы излѣченія или слабоумія позволяютъ намъ
судить объ этомъ. При старческомъ слабоуміи, можетъ быть, и при нѣкоторыхъ другихъ формахъ психозовъ въ періодѣ отупѣнія, повышеніе
вѣса тѣла можетъ отсутствовать. Выть можетъ, наиболѣе знаменательнымъ является тотъ фактъ, что наиболѣе рѣзкія изъ всѣхъ наблюдаю­
щихся колебаній вѣса тѣла встрѣчаются при прогрессивномъ параличѣ
и при dem. ргаесох. Часто при наступленіи извѣстнаго успокоенія раз­
вивается необычайная прожорливость, сопровождающаяся колоссальнымъ
повышеніемъ вѣса тѣла. Вольные становятся безобразно толстыми; черты
лица ихъ совершенно измѣняются. Въ подкожной клѣтчаткѣ толстыхъ,
блестящихъ щекъ и широкихъ плечъ заложены бугристыя отложенія,
сильно напоминающія миксэдему. Потомъ эта толщина рано или поздно
исчезаете. Предположеніе, что здѣсь мы имѣемъ дѣло съ простымъ слѣдствіемъ усиленной прожорливости, не удовлетворяетъ меня,—тѣмъ болѣе,
что другіе, такого же рода больные не толстѣютъ, несмотря на хорошій
аппетитъ, иногда даже погибая при явленіяхъ прогрессирующаго истощенія. Я скорѣе склоненъ считать эти колебанія вѣса тѣла за частное
явленіе разстройства общаго обмѣна, лежащаго, по моему мнѣнію, въ
основѣ этихъ заболѣваній Волчій голодъ при этомъ, какъ и при діабетѣ,
можетъ быть лишь симптомомъ болѣзненнаго измѣненія процессовъ питанія.
В. Исходы душевныхъ болѣзней.
Мы въ правѣ ожидать, что тѣ формы душевнаго разстройства, ко­
торыя являются выраженіемъ опредѣленнаго болѣзненнаго процесса, имѣ-
ютъ не только правильное въ общихъ чертахъ теченіе, но и опредѣленный исходъ. Кромѣ того явленія заключительнаго періода зависятъ отъ
индивидуальной сопротивляемости и силы заболѣванія; случайныя обстоя­
тельства также могутъ сыграть извѣстную роль. Поэтому наше предсказаніе относительно возможнаго исхода душевнаго разстройства въ
лучшемъ даже случаѣ будетъ отличаться большою неувѣренностью. Осо­
бенно хорошо надо помнить, что болѣзни, въ общѳмъ излѣчимыя, иногда
могутъ также закончиться психической немощью или даже смертью.
Тѣмъ не менѣе постановка опредѣленнаго п р о г н о з а 1), одна изъ
важнѣйшихъ задачъ врача, возможна въ извѣстныхъ границахъ и въ
нашей области. Мы знаемъ, съ одной стороны, такія заболѣванія, симп­
томы которыхъ по истеченіи то болѣе короткаго, то болѣе продолжительнаго срока вновь исчезаютъ, съ другой же такія, которыя соотвѣтственно своей природѣ всегда или почти всегда ведутъ къ смерти. Между
тѣми и другими стоятъ заболѣванія, которыя связаны съ опасностью
исхода въ психическую немощь. Здѣсь мы встрѣчаемся съ величайшими
практическими трудностями для врачебнаго предсказанія. Частью онѣ
обусловливаются нашимъ еще очень несовершѳннымъ знаніемъ дѣйствительнаго исхода заболѣваній, продолжающихся иногда десятки лѣтъ,
частью недостаточностью наблюденій надъ симптомами, изъ которыхъ
можно было бы дѣлать заключенія о прогнозѣ. Мнѣ думается, однако,
мы въ правѣ ожидать, что и въ этой области со временемъ будутъ отыс­
каны надежный для руководства положенія. Можно надѣяться, что заклю­
чительное состояніе, обусловленное неизлѣчимымъ болѣзненнымъ процессомъ, позволитъ намъ, наконецъ, отыскать болѣе или менѣе характерные
для него признаки. Если, съ одной стороны, отдѣльныя формы душевнаго
разстройства различаются по своей природѣ, съ другой имѣютъ отличныя
другъ отъ друга внѣшпія проявленія, то уже a priori можно сказать, что
и остающіяся послѣ нихъ болѣзненныя измѣненія не могутъ быть одина­
ковыми. Поэтому мы въ правѣ ожидать, что по исходному состоянію ока­
жется возможнымъ судить о предшествовавшемъ болѣзненномъ процессѣ,
равно какъ и въ началѣ болѣзни предугадывать возможный исходъ .
Болѣе полное рѣшеніе этой задачи принадлежитъ дальнѣйшимъ наблюденіямъ.
В ы з д о р о в л е н і е . Процессъ выздоровленія безъ рѣзкихъ границъ
переходить въ состояніе полнаго излѣченія. Остатки перенесенной болѣзни, единичныя бредовыя идеи и обманы чувствъ, безпричинная по­
давленность, повышенная раздражительность мало-по-малу исчезаютъ; здо­
ровые взгляды и склонности снова выступаютъ на передній планъ и привычныя занятія заполняютъ время: психическая личность со всѣми своими
особенностями связуется, минуя болѣзненный періодъ, съ предшествовавшимъ ему здоровымъ прошлымъ совершенно такъ же, какъ послѣ
запутаппыхъ сновидѣній мы, пробуждаясь, стараемся воскресить переживанія, предшествовавшiя засыпанію. Когда психическая личность во
всѣхъ направленіяхъ получаетъ вновь господство надъ запасомъ прежняго опыта, когда теченіѳ психическихъ процессовъ нигдѣ болѣе не на­
рушается болѣзненными чувствованіями и представленіями, тогда мы
1) l l b e r g , Die Prognose der Geisteskrankheiten. 1901; T h o m s e n ,
zinische Klinik, 1907, 45.
Medi-
въ правѣ говорить о полномъ выздоровленiи. Послѣднее согласно обычнымъ
воззрѣніямъ отмѣчается въ трети всѣхъ случаевъ, поступающихъ на излѣченіе въ больницы. Для точной оцѣнки этого числа надо принять во
вниманіе, что многіе случаи хроническихъ неизлѣчимыхъ формъ совсѣмъ
не попадаютъ въ психіатрическія учрежденія, а легкія заболѣванія часто
благополучно заканчиваются при пользованіи ихъ и на дому.
Если имѣть въ виду это обстоятельство, то окажется, что прогнозъ
при душевныхъ разстройствахъ не болѣе неблагопріятенъ, чѣмъ при тяжелыхъ физическихъ заболѣваніяхъ. Если мы примемъ во вниманіе гро­
мадное число чахоточныхъ, сердечныхъ и раковыхъ больныхъ, страдающихъ неизлѣчимыми мозговыми, нервными и почечными болѣзнями, то
разница дѣйствительныхъ результатовъ лѣченія въ соматическихъ и въ
нсихіатрическихъ больницахъ будетъ зависѣть главнымъ образомъ отъ
того, что въ первыя зачастую обращаются по незначительному уже
поводу.
Однако болѣе точное знакомство съ душевными разстройствами показываетъ, что не однѣ тяжелыя формы, но и вообще подавляющее
"большинство ихъ представляютъ изъ себя неизлѣчимыя страданія. Дѣйствительно полное выздоровленіе въ строгомъ смыслѣ слова бываетъ
сравнительно рѣдко. О немъ мы собственно можемъ говорить только
при лихорадочныхъ делиріяхъ, отравленіяхъ, инфекціонныхъ и тиреогенныхъ психическихъ разстройствахъ, затѣмъ также при нѣкоторыхъ психогенныхъ заболѣваніяхъ, между тѣмъ какъ во всѣхъ другихъ формахъ
душевнаго разстройства мы имѣемъ страданія неизлѣчимыя. Однако часто
очень приходится наблюдать, что всѣ замѣтныя болѣзненныя проявленія
совершенно исчезаютъ на долгое время, даже на многіе годы, такъ что
эти случаи обычно безъ колебанія принимаются за выздоровленіе. Мы
имѣемъ въ виду здѣсь главнымъ образомъ эпилептическіе и маніакальнодепрессивные психозы, равно какъ кататонію, единичные случаи сифи­
лиса мозга и даже прогрессивнаго паралича. Обычно во всѣхъ этихъ фор
махъ рано или поздно болѣзнь снова возвращается, то въ видѣ простого
повторенія прежняго припадка, то въ видѣ дальнѣйшаго развитія мед­
ленно протекающаго основного страданія. Практически свѣтлые проме­
жутки часто вполнѣ или почти соотвѣтствуютъ выздоровленію; съ науч­
ной же точки зрѣнія мы, къ сожалѣнію, должны признать, что при тщательномъ разборѣ всѣхъ наблюденій остается лишь небольшая часть
случаевъ, въ которыхъ мы согласно современному состоянію нашихъ
знаній можемъ предполагать дѣйствительно прочное и полное выздоровленіе. Однако надо замѣтить, что въ будущемъ не исключена, конечно,
возможность отыскать способы успѣшнаго лѣченія нѣкоторыхъ по край­
ней мѣрѣ формъ душевныхъ болѣзней, которыя пока еще не поддаются
никакому лѣчебному воздѣйствію.
Важнѣйшимъ призпакомъ наступившаго выздоровленія является,
кромѣ исчезновенія объективно констатируемыхъ патологическихъ явленій,
пониманіе больнымъ болѣзненной природы перенесеннаго имъ страданія
и появляющееся при этомъ чувство благодарности за проведенное лѣченіе и уходъ. Это пониманіе служитъ намъ прямымъ доказательствомъ
того, что выздоровѣвшій воспринимаетъ болѣзненныя измѣненія его пси­
хики, какъ нѣчто чуждое ему, что онъ, другими словами, вернулся на
почву критики, на которой стоялъ до заболѣванія, въ дни своего здо­
ровья. Недостатокъ пониманія болѣзненности своего состоянія указываетъ
всегда на невозможность правильнаго критическаго отношенія къ нако­
пленному за время болѣзни опыту. Въ основѣ ея лежать или продолжающіеся обманы чувствъ и бредовыя идеи, болѣзненныя настроенія, или
неспособность къ здравой разсудочной дѣятельности, для которой необ­
ходимы, съ одной стороны, спокойствіе и равновѣсіе эмоціональной сферы,
съ другой— извѣстное ея напряженіе и душевная живость. Ни одинъ
больной не можетъ считаться дѣйствительно выздоровѣвшимъ, если онъ
не имѣетъ яснаго и полнаго пониманія своего болѣзненнаго состоянія,
между тѣмъ какъ обратно, если даже и имѣется налицо пониманіе болѣзненной природы душевнаго разстройства, нельзя еще на основаніи
этого непремѣнно ожидать выздоровленія. Въ нѣкоторыхъ случаяхъ неизлѣчимаго, глубоко коренящагося во всей конституціи индивида душев­
наго заболѣванія такое самознаніе вовсе даже не рѣдко. Тѣмъ не мѳнѣе
въ разстройствахъ, протекающихъ приступами, сознаніе болѣзни всегда
является благопріятнымъ признакомъ, особенно если одновременно стихаютъ болѣе бурныя проявленiя. Въ нѣкоторыхъ случаяхъ сознаніе болѣзни появляется лишь очень поздно и медленно послѣ того, какъ исчез­
нутъ уже всѣ остальные признаки душевнаго разстройства; у нѣкоторыхъ
циркулярныхъ больныхъ оно надолго остается неполнымъ. Въ этомъ
слѣдуетъ видѣть выраженіе прирожденной или пріобрѣтеиной неспособ­
ности быстро и безъ остатка справляться съ болѣзненными разстройствами.
Вмѣстѣ съ прогрессирующимъ выздоровленіемъ во всѣхъ, по край­
ней мѣрѣ, болѣе продолжительныхъ душевныхъ разстройствахъ обычно
наступаетъ улучшеніе и физическаго состоянія: помимо повышепія вѣса,
также улучшеніе аппетита, сна и общаго самочувствія—признаки, кото­
рые при одновременномъ появленіи благопріятныхъ психическихъ измѣненій имѣютъ большое значеніѳ для прогноза и стоятъ, повидимому, во
внутренней связи съ уменьшеніемъ душевнаго возбужденія.
Въ небольшомъ числѣ случаевъ наблюдалось психическое выздоровленіе, наступавшее въ теченіе или послѣ лихорадочнаго заболѣванія
(главнымъ образомъ тифа, рожи, intermittens’a), рѣже послѣ значительныхъ кровотеченій, тяжелыхъ нагноеній или поврежденій головы1). Чаще
всего, конечно, дѣло идетъ въ этихъ случаяхъ о сравнительно свѣжихъ
заболѣваніяхъ; меланхоліи, маніи, аменціи авторовъ; однако благопріятный поворотъ наступаетъ иногда и по прошествіи б о л ѣ е д о л г а г о
в р е м е н и , в ъ с л у ч а я х ъ , казавшихся безнадежными; такъ описаны
значительныя улучшенія послѣ нагноеній при прогрессивномъ параличѣ.
Правда, надо быть очень осторожнымъ въ объясненіи значенія подобныхъ
наблюденiй, такъ какъ неожиданныя для насъ выздоровленія или по край­
ней мѣрѣ улучшенія вообще случаются не такъ ужъ рѣдко, просто вслѣдствіе недостаточности нашего клиническаго знанія душевныхъ болѣзней.
Иногда даже у такихъ больныхъ, которые давно уже стали слабоумными
и спутанными, въ тѳченіе случайнаго лихорадочнаго заболѣванія бредо­
выя идеи могутъ стушеваться и уступить мѣсто душевной живости,
однако всегда на короткое только время. Объясненіе подобныхъ случаевъ
крайне затруднительно; намъ приходится довольствоваться общимъ сооб1) F i e d l e r , Deutsches Arch. f. klin. Medizin, XXVI, 3, 1880; L e h m a n n ,
Allgem. Zeitschr. f. Psychiatrie, XLIII, 200, 1887; W a g n e r , Jahrb. f. Psy­
chiatrie, VII, 94, 1887; F r i e d l ä n d e r , Monatsschr. f. Psychiatrie, VIII, 60, 1900.
раженіемъ, что здѣсь, какъ это доказываетъ и возникновеніе душевныхъ
разстройствъ подъ вліяніемъ тѣхъ же причинъ, происходятъ значитель­
ныя общія перемѣны въ организмѣ и въ питаніи мозговой коры; можетъ
быть и потребность въ посторонней помощи отчасти дѣлаетъ больныхъ
более доступными и отвлекаетъ ихъ отъ укрѣпившагося круга болѣз­
ненныхъ представленій.
Полное излѣченіе отъ душевныхъ болѣзней достигается въ общемъ
легче всего въ возмужаломъ возрастѣ и въ тѣхъ случаяхъ, когда при­
чиною страданія является преходящій внѣшній толчекъ. Чѣмъ меньше
условій для заболѣванія лежитъ въ самомъ заболѣвшемъ организмѣ,
тѣмъ быстрѣе и полнѣе при одинаковыхъ въ остальномъ условіяхъ способенъ онъ справиться съ разстройствами и вновь прійти въ здоровое
состояніе. Въ дѣйствительности мы видимъ поэтому, что тѣ группы ду­
шевныхъ разстройствъ даютъ наибольшія надежды на выздоровленіе, ко­
торыя обусловливаются сильно действующими, но обычно не вызываю­
щими длительныхъ измѣненій причинами (острыя отравленія, лихорадочныя заболѣванія, душевныя потрясенія). Менѣе благопріятными бываютъ
условiя, когда болезненныя причины оставляютъ въ организмѣ cтойкія
измѣненія (поврежденія головы, сифилисъ, иногда тифъ), или когда онѣ
действуютъ на человека постоянно въ теченіе более долгаго времени и
своимъ суммирующимся действіемъ мало-по-малу производятъ надолго
остающіяся измѣненія въ общемъ состояніи его (продолжительныя эмоціональныя движенія, хроническія болезни и отравленія).
Н е п о л н о е в ы з д о р о в л е н і е . Отъ размѣровъ этихъ стойкихъ
разстройствъ въ организме и внешнихъ вліяній, которымъ подвергается
больной, зависитъ, въ какой степени можетъ возстановиться его преж­
нее здоровое состояніе. Если даже появившійся болѣзненный процессъ
принимаетъ затѣмъ благопріятное теченіе, то остается все же довольно
часто „предрасположеніе" („Disposition"), наклонность къ повторнымъ
заболѣваніямъ, которая обнаруживаетъ свое вредное дѣйствіе главнымъ
образомъ тогда, когда больной остается въ кругу прежнихъ вредныхъ
вліяній. Тогда уже гораздо легче, при первомъ же внѣшнемъ толчке,
онъ вновь заболѣваетъ разъ перенесенною болѣзнью. Каждый рецидивъ
все более понижаетъ сопротивляемость организма на будущее время,
такъ что все мѳнѣе и менее значительный поводъ оказывается доста­
точнымъ , чтобы снова вызвать болѣзненное состояніе.
Тѣ же самыя условія, какія создаются указаннымъ выше способомъ
подъ вліяніемъ продолжительныхъ или часто повторяющихся причинъ,
мы имеемъ у лицъ, съ самаго начала болезненно предрасположенныхъ,
въ виде врожденнаго несовершенства ихъ личности. Такъ какъ болез­
ненныя условія при этомъ надо искать въ самой личности, то объ излеченіи душевныхъ разстройствъ въ смысле полнаго возвращенія къ
абсолютному здоровью, конечно, не можетъ быть и речи, ибо въ этихъ
случаяхъ исходное состояніе нельзя признавать действительно здоровымъ.
Важнейшее условіѳ всякаго выздоровленія, устраненіе болѣзненной при­
чины, остается невыполненнымъ тамъ, где последнею является вся сум­
ма индивидуальныхъ свойствъ человека. Т ѣмъ не менее мы нередко наблюдаемъ, что и у такихъ лицъ выраженныя и тяжелыя болезненныя
явленія со стороны психики исчезаютъ съ такое же быстротой, съ ка­
кой подъ вліяніемъ ничтожнаго повода они появились.
Собственно, вниманіе привлекаетъ къ себѣ больше послѣднее об­
стоятельство, чѣмъ первое. Болѣзненная рѣзкость колебаній душевнаго
равновѣсія въ отвѣтъ на ничтожныя раздраженія дѣлаетъ все заболѣваніе на видъ болѣе опаснымъ, чѣмъ это на самомъ дѣлѣ есть. Ошибочно
было бы, конечно, по явленіямъ сердцебіенія у сердечныхъ больныхъ
судить о соотвѣтствующей степени душевнаго возбужденія, которое мы
можемъ ожидать при тѣхъ же условіяхъ у здоровыхъ людей. Мы были
бы тогда поражены, наблюдая столь быстрое и полное успокоеніе тамъ,
гдѣ, думали, имѣемъ дѣло съ глубокимъ и длительнымъ эмоціональнымъ
движеніемъ. Съ другой стороны, въ нашемъ примѣрѣ достаточно уже
малѣйшаго повода, чтобы тотчасъ вызвать въ полной силѣ признаки болѣзни, которые въ концѣ концовъ остаются уже надолго, быть можетъ,
подъ вліяніемъ простого даже повседневнаго труда, тогда какъ въ дру­
гихъ случаяхъ страданіе можетъ существовать продолжительное время,
не обнаруживая никакихъ замѣтныхъ разстройствъ. Аналогично и у пси­
хическаго инвалида мы имѣемъ дѣло съ пониженіемъ сопротивляемости,
которое въ концѣ концовъ можетъ безъ особаго даже внѣшняго раздраженія повести къ развитію душевнаго заболѣванія; если оно и не обу­
словливаем въ данный моментъ болѣе рѣзкихъ явленій, все же сохраняетъ за собой значеніе болѣзненнаго измѣненія всей личности. Излѣченіе преходящихъ разстройствъ можетъ быть поэтому поставлено на
одной ступени съ устраненіемъ приступа сердцебіенія у сердечно-боль­
ного; основное страданіе при этомъ остается безъ перемѣнъ.
Вышеприведенныя соображенія знакомятъ насъ съ исходомъ ду­
шевныхъ заболѣваній въ неполное выздоровленіе: „ у л у ч ш е н і е “ или
„ в ы з д о р о в л е н і е с ъ д е ф е к т о м ъ “. Собственно болѣзненныя явленія утихаютъ въ значительной степени и здѣсь, настроеніе становится
спокойнѣе и ровнѣе, бредовыя идеи и обманы чувствъ постепенно исчезаютъ, но выступаютъ за то болѣе или менѣе выраженные признаки пониженія психической дѣятельности и сопротивляемости, п с и х и ч е с к а я
с л а б о с т ь . Формально мыслитъ выздоровѣвшій правильно, сознаетъ
даже до нѣкоторой степени свою болѣзнь, но все же онъ уже не тотъ,
какимъ былъ ранѣе; онъ лишился части своихъ индивидуальныхъ качествъ.
„Какъ разъ лучшее и наиболѣе цѣнное“, по мѣткому выраженію G r i e s i n g e r ’a, „оказывается отнятымъ у индивидуальной психики“ . Живость
и свѣжесть интеллекта, глубина эмоцій, самостоятельность и энергія по­
теряны безвозвратно. Довольно часто, однако, полный объемъ психической
слабости среди больничной обстановки остается незамѣтнымъ, такъ какъ
спокойная и регулярная жизнь не предъявляетъ больному никакихъ особыхъ требованiй. Такимъ образомъ пробная выписка изъ больницы
является рѣшающимъ испытаніемъ, которое часто вскорѣ уже позволяетъ
отличить улучшеніе отъ полнаго выздоровленія даже въ томъ случаѣ,
если раньше опредѣленнаго мнѣнія по этому поводу составить было не­
возможно.
При этомъ, однако, многое зависитъ и отъ внѣшнихъ условій. Если
домашняя жизнь счастлива, матеріальное состояніе и общественное положеніе благопріятны, то больной можетъ снова вступить въ кругъ своей
прежней дѣятельности и при правильномъ образѣ жизни сносно выполнять свое назначеніе. Но настойчивости своей онъ лишился, неспособенъ
болѣе найтись въ затруднительномъ положеніи и отразить нападки; легко
наступаютъ колебанія въ психическомъ равновѣеіи, прерывающія его
дѣятельность. Такое состоявіе свойственно главнымъ образомъ періодамъ
улучшенія при прогрессивномъ параличѣ и dementia ргаесох. Часто не­
понятныя неудачи въ жизни, въ предѣлахъ даже очень узкаго круга
дѣятельности, слѣдуетъ относить на счетъ возникшей такимъ именно об­
разомъ психической слабости. Вполнѣ естественнымъ исходомъ надо Счи­
тать неполную реституцію тамъ, гдѣ болѣзненный процессъ разыгры­
вается на почвѣ недостаточно совершенной конституціи. Въ большинствѣ
случаевъ здѣсь не достигается даже прежняя высота психики; обык­
новенно послѣ каждаго приступа, несмотря на улучшеніе, больной ста­
новится все болѣе психически слабымъ, такъ что при болѣе частомъ
повтореніи заболѣванія съ каждымъ разомъ увеличивается и психическій дефектъ.
Н е и з л ѣ ч и м о с т ь . Уже неполное выздоровленіе означаетъ появленіе неисправимыхъ измѣненій въ общемъ состояніи субъекта, но
измѣненія эти заключаются въ простомъ пониженіи, большей или мень­
шей степени, психической дѣятельности и сопротивляемости и не обусловливаютъ извращенія мыслей, чувствъ и дѣйствій по существу. Поэтому
можно различать еще исходъ въ н е и з л ѣ ч и м о е с о с т о я н і е , кото­
рый означаетъ, что разъ наступившія измѣненія навсегда остаются въ
одномъ положепіи, либо прогрессируютъ до полнаго распаденія психики.
Первое случается съ нѣкоторыми больными при маніакально-депрессивномъ психозѣ, а также помѣшательствѣ (Verrücktheit), при которомъ
медленно развивающаяся бредовая система остается безъ значительнаго
увеличенія психической слабости. Однако о полной остановкѣ болѣзни
на одной ступени развитi я и здѣсь не можетъ быть рѣчи. Врядъ
ли при этомъ ускользнетъ отъ внимательнаго наблюдателя ослабленіе
психической дѣятельности за болѣе продолжительные промежутки време­
ни; уже притупляющее вліяніе однообразнаго больпичнаго содержанія
должно сказаться въ этомъ направленіи.
Послѣ dementia ргаесох также часто наступаетъ длительное со­
стоят е извѣстнаго равновѣсія съ явленіями психической слабости и дру­
гими отдѣльными чертами, оставшимися отъ остраго періода болѣзни.
Эти состоянія являются до нѣкоторой степени переходомъ къ неполному
выздоровленію. Вольные оказываются способными безъ особаго затрудненія правильно оріентироваться въ простой житейской обстановкѣ, за­
ниматься дѣломъ, понимаютъ даже до извѣстной степени, правда, по­
верхностно, свое болѣзненное состояніе, такъ что окружающимъ могутъ
казаться почти здоровыми. Время отъ времени, однако, снова появляются
прежніе обманы чувствъ, и больные всецѣло отдаются имъ во власть,
пока возбужденіе черезъ нѣсколько часовъ или дней не утихнетъ, и все
снова не забудется, не получивъ даже дальнѣйшей бредовой переработ­
ки. В ъ другихъ случаяхъ отсутствуетъ лишь критическое отношеніе къ
отдѣльнымъ болѣзненнымъ переживаніямъ. Больные допускаютъ, что бы­
ли нездоровы, остаются однако при томъ мнѣніи, что до этого ихъ до­
вели враждебныя воздѣйствія, или настаиваютъ на дѣйствительности
нѣкоторыхъ бредовыхъ переживаній, не развивая ихъ далѣе. Въ
остальномъ ихъ поведеніѳ не представляетъ никакихъ замѣтныхъ раз­
стройствъ; тѣмъ не менѣе надо признать, что тутЪ имѣется извѣстная
недостаточность критики, которая либо вызвана болѣзнью, либо сущест­
вовала и раньше. Намеки на такой „остаточный бредъ“ (,,Residual ѵѵаіhn") 1),
какъ его назвалъ W e r n i c k e , можно найти преимущественно у эпилептиковъ, иногда также послѣ алкогольныхъ делиріевъ и нѣкоторыхъ психозовъ у заключенныхъ, въ видѣ преходящаго явленія также послѣ
инфекціонныхъ психозовъ (тифъ) и травмъ головы.
Всѣмъ этимъ остающимся всегда въ одномъ и томъ же видѣ или лишь
медленно измѣняющимся состояніямъ можно противопоставить собственно
п р о г р е с с и р у ю щ е е теченіе болѣзни, которое обычно приходится на­
блюдать въ извѣстныхъ формахъ маніакально-депрессивнаго и эпилептическаго психозовъ, dementia ргаесох и главнымъ образомъ при прогрессивпомъ параличѣ. Такое развитіе болѣзнь получаетъ обычно такимъ путемъ,
что долго продолжавшееся эмоціональное возбужденіе начинаетъ утихать,
сопутствующія же разстройства интеллекта совсѣмъ не обнаруживаютъ
улучшенія или только въ незначительной степени, чаще же остаются въ
формѣ рѣзкаго пониженія критики, душевной тупости, противорѣчащихъ
и безсвязныхъ бредовыхъ идей или полной спутанности вплоть до
самаго глубокаго слабоумія. Этотъ процессъ прогрессирующей гибели
первоначальной личности, который обозначается обыкновенно именемъ
н а р а с т а ю щ а г о с л а б о у м і я (Verblodung), въ зависимости отъ фор­
мы душевнаго разстройства, въ основѣ котораго лежитъ, протекаетъ, ко­
нечно, не всегда одинаковымъ способомъ и въ очень различные проме­
жутки времени. Въ то время какъ при маніакально-денрессйвномъ психозѣ въ періодѣ неизлѣчимаго заключительнаго состоянія наблюдается
нерѣшительность дѣйствій и смѣна настроеній, въ картинѣ слабоумія
послѣ dementia ргаесох бываетъ выражена въ болѣе или менѣе значи­
тельной степени тупость и равнодушіе больныхъ на ряду съ отдѣльными лучше сохранившимися способностями и знаніями; одновременно
встрѣчаются и признаки кататоническихъ явленій: манерничаніе, безсмысленный смѣхъ, стереотипія, негативизмъ, каталепсія. Часто также
бываютъ обманы чувствъ, безсвязный бредъ, рѣчевая спутанность и
вспыхивающее по временамъ кратковременное возбужденіе. Однако нерѣдко исчезаютъ при этомъ подобно тому, какъ при прогрессивномъ параличѣ, и послѣдніе слѣды этихъ прежде, быть можетъ, съ избыткомъ
имѣвпшхся налицо болѣзненныхъ проявленій, такъ какъ неудержимый
распадъ психики уничтожаетъ вмѣстѣ съ собой и ихъ. Между тѣмъ при
нѣкоторыхъ параноидныхъ формахъ и помѣшательствѣ мы видимъ разъ
появившіяся бредовыя идеи остающимися цѣлые годы и даже десятки
лѣтъ неизмѣнными или медленно лишь преобразовываюшимися.
Въ настоящее время можно принять, что на характеръ и степень
слабоумія помимо сущности процесса, лежащаго въ основѣ заболѣванія,
оказываетъ также извѣстное вліяніе и уходъ. Нельзя скрывать отъ
себя, что огражденіе нашихъ больныхъ отъ всякаго общенія съ внѣшнимъ міромъ, исключительный подборъ слабоумныхъ больныхъ въ нѣкоторыхъ отдѣленіяхъ, поскольку это въ общемъ оказывается неизбѣжнымъ, част о является неблагопріятнымъ для сохраненія здоровыхъ остатковъ психической личности. Особенно вредно дѣйствуетъ всякая продол­
жительная изоляція, такъ какъ она исключаетъ воспитательное вліяніе
здоровыхъ воспоминаній и побужденій; подъ вліяніемъ этой именно мѣ1) H e i l b r o n n e r , Centralbl. f. Nervenheilk., 1907, 369.
ры и появляются озвѣрѣлыя, вселяющія ужасъ существа, которыми такъ
богаты были наши старыя учрежденія. Наоборотъ, занятіе и, гдѣ
можно, семейное призрѣніе могутъ въ значительной степени смягчить
общую картину распада, благодаря упражнѳнію пощаженныхъ бодѣзныо
способностей.
С м е р т ь . Послѣднею формой исхода, къ которому можетъ прійти
душевное разстройство, является с м е р т ь . Смертность при психическихъ
заболѣваніяхъ несомнѣнно значительно выше обыкновеннаго; у душевнобольныхъ она почти въ пять разъ больше, чѣмъ среди психически здороваго взрослаго населенія. Число это станетъ понятнымъ, если принять
въ соображеніе, что цѣлый рядъ мозговыхъ страданій, лежащихъ въ
основѣ душевныхъ заболѣваній, вызываютъ очень тяжелыя физическія
разстройства, которыя затѣмъ въ свою уже очередь могутъ непосред­
ственно или косвенно привести къ смерти. Здѣсь надо прежде всего на­
звать прогрессивный параличъ, при которомъ жизнь прерывается либо
вслѣдствіе рѣзкаго физическаго разрушенія организма, либо отъ парали­
ча мозга во время паралитическаго припадка и, наконецъ, отъ пролеж­
ней, аспираціонныхъ пневмоній, травматическихъ поврежденій и отравленія крови. Кромѣ прогрессивнаго паралича, въ качествѣ непосредствен­
ныхъ причинъ смерти можно привести артеріосклерозъ, сифилитическія
измѣненія, опухоли и другія заболѣванія мозга.
Въ громадномъ большинствѣ случаевъ заболѣваніе, обусловившее
психическое разстройство, само по себѣ не смертельно. При этомъ ле­
тальный исходъ нерѣдко зависитъ отъ того, что развиваются отдѣль­
ныя угрожающія болѣзненныя явленія. Сюда принадлежитъ прежде всего
наклонность къ с а м о у б і й с т в у , которая такъ часто сопровождаетъ
печальныя бредовыя идеи и грустныя настроенія. Мы имѣемъ здѣсь дѣло съ крайне опаснымъ и практически въ высшей степени важнымъ проявленіемъ душевнаго заболѣванія, которое при плохомъ надзорѣ уносите
очень много жертвъ. Далѣе въ качествѣ причинъ смерти у душевнобольныхъ можно назвать о т к а з ъ о т ъ пищи, продолжительное, дово­
дящее до рѣзкаго истощенія б е з п о к о й с т в о и б е з с о н н и ц у нѣкоторыхъ больныхъ, всевозможные несчастные случаи, т я ж е л о е т е ч е н і е и н ф е к ц і й и х и р у р г и ч е с к и х ъ п о в р е ж д е н і й вслѣдствіе
невозможности надлежащаго лѣченія.
Слѣдуетъ еще упомянуть о томъ, что душевныя болѣзни часто благопріятствуютъ развитію нѣкоторыхъ физическихъ заболѣваній. Туберкулезъ главнымъ образомъ насчитывалъ раньше въ 4 — 5 разъ больше
жертвъ въ психіатрическихъ учрежденіяхъ, чѣмъ среди психически-здоровыхъ людей. Казарменный характеръ жизни, часто бывающее переполненіе, благопріятныя условія для зараженія, нечистоплотность, наконецъ
тупость многихъ больныхъ и связанное съ нею ослабленіе дыханія и
циркуляціи крови являются отвѣтственными въ этомъ отношеніи. Улучшеніемъ общихъ условій, особенно же своевременнымъ отдѣленіемъ боль­
ныхъ удалось въ послѣднее время значительно сократить опасность ту­
беркулезнаго зараженія въ больницахъ.1)
1) O s w a l d , Allgem. Zeitschr. f. Psychiatrie, LIX, 437.
С. Продолжительность душевныхъ болѣзней.
Продолжительность психическихъ разстройствъ представляетъ весь­
ма большія колебанія. Тамъ, гдѣ условія для возникновенія душевнаго
заболѣванія лежали въ самомъ человѣкѣ, оно затягивается на всю жизнь;
наоборотъ, чѣмъ болѣе они зависятъ отъ внѣшнихъ причинъ, и чѣмъ
быстрѣе и кратковременнѣе послѣднія имѣли случай дѣйствовать, тѣмъ
короче и продолжительность болѣзни. Инфекціонные и интоксикаціонные
делиріи проходятъ уже въ теченіе нѣсколькихъ дней, часовъ и минутъ.
Но и при болѣзненной конституціи, у эпилептиковъ и истеричныхъ, на­
блюдаются „припадки" душевнаго разстройства, которые продолжаются
весьма короткое время. Послѣдніе впрочемъ, какъ было уже раньше
указано, представляютъ лишь преходящее ухудшеніе длительнаго, болѣзненнаго самого по себѣ состоянія, хотя бы въ иное время оно и не
обнаруживалось ясными болѣзненными явленіями. Въ общемъ психозы,
несмотря на вышеприведенные сравнительно рѣдкіѳ случаи, имѣютъ въ
среднемъ гораздо большую продолжительность, чѣмъ соматическія заболѣванія, такъ что разграниченіе острыхъ и хроническихъ формъ произ­
водится здѣсь по другому масштабу. Даже при острыхъ заболѣваніяхъ
теченіе ихъ затягивается обычно на нѣсколько мѣсяцевъ; поэтому слу­
чаи продолжительностью до года или даже слишкомъ часто еще обозна­
чаются острыми или подострыми. Въ громадномъ большинствѣ случаевъ
излѣчимые вообще психозы получаютъ благопріятный исходъ въ теченіе
перваго года. Выздоровленіѳ послѣ 2 —Зх-лѣтней продолжительности болѣзни бываетъ уже сравнительно рѣдко, хотя такія исключительныя
случаи все же встрѣчаются даже послѣ пяти, восьми и десяти лѣтъ въ
убывающемъ соотвѣтственно числѣ; имѣются, наконецъ, единичныя наблюденія, въ которыхъ даже послѣ 20-лѣтняго пребыванія въ больницѣ наступало еще неожиданное выздоровлѳніе 1). Большая часть этихъ
„позднихъ выздоровленій“ относится къ маніакально-депрессивнымъ больнымъ, у которыхъ приступы продолжались въ теченіе болѣе десяти лѣтъ;
возрастъ обратнаго развитія часто при этомъ играетъ видную роль въ
благопріятномъ поворотѣ болѣзни. Остальная часть случаевъ вѣроятнѣе
всего принадлежитъ къ области кататоніи, особенно такія формы, кото­
рыя начинаются въ среднемъ возрастѣ. Здѣсь наступаютъ иногда не­
ожиданныя улучшенія хронически протекавшей болѣзни послѣ лихорадоч­
наго заболѣванія, травмы и при перемѣнѣ окружающей обстановки. Безъ
сомнѣнія дѣло идетъ при этомъ не о полномъ выздоровленіи, а о " выздоровленіи съ дефектомъ“ , хотя бы даже оно сдѣлало возможнымъ возвращеніе больного въ семью, а иногда и къ профессіональной работѣ.
Кромѣ формы психоза и индивидуальности больного, на продолжи­
тельность заболѣванія имѣетъ несомнѣнное вліяніе и уходъ. Чѣмъ рань­
ше душевно-больной помѣщается въ соотвѣтствующую обстановку, въ
больницу, тѣмъ быстрѣе при прочихъ равныхъ условіяхъ протекаетъ
психическое разстройство и вмѣстѣ съ тѣмъ благопріятнѣе становятся
перспективы возможно болѣе полнаго выздоровленія.
1) К r е u s e г, Allgem. Zeitschr. f. Psychiatrie LVII, 771, 1900; S id e l , eben
daLXII, 325, 1905; P e t r e n , Ueber Spä heilung von Psychosen. 1908.
IV. Распознаванi е помѣшательства.
Рѣшеніе вопроса о существованiи душевнаго разстройства въ каж­
домъ данномъ случаѣ предполагаетъ прежде всего знаніе фактовъ, которые
могутъ дать ясную и полную картину исторіи и состоянія всей индиви­
дуальности больного. Нашей первой задачей является, такимъ образомъ,
подробное и полное и з с л ѣ д о в а н і е больного. Клиническій опытъ слу­
житъ исходнымъ моментомъ для разработки обнаруженныхъ нами фактовъ.
Онъ учитъ насъ, согласуются ли эти наблюденія и въ какой степени съ
твердо установленными научными данными. Этимъ путемъ мы достигаемъ
д і а г н о з а каждаго отдѣльнаго случая . Пріобрѣтенный, благодаря суммѣ
наблюденій, взглядъ на общую клиническую картину болѣзни даетъ намъ
возможность установить г р а н и ц у между душевнымъ разстройствомъ и
здоровымъ состояніемъ. Этотъ клиническій опытъ служитъ вѣрнымъ способомъ, чтобы избѣгнуть своеобразныхъ ошибокъ психіатрической оцѣнки,
которыя вытекаютъ изъ с и м у л я ц і и и д и с с и м у л я ц і и .
А. Изслѣдованіе больного 1).
Ближайшей и важнѣйшей основой для распознаванія душевного
разстройства являются с и м п т о м ы и т е ч е н і е болѣзни. Для болѣе
широкаго пониманія необходимо знаніе в н ѣ ш н и х ъ и в н у т р е н н и х ъ
п р и ч и н ъ , изъ которыхъ развиваются болѣзненныя явленія. Конечной
цѣлью клиническаго изслѣдованія является не только констатированіе
существующихъ признаковъ душевнаго разстройства, но и установленіе
причинъ заболѣванія. Вспомогательнымъ средствомъ для этого является
разсмотрѣніе прошлой жизни больного и его предковъ — а н а м н е з ъ ,
далѣе, подробное изслѣдованіе общаго психическаго и физическаго состоянія въ данный моментъ — status praesens, — затѣмъ д а л ь н ѣ й ш е е
н а б л ю д е н і е за теченіемъ болѣзни и, наконецъ, въ извѣстныхъ слу­
чаяхъ д а н н ы я в с к р ы т і я .
А н а м н е з ъ . Прежде всего мы должны остановить наше вниманіе на условіяхъ наслѣдственности въ самомъ широкомъ смыслѣ этого
слова. Чтобы получить достовѣрныя свѣдѣнія, необходимо при изслѣдованіи касаться деталей, не удовлетворяясь общими отвѣтами. Кромѣ
дѣйствительно душевно-больныхъ, къ которымъ обыватель относитъ только
самые тяжелые случаи, не надо забывать и нервныхъ страданій, странныхъ личпостей, пьянства и преступленія. Эти свѣдѣнія должны быть
собраны обо всѣхъ членахъ семьи. Помимо этого, рекомендуется отдѣльно
разспрашивать родственниковъ и даже самого больного, такъ какъ нерѣдко умалчиваются умышленно или неумышленно, по незнанію или непониманію важные факты. Въ немаломъ числѣ случаевъ личное знаком­
ство съ различными членами семьи даетъ само по себѣ опытному наблю­
дателю матеріалъ для оцѣнки наслѣдственныхъ отношеній. Полное безучастіе наряду съ трогательной надеждой на выздоровленіе больного съ
самыми тяжелыми разстройствами, отсутствіе критическаго отношенія къ
1) M o r s e l l i , Manuale di semeiotica delle malattie mentali. 1885 u. 1895;
S o m m e r , Diagnostik der Geisteskrankheiten, 2 Aufl. 1901.
бредовымъ идеямъ его, преувеличенное или выставляемое на-показъ безпокойство, безсмысленное недовѣріе къ больницѣ и ея вліянію, склон­
ность ко всякаго рода шарлатанскимъ и ребяческимъ вмѣшательствамъ
въ лѣченіи; а съ другой стороны равнодушіе, даже жестокость явля­
ются характерными чертами у „родственниковъ" вырождающихся боль­
ныхъ.
Слѣдуя за исторіей жизни каждаго больного, придется естественно
остановить наше вниманіе на тѣхъ вредныхъ вліяніяхъ, съ которыми мы
уже познакомились, какъ съ возможными причинами номѣшательства.
Сюда прежде всего надо отнести сифилисъ и другія общія страданія ро­
дителей. По отношенію ко времени внутриутробной жизни необходимо
обратить вниманіе на тяжелыя душевныя волненія, истощающія болѣзни
или другія неблагопріятныя вліянія на организмъ матери. Затѣмъ имѣетъ
значеніе теченіе родовъ, инфекціонныя заболѣванія или мозговыя страданія (судороги, параличи), въ раннемъ дѣтствѣ роль воспитанія и для
позднѣйшей жизни цѣлый рядъ тѣхъ индивидуальныхъ переживаній, ко­
торыя въ состояніи нарушить душевное равновѣсіе. Прежде всего сюда
надо отнести физіологическія и патологическія измѣненія въ физической
сферѣ, наступленіе половой зрѣлости, беременность, заболѣванія, раненія головы, наконецъ, излишества, лишенія и угнетающія душевныя волненія. Довольно часто, конечно, стремленіе найти какую-нибудь опредѣ­
ленную причину заболѣванія остается совершенно безрезультатнымъ,
потому ли, что не было видимаго внѣшняго повода для развитія душев­
наго разстройства, или потому, что на него не обратили должнаго вниманія, или же это оказалось недостаточнымъ для объясненія болѣзни.
Такъ, нерѣдко окружающіе видятъ причину психоза въ такихъ явленіяхъ, которыя при болѣе тщательномъ изслѣдованіи оказываются несомнѣнными признаками душевнаго разстройства, какъ напримѣръ, из­
лишества паралитика, тяжбы гипоманіака, лѣность и онанизмъ гебефреника.
Кромѣ причинъ заболѣванія необходимо, само собой разумѣется,
установить бывшіе симптомы помѣшательства, а также теченіе и про­
должительность ихъ, — если, конечно, душевное заболѣваніе существо­
вало и раньше. И для этой цѣли чрезвычайно важно прослѣдить жизнь
больного съ самыхъ раннихъ лѣтъ. Быстрота умственнаго и физическаго
развитія (когда началъ ходить, говорить, читать), умственныя способно­
сти (школьныя аттестаціи), нравственные задатки, душевный характеръ,
воля, индивидуальныя наклонности и развитіе ихъ, отношеніе къ окружающимъ, особенно же поведеніе въ періодъ полового развитія (мастурбація) играютъ въ этомъ отношеніи громадную роль. Наибольшее значеніе имѣетъ, конечно, опредѣленіе того времени, когда ясно обнару­
жилось измѣненіе въ душевномъ состояніи. Именно въ этомъ смыслѣ
врачъ чаще всего подвергается грубѣйшимъ ошибкамъ, хотя въ большинствѣ случаевъ и непроизвольно. Почти при всѣхъ психозахъ съ
медленнымъ течѳніемъ болѣзнь въ продолженіѳ долгаго времени остается
незамѣтной, и начало ея приписывается болѣе позднему моменту, чѣмъ
оно въ дѣйствительности началось. При болѣе детальныхъ разспросахъ
удается узнать, что задолго до указаннаго времени, часто за мѣсяцы
и годы, существовали тѣ или другіе признаки разстройства, которымъ
не придавалось значенія, и что первыя проявленія болѣзни можно
отнести къ ранней юности. Образованные люди часто въ этомъ отно­
шенiи являются не лучшими наблюдателями, чѣмъ необразованные.
Особенно важно установить, является ли данное заболѣваніе первымъ, или уже раньше предшествовали ему подобные или другіе при­
ступы. Доказательствомъ этихъ предшествующихъ явленій значительно
ограничивается количество формъ болѣзни, съ которыми намъ прихо­
дится имѣть дѣло. Однако не всегда легко выяснить этотъ вопросъ.
Вольные часто сами не въ состояніи дать свѣдѣнія, а легкія состоянія
возбужденія и угнетенія не признаются окружающими, какъ болѣзненныя проявленія, приписываются случайнымъ событіямъ или совершенно
забываются. Объ эпилептическихъ разстройствахъ настроанія мы узнаемъ,
задавъ вопросъ, существовало ли раньше недовольство жизнью и бы­
ли ли періоды сильнаго раздраженія. При констатированіи приступовъ
въ прошломъ необходимо тщательно разслѣдовать, остались ли какіянибудь разстройства отъ перваго заболѣванія, или же наступило совер­
шенное выздоровленіѳ.
Подробное выясненіе анамнеза душевно-больного предполагаетъ
полное знакомство съ отдѣльными формами болѣзней. Уже на основаніи
общихъ указаній о медленномъ или быстромъ развитіи болѣзни, о существованіи обмановъ чувствъ, бредовыхъ идей, разстройства памяти и
интеллекта, веселаго или грустнаго настроенія, ненормальнаго поведенія
и поступковъ, физическихъ, а особенно нервныхъ признаковъ болѣзни,
на основаніи равномѣрнаго, прогрессирующаго, циркулярнаго теченія
болѣзни, теченія въ формѣ приступовъ возникаетъ предположеніе объ
опредѣленной клинической формѣ болѣзни, которое при детальномъ
изслѣдованіи можетъ встрѣтить подтвержденіе или быть опровергпутымъ.
Для практическихъ цѣлей и въ рукахъ опытнаго наблюдателя эти пред­
варительныя свѣдѣнія, въ основу собиранія которыхъ положенъ общій
принципъ, являются болѣѳ цѣлесообразными, чѣмъ систематическое заполненіе вопросныхъ листковъ, затрогивающихъ всѣ возможныя явленія
помѣшательства. Менѣе существеннымъ для распознаванія, но вмѣстѣ
съ тѣмъ болѣе важнымъ для лѣченія больного являются свѣдѣнія о на­
клонности къ опаснымъ дѣйствіямъ, къ отказу отъ пищи и самоубійству.
И з с л ѣ д о в а н і е с о с т о я н і я б о л ь н о г о . Хотя и анамнезъ
больного даетъ точку опоры не только для констатированія душевнаго
заболѣванія, но и для опредѣленія съ нѣкоторой вѣроятностыо клини­
ческой его формы, тѣмъ не менѣе для окончательнаго заключенія врача
личное изслѣдованіѳ больного является такой же н е и з б ѣ ж н о й не­
о б х о д и м о с т ь ю , какъ и при любомъ соматическомъ заболѣваніи.
Тѣсная связь между физическими и психическими разстройствами за­
ставляетъ насъ подвергнуть тщательному изслѣдованію физическое со­
стоянiе больного, такъ какъ при этомъ можно получить указанія относительно
причины заболѣванія или клинически важныхъ сопутствующихъ явленій.
Физическое изслѣдованіе должно прежде всего остановиться на
общемъ состояніи организма. Несоотвѣтствіе возраста съ видомъ боль­
ного (моложавость, преждевременная старость), состояніе роста (карли­
ковый ростъ , кифозъ, слабое тѣлосложеніе, акромегалія) питанія (анэмія, подкожный жировой слой, цвѣтъ кожи), мышечной силы (мускула­
тура), зобъ, утолщеніе кожи, признаки рахита (зубы, ребра, эпифизы),
пріобрѣтеннаго или врожденнаго сифилиса (зубы Hutschinson’a, alopecia),
утолщеніе костей (кожные рубцы, увеличеніе железъ)—могутъ дать бога­
тыя указанія о причинахъ заболѣванія.
Затѣмъ на основаніи существованія извѣстныхъ пороковъ развитія (albinismus, spina bifida, заячья губа, волчья пасть, слишкомъ высо­
кое или плоское нёбо, kryptorchysmus, полимастія и полидактилизмъ,
сильно развитая міопія, неправильности развитія глазъ, ушей, зубовъ и
половыхъ частей), которые разсматриваютъ, какъ признаки вырожде
нія 1) - можно сдѣлать заключеніе о психопатической конституціи. При
этомъ, конечно, надо имѣть въ виду, что отношеніе между указан­
ными пороками развитія и состояніемъ мозга неясны и неопредѣленны.
Такимъ образомъ при оцѣнкѣ этихъ данныхъ надо дѣйствовать съ
крайней осторожностью. Еще въ большей степени это относится къ татуировкѣ, которой приписывали значеніе для характеристики душевной
жизни. Въ первую очередь здѣсь играютъ роль сословныя и профессіональныя привычки больныхъ.
Несомнѣнно, что самой важной частью физическаго изслѣдованія
является н е р в н а я с и с т е м а , особенно г о л о в н о й м о з г ъ . Это
прижизненное изслѣдованіе даетъ, конечно, только немного руководящихъ нитей. О величинѣ мозга мы можемъ получить приблизительное
представленіе благодаря измѣренію черепа по способу R і е g е г’а 2), но
при этомъ можно впасть въ ошибки, основанныя на недостаточномъ
параллелизмѣ между поверхностью мозга и черепа. Непосредственно
психіатрическое значеніе принадлежитъ тѣмъ измѣненіямъ по формѣ и
величинѣ черепа, которыя выходятъ изъ предѣловъ этихъ ошибокъ.
Здѣсь надо обратить вниманіе и на то, что роль играютъ не только
размѣры черепа и мозга сами по себѣ, но и строеніе мозгового веще­
ства и отношеніе его къ величинѣ и массѣ всего тѣла. При такомъ
условіи иногда могутъ быть обнаружены несоотвѣтствія, ускользающія
при простомъ осмотрѣ (относительная микроцефалія). Всѣ патологическія уклоненія, опредѣляемыя болѣе точнымъ измѣреніемъ, могутъ лишь
служить подтвержденіемъ общаго предположенія о существвованіи раз­
стройства въ развитіи мозга. Тѣмъ не менѣе при небольшомъ или непра­
вильно развитомъ черепѣ могутъ имѣть мѣсто нормальныя функціи.
Большого вниманія заслуживаютъ, наоборотъ, слѣды прежнихъ поврежденій, рубцы, вдавленія, которые составляютъ существенный матеріалъ для пониманія загадочныхъ картинъ болѣзни.
О кровообращеніи въ мозгу мы можемъ получить понятіе при разсмотрѣніи сосѣднихъ участковъ, напримѣръ, лица, особенно глазъ. При
существованіи отверстій въ черепѣ возможно непосредственное изслѣдованіе3). B e r g e r нашелъ при душевныхъ волненiяхъ ясныя измѣненія
мозговыхъ сосудовъ, существующія, весьма вѣроятно, и при патологическихъ состояніяхъ—суженіе сосудовъ при чувствѣ удовольствія и рас1) K n e c h t Allgem. Zeitsсhrift. f. Psychiatrie. LIV, 876; G an t e r , ebenda
LV, 495; Arch. f. Psychiatrie, XXXVIII, 978; G i u f f r i d a-R u g g e r i atti della societa Romana di antropologia, IV, 2, 3, 1896; V a s c h i d e e t V u r p a s , Annales
de neurologie, 1903, 1.
2) R i e g e r, Eine exacte Methode der Craniographie. 1885.
3) B e r g e r , Zur Lehre von der Blutzirkulation in der Schadelhohle des Menschen. 1901; Über die korperlichen Aeusserungen psychischer Zustande. I, 1904; II,
1907.
ширеніе ихъ при неудовольствін. Для патологін мозга офтальмоскопиче­
ское изслѣдованіе сдѣлалось крайне важнымъ вспомогательнымъ средствомъ. Для душевно-больныхъ, напротивъ, результаты изслѣдованія въ
этомъ направленіи оказались ненадежными и не имѣющими существеннаго значенія для діагностики 1). Будущее рѣшитъ смогутъ ли другіе
способы, какъ термометрія 2), аускультація головы, дать болѣе опредѣленные результаты.
Громаднѣйшее значеніе для оцѣнки состоянія мозга имѣетъ изслѣдованіе его функцій. Оставляя пока въ сторонѣ психическія проявленія,
мы прежде всего изслѣдуемъ органы чувствъ. Установивъ рефракцію,
остроту зрѣнія, слѣдуетъ путемъ периметрическаго измѣренія поля зрѣнія 3) опредѣлить геміанопическія разстройства, выпаденія и суженія поля
зрѣнія съ правильной или измѣненной способностью отличать цвѣта.
Разстройства вниманія, встрѣчающіяся при различныхъ заболѣваніяхъ,
даютъ зубчатыя ограниченія и расширенія при дентрофугальномъ движеніи фиксирующей поверхности. При изслѣдованіи органа слуха, помимо
осмотра зеркаломъ и испытанія камертономъ, необходимо произвести
также электрическое изслѣдованіе слуховыхъ нервовъ 4), дающихъ замѣчательныя уклоненія отъ нормальной формулы В r е п п е г’а. Изслѣдованія обыкновенньшъ способомъ функцій органовъ чувствъ даютъ вмѣстѣ
съ тѣмъ указанія на существованіе разстройствъ центральнаг о харак­
тера, какъ напримѣръ, словесная глухота и душевная слѣпота, кото­
рыя могутъ свидѣтельствовать объ очаговыхъ заболѣваніяхъ.
Въ двигательной сферѣ насъ прежде всего занимаютъ величина и
движеніе зрачковъ, болѣе тонкое изслѣдованіе которыхъ въ послѣдніе
годы сдѣлало значительные шаги впередъ. При выдающейся важности
для клиническаго изслѣдованія, какой обладаетъ разстройство зрач­
ковъ, крайне важно опредѣлить состояніе ихъ въ темной комнатѣ и
по возможности съ увеличительными лупами. Изъ различныхъ аппаратовъ, сооруженныхъ въ послѣднее время, наиболѣе примѣнимымъ яв­
ляется аппаратъ , предложенный W e i l е г ’омъ. При помощи него удается
достигнуть внезапнаго паденія свѣтовыхъ лучей различной силы въ глазъ,
разсматривающій черезъ лупу измѣренія колебаній ширины зрачка, бла­
годаря подвижному, отражающемуся въ плоскости ириса масштабу и воз­
можно, наконецъ. дѣлать кинематографическіе снимки процесса реакціи.
Фигура XXI представляетъ такую кинематограмму обыкновенной
свѣтовой реакціи. Мы видимъ слѣдующіе одинъ за другимъ снимки
зрачка въ половинномъ размѣрѣ, которые при помощи лупы легко под­
даются измѣренію. Надъ этимъ находится масштабъ, на которомъ можно
въ секундахъ отмѣтить время реакціи, а затѣмъ изображеніе процесса
реакціи въ двойной величинѣ, что даетъ возможность обнаружить измѣненія въ зрачкѣ въ данное время. Первое изображеніе зрачка еще не­
ясно, такъ какъ освѣщеніе началось во время опыта. Видно, что зрачекъ начинаетъ суживаться послѣ 0,265". Суженіе съ 7,6 достигаетъ
4,4 m.m, спустя 1,5". Замѣчательно при этомъ, что расширеніе зрачка
1) P i l c z , Zeitschrift f. Augenheilk. XII, 729; B o n d i , Wiener med. Presse,
1907, 1497.
2) Mo s s o , Die Temperatur des Gehirns. 1894.
3) K l i e n , Arch. f. Psychiatrie, XLII, 359.
4) C h v o s t e k , Jahrb. f. Psychiatrie, XI, 267.
наступаетъ спустя 1,08" послѣ освѣщенія и продолжается около 0 ,2 2 ".
Оно встрѣчается какъ постоянное явленіе, и W е і l е r’омъ разсматривается какъ психическая реакція на внезапное свѣтовое раздраженіе,
которое входитъ въ составъ рефлекторнаго процесса.
Прежде всего слѣдуетъ обратить вниманіе на ширину зрачка, ко­
торая можетъ быть различной съ обѣихъ сторонъ, а именно при органическихъ заболѣваніяхъ мозга у психопатовъ, эпилептиковъ и истеричныхъ, при чемъ средняя величина ихъ при отдѣльныхъ психозахъ под­
вержена нѣкоторымъ колебаніямъ. W e i l e r нашелъ, что ширина зрачковъ при его способѣ освѣщенія равна въ среднемъ у здоровыхъ 5,2,
у эпилептиковъ—6 ,1 , у Dementia precox 5,5, у прогрессивно-паралитиковъ 4,4 m.m. При прогрессивномъ параличѣ и старческомъ слабоуміи
встрѣчается часто значительное суженіе зрачковъ.
Во-вторыхъ, слѣдуетъ обратить вниманіе на ф о р м у зрачковъ,
такъ какъ искаженіе края, выкривленіе его составляютъ важную точку
опоры для предположенія о сифилитическихъ и метасифилитическихъ
болѣзненныхъ процессахъ. Въ дальнѣйшемъ, изслѣдованію подлежитъ
непосредственный и консесуальный рефлексъ на паденіе свѣта и реакція
на конвергенцію. Амплитуда подвижности зрачка также колеблется.
W e i l e r вычислилъ, что у здороваго она равна 1, 7, у эпилептиковъ 1 ,9 ,
при Dementia precox 1 ,4 , и при прогрессивномъ параличѣ 0,4 m.m. Полная,
односторонняя или двусторонняя неподвижность зрачковъ встрѣчается при
цѣломъ рядѣ различныхъ болѣзней, иногда при истеріи въ качествѣ скоропреходящаго или даже длительнаго явленія, отсутствіе же реакціи на свѣтъ
является вѣрнымъ признакомъ метасифилитическаго разстройства, которое
въ рѣдкихъ случаяхъ можетъ наблюдаться при старомъ сифилисѣ и односто­
ронне также послѣ травмы. У паралитиковъ при совершенной неподвиж­
ности или при отсутствіи реакціи на свѣтъ наблюдается, во время судорожнаго закрытія вѣкъ, рѣзко выраженное суженіе зрачковъ, описанное
W е s t р h а l'емъ.
Вялая реакція нѣкоторое время предшествуетъ
полному прекращенію ея. Однакоже, это крайне трудно съ увѣренностью
установить, если не прибѣгнуть къ измѣренію времени, гдѣ съ одной
стороны необходимы самые тщательные способы изслѣдованія, а съ дру­
гой играютъ роль индивидуальныя колебанія времени реакціи у наблю­
дателя. Совершенно неоспоримыя данныя можно ожидать только отъ
пепрерывныхъ фотографическихъ снимковъ. Но, кромѣ того, стали еще
извѣстными и другія наблюдеиія, даюощія возможность установить болѣе
тонкія разстройства свѣтовой реакціи и другимъ путемъ. W e i l e r на­
шелъ, что позднѣйшее, консенсуальное суженіе зрачка, суживающагося
уже при непосредственномъ освѣіценіи другого глаза, отсутствуетъ почти
у всѣхъ паралитиковъ, зрачки которыхъ не потеряли реакцію на свѣтъ;
при другихъ же заболѣваніяхъ эта, такъ названная имъ, „вторичная
реакція" никогда не отсутствуетъ. Затѣмъ B u m k e установилъ, что
свѣтовой рефлексъ, наступающій съ обѣихъ сторонъ при легкой гальванизаціи глаза отсутствовалъ у 87% его паралитиковъ. При выпаденіи
половины поля зрѣнія, удается доказать отсутствіе свѣтовой реакціи при
освѣщеніи пострадавшей области тонкими лучами свѣта.
Признакомъ, исчезновеніе котораго часто служитъ предшествующимъ
явленіемъ глубокихъ разстройствъ реакціи зрачковъ,—является описанное
L а с о е и r'омъ „безпокойство зрачковъ", тонкое, непрерывное колебаніе
краевъ зрачка. Это слѣдуетъ разсматривать, какъ сопутствующее явленіе
психическихъ процессовъ, обнаруживаемое только при изслѣдованіи лу­
пой. И расширеніе зрачковъ при болѣзненныхъ раздраженіяхъ часто рано
утрачивается у паралитиковъ. Совершенно особенное значеніе имѣютъ
эти, игнорируемыя прежде, явленія и родственное имъ расширеніе зрач­
ковъ при психическихъ функціяхъ, напряженіи вниманія, рѣшеніи ариеметическихъ задачъ, что при Dementia ргаесох, какъ это доказалъ В um­
к е 1), наблюдается въ значительномъ числѣ случаевъ (6 0 % ). H ü n e r
нашелъ болѣе высокія цифры, W e i l e r болѣе низкія, но и онъ констатируетъ состоянія психической реакціи на боль и на испугъ только въ половинѣ случаевъ. W e s t p h a l наблюдалъ у трехъ кататониковъ поперечно­
овальную форму зрачковъ и преходящее ослабленіе свѣтового рефлекса.
При дальнѣишемъ изслѣдован iи мы должны обратить вниманіе на
состояніе глазныхъ мышцъ, лицевыхъ и языка. Также имѣетъ значеніе
и мимика (неподвижность, подергиваніе, гримасничаніе), нѣкоторыя фор
мы судорогъ (корковая эпилепсія, атетозъ, Chorea, міоклонія), дрожанія
(старость, алкоголизмъ, Delilium tremens, разсѣянный склерозъ), пара­
лича (разслабленвый и спастическій параличъ, контрактуры, распредѣленіе ихъ въ половинѣ тѣла, въ отдѣльныхъ членахъ, въ группѣ мускуловъ). Затѣмъ нѣкоторыя растройства координаціи, сложныхъ произвольныхъ движеній, ходьбы, стоянія, въ особенности же—рѣчи и письма—
даютъ намъ возможность сдѣлать тѣ или другіе выводы относительно
формы патологическаго процесса. Кромѣ заиканія, съ одной стороны,
шепелявости, скандированія, спотыканія на-словахъ и мажущей рѣчи съ
другой — надо принять во вниманіе афазическія и парафазическія раз­
стройства
кромѣ атаксіи письма—аграфію и параграфію. Затѣмъ сюда
1) B u mke , Die Pupillenstӧ ungen bei Geistes- und Nervenkrankheiten. 1904;
Munch. med. Wochenschrift, 1907, 47; F u c h s , Jahrbü her f. Psychiatrie, XXIV,
326: Hi i bne r , Arch. f. Psychiatrie, XLI, 1016; F r o d e r s t r o m , Monatsschr. f.
Psychiatrie, XXIII, 405.
2)
B a l l e t , Die innerliche Spracht und die verschiedenen Formen der Aphasie, deutsch von B o n g e r s . 1890; F r e u d , Zur Auffassung der Aphasien 1891;
H e i l b r o n n e r , Über Asymbolie, W e r n i c k e s Psychiatr. Abhandlungen. 1897;
B a s t i a n , Uber Aphasie und andere Sprachstorungen, 1902; Wo l f f . Zeitschrift
f. Psychologie u. Physiologie der Sinnesorgane, XV, 1; L i e p m a n n , Das Krankheitsbild der Apraxie. 1900.
присоединяется изслѣдованіе моторной и идеаторной апраксіи и парапраксіи, при чемъ посдѣдняя въ значительной степени относится къ пси­
хической области. Наконецъ, предметомъ нашего изслѣдованія будутъ
эпилептическія и истерическія судороги, указывающія па опредѣленную
болѣзнь и характеризующi я ее только съ симптоматической стороны.
Къ изслѣдованію головного мозга тѣсно примыкаетъ изслѣдованіе
с п и н н о г о м о з г а , с и м п а т и ч е с к о й с и с т е м ы и, наконецъ, п е р и ф е р и ч е с к и х ъ н е р в о в ъ и тѣмъ болѣе, что даже и теперь не
всегда можно съ увѣренностью отнести причину патологическаго явленія
въ одну изъ болыпихъ областей нервной системы. Изслѣдованіе кож­
наго и мускульнаго чувства въ самыхъ широкихъ размѣрахъ, чувстви­
тельности къ раздраженіямъ (точки давленія), электрической 1) и меха­
нической возбудимости нервовъ (facialisphenomen) и мышцъ, объема,
силы и твердости въ движеніяхъ, рефлексовъ и, наконецъ, трофическихъ
и секреторныхъ процессовъ (слюнотеченія) способствуетъ усовершенствованію изслѣдованія общаго состоянія мозга.
Изслѣдованіе же о с т а л ь н ы х ъ ч а с т е й о р г а п и з м а облегчаетъ распознаваніе болѣзненныхъ процессовъ въ области нервной си­
стемы только посредственно, путемъ сложныхъ заключеній. Такъ вспомнимъ, что тяжелыя общія разстройства питанія (лихорадочныя заболѣванія, хроническія инфекціи и отравленія) довольно часто составляютъ
основу душевнаго заболѣванія, съ другой же стороны быстро наступаю­
щiя душевныя разстройства сопровождаются глубокимъ нарушеніѳмъ
сна, аппетита и общаго обмѣна веществъ.
Само собой разумѣется, что въ отдѣльныхъ случаяхъ физическія
измѣненія могутъ случайно совпадать съ помѣшательствомъ. Равнымъ
образомъ для полнаго, объективнаг о пониманія болѣзни необходимо
тщательное изслѣдованіе в с ѣ х ъ д о с т у п н ы х ъ о р г а н о в ъ и и х ъ
ф у н к ц і й . Особенное значеніе придавали формѣ к р и