«Натуральная школа» в русской
литературе 2 половины XIX века.
Литературная карта 40-50-х годов:
•продолжается деятельность Баратынского;
•активизируется поэтическое творчество
Ф.Тютчева;
•В.Жуковский создает перевод «Одиссеи»
Гомера (1842 – 1849), завершает «Сказку о
Иване-царевиче и Сером Волке» (1845),
основанном на фольклорных мотивах.
Определяющая роль
«натуральной школы»
• «Натуральная школа стоит теперь на первом
плане русской литературы», – пишет
В.Г.Белинский в статье «Взгляд на русскую
литературу 1847 года»
Историко-литературный парадокс
Бранное слово как характеристика нового
литературного явления «натуральная школа»,
придуманное Ф.В.Булгариным в фельетоне,
превращается
в
эстетический
лозунг,
литературный термин.
Корневое понятие нового направления
— натура, натуральное. Одно из первых
изданий этого направления называлось
«Наши, списанные с натуры русскими»
(1841). Связано с появлением в России
нового
жанра
этнографических
рассказов, называемых физиологическими
очерками.
«В
необъятной
России
столько
оригинального, самобытного, особенного
— где лучше описывать, как не на месте, с
натуры?», – сообщалось в книге.
Слова «списывание с натуры», вначале
звучащие как оскорбление в адрес
писателя, теперь воспринимались гордо,
как отменно хорошая, добротная работа.
«Списывание с натуры» выставлялось как
характерное отличие художника, идущего в
ногу со временем, особенно авторов
«физиологии».
Изменилось и само понятие о культуре и
технологии художнического труда, в
ценностном соотношении различных его
стадий.
Моменты творчества, преобразования —
деятельность фантазии и художнического
изобретения ранее были главными для
писателей. О черновой, подготовительной,
кропотливой работе говорилось сдержанно,
или не говорилось вообще.
Авторы натуральной школы выдвинули
черновую сторону художнического труда на
первый план: для них она не только
неотъемлемый, но определяющий или даже
программный момент творчества.
Авторы «натуральной школы» должны
были «заглядывать в отдаленнейшие уголки
города;
подслушивать,
подмечать,
выспрашивать, сравнивать, входить в общество
разных сословий и состояний, приглядываться
к нравам и образу жизни темных обитателей
той или другой темной улицы», - сообщалось в
журнале «Русский инвалид».
Сторонники
натуральной
школы
действительно работали над тем, чтобы
создать эстетически значимое, главное для
своего времени направление литературы.
Представители
«натуральной школы»
• В.И.Даль «Уральский казак»
• Н.А.Некрасов «Петербургские углы» (1845);
• А.Н.Островский
«Записки
замоскворецкого жителя» (1847);
• Н.П.Огарев «Деревенский сторож»;
• И.С.Тургенев «Записки охотника».
Истоки «натуральной школы»
• Традиции «физиологизма» складывались в ряде
европейских стран:
• в Испании в XVII в.,
• в Англии (сатирические журналы XVIII в., а позднее
«Очерки Боза» (1836) Диккенса; «Книга снобов» (1846—
1847) Теккерея и др.),
• в Германии;
• интенсивно во Франции, особенно классический
«физиологический очерк», оказавший стимулирующее
воздействие на другие литературы, в том числе
русскую. Альманах «Французы в их собственном
изображении» (т. 1 – 9, 1840 – 1842) имеет в русской
литературе уже знакомую нам параллель — «Наши,
описанные с натуры русскими» (вып. 1-14, 1841-1842).
• Суть физиологии
«... На то ты и физиология, то есть история
внутренней нашей жизни...» — сказано в
рецензии
Н.А.Некрасова
на
«Физиологию
Петербурга» (ч. 1).
«Физиологизм» – синоним внутреннего,
сокрытого, прячущегося под повседневным и
привычным.
«Физиологизм» – это сама натура, совлекшая
перед наблюдателем свои покровы. Там, где
прежние
художники
предлагали
недоговоренность, многозначительность образа,
считая их в своем роде наиболее точным
аналогом истины, «физиология» требует
ясности и полноты — по крайней мере, в пределах
избранной темы.
Открытия, достижения
«натуральной школы»
• «Живописец с натуры» рисует типы, «сущность
типа состоит в том, чтоб, изображая,
например, хоть водовоза, изображать не
какого-нибудь одного водовоза, а всех в
одном» (В.Г.Белинский);
• «Физиология» различает в профессиях и
состояниях человеческие виды и подвиды.
• Описание одного обычая, привычки, традиции
предоставляло
писателю
возможность
«сквозного хода», т. е. наблюдения общества
под одним углом зрения.
• «Физиологии» свойственно стремиться к
объединению — в циклы, в книги. Из
мелких образов складываются большие;
так,
генеральным
образом
многих
французских «физиологов» стал Париж.
• В русской литературе вышла книга
«Физиология Петербурга» (1845) с
произведениями
«Петербургский
дворник» Даля, «Петербургская сторона»
Е.П.Гребенки (1812—1848), «Петербург и
Москва» Белинского.
• Белинский мечтал о запечатлении в
литературе «беспредельной и разнообразной
России, которая заключает в себе столько
климатов, столько народов и племен,
столько вер и обычаев...».
• НШ расширила сферу изображения, сняла ряд
запретов, которые незримо тяготели над
литературой: мир ремесленников, нищих,
воров, проституток, мелких чиновников и
деревенской бедноты, утвердился в качестве
полноправного
художественного
материала. Что было исключением и
экзотикой, стало правилом.
• В
отношении
психологическом
и
нравственном НШ стремилась представить
облюбованный ею типаж персонажей со
всеми
родимыми
пятнами,
противоречиями, пороками. Отвергался
эстетизм, нередко сопровождавший в
прежние времена описание низших «рядов
жизни»:
устанавливался
культ
неприкрытой,
неприглаженной,
непричесанной,
«грязной»
действительности.
• Понятие
человеческой
природы
постепенно стало столь же характерным
для философии натуральной школы, что и
понятие человеческого вида.
• Для НШ социальное место человека –
эстетически значимый фактор. «Вся
современная литература есть не что иное,
как, выражаясь ее языком, протест в
пользу женщин, с одной стороны, и в
пользу бедных, с другой; одним словом, в
пользу слабейших».
• Из «слабейших» центральное место в
натуральной
школе
занял
мужик,
крепостной крестьянин, причем не только в
прозе, но и в поэзии: стихи Н.А.Некрасова
(1821 – 1877) – «Огородник» (1846),
«Тройка» (1847); Н.П.Огарева (1813 – 1877)
– «Деревенский сторож» (1840).
• открытие
крестьянской,
точнее
–
крепостной
«темы»
русская
общественность связывала с натуральной
школой – В.Григоровичем (1822 – 1899), а
затем с И.С.Тургеневым (1818 – 1883).
• В «Записках охотника» Тургенева заметно усилие
подняться над физиологической основой до
общерусского, общечеловеческого содержания.
• Тургенев сравнивает Хоря, этого типичного русского
мужика, с Сократом («такой же высокий,
шишковатый лоб, такие же маленькие глазки, такой
же курносый нос»); практичность же ума Хоря, его
административная хватка напоминают автору не
более не менее как венценосного реформатора
России: «Из наших разговоров я вынес одно
убеждение ... что Петр Великий был по
преимуществу русский человек, русский именно в
своих преобразованиях». Это уже прямой выход к
современным
ожесточеннейшим
спорам
западников и славянофилов, т.е. к уровню
социально-политических концепций и обобщений.
• Сравнение, которое для своего времени
имело повышенную философскую нагрузку,
так
как
оба
немецких
писателя
фигурировали как своеобразные знаки не
только различных типов психики, но и
противоположных
способов
художественной мысли и творчества.
Словом, впечатление замкнутости и
локальной
ограниченности
Тургенев
разрушает в направлении и социальноиерархическом (от Хоря к Петру I), и
межнациональном (от Хоря к Сократу; от
Хоря и Калиныча – к Гёте и Шиллеру).
• В то же время в развертывании действия и
расположении частей каждого из рассказов
Тургенев многое сохранял от «физиологического
очерка». Последний строится свободно, «не
стесняясь оградами повести», как говорил Кокорев.
Последовательность эпизодов и описаний не
регламентирована
жесткой
новеллистической
интригой. Прибытие повествователя в какое-либо
место; встреча с каким-либо примечательным
лицом; разговор с ним, впечатление от его
внешности, различные сведения, которые удалось
получить о нем от других; иногда новая встреча с
персонажем или с лицами, знавшими его; краткие
сведения о его последующей судьбе — такова
типичная схема рассказов Тургенева.
Внутреннее действие (как во всяком
произведении), разумеется, есть; но внешнее
– чрезвычайно свободное, неявное, размытое,
исчезающее. Для начала рассказа достаточно
просто
представить
героя
читателю
(«Представьте себе, любезные читатели,
человека
полного,
высокого,
лет
семидесяти...»); для конца – достаточно
просто фигуры умолчания: «Но может быть,
читателю уже наскучило сидеть со мною у
однодворца Овсяникова, и потому я
красноречиво
умолкаю»
(«Однодворец
Овсяников»).
• При таком построении особая роль выпадает на долю
повествователя, иначе говоря — на авторское присутствие.
• В «физиологии» достаточной мотивировкой раскрытия
заповедного служил уже авторский интерес к натуре,
установка на неуклонное расширение материала, на
выпытывание скрытых тайн. Отсюда распространение в
«физиологическом очерке» символики высматривания и
выпытывания тайн («Ты должна открывать тайны,
подсмотренные в замочную скважину, подмеченные из-за угла,
схваченные врасплох...» — писал Некрасов в рецензии на
«Физиологию Петербурга»), которая в дальнейшем станет
предметом размышлений и полемики в «Бедных людях»
Достоевского.
• Словом,
«физиологизм»
—
это
уже
мотивировка.
«Физиологиям» — нероманный способ усиления романных
моментов в новейшей литературе, и в этом заключалось его
большое ( и еще не выявленное) историко-теоретическое
значение.
• В своеобразии позиции автора как
«охотника».
Ибо
как
«охотник»
повествователь вступает с крестьянской
жизнью в своеобразные отношения, вне
непосредственных
имущественноиерархических связей помещика и мужика.
Эти
отношения
более
свободные,
естественные:
отсутствие
обычной
зависимости мужика от барина, а подчас даже
возникновение общих устремлений и общего
дела (охота!) способствуют тому, что мир
народной жизни (в том числе и со своей
социальной стороны, т.е. со стороны
крепостной зависимости) приоткрывает перед
автором свои покровы.
• Но приоткрывает не полностью, лишь
до определенной степени, потому что как
охотник (другая сторона его позиции!)
автор все же остается для крестьянской
жизни человеком сторонним, свидетелем и
многое в ней словно бежит от его взора.
Эта скрытность особенно наглядна,
пожалуй, в «Бежине луге», где по
отношению к персонажам – группе
крестьянских ребятишек – автор выступает
вдвойне отчужденно: как «барин» (хотя и
не помещик, а человек праздный, охотник)
и как взрослый (наблюдение Л.М.Лотман).
• Тайна и недосказанность – важнейший
поэтический момент «Записок охотника».
Показано много, но за этим многим
угадывается большее. В духовной жизни
народа нащупаны и предуказаны (но до
конца не описаны, не освещены) огромные
потенции,
которым
предстоит
развернуться в будущем. Как и каким
образом – книга не говорит, но сама
открытость перспективы оказалась
чрезвычайно созвучной общественному
настроению
40—50-х
годов
и
способствовала огромному успеху книги.
• О «Записках охотника» восторженно
отозвались Т.Шторм и Ф.Боденштедт,
Ламартин и Жорж Санд, Доде и Флобер, А.
Франс и Мопассан, Роллан и Голсуорси...
• «... произведение «Записки охотника» ...
было для нас как бы откровением русских
нравов и сразу дало нам почувствовать
силу таланта автора...
Автор не столь пламенно защищает
крестьян, как это делала госпожа БичерСтоу в отношении негров, но и русский
крестьянин г.Тургенева – не выдуманная
фигура вроде дяди Тома. Автор не
польстил мужику и показал его со всеми
его дурными инстинктами и большими
достоинствами» – так отзывался Проспер
Мериме (1868).
Сопоставление с книгой Бичер-Стоу подсказывалось
не только хронологией {«Хижина дяди Тома» вышла в том
же году, что и первое отдельное издание «Записок
охотника», – в 1852 г.), но и сходством темы, при ее – как
почувствовал французский писатель – неодинаковом
решении.
Угнетенный народ – американские негры, русские
крепостные крестьяне – взывал к состраданию и сочувствию;
между тем, если один писатель отдавал дань
сентиментальности,
то
другой
сохранял
суровый,
объективный колорит. Тургеневская манера обработки
народной темы в натуральной школе была не единственной.
Перед читателем типологически более широкое явление,
поскольку сентиментальные и утопические моменты
вообще, как правило, сопутствовали обработке народной
темы в европейском реализме 40—50-х годов XIX в.
Синоним понятия «натура» «действительность»
• «Действительность» более уместна, чем «натура».
Ибо категория «действительность» заключала в себе
более высокий идеологический смысл.
• «Действительность» – это более высокий, условно
говоря, романный уровень проявления категории
«натура». В соотнесении с действительностью обычно
и берутся все персонажи произведения – главные и
второстепенные.
Действительностью
поверяется
правильность их взглядов, объясняются аномалии и
капризы
жизненного
пути,
детерминирующие
душевные свойства, поступки, нравственная и
моральная вина. Действительность сама выступает как
сверхгерой произведения.
Тип конфликта
• Натуральная школа выработала такой тип
конфликта, при котором демонстрировалось
коренное
изменение
образа
мыслей,
мироощущения,
даже
характера
деятельности персонажа; причем направление
этого
процесса
–
от
восторженности,
мечтательности, прекраснодушия, «романтизма»
к расчетливости, холодности, деловитости,
практицизму.
Таков путь Александра Адуева в
«Обыкновенной
истории»
и
т.д.
«Превращение» подготавливается обычно
исподволь, незаметно, под ежедневным
давлением
обстоятельств
и
–
в
повествовательном плане – наступает
неожиданно резко, скачкообразно, с
демонстративной
внешней
немотивированностью
(метаморфоза
Александра Адуева в «Эпилоге»).
• Отмеченные
типы
конфликта
—
диалогический,
ретроспективное
исследование сложившихся аномалий,
наконец,
«превращение»,
переход
персонажа
из
одного
жизненноидеологического
статуса
в
противоположный
–
формировали
соответственно три различных типа
произведения. Но они могли выступать и
вместе, переплетаться друг с другом, как
это
происходило
в
«Обыкновенной
истории» и «Кто виноват?» – двух высших
достижениях натуральной школы.
Влияние натуральной школы
• Подобно тому как во французской литературе
«физиология» повлияла на многих писателей, вплоть до
Мопассана, Золя, так и в литературе русской
физиологический вкус к «натуре», к классификации
типов и явлений, интерес к быту и повседневности
чувствуется:
• в
автобиографической
трилогии
«Детство»,
«Отрочество» и «Юность» (1852 – 1857) Л. Н. Толстого;
• в автобиографических книгах С.Т.Аксакова «Семейная
хроника» (1856);
• «Детские годы Багрова-внука» (1858), и в «Записках из
Мертвого дома» (1861 – 1862) Достоевского;
• и в «Губернских очерках» (1856 – 1857) СалтыковаЩедрина, и во многих-многих других произведениях.
Но помимо «физиологизма» натуральная
школа дала русской литературе:
– развитую
систему
художественных
конфликтов;
– манеру обрисовки персонажей и их
соотношения
друг
с
другом
и
«действительностью»;
– влияние и трансформацию этой системы,
установку
на
массового,
широкого,
демократического героя.
– также можно было бы проследить на
протяжении многих и многих десятилетий
развития и дальнейшего углубления русского
реализма.
Семинар 2.
1. Споры вокруг «натуральной школы».
Особенности поэтики натуральной школы в
очерке В.И.Даля «Уральский казак».
2. Повесть И.С.Тургенева “Степной
король Лир” (1870). Анализ повести по
отображению образа главного героя, его
дочерей. Проблема отцов и детей.
Сопоставление двух произведений
У.Шекспир. Трагедия “Король Лир”.
